Доклад: Социальная политика в условиях социального неравенства: перспективы глобализации 1

Каждый из перечисленных слоев или социальных феноменов, новых для России, представлял собой повод для трансформации социальной политики, претендовал на роль ее непосредственного объекта².

Если вспомнить о типологии объектов и субъектов социальной политики, то изменения затронули каждую из этих групп. Формально объекты социальной политики остались теми же. Обобщенно эта группа включает в себя все население страны. Однако если на первое место среди объектов социальной политики прежде всего ставились граждане (домохозяйства), которые в силу определенных причин не могли обеспечить себе достаточный для нормального потребления уровень доходов (нетрудоспособное население, инвалиды, пенсионеры, многодетные семьи, молодежь и т. д.), то в настоящее время этот список существенно расширился. Процесс тотальной маргинализации населения России 1980–1990-х годов привел к ситуации крайнего обеднения трудоспособного населения. Одной из новых и крайне многочисленной групп риска сегодня являются мигранты из республик СССР. Они неизбежно вливаются в число объектов социальной политики, хотя в подавляющем большинстве и не являются гражданами России³.

Возвращаясь к вопросу об изменении структуры российского общества, отмечу, что изменяется не только его слоевое содержание, но и качественное наполнение имевшихся слоев. Среди этих качественно трансформировавшихся реципиентов социальной политики – все представители бюджетной сферы, которые не способны самостоятельно обеспечить решение своих социальных проблем.

При этом в России появились и новые слои, входящие в верхние доходные группы. У представителей этих слоев собственные требования к новой социальной политике, среди которых наряду с поддержанием социальной стабильности обеспечение возможности приобретения элитного жилья, развитие современной дорогостоящей индустрии отдыха, внедрение передового зарубежного опыта в области здравоохранения, модернизация системы образования, а также решение очень важной для средне состоятельной части населения проблемы будущего пенсионного обеспечения, создания надежной накопительной системы. И если малообеспеченные слои российского общества вынуждены решать проблемы выживания, то «новые богатые» или приближающиеся к ним группы обеспокоены естественными проблемами успешно существующих людей. Они живут в России и именно в России хотят видеть надежно налаженные структуры социального обеспечения, что является нормальным и вполне оправданным желанием этих людей.

Трансформационные процессы идут в России более 20 лет, при этом несмотря на вполне определенно сформировавшееся и укрепившееся в последние годы «беспокойство и желание откорректировать ситуацию политическими мерами», что стало очевидным далеко не сразу, не может сократить размеры «стремительно возникших в России неравенства и бедности»⁴.

И.А. Григорьева, выявила появление новых групп риска и новых факторов разделения богатых и бедных: люди, живущие в отдаленных населенных пунктах (деревнях); люди без необходимого образования и навыков; этнические меньшинства; работающие (занятие) с низким уровнем заработной платы (как правило, в бюджетных отраслях); пожилые с низкой пенсией.

Что же касается новых факторов разделения богатых и бедных, то среди них: информационно богатые / бедные; обеспеченные различными видами обслуживания (от медицинского до библиотечного) / необеспеченные; имеющие разнообразные возможности занятости / не имеющие; обеспеченные различными видами транспорта / не обеспеченные; живущие в городе с большой концентрацией ресурсов, в «богатой среде» / в бедной ресурсами среде⁵.

Все это в целом бросает вызовы российской социальной политике и российскому государству прежде всего, поскольку в наследство ему досталось общество, весьма сложное в структурном отношении, и эта сложность продолжает усугубляться в условиях глобализации. «В столкновении с новыми факторами дифференциации и риска, – пишет Григорьева, – российское государство в значительной мере теряет свои качества субъекта социальной политики под воздействием усложняющейся реальности, поскольку “сокрушительная сила современности” значительно больше воздействует на мир, чем агенты, им управляющие, которые не могут в полной мере контролировать создаваемый ими самими мир»⁶.
Социальное расслоение и проблема нуждаемости
Очевидно, что в условиях экономического спада всеобщая социальная защита населения от снижения уровня жизни невозможна. Правильнее, говорить о социальной поддержке отдельных слоев и групп населения наиболее в ней нуждающихся.

В сложившейся практике социально уязвимыми считаются семьи с низким денежным доходом на члена семьи (чаще всего это многодетные семьи), семьи, потерявшие кормильца, матери воспитывающие детей в одиночку, инвалиды, престарелые, пенсионеры, получающие недостаточное пособие, студенты живущие на стипендию, безработные, лица, пострадавшие от стихийных бедствий, политических и социальных конфликтов, незаконного преследования. В ряде случаев к социально уязвимым слоям относят детей. Все эти люди нуждаются в социальной поддержке со стороны общества, властей, правительства.

Социальная поддержка может проявляться в самых разнообразных формах: в виде денежной помощи, предоставления материальных благ, бесплатного питания приюта, крова, оказания медицинской, юридической психологической помощи, покровительства, опекунства, усыновления.

Не существует людей, свободных от потребностей, желаний. Любой человек нуждается в чем-то, в тех или иных благах или услугах. И естественно далеко не все свои потребности человек может удовлетворить, учитывая как материальные, так и социальные, психологические факторы.

Например, потребность в денежном кредите на покупку оборудования для предприятия, средствах на приобретение нового автомобиля, отдыхе в высококлассном международном отеле, наконец, в дополнительном образовании и пр. И в этом контексте такого человека следует относить к разряду нуждающихся. Можно говорить об абсолютной нуждаемости, об относительной и субъективной нуждаемости. Причем нуждаемость в широком смысле слова может принимать и нематериальные формы, точнее относиться к нематериальным сферам жизни общества. Человек может испытывать потребности на уровне нереализованности своих творческих возможностей, карьерного роста, устройства личной жизни, семьи и ощущать себя в этих сферах нуждающимся.

В этом более широком смысле любой член общества, любой гражданин может быть отнесен к какой-либо группе нуждающихся, определен как нуждающийся. И в этом ключе бедность можно определить как редуцируемую нуждаемость, как ее крайнюю форму⁷. Соответственно в контексте социальной защиты как направления социальной политики, особенно политики государства, прежде всего должны решаться задачи преодоления различных вариантов материальной нуждаемости, недостаточности, удовлетворения таких потребностей человека (в пище, одежде, ночлеге, лечении), которые непосредственно связаны с перспективами его существования. Именно это входит в первоочередные, непосредственные задачи социальной защиты. Что же касается нуждаемости в широком понимании этого слова как удовлетворении потребностей человека во всем их масштабе, то решение этой задачи во многом ложится на плечи самого индивида, что впрочем не снижает зависимости от уровня экономического развития государства в целом.

Глобализация – это благо или беда? Так же стоял вопрос еще несколько десятилетий назад в отношении техники, научно-технического прогресса. В тридцатые годы ХХ столетия общество технократии представлялось панацеей, спасительным будущим, решением проблем социокультурного кризиса, охватившего все сферы общественной жизни западных государств.

В отличие от техники как вида и результата человеческой деятельности глобализацию придумали не ученые, не инженеры и не социологи. Глобализация – естественное продолжение мирового эволюционного процесса, и именно того направления, которое этот процесс принял с приходом индустриальной эпохи. Предприняв научные и буржуазные революции, вырвавшись из пут традиционного общества, европейское человечество встало на путь глобализации.

Является ли глобализация благом или бедой, это вопрос неоднозначный, но совершенно очевидно, что процесс глобализации уже принес новые социальные опасности. Среди них – угроза экология, изменение климата, международный терроризм, рост макро- и микро-национализмов, экспансия потребительства и стандартизации, усугубление социальной дифференциации. Социальной стабильности грозят именно эти процессы. И здесь уже никак не обойтись мерами социальной политики, представляемой лишь направлением внутренней политики государства. «Последствия процессов глобализации, – писал З. Бауман, – далеко не столь однозначны, как это обычно представляется… Глобализация разобщает не меньше, чем объединяет, она разобщает, объединяя, – расколы происходят по тем же самым причинам, что и усиление единообразия мира… То, что для одних представляется глобализацией, для других оборачивается локализацией; для одних – это предвестник новой свободы, для других – неожиданный и жестокий удар судьбы… “Локальность” в глобализируемом мире – это знак социальной обездоленности и деградации… Неотъемлемой частью процессов глобализации является нарастающая пространственная сегрегация, отделение и отчуждение… Особое беспокойство вызывает усиливающееся нарушение связи между все более глобализованными, экстерриториальными элитами и остальным населением, “локализация” которого постоянно усиливается»⁸. В подтверждение своих слов Бауман приводит размышления Дж. Кавано из вашингтонского Института политических исследований: «Глобализация предоставила самым богатым больше возможностей делать деньги еще быстрее. Эти люди используют новейшие технологии для чрезвычайно быстрого перемещения крупных денежных сумм по всему земному шару и проведения более эффективных спекулятивных операций… Фактически, глобализация – это парадокс: принося огромную выгоду ничтожному меньшинству, она оставляет за рамками или превращает в маргиналов две трети населения планеты»⁹.

З. Бауман пишет, что «как и все известные типы общества, постсовременное общество потребления имеет стратифицированный характер»¹⁰. Однако следует задуматься о том, что постсовременное общество потребления, о котором размышляет британский социолог, – это общество, находящееся в процессе нарастающей глобализации. И специфика его стратификации не ограничивается особенностями потребительского общества, но во многом определяется глобализационными процессами. Ниже мы писали о появлении новых типов риска и факторов стратификации. Следует обратить внимание, что процесс глобализации привносит новые типы риска и факторы неравенства, которые становятся общими в планетарном масштабе. И в этом ключе факторы стратификации общества потребления и глобализированного общества неизбежно совпадают. Бауман отмечает, что «критерием, в соответствии с которым общество потребителей делится на “верхи” и “низы”, является степень мобильности – свобода выбора местонахождения»¹¹.

В современных городах устанавливается «апартеид по районам»: те, кто может себе это позволить, покидают грязные и убогие кварталы, к которым «прикованы» другие – те, кому переезд не по средствам. Бауман отмечает, что в Вашингтоне этот процесс уже завершился, в Чикаго, Кливленде и Балтиморе – близок к завершению. Заметим, что работа «Глобализация. Последствия для человека и общества» написала в 1998 г. Сейчас в России, и особенно ее крупных центрах, феномен «апартеида по районам» становится все более актуальным. Прежде всего это проявилось в дифференциации цен на жилье на ранке недвижимости. Давно в ходу понятия «престижный район», «спальный район» и т. д. Давно определены и поделены зоны «привилегированного расселения». Причем особенность процесса перераспределения проживания на всем постсоветском пространстве состоит в том, что не богатые покидают «грязные и убогие кварталы», а бедные вынуждены оставлять квартиры в районах, которые становятся престижными, застраиваются элитным жильем, вытесняющим прежнее коренное население этих районов.

«“Верхи” наслаждаются тем, что могут путешествовать по жизни, куда душе угодно, и выбирать пункт назначения в зависимости от того, какие удовольствия там можно получить. А “низших” временами просто вышвыривают из родных мест, которые они никогда не покинули бы по оброй воле. (В 1975 г. 2 млн вынужденных эмигрантов – беженцев получали помощь от комиссии ООН, специально созданной для этой цели. К 1995 г. их количество возросло до 27 млн) Если они не уезжают сами, то зачастую у них в буквальном смысле “выбивают почву из под ног”, заставляя чувствовать себя так, будто они действительно покинули родные места. Если же они решаются тронуться в путь, то пункт назначения за них чаще всего выбирает кто-то другой; редко выбор бывает приятным, и выбирается он не по этому критерию»¹².

Итак, «доступ к глобальной мобильности» как фактор стратификации постсовременного мира. В этом контексте Бауман выделяет две страты – туристов и бродяг. «То, что сегодня превозносится как “глобализация”, связано с мечтами и желаниями туристов. Другим ее следствием – побочным, но неизбежным – является превращение множества других людей в бродяг. Бродяги – это путешественники, которым отказано в праве стать туристами. Им не дозволено ни оставаться на месте (ни одно конкретное место не гарантирует постоянства, окончания нежелательного движения), ни искать более подходящего места для жизни»¹³.

Но не одно это настораживает, вызывает беспокойство, но и бросает вызовы социальной политике. Одна из возникающих проблем связана с тем, что освободившийся от пространства, независимый капитал более не нуждается в мобильной рабочей силе (а его передовой высокотехнологичных авангард практически не нуждается в рабочей силе вообще). Другая проблема связана с насильственной локализацией невостребованной части населения. Эти последствия глобализации создают крайне нестабильную обстановку уже не в локальном, а мировом масштабе. Невостребованные значительные массы людей, лишенные привычных мест обитания, привычного образа жизни, лишенные уверенности в надежности и стабильности жизни, с ограниченными возможностями потребления, ограничением доступа к возможным благам и услугам, массы населения, с неизбежностью в перспективе обслуживаемые по остаточному принципу, а в перспективы и вообще не обслуживаемые, как балласт в условиях усугубляющейся поляризации мира и его населения. Эта ситуация не может не пугать, поскольку требует от обеих сторон принятия упреждающих или наступательных действий.

И это собственно и есть вызовы глобализации. Глобализация обусловливает потребность в формировании новых концепций социальной политики, разработке новых стратегий.

Интерес в области социальной политики смещается из сферы деятельности отдельного государства к деятельности мирового сообщества – мировой социальной политике.

Чем может помочь социальная политика, и какова ее роль в будущем глобальном обществе?

Прежде всего вспоминается деятельность Римского клуба, предлагавшего в качестве одного их решений глобальных проблем – объединение государств, правительств, неправительственных организаций. Безусловно, такое решение сродни утопическим проектам мыслителей эпохи Возрождения. Однако, если не опасаться обвинения в увлечении фантастикой, следует понимать, что процесс глобализации неизбежно приведет к возникновению уже не только Евросоюзов, Европарламентов, единой европейской валюты и т. д., а в перспективе – более крупных органов управления в планетарном масштабе, что собственно позволяет заявлять о необходимости и возможности разработки действий социальной политики в мировом масштабе. Первый доклад Римскому клубу «Пределы роста» нарушил идиллию, связанную с ожиданиями результатов научно-технического прогресса. Сегодня необходимы новые мировые проекты, новые «возмутители мирового спокойствия», убаюканного благами потребления.