Филологический факультет

ЯЗЫКОЗНАНИЕ

Ананьева Н.Е. (Москва). Оппозиция «душа–тело» в западнославянских языках

Duszy nie widać.

Agnieszka Osiecka.

“O przydatności duszy w życiu ptasim”

1. Концептам душа и дух, тело и плоть, соотношению их с такими понятиями, как сердце, ум и рассудок посвящена довольно обширная литература (ср., например, [Wierzbicka 1976; Wierzbicka 1990; Wierzbicka 1999; Шмелев 1997; Урысон 2003]). Все эти работы опираются главным образом на материалы русского языка или, как [Wierzbicka 1976], исследуют данные концепты на универсальном метаязыке «семантических примитивов» при использовании конкретных примеров из русского языка в сопоставлении с английским (ср. [Wierzbicka 1999]). Так, сопоставляя русск. duša (duša₁ и duša₂) и англ. soul (soul₁, soul₂, soul₃ и soul_m – marginalia) c aнгл. mind, А. Вежбицка относит последний концепт в современном английском языке только к интеллектуально-рациональной сфере человека, не соотносящейся с психологическим, трансцедентальным, эмоциональным и этическим аспектами человеческой сущности (в отличие от более раннего периода истории английского языка и общества), и потому не передающим содержания русск. duša. С другой стороны, соотнося частотность употребления англ. soul и русск. душа, соответственно, с англ. body и русск. тело, А. Вежбицка делает вывод о большей «телесности» английского дискурса и большей «душевности» русского [Wierzbicka 1999].

2. Представляется небезынтересным сопоставить результаты исследований концептов «душа, дух – тело, плоть» в русском языке с данными западнославянских языков (в первую очередь польского и чешского). Проведенное сопоставление, с одной стороны, позволяет выявить совпадения в языковой презентации общих для русских и западных славян (а, возможно, общеславянских и даже общехристианских) представлений о душе и теле, а, с другой, – установить своеобразие того фрагмента западнославянской языковой картины мира, которым выражены анализируемые понятия.

Например, душа в оппозиции к телу (составляя с ним несомненно единство – ср. душой и телом (предан) и т.д., «неестественность» живого тела без души, выраженная в чешск. chodit jako tělo bez duše «ходить как в воду опущенный» и др.) представляется как некая нематериальная невидимая сущность, располагающаяся в области сердца человека (отсюда нередкая синонимия слов душа и сердце – z całego serca // duszy, а также переносное употребление слова duše/dusza/душа по отношению к человеку, находящемуся в центре какого-либо коллектива, или по отношению к неживым предметам в значении «сердцевина» (чего-либо): польск. dusza (łodygi, pnia) – сердцевина (стебля, ствола), чешск. bezová duše – сердцевина ветки бузины. польск. dusza od żelazka – сердечник утюга и др.). Душа представляется одновременно легкой (этимологически, как и дух, связана с дыханием), подвижной сущностью и обладающей в качестве вместилища / резервуара (как и сердце) объемом, определенной глубиной (ср. польск. do dna duszy, w głębi duszy, чешск. do hloubi duše, открыть и закрыть душу, польск. otworzyć duszę przed kimś, чешск. odhalit duši komu чешск. chovat v duši, хранить/прятать в душе, польск. wchodzić kaloszami do duszy, залезть кому-либо в душу и мн. др.). Душа может представляться как «целое» и «делимое» на части. Она может изменять свои размеры под воздействием тех или иных эмоций (ср. польск. dusza rośnie – от радости, чешск. byla v něm malá dušička – от страха). Человек может распоряжаться своей душой (отдать, продать, погубить, чешск. dát duši za koho, upsat duši čertu и др.), и одновременно душа обладает самостоятельностью действий и поступков (желает, горит, страдает и т.д., ср. польск. ile dusza zapragníe «сколько душа пожелает»), бывает довольной и недовольной чем-л. (ср. чешск. tak už má dušička pokoj – «теперь твоя душенька довольна»). Являясь главной сущностной особенностью человека, она может употребляться в качестве его субститута (ср. обращение «душа моя», польск. duszko «душенька», русск. (крепостная) душа, на душу населения, подушный налог, ср. польск. na głowę ludności).

Если обычным местом души является область внутри грудной клетки, в сердце или около него, то под влиянием тех или иных эмоций душа может изменить свое привычное место. Так, от страха во всех трех сопоставляемых языках «душа может уходить в пятки», но только в польском она может оказаться «на плече» (z duszą na ramieniu szłam na egzamin). У ослабленного болезнью человека, до того как его душа/дух вообще покинет тело (ср. испустить дух, отдать Богу душу, wyzionąć ducha, vypustit duši), по представлениям чехов, душа может очутиться «на языке»: mít duši na jazyku «дышать на ладан, быть при смерти». Более подробно примеры тождественных с русскими и отличающихся от них польских и чешских языковых формул, содержащих лексемы dusza/duše, duch, приводятся в докладе.

3. В польском и чешском языках отсутствует слово плоть как номинация материальной сущности человека. Лексемы płeć и pleť, хотя и относятся к материальным, физическим признакам человека, но не являются языковыми воплощениями концепта «тело» (польск. płeć «пол (человека)», чешск. pleť «кожа; кожа лица, цвет лица»). В связи с этим второй член оппозиции «дух – плоть», в которой духовное начало противопоставлено материальному, сугубо физическому, в западнославянских языках выражен либо лексемой «тело», либо более конкретными составляющими «тела» (кости, кровь, мясо и т. д.). Ср. русск. умерщвление плоти – польск. umartwianie ciała, облекаться в плоть и кровь – польск. stawać się ciałem, oblekać się ciałem (w ciało), русск. плоть от плоти – польск. krew z krwi, kość z kości, русск. воплотить(ся) – польск. ucieleśnić (się), русск. плотский – польск. cielesny, stosunek cielesny – половая (т.е. плотская) связь, русск. плотоядный (букв.) – польск. mięsożerny, чешск. masožravý (ср. masožravec – плотоядное животное), польск. Polak z krwi i kości – подлинный, настоящий (т.е. всей своей плотью) поляк, ср. чешск. jsme jen z masa a kostí // z masa a krve – мы всего лишь люди (т.е. бренная плоть), русск. войти в плоть и кровь – чешск. vejít // přejít do krve, польск. wejść w krew.

4. При употреблении в переносном значении «объединение людей» (профессиональное, государственное и т.п.) польск. ciało часто соответствует русск. óрган (генетически соотносящееся с частью материальной субстанции человека – тела), а также другие эквиваленты, номинирующие совокупности людей (коллектив, состав). Ср. также соответствие «корпус», связанное с концептом «тело» (лат. corpus «тело, плоть»). Ср. ciało ustawodawcze – законодательный орган, ciało nauczycielskie – преподавательский состав, ciało dyplomatyczne – дипломатический корпус, ciało związkowe – профсоюзный орган, «Аleż to nie to ciało» (из устной речи) – «Но это совсем не тот óрган (который нужен)».

5. Одно из этимологических значений славянского tělo – это «труп» (ср. [Черных 1994 II: 234]). Однако в современном русском языке изолированное употребление лексемы «тело» (без контекста ситуации или определений вроде «тело убитого», «тело покойного» и под.) ассоциируется скорее с плотскими радостями живого организма, нежели со смертью, в отличие от лексемы «труп» (ср. оппозицию заглавий произведений В.Ф. Одоевского «Мертвое тело» и Л.Н. Толстого «Живой труп»). Также не выделяется для слова tělo / ciało значение «труп» в словарях современного польского и чешского языков. В чешском одно из значений tělo синонимично чешск. trup, но имеющему значение «корпус (тела), туловище». Тем не менее старое значение «труп» «проглядывает» в таком польском словосложении, как ciałopalenie «трупосожжение» (ср. также производный адъектив ciałopalny: globy ciałopalne «могильники трупосожжения»).

6. В докладе уделено внимание и словообразовательным связям лексем dusza, duše и ciało, tělo. Так, для польского и чешского языков характерно отсутствие сложных слов с первым компонентом душе-, в отличие от русского языка (ср. душегуб и образованные по его модели новообразования «душелюб» – «душелюб и сердцевед» Евгений Сазонов из «Литературной газеты», «душеед» – у автора христианской повести-фэнтези «Мои посмертные приключения» Ю.Н. Вознесенской, прилагательные душеспасительный, душещипательный и др.). В русском языке отсутствует, в отличие от польского, аугментатив от лексемы «тело» (польск. cielsko). Отмечаются различия в словообразовательных средствах, оформляющих тождественные словообразовательные значения. Ср. русск. уменьшит. тельце, в том числе и как биол. – кровяные тельца, чешск. tělíčko при биол. tělísko, польск. биол. ciałko; русск. душенька, польск. duszyczka, чешск. dušička; при этом в религиозном значении в русском языке употребляется непроизводная лексема душа, которой соответствуют польск. и чешск. деминутивы: duszyczka, dušička,ср. наименование дня поминовения усопших (2 ноября) в польском и чешском языках: Zaduszki, Dušičky.

Литература

Wierzbicka A. Mind and body – from the semantical point view // Syntax and semantics. Academic Press. V. 7. 1976.

Wierzbicka A. Duša (≈soul), toska (≈yearning), suďba (≈fate): three key concepts in Russian language and Russian culture // Metody formalne w opisie języków słowiań­skich / Pod red. Z. Saloniego. Białystok, 1990.

Wierzbiсka A. Duša – soul i mind. Dowody językowe na rzecz etnopsychologii i historii kultu­ry // Wiezbicka A. Język – umysł – kultura. Warszawa, 1999. S. 522-544.

Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира. Часть I. Языковое представление об устройстве человека («наивная анатомия»). М., 2003. С. 20-81.

Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Том II. М., 1994.

Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). Глава 4. Дух, душа и тело в свете данных русского языка. М., 1997. С. 523-539.