Фридрих Дюрренматт визит старой дамы
жүктеу/скачать 349.5 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Те, кого посещают
- Остальные
- ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Фридрих ДюрренматтВИЗИТ СТАРОЙ ДАМЫДействующие лица:Посетители:Клара Цаханассьян — урожденная Вешер, мультимиллионерша. Седьмой муж . Восьмой муж . Девятый муж . Дворецкий . Тоби и Роби — громилы, жующие резинку. Коби и Лоби — слепцы. Те, кого посещают:Илл . Его жена . Дочь . Сын . Бургомистр . Священник . Учитель . Врач . Полицейский . Первый, Второй, Третий, Четвертый — жители Гюллена. Художник . Первая женщина . Вторая женщина . Луиза . Остальные:Начальник станции . Начальник поезда . Кондуктор . Судебный исполнитель . Непрошеные гости:Первый газетчик . Второй газетчик . Радиокомментатор . Кинооператор . Фотокорреспондент . Действие происходит в захолустном городке Гюллене. Время действия: наши дни. Антракт после второго действия. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕСначала слышен удар вокзального колокола, затем подымается занавес и открывается дощечка с надписью: «Гюллен». Это название заштатного, обнищавшего городка, очертания которого едва различимы в глубине. Вокзал также пришел в запустение — на стене ободранное расписание, за дверью с надписью: «Вход воспрещен» — ржавый селектор. Посреди сцены — убогая привокзальная улочка, отгороженная или не отгороженная от перрона. Но и улочка и перспектива городка в глубине только едва-едва намечены. Слева маленький домишко без окон, под черепичной крышей; его стены оклеены вылинявшими плакатами. Слева надпись — «Женская», справа — «Мужская». Все это освещено еще ярким осенним солнцем. Между женской и мужской уборными скамья, на которой сидят четверо мужчин. Пятый в столь же потрепанном костюме, как и остальные, выводит красной краской на большом полотнище: «Добро пожаловать, Клерхен». Нарастает шум проносящегося мимо экспресса. Начальник станции поднимает флажок, пропуская состав. Сидящие на скамье поворачивают головы слева направо, провожая поезд. Первый . Экспресс «Гудрун», Гамбург-Неаполь. Второй . А в одиннадцать двадцать семь пройдет «Неистовый Роланд», Венеция-Стокгольм. Третий . Вот и осталось в жизни — смотреть, как проносятся поезда. Четвертый . А пять лет назад и «Гудрун» и «Неистовый Роланд» останавливались в Гюллене. И «Дипломат», и «Лорелея»… В Гюллене останавливались все знаменитые поезда. Первый . Поезда мирового значения! Второй . А теперь и почтовые проходят мимо. Останавливаются только два: из Каффигена и тот, что приходит в час тринадцать из Кальберштадта. Третий . Да, все пошло прахом. Четвертый . Вот и фирма Вагнера лопнула. Первый . Бокман обанкротился. Второй . И фирма «Место под солнцем» тоже на замке. Третий . Что нам осталось? Пособие по безработице. Четвертый . И тарелка бесплатной похлебки. Первый . Разве это жизнь?! Второй . В чем душа держится… Третий . Одной ногой в гробу. Четвертый . Как и весь наш город. Удар колокола. Второй . В самый раз приехать миллиардерше. Слыхали, она построила в Кальберштадте госпиталь. Третий . Да-да, а в Каффигене — ясли. В столице отгрохала собор. Художник . И мазиле Цимту заказала портрет. Да разве он художник-натуралист! Первый . Что ей стоит при ее-то деньгах. Имея всю араратскую нефть, железные дороги Запада, радиостанции Севера и все притоны Гонконга. Шум приближающегося поезда. Начальник станции поднимает флажок, пропуская его. Четверо на скамейке провожают взглядом уходящий поезд. Четвертый . Экспресс «Дипломат». Третий . Да, когда-то мы были культурным городом. Второй . Одним из лучших в стране. Первый . Европе! Четвертый . Гете провел здесь целую ночь. В гостинице «Золотой апостол». Третий . Брамс создал у нас свой квартет. Удар колокола. Второй . Бертольд Шварц изобрел порох! Художник . А я с блеском окончил Школу изящных искусств в Париже. Для чего? Чтобы малевать здесь вывески?! Шум приближающегося поезда. Слева появляется кондуктор, по-видимому, он соскочил с подножки вагона. Кондуктор (объявляет протяжно) . Гюллен! Первый . Пассажирский из Каффигена. Пассажир проходит мимо сидящих на скамейке и скрывается за дверью с надписью: «Мужская». Второй . Судебный исполнитель. Третий . Явился описывать мебель в ратуше. Четвертый . Политически нам тоже теперь грош цена. Начальник станции (поднимая флажок) . Отправление! Из городка появляются бургомистр, учитель, священник и Илл — мужчина лет шестидесяти пяти. У всех потрепанный вид. Бургомистр . Высокая гостья прибудет в час тринадцать почтовым из Кальберштадта. Учитель . В ее честь выступит смешанный хор и детский ансамбль. Священник . Ударит пожарный колокол. Его еще не заложили. Бургомистр . На базарной площади в честь миллиардерши будет играть духовой оркестр, а спортсмены построятся в пирамиду. Потом в «Золотом апостоле» будет дан завтрак. Увы! На иллюминацию собора и ратуши нету денег… Судебный исполнитель выходит из домика. Судебный исполнитель . Добрый день, господин бургомистр, сердечный привет! Бургомистр . Судебный исполнитель Глютц? А вы-то здесь зачем? Судебный исполнитель . Уж кто-кто, а вы, господин бургомистр, это знаете. Мне предстоит огромная работа. Шутка ли — описать имущество целого города! Бургомистр . У города не осталось никакого имущества, кроме старой пишущей машинки. Судебный исполнитель . А вы забыли, господин бургомистр, музей города Гюллена? Бургомистр . Три года, как продан в Америку. Городская касса пуста. Налогов никто не платит. Судебный исполнитель . Это надо выяснить. Страна благоденствует, а Гюллен с его «Местом под солнцем» пошел по миру. Бургомистр . Это какая-то экономическая загадка! Первый . Масонский заговор. Второй . Жидо-масонский! Третий . Происки акул капитализма. Четвертый . Сюда протянули свои щупальца коммунисты. Удар колокола. Судебный исполнитель . Уж я-то что-нибудь выищу. Все вижу насквозь. Пойду проверю городскую кассу. (Уходит.) Бургомистр . Пусть лучше грабит сейчас, чем после приезда миллиардерши. Художник закончил писать плакат. Илл . Это уж чересчур, бургомистр. Слишком фамильярно. Надо было написать: «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян». Первый . Но мы всегда звали ее Клерхен. Второй . Клерхен Вешер. Третий . Она здесь выросла. Четвертый . Отец ее здесь строил. Художник . Я напишу на обороте: «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян». А когда она пустит слезу, мы повернем плакат лицом. Второй . Курьерский «Биржевик», Цюрих-Гамбург. Еще один экспресс проносится справа налево. Третий . Минута в минуту. Можно проверять часы. Четвертый . Валяйте! Только у кого из нас остались часы? Бургомистр . Господа, миллионерша — наша последняя надежда. Священник . Не считая Господа Бога. Бургомистр . Да, не считая Господа Бога. Учитель . Но Бог денег не платит. Бургомистр . Вы были ее близким другом, Илл, все теперь зависит от вас. Священник . У вас, кажется, тогда произошел разрыв? До меня дошли какие-то слухи… Вы не хотите ничего рассказать своему духовному пастырю? Илл . Да уж, когда-то мы с ней были в дружбе… Ближе некуда! Молодые, горячие… Я был парнем хоть куда сорок пять лет назад. А она, Клара, так и вижу ее, выходит ко мне навстречу из темного сарая или бежит босая по мху и листве в Конрадовом лесу, рыжие волосы, а сама гибкая, стройная как тростинка, нежная… дьявольски хороша была, прямо колдунья! Жизнь нас разлучила, только жизнь, так это всегда и бывает. Бургомистр . Для моего маленького спича в «Золотом апостоле» нужны кое-какие детали о госпоже Цаханассьян. (Вытаскивает из кармана блокнот.) Учитель . Я разыскал старые классные журналы, но, боюсь, они нам не помогут. Отметки у Клары Вешер были, увы, плохие. И по поведению тоже. Только ботаникой и зоологией она занималась сносно. Бургомистр (помечая в блокноте) . Прекрасно! Успехи по ботанике и зоологии. Прекрасно! Илл . Тут я могу быть вам полезен. Клара всегда стояла за справедливость. До конца. Как-то раз полиция схватила одного оборванца, и Клара стала кидать в полицейских камнями. Бургомистр . Ага, жажда справедливости. Неплохо. Это производит впечатление. Но историю с полицейскими лучше не вспоминать. Илл . И сердце у нее было доброе. Последнюю рубашку, бывало, отдаст. Картошку крала, чтобы накормить бедную вдову. Бургомистр . Любовь к ближнему, господа, необходимо упомянуть. Это — самое главное. А не вспомните ли вы какое-нибудь здание, которое строил ее отец? Это очень украсило бы мою речь. Все . Кто это упомнит? Бургомистр (пряча блокнот в карман) . Ну вот. Я, пожалуй, готов. А остальное — дело Илла. Илл . Ясно. Мы уж постараемся, чтобы Цаханассьян растрясла тут свои миллиончики. Бургомистр . Да, миллионы — вот то, что нам до зарезу надо. Учитель . Одними яслями она от нас не отделается. Бургомистр . Дорогой Илл, вы у нас в Гюллене самое популярное лицо. Весной кончается срок моего избрания, и я уже договорился с оппозицией. Вы — тот человек, кого наш город хотел бы видеть своим будущим главой, моим преемником. Илл . Помилуйте, господин бургомистр… Учитель . Я могу это подтвердить… Илл . К делу, господа! Прежде всего я хочу рассказать Кларе о нашем бедственном положении. Священник . Только поосторожнее, поделикатнее… Илл . Надо действовать с умом, учитывать психологию. Неудачная встреча, и все пойдет насмарку. Ни духовой оркестр, ни хор не помогут! Бургомистр . Илл прав. Все это очень важно. Госпожа Цаханассьян вступает на родную землю, так сказать, под отчий кров. Она растрогана и сквозь слезы узнает старых, верных друзей. Я, конечно, буду ее встречать не в таком затрапезном виде, а в парадном черном костюме, в цилиндре, под руку с женой, а вперед выйдут обе мои внучки в белом, с розами в руках. Боже мой, только бы нигде не заело! Удар колокола. Первый . Курьерский «Неистовый Роланд». Второй . Венеция-Стокгольм. Одиннадцать двадцать семь! Священник . Одиннадцать двадцать семь. У нас еще два часа, успеем принять праздничный вид. Бургомистр . Транспарант «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян» поднимут Кюн (показывает на художника) и Хаузер (показывает на четвертого) . Остальные пусть машут шляпами. Только, пожалуйста, не вопите, как в прошлом году, когда приезжала правительственная комиссия. Это ни к чему не привело: субсидии нам так и не дали. Излишний восторг неуместен — нужна глубокая, сдержанная радость, слезы умиления при виде вновь обретенной дочери Гюллена, вернувшейся под отчий кров! Будьте непосредственны, приветливы, но все должно идти по расписанию: как только кончит петь хор, ударит пожарный колокол. Прежде всего имейте в виду… Шум приближающегося поезда заглушает слова бургомистра. Скрежет тормозов. Все потрясены. Пятеро сидевших на скамейке вскакивают. Художник . «Неистовый Роланд»! Первый . Остановился! Второй . В Гюллене! Третий . В самом убогом… Четвертый . В самом паршивом… Первый . В самом жалком городишке на линии Венеция-Стокгольм… Начальник станции . Конец света! «Неистовый Роланд» как дух возникал из-за поворота у Лейтенау и молнией скрывался в долине Пюкенрид! Справа появляется Клара Цаханассьян, ей шестьдесят два года, у нее рыжие волосы, жемчужное ожерелье, золотые браслеты неимоверных размеров, одета невыносимо вызывающе, но именно благодаря этой экстравагантности видно, что она — светская дама. За ней движется свита: дворецкий Боби лет восьмидесяти, в черных очках, и седьмой муж — высокий, стройный, с черными усиками; он вооружен латным ассортиментом рыболовных принадлежностей. За свитой следует разъяренный начальник поезда в красной шапке, с красной сумкой. Клара Цаханассьян . Это Гюллен? Начальник поезда . Вы остановили поезд, сударыня! Клара Цаханассьян . Я всегда останавливаю поезда. Начальник поезда . Протестую! Категорически! Поезда в нашей стране не останавливают, даже когда это необходимо. Точное движение поездов — это наш принцип! Попрошу вас дать объяснения. Клара Цаханассьян . Вот мы и в Гюллене, Моби. Узнаю эту мрачную дыру. Погляди, вон там Конрадов лес и ручей, где ты сможешь ловить форелей и щук, а направо крыша Петерова сарая… Илл (словно просыпаясь) . Клара! Учитель . Сама Цаханассьян… Все . Сама Цаханассьян… Учитель . А хор еще не собрался! Бургомистр . Гимнасты! Пожарные! Священник . Где пономарь? Бургомистр . Боже мой, а мой костюм, мой цилиндр, мои внучки… Первый . Клерхен Вешер! Это же Клерхен Вешер! (Вскакивает и несется в город.) Бургомистр (вдогонку) . Не забудьте сказать моей жене… Начальник поезда . Я жду ваших объяснений. По долгу службы. От имени правления железной дороги. Клара Цаханассьян . Дубина! Я хотела взглянуть на этот город. Что же, по-вашему, мне прыгать с курьерского на ходу? Начальник поезда . Вы остановили «Неистовый Роланд» только для того, чтобы взглянуть на Гюллен? (С трудом сдерживает негодование.) Клара Цаханассьян . Конечно. Начальник поезда . Сударыня! Если вы хотели заехать в Гюллен, пожалуйста, в двенадцать сорок к вашим услугам почтовый из Кальберштадта. Для всех граждан. Прибывает в Гюллен в час тринадцать. Клара Цаханассьян . Почтовый, который стоит на всех полустанках? Вы что, хотите, чтобы я лишних полчаса тряслась в поезде? Начальник поезда . Это вам дорого обойдется, сударыня. Клара Цаханассьян . Дай ему тысячу, Боби. Все (шепотом) . Тысячу… Дворецкий вручает начальнику поезда тысячу. Начальник поезда (ошалело) . Сударыня! Клара Цаханассьян . И три тысячи в фонд помощи вдовам железнодорожников. Все (шепотом) . Три тысячи… Начальник поезда получает от дворецкого три тысячи. Начальник поезда (растерянно) . Но у нас нет такого фонда, сударыня. Клара Цаханассьян . Нет — так будет. Бургомистр шепчет что-то на ухо начальнику поезда. Начальник поезда (в замешательстве) . Как! Вы Клара Цаханассьян? Пардон! Это в корне меняет дело. Мы сами остановились бы в Гюллене, если бы имели хоть малейшее представление… Возьмите ваши деньги, сударыня. Вот четыре тысячи… Боже мой! Все (шепотом) . Четыре тысячи! Клара Цаханассьян . Оставьте себе эту мелочь. Все (шепотом) . Оставить? Мелочь? Начальник поезда . Может, вы желаете, сударыня, чтобы «Неистовый Роланд» подождал, пока вы осмотрите Гюллен? Правление дороги охотно на это пойдет. Здешний собор заслуживает внимания. В готическом стиле. На портале изображен Страшный суд. Клара Цаханассьян . А ну-ка, катитесь отсюда вместе с вашим экспрессом. Седьмой муж (плаксиво) . Но представители печати, мышка, еще там. Они ничего не подозревают и сидят в вагоне-ресторане. Клара Цаханассьян . Пусть подкрепят силы, Моби. На первых порах они мне в Гюллене не нужны, а потом сами нас найдут. Второй успел принести бургомистру сюртук. Надев его, бургомистр торжественно подходит к Кларе Цаханассьян. Художник и четвертый поднимают транспарант «Добро пожаловать,Клара Цахана…». Фамилию художник дописать не успел. Начальник станции (поднимает флажок) . Отправление! Начальник поезда . Ах, сударыня, умоляю вас, не жалуйтесь моему начальству. Ведь это было чистое недоразумение… Поезд трогается. Начальник поезда вскакивает на площадку. Бургомистр . Высокоуважаемая милостивая государыня! Имею честь, как бургомистр города Гюллена, приветствовать вас, нашу высокоуважаемую милостивую государыню, дочь нашего родного города… Шум отходящего поезда заглушает продолжение его речи. Клара Цаханассьян . Спасибо, господин бургомистр, за прекрасную речь. (Идет к Иллу, который смущенно делает шаг ей навстречу.) Илл . Клара! Клара Цаханассьян . Альфред! Илл . Как хорошо, что ты здесь… Клара Цаханассьян . Я всегда хотела вернуться. Всю жизнь, с того самого дня, как отсюда уехала. Илл (неуверенно) . Вот и молодец… Клара Цаханассьян . А ты обо мне вспоминал? Илл . Конечно. Всегда. Ты же знаешь. Клара Цаханассьян . Счастливые дни были у нас с тобой… Илл (гордо) . Еще бы! (Учителю.) Видите, господин учитель, она у меня в руках. Клара Цаханассьян . Зови меня так, как звал когда-то. Илл . Моя дикая кошка. Клара Цаханассьян (мурлычет, как старая кошка) . А еще как? Илл . Моя колдунья. Клара Цаханассьян . А я звала тебя — мой черный барс. Илл . Я им и остался. Клара Цаханассьян . Чепуха! Ты разжирел, поседел, спился… Илл . А ты все такая же: колдунья! Клара Цаханассьян . Что ты! Я тоже старая и толстая. Да еще левую ногу потеряла. В автомобильной катастрофе. Теперь я езжу только на курьерских. Но протез у меня первоклассный, а? (Поднимает юбку и показывает левую ногу.) Двигается как живой. Илл (вытирая пот) . Никогда бы не подумал… Клара Цаханассьян . Разреши, Альфред, представить тебе моего седьмого мужа. У него табачные плантации. Это очень счастливый брак. Илл . Буду рад с ним познакомиться. Клара Цаханассьян . Подойди, Моби, поздоровайся. Его, правда, зовут Педро, но Моби звучит красивее. И больше подходит к Боби — я так зову своего дворецкого. Дворецкого ведь берешь на всю жизнь, вот и приходится приноравливать к нему мужей. Седьмой муж кланяется. Правда, он мил? А черные усики какие! Ну-ка, задумайся, Моби! Седьмой муж задумывается. Сильней! Сильней! Седьмой муж сильнее хмурит лоб. Седьмой муж . Я не могу сильнее, мышка, честное слово, не могу. Клара Цаханассьян . Нет, можешь! Старайся. Седьмой муж еще сильнее хмурит лоб. Удар колокола. Видишь, теперь вышло. Правда, Альфред, в нем есть что-то демоническое? Даже похож на бразильца. Но это чепуха. Он православный. Отец у него был русский. Нас поп венчал. Вот было интересно. Теперь я хочу поглядеть на Гюллен. (Разглядывает через усыпанный драгоценностями лорнет домик слева.) Гляди, Моби, этот сортир строил мой отец. Хорошая, добротная работа. Ребенком я часами сидела тут на крыше и плевала вниз. Но только на мужчин. На заднем плане собирается смешанный хор и детский ансамбль. Учитель с цилиндром в руках выступает вперед. Учитель . Сударыня! Как директор гюлленской гимназии и преданный почитатель божественной госпожи музыки, я нижайше прошу разрешения исполнить в честь вашего приезда скромную песню силами смешанного хора и детского ансамбля. Клара Цаханассьян . Ну, валяйте, учитель, вашу скромную песню. Учитель поднимает камертон, хор начинает петь, но в это мгновение раздается грохот приближающегося поезда. Начальник станции стоит с поднятым флажком. Хор тщетно пытается перекричать шум поезда. Учитель в отчаянии. Наконец поезд проносится мимо. Бургомистр (в отчаянии) . Пожарный колокол! Ведь должен был ударить пожарный колокол! Клара Цаханассьян . Здорово спели гюлленцы! Особенно бас, вот тот русый слева, с большим кадыком… Из-за спин хористов пробирается полицейский. Вытягивается перед Кларой Цаханассьян. Полицейский . Вахмистр Ханке прибыл в ваше распоряжение, сударыня. Клара Цаханассьян (разглядывая его) . Спасибо. Я никого не собираюсь сажать за решетку. Но Гюллену вы, пожалуй, скоро понадобитесь. Вы умеете вовремя закрывать глаза? Полицейский . Еще бы, сударыня. Хорош бы я иначе был здесь, в Гюллене. Клара Цаханассьян . Хорошее качество. Оно вам понадобится. Полицейский стоит в недоумении. Илл (смеется) . Ай да Клара! Ай да колдунья! (Хлопает себя в восторге по ляжкам.) Бургомистр надевает цилиндр учителя, который тот незаметно передает ему, и выводит вперед своих внучек — семилетних белокурых девочек. Бургомистр . Мои внучки, сударыня: Термина и Адольфина. Не хватает только жены. (Вытирает пот.) Внучки делают книксен и преподносят Кларе Цаханассьян красные розы. Клара Цаханассьян . Они у вас милашки, поздравляю, бургомистр. Нате! Клара Цаханассьян сует букет начальнику станции. Бургомистр тайком передает цилиндр священнику, который его надевает. Бургомистр . Наш священник, сударыня. Священник снимает цилиндр и кланяется. Клара Цаханассьян . А-а, вы — священник? Значит, это вы отпускаете грехи умирающим? Священник . (удивленно) . Стараюсь по мере сил. Клара Цаханассьян . А приговоренным к смерти? Священник . (растерянно) . В нашей стране смертная казнь отменена. Клара Цаханассьян . Пожалуй, ее снова придется ввести. Священник смущен. Возвращает бургомистру цилиндр, и тот его надевает. Илл (смеясь) . Ну и шутки у тебя, моя кошечка! Клара Цаханассьян . Хватит, пора в город. Бургомистр предлагает ей руку. Вы что, в уме? Неужели я потащусь пешком в такую даль на чужой ноге? Бургомистр (испуганно) . Мигом! Мигом! У нашего врача есть машина. «Мерседес» тысяча девятьсот тридцать второго года. Полицейский (щелкает каблуками) . Будет исполнено, господин бургомистр. Машину я немедленно пригоню сюда. Клара Цаханассьян . Отставить. После несчастного случая я передвигаюсь только в паланкине. Эй, Роби, Тоби, сюда! Слева появляются двое громил, жующих резинку. Эти чудовища несут паланкин. У одного за спиной гитара. Это два гангстера из Манхэттена. Они были приговорены к казни в Синг-Синге. Но я попросила их выпустить, чтобы они носили мой паланкин. Эта просьба стоила мне по миллиону долларов с головы. А паланкин — из Лувра. Мне его преподнес французский президент. Очень любезный господин, как две капли похож на свои портреты. Роби, Тоби, несите меня в город! Громилы . О йес, мэм! Клара Цаханассьян . Сперва в Петеров сарай, потом в Конрадов лес. Хочу вместе с Альфредом посетить наши любимые места. Багаж и гроб пусть отнесут в «Золотой апостол». Бургомистр (с удивлением) . Гроб? Клара Цаханассьян . Я привезла с собой гроб. Может, пригодится. Роби, Тоби, живо! Громилы, продолжая жевать резинку, уносят Клару Цаханассьян в город. Бургомистр подает знак, и толпа разражается приветственными криками, которые, однако, стихают, когда двое слуг проносят великолепный черный гроб, направляясь с ним в Гюллен. Слышны удары пожарного колокола. Бургомистр . Наконец-то! Слышите? Пожарный колокол! Толпа следует за гробом. За ней идут горничные Клары Цаханассьян и горожане, неся бесчисленные чемоданы. Полицейский регулирует движение и собирается замкнуть шествие, но справа выходят два низеньких, толстеньких старичка. Они франтовато одеты, держатся за руки и говорят очень тихо. Оба . Вот мы и в Гюллене. Мы дышим, мы дышим, мы дышим этим воздухом, воздухом Гюллена. Полицейский . А вы кто такие? Оба . Мы при даме. Мы при даме… Она зовет нас Коби и Лоби. Полицейский . Госпожа Цаханассьян будет жить в отеле «Золотой апостол». Оба (весело) . А мы слепые! А мы слепые! Полицейский . Слепые? Тогда я вас провожу. Оба . Спасибо, господин полицейский. Огромное вам спасибо. Полицейский (с удивлением) . Если вы слепые, откуда вы знаете, что я полицейский? Оба . По вашему разговору. По вашему разговору. Все полицейские на свете разговаривают одинаково. Полицейский (подозрительно) . Вы хоть и приличные с виду мужчины, но, видно, не раз имели дело с полицией. Оба (с радостным удивлением) . Мужчины! Он нас принимает за мужчин! Полицейский . Черт! А кто же вы такие? Оба . Скоро поймете. Скоро поймете. Полицейский (с недоумением) . Однако вы, я вижу, весельчаки! Оба . А нас кормят отбивными и ветчиной. Каждый день, каждый день. Полицейский . На вашем месте я бы тоже веселился. Давайте руки, я вас провожу. Странный юмор у этих иностранцев… (Идет с ними в город.) Оба . К Боби и Моби. К Роби и Тоби… Смена декораций при поднятом занавесе. Станция и уборная уходят наверх. Холл гостиницы «Золотой апостол». Можно спустить сверху эмблему гостиницы — позолоченную фигуру апостола, которая так и останется висеть на середине сцены. Видны следы былого великолепия Сейчас все покосилось, облупилось, загрязнилось, обветшало. Бесконечная процессия слуг, которые вносят клетку и бесчисленные чемоданы, а потом уносят их наверх. Справа сидят и пьют водку бургомистр и учитель. Бургомистр . Чемоданы, видели, сколько чемоданов! А раньше пронесли клетку с диким зверем. Это — черный барс. Учитель . Она сняла отдельную комнату специально для гроба. Странно. Бургомистр . У знаменитых дам всегда свои причуды. Учитель . Видно, она тут надолго расположилась. Бургомистр . Тем лучше. Она у Илла в руках. Он называл ее — «моя дикая кошечка, моя колдунья». Он вытянет из нее не один миллион. Ваше здоровье, учитель. За то, чтобы Клара Цаханассьян воскресила предприятия Бокмана. Учитель . И заводы Вагнера. Бургомистр . И металлургическую фирму «Место под солнцем». Только бы они заработали, а там все пойдет как по маслу — и городская община, и гимназия, и вся наша жизнь. Чокаются. Учитель . Я-то уж ко всему притерпелся. Недаром больше двадцати лет правлю тетрадки гюлленских учеников. Но что такое страх, понял только час назад. Когда с поезда сошла старая дама, вся в черном, меня охватил ужас! Я подумал: вот она — парка, неумолимая богиня судьбы. И если бы ее звали не Клара, а Клото, все бы поняли сразу, что в ее руках нити человеческих жизней. Входит полицейский и вешает каску на вешалку. Бургомистр . Подсаживайтесь, вахмистр. Полицейский (садясь) . Служить в такой дыре радости мало. Но теперь мы оживем. Только что миллионерша с Иллом были в Петеровом сарае. Вот была трогательная картина. Оба полны благоговения, как в церкви. Неудобно даже было смотреть. А когда они отправились в Конрадов лес, я отстал. Ну и шествие! Впереди паланкин, рядом Илл, а позади камердинер и седьмой муж с удочкой. Учитель . Сколько мужчин! Она гетера Лайда наших дней. Полицейский . Да еще эти два толстяка. Сам черт тут ногу сломит. Учитель . Ужас! Разверзлись врата ада! Бургомистр . Не понимаю, что они там потеряли в Конрадовом лесу? Полицейский . То же, что и в Петровом сарае. Обходят места, где когда-то бурлила их страсть. Учитель . Неугасимый огонь! Как тут не вспомнить Шекспира? Ромео и Джульетту. Господа, я потрясен. Наконец-то наш город узнал кипение античных страстей. Бургомистр . Ну что ж, выпьем за дорогого Илла, который не жалеет сил, чтобы облегчать нашу участь. Господа! За нашего любимого, за самого уважаемого гражданина нашего города и моего будущего преемника! Эмблема гостиницы поднимается вверх. Слева входят четверо гюлленцев, вносят деревянную скамью без спинки. Первый встает на скамью, повесив на себя большое вырезанное из картона сердце с инициалами «А.К.». Остальные становятся полукругом с ветками в руках — они изображают деревья. Первый . Мы теперь буки, мы теперь сосны. Второй . Мы ели с зеленой хвоей. Третий . Мы мох и густые заросли терна. Четвертый . Подлесок и лисьи норы. Первый . Мы вереницы облаков, мы птиц щебетанье. Второй . Мы глухая чащоба леса. Третий . Мы мухоморы и пугливые косули. Четвертый . Мы шорох веток, мы призрак былой мечты. Из глубины появляются двое громил, безостановочно жующих резинку; они вносят паланкин с Кларой Цаханассьян. Рядом идет Илл. За ним бредут седьмой муж и дворецкий, который ведет за руки двух слепцов. Клара Цаханассьян . Вот и Конрадов лес. Роби, Тоби, стойте. Оба слепца . Роби и Тоби, стойте! Боби и Моби, стойте! Клара Цаханассьян (выходит из паланкина, осматривается) . Сердце, на нем — наши с тобой инициалы, Альфред! Буквы рассохлись, почти стерлись. Дерево выросло, оно стало толстым и старым, как мы с тобой… (Переходит к другим «деревьям».) Старая роща! Как давно я не бывала здесь, с самой юности, как давно я не пробиралась сквозь ветви, не ступала по темному мху… Эй вы, жвачные животные, мне опротивели ваши морды. Погуляйте-ка с паланкином там, за кустами! А ты, Моби, иди к ручью, по тебе соскучилась твоя рыбка. Двое громил уходят с паланкином налево. Седьмой муж — направо. Клара Цаханассьян садится на скамью. Гляди, косуля! Третий убегает. Илл . Охота сейчас запрещена. (Садится рядом с ней.) Клара Цаханассьян . На этом валуне мы с тобой целовались. Больше сорока пяти лет назад. Мы любили друг друга в этих кустах, под этим буком, среди этих мухоморов, на этом мху. Мне было семнадцать, а тебе еще не было двадцати. Потом ты женился на Матильде Блюмхард, на ее мелочной лавочке, а я вышла замуж за Цаханассьяна, за его миллиарды. Он нашел меня в гамбургском публичном доме. Этот старый золотой жук запутался в моих рыжих волосах. Илл . Клара! Клара Цаханассьян . Эй, Боби! Сигару! Оба слепца . Сигару, сигару! Дворецкий подходит сзади, подает ей сигару и дает прикурить. Клара Цаханассьян . Грешный человек, люблю сигары! Мне бы, конечно, полагалось курить сигары, которые выпускает мой муж, но нет у меня к ним доверия. Илл . Я женился на Матильде Блюмхард ради тебя. Клара Цаханассьян . У нее были деньги. Илл . Ты была молода, красива. Тебя ждало будущее. Я хотел твоего счастья и ради этого пожертвовал своим. Клара Цаханассьян . Ну что ж, это будущее настало. Илл . Если б ты жила здесь, ты была бы такой же нищей, как я. Клара Цаханассьян . Ты — нищий? Илл . Разоренный лавочник в разоренном городке. Клара Цаханассьян . Зато теперь деньги есть у меня. Илл . С тех пор как ты ушла, у меня не жизнь, а ад. Клара Цаханассьян . Я теперь сама сущий ад. Илл . Дома мне поминутно тычут в нос нищетой; мы едва сводим концы с концами. Клара Цаханассьян . Твоя Матильда не дала тебе счастья? Илл . Главное, что счастлива ты. Клара Цаханассьян . А как твои дети? Илл . Они понятия не имеют, что такое идеалы! Клара Цаханассьян . Ну, идеалы они еще найдут. Илл молчит. Илл . Я веду жалкую жизнь. Ни разу толком не выезжал из Гюллена. Один раз съездил в Берлин и один раз в Тессин, вот и все. Клара Цаханассьян . И незачем ездить. Я знаю свет… Илл . Потому что ты могла разъезжать. Клара Цаханассьян . Потому что мир принадлежит мне. Илл молчит. Она курит. Илл . Теперь здесь все будет по-другому. Клара Цаханассьян . Да. Илл (осторожно) . Ты нам поможешь? Клара Цаханассьян . Разве я могу бросить в беде родной город? Илл . Нам нужны миллионы. Клара Цаханассьян . Миллионов мало. Илл (восторженно) . Ах ты моя кошечка! (В порыве чувства хлопает Клару Цаханассьян по колену и сразу же отдергивает руку, скорчившись от боли.) Клара Цаханассьян . Что, больно? Ты ударил по шарниру протеза. Первый достает из кармана трубку и большой ржавый ключ. Выколачивает трубку ключом. Слышишь? Дятел… Илл . Все так же, как прежде, когда мы были молодые и смелые. Солнце высоко стоит над елями, ослепительный шар. Плывут облака, и где-то в чаще ворожит нам кукушка… Четвертый . Ку-ку! Ку-ку! Илл (ощупывает первого) . Как прохладна кора деревьев, ветер шевелит листву, и она шуршит, как волна по гальке. Все как было… все как было раньше. Трое изображающих деревья изо всех сил дуют и размахивают руками. Эх, если бы вернулись те дни, моя колдунья! Если бы нас не разлучила жизнь… Клара Цаханассьян . Ты, правда, этого хотел бы? Илл . Да! Только этого! Я по-прежнему тебя люблю. (Целует ей правую руку) Все та же прохладная белая ручка… Клара Цаханассьян . Чепуха! Это тоже протез. Из слоновой кости. Илл (испуганно отдергивает руку) . Клара, у тебя все протезы? Клара Цаханассьян . Почти. С тех пор как мой самолет разбился в Афганистане. Все погибли, и экипаж тоже. Одна я выползла из-под обломков — меня так легко на тот свет не отправишь! Оба слепца . Ее на тот свет не отправишь! Ее на тот свет не отправишь! Торжественные звуки духового оркестра. Сверху на середину сцены снова спускается эмблема гостиницы — позолоченная фигура апостола. Гюлленцы вносят столы, покрытые рваными скатертями. На столах соответствующие приборы и угощение. Один стол ставят посреди сцены, два других — справа и слева, вдоль рампы. Из глубины появляется священник. Входят другие горожане, среди них гимнаст в трико. Появляются бургомистр, учитель и полицейский. Гюлленцы аплодируют. Бургомистр подходит к скамейке, где продолжают сидеть Клара Цаханассьян и Илл, четверо положили ветви и смешались с остальными гюлленцами. Бургомистр . Эта бурная овация — в вашу честь, сударыня. Клара Цаханассьян . Ее заслужил ваш оркестр. Здорово они трубили. Да и пирамида, которую построили гимнасты, великолепна. Я вообще обожаю мужчин в трико — природа без прикрас. Бургомистр . Разрешите пригласить вас к столу. (Ведет Клару Цаханассьян к столу, стоящему посередине, и представляет ей жену.) Моя жена. Клара Цаханассьян (разглядывая жену бургомистра в лорнет) . Анетхен Думмермут, наша первая ученица. Бургомистр (представляя ей вторую даму, такую же высохшую и озлобленную) . Госпожа Илл. Клара Цаханассьян . Матильдхен Блюмхард? Помню, как ты выглядывала из дверей своей лавчонки и ловила Альфреда. Ах ты моя прелесть, какая ты стала бледная и худая! Справа выбегает врач, усатый, приземистый мужчина лет пятидесяти, с черными жесткими волосами и лицом, изрезанным шрамами. На нем потертый фрак. Врач . Надеюсь, я не опоздал на своем дряхлом «мерседесе»? Бургомистр . Доктор Нюслин, наш врач. Клара Цаханассьян (разглядывает доктора в лорнет, пока тот целует ей руку) . Интересно. Это вы здесь выдаете свидетельства о смерти? Врач (с удивлением) . Свидетельства о смерти? Клара Цаханассьян . Неужели у вас в городе никто не умирает? Врач . Да, сударыня. Это моя обязанность. Такой у нас порядок. Клара Цаханассьян . Скоро вам придется засвидетельствовать смерть от разрыва сердца. Илл (смеясь) . Ну разве не прелесть. Ей-богу, прелесть! Клара Цаханассьян (отворачиваясь от доктора, обращается к гимнасту в трико) . А ну-ка, покажите еще что-нибудь! Гимнаст приседает и выкидывает вперед руки. Вот это мускулы! Вы хоть раз кого-нибудь придушили? Гимнаст (растерянно застывает на корточках) . Придушил? Клара Цаханассьян . А ну-ка отведите руки назад, господин гимнаст. А теперь сделайте мост. Илл (смеясь) . Ну и юмор у нашей Клары! Какие словечки. Помрешь со смеху. Врач (еще не придя в себя) . Ну, знаете! От этих шуток дрожь пробирает по телу. Илл (со значением) . Она обещала нам миллионы! Бургомистр (задохнувшись) . Миллионы? Илл . Миллионы! Врач . Черт побери! Клара Цаханассьян (отворачиваясь от гимнаста) . Я хочу есть, бургомистр. Бургомистр . Мы ждем только вашего мужа, сударыня. Клара Цаханассьян . Зря. Во-первых, он ловит рыбу, во-вторых, мы разводимся. Бургомистр . То есть как разводитесь? Клара Цаханассьян . Да очень просто. Моби тоже будет удивлен. Я выхожу замуж за немецкого киноактера. Бургомистр . Но вы говорили, что так счастливы в браке. Клара Цаханассьян . У меня все браки счастливые. Но я с детства мечтала обвенчаться в гюлленском соборе. А детская мечта должна сбываться. Это будет великолепно! Все садятся за столы. Клара Цаханассьян — между бургомистром и Иллом. Радом с бургомистром — его жена, рядом с Иллом — его жена. Справа за другим столом — учитель, священник, полицейский. Слева — четверо. Далее — другие почетные гости с женами. Сзади транспарант: «Добро пожаловать, Клерхен». С места поднимается очень веселый, повязанный салфеткой бургомистр и стучит по бокалу. Бургомистр . Милостивая государыня! Дорогие жители Гюллена! Вот уже сорок пять лет, как вы, сударыня, покинули наш город, основанный владетельным князем Хассо Благородным и так уютно расположенный между Конрадовым лесом и долиной Пюкенрид. Сорок пять лет, почти полвека — изрядный срок. Много воды утекло с тех пор, много хлебнули мы горя. Тяжело было людям на земле, тяжко было и нам. Но мы никогда, ни на минуту не забывали вас, сударыня, нашу Клерхен! Аплодисменты. Ни вас, ни вашу семью. Ваша пышущая здоровьем мать… Илл что-то шепчет ему на ухо. Увы! Она так рано скончалась от чахотки… Ваш отец был человек известный. Он воздвиг у вокзала здание, которое никто не пропустит: ни стар, ни млад… Илл что-то шепчет ему на ухо. Здание, которое посещают, как никакое другое. Ваши родители для нас незабвенны, они символ всех человеческих добродетелей. И наконец, вы, сударыня! Кто не помнит ваших белокурых… Илл снова шепчет ему что-то на ухо. …золотых волос, которые так поэтично развевались, когда вы, сударыня, резвились на наших улицах, увы, ставших теперь такими убогими. Уже тогда весь Гюллен был покорен вашим обаянием, и мы все были уверены, что вас ждет головокружительный успех в международном масштабе. (Достает блокнот.) Нет, мы ничего не забыли. До сих пор в нашей гимназии вас ставят в пример. Вы ведь с ранних лет поражали своими познаниями в ботанике и зоологии. И разве это случайно? Врожденная любовь к природе, ко всему живому, беззащитному — вот в чем корень этого. Ваше неизменное стремление к справедливости, ваша страсть творить добро уже тогда вызывали всеобщее восхищение. Бурные аплодисменты. Ведь это наша Клерхен тратила с трудом заработанные карманные деньги на покупку картошки для бедной вдовы, которой грозила голодная смерть! Бурные аплодисменты. Милостивая государыня! Дорогие граждане города Гюллена! Нежные семена дали ростки, златовласая озорница превратилась в прекрасную даму, которая осыпает благодеяниями все страждущее человечество. Вспомните о том, что ею сделано для общества: тут и убежище для молодых матерей, и бесплатный суп для бедняков, тут и помощь художникам, и ясли для малюток. Я хочу от души приветствовать любимую дочь Гюллена, которую мы вновь обрели под родным кровом. Ура! Ура! Ура! Аплодисменты. Клара Цаханассьян (встает) . Бургомистр! Граждане Гюллена! Меня глубоко тронуло, что мой приезд вас так бескорыстно обрадовал. Скажу вам правду — я вовсе не была такой, какой изобразил меня в своей речи бургомистр. В школе меня часто пороли, а картофель для вдовы Болл я и не думала покупать, мы крали его с Иллом вовсе не потому, что я хотела спасти эту старую сводню от голода. Мне надо было, чтобы она пускала нас с Иллом в свою кровать, где было куда приятнее, чем в Петеровом сарае или в Конрадовом лесу. Но все же я готова внести свой вклад в вашу радость: я решила подарить Гюллену миллиард. Пятьсот миллионов городу и пятьсот миллионов разделить между всеми жителями. Мертвая тишина. Бургомистр (заикаясь) . Миллиард? Общее оцепенение продолжается. Клара Цаханассьян . При одном условии… Необузданное ликование охватывает всех присутствующих. Одни вскакивают на стулья, другие пускаются в пляс. Гимнаст принимается делать свои упражнения и т. д. и т. п. Илл (в восторге бьет себя в грудь) . Клара! Золото! Чудо! Помереть можно! Моя колдунья! (Целует ее) . Бургомистр . Сударыня, вы сказали: при одном условии. Могу я осведомиться, что это за условие? Клара Цаханассьян . Сейчас скажу. Я даю вам миллиард в обмен на правосудие. Мертвая тишина. Бургомистр . Как это понимать, сударыня? Клара Цаханассьян . Так, как я сказала. Бургомистр . Но ведь правосудие не продается. Клара Цаханассьян . Все продается. Бургомистр . Я все-таки ничего не понимаю… Клара Цаханассьян . Выйди вперед, Боби. Выходит дворецкий, останавливается в центре между столами и снимает черные очки. Дворецкий . Не знаю, сумеет ли кто-нибудь из вас меня узнать? Учитель . Окружной судья Хофер? Дворецкий . Правильно. Сорок пять лет назад я был судьей города Гюллена, а потом служил в апелляционном суде Каффигена до тех пор, пока четверть века назад госпожа Цаханассьян не предложила мне стать ее дворецким. Может, для человека с университетским образованием это несколько странная карьера, но мне было предложено такое фантастическое жалованье… Клара Цаханассьян . Ближе к делу, Боби. Дворецкий . Как вы слышали, госпожа Цаханассьян дает вам миллиард и требует за это правосудия. Другими словами, госпожа Клара Цаханассьян заплатит миллиард за то, чтобы вы осудили беззаконие, которое было учинено здесь, в Гюллене. Могу я попросить сюда господина Илла? Илл (встает бледный, испуганный и удивленный) . Что вам от меня нужно? Дворецкий . Прошу вас подойти сюда, господин Илл. Илл . Пожалуйста. (Подходит с натянутой улыбкой, пожимает плечами) Дворецкий Дело было в тысяча девятьсот десятом году. Ко мне, тогда судье города Гюллена, поступил иск о признании отцовства. Клара Вешер, как в девичестве звали госпожу Клару Цаханассьян, предъявила иск о признании господина Илла отцом своего внебрачного ребенка. Илл молчит. Вы, господин Илл, отрицали свое отцовство. И привели в суд двух свидетелей. Илл . Нашли что вспомнить. Молодо-зелено… Клара Цаханассьян . Тоби и Роби, приведите Коби и Лоби. Громилы, жуя резинку, выводят на середину сцены двух слепцов. Оба слепца . Мы тут как тут! Мы тут как тут! Дворецкий . Узнаете ли вы этих людей, господин Илл? Илл молчит. Оба слепца . Мы Коби и Лоби. Мы Коби и Лоби. Илл . Я их не знаю. Оба слепца . Мы очень изменились. Мы очень изменились. Дворецкий . Назовите свои имена. Первый слепец . Якоб Хюнлейн. Якоб Хюнлейн. Второй слепец . Людвиг Шпар. Людвиг Шпар. Дворецкий . Ну так как же, господин Илл? Илл . Я их не знаю. Дворецкий . Якоб Хюнлейн и Людвиг Шпар, узнаете ли вы господина Илла? Оба слепца . Мы слепые. Мы слепые. Дворецкий . Узнаете ли вы его по голосу? Оба слепца . Мы узнаем его голос. Мы узнаем его голос. Дворецкий . В тысяча девятьсот десятом году я был судьей, а вы — свидетелями. Что вы показали тогда под присягой в суде Гюллена? Оба слепца . Что мы спали с Кларой. Что мы оба спали с Кларой. Дворецкий . В этом вы присягнули передо мной, перед судом, перед Богом. Это была правда? Оба слепца . Мы дали ложную присягу. Мы дали ложную присягу. Дворецкий . Почему вы солгали, Людвиг Шпар и Якоб Хюнлейн? Оба слепца . Нас подкупил Илл. Нас подкупил Илл. Дворецкий . Чем? Оба слепца . Литром водки. Литром водки. Клара Цаханассьян . Расскажите же, Коби и Лоби, что я с вами сделала? Дворецкий . Расскажите. Оба слепца . Дама приказала нас разыскать. Дама приказала нас разыскать. Дворецкий . Верно. Клара Цаханассьян приказала их искать. По всему свету. Они эмигрировали: Якоб Хюнлейн в Канаду, а Людвиг Шпар в Австралию. Но она их нашла. Что же она с вами сделала? Оба слепца . Она отдала нас Тоби и Роби. Она отдала нас Тоби и Роби. Дворецкий . Что с вами сделали Тоби и Роби? Оба слепца . Кастрировали и ослепили. Кастрировали и ослепили. Дворецкий . Таково это дело: перед вами — судья, ответчик, два лжесвидетеля и судебная ошибка, совершенная в тысяча девятьсот десятом году. Я правильно все осветил, истица? Клара Цаханассьян (встает) . Да. Илл (топает ногой) . Но срок давности миновал, все это было в незапамятные времена. Старая дурацкая история. Дворецкий . Что стало с вашим ребенком, истица? Клара Цаханассьян (тихо) . Он прожил всего год. Дворецкий . А с вами? Клара Цаханассьян . Я стала проституткой. Дворецкий . Почему? Клара Цаханассьян . Меня обрек на это суд. Дворецкий . И теперь вы требуете, чтобы свершилось правосудие? Клара Цаханассьян . Да. Теперь мне это по средствам. Город Гюллен получит миллиард, если кто-нибудь убьет Альфреда Илла. Мертвая тишина. Жена Илла бросается к мужу и обнимает его. Госпожа Илл . Фреди! Илл . Как ты можешь этого требовать, моя колдунья? Ведь позади такая длинная жизнь… Клара Цаханассьян . Жизнь позади длинная, но я ничего не забыла. Ни Конрадова леса, ни Петерова сарая, ни кровати вдовы Болл, ни твоего предательства. Мы уже старики, ты опустился, а меня искромсали хирурги. И теперь я хочу свести с тобой счеты, ты сам выбрал свой путь, а я свой не выбирала. Только что, сидя в лесу, где прошла наша юность, ты хотел вернуть прошлое. Ну вот, я его возвращаю тебе, но требую правосудия — правосудия в обмен на миллиард. Бургомистр (встает бледный, с достоинством) . Госпожа Цаханассьян! Мы пока еще живем в Европе, и мы христиане. От имени города Гюллена и во имя гуманизма я отвергаю ваше предложение. Лучше быть нищим, чем палачом. Бурные аплодисменты. Клара Цаханассьян . Я подожду. жүктеу/скачать 349.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|