Гунтхард Вебер практика семейной расстановки

Эту фазу я считаю скорее игровой. Я больше рассчитываю на движение, на смену позиций и ролей, то есть на восприятие всей системы отношений и ее живости, чем на углубление отдельных позиций. Эта подвижность дает возможность достичь эффекта, аналогичного диссоциации клиентов при работе с расстановкой в группе. Она позволяет увидеть целое со всеми его переплетениями.

139

Возврат: в данном случае — третьему поколению

Я прошу ее сесть на место матери и взять подушку к себе. Сейчас Дорис — это ее мать Роза, и я обращаюсь к ней как к матери: «Как ты чувствуешь себя с подушкой, Роза, теперь, когда ты получила назад то, что взяла у тебя дочь?» Роза: «Хорошо, что Дорис мне это вернула, — Роза прижимает подушку к сердцу, — она защищает меня... и изолирует». Я ставлю за стулом «матери» два стула для ее родителей и поворачиваю к ней стул ее мужа. «Вот твой муж, а это твои родители, — говорю я, — повернись к каждому из них, и посмотри, кому принадлежит эта подушка. Тебе, твоему мужу, матери или отцу? Положись на свое чутье, твой организм знает, где ее место, даже если ты не можешь этого обосновать».

Тут «напрашивается» детальный разбор чувства защиты и изоляции. Так, мы могли бы глубже проникнуть в позицию матери. Но вместо этого я обычно быстро прерываю подобные идентификационные процессы. В некотором смысле речь здесь идет о противоположном — о возврате и освобождении. Таким образом, каждый акт принятия на себя роли является в этом ритуале тренировкой принятия и последующего оставления чувств и ролей, из которых какие-то нам очень хорошо знакомы, а какие-то совершенно чужды.

В то время как в голове у Розы, как я узнаю потом, возникают сцены изолированности из детства, она поворачивается к мужу и внезапно чувствует свою изоляцию по отношению к нему и мнимую защиту. Я велю ей поменять место и сыграть роль своего мужа, отца Дорис, чтобы она и с другой стороны ощутила и осознала функцию подушки в отношениях родителей. Он испытывает облегчение и прилив сил. Большая дистанция по отношению к жене в данный момент соответствует истине. Затем Дорис снова возвращается к роли Розы и еще крепче прижимает подушку к груди. «Нет, это не его».

Бабушка очень рано потеряла мужа

Роза поворачивается к родителям, символически представленным стульями. Я велю ей снова определить, кто здесь отец, а кто

140

мать, и спрашиваю, как их зовут. «Генрих и Мария». Стул Генриха отодвигается далеко назад и ставится далеко от стула Марии. Когда Роза смотрит на мать, у нее на глазах появляются слезы. Я говорю ей только два слова: «За тебя». Повторяя эти слова, она опускает подушку на колени.

Правда, я вижу, что пока она еще несколько фиксированно смот-эит на подушку, будто спрашивая себя, как это воспримет ее мать, Забушка Дорис. Поэтому я прошу ее сесть на место бабушки и взять годушку к себе. «А теперь повернись к своему мужу, Генриху. Это твое или его? И что это между вами значит?» Стул деда я разворачиваю к ней.

Читатель, возможно, заметил, что я нередко сначала спрашиваю |о функции того или иного вида поведения, чувства или симптома в [системе и только потом — о его субъективном значении. Функция |для меня часто важнее, чем значение.

Мария поворачивается к мужу, сидящему на некотором расстоя-I нии напротив нее. «Это защищает меня, — говорит она, — это делает меня неприступной... и недоступной. Я довольно-таки взбешена». И после паузы: «Он был летчиком-испытателем. Когда я была беремен-j на, он не вызывался на испытания ни разу, а когда Розе было шесть месяцев, он разбился». «Попробуй сказать, — говорю я ей: «Ты меня | очень обидел». Она произносит эти слова и выпрямляется. Подушка соскальзывает с живота на колени. «Попробуй сказать еще одну фразу, — прошу я ее — «Я тебя очень любила». Эта фраза для нее тоже верна. Можно заметить, как ее глаза наполняются слезами.

Назад в настоящее

На обратном пути Роза тоже берет на себя ответственность за «изолированность» по отношению к мужу, а он — за свою обиду, так что Дорис на своем собственном месте легко удается оставить родителям их судьбу. Она свободно вздыхает. «Расстояние между ними — это правда, — говорит она в завершение. — Но теперь, когда они отвеча-

141

ют за это сами, что-то может измениться». «А теперь развернись, — говорю я ей, — так, чтобы твои родители были у тебя за спиной. У тебя есть их благословение жить собственной жизнью, то есть можешь ли ты чувствовать их обоих как опору у себя за спиной?» Она поворачивается, недолго прислушивается к своим ощущениям и затем отвечает: «Да, хорошо, когда они за спиной. Теперь я чувствую себя по-настоящему освободившейся и инициативной».

Возврат дает силы всем

В данном случае могло бы и не понадобиться «выходить» на уровень бабушек и дедушек, для Розы было бы достаточно даже просто отвернуться от матери к мужу, чего мне, может быть, следовало бы энергично потребовать. Но я решил пойти другим путем, возможно, для того, чтобы показать Дорис: где бы в конечном итоге ни оказалось место пакета, там он и дает силу, и именно сила является критерием определения конечной точки путешествия подобного возвращенного «груза». Будучи проводником, терапевт по мимике, жестикуляции и голосу распознает эту силу и принятие ответственности на себя. Каждому члену системы полезно увидеть, где место этого «чего-то».

Следующие шаги определяются повседневной жизнью клиента. Исчезнет ли у клиентки неуместное чувство одиночества или ей предстоит возвращать следующий сверток? Разумеется, это не единственная возможность высвобождения из переплетений и связей. Но это шаг, с которого может начаться движение к решению.

Если мы используем этот метод для самих себя, то есть если с нами не будет провожатого (а мы, терапевты, часто бываем вынуждены знать методы помощи самим себе), то главное для нас — не застревать на одном месте, не увязать в размышлениях и анализе. Мы - это целая система; и стоит нам изменить позу или положение тела, как мы изменим чувства; а изменив роль в системе, мы изменим перспективу и неизбежно обнаружим что-то новое. Если ты не готов рисковать, ты не продвинешься дальше — ни сам, ни сопровождая клиента.

142

Барбара и Ханс Эберхард Эбершпрехер

Каждый, кто занимается семейной расстановкой, пытается комбинировать этот метод работы с теми подходами, которые он практиковал раньше. Так, существует опыт медитативной и/или гипнотерапев-тической настройки на системную работу или введения в системную работу. Описываются также телесно-ориентированные методы настройки на работу в семейной расстановке, например, концентративная двигательная терапия.

Мы расскажем здесь об особом телесно-ориентированном подходе, функциональной релаксации* (по М. Фукс), который, к счастью, сочетается с методом семейной расстановки, причем плодотворно для обоих подходов.

Сначала мы обсудим практические возможности, которые он дает для подготовки и проведения семейной расстановки, а также для работы после расстановки, чтобы в заключение с помощью некоторых методических размышлений показать, как это особое сочетание методов может пониматься теоретически.

Функциональная релаксация имеет собственный методически-терапевтический подход: сома и психика взаимодействуют здесь, корректируя друг друга (правила игры), уточняя (индивидуально и в зависимости от ситуации) и интегрируя (целенаправленно).

«Правила игры» — это центральный методический способ действий, которым определяется своеобразие функциональной релаксации. В несколько расширенном виде они звучат так:

1. Все раздражения (делать/ощущать) привязываются к одной фазе (дыхательного) ритма.

2. Раздражение повторяется только два-три раза.

3. Ничего не следует делать и следить за своими ощущениями.

4. Необходимо предоставить себя автономным реакциям.

5. Вербализовать.

Целенаправленно в данном случае означает ориентированность на решение в отличие от ориентированности на конфликт или пробле-

* Подробнее о методе функциональной релаксации можно узнать из следующих публикаций: Марианне Фукс (1989) и Ханс Эберхард Эбершпрехер (1987).

143

му: это работа не «против» чего-то. Здесь идет поиск поддерживающего жизнь и функционально более правильного направления обращения с собой, которое, будучи претворенным в жизнь, делает ненужными и избыточными имеющиеся нарушения или симптомы.

Ситуационно зависимо подразумевает, что в функциональной релаксации человек ориентируется в зависимости от воздействия того или иного образа действий. Этот образ действий является поиском решения для той особой ситуации, в которой данный человек как раз находится: здесь и сейчас или по отношению к той или иной системе и т. д.

Под сомой мы понимаем живое, переживающее и действующее тело человека. Под психикой простоты ради подразумеваются все процессы человеческого бытия, которые хотя и протекают на базе тела, но все же в узком смысле «телесными» не являются, как, например, эмоциональная, социальная и духовная жизнь.

Методическую оригинальность функциональной релаксации составляет постоянная смена уровней в вербализации каждый раз коротких единств опыта действия, недействия и предоставления себя.

Настройка на семейную расстановку

Для настройки на семейную расстановку функциональная релаксация предлагает, к примеру, следующее:

• С помощью мелких движений каждый, согласно «правилам игры», настраивает свое тело на восприятие: где я себя в данный момент чувствую? Каково мне там, где я себя чувствую? Где я себя не чувствую? Небольшим движением поискать себя там — как я сейчас чувствую себя там, где раньше себя не чувствовал? Повторять, пока не окажемся здесь полностью, с головы до ног, справа/слева, спереди/сзади.

• Так как я сейчас здесь нахожусь: как я занимаю свое место? Что я делаю в направлении того, что подо мной (поверхность стула, пол, спинка)? Как я воспринимаю «реакцию» на это того, что подо мной?

144

• Что меняется, когда я сейчас здесь, в этом помещении, оглядываюсь, вижу других и при этом продолжаю чувствовать себя самого? Здесь нет ничего правильного/неправильного: важно, чтобы я замечал, как я конкретно в данный момент себя здесь физически чувствую; мои ощущения могут в любую секунду измениться, и тогда важно пойти за этой переменой...

Это особого рода помощь уже в момент настройки на работу в расстановке: когда судороги прерывают поток, тревога мешает ощущать себя самого, кто-то из участников еще не совсем «здесь» и т. д.

Цель состоит в том, чтобы как можно больше присутствующих чувствовали себя конкретно телесно-центрированными и, таким образом, были лично живо связаны с сиюминутной реальностью в себе и вокруг себя. Системная работа позволяет увидеть, что каждый человек находится внутри чего-то большего. Берт Хеллингер называет это Большой душой, Шелдрейк говорит о морфическом поле.

Полезные предложения

по ходу семейной расстановки

В этой связи важна следующая основная позиция: внимание каждого постоянно сосредоточено на себе самом, на изменениях, происходящих у него по отношению:

• к поставленному вопросу,

• к системе, в которую он позволяет себя включить в качестве заместителя,

• внутри системы, в связи с изменениями позиций или выполнением определенных действий.

Итак, мы подошли к предложениям и вопросам, доказавшим свою полезность во время семейной расстановки:

• «Как ты себя чувствуешь?» и «Что изменилось?» — эти вопросы задают заместителям чаще всего. «Где ты чувствуешь это физически?» и «Какие ощущения это вызывает?» — эти вопросы могут помочь конкретизировать восприятие.

• «Не возникло ли какого-нибудь внутреннего импульса?», «Нет ли желания что-то сделать?», «Что возникает?» и т. д. — эти вопросы

Ю-3705 145

помогают обнаружить направления, по которым расстановка стремится развиваться дальше.

Во время самого разрешающего действия можно помочь действующему присутствовать в нем максимально полно, быть проницаемым или пребывать «в потоке» и тем самым дать ему подействовать как можно более глубоко и полно.

Потом в восприятии последующих ощущений можно оставить место проявлениям произошедшего и снова помочь конкретизировать восприятие.

Вопрос «У кого произошло еще что-нибудь существенное?» позволяет выяснить воздействие на других, тех, кто не был непосредственным участником и все же, может быть, тоже был затронут (например, происходила идентификация с человеком, к которому относилось разрешающее действие).

Телесный резонанс ведущего

Важным аспектом работы является терапевтическая позиция. Берт Хеллингер говорит, в частности, о позициях «быть пустым», «не иметь намерений», что на физически ощутимом уровне можно определить как «быть в себе» и «позволить себе быть». В своей позиции терапевт (телесно, эмоционально, социально и духовно) центрирован в себе по отношению к происходящему сейчас: что меняется, когда ведущий контактирует с тем или иным заместителем, например, проходит за его спиной (чтобы лучше вчувствоваться), физически выходит из системы и т. д.?

«Телесный резонанс» ведущего может служить в таких случаях непосредственным средством восприятия. В этом резонансе постоянно находит дополнительное отражение происходящее в группе, что позволяет найти вопросы, импульсы или «разрешающие» фразы. Кроме того, телесный резонанс помогает обнаружить, куда стремится энергия, и найти момент ее максимальной концентрации.

Хорошее завершение семейной расстановки

В завершение работы с семейной расстановкой происходят индивидуальные действия: тот, чья система была расставлена, может полностью воспринять в себя все, что было обнаружено и изменено, вобрать это в себя, чтобы оно могло продолжить свое воздействие. Как он воспринимает себя теперь? Какие изменения на уровне тела

146

вызвал измененный на эмоциональном, социальном и духовном уровнях внутренний образ? Это ощущение может послужить своего рода якорем, позволяющим повторить опыт на глубоком уровне. Так, можно укрепить доверие к ощущениям «приводить в движение» и «быть движимым», «делать» и «оставлять», «всплывать» и «снова погружаться». Возможно, то или иное из обнаружившихся ощущений снова стремится уйти в тень, чтобы иметь возможность (на бессознательном уровне) действовать, тогда можно положиться на то, что душа хорошо с этим поработает. А если что-то пока еще важно для сознания, душа сделает это настолько явным, что не заметить будет невозможно.

Заместители оставляют все, что они на себя взяли, и все, что они ощутили, там, где они под конец находились в системе, и осторожно возвращаются в свою собственную жизнь и на свое место, с уважением отдавая должное системе, членами которой они стали на время расстановки.

Если динамика была очень интенсивной, если она глубоко затронула их лично, то, чтобы выйти из ролей, заместителям может понадобиться особая помощь. (Они могут, например, с каким-нибудь звуком отряхнуться, похлопать по себе, чтобы снова живо ощутить собственные границы, попрыгать, чтобы выйти из тяжелого настроения, или слегка склонить голову в знак уважения к судьбе других и т. д.)

Затем, до или после небольшого перерыва, можно опять помочь участникам полностью сосредоточиться на себе и ощутить, что сейчас на самом деле происходит. Как я себя сейчас здесь чувствую? Что продолжает во мне звучать? Что меня волнует? Чего мне сейчас хочется? И так далее. Тут всем участникам можно предложить то или иное специальное упражнение. Можно выделить и дополнительно проработать четко обозначившиеся во время работы аспекты и трудности, чтобы сделать их доступными для всех присутствующих и подтолкнуть к обнаружению путей обращения с ними:

• уважительный поклон перед... (судя по ситуации, обращение с тем, что сопротивляется);

• любящее обращение к... (возможно, через боль);

• благодарное принятие от... (следить за мерой, когда будет достаточно);

• отойти назад от... (с уважением и любовью);

147

• оставить прошлое позади (оно втекает в нас и через нас течет дальше);

• занять собственное место и, соответственно, отвечать за себя со всем, что сюда относится, в том числе и нелюбимым;

• полная ориентация в «теперь» (бодро, по отношению к себе и тому, что вокруг, ничего не желая);

• позволять себе и отдавать себя (доверие к...) и т. д.

Каждое из этих упражнений можно сделать еще более наглядным, попросив присутствующих найти для себя в каждом случае нечто противоположное (противоположное поклону, принятию и т. д.), попробовать сделать это и проследить, какие ощущения такое действие вызывает в душе и теле. После этого упражнение оказывает намного более глубокое воздействие, так как в этом случае принимаются во внимание и получают свое место в том числе и тенденции сопротивления.

Общие черты

Оба метода, семейная расстановка и функциональная релаксация:

• являются целостными (включают все уровни и принимают во внимание всех участвующих);

• являются индивидуальными и ситуационно-обусловленными (каждый раз новый поиск);

• относятся конкретно к «сейчас», действию и его результатам;

• ищут интегрирующие, оздоровляющие, ведущие дальше решения;

• включают и сознание, и бессознательное;

• полностью включают в дальнейшую работу возникающие трудности;

• ищут верный порядок;

• являются жизненными позициями (а не методами, которые то применяются, то нет).

Семейная расстановка конкретизирует системные связи индивидуума и тем самым делает их доступными измененяющим действиям.

Функциональная релаксация конкретизирует отношение индивидуума к себе и своему внутреннему миру — и вместе с тем косвенно к системам, в которых он живет.

Возможно, этой близостью и дополняемостью объясняется то, что комбинация этих методов представляется особенно плодотворной.

148

Сказки как указание на жизненный сценарий, идентификации и другие перенятые чувства

В этой статье я хотела бы рассказать о своем опыте работы со сказками (историями, песнями и т. д.) на семинарах (и индивидуальных сессиях) по системно-ориентированной работе со сценариями и семейной расстановке.

О том, что сказки могут указывать на сценарий, мне было известно еще с середины 1970-х годов из трансактного анализа по Эрику Берну. Причем в основе его идеи жизненного сценария лежит концепция стиля жизни Альфреда Адлера, дополненная анализом сказок. Под сценарием Берн понимает неосознанный жизненный план, книгу ролей, по которой человек на основании приобретенного в детстве опыта строит потом свою жизнь.

Местом, где ребенок приобретает основной формирующий опыт восприятия себя и окружающего мира и разрабатывает для себя некую жизненную концепцию, является семья. В ней ребенок познает принадлежность и исключенность, соотношения «давать» и «брать» и учится правильно с этим обращаться, там он узнает справедливость и несправедливость, разные судьбы, жизнь и смерть, вину и невиновность, брак и расставание, радость, страдание и т. д. Ребенок накапливает опыт, классифицируя новый на основании приобретенного раньше, причем на всем этом лежит печать детского мышления, детских выводов и детских иллюзий.

Накопленный опыт обобщается в сжатом образе, который не осознается и действует как очки, через которые фильтруется новый опыт; то есть он служит для ориентации в новых, но также и в привычных ситуациях, он придает опыту определенное направление и структуру. К этому образу относятся определенные чувства, убеждения, внутренние фразы и интимная информация о себе самом по отношению к другим, к окружающему миру и жизни вообще.

Сценарный анализ Берта Хеллингера

В начале 1980-х годов у Берта Хеллингера я познакомилась с системно-ориентированным сценарным анализом, выходящим за рамки того, о чем говорит Берн. Если для Берна важнейшими элементами сценария

149

После того как Хеллингером были обнаружены действующие в системах силы и существующие в них заданные условия (базовые потребности в связи, уравновешивании, порядке и иерархическом порядке, полносоставности и признании невечности), стало ясно, что внутренний образ, по которому человек выстраивает свою жизнь, не обязательно должен быть связан с пережитым им лично — он может отражать судьбы других членов семьи или рода и тем самым указывать, какое или чье место занял ребенок в своей семье ради сохранения «равновесия» в семье или роде.

Сказки, которые (в детстве) особенно трогают

Сказка, которая особенно тронула (в отличие от очаровавшей или любимой) в детстве, как правило, примерно до седьмого года жизни, может использоваться в этой связи как проводник к ведущему внутреннему образу (сценарию). Сердце ребенка трогает сказка, в которой находит отражение либо его собственная судьба (потеря одного из родителей, длительное вынужденное пребывание вне дома...), либо судьба другого члена семьи или рода. При этом не имеет значения, знал он ребенком это лицо или нет. Так же необязательно наличие вербально переданной информации.

Итак, значимыми вопросами, которые ставит перед собой терапевт, являются следующие:

1) Что является «темой» сказки (с точки зрения ребенка)?

2) Имеет ли эта «тема» важную связь с чем-то, что человек пережил в детстве, или она относится к другому члену его семьи или рода? Если да, то к кому?

Тематическая матрица некоторых сказок

Теперь я на нескольких примерах опишу некоторые типичные сценарные сказки в сочетании с историями жизни тех клиентов, которые их называли.

1. Сказка «Гензель и Гретель»

Основная тема этой сказки: ребенок, вынужденный (на некоторое время) покинуть дом. Таким образом, она указывает на ранние

150

• ранняя госпитализация ребенка,