I. общая характеристика работы

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Современные теории гражданского общества не только воспроизводят комплекс реалий, радикально отличный от тех, что свойственны эпохе европейской модерности, но и делают это на качественно иных постклассических философских основаниях. Анализируя их содержание, можно глубже понять специфику и возможности постклассического теоретизирования, возникшего как результат критики классической европейской метафизики, применительно к познанию социальных явлений. Одновременно в теориях гражданского общества второй половины 20-го-начала 21-го вв. отчетливо прослеживается определенное родство с построениями представителей классической новоевропейской мысли, чьи идеи получают новое звучание при переосмыслении в контексте современности.

В свете подходов, намеченых в современных теориях гражданского общества, представляется возможным рассмотреть и совокупность требующих позитивного решения проблем, которые встают в перспективе осознания значимости гражданской активности в России, идущей по пути демократической модернизации и вовлечения в глобализационные процессы.

Диссертационное исследование имеет педагогическое значение, поскольку сформулированные в его рамках выводы могут найти применение в преподавании целого ряда социально-гуманитарных наук, таких как история философии, социальная философия, социология, политология и др.

В западной историко-философской литературе хорошо исследованы классические теории гражданского общества эпохи Нового времени, их типологические черты и влияние на современную социально-философскую мысль. Это сделано в трудах С. Босворта, Х. Брогана, Д. Ден Нила, А. Гевирта, Г. Фостера, М. Крэнстона, В. Медины, В. Переса Диаса, П. Рили, Н. Таркова, М. Х. Уодликора, Д. Уоткинса и др¹. В работах западных авторов выявлена социальная обусловленность трактовки гражданского общества в различных версиях теории общественного договора, в немецкой классической философии, марксизме и иных учениях, показаны особенности воспроизведения реалий эпохи в их мыслительных конструкциях.

В отечественной историко-философской литературе работа в аналогичном направлении была начата еще в советский период и продолжена российскими авторами на базе иных, сводных от догматического марксизма установок, в посткоммунистическую эпоху. Продуктивные выводы в плане исследования новоевропейских теорий гражданского общества содержатся в трудах В.В. Витюка, К.С. Гаджиева, А.В. Гулыги, И.С. Нарского, В.С. Нерсесянца, Н.В. Мотрошиловой, Т.И. Ойзермана, Ю.М. Резника, В.Г. Хороса и др¹.

Исследование различных аспектов дискуссий по проблеме гражданского общества, относящихся ко второй половине 20-го – началу 21-го вв., достаточно давно находится в поле внимания западных специалистов в области истории современной философии. Так, рассмотрению трактовки этого вопроса в социальной философии Х. Арендт, чьи идеи имеют широкую популярность в кругах западной гуманитарной интеллигенции, посвящены работы М. Кэнован, П. Хансена, Д. Макгована, Д. Миллера, М. Пассерин Д’Антрев и др². Видение этого вопроса в наследии крупного теоретика новейшей версии неомарксизма Франкфуртской школы Ю. Хабермаса также нашло интересную интерпретацию в произведениях Бедеши, А. Клеменса, Р. Коулса, Н.С. Лав, Д. Муна, М. Пенски, Ф.А. Спозито, Т. Б. Стронг, С.К. Уайта, Д. Уарнке, Ф. Уолша, М. Е. Уоррена, А. Хоннета, С. Чамберс и др ³. Постструктуралистские идеи М. Фуко и Ж. Деррида, их понимание гражданского противостояния властному диктату государства также стало предметом изучения Э. Арато, Д.Л. Коэн, Х.Ф. Хабера, А. Меджила, П. Юна и др¹. В опубликованной за рубежом литературе современные теории гражданского общества зачастую анализируются в плане рассмотрения полемики теоретиков экзистенциальной герменевтики, неомарксизма, постструктурализма, неопрагматизма и иных направлений, изучения конструктивных моментов их трактовки этого феномена.

В эпоху перестройки и в посткоммунистический период появилось и довольно значительное число трудов российских авторов, освещающих различные подходы к проблеме гражданского общества, сложившиеся в сочинениях Х. Арендт, М. Фуко, Ж. Деррида, Ю. Хабермаса и других известных западных теоретиков. Это сделано в работах Н.С. Автономовой, С.Е. Вершинина, А.Ф. Гайды, Б.Л. Губмана, П.С. Гуревича, Ю.Н.Давыдова, Б.В. Маркова, Н.В. Мотрошиловой, Т.И. Ойзермана, В.А. Подороги, Е.Г. Трубиной, В.Н. Фурса, И.П.Фарман, В.Л. Шульца и др². Вместе с тем, до сих пор не получила еще должного освещения проблема типологических особенностей и философских оснований рассмотрения гражданского общества в постклассической западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го вв.

Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого являются социально-философские воззрения представителей западной социальной философии второй половины 20 - начала 21 вв., а предметом – основные подходы к проблеме гражданского общества, сложившиеся в ней в этот период на основе неклассической платформы теоретизирования.

- дать сравнительную характеристику изменения предметности и философско-методологических оснований теорий гражданского общества, сложившихся в классической мысли Нового времени и в базирующейся на постметафизической платформе современной социальной философии;

- выявить основные черты рассмотрения проблемы гражданского общества на базе классического способа теоретизирования ведущими представителями западной социальной философии эпохи Нового времени;

- показать типологические особенности и отличительные черты основных подходов к проблеме гражданского общества, оформившихся в западной социальной философии второй половины 20 - начала 21 вв. в границах постметафизической платформы теоретизирования;

- рассмотреть сущность экзистенциально-герменевтических воззрений Х. Арендт на проблему гражданского общества как феномена публичной сферы и его роли в динамике исторического развития;

- раскрыть определяющие характеристики трактовки гражданского общества в перспективе постструктуралистской концепции микрофизики власти М. Фуко;

- проанализировать неомарксистские взгляды Ю. Хабермаса на проблему гражданского общества как явление публичной сферы, их обоснование в границах созданной им теории коммуникативного действия и релевантность рассмотрению ситуации в современном мире.

Источниками предпринятого исследования являются прежде всего произведения Х. Арендт, Ж. Деррида, М. Фуко, Р. Рорти, Ю. Хабермаса и других видных представителей современной западной философии. К числу источников следует также отнести произведения Т. Гоббса, Д. Локка, Б. Спинозы, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. В.Ф. Гегеля, К. Маркса, А. де Токвиля и других мыслителей Нового времени. Источниковая база диссертации включает также новейшие исследования современных западных авторов, посвященные истории различных вариантов теории гражданского общества.

Методологические основы исследования. Используемые методы исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследовании используется герменевтическая методология, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись структурный, струк­турно – функциональный, исторический и сравнительно – исторический методы.

Структура диссертации и ее основное содержание. Работа со­стоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации - 185 страниц.

Во «Введении» обосновывается актуальность темы ис­следования, рассматривается степень научной разработанности постав­ленной проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационной работы, раскрывается методологическая основа диссертации, а также ее на­учная новизна и положения, выносимые на защиту.

В «Заключении» подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы его основные выводы.

- впервые в отечественной историко-философской литературе дана сравнительная характеристика изменения предметности и философско-методологических оснований теорий гражданского общества, сложившихся в классической мысли Нового времени и в современной социальной философии на основе постметафизической установки;

- раскрыты основополагающие характеристики рассмотрения проблемы гражданского общества на базе классического способа теоретизирования ведущими представителями западной социальной философии эпохи Нового времени;

- выявлены существенные черты основных подходов к проблеме гражданского общества, сложившихся в западной социальной философии второй половины 20-го - начала 21-го вв. в границах постметафизической парадигмы теоретизирования;

- показана сущность экзистенциально-герменевтических воззрений Х. Арендт на гражданское общество как феномен публичной сферы, трансформация его роли в период модерности и в современном мире;

- предложена интерпретация определяющих характеристик трактовки гражданского общества в перспективе постструктуралистской концепции микрофизики власти М. Фуко;

Классическая новоевропейская трактовка субъекта и его места в мире базируется на рационалистическом миросозерцании, предполагающем в его широком толковании, что субъект как рациональное существо способен постичь рациональную структуру мира и действовать сообразно с имеющимся у него знанием в направлении создания разумного общественного устройства. Вне зависимости от конкретных вариантов его воплощения в доктринах приверженцев гносеологического эмпиризма и рационализма, подобный взгляд так или иначе базируется на трактовке субъекта как существа, обладающего рефлексивной способностью, свободой волеизъявления и неотчуждаемыми естественными правами. Именно такой субъект оказывается способным вступать на основе свободного волеизъявления в ассоциативные связи с другими людьми, предполагающие взаимное согласование интересов. Его усилиями создается гражданское общество, поддерживаются определенные правовые и политико-государственные устои. Начало подобному пониманию конституирования гражданского общества положили многообразные теории общественного договора. Его своеобразной кульминацией стали различные доктрины, сложившиеся в русле идей Просвещения и немецкой классической философии. Их критическое осмысление с различных позиций представлено в сочинениях К. Маркса и А. де Токвиля.

В эпоху Античности и в Средние века имеет место отождествление общества и государственно-политической организации. Концептуальное противопоставление гражданского общества и государства складывается на зоре становления Нового времени и рефлексивно отображает те перемены, которые происходят в общественной жизни. Отныне единолично правящий суверен становится своеобразным монопольным владельцем средств легитимного насилия. Старший партнер сословной системы власти ломает ранее существовавшую систему отношений, закладывая основы современной государственности. Параллельное движение приводит к своеобразной деполитизации сословно-корпоративных объединений. Корпорации деполитизированного сословного общества обладают самостоятельностью, противостоят государству. Важнейшим моментом на этом пути является и нарождение новых буржуазных экономических отношений, без и вне которых невозможным было формирование автономных субъектов гражданского общества, способных сплачиваться в определенные групповые объединения. Религиозные движения также способствуют становлению независимых групп гражданского общества этого периода. В эпоху становления модерности гражданское общество переходит к отрицанию старых типов общностей, контрактов и универсальных норм, синтезируя на их базе новые. Выделяются две самостоятельные полярности - государство и сфера самоорганизации и инициативы гражданина. Договорное сообщество таких граждан и есть гражданское общество.

Создание наций как относительно закрытых территориальных образований в период модерности создает ранее не существовавшие возможности взаимодействия гражданина и политической власти. Создание наций осуществлялось усилиями гражданского общества. Национальное государство способствовало трансформации патриархально-семейных отношений в политически-правовые. В контексте гражданского общества рождаются новые ассоциации, общества, гражданские инициативы, социальные движения, лоббистские организации, клубы и т.д. Их разнообразие служит показателем зрелости гражданского общества. Оно стимулирует также появление политических движений и партий.

Классическая мысль модерности рефлексивно осваивает ситуацию взаимодействия гражданского общества и государства, складывающуюся в эпоху капитализма. В ее основе лежит представление о создании социальной реальности, гражданского общества и государства путем консенсуса сознательно определяющих свои волевые устремления субъектов. Основные посылки классической метафизики Нового времени во многом определяют сам стиль рассмотрения проблемы гражданского общества в этот период. В различных вариантах теории общественного договора, представленных в трудах Гроция, Гоббса, Спинозы, Локка, Монтескье, Руссо, именно договорно-правовые начала предстают как основа совместного бытия людей, возможности существования государства. Хотя многие из теоретиков общественного договора и не проводили жесткой демаркационной линии между обществом и государством, в основе их философских выкладок обнаруживается присутствие мысли о конституировании общества путем самосознательного соглашения субъектов – граждан, порождающих общественные отношения и государство. В сочинениях Канта и Фихте, хотя и отсутствует жесткое противопоставление гражданского общества и политико-государственного сообщества, гражданское общество получает истолкование как область реализациии прав личности. Фергюсон, Юм и Смит показали связь гражданского общества с экономическими интересами людей. Совершив глобальный теоретический синтез, Гегель рассмотрел соотношение семьи, гражданского общества и государства в перспективе самодвижения абсолютной идеи, предстающей нравственной субстанцией социальной жизни. Государство как всеобщее начало преодолевает партикуляризм частных устремлений гражданского общества, хотя и необходимо опирается на него. При всей глубине гегелевского анализа проблемы, ее решение выглядит запрограммированным субстанциальными допущениями панлогизма. Правомерно указав на этот момент, рождающий этатизм гегелевской мысли, Маркс во многом следовал Гегелю в анализе проблемы гражданского общества. Хотя он и рассмотрел гражданское общество в границах созданного им материалистического понимания истории как порождение экономических условий, необходимый антипод капиталистического государства, но декларировал необходимую гибель такового вместе с буржуазным строем, который, сообразно с выдержанной вполне в духе Гегеля телеологией общественного развития, должен сменить коммунизм с его ожидаемым тождеством родового и индивидуального начал человеческого существования. Дистанцируясь от классической новоевропейской метафизики, Токвиль показал, напротив, что крушение гражданского общества означает непременное торжество деспотизма и государственного диктата.

Современные теории гражданского общества формируются в свете осмысления тех новейших тенденций, которые произошли в мире, начиная со второй половины 20-го столетия. В фокусе внимания современных авторов оказались те процессы, которые были связаны с крушением различных форм тоталитаризма и авторитаризма, опиравшегося на человека массы, с анализом возможности и перспектив существования гражданского общества в период торжества «одномерного человека» периода постиндустриализма, когда различные сегменты социального целого все более и более контролируемы на базе новейших информационных технологий, а глобализационные тенденции рождают новые формы отчуждения наряду с позитивными последствиями.

Новейшие теории гражданского общества базируются на философских предпосылках, которые радикально отличны от классических оснований видения этой проблемы. На фоне кризиса классической метафизики и утверждения коммуникативной платформы философствования по-иному рассматривается проблема формирования пространства гражданского общества. Оно выглядит как некое коммуникативное поле, сплачивающее различные группы и движения граждан, способных репрезентировать свои интересы в сфере политики, видоизменяя правовые устои и влияя на принятие политико-государственных решений. Сегодня утрачивают кредит доверия многие классические предпосылки философского анализа гражданского общества. Современные западные теоретики отказываются от субстанциалистско-сущностных конструкций, поиска оснований гражданского общества в существовании автономного субъекта, обладающего сознанием и волей, совокупностью естественных прав, которые могут делегироваться на основе соглашения государству, зачастую трактовавшемуся в ключе выразителя идеальной субстанции мироздания. Власть понимается сегодня как отношение, характеризующее не только связь государства с его механизмом и гражданского общества, но и как присутствующая во всех сегментах гражданского общества, которое определяет конкретный абрис политики. Власть трактуется как плюральная и многоликая по своей сути. Микровластные отношения видятся как задающие характер власти на макроуровне государства всегда в конкретной форме.

Одновременно в новейших вариантах западных теорий гражданского общества прослеживается тенденция ассимиляции на коммуникативной основе установок, заимствованных в классических теориях гражданского общества эпохи модерности. Лево-радикальный критицизм, либерализм, либерально-республиканская установка оказываются так или иначе связанными с наследием философских теорий гражданского общества Нового времени, но переосмысленными в духе различных современных учений. Именно эти тенденции прослеживаются в границах неомарксизма, экзистенциализма, постструктурализма, неопрагматизма и иных направлений современной западной мысли, обращающихся к социально-философскому анализу феномена гражданского общества.

Концепция гражданского общества и его связи с политикой, государством имеет своей безусловной предпосылкой понимание Арендт природы публичной сферы, конституирование ее пространства через деятельность субъектов. Именно в ее границах, как явствует из текстов Арендт, созданных в различные периоды ее творчества, реализуется свободная гражданская активность субъектов и оформляются политико-властные отношения и институты. Пространство являющегося, предполагающее межчеловеческое взаимодействие в его вербальных и невербальных ипостасях есть основа конституирования публичной сферы, ее многообразных феноменов, рождающихся в гражданском обществе и политике. Анализируя публичную сферу в экзистенциально-герменевтическом ключе как некоторую общность мира, характерную для определенного интерсубъективного пространства, она полагает важным обратить внимание на две ее отличительные черты. Прежде всего, публичная сфера характеризуется как нечто явленное не только для индивидуального субъекта, но и для определенной общности людей. Однако этим отнюдь не исчерпывается характеристика публичной сферы, ибо необходимо указать также и на содержание совместно разделяемого пространства явленного некоторому сообществу субъектов. Это содержание – мир, который их объединяет. Арендт подчеркивает, что публичная сфера подразумевает определенное единство значимых предметов, обнаруживаемых в некотором коммуникативном сообществе. Оно выступает в качестве мира, разделяемого людьми. В пространстве публичной сферы дифференцируются политическая жизнь и активность гражданского общества.

Власть, возникающая в политической сфере, по Арендт, консенсуальна по своей сути. Она объясняет происхождение политической организации необходимостью придать постоянство пространству явления путем совместного действия и коммуникации, обращаясь к анализу практики полисной жизни, теории общественного договора, опыту революций Нового времени. Таким образом, возникает возможность достижения определенного единства взглядов людей на задачи сообщества в границах здравого смысла, способствующего рождению феномена власти. Арендт рассматривает власть как способность людей к совместному действию. Ее видение проблемы направлено против различных инструментальных подходов к ее пониманию и связывает власть прежде всего с феноменом санкционирующего ее авторитета. Власть, по Арендт, составляет сущность всех форм правления, насилие - нет. Оно появляется там, где власть находится в опасности.

Сам подход Арендт к феномену власти диктует ее интерес к изучению гражданского общества. Ведь отсутствие гражданской поддержки власти рисуется ею как несущее разрушение политического пространства консенсуса. Именно поэтому феномен гражданского несогласия и неповиновения находится в фокусе ее внимания. Арендт полагает, что сила американской модели демократии состоит именно в чувствительности к протестным действиям ассоциаций граждан, на что обратил внимание еще Токвиль. C ее точки зрения, именно деятельность людей, сплоченных в ассоциации гражданского общества, должна стимулировать политическую жизнь и влиять на функционирование государственного механизма.

Построения Арендт несут в себе имманентное противоречие между романтической идеализацией античности и созвучным неомарксизму радикальным демократизмом, служащим основанием оценки политических реалий Нового времени и современности. Сложившийся в античности тип взаимосвязи частной и публичной сфер принимается Арендт в качестве идеального эталона, с которым соотносятся процессы политической жизни Нового времени и современности, предстающие своеобразным негативным отклонением от заданного образца, обеспечивающего гармонию человеческого существования в контексте общественной жизни. Подъем социальной сферы, предполагающий рассмотрение частной и публичной сфер в категориях экономической необходимости, изначально и подлинно принадлежащей лишь области приватных интересов, ведет, по Арендт, к деградации политики. Утверждение монополии социальной сферы, согласно Арендт, подготовило процесс классовой и национально-государственной идентификации эпохи модерности, а затем и их разложения, ведущего к массовому обществу. Утрата значимости публичной активности личности и триумф человека массы в период империализма составляют пролог появления различных форм тоталитаризма.

Арендт констатировала единство судеб современного ей капитализма и социализма в плане своеобразного «паралича» гражданской активности и «склерозированности» политико-государственной практики. Дав критику состояния современного ей гражданского общества и политики, Арендт попыталась обосновать стратегию активизации публичной активности личности, утверждения ее прав. Многие из ее положений о роли гражданского действия, сформулированные в период войны во Вьетнаме и подъема движения за гражданские права, весьма интересны в теоретическом плане и актуальны и по сей день. Стратегия коммуникативного анализа взаимосвязи гражданского общества и политики Арендт близка неомарксистским и герменевтическим теориям, представители которых, например, Ю. Хабермас и П. Рикер, дают в целом позитивную оценку ее воззрений.

Власть, по Фуко, предполагает отношение управления. В своем понимании феномена власти он уходит от традиционных представлений о ее генезисе и функционировании в границах социального целого, которые ассоциируются с договорными теориями Нового времени и марксизмом. Фуко по-новому интерпретирует феномен власти, отказываясь от понимания ее проявлений в различных сегментах социальной жизни как всего лишь продолжения стратегии макровласти государства. Напротив, государство возникает, в его понимании, как равнодействующая функционирования множества механизмов и очагов пульсации микровласти. Даже некоторые сегменты государственного аппараты, созданные «сверху», могут ратифицироваться и контролироваться государственной макровластью, но, как полагает Фуко, жить достаточно самостоятельной и автономной жизнью. Принципиальным в подходе Фуко является отрицание гомогенности власти, ее определенность единичностями, сингулярными точками.

Субъект, живущий в конкретной исторической ситуации, немыслим, по Фуко, вне поля властных импульсов, отношений. Это обстоятельство повлияло и на его видение взаимосвязи гражданского общества и государства. В границах разрабатываемой им мыслительной стратегии Фуко не может принять трактовку гражданского общества как сферы, где субъект не вовлечен во властные отношения и способен как носитель суверенной воли, подчиняясь велению практического разума, вступать в альянс с другими людьми, легитимизируя политико-правовые установления, поддерживая или, напротив, не принимая курс государства. Такой субъект немыслим, и подобная ревизия классических воззрений на гражданское общество имеет под собой достаточно веские основания. При этом очевидно, что Фуко совсем не стремится принизить протестные возможности субъекта, отрицать наличие у него возможности свободного волеизъявления или же изобразить бессилие гражданского общества по отношению к государству. Как раз напротив, все его устремления связаны с тем, чтобы защитить общество и человека, ограничивая властный произвол. Видение социального целого как пронизанного подобной конфронтацией начал, несущего в себе постоянный импульс войны заставляет Фуко высказывать свое несогласие с самыми крупными европейскими социальными теоретиками от Гоббса до Гегеля. В отличие от них он акцентирует значимость непрекращающейся борьбы, которая характеризует не только полярность гражданского общества и государства, но и затрагивает все страты гражданского общества, ибо свобода волеизъявления его коллективных и индивидуальных субъектов оказывается вполне совместимой с наличием в его контексте многообразных отношений власти, задающих саму модель коррелятивной им субъективности.

В теоретических размышлениях Фуко, имеющих выход на проблему взаимосвязи гражданского общества и власти, заслуживает внимания, прежде всего, его утверждение, что общество так или иначе опирается на различные типы субъектов, которые формируются в его многообразных стратах в поле отношений власти. Современное государство представляется Фуко носителем специфической формы пастырской власти, притязающей на создание планируемого ею типа индивидуальности, а, вернее сказать, моделей человеческой индивидуальности, подлежащих воспроизводству в различных сферах общественной жизни как его опоры. Подобный патернализм, по мысли Фуко, унаследован современным государством от церковного сообщества средневековья, но проводится в жизнь в сугубо секуляризированной форме. Фуко ищет стратегию ухода от сложившихся форм индивидуализации, стереотипов субъективности, культивируемых государством, перспективу обнаружения иных форм жизнедеятельности субъекта, которые должны дать ему большую автономию по отношению к власти. Одинокий и утративший веру в революцию интеллектуал оказывается единственно эффективным борцом против окружающих его оков властных сил. Сопротивление им, хотя и не способно сломить сеть рядов противника, но ведет к завоеванию определенных прав и свобод, защите общества от излишней патологии власти.

Хабермас считает, что гражданское общество рождается как феномен публичной сферы общественной жизни. Сама по себе публичная сфера отличается как от частной и функциональных подсистем, так и от политической подсистемы социального целого, в силу особых выполняемых ею функций. Отдавая должное диверсификации публичной сферы, Хабермас полагает возможным говорить о таковой в связи с присущей ей «плотностью» коммуникации, организационной комплексности и широты охвата. Ее кульминация обнаруживается, по его мнению, в «абстрактной публичной сфере» изолированных читателей, слушателей и зрителей, сплачиваемых воедино лишь медийными структурами. Гражданское общество, по Хабермасу, обладает, прежде всего, ресурсом внутренней трансформации и лишь косвенным образом влияет на политику. Оно воздействует на людей, которые функционируют в границах политической системы и на программу управления таковой. Если же в пределах гражданского общества может появиться значимая среда присвоения и экспертного использования знания, то это означает расширение возможностей его влияния на развитие социального целого как такового.

Хабермас проводит достаточно продуктивную классификацию субъектов-акторов, работающих в контексте публичной сферы. С его точки зрения, необходимо выделять субъектов публичной сферы, которые возникают в самой ее ткани, и тех акторов, которые появляются в этой среде с целью ее использования. Именно последние обладают организационной властью, ресурсами и нужными для осуществления действия санкциями. На сцене публичной жизни, по Хабермасу, действуют отнюдь не только два охарактеризованных типа субъектов-акторов. Имеется еще и третья группа, в число членов которой входят журналисты, рекламные агенты различного толка и люди, принадлежащие к прессе в широком смысле этого слова, т.е. те, кто собирает информацию, принимают решения относительно выбора и презентации программ, контролируют тематику и авторские коллективы, отбирают материал, циркулирующий в средствах массовой информации. Резонно полагая, что значимость «четвертой власти» неуклонно возрастает, Хабермас считает желательным соблюдение некоторых универсальных для свободного демократического сообщества моральных и правовых принципов функционирования медийного поля в интересах общества и его граждан

Взаимосвязь политической и публичной сфер в постановке социально значимых проблем, начинающих обсуждаться по каналам массовой коммуникации, по Хабермасу, складывается по трем возможным сценариям. В первом варианте инициатива исходит от политических лидеров и лиц, занимающих важные позиции в бюрократическом аппарате, при доминирующей пассивности масс, которые либо исключены из процесса, либо обладают на него малым влиянием. Второй сценарий предполагает, что инициатива вновь исходит от политической системы, но ведущие лица должны мобилизовать публичную сферу, нуждаясь в активности определенных групп для успешной реализации собственных планов. Только в третьем случае инициатива исходит от периферийных сил, находящихся вне политической системы. Именно тогда в дело вступают ресурсы гражданского общества посредством мобилизации общественного мнения. Страты интеллектуалов, озабоченных течением событий профессионалов, гражданских активистов, а не функционеры госаппарата, крупные корпорации, функциональные системы выражают свое несогласие с происходящим и инициируют публичные дискуссии, которые имеют далеко идущие последствия для общества как целого. В своем движении от дальней периферии эти жгучие темы прокладывают свой путь на страницы периодической печати и заинтересованных ассоциаций, клубов, профессиональных организаций, академических сообществ и университетов. Они выстраивают платформы единения граждан различного толка, отливаясь в финальной инстанции в социальные движения и новые субкультуры. Наличие должного уровня рационализации жизненного мира, либеральных стереотипов деятельности и ценностей политики – залог формирования гражданского общества, способного к эффективному функционированию в публичной сфере.

1. 
   Ковалев А.О. Проблема взаимосвязи гражданского общества и политики в социальной философии Ю. Хабермаса // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «Философские науки». № 2 (23). Вып.3. Издательство МГОУ. М., 2006. С.170-175.
   
2. 
   Ковалев А.О. Гражданское общество и его субъекты в перспективе теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса // Образование в ХХI веке. Материалы всероссийской научной заочной конференции. Вып. 7. Тверь, 2006. С.47-50.
   
3. 
   Ковалев А.О. Проблема гражданского общества в философии Х. Арендт // Теория и практика управления регионом. Тверь, 2005. С. 46-52.
   
4. 
   Ковалев А.О. Проблема гражданского общества в классической и современной западной философии // Система управления в регионе: современность, история. Тверь, 2005. С. 27-28.