И. В. Сухарева Источник Вопросы филологии

Автор: И. В. Сухарева

Известно, что происхождение германского аблаута и связанные с ним проблемы являются одними из наиболее обсуждаемых, с одной стороны, и одними из наиболее спорных - с другой. К числу таких проблем принадлежит и вопрос о диахронической выводимости древнегерманской глагольной системы в целом, и вопрос о трансформации индоевропейской системы видов (презенс - аорист - перфект) во временную систему, и способы репрезентации (отражения) видовой системы в древнегерманской глагольной системе, и многие другие более или менее частные проблемы. Среди прочих, выделяется и проблема долгого вокализма претерита сильных глаголов. Это, в первую очередь, касается нетипичной долгой огласовки в формах множественного числа изъявительного наклонения и в сослагательном наклонении в IV и V классах сильных глаголов и количественного аблаута в VI классе. Вышеупомянутые проблемы не получили, на данный момент, своего окончательного решения, а некоторые из них, возможно, вообще далеки от него. Именно поэтому следует остановиться на них подробнее.

Прежде всего, необходимо сделать краткий обзор германского аблаута в том виде, в котором он представлен в готском языке, поскольку именно там он сохранился наилучшим образом, не будучи "затемненным" последующими языковыми изменениями. Многие ученые полагают, что готский язык - это своего рода схематизированный германский язык. Аблаут первых трех классов сильных глаголов имел следующий вид:

1) I класс - *ei - *oi - *i - *i;

2) II класс - *eu - *ou - *u - *u;

3) III класс - *en - *on - *n - *n.

К данным рядам чередований нужно дать несколько предварительных пояснений. В представленных формах *i и *u - показатели классов глаголов, первоначально приобретавшие слоговую функцию в позиции между согласными, т.е. - в третьей и четвертой основах глагола, а потом превратившиеся в простые гласные. Тогда как *n - одновременно и показатель класса (в сочетании с любым другим согласным, следовавшим за ним), и любой сонант, кроме полугласных j и w, отражавших неслоговые i и u. Однако, в отличие от *i и *u, *n в позиции между согласными не мог становиться гласным, поскольку подобного класса фонем - гласные (они же слоговые) сонанты - в германских языках не было.

СУХАРЕВА Ирина Владимировна - аспирант сектора общей компаративистики Института языкознания РАН.

стр. 120

Древнегерманское *n в позиции между согласными функционально соответствует древнеиндийским слоговым r и l и древнегреческому a, возникшему из v, т.е. носовому сонанту Бругмана-Соссюра [10, 228 - 232]. Этот сонант развивал в германских языках сочетание un, um, ul, ur перед соответствующими сонантами n, m, l, r, потерявшими слогообразующую функцию еще в дописьменную эпоху развития данных языков и превратившимися в простые согласные. Так можно объяснить огласовку u в третьей и четвертой основе III класса сильных глаголов.

Чередование гласных *e - *o является индоевропейским. В общегерманском языковом ареале, выстроившем стройную систему чередований, оно приобрело вид *e/i - *a и стало продуктивным грамматическим способом образования временных форм.

Приводимые ниже примеры иллюстрируют формы глаголов первых трех классов:

1) I класс - beitan - bait - bitun - bitans;

2) II класс - liugan - lauh - lugun - lugans (оглушение исхода слова в готском языке давало чередование g/γ - h, особенно заметное у глагольных корней);

3) III класс - rinnan - rann - runnun - runnans или hilpan - halp - hulpun - hulpans.

Что касается IV и V классов сильных глаголов, то у них первая и вторая основы содержат только гласный аблаута. С оставшимися основами возникают проблемы в объяснении: это долгое ё в третьей основе IV и V классов, огласовка u четвертой основы IV класса и инфинитивная огласовка e/i четвертой основы V класса глаголов.

В общем виде аблаут IV и V классов выглядел следующим образом:

1) IV класс - *i - *o - - *u (schwa secundum indogermanicum);

2) V класс - *i - *o - - *i (schwa secundum indogermanicum).

Огласовка четвертой основы IV класса и, возможно, четвертой основы V класса объясняется с помощью известного шва секундум (schwa secundum indogermanicum) - призвука, возникавшего на стыке согласных у сонантов и, возможно, шумных согласных. По одной из теорий считается, что перед сонантами шва секундум развивал гласный u, а перед шумными согласными - i, соответствующий германскому e/i. Поскольку глагольные корни IV класса имели в общем виде структуру CVS-, т.е. оканчивались на сонант, который являлся одновременно и показателем класса, а глагольные корни V класса представлены в общем виде структурой CVC- с окончанием на шумный согласный, который также являлся показателем класса, то подобное предположение кажется весьма правдоподобным [1, 40 - 41, 56 - 58]. Хотя есть и другие объяснения.

Сложнее обстоит дело с Для начала, следует оговорить, что, во-первых, долгое было общегерманским. А во-вторых, это был широкий гласный довольно низкого подъема, занимавший промежуточное положение между гласными e и a. Этот гласный был представлен древнеанглийским долгим, древнеисландским, древнесаксонским и древневерхненемецким ā, и только в древнефризском имел такую же форму, как и в готском, где действовал закон сужения гласных, - закрытое. Это предполагает такую реконструкцию его индоевропейского архетипа, при которой изначальное перешло в долгое и понизилось до ā, пройдя в дальнейшем обратный путь в англо-фризской подгруппе, хотя причины такого нетипичного изменения не ясны [1, 54 - 56].

Примерами IV и V классов могут служить следующие готские глаголы:

1) IV класс - qiman - qam - - qumans;

2) V класс - sitan - sat - - sitans.

Следующей проблемой германского аблаута является количественное чередование VI класса, которое может быть представлено в виде аблаута *o - *ô -*ô - *o с огласовкой основы настоящего времени (первой основы), типичной для индоевропейского перфекта, хотя подобная огласовка корня могла встречаться и у основ других глагольных видов.

Примером германского глагола VI класса может быть готский глагол slahan:

VI класс - slahan - slôh - slôhun - slahans.

Седьмой класс сильных глаголов в готском языке представлен редуплицирующим классом с несколькими аблаутными и безаблаутными типами образования претерита. В других древнегерманских языках редупликация практически исчезла. Данные глаголы не представляют ни в одном из германских языков четкой схемы и содержат массу исключений и нерегулярностей, свойственных распадавшемуся классу [16].

Проблема долгих форм германского претерита и аблаутных неравномерностей развития глагольной системы, естественно, не ограничивается огласовками основ как чисто фонетико-фонологическим явлением. Деление сильных глаголов на классы затрагивает и морфонологию, и морфологию, и грамматическую (морфологическую) семантику, поскольку в основе деления глаголов на классы и классов на основы лежит категориальное различие времен, имплицитно - видов - и личных и именных форм глагола (также связанных с видовыми характеристиками). Категориальные различия германского глагола основываются на особенностях грамматической семантики и берут свои истоки в общеин-

стр. 121

доевропейской грамматической системе; прежде всего, это касается системы видов: презенса, аориста и перфекта. Предварительно можно охарактеризовать презенс как незавершенный вид, аорист - как завершенный, перфект - как совершенный, хотя в разных работах даются разные определения семантики индоевропейских видов, значительно изменившихся даже в древнейших языках.

Имея целью объяснить определенные свойства древнегерманской глагольной системы, нужно первоначально отметить особенности ее диахронической выводимости в отношении переосмысления индоевропейской видовой системы в древнегерманскую временную и распределение морфосемантических ролей индоевропейского языка-основы в древнегерманской ареале [5]. Опорными языками, сохранившими индоевропейские грамматические черты лучше всего, считаются индоиранские и древнегреческий. Не углубляясь подробно в структуру этих языков, можно, тем не менее, отметить, что личные формы глагола германского претерита (вторая и третья основы) на современном этапе развития индоевропеистики считаются, в большинстве своем, переосмысленным праиндоевропейским перфектом [4, 182 - 183]. Основанием для подобного утверждения являются: реконструкция окончаний личных форм глагола, сопоставление огласовок индоевропейских видов с огласовками германского претерита, особенности акцентологии германских и индоевропейских глаголов и их грамматическая семантика.

Тем не менее, это вовсе не означает полного отсутствия аористных форм в древнегерманской глагольной системе, как будет видно из последующего изложения.

Традиционная точка зрения, излагаемая в сравнительных грамматиках германских языков, противоречит выведению претеритных форм множественного числа германских глаголов из индоевропейского перфекта, объясняя это тем, что аорист и перфект слились в дописьменную эпоху и образовали смешанную парадигму, в которой единственное число претерита основывалось, как правило, на перфекте, а множественное - на аористе [1, 44 - 45]. Однако приводимые объяснения не являются достаточно убедительными, поскольку, в большинстве своем, не опираются непосредственно на исследование индоевропейского языкового материала, лучше всего сохранившего различия между видовыми категориями, а именно - на древнегреческий и индоиранские языки.

А. Мейе также полагал, что в германских языках аорист и перфект слились, однако он приводит сопоставления ведийских и греческих перфектов с готскими претеритами, которые согласуются с индоевропейскими перфектами и в единственном, и во множественном числе [7, 250 - 253, 433]. В любом случае, распространенная точка зрения, которая предполагает, что индоевропейские виды стройными рядами легли в германские глагольные основы (презенс - в первую, основу настоящего времени, перфект - во вторую, претерит единственного числа, аорист - в третью, основу всех остальных форм претерита), является неприемлемой по нижеследующим соображениям.

Для индоевропейского языка-основы нормальной огласовкой была полная ступень вокализма - ступень guna, а типично перфектной огласовкой была огласовка o. И хотя подобная огласовка встречалась и в других видах и не была определяющей для перфекта, тем не менее, обычно она характеризовала именно перфект [4, 169 - 171].

Считая гласный o типичной перфектной огласовкой, единственное число претерита, содержавшее o, выводят из перфекта именно на основании огласовки. И хотя это, со всей очевидностью, и есть переосмысленный индоевропейский перфект, ни огласовка o, ни свойственная перфекту редупликация, которой в германских глаголах нет почти нигде, кроме так называемого редуплицирующего, или VII, класса глаголов, не являются решающими аргументами в данном вопросе. Подобные огласовки были свойственны не только перфекту, но и презенсу, и аористу, о чем говорилось выше, а решающим фактором для возведения грамматической формы к индоевропейскому перфекту в древнегреческом языке является флексия, поскольку именно она была характерна только для него [4, 179; 13, 37]. В санскрите решающим аргументом для возведения формы к перфекту является полный набор признаков - огласовка, редупликация и флексия [18]. Таким образом, огласовка сама по себе нигде не являлась определяющим фактором.

Отличительной особенностью третьей и четвертой основы первых трех классов германских сильных глаголов и четвертой основы IV и V классов является нулевая огласовка корня. И множественное число изъявительного наклонения германского претерита со всеми остальными претеритными формами возводят к аористу именно по причине отсутствия аблаутной ступени o. Но в этой связи совершенно непонятно, почему нулевую огласовку должен был иметь именно аорист, а не перфект.

Согласно учению об акцентологии, формы, имеющие ударение на корне (или основе), называются баритонными, а формы, имеющие ударение на флексии, - окситонными, хотя правильнее говорить о неконечном и конечном ударении. И, как известно, ударение в индоевропейском языке-основе было изначально подвижным, но стало фиксированным на первом (корневом) слоге и превратилось в силовое в германских языках. Если обратиться к индо-

стр. 122

европейскому ударению в период, когда оно еще было подвижным, и к связанным с ним огласовкам, то можно легко заметить, что ударные слоги имели ступень вокализма guna, или полную, а безударные - редуцированную или нулевую. В нулевой ступени сонанты становились слогообразующими. Из чего можно заключить, что первая и вторая основы германских сильных глаголов, во всяком случае, первых пяти классов глаголов, восходят к баритонным формам, а вышеупомянутые третья и четвертая основы (кроме форм с - к окситонным. Поэтому и во множественном числе у них - нуль.

И этой точке зрения есть очень хорошее подтверждение, базирующееся на собственно индоевропейском и германском материале, - Закон Вернера [1, 64 - 67; 5, 94 - 95]. Данное явление можно хорошо проиллюстрировать на материале германских глаголов:

1) древнеанглийские глаголы: - citron - coren, - tugon - togen;

2) древневерхненемецкие: kiosan - kôs - kitrum - kuran, ziohan - zôh - zugum - zogan;

3) древнесаксонские: kiosan - kôs - kurun - gikoran, tiohan - tôh - tugun - gitogan;

4) древнеисландские: kjósa - kaus - - tjóa нет - нет - toginn;

5) готские: kiusan - kaus - kusum - kusans, tiuhan - tauh - taúhum - taúhans.

Как видно из примеров, грамматическое чередование согласных по Закону Вернера исключает, однако, готский язык, в котором оно исчезло в результате выравнивания по аналогии. Наблюдаемые в остальных германских языках закономерности данного чередования подтверждаются сравнением с индоевропейскими формами. В готском языке сохранились лишь отдельные случаи чередований среди наиболее древних претерито-презентных глаголов. Примерами такого готского чередования служат:

1) áih 'владеет' - áigun 'владеют' (чередование - h);

2) arf 'нуждаюсь' - arbum 'нуждаемся' (чередование b/v - f).

Нулевая же ступень, как и полная огласовка o, как и полная огласовка e, могли встречаться и в презенсе, и в перфекте, и в аористе. Именно поэтому, а также в связи с определяющей ролью флексии, которая почти не сохранилась даже в готском, претерпев сильные разрушения, но может быть, в общем, восстановлена, германский претерит и в единственном, и во множественном числе следует соотносить с перфектом.

Продленная ступень вокализма - vrddhi - возникала в определенных условиях, но долгая огласовка германского претерита на к ним отнесена быть не может. Эта форма является весьма спорной и сомнительной в сравнительно-историческом языкознании.

Разными учеными высказывались самые разные точки зрения в отношении долгого вокализма, касательно различных грамматических подсистем - имен, глаголов. Обратившись к глаголу, можно привести примеры удлинения практически во всех формах и видах: в перфектах, в сигматических аористах, в претеритах.

Удлинение гласного в перфекте и претерите было свойственно следующим языкам:

1) древнеиндийским;

2) авестийскому;

3) славянским;

4) литовскому;

5) латинскому;

6) албанскому;

7) германским.

Таким образом, удлинение гласного в отдельных формах, охватывавшее большинство индоевропейских языковых групп, отнюдь не было изолированным явлением, свойственным только германским языкам. Удлинение гласного в сигматических аористах наблюдалось в древнеиндийских языках, авестийском и славянских языках, реликты его сохранились в современном болгарском языке. Примерами таких форм являются древнеиндийские сигматические аористы, имевшие в залоге Parasmaipada гласный в ступени vrddhi, т.е. долгий гласный. Так, древнеиндийский аорист avākšam, родственный латинской форме и соответствующим церковнославянским формам [17], является примером сигматического аориста с продленной ступенью огласовки.

Что касается причин удлинения корневого гласного, то они установлены не для всех форм. Так, для сигматических аористов они до сих пор не ясны окончательно. Некоторые ученые (К. Бругман, Г. Хирт) полагали, что истоки сигматических аористов с долгим вокализмом надо искать в индоевропейском языке-основе, и долгий гласный является, таким образом, общеиндоевропейским наследием. Но этой гипотезе противоречат данные древнегреческого языка, в котором подобного удлинения не происходило.

Если сопоставить приведенный выше пример долгого древнеиндийского аориста и родственные латинскую и старославянскую форму с древнегреческой, не содержащей долготы гласного, получится следующее соответствие: avākšam - [17].

Известный лингвист Е. Курилович предложил другое объяснение долготы в сигматических аористах. По его мнению, продленная ступень корневого вокализма в данных грамматических формах - это результат действия аналогии. Как известно, струк-

стр. 123

тура основы сигматического аориста имела следующий общий вид: CVC-s-, где С - любой согласный, V - гласный, CVC- - корень, a -s- - суффикс s сигматического аориста. В случае если корень начинался и заканчивался на шумный согласный, а также при некоторых других обстоятельствах, нулевая ступень корневого вокализма была невозможна. Полная ступень корневого вокализма была представлена в "слабых" формах (в активном залоге множественного числа и в медиальном залоге), и являлась форморазличительной. Поэтому в так называемых сильных формах аористных основ (в активном залоге единственного числа) возникала продленная ступень огласовки корня вместо нулевой. Таким образом, пропорция "продленная ступень - полная ступень" функционально соответствует пропорции "полная ступень - нулевая ступень" [14].

Еще одна точка зрения на данный вопрос принадлежит отечественному ученому Ю. В. Откупщикову. По его мнению, в удлинении гласного основ сигматического аориста сыграл свою роль известный Закон Лахмана, который гласит, что после оглушения согласного предшествующий гласный может удлиниться. Поскольку общий вид основы сигматического аориста был представлен как CVC-s-, легко предположить, что предшествующий суффиксу сигматического аориста s согласный действительно мог оглушиться с компенсаторным удлинением корневого гласного. Однако подобного рода фонетико-фонологические явления засвидетельствованы преимущественно в латинском языке, на материале которого Закон Лахмана и был сформулирован [8].

Переходя к объяснению долготы корневого вокализма в претерите, следует, прежде всего, указать на тот факт, что в албанском языке удлинение гласного претерита являлось одним из основных грамматических способов образования претерита. Кроме того, можно обратиться к данным латыни, где произошло такое же слияние аориста с перфектом, как и в германских языках [7, 433]. На материале латинского языка можно выделить несколько различных случаев появления долгого гласного в претеритных основах, связанных с различными причинами, а именно:

1) долгий претерит возник в корнях с ларингалом (например: facio - capio -

2) долгота отражала редупликацию (например: ago - (от основы *

3) долгота отражала и полную, и нулевую ступень (например: video - где video является нулевой ступенью, а - полной, произошедшей от перфектной основы *uoidai. Индоевропейский корень в данном случае - *uid-, нулевая ступень *uid-встречается в "слабых" формах причастия и аориста, полная ступень *ueid- с огласовкой e представлена в презенсе, полная ступень *uoid- с огласовкой o характеризует перфект. Таким образом, латинский претерит с долгой огласовкой корня исторически восходит к общеиндоевропейскому перфекту с полной ступенью вокализма и очень широкими этимологическими параллелями: древнегреческий перфект - древнеиндийский - véda, авестийский - готский - wait, армянский - gitem, перфекты в других языках [2; 12, 283]);

4) долгота характеризовала полную и нулевую ступень в корнях иной структуры (например: venio (из *g"m-) - (из *g"em-). В данном случае, по аналогии с дифтонгическими корнями, описанными в предыдущем пункте, нулевая ступень вокализма отражалась как краткий гласный, т.е. полная ступень огласовки корня, а полная ступень претерита приобретала долготу корневого гласного);

5) продленная ступень огласовки корня в сигматическом претерите сохраняла долготу корневого гласного основы сигматического аориста, от которого данный претерит произошел (пример подобного претерита - противопоставление форм vego -

6) долгота претерита не поддается никакому объяснению (sedeo - lego - [2]).

Подводя предварительный итог, можно заметить, что по характеру происхождения и распределения долгие сигматические аористы и особенно долгие претериты были достаточно разнообразными и не очень упорядоченными во многих языках. Кроме того, многие случаи так и остались без удовлетворительного объяснения.

В балтийских языках широко распространена следующая оппозиция, связывающая долготу корневого вокализма с семантико-грамматическими характеристиками глагола: полная ступень вокализма определяет переходные глаголы, нулевая ступень свойственна непереходным глаголам. Непереходные балтийские глаголы с нулевой ступенью презенса в претерите также имеют нулевую ступень огласовки корня. Этот тип претерита строго соответствует древнейшему тематическому аористу. От переходных балтийских глаголов с полной ступенью корня в презенсе, который может иметь и огласовку e, и огласовку o, возможны два типа претерита: с полной ступенью корневого вокализма и, иногда, - с продленной. Продленная ступень корня может быть сопоставлена со славянским сигматическим аористом, и можно предположить, что долгие балтийские претериты произошли из индоевропейских сигматических аористов, а долгота корневого гласного может быть объяснена как заместительное удлинение вследствие утраты суффикса сигматического аориста s. Данный процесс можно проиллю-

стр. 124

стрировать следующими примерами из литовского языка [5, 212 - 214]:

1) презенсы: kélti 'поднимать' - kilti 'подниматься';

2) претериты: из сигматического аориста *kel-s, образованного от *kel-s-t [11].

Кроме того, следует заметить, что продленная ступень вокализма в литовском языке, характерная для претеритов с суффиксом e, может быть сопоставлена и с греческими аористами, и с латинскими глаголами II спряжения, а значит, балтийский материал отражает некоторые индоевропейские грамматические формы.

В свете вышеприведенного латинского, албанского и балтийского материала возникает закономерный вопрос: не отражает ли спряжение литовских глаголов некоторое, не до конца изученное, явление происхождения долгого претерита от сигматических аористов? Если это так, тогда литовский материал можно было бы сравнить и с албанским долгим претеритом с огласовкой и с теми примерами латинского претерита с такой же огласовкой корня, которые не поддаются никаким другим объяснениям.

Кроме вышеперечисленных, существует также научная гипотеза о так называемых среднеевропейских претеритах (термин для данного явления был предложен К. Г. Красухиным), у которых удлинение корня являлось основным грамматическим способом. В настоящий момент эта гипотеза весьма актуальна, и в особенности - в связи с германским материалом. В первую очередь надо отметить, что претериты эти могли восходить и к сигматическим, и к несигматическим аористным формам.

Завершив рассмотрение различных форм долгого корневого вокализма в различных индоевропейских языках и получив некоторые предварительные выводы, необходимо перейти непосредственно к германскому языковому материалу, содержащему похожие явления. Как было отмечено выше, это проблема долгого в претерите множественного числа IV и V классов сильных глаголов и количественный аблаут VI класса.

Судя по всему, легче всего поддается объяснению долгота корневого гласного единственного и множественного числа претерита VI класса сильных глаголов, а также одинаковое качество корневого гласного всех четырех основ глагола данного класса - огласовка o. Здесь опускается вопрос о возможности представления огласовки корня в виде a. Единственное, что необходимо отметить, это то, что с типологической точки зрения, по всей видимости, не существует языков без гласного о, но при попытке реконструкции гласного a на общеиндоевропейском уровне возникают существенные затруднения. Многие ученые занимались этой проблемой и выдвинули немало интересных гипотез и теории, рассмотрение которых, однако, выходит за рамки данной работы. Некоторые из них обобщены в научных монографиях [3, 152 - 214; 6, 427 - 435].

Если предположить, что a все же существовало, то аблаут VI класса был качественно-количественным, а это вызывает немалые сложности в его объяснении. Начинать надо с того, где можно было бы найти общеиндоевропейские презенсы с полной ступенью огласовки в виде a краткого, поскольку отражение индоевропейского аориста или перфекта в германских основах презенса довольно сомнительно, и где можно было бы найти общеиндоевропейские перфекты или аористы с ā, которое закономерно перешло бы в германское ô долгое в обеих основах германского претерита VI класса.

Таким образом, в данной работе принимается та точка зрения, что аблаут VI класса сильных германских глаголов был количественным противопоставлением о - ô - ô - o.

Отмечено, что у основы настоящего времени глаголов данного класса не совсем обычная огласовка о полной ступени корня. Есть предположение, что огласовка первой основы восходит к перфекту, опять же на основании самой огласовки o, типичной для перфекта. Но этому предположению, по-видимому, противоречат два факта.

Во-первых, личные окончания VI класса точно такие же, как и у всех остальных классов сильных глаголов, а ведь зачастую именно флексия играет определяющую роль для перфекта, о чем упоминалось выше. Предположение же о том, что основы настоящего времени первых пяти классов сильных глаголов происходили от презенса, а основа настоящего времени VI класса глаголов была производной от индоевропейского перфекта, учитывая тот факт, что у них были одинаковые личные окончания, унаследованные от презенса, или так называемые первичные личные окончания, которые четко отличались и в греческом, и в санскрите от окончаний вторичных, или окончаний исторических времен [9; 15], кажется достаточно проблематичным. Но такая версия есть.

А во-вторых, как у перфекта, в принципе, могла быть огласовка e, так и у презенса и аориста могли быть и огласовка e, и огласовка o, о чем уже неоднократно упоминалось в данной работе [4; 5; 18]. Так что вопрос этот, в любом случае, спорный.

Не вдаваясь в дальнейшие сомнительные рассуждения по поводу происхождения и реконструкции корневой огласовки первой основы VI класса сильных глаголов, достаточно просто иметь в виду, что огласовка о в настоящем времени была весьма специфической для германских языков. Представляется, что в данном вопросе не столько важна сама

стр. 125

по себе генетическая принадлежность данной огласовки конкретному праиндоевропейскому виду, сколько важны последствия подобной огласовки основы настоящего времени для основ претерита, из которых одна - основа единственного числа претерита - должна была бы как раз содержать огласовку o в полной ступени, а другая - основа множественного числа - нулевую огласовку корня.

Предлагается следующее предварительное решение: поскольку ступень o полного образования была представлена в презенсе, она уже не могла характеризовать претерит. И в связи с этим она была заменена на продленную ступень ô и в единственном, и во множественном числе претерита. Возникает вопрос, почему же во множественном числе также имела место ступень vrddhi вместо степени редукции, ведь третья основа была, как было установлено выше, окситонной. По всей видимости, ответ на этот вопрос надо искать там же, где можно найти объяснение тому, почему огласовка причастия - четвертой глагольной основы того же VI класса - имела корень в ступени guna с огласовкой o, совершенно аналогичной основе настоящего времени все того же VI класса. Проблема заключается в том, что основа причастия тоже была окситонной, во всяком случае, во всех остальных классах германских сильных глаголов, кроме VII класса, рассмотрение которого в данной статье опускается как особенное несистемное явление в германских языках, выходящее за рамки темы данной работы.

Вопрос о долгой ступени корневого вокализма в третьей основе IV и V классов сильных глаголов представляется еще более сложным, представленным практически исключительно научными гипотезами. Для его разбора необходимо оговорить несколько понятий, не получивших еще освещения в данной работе. Это понятия "легких" и "тяжелых" баз в структуре корня, в данном случае - глагольного.

Понятие "легкой" глагольной базы восходит к структуре корня CVC- или к структуре типа CVS-, где C - любой согласный, V - любой гласный, а S -любой сонант, т.е. "легким" считается такой корень, который оканчивался либо на один согласный, либо на один сонант. В противоположность подобным корням, выделяются "тяжелые" корни, или базы, содержавшие более одного элемента (согласного или сонанта) после огласовки.

Глаголы IV и V классов имели в своей основе "легкие" базы: в IV классе они оканчивались на один сонант, а в V классе - на один шумный, при этом наличие именно одного сонанта и одного шумного и являлось показателем класса. Выше уже отмечалось, что третья и четвертая основы глагола, а именно - претерит множественного числа и причастие II, были окситонными, или содержавшими нулевую ступень корня, в противовес первой и второй основам - настоящему времени и претериту единственного числа, которые были баритонными с полной ступенью огласовки корня. Проблема же заключалась в том, что в "легких" базах - корнях структуры CVC- или CVS- нулевая ступень была весьма нежелательна. В случае если бы сильные глаголы V класса имели нулевую ступень в корне, возникла бы структура корня CC-, которая если бы не исключила возможность произношения, то сильно затруднила бы его. А если бы нулевую ступень корневого вокализма имели глаголы IV класса, структура корня преобразовалась бы в CS-, где сонант S стал бы гласным сонантом, предшествовавшим собственно гласному, и получилась бы последовательность CW- из CSV-, также весьма нежелательная. Языковой механизм, таким образом, стремился этого избежать.

Можно сделать предположение, что продленная ступень корневого вокализма заменила нулевую с целью преодоления отмеченной сложности в произношении. Тогда, естественно, встает вопрос: откуда эта продленная ступень возникла?

Возможный ответ на этот вопрос заключается в том, что долгое германское либо возникло из так называемого среднеевропейского претерита, который по своей сути - преобразованный индоевропейский сигматический (а, возможно, и несигматический) аорист, либо из какой-либо другой формы праиндоевропейского аориста. В этом случае, остается предположить, что аорист в древнегерманских языках не исчез абсолютно бесследно, а представлен в формах окситонного множественного числа третьей основы IV и V классов сильных глаголов в виде огласовки корня - долгое.

В заключение хотелось бы отметить, что проблемы, связанные с древнегерманским аблаутом, этим не исчерпываются, предлагаемые решения и выводы носят сугубо предварительный характер, а значит, несмотря на, казалось бы, абсолютно полную и всестороннюю изученность, германские языки еще преподнесут повод для серьезных и познавательных научных дискуссий, и будем надеяться, что не один.

Литература

1. Арсенъева М. Г., Балашова С. П., Берков В. П., Соловьева Л. Н. Введение в германскую филологию. М., 2000.

2. Бенвенист Э. О некоторых формах развития индоевропейского перфекта // Бенвенист Э. Общая лингвистика. Благовещенск, 1998.

3. Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Благовещенск, 1998. Ч. 1.

4. Красухин К. Г. Аспекты индоевропейской реконструкции: Акцентология. Морфология. Синтаксис. М., 2004.

стр. 126

5. Красухин К. Г. Введение в индоевропейское языкознание. М., 2004.

6. Курилович Е. Знал ли индоевропейский язык a наравне с o? // Курилович Е. Очерки по лингвистике. Биробиджан, 2000.

7. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М., 2001.

8. Откупщиков Ю. В. Из истории индоевропейского словообразования. Л., 1967.

9. Славятинская М. Н. Учебник древнегреческого языка. М., 2003.

10. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. М., 2000.

11. Степанов Ю. С. Индоевропейское предложение. М., 1989.

12. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 2003. Т. 1.

13. Cantraine P. Histoire du parfait grec. Paris, 1927.

14. Kurylowicz J. The Inflectional Categories of Indo-European. Heidelberg, 1964.

15. Macdonell A.A. Vedic grammar. Strassburg, 1910.

16. Seebold E. Vergleichendes und etymologisches Wörterbuch der germanischen starken Verben. The Hague; Paris, 1970.

17. Walde A., Vergleichendes Wörterbuch der indoger-manischen Sprachen. Berlin; Leipzig, 1930.

18. Whitney W.D. A Sanskrit Grammar, including both the classical language, and the older dialects, of Veda and Brahmana. Leipzig; Boston, 1913.

TOWARDS THE PROBLEM OF LONG FORMS OF GERMANIC PRETERITE AND SIMILAR FORMATIONS IN INDO-EUROPEAN LANGUAGES

Summary