Игумнова Л. О. Внешняя политика Европейского Союза между Европеизмом и Атлантизмом

В данной статье предпринята попытка исследовать комплексные отношения между европеизмом и атлантизмом, как главными и иногда конфликтующими между собой политическими ориентациям, а также проанализировать соотношение этих двух направлений в европейской внешней политике и безопасности. Интерес к данному вопросу обусловлен тем, что внешнеполитический выбор между европеизмом и атлантизмом зачастую обсуждается и российской политической элитой. Проанализировать эту сложную проблему подтолкнуло нас существующее сходство политических взглядов России и ЕС на международном уровне по таким вопросам, как война в Ираке или иранская проблема и т.д. Несмотря на сохраняющиеся различия в позициях Брюсселя и Москвы, Российская Федерация за последние годы усилила акцент на европейском направлении.

Главными вопросами, на которые предстоит ответить, в данной статье являются: 1) в какой степени атлантизм и европеизм влияли на внутриевропейские попытки сформировать общую внешнюю политику и политику безопасности, 2) каким образом эти два стратегических направления влияли на отношения Европы и США, 3) произошли ли фундаментальные изменения в трансатлантических отношениях за последнее время, которые позволили бы говорить о идеологическом расколе между ЕС и Соединенными Штатами.

Для начала необходимо обратиться к определению основных понятий. Что же мы понимаем под европеизмом, и какой смысл вкладываем в понятие атлантизм? Несмотря на широкое употребление этих терминов, довольно сложно дать им однозначное определение.

Говоря о европеизме, авторы обычно ссылаются на общеевропейскую идентичность, основанную на культурном наследии, христианстве, как главной религиозной ориентации, просвещении, вере в правопорядок, права человека, мирное разрешение конфликтов, вере в большую роль международных организаций и т. д. (1). Таким образом, можно предположить, что европейский вклад в международные отношения теоретически должен быть основан на этой общей уникальной европейской идентичности, связывающей все страны Европы в международном сообществе наличием общих целей и интересов. Однако далее станет очевидно, что далеко не всегда дело обстояло именно так.

Второе направление европейской внешней политики - так называемый атлантизм, сторонники которого полагают, что одной из ключевых задач европейских правительств является сохранение американского присутствия в Европе. Ухудшение трансатлантических отношений, представляя угрозу для единства в НАТО, в долгосрочной перспективе может разрушить давно проверенное временем стратегическое партнерство Европы и США. В силу близких экономических, исторических и культурных связей, наличия общих ценностей и идеалов, партнерство ЕС и Соединенных Штатов представляется атлантистам естественным и чрезвычайно ценным (2).

В последующих разделах, влияние атлантизма и европеизма на развитие европейской внешней политики и трансатлантических отношений будет проанализировано, исходя из трех хронологических периодов: 1) холодная война, 2) 1990-е гг., 3) период с 2000 г.
Холодная война

Ситуация в Европе после 1945 г. дает нам первые примеры взаимодействия атлантизма и европеизма. США активно содействовали экономической реконструкции Европы через план Маршалла и положили начало первым интеграционным инициативам, например, приступили к созданию Организации европейского экономического сотрудничества для координации проектов экономического восстановления Европы (1948 г.). Кроме того, Жан Монне и Робер Шуман знали: для того, чтобы реализовать свои планы в области экономической интеграции по созданию объединения угля и стали во Франции и Германии, им необходимо согласие Вашингтона (3). С точки зрения обороны и безопасности в этот период, американское присутствие было необходимо в связи с ростом советской угрозы и ради будущего франко-германского примирения.

Говоря о проблемах безопасности, несомненно, стоит упомянуть о появлении Западно-Европейского Союза (ЗЕС). Созданный на базе Брюссельского пакта 1948 г. и подписанный Бельгией, Францией, Люксембургом, Нидерландами и Великобританией, договор «задумывался в основном как ответ на советские шаги по установлению контроля над странами Центральной Европы». Кроме того, «договор представлял из себя первую попытку осуществить на практике некоторые европейские идеалы. Его главной чертой была приверженность взаимной обороне, в том случае, если какая-либо из подписавших договор сторон станет жертвой вооруженной агрессии в Европе» (4). Западно-Европейский союз создавался также для защиты против Германии.

ЗЕС, будучи чисто европейской организацией, с незначительными военными возможностями быстро потерял свою координирующую роль для европейской безопасности в связи с созданием НАТО в 1949 г. Организация Североатлантического договора стала главной военно-политической структурой, связавшей США и Европу вместе против общего врага на Востоке. Америка, как единственная держава способная противостоять Советскому Союзу, предоставила европейским странам необходимые гарантии безопасности, в обмен на которые, европейцы должны были стать преданными сторонниками США в их глобальном противостоянии с восточным блоком. Более того, американские обязательства по обеспечению безопасности на континенте освобождали страны Европы от чрезмерных военных расходов, что способствовало их более быстрому экономическому восстановлению. США, таким образом, взяли на себя роль лидера и инвестора необходимых ресурсов, гарантировавших существование свободной и процветающей Европы (5). НАТО приступила к реализации идеи общей европейской и американской безопасности.

Учитывая атмосферу холодной войны, атлантизм стал краеугольным камнем национальных внешнеполитических стратегий европейских государств. Однако даже холодная война предлагает нам разнообразные примеры постоянной борьбы европеизма и атлантизма.

Берлинский кризис 1948 г. и начало корейской войны (1950) усилили требования США о перевооружении Германии. Для Франции подобные требования были неприемлемы. В качестве альтернативы Париж предложил План Плевена, имеющий целью создание Европейского оборонительного сообщества (ЕОС). Документ был подписан после тяжелых и сложных переговоров в мае 1952 г., но потерпел неудачу из-за отказа французского парламента его ратифицировать. Национальное собрание Франции оставалось враждебным идее строительства совместной оборонной политики со своим бывшим врагом. ЕОС все же оставило интересное наследие: «став наивысшей точкой европейских федералистских ожиданий, это нереализованное предложение создало ощущение больших упущенных возможностей» (6). Тем не менее, Германия вступает в ЗЕС и становится полноправным членом НАТО (1955 г.).

Последующие намерения Франции наладить более эффективную межправительственную координацию внешней политики (План Фуше, а также Елисейский договор 1963 г. о взаимной дружбе между Францией и Германией) были очевидными показателями того, что Париж пытается утвердить Европу в качестве третьей силы, независимой, как от США, так и от СССР. Лидеры Германии, однако, понимая существующие сложности в отношениях Франции и ближайшего союзника Бонна – США, подчеркивали прочность трансатлантических отношений.

Двойное вето Франции против вхождения Великобритании в Европейское Экономическое Сообщество можно также считать примером борьбы европеизма и атлантизма. Де Голль отклонял просьбы Англии в 1963 и 1967 гг., опасаясь возможного замедления интеграционных процессов в том случае, если Великобритания, широко известная как евроскептик, вступит в ЕЭС. Другим аргументом, объясняющим позицию Парижа, были тесные отношения Англии с Соединенными Штатами. Французский лидер считал, что это сотрудничество усилит американское влияние на европейскую интеграцию и станет угрозой для построения европейской Европы.

Среди американских лидеров очевидный интерес к трансатлантическим отношениям с Европой проявлял Джон Ф. Кеннеди. Этот интерес он особо подчеркнул в своей речи в День Независимости США. Ссылаясь на Европейское Сообщество Дж. Кеннеди заявил следующее:
«Соединенные Штаты смотрят на эту впечатляющую новую инициативу с надеждой и восхищением. Мы считаем сильную и единую Европу своим партнером, а не соперником. Содействие ее развитию было главной целью нашей внешней политики в течение 17 лет. Мы верим в то, что единая Европа сможет играть большую роль в общей обороне … и развивать скоординированную политику во всех экономических, политических и дипломатических областях. В такой Европе мы видим партнера, с которым мы можем строить отношения на основе полного равноправия и вместе стремиться к достижению великой и непростой цели - построению и защите сообщества свободных наций» (7).
Несмотря на то, что предложения Дж. Кеннеди предполагали создание экономически сильной и политически единой Западной Европы, де Голль сохранял скептицизм по отношению к подобным заявлениям американского президента.

В 1969 г. на европейском саммите в Гааге после отставки де Голля страны-члены ЕС решили придать политическое измерение процессу экономической интеграции. Гаагский саммит создал механизм Европейского политического сотрудничества (ЕПС), которое, однако, находилось вне правовой структуры ЕС (8). В связи с неопределенным и неофициальным характером ЕПС, оно не смогло стать последовательным и согласованным внутриевропейским механизмом. Европейское политическое сотрудничество работало лишь в тех случаях, когда согласие между странами-членами было легко достижимым, например, во время Хельсинского процесса, в вопросе о санкциях против апартеида или советского вторжения в Афганистан (9). Усовершенствование ЕПС произошло в связи с принятием Единого Европейского Акта (1987), который устанавливал систему более тесных политических консультации между странами Европейского Сообщества. ЕПС, однако, оставалось малоэффективным и не готовым к грядущим изменениям в системе восточного блока.

В начале 1970-х гг. европейцы предприняли еще одну интересную попытку заявить о себе как о независимой силе на международной арене. В 1973 г. в Копенгагене министры иностранных дел девяти стран подписали декларацию о «европейской идентичности». В документе они заявили о необходимости сформулировать основные черты европейской идентичности, являющейся важным фактором при взаимодействии Сообщества с внешним миром. При этом европейская идентичность, согласно документу, должна быть основана на общем наследии, общих интересах и обязательствах девяти стран-членов друг перед другом, и учитывать динамичный характер процесса европейской интеграции. (10)

В декларации также идет речь о трансатлантических отношениях:
«Тесные связи между Соединенными Штатами и девятью странами Европы (мы разделяем общие ценности и устремления, основанные на общем наследии) являются взаимовыгодными и должны оберегаться. Эти связи не входят в противоречие с намерением Девяти утвердить себя в качестве особой и самобытной сущности. Девять стран намерены поддерживать конструктивный диалог и развивать сотрудничество с Соединенными Штатами на основе равенства и в духе дружбы» (11)
Зачастую документ характеризуется, как одна из первых попыток дать определение европейской идентичности и найти место Европы в трансатлантических отношениях. В декларации лидеры ЕС попытались подчеркнуть американское лидерство и показать заинтересованность в американских гарантиях безопасности. В то же время, европейцы, ссылаясь на свою самобытность, продемонстрировали намерение быть менее зависимыми от США. В этом состояла противоречивость документа. Эволюция европейских представлений о собственной идентичности не изменила этой двойственности. Главная проблема европеистов состояла в том, чтобы поддерживать баланс между желанием быть независимыми и реальной зависимостью Европы от США.

Таким образом, несмотря на преобладание атлантизма в годы холодной войны, США и страны Европейского Сообщества не смогли избежать некоторых разногласий. Помимо вышеперечисленных противоречий, основными причинами трансатлантических конфликтов в годы холодной войны были:

1. 
   Американская антиколониальная риторика, с одной стороны, и европейское колониальное наследие, с другой. Соединенным Штатам было сложной найти общий язык с бывшими колониальными империями в отношении стран третьего мира.
   
2. 
   Жесткий курс США по отношению к СССР и более мягкий подход европейцев. США настаивали на суровых санкциях против коммунистических стран. Европейцы зачастую противостояли им и поддерживали различные формы сотрудничества с восточным блоком.
   
3. 
   Суэцкий кризис 1956 года: вторжение Франции и Англии в Египет, против которого выступили США. Суэцкий кризис стал серьезным испытанием союзнических отношений.
   
4. 
   Выход Франции из военной организации НАТО в 1966, и вывод вооруженных сил Североатлантического альянса с территории Франции. Вместе с Суэцким кризисом это событие стало одним из наиболее драматических конфликтов между союзниками.
   
5. 
   Небольшие расходы на оборону европейских членов НАТО в сравнении с огромными военными затратами американцев.
   
6. 
   Разногласия при выборе путей урегулирования региональных конфликтов. Вот несколько примеров подобных разногласий:
   

 Ближневосточный кризис: американцы не предоставляли палестинцам дипломатической поддержки, европейцы учитывали, как требования Израиля, так и право палестинцев на самоопределение.

 Центрально-Американские конфликты 1980 гг.: Европейское Сообщество выступало против американской интервенции в Центральную Америку.
Во всех вышеперечисленных международных конфликтах проявились черты более независимой европейской внешней политики. Европа не всегда следовала за США и подчинялась американскому руководству, реализуя более мягкий и сбалансированный подход к проблемам международной безопасности. В то же время, учитывая контекст холодной войны, попытки ЕС проводить независимый внешнеполитический курс, могли быть только довольно ограниченными. Несмотря на разногласия, стратегические цели Европы и Соединенных Штатов оставались схожими. Они формировались под влиянием общей угрозы. Европейцы знали, что не обладают достаточными военными возможностями и соглашались с лидирующей ролью США. Коллапс Североатлантического альянса представлял бы непосредственную угрозу для национальных интересов европейских стран.

Конец 1980-х - начало 1990-х гг. стали водоразделом для европейской внешней политики и трансатлантических отношений. Развал СССР и радикальные перемены в Восточной Европе показали неспособность ЕС согласованно реагировать на внешние угрозы. Трансатлантические отношения также претерпевали изменения.

Маастрихтский договор 1992 г. официально сформулировал принцип Общей внешней политики и безопасности ЕС (ОВПБ), которая стала второй основой в структуре созданного Европейского Союза (12). Договор поставил на повестку дня и вопрос о европейской оборонной политике. ЗЕС в договоре рассматривался как неотъемлемая часть развития ЕС.

Активизация деятельности Западно-Европейского Союза и попытка превратить его в действующий военный инструмент ЕС, оказались довольно сложными задачами. Европеисты, такие как Германия, Франция и Бельгия хотели интегрировать ЗЕС в ЕС. В то время как атлантисты - Великобритания и Дания - выступали против столь далеко идущих планов, считая, что независимая европейская внешняя политика подвергнет угрозе НАТО и трансатлантические отношения (13). Вместе с тем, страны-атлантисты пытались примириться с европеистами, предлагая развивать Европейскую идентичность в области безопасности и обороны (ESDI). Идея ESDI имела целью выработку общих позиций стран ЕС в рамках Североатлантического Совета.

Дальнейшее сближение ОВПБ и ЗЕС произошло в результате подписания Амстердамского договора 1997 г., в котором говорилось о вхождении ЗЕС в состав ЕС. Учитывая уроки балканских войн и других конфликтов, европейцы включили в договор положение о Европейской политике безопасности и обороны (ЕПБО). Статья J.7 при этом заверяла, что положения об общей оборонной политике не будут входить в противоречие с обязательствами стран-членов ЕС по НАТО (14).

В рамках ЕС в 1990-е гг. происходит сближение позиций атлантистов и европеистов. В 1995 г. на заседании Североатлантического Совета НАТО Франция объявила о возобновлении своего участия в военных структурах НАТО. Великобритания же после прихода к власти правительства Тони Блэра в 1997 г. отказалась от оппозиции по отношению к общей европейской политике безопасности, надеясь вернуть себе инициативу в этих вопросах и укрепить престиж страны в Европейском Союзе, пострадавший в годы правления консерваторов. Благодаря этим переменам Франция – лидер лагеря европеистов, и Англия – наиболее последовательная сторонница атлантизма, смогли найти общий язык в вопросе дальнейшего развития европейского военного потенциала.

В декабре 1998 г. президент Франции Ж. Ширак и премьер-министр Великобритании Т. Блэр встретились в Сен-Мало, призвав европейцев усиливать свой военный потенциал. Европейский Союз, как было отмечено в совместной декларации, «должен иметь возможность для автономных действий с опорой на эффективные вооруженные силы, систему принятия решений об их использовании и готовность их использовать, отвечая на международные кризисы» (15). Встреча в Сен-Мало стала важным шагом в построении общей европейской оборонной политики.

На Хельсинском саммите ЕС в декабре 1999 г. было принято другое важное решение – создать Силы быстрого реагирования в Европе численностью 60.000 для выполнения так называемый Петерсбергских задач (задач гуманитарной деятельности, спасания, миротворчества и регулирования кризисов) (16). Так европейцы отреагировали на впечатляющие военные возможности США, продемонстрированые во время бомбардировок НАТО в Косово. Эта операция еще раз показала существование огромной пропасти между европейским и американским военными потенциалами и стала одним из ключевых стимулов в развитии европейских военных возможностей.

Как мы видим, в рассматриваемый период европейцы приняли ряд важных решений, ставших стимулом для развития оборонного потенциала ЕС. Десятилетие, последовавшее после окончания холодной войны, было довольно позитивным и для трансатлантических отношений.

Администрация Буша-старшего в принципе поддерживала развитие европейской внешней политики и безопасности, признавая право ЕС действовать самостоятельно в военной области в целях защиты своих интересов. При этом подчеркивалось, что НАТО не должна подвергаться угрозе из-за автономных действий европейцев. Одним из основных приоритетов американской администрации оставалось и сохранение лидерства США в альянсе.

Позитивному отношению европейских лидеров к Америке способствовал внешнеполитический подход Билла Клинтона, характеризовавшийся стремлением к консенсусу с союзниками по НАТО и отказом от односторонних действий. Б. Клинтон принимал активное участие в переговорах о европейской идентичности в области безопасности и обороны и считал, что Европа должна активизировать свои усилия по сокращению технологического разрыва с США.

Тем не менее, вопрос о статусе США в Европе оставался довольно чувствительным для Вашингтона. Отношение Соединенных Штатов к произошедшему в Сен-Мало, выразилось в позиции трех "Д" (Duplication, Deсouрling, Discrimination), сформулированных госсекретарем США Мадлен Олбрайт и означавших, что Европейский Союз не должен дублировать усилия НАТО, разъединять США и Европу и дискриминировать тех членов НАТО, которые не входят в Европейский Союз (17).

В целом, 1990-е гг. не были отмечены серьезными конфликтами между США и ЕС. Сохранялась и военная зависимость Европейского Союза от Соединенных Штатов. Неспособные разрешить конфликты в Боснии и Косово самостоятельно, европейцы продолжали следовать за Америкой. Но эти конфликты отразились на будущем трансатлантических отношений.

Приход к власти Джорджа Буша - младшего привел к очевидному ухудшению трансатлантических отношений. Европейцы столкнулись с новыми геостратегическими взглядами Вашингтона, озвученным будущим госсекретарем США Кондолизой Райс в 2000 г. Акцент на «защите национальных интересов», односторонние действия США и игнорирование мнения союзников характеризовали новый американский внешнеполитический подход. (18)

Теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне на время сгладили трансатлантические противоречия, вызвав волну поддержки и сочувствия по отношению к США. Но дальнейшие подчеркнуто односторонние шаги Дж. Буша спровоцировал волну антиамериканизма. Наиболее разрушительной для американо-европейских отношений стала военная кампания в Ираке, в результате которой стало общепринятым говорить об идеологическом расколе в трансатлантических отношениях. Североатлантический альянс переживал не самые лучшие времена.

Идеи европеизма в этот период также не имели возможности полноценно развиваться в связи с внутренним кризисом ЕС. Европейский Союз не смог продемонстрировать общей внешней политики. Реакция европейских государств на иракскую кампанию варьировалась от полной поддержки Соединенных Штатов до безоговорочной оппозиции. Великобритания, Испания и Италия согласились оказать американцам помощь. Новые члены ЕС, ориентированные на США, также поддержали Вашингтон. Франция и Германия открыто противостояли США. Иракский вопрос ярко продемонстрировал внутриевропейские различия во внешнеполитической ориентации и восприятии современных угроз.

Как отмечает исследователь европейской интеграции, профессор политологии Принстонского университета Эндрю Моравчик, недавняя война в Ираке вызвала самые тяжелые трансатлантические противоречия, как никогда разобщив европейцев и американцев. Однако, пишет Э. Моравчик, несмотря на заявления многих ученых мужей о неминуемом коллапсе НАТО и даже ЕС, трансатлантическое сотрудничество остается жизненно необходимым, учитывая наличие большого количества общих интересов между ЕС и США. (19)

Анализируя эволюцию идей атлантизма и европеизма в политике ЕС, можно выделить факторы, которые, при одних обстоятельствах способствовали, при других сдерживали развитие этих политических ориентаций. Основные причины, которые тормозили развитие европеизма в области внешней политики и безопасности следующие:

1. 
   Недостаточная общность интересов в рамках европейского сообщества
   
2. 
   Стремление не подвергать угрозе отношения с Вашингтоном
   
3. 
   Пассивность европейцев и желание переложить бремя ответственности за собственную оборону на США
   
4. 
   Стремление сохранить свой суверенитет и национальный контроль над вооруженными силами
   

Что касается атлантической ориентации ЕС, то далеко идущие выводы о несовместимости стратегических концепций Вашингтона и Брюсселя и о неминуемом всеобъемлющем кризисе трансатлантического партнерства, на наш взгляд, являются преувеличением. Различные подходы США и ЕС к урегулированию международных проблем действительно очевидны, очевидны и факторы, представляющие угрозу для трансатлантических отношений. Однако всегда ли идеи европеизма и атлантизма противоречат друг другу? Автор статьи полагает, что европейская и американская идентичности не являются абсолютно несовместимыми. Северная Америка и Западная Европа всегда причисляли себя к единой западной цивилизации с определенным набором базовых ценностей. Атлантизм и европеизм являются взаимосвязанными и взаимодополняющими друг друга стратегическими ориентациями, влияющими на эволюцию европейской внешней политики. Попытки разделить эти понятия или придерживаться какого-либо одного из этих направлений, вряд ли оправданы.

1. 
   Kagan, R. Power and Weakness // Policy Review. – 2002. - № 113. – P. 9. – Режим доступа: www.policyreview.org/jun02/kagan_print.html (10 мая 2006)
   
2. 
   Nye, J. S. The Paradox of American Power. Why the World’s Only Superpower Can’t Go It Alone. - Oxford, 2002. – P. 29.
   
3. 
   Dinan, D. Ever Closer Union. An Introduction to European Integration. - Houndsmill, 2005. - P. 21.
   
4. 
   WEU: History of the WEU. - Режим доступа: http://www.weu.int (9 мая 2006).
   
5. 
   Kennedy, P. The Rise and Fall of Great Powers. - New York, 1987, гл. 7.
   
6. 
   Willis, R. F. France, Germany and the New Europe. – Stanford, 1968. - Р. 27.
   
7. 
   Dinan, D. Оp. сit. - Р. 52.
   
8. 
   Hix, S. The Political System of the European Union. - Houndsmill, 2005. - Р. 387.
   
9. 
   Dinan, D. Оp. сit. - Р. 582.
   
10. 
    Document on the European Identity. Published by the Nine Foreign Ministers on 14 December 1973 in Copenhagen. – Режим доступа: http://www.ena.lu/mce.cfm (10 мая 2006).
    
11. 
    Ibid. - Art. 14.
    
12. 
    Hix, S. Оp. cit. - Р. 388.
    
13. 
    Ibid. - Р. 390.
    
14. 
    EU: Treaty of Amsterdam Amending the Treaty on European Union, the Treaties establishing the European Communities and Certain Related Acts. 2 October 1997, Art. J.7.
    
15. 
    Ibid. - Р. 132.
    
16. 
    Dinan, D. Оp. cit. - Р. 598.
    
17. 
    Gärtner, H. European Security, the Transatlantic Link, and Crisis Management Europe // Europe’s New Security Challenges. - London, 2001. -P. 137.
    
18. 
    Rice, C. Promoting the National Interest // Foreign Affairs. - vol. 79. – 2000. - №. 1. - Р. 45-62.
    
19. 
    Moravcsik, A. Striking a New Transatlantic Bargain // Foreign Affairs. - vol. 82. – 2003. - № 4. - Р. 74.
    
20. 
    Vershbow, A. Russia: Between Europeanism and Atlanticism? – Режим доступа: http:// moscow.usembassy.gov/links/stetement.php?record_id=79 (14 мая 2006).