Из материалов архива Е. Д. Петряева. В работе представлены материалы из переписки Евгения Дмитриевича Петряева, находящейся в Государственном архиве Кировской области (гако). В дальнейшем планируется подготовить их к изданию
Часть материалов метеонаблюдений за первые годы существования коммуны были переданы профессору Воейкову, посетившему «Криницу»
жүктеу/скачать 0.79 Mb.
|
| Часть материалов метеонаблюдений за первые годы существования коммуны были переданы профессору Воейкову, посетившему «Криницу».
Позднее материалы метеонаблюдений передавались известному кубанскому статистику Ф.А. Щербине. Одна из папок архива в количестве 200 листов была сдана в исполком города Геленджика, секретарю исполкома тов. Шубе, под расписку, для направления в институт истории партии. По рассказам старожилов в архиве хранились: - несколько писем Л.Н. Толстому и его ответы; - переписка с В.Г. Короленко, А.И. Эртелем, Н.Н. Златовратским, Н.Ф. Бажиным, Глебом Успенским, семьей мецената С. Мамонтова, женой композитора Серова – В.С. Серовой, народовольцем М.Ф. Фроленко, профессором А.Н. Энгельгардтом, легальным марксистом М. Туган-Барановским и многими другими. Если бы удалось найти архив, то можно было бы ознакомиться с перепиской Савватия Ивановича Сычугова с Зотом Семеновичем. В 1930-1931 годах коммуну разогнали, создав на ее базе колхоз. Архив и библиотека коммуны были вывезены в Геленджик. Эта библиотека была одной из самых богатых на Черноморском побережье Кавказа. Книги были переданы в городскую библиотеку Геленджика. Старожилы «Криницы» утверждают, что между Савватием Иванивичем и Зотом Семеновичем Сычуговыми, как людьми близкими по духу, существовала обширная переписка. Они вспоминают, что некоторые письма Савватия Ивановича зачитывались всем и бурно обсуждались. Криничан интересовала его просветительская деятельность среди крестьян Вятской и Владимирской губерний». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.27, л.14-18). Из письма Виктора Григорьевича Уткова от 25 ноября 1972 года. «В Алма-Ате живет исследовательница Фаина Ивановна Стеклова. Она располагает богатейшим материалом по польской ссылке в Западной Сибири и Казахстане». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.27, л.89). Из письма В.Г. Уткова от 7 апреля 1973 года. «Российская провинция, которая была символом мракобесия, невежества, косности, самодурства и других грехов, имела и другую, светлую сторону. Не по-хозяйски все мазать черной краской. Вы, своими работами, пробили эту брешь». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.27, л.83). Из письма Лидии Корнеевны Чуковской от 8 января 1965 года. «Маршак в шутку именовал такие заглавия «от полена до колена». Они имеют смысл, когда подчеркивают прогресс развития «от телеги до поезда». Но, чем же «Трудодни» лучше «Зарева». Из заглавия это не видно». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.463-464). Из письма Л.К. Чуковской от 10 февраля 1963 года. «Насчет Ивана Игнатьевича Халтурина. Думаю, что главное в нем то, что он был один из зачинателей-организаторов советской литературы для детей, постоянный критик, друг и редактор крупнейших ее деятелей, создатель детского варианта книг Арсеньева. Главное в нем это – и на том основании интересна его биография – родился в Вятке, редактировал «Зарево» и т.д. Если бы он не был деятелем детской литературы, то изучать вятскую и любую другую тему его жизни не стоило бы. Так я думаю. Мне кажется, что к Вам он расположен и будет отвечать на все вопросы. Он человек неровный (из-за болезни), но в хорошие периоды живой». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.453-455). Из письма Л.К. Чуковской от 29 января 1963 года. «Обе Ваши записи, касающиеся И.И. Халтурина мне по душе. Он – человек замечательный, и, при том, совершенно неоцененный. Недавно вышел справочник по детской литературе – там даже имени его нет – экое безобразие. А между тем он создавал «Ленинские искры», «Мурзилку», работал в «Пионере» - и не по-чиновничьи, а творчески. Он обработал «Дерсу Узала» и «Встречи в лесу» В.К. Арсеньева (кажется вместе с Т.Г. Габбе), составил сборник баллад «Кубок». Он выпустил для детей Даля. В сборнике «Жизнь и творчество Б. Житкова» - хорошая его статья и чудесные письма Житкова к нему. Житков его очень любил, верил его вкусу, ценил мнение. Знаю, что Иван Игнатьевич с детства книголюб и книгочей, а сейчас еще и прекрасный знаток живописи. Он очень любит придумывать друзьям темы для книг дарить соответствующий материал. Мне, например, он подсказал тему «Декабристы – исследователи Сибири». Когда я начала работать, принес библиографию и целую кипу книг в подарок. С ним дружили Гайдар, Житков, Пришвин. Любит читать ему свои вещи С.Я. Маршак. Очень ценит его и Корней Иванович. Герцена и шестидесятников он знает отлично. Его очень звали в «Литературное Наследство», но он – ленив. Или, точнее, очень болен и раскачивается на всякое дело очень неохотно. Лет 15 назад он попал под машину (сотрясение мозга и перелом ребер). Лет 7 назад у него был сильнейший инфаркт. А, после того как потерял 19-летнего прекрасного сына в 1956 году, он совсем погрустнел. Мальчик утонул в Дубултах. Рассказывали мне, что в Вятке, в краеведческом музее, висит портрет Ивана Игнатьевича, ибо он организатор вятского комсомола. По-моему еще у него есть сборник (вместе с Габбе?) «Сказки русских писателей». Думаю, что Иван Игнатьевич – очень подходящий герой Вашей книги. Современный герой». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.456-461). Из письма Л.К. Чуковской от 5 июня 1962 года. «Я живу в какой-то идиотской сутолоке, которая меня уничтожает, доводит до бешенства и тоски. Вы радовались, читая мои «Былое и думы», а я плакала. Там много искажений: вместо великий изгнанник напечатано великий критик (!), вместо бесшейный бульдог – бешенный бульдог, вместо единая цепь – единая цель. Из громовой цитаты Герцена о Чернышевском выкинуто его проклятие царской России («а Вы, а Россия сколько веков простоите у позорного столба») – так что я публично, на собрании, рассказала об этом и предложила журналу «Дружба народов» чествовать вместо Герцена – Каткова, который подобного не произносил. Ну, вот так и живем». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.451-452). Из письма Л.К. Чуковской от 3 ноября 1961 года. «Вышел и подарен мне интереснейший альманах «Тарусские страницы». Там много замечательных стихов – в частности Цветаевой. Теперь о «Бабьем Яре» Евтушенко. Стихи слабоватые, но поступок сильный и благородный. ЛИЖИ (газета «Литература и жизнь» - А.Р.) взъярилась, ибо на воре шапка горит. Стихи Маркова и статья Старикова – верх неприличия. И Стариков пытался прикрыть свой антисемитизм Эренбургом. Экая скотина. Выступление Шолохова Вы читали. Старый шут. Нет, даже не шут, ибо шуты говорили правду иногда». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.448-449). ИЗ открытки Л.К. Чуковской от 2 декабря 1960 года. «Сегодня Люша защитила диссертацию. Вот!». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.439). Из письма Л.К. Чуковской от 11 марта 1958 года. «Я позвонила Ю.Г. Оксману. Он уезжал в Саратов и вернулся только 8 марта. Говорит, что по поводу Белинского уже написал Вам. Получили? Посылаю Вам еще одну фотографию А.А. (А.А. Ахматовой – А.Р.) очень мне дорогую. Может быть с нею удастся что-нибудь произвести. А как те две?». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.436-438). Из письма Л.К. Чуковской от 19 июня 1958 года. «И последний оригинал (фотографии – А.Р.) я получила. Теперь, благодаря Вашему колдовству, эти драгоценные черты сохранятся надолго. Представьте себе, выходит ее (А.А. Ахматовой – А.Р.) книжка «под общей редакцией А.А. Суркова». Умно и тактично. Не правда, ли? «Бетховен под общей редакцией Дунаевского». Впрочем, это все равно – и чем смешнее, тем лучше. А какую-то 1/1000 ее стихов читатель все же получит». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.429-430). Из письма Л.К. Чуковской от 11 ноября 1957 года. «Я не отношусь к числу любимых критиков руководства нашего Союза. Против меня выступали уже и Сурков и Долматовский. Не знаю, состою ли я в проскрипционном списке Софронова – но и без того, выступления Суркова и Долматовского обеспечивают мне безработицу. Работаю над книгой о редакторе, но думаю – впустую». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.421-423). Из письма Л.К. Чуковской от 26 июня 1958 года. «Вы спрашиваете, какие я знаю образцы литературного портрета. У Герцена они встречаются – образцы. У Горького. Портрет не есть произвол. Скорее это отбор – художнический отбор черт, фактов. Собственная мысль о человеке, о его жизненном пути». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.417-418). Открытка Л.К. Чуковской от 9 апреля 1958 года. «Получила фотографии и книгу. Вы просто маг и волшебник – к счастью добрый, а не злой. Фотографии воскрешены удивительно и доставили мне большую радость». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.414). Из письма Л.К. Чуковской от 18 июня 1958 года. «Писать Вы стали лучше – если иметь в виду слог. Такие штампы, как «высокая оценка», такие безобразные словоупотребления как «высокая оценка великим поэтом» или «публикация отрывка журнала «Дело» - стали в Вашем тексте редки. С этим могу Вас поздравить». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.412-413). Из письма Л.К. Чуковской от 4 июня 1958 года. «Когда, где и по какому поводу могла я высказать «тезис о ненужности изучения старых и слабых писателей»? Изучать все на свете нужно. Разумеется, важна цель изучения слабых, важна та мысль, которую они иллюстрируют». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.409-410). Из письма Л.К. Чуковской от 5 февраля 1959 года. «История с Черкасовым меня взбесила. Вот она сибирская тьма. Вы воспеваете интеллигенцию, а интеллигенция (как впрочем везде) бессильна… Ваш «Нерчинск» написан не худо – тяжеловесностей меньше стало. Надо Вам поработать над переходами, над гибкостью и отчетливостью интонаций, а для этого одно средство – писать вслух». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.407-408). Из письма Л.К. Чуковской от 6 апреля 1959 года. «Не знаю что и посоветовать Вам на счет М.К. (Азадовского – А.Р.). Если Вам не очень не хочется, то, думаю, надо слушаться вдову. Ведь ей известны все ученики М.К. и, если она остановилась на Вас, у нее имеются основания». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.402-403). Из письма Л.К. Чуковской от 16 ноября 1958 года. «Вдохновение (говорил Горький) есть результат работы, а не причина ее. Когда собран материал и ясна основная мысль, надо писать от начала до конца, совершенно не думая, как пишешь: смаху, сплеча, не обращая внимания на слова и фразы. Надо стать рекой, которая пробивает русло в горах, заботясь только об одном: найти, проложить себе путь. И только после того как путь проложен, можно начинать заботиться об абзацах и фразах, о словах. А Вы наверно сами себе мешаете, стремясь отделывать преждевременно, не на той стадии…». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.398-401). Из письма Л.К. Чуковской от 19 января 1959 года. «Нет, Муза – это не творчество, а Муза. Но я перечисляла стихи по памяти и только после Вашего письма обнаружила, что «Музу» в последний сборник (А.А. Ахматовой – А.Р.) Сурков не включил, как и множество других первоклассных стихов». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.393-394). Из открытки Л.К. Чуковской от 5 июня 1960 года. «Я совершенно дохлая. В Переделкино в лесу рай, птицы поют как никогда, пышная зелень. Но, после похорон Б.Л. (Пастернака – А.Р.) я как-то ослепла и оглохла». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.392). Из письма Л.К. Чуковской от 2 января 1959 года. «Меня огорчил Ваш отзыв об Ахматовой. Вот почему: она очень боялась, что неискушенные читатели будут судить по этой книге о последних 15 годах ее работы. И так и есть: «Вы – и ведь Вы неискушенный! – судите». Ну как это можно. Ведь это - одна тысячная из написанного ею, да еще выбранная не ею, да еще не в лучших вариантах… Книга полна официальными стихами (без которых она не вышла бы). Стихами, недосягаемыми по мастерству для наших официальных писак, но совсем не достижениями для Ахматовой… А Вы, на их основе, сопоставляете ранние стихи – с поздними… И поздние находите «более сухими». В действительности же, как ни пленительна ее ранняя лирика, только в зрелые годы Ахматова стала великим русским поэтом: Тютчевым, Лермонтовым. Но и в этой книжке, клевещущей на поэта, есть шедевры – и ранние и поздние. А знаете ли Вы, что А.А. (Ахматова – А.Р.) ждет Вашего приезда? Она отобрала старые карточки и говорит, что поручить воскрешение их может только кудеснику, т.е. Вам». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.387-391). Из письма Л.К. Чуковской от 14 июня 1959 года. «Есть люди, которым то ли по складу ума, то ли с непривычки, чужд поэтический язык вообще. Не Блок непонятен или Пастернак, а самый способ поэтического мышления. А ведь стихи такие понятные или также непонятны, как лист березы, цветок, гриб. Стихи – органическое явление духовной природы. Почему лист березы такой? Вот такой величины, такого цвета, с такими зубчиками. Почему цветы бывают желтые, красные, синие? Не мешайте себе воспринимать. Не мешайте рационалистическим способом восприятию того, что рационализму не поддается. Так верующие говорят о Боге, правда?». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.385-386). Из письма Л.К. Чуковской от 9 февраля 1960 года. «Итак «Нерчинск» вышел, все-таки вышел. Поздравляю Вас. Очень жалею, что в последний Ваш приезд мы не увиделись». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.381-382). Из письма Л.К. Чуковской от марта 1960 года. «Люша в Малеевке. У меня гостит старая моя приятельница, А.И. Любарская, приехавшая проститься с Тамарой Григорьевной (Габбе – А.Р.). Мы, члены комиссии по наследству, разбираем архив Тамары Григорьевны, который перевезен к С.Я. Маршаку. В архиве много наших писем, вся наша жизнь снова проходит перед нами». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.374-375). Из письма Л.К. Чуковской от 16 июня 1960 года. «Спасибо Вам. Снимки дошли – прекрасные и отчетливые. Теперь буду спокойно ждать оригиналы. У Тамары Григорьевны много друзей и каждый просит карточку. Самую большую я повешу в Переделкинской библиотеке». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.369-370). Из письма Л.К. Чуковской от 31 октября 1960 года. «Сейчас здесь Анна Андреевна. У нее очень хорошая память и она твердо запомнила, что Вы воскрешаете ее фотографии. На днях она показала мне негатив: она и О.Э. Мандельштам. «Я могу его дать только Вашему чудодею» сказала она. «Чудодей приедет нескоро» сказала я. «Пусть» сказала она. Так что, вот – взялись быть чудодеем – будьте им. Советую не откладывать, а то А.А. уедет, и Вы лишитесь счастья ее увидеть. А это ведь, в самом деле, счастье. Читали ли Вы мерзкое письмо Рыльского – Паустовскому в том же номере «Литературной газеты», где дивные стихи А.А.?». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.357-358). Из письма Л.К. Чуковской от 11 октября 1960 года. «Меня поразило Ваше замечание о стихах Тамары Григорьевны (Габбе – А.Р.). Кто Вам их показал?». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.352-354). Из письма Л.К. Чуковской от 26 ноября 1960 года. «А знаете, кого Вы скоро увидите? Кто едет в Киров? Угадайте! Наталья Ильинична Мончадская. Я очень рада, что Вы в Кирове встретитесь, что она будет не одна. У нее сейчас на душе тяжело». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.350-351). Из письма Л.К. Чуковской от 26 февраля 1961 года. «На мой взгляд – человеческие отношения, если они чего-нибудь стоят, могут кончаться чем угодно, но только не недоразумениями. Это для них слишком мелко». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.345-346). Из письма Л.К. Чуковской от 20 марта 1961 года. «Можно располагать самыми интересными документами и не уметь написать повесть. Я не знаю: работали ли Вы когда-нибудь над чем-нибудь беллетристическим? Тянет ли Вас изображать людей, характеры, душевные движения? Конечно, перепробовать литератору следует все жанры – и я рада буду Вашей удаче – но сказать что-нибудь заранее – мудрено». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.343-344). Из открытки Л.К. Чуковской от марта 1961 года. «Случайно узнала про статью о Вас в «Литературе и жизни». Поздравляю и торжествую! Сегодня навещала в больнице Юлиана Григорьевича (Оксмана – А.Р.). Узнав, что Вы были в Москве и не повидали его, он огорчился. Говорит, что ему нужна Ваша консультация по поводу Герцена в Вятке». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.342). Из письма Л.К. Чуковской от 12 марта 1961 года. «Вот Вы все спрашиваете меня о Герцене, а сами ничего не пишите о своей работе или пишите очень неопределенно. Почему Вам не работается? Может, я могу чем-нибудь помочь?». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.340-341). Из письма Л.К. Чуковской от 5 апреля 1961 года. «Вы пишите, что ничего не успели, что все поздно и т.д. Объективно это не так: Вы много успели. Субъективное такое чувство мне очень знакомо, я всегда живу им. Но ведь задача не в том наша, чтобы успеть начать и кончить. Я не верю, что в жизни что-нибудь бывает «поздно». Жить надо так, думаю, что каждый день делать максимум возможного. А успеем ли мы – это уже не наша забота. Никогда не поздно начать жить в высоком рабочем напряжении. Такая жизнь уже сама по себе счастье, вне зависимости от того, успеете ли Вы осуществить задуманное. В этом я уверена. И бываю несчастна только тогда, когда это рабочее напряжение, по причинам внутренним, становится для меня недостижимым. И над этой книгой – по существу автобиографической, которую Вас так тянет написать, работать Вам надо непременно. Другое дело, какова должна быть форма ее. Это мне неясно, ибо я не все Ваши возможности знаю». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.337-338). Из открытки Л.К. Чуковской от 15 января 1962 года. «Я пятый раз написала свою проклятую статью. Сейчас она читается в «Вопросах литературы». Между прочим, Вы подсказали мне очень интересный поворот, который я использовала: сравнение с поликлиникой». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.336). Из письма Л.К. Чуковской от 26 января 1962 года. «Вот я дошла сейчас до такого места в Герцене, где Вы можете меня очень и очень выручить. Он наконец прибыл в Вятку. Меня интересует, в каком доме он жил? То есть: на какой улице и каков был этот дом? Подробности мне не нужны, но общее представление необходимо. Буду очень признательна, если напишите мне об этом. Сборник Пастернака сделан очень скупо, Вы правы. Но, меня смущает не только и не столько отсутствие портрета и библиографии – Бог с ними – сколько отсутствие множества гениальных стихов. Отсутствуют, например, все стихи из романа. Стихи из первых книг тоже выбраны плохо. Я антижурналист, я газеты боюсь, боюсь неполного, неточного, скомканного выражения мыслей. Надеюсь, что Вы больны писательством неизлечимо и не бросите пера. Бросить, конечно, часто подмывает – но все-таки это слабость. Повесть мою мне вернули из «Нового мира». Твардовский нашел ее идущей от литературы, а не от жизни. Хорошо придумано, не правда ли? Вот уже третий день пытаюсь снова писать третью герценовскую главу. Улита едет, когда-то будет. У меня часто опускаются руки – и не от обстановки, не от редакций, а от самой себя. От собственной маломощности». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.333-335). Из письма Л.К. Чуковской от 22 февраля 1962 года. «Спасибо Вам за сведения о Герцене в Вятке. То, что Вы написали – это как раз то, что мне нужно. Книжки тоже погляжу. А Вы собираете экслибрисы? Очень об этом горюю. «Надо работать в своем саду». Ведь бессмысленность нашей работы чисто видимая. А Вам, историку, уж совсем негоже уходить с поста. Кто же вместо Вас сделает то, что можете сделать только Вы один? Экслибрисы … нет, извините, это уже гурманство. Это можно собирать тогда, когда все уже собрано. А когда ценнейший материал по истории культуры лежит под спудом, то тут не до экслибрисов. Не печатают? А Вы соберите и приготовьте – напечатают через годы – а может после Вас. Вот какие нравоучения я выдаю. Так утешаюсь. Сегодня в ЛИЖИ («Литература и жизнь») подлейшая статья Соболева о том, что Кочетов – образец гражданского мужества, а те, кто его критикует, ему стреляют в спину… Это люди, выступающие с трибуны прямо и подписывающие свои имена под статьями. В мартовском номере «Дружбы народов» будет моя статья о «Былом и думах», написанная в 1945 году». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.331-332). Из письма Л.К. Чуковской от 15 марта 1962 года. «Вы, в самом деле, колдун – какие чудесные фотографии мне прислали. В «Дружбе народов» неожиданно пошла моя статья семнадцатилетней давности. В Литературке («Литературной газете») прошла статья об издательстве – видали? А видите ли Вы, как ЛИЖИ, из номера в номер, кидается на Корнея Ивановича? (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.330). Из письма Л.К. Чуковской от апреля-июня 1962 года. «Буду рада прочитать стихи Леонида Владимировича (Дьяконова – А.Р.). Только при этом имейте в виду, что я могу читать только 1-й экземпляр. И еще. С.Я. (Маршак – А.Р.) в Крыму и вернется к зиме. План книги интересен. Ваня (И.И. Халтурин – А.Р.) не советует называть «Вятские страницы», чтобы не вызывать никаких ассоциаций. Кажется, воспоминания о Заболоцком я уже набросала. Если эти листки (очень незначительные) сохранились – пришлю. Посмотрю, также, нет ли его стихотворений. Кажется, автографы были. Изо всех сил тружусь над «Былым и думами», чтобы хоть их сделать в срок. Это мне может быть по силам, а биография Герцена – нет. Я ведь никогда не хотела писать биографию Герцена. Всегда мечтала только о «Колоколе». Просьба к Вам – не можете ли Вы воскресить три маленькие фотографии – старые, поблекшие? Леониду Владимировичу привет». (ГАКО, ф. Р-139, оп.1а, д.28, л.328-329). Из письма Л.К. Чуковской от 30 августа 1962 года. «У меня готовы три герценовские главы: «Музыка Воробьевых гор», «Мира нового ученики», «Опыт – дело важное» и ни одно название не родилось до начала работы. жүктеу/скачать 0.79 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|