Изыскания об Уфимском кремле. Дела военных инженеров, 1728-1759 гг. Объект нашего изыскания

Наши основные источники: 1) Дело Сената о присылке в Уфимскую провинцию инженер-капитана-поручика Карпа Белого для постройки на новом месте Уфимской крепости и предоставления ему денег, работников и материалов, 1729 -1731 гг. РГАДА; 2) Дела Военной коллегии об укреплении Уфы, 1728-1746 гг., переписано в XIX в. РГВИА; 3) Дело Камер-коллегии о постройке новых зданий в Уфе после пожара, 1759-1760 гг. РГАДА.

Хронологические пробелы в актовом материале до некоторой степени восполнимы планами и чертежами Уфы XVIII в. Несовершенство методов картографирования приводило к несовпадениям в форме и размерах одних и тех же объектов на разных планах; также допускались ошибки или изображались объекты, существующие номинально.

Как известно, инициатива модернизации Уфимской крепости, в ряде других окраинных крепостей, принадлежала Петру I незадолго до кончины. К её воплощению правительство приступило в 1728 г., с определением новой политической линии на юго-восточных рубежах и с оформлением структур, руководящих фортификационными работами. Строительством и починкой крепостей с 1727 по 1796 гг. ведала Инженерная (Фортификационная) контора, занимавшая особое положение в Канцелярии от артиллерии и фортификации (название менялось), подчинённой Военной коллегии. Одна такая Контора находилась в Санкт-Петербурге, а вторая в Москве. Решения Канцелярии подлежали утверждению Высочайшими указами Сената и Военной коллегии. Обычную для того времени помеху в производственную и бюрократическую цепь вносили юридическая несогласованность, а также нерадение отдельных должностных лиц.

В рассматриваемый нами период укрепления Уфы в целом сохраняли допетровский облик. По Росписному списку 20 декабря 1728 г. это: кремль-детинец (периметром 210,5 саженей) с тремя башнями, тыновая стена вокруг “Большего города” (ок. 1000 саж.) с 7 башнями; тарасы поперек оврагов через речку Сутолоку и ручьи; а также новопостроенные сооружения – мощёные еловым лесом “ревелины” высотой 5 аршин возле четырех башен у тыновой стены. На “ревелинах” стояли пушки, в бойницах башен могли помещаться затинные пищали. Особо указано на ветхость башен и стен. Более поздние документы упоминают засеку в 7 верстах севернее города. На протяжении 1-й половины XVIII в. укрепления Уфы служили защитой от вероятных набегов со стороны башкир (до 1740-х гг. – также от примыкавших к ним казахов и каракалпаков) .

Доношение о ветхом состоянии Уфимской крепости последовало от полковника и лейб-гвардии капитана князя Шаховского 12 июля 1726 г. По сенатскому указу от 15 марта 1728 г. велено укрепить город палисадом и рвом, а Казанскому полку сделать маяки на горах около Уфы.

Как отмечено указанными авторами, в 1728 г. в Уфе находился, командированный из Конторы, инженер-подпоручик Александр Ратиславский. 6 июня 1728 г. он подал доношение с проектом возведения новой крепости и усиления старой. Ратиславский высказался против строительства новых укреплений на месте прежних, но определил более выгодную огневую позицию – на возвышенности западнее Ногайского перевоза. Новая земляная крепость в плане выглядела бы как неравносторонний пятиугольник, периметром ок. 1030 м, с бастионами на углах, между бастионами размещались равелины (2 – с западной стороны и 1 – с восточной), ров и прикрытый путь усилены палисадом. Согласно чертежу, для строительства предполагалось снести Фроловскую и части прилегающих слобод. По смете полагалось мобилизовать 1,5 тыс. человек из уфимских служилых людей, которых по доношению Ратиславского: "Уфимскаго гарнизона рядовых солдат 1139-ть, козаков, дворян и других всяких служилых чинов 522; всего 1761 человек". О стройматериалах говорилось, что в городе на тот момент лежало из предназначенных "для строения старого острогу брёвен еловых и сосновых 4 и 3-х саженнаго – 2180, в отрубе по 6 вершков и ниже досок сосновых и еловых 4 и 3х сажен – 1835". Деньги на строительство предписывалось изыскивать из доходов самой Уфимской провинции. (Сведения о численности работоспособного рядового состава требуют уточнения. Также необходимо уточнить – на сохранившихся планах-проектах 1728 г. нет равелинов, упомянутых в Росписном списке, и если верен план, то их строительство завершилось уже после отъезда Ратиславского из Уфы, т. е. во 2-й половине 1728 г.).

Предложения Ратиславского одобрены Военной коллегией, и 18 октября 1728 г. постановлено ”к тому строению и починке в летние месяцы посылать ис тамошняго гарнизона солдат и казаков на работу по 1000 человек с переменою”. Военная коллегия доношением потребовала от Верховного тайного совета Высочайшего распоряжения, и направила указы в Инженерную контору и, собственно, в Уфу. По распоряжению, подписанному генерал-директором над фортификациями графом Бурхардом Минихом, из Санкт-Петербурга в Москву, а из Москвы в Уфу, с инструкцией о постройке новой крепости отправился инженер-капитан-поручик Карп Белый, и при нем кондукторы Павел Зеленый и Александр Ливанов. В Москве они оказываются в декабре 1728 г., и в марте 1729 г. отбывают в Уфу.

Инженеры прибыли в Уфу, по всей видимости, в мае 1729 г., однако, воевода бригадир П. И. Бутурлин не торопился выделять средства, заявив, что в Уфимскую канцелярию ещё не поступило Высочайшего распоряжения, о чём и донес в Сенат 8 мая 1729 г. Сенат запрашивает Военную Коллегию и 27 июня получает ответ – необходимые указы в Уфу посланы. Проходит год, 19 мая и 15 июня 1730 г. Карп Белый шлёт рапорты о задержке строительства. Он требует от Уфимской канцелярии "потребного числа салдат, тако ж бумаги александрейской и пищей, красок и других припасов и материалов". Канцелярия отказывает ему за отсутствием "повелительного указу", и в доношении в Сенат оправдывает свое бездействие тем, что по указу из Военной Коллегии от 16 марта 1730 г. вопрос о размере выделенных средств на фортификационные работы по требованиям инженерных офицеров оставлен на личное усмотрение губернаторов и комендантов.

Камер-коллегия выделяет деньги летом того же года. По сенатскому указу от 24 февраля 1730 г. на сохранение пограничных крепостей отводится 70 000 рублей, из них, распоряжением Артиллерийской канцелярии в московскую Инженерную контору 16 июля 1730 г. велено на Уфимскую крепость определить 300 рублей и “в Уфу в самой скорости каким образом способнее отправить”. Высочайший указ направляется в Уфу: "к сочинению Уфинской крепости планов и протчего, по требованию помянутого капитана-порутчика, бумагу краски и протчее, что к тому принадлежит (кроме того, что салдатами заготовить возможно), покупать настоящими ценами без передачи из вышеписанных определенных к Уфинской крепости трехсот рублев в самой скорости каким образом способнее отправить. А ежели паче чаяния те деньги присылкою из Москвы умедлятца, то на щет оных держать до до трех же сот рублев из собранной во артилерийской оклад денежной суммы". Ответственность за срыв работ возлагалась на уфимские власти.

28 октября 1730 г. инженерный капитан-поручик Карп Белый потребовал от Уфимской канцелярии выдать ему на адмиралтейские деньги: бумаги, карандашей, красок разных и туши для чертежей; веревок, бревен и досок, угольев, а также столяра, плотника и кузнеца. Вновь Уфимская канцелярия отвечает отказом, усмотрев противоречие указу Сената, запрещавшему расходовать адмиралтейский сбор.

8 декабря 1730 г. Карп Белый решает немедля приступить к заготовке стройматериалов и требует: 30 дубовых бревен, столько же кленовых, сосновых - 1880, а так же 2655 тележек, 30 человек с лошадьми, 20 плотников, и в качестве рабочей силы – солдат Уфимского полка. На это бригадир Бутурлин в тот же день отписал в Сенат об ограниченности людских ресурсов названного полка, и потребовал от Сената (а так же от Военной и Камер- коллегий) указа, регламентирующего "какими людьми вышепоказанные припасы заготовлять и ис каких доходов на покупку материалов деньги держать".

22 января 1731 г. Сенат, не оспаривая правоту Бутурлина, запросил Контору: 1) отправлены ли в Уфу означенные 300 рублей? и 2) даны ли командированному инженеру Белому чертежные принадлежности? Ответ 1 февраля состоял в следующем: 1) ассигнованная Камер-коллегией сумма для Уфимской крепости должна была быть передана из московской Рентереи в московскую Артиллерийскую казначейскую контору, а из последней конторы уже по случаю отправлена в Уфу, либо переведена через вексель; и 11 августа 1730 года из Инженерной конторы в Казначейскую артиллерийскую контору был послан о том указ, однако "оная денежная сумма за неслучившеюся оказиею и за невзятьем на вексель не отправлена". 2) инженер-капитан-поручик Карп Белый был командирован из Санкт-Петербурга, и в Москву явился 11 декабря 1728 года, где ему было выдано денежное командировочное жалование, однако никаких чертежных принадлежностей "отпуску в Москве не было, а в Санкт-Петербурге из Инженерной канторы оное ему дано ль, о том во означенной Канторе известия не имеется”.

Карп Белый отсылает из Уфы в Москву (очевидно, одновременно с бутурлинским письмом) одного из своих помощников – кондуктора Павла Зеленого с очередным доношением, прочтенным в Конторе 23 января 1731 г., коим требовано, чтобы на часть денег из вышеозначенных 300 рублей в Москве купили бы чертежные принадлежности, "також и острелябию", и отправили оставшуюся сумму и принадлежности в Уфу вместе с кондуктором Павлом Зеленым. Информации о дальнейшей судьбе уфимских денег не выявлено.

Следующая страница дела уфимской крепости связана с инициативой графа Миниха. Миних запрашивал у Сената на перестройку Уфимской крепости боле 20 тысяч рублей, но за недостатком средств указ от 11 октября 1732 г. предписывал лишь ремонт ограды. 19 октября 1732 г. Военная коллегия направила указ в Инженерную контору: "около города Уфы всего жилья окопать валом и рвами, и полисад поставить <...> и где надлежит и вновь построить из положенной на строение крепостей суммы из 70 000 рублей".

Сохранившийся план Уфы 1732 г. показывает реальное состояние. На нём изображены четыре земляных бастиона в опалубке с валом и рвом; профили и фасы крепостных стен; упрощенно даны планы 6 церквей, 2 монастырей, объектов на территории Кремля и пр. Желтым пунктиром обозначен “Вокруг большаго города поставлен полисад вновь” (при сопоставлении с поздними планами выявляется фиктивность данной легенды). План представляет определенный топонимический интерес – подписаны 18 слобод и 6 улиц, среди которых, ранее не фигурировавшие в литературе, слободы: Посад, Черкасская, Пермяцкая, Соборная, Мокрая, Шугурова, Воздвиженская, и улицы: Спасская, Грязная, Ногайская, За(о?)нова.

Прошли ещё два года, и верховная власть вспомнила о необходимости защиты города в связи с восстанием башкир, учинившемся от экспедиции И. К. Кирилова. 1 марта 1736 г. сенатским указом в Военную коллегию велено: по доношениям Казанскаго губернатора Румянцева и статскаго советника Кирилова укрепить Уфу, и для этой цели ежегодно посылать положенную сумму Уфимскому коменданту. Военная коллегия направила соответствующий указ в Канцелярию от Артиллерии и Фортификации 6 мая того же года: Уфу укрепить палисадом "или по месту смотря окопать рвами самими жителями в такое время, когда им свободно от домашних работ". Но Инженерная контора ответила Военной коллегии, что денег нет, и что Казань задолжала "немалую сумму" из отчислений на фортификацию.

В 1736 г. Контора создаёт очередной проект, упомянутый в “Истории Уфы”, которым намечено обнести Большой город замкнутой линией земляных валов с двенадцатью бастионами и редантами вдоль берега реки Белой. Инженерная контора не имела сведений об уровне реки в половодье, поэтому оговаривалось: ежели выяснится, что вешняя вода зальет реданты, то вместо редантов поставить один палисад, окопав рвом. Из Уфы затребовались гидрографические чертежи. Проект и смета направлялись на рассмотрение Миниху.

Необходимость укрепления Уфы была отягощена нехваткой рабочей силы, поскольку Кирилов увёл из Уфы в экспедицию более половины состава уфимского гарнизона. 23 августа 1736 г. уфимский воевода полковник Н. Д. Мерзлюкин доносил Военной коллегии, что “в Уфимском гарнизоне за командованиями в разныя места имеется ныне налицо солдат дворян и казаков только с 200 человек (в том числе недоросли, також, старыя, дряхлыя и безконныя, набранныя вместо побитых и умерших, кои к нужному случаю ненадежны) и по обширности города Уфы (которой к обороне загорожен только одним стоячим худым тыном, а загородныя слободы ничем не загорожены), за малолюдством содержать некем. А бунтовщики башкирцы ездят кругом сильными собраниями и разоряют дальныя и подгородныя села и деревни”. 7 сентября 1736 г. Военная коллегия шлет указ полковнику Мерзлюкину: чинить крепость своими силами, а для отпора неприятелю требовать воинскую силу от генерала-лейтенанта А. И. Румянцева, а по его отлучении – от бригадира М. С. Хрущова.

Судьба непостроенной крепости продолжала решаться. Распоряжением Конторы от 13 сентября 1736 г. предписано: 1) поскольку проект 1736 г. и смета “посланы будут для разсмотрения и опробации” к графу Миниху, то “по тому ль прожекту оную крепость укрепить определится, или иным образом, о том неизвестно”; 2) полковнику Мерзлюкину ремонтировать крепость своими силами; и 3) из Казанской губернской канцелярии в Уфу отправить фортификационных денег "до 500 рублей", и использовать их вкупе с "прежде ассигнованных в 730 году имеющихся в Уфе фортификационных же денег"; 4) обретающемуся в Уфе инженерному прапорщику (бывшему кондуктору) Александру Ливанову рапортовать о ходе работ. Александр Ливанов пишет рапорт 21 февраля 1737 г., и 25 мая 1737 г. по его рапорту Контора издает указ: с посланнаго к Миниху проекта скопировать “только кругом той Крепости положеннаго вновь укрепления", и копию послать к Александру Ливанову в Уфу с тем, чтобы он сделал к данному проекту надлежащие профили и отослал чертеж обратно. Вероятно, проект 1736 г. формально не был закрыт, но дальнейшие сведения указывают на намерение правительства провести только ремонтные работы.

В 1745 г. в Уфе находился инженер-прапорщик Яков Зембулатов. Сохранились чертежи, выполненные по его обмерам: “Профили в Уфимской крепости стоящим башням и бастионам в каком ныне состоянии находятся 1745 году”, “Профили башням и бастионам”, а также “План уфимской крепости”. На первом чертеже, помимо башен, изображен профиль порохового погреба. На плане крепости показаны те же объекты, что и на плане 1732 г., кроме того, даны промеры глубин реки Белой и впервые отмечен земляной “круглой бастион” у тыновой стены. Сравнение двух “профилей башням” выявляет изменения (внесенные или намечаемые внести) в конструкциях Михайловской, Никольской и Казанской башен. Размеры на чертежах отличаются от размеров, данных в Росписи 1728 г. Обращает на себя внимание несоответствие нормам и запущенность земляных укреплений. 12 февраля 1746 г. Контора прочла доношение Якова Зембулатова, где указывалось на растущие год от года вширь уфимские овраги: “в прежния времена, как началась селитьба, то на оном месте токмо была лощинка, но от умножающей ея на оной во время весны от стекания с гор воды сделались великие рвы, к чему де и грунт земли способен, и оныя каждой год от размывания вешней воды широту свою прибавляют <…> и ежели на горах, где бастионы ныне имеются, положена будет фортификация, а впредь оныя рвы по натуральному своему глинистому грунту земли от размывания вод в широту прибавляться будут, то крепости великой вред учинят”.

Одно из последних государственных мнений об укреплении Уфы высказано в письме первого Оренбургского губернатора И. И. Неплюева в Артиллерийскую канцелярию 16 апреля 1746 г.: "И тако де земляной и регулярной крепости тамо как прежде не было, так и ныне нет, да и быть нужды не находится, либо хотя б в тутошных иноверцах и надежды такой, какая де от них ныне видима, не было, то однако ж они яко же и степныя народы и без такой земляной и регулярной крепости, при одном полисаднике, к каковому либо городовому приступу и впредь по своей природе не в состоянии". Неплюев советовал лишь подновить палисадник руками уфимских колодников и гарнизонных солдат.

Таким образом, Канцелярия Главной Артиллерии и Фортификации, учтя мнения инженер-прапорщика Зембулатова и губернатора Неплюева, решила подать мемориал в Военную коллегию с требованием указа об отмене строительства в Уфе новых укреплепний. 15 сентября 1746 г. из Сената в Военную коллегию (а 29 октября из Военной коллегии в Артиллерийскую канцелярию) следует указ: "вышеписанной город Уфу для показанных в доношении Военной Коллегии резонов содержать одним полисадником, без строения земляной регулярной крепости". Губернатору Неплюеву и Уфимской канцелярии данный указ предписывал: “когда означенной город Уфа полисадником обставлен быть имеет, то б при том наблюдаемы были инженерные регулы, дабы надлежащая дефензия была, чтоб во время какого-либо незапнаго неприятеля можно было оборону чинить”. Среди подписавших указ: Илья Бибиков, Василий Пестриков, Макарий Половинкин.

По сведениям Ф. Ласковского, ремонт уфимского палисада предпринимался в 1747 и 1748 гг.

23 мая 1759 г. уфимский детинец сгорел от молнии. Отчасти сохранились: собор с колокольней, пороховой погреб, цейхгауз, южный край кремлевской стены и Никольская башня, простоявшая, по крайней мере, до 1766 г. После пожара из Оренбурга в Уфу выехал губернский прокурор Елагин, и сообща с уфимским воеводой Матюниным решил вопрос о восстановлении казенных построек. Губернатор А. Р. Давыдов направил приказ секунд-майору Останкову, командующему воинской командой в Уфе: материалы и все, что уже построено для Казанского полка, отдать на восстановление погорелого, строительство же начинать с тюрьмы и острога, расходуя до 70 рублей "из неположенных в стат доходов". Находящийся в Уфе геодезист Никита Калинин составил проекты новой канцелярии, воеводскому дому и архиву-рентерее.

Дело перепланировки административного центра Уфы было поручено инженер-капитану Александру Ригельману (Александр Иванович Ригельман (1720-1789) – военный инженер, историк. Бодянский О. М. Историческое сведение об А. И. Ригельмане // Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских. 1848 г. Кн. 6). По резолюции Оренбургской канцелярии от 3 июля 1759 г., Ригельман, находившийся тогда в Оренбурге, был направлен в Уфу. 15 августа 1759 г., по возвращении в Оренбургскую канцелярию, Ригельман представил копию определения от Уфимской канцелярии. Было решено крепость восстановить и расширить: ”замку, как и прежде того 27 июля с ним же Ригельманом разсуждено было, быть при прежнем месте, токмо с прибавлением вперед до дватцати пяти сажен. Ибо де, во оном токмо казенное строение (яко то: воеводской дом, провинциальная канцелярия, рентерея, гоубтвахта, острог, пороховой погреб, цейхгауз со всеми артиллерийскими орудиями) находится имеют, но только чтоб от обывательского строения отдален был”. По сведениям Ф. Ласковского, в мнении, представленном А. Ригельманом, сказано, что по числу положенного там в то время гарнизона, 3 роты пехоты и 150 казаков, нет возможности, в случае нужды, оборонять ограду по всей её окружности, исправление же и содержание её в надлежащей исправности сопряжено со значительными издержками; поэтому он считал за лучшее ограду кремля устроить "вновь по регулу фортификационному с доброю обороною с большим уменьшением и со избежанием всех излишков и неполезностей <...> А на то де крепостное укрепление употребить с того большого города старой палисадник, который де обрубя не сплачивая, как старые ставлены были, так чтобы между ими для выстрела фузея проходить могла и прибить к ним в грудную высоту другия латвины в каждую палисадину деревянными шпигелями [должно быть нагелями – Ф. Ласковский] и для того укрепления и свободной вокруг коммуникации, где оный крепостной прожект, от обывательских задворков отломан и сделать небольшую улицу, а где оная крепость к замку примыкает, в том месте имеет быть поперег города сквозная площадь; такоже бы вокруг того замка под горою лежащие в самой близости несколько дворов отнесть".

6 августа 1760 г. Уфимская провинциальная канцелярия получила указ Камер-коллегии от 19 июля 1760 под № 3721-м о построении в Уфе “вместо погорелого от молнии строения вновь канцелярии и воеводского дому деревянных, а для хранения дел и денежной казны дву палат каменных, ис которых была одна на архиву”. Деньги (на всё строительство – 1083 р., из которых на кирпичный архив-рентерею – 383 р., плюс 70 р. уже удержанных на тюрьму и острог) предписывалось брать из подлежащих до Штатс-конторы доходов.

Восстановление периметра крепости, согласно легенде плана 1761 г., шло с 1 июня по 22 октября 1760 г. Новая, “регулярная”, деревянная крепость с девятью бастионами (периметр ок. 1845 м, площадь – ок. 10 га, высота палисада – 9 фут.) имела внутреннюю стену, на месте, указанном в определении Ригельмана. Канцелярия и воеводский дом на этом плане обозначены как построенные (но с отходом от проекта). Крепость простояла, по крайней мере, до 1771 г. Её восьмой бастион, одно время служивший оградой женского Христорождественского монастыря, отмечен на плане города 1781 г. Новую оборонительную стену упоминает П. С. Паллас, проведший в Уфе зиму 1769–1770 гг.: “<…> на самом вышнем в городе, пластинником окруженном, угорке <…>”. В анонимном сочинении “Краткое описание губернскаго города Уфы с начала его построения и до сего 1808 года…” записано: “Надворной советник Матюнин. При котором в 1762-м году построена канцелярия и магистрат, а после обзаводил кругом бывшего Кремля, и около двух называемых Репных улиц деревянной полисадник, которой после, подгнивши, истребился; cломана, отстающаяся по Казанской улице, башня, называемая Казанская <…>”.