Изучение автобиографических повестей о детстве

Особое место в литературе занимают автобиографические произведения о детстве. Как известно, мир детства является неотъ­емлемой частью образа жизни и культурного развития любого от­дельно взятого народа и человечества в целом. В большинстве слу­чаев внимание писателей, исследующих процесс становления лич­ности «дитяти», привлекает период от 5 до 12-13 лет, поскольку в данном возрасте ребёнок уже относительно независим от родите­лей, способен к самостоятельным действиям и поступкам, у него развиты мотивационная сфера, память, внимание.

Цель обзорного занятия, в ходе которого речь пойдёт о про­блематике и поэтике автобиографических произведений Л.Н. Тол­стого «Детство», СТ. Аксакова «Детские годы Багрова-внука» и А.Н. Толстого «Детство Никиты», - обнаружить сходство и разли­чие индивидуальных писательских подходов к изображению мира ребёнка. В начале урока следует рассказать о специфике жанра и об эволюции автобиографической художественной прозы.

Известно, что корни автобиографии уходят в далёкую древ­ность. На становление данного жанра оказали влияние различного рода жизнеописания, позволившие сначала увидеть человека как бы со стороны Истоки биографической традиции как факта культуры восходят к IV-V вв. до н. э., к периоду классической древнегрече­ской культуры. Родоначальником европейских биографов считается Аристоксен Тарентейский - автор «Жизнеописаний мужей» (Пифа­гора, Архита, Платона). Он первый сделал предметом биографиче­ского повествования реальное лицо, а основой сюжета - жизнь персонажа от момента его рождения до смерти. Вершиной же античного биографизма является Плутарх, чьи «Параллельные жиз­неописания» на протяжении многих столетий считались образцом классического письма. Следующий в хронологическом порядке тип жизнеописания - средневековое житие. В Византии, откуда при шли эти жития, в основу которых основу были положены античные биографии, были созданы Ксенофонтом, Тацитом, Плутархом. Не­которая роль в формировании биографического жанра принадлежит и переводному роману «Александрия», рассказывающему о не­обычной жизни Александра Македонского. Постепенно строгие жанровые каноны стали разрушаться. В литературе, особенно жи­тийной, раскрывающей внутреннюю жизнь одного человека, всё большее внимание уделяется эмоциональной сфере, литература ин­тересуется психологией человека, его внутренними состояниями, его внутренней взволнованностью. Аналогичную ситуацию можно было наблюдать и в историческом повествовании, например в древ­нерусских летописях. Первые элементы биографического жанра встречаются в летописи, составленной в XI веке при Ярославе Му­дром. Это оригинальное произведение русской истории включает в себя жизнеописания Ольги, Владимира, Бориса и Глеба. Началом же рождения мемуарно-автобиографического жанра по праву мож­но считать «Поучение» Владимира Мономаха. Правда, это ещё не самый жанр, а только первая ступень его. Традиции «Поучения» находят отражение в княжеских жизнеописаниях, некоторые из ко­торых вырастают до размеров семейной хроники. Характеризуя то или иное лицо, летописец обращал внимание на его поведение. Од­нако автор никогда не вступал в интимное общение с героем своего повествования и не приводил психологического объяснения его по­ступков: тайны чужой души летописцу оставались неведомы.

Начавшаяся в XVI веке ломка средневекового этикета сопро­вождалась поисками новых героев, которые совершались прежде все­го в рамках житийного жанра, только здесь писатель находил после­довательный и полный рассказ о жизни человека - от рождения до кончины, агиография стала превращаться в биографию. В начале XVII века появляется первая светская биография, где описывается жизнь Ульянии Осоргиной. Эта повесть создана её сыном Калистра-том, который стремился воссоздать характер и деяния своей матери, находящей призвание не в монашеском подвиге, а в созидании «до­мового строения». В XVII веке создаётся «Житие протопопа Авваку­ма» - первое самостоятельное произведение автобиографического жанра. В эпоху классицизма автобиография почти совсем утрачива­ется, однако в это время буквально расцветает мемуаристика.

«Звёздный час» русской мемуаристики наступает в XIX сто­летии. Частное начинает осознаваться авторами записок и воспоми­наний как нечто общезначимое, а конкретная личность знаменует собой собирательный образ «сына эпохи». На первый план выдви­гаются не столько факты, сколько их эмоциональное и рациональ­ное осмысление. Современники спешат запечатлеть на бумаге со­бытия, свидетелями которых они являлись. Побудительной причи­ной для создания мемуаров, как правило, становится желание поде­литься со своими близкими пережитым, поэтому, вначале записки и воспоминания адресуются детям и внукам и не предполагают от­крытой публикации. Традиционно создателями воспоминаний и записок являлись представители дворянского сословия, но к середи­не XIX века процесс демократизации коснулся и мемуарно-авто-биографического жанра. Примечательно высказывание А.И. Герцена, считавшего, что для того, чтобы написать свои воспоминания, вовсе не нужно быть великим человеком или видавшим виды авантюри­стом, прославленным художником или государственным деятелем. Вполне достаточно быть просто человеком, у которого есть что рас­сказать и который может и хочет это сделать.

В рамках нашего урока нуждается в уточнении вопрос о том, какое место занимает изображение ребёнка в автобиографиче­ской литературе. Одно из первых упоминаний о собственном дет­стве содержится в одном из посланий Ивана Грозного к А. Курб­скому. Знаменательно, что царь, прославившийся своей жестоко­стью, обращается к эпизоду, живописующему страдания ребёнка, чьё младенчество омрачено ранним сиротством и унизительным притеснением бояр. Описание ребяческих радостей и горестей, игр и забав практически отсутствует в мемуарной литературе XVIII ве­ка, говорится лишь о заботах родителей, которые стараются так воспитать подрастающее поколение, «чтоб чего не упустить в нау­ках и ...чтоб умножить достоинства» [Долгорукова, 1990: 43]. Од­нако уже в конце столетия Андрей Болотов, ведя подробный рас­сказ о своей жизни, упомянет и о детских впечатлениях. Конечно же, мемуарист не придаёт значения разрозненным эпизодам вроде того, как он, «будучи дитятей, по неосторожности разбил карман­ные часы или езжал в салазках на козле для принимания будто от комиссара жалования и получал по несколько копеек». Эти момен­ты жизни помнятся «клочками», да и вряд ли, по мнению самого автора, они представляют самостоятельный интерес. Авторы вос­поминаний и записок первой трети XIX столетия также мало упо­минают о своих детских годах: Отечественная война 1812 года, вос­стание декабристов, события более или менее значимой историче­ской важности наполняют содержание мемуаров. Однако уже в се­редине века, наряду с создателями первых автобиографических произведений, рассказывающих о детстве, авторы воспоминаний всё больше и больше начинают живописать «золотую пору» собст­венной жизни. Таким образом, документальная проза подготавлива­ет своеобразную «почву» для появления художественных повестей о детстве.

Конечно, прежде всего, мальчики воспитываются как буду­щие мужчины, они должны быть храбрыми, мужественными, уметь стойко переносить физическую боль, быть внимательными к пред­ставительницам слабого пола и т.д. Но в то же время персонажи повестей осваивают и дворянский комплекс поведения, им неодно­кратно напоминают о том, что они не просто дети, а дворяне, гос­пода. Рожденные в дворянских семьях, дети быстро усваивают пре­имущества своего сословного положения, в их душах прорастают семена тщеславия и гордыни. Показателен в этом отношении эпи­зод из повести Л.Н. Толстого «Детство», который является своего рода потрясением для героя, ум и душа которого впервые столкну­лись с тем, что, с его точки зрения, было несправедливостью. Нико-ленька Иртеньев за обедом, наливая себе квасу, уронил графин и облил скатерть. Разумеется, он понимал свою оплошность, но нака­зание, которому он подвергся, потрясло всё его существо. После обеда Наталья Савишна поймала мальчика и начала тереть по его лицу мокрой скатертью, приговаривая: «Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!» Освободившись от неё, Николенька с возмуще­нием рассуждает, захлебываясь от слёз: «Как! Наталья Савишна, просто Наталья, говорит мне ты, и ещё бьёт меня по лицу мокрой скатертью, как дворового мальчишку. Нет, это ужасно!» [Толстой, 1928: 138]. Ребёнка поразило не столько несоответствие наказания тяжести «преступления», сколько то, что подверглось сомнению его право быть хозяином, которого добрая Наталья Савишна обязана любить в любой ситуации.

В период раннего детства ребёнок ещё смутно понимает раз­ницу между господами и слугами, однако жизненные наблюдения вскоре дают ему почву для отнесения себя именно к барскому со­словию. Знаменательно, что первоначально Багров-внук делит лю­дей на «добрых» и «злых» (при этой градации в группу добрых и любящих попадают и мать Серёжи, и его кормилица, обожавшая своего воспитанника и позже приходившая пешком за тридцать вёрст, чтобы только на мгновение взглянуть на мальчика), и лишь Как считают современные учёные (психологи, этнографы, культурологи), каждое новое поколение получает в наследство оп­ределенную модель мироздания, которая служит опорой для по­строения индивидуальной картины мира каждого человека и одно­временно объединяет генерацию людей как культурную общность. По мнению современного психолога М. Осориной, на формирова­ние модели мира ребёнка влияют три фактора: «взрослая» культура, активными проводниками которой являются прежде все­го родители, а затем и другие воспитатели; личные усилия само­го ребёнка, проявляющиеся в разных видах его интеллектуально-творческой деятельности, и воздействие детской субкультуры, тра­диции которой передаются из поколения в поколение детей и чрез­вычайно значимы в возрасте между пятью и двенадцатью годами» [Осорина, 1999: 12]. Рассмотрим, какое отражение в автобиографи­ческих произведениях нашли все три составляющие данного про­цесса.

Однако процесс демократизации общества, активизировав­шийся с принятием крестьянской реформы, вносит свои поправки и в процесс воспитания маленького дворянина. Сближение дворян­ского ребёнка с детьми «низкого рода», немыслимое для героя Ак­сакова в конце XVIII столетия и даже в 30-е годы XIX века, эпоху взросления Николеньки Иртеньева, становится возможным в 1890-е го­ды, на которые приходятся детство Никиты, героя автобиографиче­ской повести А.Н. Толстого. Мальчик не чурается крестьянских за­бав и игр, и не случайно его ближайшим другом становится дере­венский мальчик Мишка Коряшонок.

Литература

Аксаков, СТ. Детские годы Багрова-внука. [Текст] / Собрание сочинений. ВIV т. - М.: Художественная литература, 1955. - Т. I.

Своеручные записки княгини Наталии Борисовны Долгоруковой // Записки и воспоминания русских женщин XVIII-первой половины XIX века / Сост. Т.Н. Моисеева. - М.: Современник, 1990. - С. 41-66.

Муравьёва, О. С. Как воспитывали русского дворянина. - М.: Linka-Press, 1995.