К вопросу о возникновении у казахов постоянных зимовок-кыстау и стационарных построек на них

Вопрос о степени распространения жилых постоянных построек на зимовках казахов до середины XIX в. не разрешен. И этнографические, и особенно археологические материалы опровергают установившееся в дореволюционной литературе мнение о том, что казахи начали сооружать постоянные дома только в XIX в. но нельзя впадать и в другую крайность, приписывая казахам широкое распространение в прошлом постоянного жилища на зимовках. Основным, самым главным жилищем казахских скотоводов в течение многих веков было жилище кочевое, об этом свидетельствует и то, что его техническому совершенствованию, украшению уделялось много внимания [3, с. 36].

По археологическим данным для зимовок-поселений XV-XVIII вв. характерны мощные стены, за которыми насчитывается от трех до восьми дворов с хозяйственными постройками. Эти места проживания вместо старого названия кыстау (зимовка) стали называться кыстак. На землях вокруг них выращивали главным образом просо, ячмень, пшеницу. Обычно такое селище размером 50 x 100 м и имело овальную или четырехугольную форму. Они были распространены в основном в Южном Казахстане, но встречались и в Центральном Казахстане. Сельские поселения XVIII-XIX вв. стен и рвов не имели, они состояли из нескольких домов размером 20 x 30 м. В поселении обычно бывало от 5 до 15 домов [4, с. 48-49].

Известно, что во второй половине XVIII – первой половине XIX в. казахи-скотоводы проводившие лето в северной половине Казахстана, в большинстве своем не оставались там, на зиму откочевывая со скотом в южную часть, на Сырдарью, в Кызылкумы, Мойынкумы, на р. Чу, и т.д. Зимовали на севере лишь обедневшие, лишившиеся скота егинши, которые строили зимние дома.

Ж. Артыкбаев пишет: «...до XIX в. строительство стационарных сооружений на местах зимних зимовок происходит очень редко. Для XVIII в. характерна постоянная борьба за лучшее зимнее пастбище между крупными племенами» [2, с. 201]. Это подтверждает знаток этнографии казахов Муса Шорманов отмечавший что, «...в народных легендах сохранились воспоминания об ужасных драках и побоищах, происходивших за зимовки» [8].

Строительство стационарных поселений на зимовках напрямую связано с обустройством зимних загонов, хлевов для скота. Об этом пишет С. Е. Ажигали: «возникновение элементов стационарного поселения у кочевников было связано прежде всего с обустройством загонов для скота, которые несли на себе выраженные признаки трудозатрат данного хозяйственного аула – например, каменные загоны или ямы для молодняка, которые сверху покрывались камышом или хворостом. Эти, а также и другие явные признаки трудозатрат явились базой для дальнейшего стационарного обустройства зимовок» [1, с. 162]. Ж. Артыкбаев также замечает, что казахи перешли к массовому строительству постоянных зимних помещений для скота, начиная с середины XIX века, что явилось предзнаменованием для повсеместного строительства жилищ на зимовках [2, с. 205].

Таким образом, на основной территории Казахстана предпосылки развития стационарных зимних поселений как масштабного явления сложились в основном к середине XIX в.

Во второй половине XIX в. политика Российской империи привела к массовому изъятию значительного количества удобных земель из системы казахского землепользования. Вследствие сокращения кочевых путей казахи вынуждены были все более оседать на зимовках. В связи с сокращением пастбищной площади и повышением ценности зимних угодий, благодаря развитию там сенокошения и земледелия появилась необходимость закрепления владений зимовками за отдельными аулами или даже семьями. Одним из методов закрепления было устройство постоянных построек.

«Сокращение пастбищных пространств в XIX в. привело к полукочевому образу жизни с сопутствующими ему сенокошением и хлебопашеством. Казахи стали раньше возвращаться к зимним стоянкам, чтобы собрать урожай и накосить сено. В некоторых частях Казахстана уже в середине XIX в. значительные группы казахов проводили на зимних стойбищах до шести месяцев, а на лето откочевывали на небольшое расстояние» отмечает Ж. Артыкбаев [2, с. 202].

Следует согласиться с авторами монографии «Казахи», что «массовый переход кочевников (в XIX в. – Р. Е.) к полуоседлому и оседлому образу жизни был вызван рядом причин и в первую очередь – изъятием земель огромных размеров в пользу колонизаторов (казаков, переселенцев, промышленников и т. д.). Нужны были новые формы ведения хозяйства. Для этого казахи развивали сенокошение для создания кормового запаса на зиму, и более интенсивное выращивание сельскохозяйственных культур. Вести такое хозяйство было немыслимо без полуоседлого и оседлого образа жизни. Нельзя не учитывать и того, что основная масса трудящихся со временем все больше понимала преимущество оседлых жилищ в зимнее время» [5, с. 123].

Нам кажется не обоснованным преувеличение С. Ажигали роли сенокошения в становлении стационарных поселений у казахов [1, с. 173]. Как известно, джуты происходили и раньше с не меньшей периодичностью, чем в XIX веке. Кочевники в таких условиях спасали скот переселением на дальние пастбища не тронутые гололедицей. Казахи начали заниматься массовым сенокошением вынуждено, в виду сокращения зимних пастбищ, отобранных казаками и переселенцами [2, с. 201-204; 18, с. 2-3].

Социально-экономическое развитие, различные географические условия, среда обитания влияли на возникновение и развитие оседлых жилищ. Первые постройки в Тургайской области появились, например, в 40-е гг. XIX в., в Семиречье и Сырдарьинской области – только в начале XX в. Но массовый переход к полуоседлости и связанное с ним строительство домов и возникновение поселений относится ко второй половине XIX в.

К числу первых оседлых жилищ следует отнести надземные сооружения, напоминающие по своим формам юрту. В Центральном, Южном и Северном Казахстане подобный дом называли шошала, а на востоке Казахстана – тошала [8, с. 125-126].

Подробно описана шошала у В. Шнэ, которую он называет чучала: «Чучала есть тоже своего рода жилье, не отличающееся, однако ни теплотой, ни сравнительным удобством и по виду похоже на летнюю войлочную юрту киргиза. На юге в безлесной полосе, стены её, образуя правильный круг, возводят из дерна на 2 аршина выше, несколько склонив вовнутрь. Тупой конус завершает обыкновенный чанрак (верхняя часть юрты) прикрытый войлоком. В Атбасарском уезде таковы нередко встречающиеся зимовки киргизов.

В северной лесистой части чучала делают из восьмиугольного сруба, верх прикрывается как в юрте чанраком (т.е. шаныраком – Р. Е.). Чаще всего круглые стены строятся из двойного плетня, которые набиваются землею и навозом. Конусообразная покатость делается из жердей, конец которых укрепляется на стенах, а верх лежит на круге или на четырехугольнике опирающемся, на четыре столба внутри чучалы. Покатости такой крыши покрываются камышом, хворостом и дерном, а открытый верх – войлоком. Вместо двери спускают у входа или сплетенный из чия, камыша циновку, или коврик из войлока и чучала готова.

Чучала служит киргизу, во-первых, кухней – посередине чучалы устанавливается казан. Во-вторых, чучала служит постоянным, и днем и ночью, местом пребывания бедняков-рабочих» [9, с. 12].

Как видим, шошала постепенно теряла свое первоначальное назначение и постепенно превратилось в подсобное помещение при зимовке. Из этого следует совершенно справедливое замечание Н. Харузина, что «с переходом к полуоседлости и заменой примитивного жилья более развитыми типами, старые формы не уничтожаются: они приноравливаются к хозяйственным нуждам и строятся наряду с более сложными жилыми строениями, вследствие чего, находясь на одном дворе, является возможность проследить историю жилища в главных моментах его развития. Так около культурной землянки богатого киргиза, стоит обращенная в жилище для рабочих или в хлев первобытная землянка, на половину углубленная в землю, без окон и с первобытным очагом; рядом с ней кош для гостей и рабочих, и тут же земляная юрта – чучала» [7, с. 71].

Землянку (полуземлянку) следует считать началом перехода к прямоугольным наземным постройкам. Полуземлянки сооружались на зимовках и были жилищами бедных слоев населения. Они представляли собой прямоугольную яму, глубиной немногим более метра. По краям ямы возводили стены на высоту 50-80 см, на 1/3 глубины ямы, закрывали плоской кровлей и засыпали землей. Для двери устраивали ступени или ровный спуск.

Землянки и полуземлянки были популярны в стационарных кыстау степной зоны Казахстана второй половины XIX в. Впоследствии всё более широко распространялось наземное жилище [1, с. 179].

Появление надземных четырехугольных зимних домов относится к 1840-1860 гг., а к 1880-1890 гг. почти все казахское население имело дома на зимовках.

Вот какие сведения о маралдинских казахах Павлодарского уезда мы находим у Ф. Щербины: «Ещё 70-80 лет назад (если исходить из времени составления труда Ф. Щербины, то это примерно 1820-30-е гг. – Р. Е.) киргизы жили круглый год в юртах, потом начали делать землянки, на половину в земле, а затем уже научились делать дома из дерна, кирпича сырцового и бревен» [6, с. 90].

Интересно, что в Павлодарском уезде оседлые поселения развивались особенно активно. Как пишет Г. Е. Катанаев: «В некоторых районах русских поселений (особенно в Павлодарском уезде) можно сказать киргизов живет, или, правильнее сказать, зимует, больше, чем русских... есть местности, где зимовые постройки киргиз настолько прочны, что их можно считать за оседлые поселения в общепринятом смысле. Не более 15-20-30-ти лет стоянки эти представляли собой не более как гнезда юрт, в беспорядке разбросанных по казачьим землям то там, то здесь. Ныне зимовых юрт уже совсем не существует; повсюду (близ казачьих линий) они заменены более постоянными – землянками и деревянными избушками, сгруппированными местами как бы деревнями...» [1, с. 174].

Также Г. Е. Катанаев сообщает, что «в районе казачьих земель Павлодарского и Семипалатинского уездов, по обеим сторонам Иртыша живёт более или менее постоянно киргизов до 12 000 душ обоего пола» [7, с. 65]. Эти сведения относятся к концу XIX в., как и данные Ф. Щербины.

Т. о., необходимость своего жизнеобеспечения привело казахов к интенсивному развитию земледелия, различных видов промыслов, ремесел и вызвало к жизни появление первоначальных типов стационарных жилищ-землянок, полуземлянок и юртообразных построек из дерна и камня в качестве зимних жилищ.

Разумеется, в небольшой статье нам не удалось полностью раскрыть поставленную тему исследования, тем не менее, считаем что, публикация поможет закрыть некоторые пробелы в наших знаниях о жизни и быте предков. В принципе казахское постоянное жилище всё ещё не изучено достаточно глубоко. В силу недостаточности разработанности вопроса мы не располагаем данными о границах распространения того или иного типа казахского стационарного жилища. Однако ясно одно – опыт адаптации наших предков к условиям засушливых степей, пустынь и полупустынь прослеживается не только в организации хозяйства, в устройстве быта, но и в традициях строительной культуры, уходящих корнями в седую старину.

Даже поверхностный анализ источников доказывает огромное значение зимовок-кыстау в системе жизнеобеспечения и функционирования казахского этноса в XIX веке. И если взять во внимание суровые климатические условия Казахстана, дают возможность заявить об их исключительности для жизнедеятельности этноса.

1. 
   Ажигали С.Е. Традиционная система скотоводческого поселения казахов (в историческом развитии) // в сб. «Этнографо-археологические комплексы: проблемы культуры и социума». – Новосибирск, «Наука», 2002. – С. 3-146.
   
2. 
   Артыкбаев Ж.О. Казахское общество: традиции и инновации. – Астана, 2003. – 290 с.
   
3. 
   Востров В.В., Захарова И.В. Казахское народное жилище. – Алматы, «Наука», 1989. – 186 с.
   
4. 
   Жолдасбаев С. Типы оседлых поселений казахов по данным археологических исследований Южного и Центрального Казахстана (XV-XIX вв.) // Прошлое Казахстана по археологическим источникам. – Алматы, 1976. – С. 46-58.
   
5. 
   Казахи (историко-этнографическое исследование). – Алматы, «Казахстан», 1995. – 352 с.
   
6. 
   Материалы по киргизскому землепользованию, собранные и разработанные экспедицией по исследованию степных областей. Под ред. Ф.Щербины. Т.18. Павлодарский уезд. – Воронеж, 1902. – 383 с.
   
7. 
   Харузин Н. История развития жилища у кочевых и полукочевых тюркских и монгольских народностей России. Ч. II. Типы постоянных жилищ. // Этнографическое обозрение. Кн. XXIX. 1896, № 2-3.
   
8. 
   Чорманов М. Зимовки или зимние кочевки // Семипалатинские областные ведомости. 1871. № 37. – С. 2-3.
   
9. 
   Шнэ В. Зимовка и другие постоянные сооружения кочевников Акмолинской области // Записки ЗСОРГО. 1894. Кн. 17. Вып. 2. – С. 21 – 44.