Глава II. Реформирование китайских вооруженных сил в 1860-1894 гг. - период «самоусиления»

Пытаясь разобраться в причинах побед Запада и поражений Китая, идеологи политики преобразования, прежде всего, обратили внимание на те сферы, где превосходство европейских держав было наиболее очевидным – в военно-технической сфере. Но при позиции Китая ко всем иностранцам заимствовать что-то у варваров было дико. И эта проблемы была решена: превосходство морально-этических принципов, заложенных конфуцианством, было несомненным. Поэтому, допуская заимствование паровых судов и современного огнестрельного оружия, следовало сохранять верность конфуцианскому учению, это было сформулировано следующим образом: «Китайская [конфуцианская] наука составляет основу, а западная носит лишь сугубо прикладной характер (чжун сюе вэй бэнь, си сюе вэй юн). Эти идеи получили свое оформление и обоснование в трудах Вэй Юаня (1794-1856) «Хай го ту чжи» (Энциклопедическая работа по географии иностранных государств) и Фын Гуйфэня (1809-1875) «Цзяо Бинь-лу канъи» (Протест Цзяо Биньлу).

Политика «самоусиления» фактически стала проводиться на практике с 1861 г., но формально «шесть компонентов самоусиления» были провозглашены Цзунлиямынем (Цзун ли гэ го шиу ямынь - канцелярия по общему управлению делами различных стран) в 1875 г. и включали в себя: 1) подготовка солдат, 2) строительство современных судов, 3) производство машин (имелось ввиду строительство арсеналов), 4) изыскание средств на содержание войск, 5) привлечение способных людей, 6) решимость к длительному проведению этих мероприятий⁵⁸.

На первом этапе государственных реформ особое внимание уделялось реформе вооруженных сил. Новая власть стала опираться на боле боеспособные армии, возникшие как ополчения против тайпинов. Но для преобразования ополчения в современные войска нужны были современное вооружение, военные специалисты, новые уставы и прочее. Реформировали цины и восьмизнаменные войска. Для реформирования армии были приглашены иностранные специалисты из разных стран, в том числе из России, но преобладали англичане.

Между тем цинский двор, желая добиться пересмотра Тяньцзинских договоров, стал деятельно заниматься военными приготовлениями. В обстановке роста антииностранных настроений и военного ажиотажа цинское правительство 23 (11) января 1859 г. направил в русский сенат письмо, в котором официально отказался от приема русских инструкторов в Пекине, мотивируя это тем, что после ухода иностранных судов из Тяньцзиня ему удалось собственными силами восстановить береговые укрепления, разрушенные англо-французскими войсками. А в апреле того же года Су Шунь и Жуй Чан предложили отложить доставку ружей и пушек на года два-три, пока не будут окончены дела с англичанами⁶⁴.

Военная кампания 1859-1860 гг., несмотря на разгром англо-французской эскадры близ фортов Дагу в июне 1859 г.⁶⁵, закончилась новым поражением цинских войск и подписанием в Пекине в октябре 1860 г. новых неравноправных договоров с Англией и Францией. Важнейшую роль в переговорах цинского правительства с представителями западных держав сыграл Н.П. Игнатьев⁶⁶, выступивший в качестве неофициального посредника⁶⁷. Он быстро установил тесные, дружеский контакт с представителями США и Франции, а затем и Англии, убеждая их, что пока европейские державы, не смотря на естественное различие их положения, «не будут связанны общим ручательством», китайское правительство не будет выполнять свои обязательства. 2 ноября 1860 г. в Пекине был подписан русско-китайский договор, подтверждавший условия Айгуньского договора 1858 года. Цинское правительство после подписания договора с Н.П. Игнатьевым⁶⁸ решило само обратиться к нему с просьбой о присылки оружия и офицеров, предложенных Е.В. Путятиным в 1858 г.. Несколько дней спустя после отъезда Н.П. Игнатьева из Пекина – 28 ноября 1860 г. – князь Гун (И Синь) направил русскому уполномоченному официальное письмо, в котором просил прислать оружие, инструкторов и оружейных мастеров в Кяхту. Рассмотрев этот вопрос на заседании особого комитета в конце января 1861 г., русское правительство решило удовлетворить просьбу цинского двора. Одновременно оно решило не вмешиваться во внутренние дела Китая, хотя цинские сановники настойчиво просили Игнатьева оказать помощь в подавление восстания тайпинов.

Не дожидаясь официального известия из России относительно оружия и инструкторов и даже усомнившись в реальности этой помощи, князь Гун 24 января 1861 г. представил императору доклад, в котором изложил основные положения изменений в последствии названные «политикой самоусиления»⁶⁹. Новый курс, взятый цинским правительством в области военного дела, предусматривал усиление общевойсковой подготовки восьмизнаменных войск в первую очередь их огневой мощи. В докладе в частности, предлагалось увеличить число ружей и пушек в маньчжурских войсках, научить солдат обращению с огнестрельным оружием в чех частях, где раньше практиковалась только стрельба из лука, сформировать из нескольких знамен особые отряды для обучения стрельбе из тяжелых мушкетов (тайцянь), благодаря которым, по мнению Гунна, был нанесен серьезный урон англо-французким войскам в сражении у Балицяо 21 сентября 1860 г.

Однако эти попытки цинского двора поднять боеспособность маньчжурских войск не дали желаемого результата, что объяснялось не только отсутствием денег в казне, но и серьезным отставанием Китая в области военной техники. Поэтому вскоре после провозглашения политики самоусиления цинский двор был вынужден прибегнуть к помощи иностранных держав, и, прежде всего России, которая согласилась прислать современное оружие и дать инструкторов. С прибытием первого транспорта с оружием в Кяхту (2 тыс. нарезных ружей-штуцеров и 6 полевых орудий) цинское правительство направило туда 60 солдат и 6 офицеров для обучения под руководством русских инструкторов.

Выбор солдат и офицеров, как и лица ответственного за их обучение, был сделан китайской стороной неудачно. Все офицеры были пожилыми, самому младшему из них было 54 года. Десять солдат из 60 были также пожилого возраста. Во главе команды стоял гражданский чиновник Си Лиин, не сведущий в военном деле⁷⁰. Местная китайская администрация не позаботилась о том, чтобы занятия проходили нормально. Помещение, отведенное для занятий в Маймачэне, было очень тесным, а солдат разместили по холодным квартирам.

Занятия с маньчжурскими офицерами и китайскими солдатами начались в октябре 1861 г. и через месяц были перенесены в Кяхту⁷¹, где русским инструкторам удалось подыскать для них большой и теплый дом. Главное внимание китайских солдат было обращено на изучение материальной части оружия, правил с ним в боевой обстановке и в мирное время, строевую и тактическую подготовку. Что же касается стрельбы, которая требовала длительного пребывания людей в поле, то из-за суровых морозов стоящих в районе Кяхты, эти занятия предполагалось провести следующей весной или летом. Чтобы не терять времени, по указанию инструкторов была специально изготовлена деревянная модель пушки, с помощью которой китайские солдаты учились заряжать орудие в помещение⁷².

Однако цинские пограничные власти неверно информировали свое правительство о ходе обучения в Кяхте. Маньчжурский амбань в Урге Сектунга, известный взяточник, в своем докладе цинскому двору сообщял, что «солдаты после прибытия в Кяхту ежедневно занимаются только хождением в строю, двигаясь то вперед, то назад». Указывая, что занятия не приносят решительно ни какой пользы, этот сановник предлагал цинскому двору отозвать солдат из Кяхты под тем предлогом, что они не могут перенести холодного климата. Как явствует из отчета русских офицеров И.А. Зейфорта и И.И. Филиппенко (представленного русскому посланнику Л.Ф. Баллюзеку на тот случай, если китайские власти заинтересуются ходом обучения), внимание инструкторов было обращено в первую очередь на изучение материальной части оружия, правила обращения с ним в боевой обстановке и в мирное время, подготовку к стрельбе и изготовление пуль, построению войск в бою, правила движения пушки с запряженными лошадьми в подходе и в сражение и т.д. Что касается стрельбы, которая требовала пребывание людей в поле, то из-за суровых морозов эти занятия предполагалось провести весной или летом⁷³; в результате цинский двор 20 января 1862 г. дал распоряжение возвратить китайских солдат и маньчжурских офицеров обратно в столицу. Также цинское правительство отказалось от предложения Л.Ф. Баллюзека о строительстве порохового завода и военной мастерской по ремонту оружия. Существенным фактором повлиявшим на позиции цинского двора в данном вопросе, явился серьезный нажим со стороны английского посольства, которое после взятия тайпинами Нинбо в декабре 1861 г. стало настойчиво предлагать услуги своих инструкторов. Следует отметить, что англичане неоднократно предлагали цинскому двору своих инструкторов, но всякий раз получали либо отказ, либо уклончивый ответ. Когда же стало известно о том, что русские обучают китайцев в Кяхте и снабжают их оружием, они усилили давление на цинское правительство. Воспользовавшись взятием Нинбо тайпинами, английский посланник Брюс при встрече с князем Гунном заявил, что в начале следующей весны Англия намерена вывести свои войска из Тяньцзиня, и предложил принять английских инструкторов для обучения китайских войск по европейскому образцу. Поддавшись панике в связи с падением Нинбо и усилением активности няньцзюней, отдельные отряды которых были в то время около г. Янтай и угрожали Тяньцзиню, цинские правители, «потерявшие совершенно голову от страха и, видя в помощи англичан единственно спасение, приняли все предложения Брюса и тотчас же написали в Кяхту о возвращении обучающихся, которые действительно болели там от сурового климата и дурного содержания и несколько раз жаловались в Пекин»⁷⁴.

Несмотря на плохую организацию обучения со стороны цинской пограничной администрации и короткий срок занятий (чуть более 80 дней), китайские солдаты под руководством трех русских инструкторов и их помощников – оружейных мастеров добились заметных успехов⁷⁵. Что касается оружия, подаренного русским правительством, то в течение 1861-1862 гг. цинскому правительству было передано в хорошем состоянии 10 000 штуцеров, батарея полевых орудий (с запасом снарядов – по 50 штук на каждую пушку), 500 боевых ракет (с двумя станками для образца) и более 70 ящиков с запасными частями к ружьям и пушкам. По этому поводу Л.Ф. Баллюзек в рапорте военному министру Д.А. Милютину от 12 мая (30 апреля) писал: «Китайцы были весьма обрадованы этим подарком, тем более что англичане и французы, которым они показывали оружие, отозвались о нем с большой похвалой, а китайцы никак не ожидали, что им дадут такое превосходное оружие»⁷⁶.

Русские офицеры были первыми инструкторами в Китае. Они не только научили китайских солдат и маньчжурских офицеров обращению с современным оружием, но и познакомили их с некоторыми основами европейской тактики. О значительном влияние русских может говорить хотябы тот факт, что всю кавалерию китайцы стали называть «казаками»⁷⁷. Однако помощь России не была по достоинству оценена цинским правительством, которое в одностороннем порядке прервало занятия в Кяхте. Хотя не стоит идеализировать и позицию Россию, которая не более чем защищала свои интересы на Дальнем Востоке, стараясь не допустить гегемонии Англии в Китае.

Благодаря мерам, принятым цинским правительством, в районе Пекина в 1864 г. насчитывалось около 30 000 солдат, обученных европейскому строю, по оценкам русского посланника в Китае А.Г. Влангали, маневрирование и стрельбы наряду с артиллерией проводящие удовлетворительно.

Некоторые успехи, достигнутые в обучении восьмизнаменных (и частично китайских) войск европейскому строю, заставили цинское правительство подумать о более широком распространении этого опыта. В 1865 г. военное ведомство (бинбу) совместно с ведомством финансов приняло решение о сформирование в провинции Чжили из войск зеленого знамени шести армий (или корпусов), обученных по европейскому образцу. Этим формально было положено начало новому типу воинских формирований в Китае под названием ляньцзюнь – обученные войска.

После сформирования первых частей обученных войск в провинции Чжили подобные воинские соединения были созданы и в других провинциях, где организация этого дела оказалось почти целиком в руках крупных чиновников, выходцев из среды шеньши. Еще в период тайпинского восстания они создали на свои средства и пожертвования помещиков и купцов отряды сельской милиции (сянъюн) для подавления восставших крестьян.

Обученные войска - ляньцзюнь, как и войска зеленого знамени, набирались особыми чиновниками путем вербовки и составляли главным образом из офицеров и солдат, служивших ранее в войсках зеленого знамени либо в отрядах сельской милиции. Лучшими из них были воинские формирования, находившиеся под командованием Ли Хунчжаном и Цзо Цзун. Говоря о войсках Цзо Цзун-тана в Синьцзяне в период дунгарского восстания, полковник Ю.А. Сосновский глава научно-исследовательской экспедиции в Китай в 1874-75 гг., имевший возможность наблюдать их в г. Хами, отмечал: «Как пехота, так и кавалерия в Хами превосходно дисциплинированны и хорошо обучены. Вообще в войсках, подчиненных Цзо Цзун-тану и находящихся на театре войны (около 70 000 чел.), можно сказать 3/5 с европейским вооружением. Пехота вооружена ремингтоновскими нарезными ружьями, а конница – карабинами «Спенсера»⁸³.

В совершенно ином состоянии находились войска старых формирований, в том числе восьмизнаменные. Сообщая о вооружение маньчжурских гарнизонов в Тарбагатае и Урумчи, Ю.А. Сосновский отмечал, что эти войска были в основном вооружены пиками, луками, старинными фитильными ружьями и лишь не значительная часть имела европейское вооружение. Что касается артиллерии, то маньчжурские войска были вооружены только фальконетами, в то время как в частях Цзо Цзун-тана имелись мортиры, около 20 медных и стальных пушек (заряжавшихся с дула и казны), одна картечница и значительное число горных орудий⁸⁴.

Не смотря на некоторые успехи, достигнутые в организации, обучение и вооружении отдельных частей, особенно тех, которые находились под командой сановников, связанных с цинским двором, общее состояние вооруженных сил Цинской империи продолжало оставаться неудовлетворительным. Ю.А. Сосновский омечал, что войска старых формирований («баци» и «луин») были пригодны лишь для полицейской службы и перевозки казенного зерна по Великому каналу. Не лучше было состояние войск типа «ляньцзюнь», особенно в глубинных районах страны. Положение солдат как новых, так и старых формирований было тяжелым, кроме служебных обязанностей им часто приходилось выполнять различные работы по хозяйству у своих начальников⁸⁵.

Любопытная характеристика военных мероприятий цинского правительства, в частности те, которые были осуществлены наместником Чжили Ли Хунчжаном, содержится в донесение русского посланника Е.К. Бюцова от 26 апреля 1876 г. Перечислив меры, принятые Ли Хунчжаном для усиления обороны столичной провинции (восстановление морских фортов и строительство новых укреплений на р. Байхэ, устройство порохового завода и открытие различных оружейных мастерских в Тяньцзине, увеличение численности войск в Чжили и снабжение их оружием европейских систем), русский посланник подчеркнул, что несмотря на обучение части солдат и офицеров обращению с новым оружием, «старинная китайская организация осталась почти не тронутой в войске Ли Хун-чжана и оно, подобно всей китайской амии, составляет не что иное, как иррегулярное скопище, отличающееся слабостью дисциплины, совершенным отсутствием офицеров со специальным образованием и весьма первобытною организацией различных частей военного управления»⁸⁶. Что же касается восьмизнаменных войск, находящихся в непосредственном ведении цинского правительства, то они, по словам Е.К. Бюцова, сохранили устройство и в большинстве случаев вооружение времен покорения Китая.

Всего же в Китае с 1861 по 1894 было построено 19 казенных военных заводов, в последствии 6 из них были либо закрыты, либо присоединены к другим. Наиболее интенсивное строительство военных предприятий велось в 1861-1872 гг., в этот период было построено 11 арсеналов и заводов, в следующие годы 1874-1895 было построено только 8 средних и малых предприятий. Общий объем государственных инвестиций в военную промышленность страны к 1895 г. составил 17 млн. лян, из которых 16 млн. лян было потрачено на цзяннаньский арсенал⁹⁰. Военные заводы работали с перебоями, качество продукции было низким, ассортимент ограничен небольшим количеством изделий. Только четыре наиболее крупных предприятия были способны изготовлять артиллерийские орудия, остальные производили в основном порох, снаряды и патроны. Один из современников по этому поводу говорил: «Каждый год затрачивается миллионные суммы. Если бы продукцию полученную в результате этих затрат, купить за границей или предложить сделать ее иностранным мастерам, то ее стоимость была бы на половину меньше. Продукция, изготовляемая на правительственных заводах, имеет грубую отделку и часто служит предметом насмешек иностранцев»⁹¹. Производительность труда оставалась очень низкой, в хубэйском арсенале на изготовление одной винтовки затрачивалось 35 рабочих дней, в германии на таком же оборудование затрачивалось 5 дней⁹². Необходимо также отметить, что предприятия строили для выполнения конкретных целей по снабжению тех или иных вооруженных сил. Так сучжоуский арсенал снабжал армию подавляющую восстание няньзюней, механические мастерские в Сиани и Ланьчжоу основанные в 1869 и 1872 гг. снабжали боеприпасами армию Цзо Цзун-тана подавлявшую восстание дунган, юнаньские механические мастерские в Куньмине основанные в 1872 г. появились в связи с подавлением местного мусульманского восстания⁹³. Не смотря на формальный государственный статус фактически заводы принадлежали сановникам его основавшим либо наместнику, как правило принадлежавшему к одной или другой военно-политическим группировкам и в первую очередь снабжавшие свои армии, боровшиеся за увеличение значимости и политического веса своей группировки. Военные предприятия финансировались из бюджета провинции, на них в 1894 г. работало 9 100 – 10 810 человек, что составляло 9,85-9,75% от общего количества рабочих в стране⁹⁴, зачастую рабочими на этих заводах демобилизованные солдаты.

Был создан и современный военно-морской и речной флоты. В октябре 1885 г. было учреждено управление военно-морского флота (хайцзюньямынь), во главе которого стал маньчжурский князь И Хуань. За три года было закуплено несколько иностранных боевых судов, которые составили северную флотилию. В 1882 г. Наньянский (Южный) и Бэйянский (Северный) флоты совместно располагали 22 сравнительно современными боевыми судами⁹⁵. Однако вооружение и оборудование этих судов не было стандартизировано; суда, приписанные к различным портам, имели различные флаги и форму матросов и офицеров; отсутствовал единый боевой устав, единая система сигналов. В 1888 г. покупка недостающих судов по существу прекратилась, т.к. часть средств отпущенных на это, была передана на строительство загородного императорского дворца «Ихэюань». По мнению О.Е. Непомнина именно производства связанные с созданием пароходов были наиболее продуктивны и прогрессивны, но и они могли изготавливать только устаревшие образцы и только из иностранных материалов⁹⁶.

Также были заказаны и закуплены значительные партии современного вооружения у иностранных фирм. Сообщая об артиллерии в войсках Ли Хун-чжана, расквартированных в Чжили, военный агент России в Пекине Н.Я. Шнеур в 1886 г. писал: «В армии Лу Хун-чжана, между Тяньцзинем и морем, находится не менее 42-х четырехорудийных батарей, вооруженных шестьюфунтовыми дальнобойными крупповскими орудиями, а в скором времени должно быть еще прибавлено 48 батарей»⁹⁷. Но П.Я. Пясецкий в «Путешествиях по Китаю в 1874-1875 гг.» отмечал такой факт что: «Часть солдат вооружена ружьями состоящими из одних стволов без прикладов (!) которые были куплены у англичан… Курок на этих ружьях находится не сбоку, а на верху ствола, у казенной части; собачки нет, а он спускается посредством придуманной с боку пружинки, которую надо придавить. Солдат берет такое ружье в обе руки, как акробат свой баланс, потом сгибает руки в локтях, плотно прижимает последние к туловищу, и поднеся ружье близко к лицу, смотрит в лево вдоль ствола и таким образом прицеливается, затем нажимает боковую пружинку и делает выстрел»⁹⁸. Существовало и мнение о том что: «Чрезвычайные расходы на дорогие ружья, винтовки и другие военные материалы немного прибавляют к сохранению страны, но на них лишь затратятся большие деньги, которые могли бы быть употреблены с большей пользой»⁹⁹.

Проводились учения, но с непременными чисто китайскими проблемами. Так в пекинской газете, за январь 1882 есть заметка о том, что Хуланский военачальник (дивизионный генерал) в виду того, что ему предстоит обучить подведомственные ему войска и т.к. у него имеются всего 10 аркебуз (тай-цян¹⁰⁰) 40 ружей, просит, чтобы ему прибавили ещё 40 аркебуз и 160 ружей, иначе нельзя будет производить маневров, а также, чтобы казна выделила определенную сумму на обучение войска, на порох и на фитили.

Были посланы люди за границу ля изучения военного дела¹⁰¹. В 1886 г в Европу было отправлено 35 молодых китайских офицеров: из них 14 должны были прослушать курс военных лекций во Франции, а 17 в Англии¹⁰². А также утверждены первые военно-учебные заведения для подготовки офицеров. В 1879 г. Ли Ху-чжан открыл в Тяньцзине минно-торпедную школу¹⁰³, в 1880 г. – телегрыфную школу, в 1881 г. – военно-морское училище, а в 1885 г. – военное училище в Чжань-чжи-дуне. Минно-торпедные училища были открыты также в Таку (1881 г.), Даляне (1887 г.), Вэйхайвэе (1894 г.). Характерно, что наряду с современными западными науками (кроме специфически военных наук изучали: фотографию, литографию, химию, физику, топографию и музыку) в этих школах одновременно приходовались и конфуцианские классики; студенты обязаны были также изучать «священный указ» императора Канси, конфуцианский «Канон сыновей почтительности» и писать сочинения архаическим стилем «багу» для «успокоения своего характера». Однако и европейские учителя, по мнению принца Чуня (отца императора Цзай Тянь), причиняют не меньше вреда чем пользы. Среди иностранцев, по сообщениям генерал-губернаторов, было не мало лиц обладающих недостаточным объемом знаний, но и те, что обладают действительными знаниями, по его мнению, чуть ли не бесполезнее первых: «по вопросу о каждом артикле они расходятся в взглядах с друг другом, начинают между собой полемику, а в результате для училищ является путаница в образовании и незнании учеников¹⁰⁴. Это и стало причиной неутихающего спора между сторонниками обучения китайской молодежи за границей и теми, кто видел больше позитивного в обучение дома в Китае¹⁰⁵. Уровень подготовки студентов русские путешественники по Китаю отмечали как удовлетворительное¹⁰⁶, а некоторые и отличной¹⁰⁷. С помощью иностранных советников и военных инженеров развернулось строительство оборонительных сооружений (в том числе морских крепостей). По этому поводу поверенный в делах России в Китае Ладыженский, сообщая о военных мероприятих цинского правительства в Маньчжурии, в донесении от 21 _9) августа 1886 г. отмечал: «Из приморских укреплений Щэнцзинской провинции самым серьезным является Порт-Арту, в котором расположено до 10 тыс. человек солдат. Порт-Артур прекрасно вооружен крупповскими орудиями, в нем сооружаются доки, и под руководством германского офицера Ганекена над укреплениями в настоящее время работает до 2000 человек».¹⁰⁸.

Взирая с подозрением на рост численности китайских «обученных войск» в провинциях и возрастающую самостоятельность их начальников, цинский двор в 80-х принял ряд мер по укреплению восьмизнаменных войск и, прежде всего тех, которые были расположены в провинции Чжили и в Маньчжурии. Желая расширить кадры обученных европейскому строю войск, императрица Цыси в январе 1886 г. по предложению князя Шуня предписала начальникам столичных войск периодически посылать из своих знамен определенное число нестроевых знаменных на известный срок в распоряжение полевого отряда «Шэньцзиин». Не смотря на то, что на первые занятия с частями «Шэньцзиина» не явилось несколько отрядов, польза этой меры была весьма ощутимой. К 1889 г. в рядах обученных таким путем знаменных насчитывалось более 43 000 чел.

Желая упорядочить обучение восьмизнаменных войск в Маньчжурии и таким образом укрепить свои позиции в этом важном районе, цинский двор еще в ноябре 1885 г. назначил Му Ту-шаня (начальника маньчжурских войск в провинции Фуцзянь) чрезвычайным уполномоченным по военным делам в провинции Шэнцзин, Хэйлунцзян и Цзилинь. К моменту приезда Му Ту-шаня в Маньчжурию весною 1886 г. в этих трех провинциях насчитывалось около 280 000 служилых знаменных. Из этого числа около 100 000 солдат, вооружены скорострельными ружьями, а остальные вооружены луками, копьями и фитильными ружьями¹⁰⁹. Из 100 000 солдат, вооруженных скорострельными ружьями, лишь 30 000 были обучены европейскому строю.

Сообщая сведенья в Азиатский департамент, Н.Ф. Ладыженский в донесении от 21 (9) августа 1886 г. о планах генерала Му Ту-шаня писал: «Намерения и планы его заключаются, по-видимому, в следующем. Набрав в Мукдене, Гирине и Цицикаре по пяти тысяч человек в возрасте от 16 до 18 лет и обучив этих людей европейскому строю, главнокомандующий отправит их на смену части китайских гарнизонов, которые постепенно будут отпускаться на родину… Вслед за этим набором обучено будет такое же количество набранных молодых маньчжур, пока не явится возможность занять маньчжурами все гарнизоны в крае. После этого имеют быть сформированы и расположены в Мукдене, Гирине и Цицикаре три армии по десять тысяч человек каждая. На обучение каждого набора Му Ту-шань полагает достаточным восемь месяцев времени. Вместе с тем предположено по мере возможности вооружить всех занменных маньчжур скорострельными ружьями и обучить их хотя [бы] первым правилам европейского военного искусства… Несколько месяцев тому назад в Европе заказано 20 000 ружей и в настоящее время Му Ту-шанем учереждена в Шанхае особая комиссия для закупки и приема оружия и орудий у иностранцев и преимущественно фирмы Крупа, имеющей своих постоянных представителей в Шанхае и Тяньцзине»¹¹⁰.

За три года деятельности Му Ту-шаня в Маньчжурии было сформировано три новых корпуса «обученных войск» общей численность 13 500 чел.; каждый корпус состоял из 8 батальонов пехоты (по 500 человек) и 2 эскадронов кавалерии (по 250 человек) при 20 полевых орудиях в каждом¹¹¹. Что касается трех армий в этом районе, то осуществить этот план не удалось. Одной из причин, помешавших его реализации явился отказ маньчжуров служить в новых войсках. Об этом рассказывал Д.В. Путята в своем отчете о поездке в Маньчжурию в 1888 г. Когда Му Ту-шань прибыл в один из районов провинции Хэйлунцзян для формирования «обученных войск», маньчжуры, внесенные в списки, решительно отказались собраться в установленном месте. Один из них посланный в качестве уполномоченного, заявил Му Ту-шаню, что, поскольку неприятеля поблизости нет, местные знаменные не считают нужным оставлять домашние работы ради «личной прихоти» генерала. Му Ту-шань вынужден был уехать, предоставив дело формирования новых войск местному военачальнику, который добился успеха лишь после того, как обратился к комплектованию из солонов¹¹². В дополнение ко всему императорским указом в 1891 г. Маньчжурия была передана в пользование знаменных войск (была проведена ревизия свободных земель для распределения их среди числа знаменных), а также было запрещено переселение туда из «застенного Китая» (которое особо усилилось после разлива Хуан Хэ и последовавших неурожаев)¹¹³.

Попытки организовать обучение восьмизнаменных были предприняты и в других районах страны, в частности в провинции Хубэй. Желая обойтись без помощи иностранцев, содержание которых могло обойтись очень дорого, начальник маньчжурского гарнизона в Цзиньчжоу в 1887 г. обратился к цинскому правительству с просьбой прислать в качестве инструкторов несколько солдат и офицеров из состава столичных «обученных войск», предварительно снабдив их наглядными пособиями. Но из доклада военного министра в мае 1894 принцу-регенту следовало что: «Из 36 числящихся на бумаге… дивизий, которые должны были составлять основу преобразованной китайской армии, существует пока только 5»¹¹⁴.

Общая же численность китайской армии, по сведеньям приведенными в 1894 г. голландской газетой «Hamburg Nachrichten» в виду начавшегося Японо-Китайского конфликта, состояли из: маньчжурская армия (знаменные) насчитывает 288 000 человек более или менее боеготовых, из них только 90 000 включая 13 000 пекинский гарнизон) вооружены современным оружием и обучены европейскому строю; войска зеленого знамени насчитывают до 539 000 человек, из них 98 000 волонтеров и 181 000 регулярных войск могут быть годны для военных действий (среди них лучшими считаются солдаты провинции Пе-чи-ли (в нее входит Пекин), их 29 000 при 581 орудие (245 орудий современных систем)); плюс 117 000 монгольской и 64 000 тибетской милиции. Общее число китайских войск вместе с резервистами, газета представляет, как 1 038 000 человек, из которых лишь 387 000 были годны для участия в военных действиях¹¹⁵.

Не смотря на все выше описанные мероприятия цинского правительства проблемы китайской армии оставались все те же. Только три пятых войск, имели ружья иностранного и отечественного производства, а остальные были вооружены пиками, копьями, саблями и другими видами средневекового оружия. Количество офицеров в четыре раза было меньше чем во французской армии мирного времени, примерно равной численности китайской, а в итальянской армии мирного времени втрое меньшей китайской офицеров было в два раза больше. Унтер-офицеры появлялись только в частях находящихся в обучение у иностранных инструкторов. Офицеры по-прежнему оставались больше чиновниками, чем военачальниками и без зазрения совести продолжали грабить как подчиненных, так и государство. Буквально перед самой войной они продавали японцам оружие, закупленное в германии даже по более низкой цене. Вооружение и состояние провинциальных армий всецело зависело от траты на содержание определяемых генерал-губернатором провинции¹¹⁶.

Поражение Цинской империи в японо-китайской войне 1894-95 гг., не смотря на отдельные успехи, свидетельствовало о крахе политики самоусиления, с помощью которой цинский двор пытался укрепить свои позиции внутри страны и на международной арене. Попытки модернизации цинских войск путем вооружения их более совершенным иностранным оружием и обучение европейскому строю без изменения социальных и экономических основ армии, да и самого государства, потерпели полный провал¹¹⁷. Японо-китайская война вновь показала крайне неудовлетворительное состояние системы военного обучения, без коренной ломки, без которой невозможно было дальнейшее развитие военного дела и искусства в Китае.