Из записок Приска Панийского: во владениях короля Аттилы

23.Из записок Приска Панийского: во владениях короля Аттилы

Нас охватил сильный страх перед грозой и из-за причиненных нам непогодой опустошений. Мы покинули гибельное место, потеряли друг друга из вида и заплутались в темноте под дождем в поисках правильной дороги. Из-за этого шума испугались также и скифы – наши провожатые. Наши проводники объяснили нам, что непогода занесла нас в сторону. Они встретили нас дружелюбно и разожгли большой костер из сухого камыша.

Госпожой в селении была одна из жен Бледы¹¹⁷, она прислала к нам, как только узнала о нашем прибытии, тотчас же еды и красивых девушек, с которыми мы могли бы заниматься любовью. Именно таким образом проявляют скифы свое уважение к гостям.

Мы провели целый день в этом селении, суша наши палатки и наш багаж. Непогода улеглась и солнце весело стояло в небе. Мы приготовили наших лошадей и вьючных животных к отъезду и пошли поприветствовать королеву. В качестве вознаграждения за оказанное нам гостеприимство мы вручили ей подарки: три серебряных кубка, красные кожи, индийский перец, сушеные финики и различные сладости, которые отсутствуют у варваров и потому являются желанными. Мы высказали благодарность за радушный прием и распрощались с селением.

Король Аттила не приехал встречать нас в Сердику, но мы, начиная от Дуная, чувствовали его постоянное нахождение неподалеку от нас. Вскоре впереди нас появилась еще одна группа вооруженных скифских всадников. Эдекон и некоторые сопровождающие его варвары поскакали вперед, чтобы известить их о нашем прибытии, и вскоре они вернулись с двумя скифами. Максимин же уже отдал распоряжение разбивать палатки на возвышенности. Прибывшие всадники указали на палатки и потребовали переместить их на более низкое место, так как они могли быть выше палатки их короля в разбиваемом ими лагере неподалеку. И в самом деле, на некотором отдалении мы рассмотрели сооружаемый временный скифский палаточный городок.

Вскоре мы прибыли в ставку скифского короля Аттилы, которая представляла собой огромное поселение, состоящее сплошь из деревянных одноэтажных и двухэтажных вычурной красоты домов. Эдекон и Орест всячески заботились о нас, нам был предоставлен большой двухэтажный деревянный дом, ежедневно доставляли свежие продукты питания, наших лошадей и вьючных животных отогнали на хорошее пастбище.

Через несколько дней после нашего прибытия мы были свидетелями въезда Аттилы в свою ставку. Весь деревянный городок пришел в лихорадочное возбуждение, словно разворошенный муравейник. Прискакали во весь опор трое скифских всадников, которые громогласно возвестили о скором прибытии кагана, как они называли короля Аттилу. На всех широких квадратных и круглых площадях, на больших и маленьких улицах поднялась невообразимая суматоха. Весь народ: мужчины и женщины, старики и дети, конные и пешие, слуги и рабы, скифы и представители подвластных им народов – все они устремились густыми толпами к южной стороне встречать своего короля. В нашем гостеприимном доме появился Эдекон. Он пригласил нас также участвовать во встрече своего властелина.

Мы тотчас же последовали за Эдеконом. Скифы уважительно расступались перед доверенным лицом своего короля, а двое воинов, шедших впереди, выкликали время от времени его имя и этого было достаточно, чтобы оказываемое почтение распространялось и на нас.

При въезде в селение Аттила был встречен девицами, которые шли рядами под тонкими белыми покрывалами. Под каждым из этих длинных покрывал, поддерживаемых руками стоящих по обеим сторонам высоких женщин, было до семи и более красивых дев, а таких рядов было очень много. Сии девы, предшествуя Аттиле, пели скифские песни. Близ дома еще одного доверенного лица Онегизия вышла навстречу Аттиле супруга первого со служительницами, несшими кушанье и вино. Она приветствовала короля и просила его вкусить хлеба и вина. Аттила, сидя на коне, в угождение жене любимца своего ел кушанье из серебряного блюда, отпил вина из чаши и поехал в свой дворец.

День спустя я направился в огороженную часть селения, где обитал сам Аттила, и понес подарки его жене Креке¹¹⁸. От нее Аттила имел нескольких сыновей, старший из которых властвовал над акацирами и другими припонтийскими племенами. Внутри ограды стояло множество зданий, которые были сооружены из бревен и обиты выструганными полукруглой формы арками. Эти арки возвышались на значительную высоту. Там жила жена Аттилы. Варвары, охранявшие входные двери, пропустили меня беспрепятственно.

Я застал Креку отдыхающей на мягкой ложе. Пол был покрыт шерстяными коврами, по которым следовало ступать. Многочисленные служанки окружали Креку, другие сидели на корточках вокруг на полу и украшали полотняные полосы разноцветной вышивкой, которые затем пришивались для украшения на одежды варваров. Я приветствовал Креку, передал ей подарки и удалился, чтобы ожидать перед зданием резиденции возвращения Онегизия (королевского советника или министра), который направился к Аттиле.

Онегизий вернулся с известием, что их господин уехал срочно на похороны недавно скончавшегося заслуженного старца и полководца Хелхала¹¹⁹ далеко на север Скифии.

Случайно я встретил в ставке Аттилы одного, судя по платью и стрижке на голове, скифа, который сказал мне обыкновенное между эллинами приветствие на эллинском языке «Хайре». Меня заинтересовал этот варвар, и я вступил с ним в разговор. Выяснилось, что он настоящий эллин и был преуспевающим купцом в одном городе на Дунае. Там он прожил долгое время и женился на богатой женщине, однако лишился всего своего имущества после завоевания города скифами. По обычаю варваров знатные люди имели право отбора пленных и он пришелся на долю Онегизия при дележе добычи. Но попавший в рабство может по скифским законам откупиться на волю, если выплатит своему хозяину назначенную им сумму денег из добычи, отнятой у врагов. Позднее этот эллин отличился в войне против ромеев и передал требуемую сумму своему господину, тот был обязан предоставить ему свободу. Он женился здесь на скифской женщине, которая родила ему детей. Он постоянный гость за столом у Онегизия, и эта жизнь ему нравится больше, чем прежняя. «Гунны не всегда воюют и испытывают тягости и опасности, в мирное время они ведут беззаботную и приятную жизнь, каждый при этом наслаждается плодами своего мужества и никто ему в такой жизни не мешает. У византийцев же можно легко погибнуть на войне из-за бездарности их военачальников».

Меня неприятно поразила откровенность эллина, но он продолжал в том же духе: «Мне живется гораздо лучше у гуннов, чем прежде под властью императора. Опасность и тяготы военной службы одинаковы в обоих государствах, с той лишь разницей, что византийцы, при своих ленивых, продажных и неискусных полководцах, постоянно терпят поражения, тогда как гунны, с Аттилой во главе, всегда побеждают. В мирное время жизнь под скипетром императора в Византии или в Равенне – сущее наказание, а здесь мы не можем ею нахвалиться. Там лихоимство и жадность государственных чиновников, собирающих подати, не знают предела, а мелкому люду никогда не добиться правосудия, потому что он не в состоянии ни подкупить, ни запугать корыстолюбивых судей. И как добиться жалобщику справедливого решения дела в свою пользу, если он не подкупит каждого человека в здании суда, начиная с привратника и кончая судьей высшей инстанции. И чтобы склонить их на справедливое решение вопроса, он должен дать обещание на большой процент с оспариваемого капитала, и притом ни один судья не поверит тебе, если ты не вручишь ему тайно значительный денежный задаток. Здесь же сам властелин справедливо рассудит меня и каждого из своих подданных, – у которого нет за душой ничего, кроме лошади, шпор и копья, – с самым могущественным из подвластных ему людей. Недавно один аланский князь украл жеребенка у бедного соплеменника, час спустя виновный был распят. Только единственный человек может отнять по произволу все, что угодно, не исключая и жены. Однако, он не тронет и волоса на голове тех, кто ему верен, и не даст их в обиду другим. И по-моему, лучше иметь одного властелина, чем тысячу мучителей. Вот почему я предпочитаю остаться подданным Аттилы, чем быть адрианопольским купцом или же константинопольским ритором».

Я старался со своей точки зрения оправдать культурные порядки ромейского государства и указывал на древние ромейские законы, обеспечивающие права, свободу и имущественное положение граждан. Но эллин ответил на мою страстную речь так: «Да, законы хороши, и ромейское государство прекрасно устроено, но начальники вредят ему, так как они не похожи на древних».

Мы уже ожидали возвращения Аттилы и приема у него много дней. Нас обуревали тягостные мысли, что нам так и не удастся выполнить нашу миссию. Больше всех дурное настроение поразило Вигилия, который часто за трапезой говорил мне и Максимину: «О, если бы я мог беседовать с Аттилой, я бы убедил его отвратить любую войну от ромеев. Я привел бы убедительные доказательства того, что мы придерживаемся всех положений договора, заключенного еще посольством Анатолия». При этом он также утверждал, что Эдекон хорошо настроен к нему. В действительности же он, разумеется, не желал ничего иного, как под прикрытием посольской миссии и разнообразных переговоров – явных или инсценированных – найти пути и средства ускорить покушение на Аттилу. Ему также не терпелось узнать, когда и как следует передать золото Эдекону, которое требовалось последнему для подкупа и распределения среди заговорщиков.

Однако Вигилий не подозревал, что он давно уже был выдан. Именно Эдекон раскрыл весь план сразу же после возвращения своему королю и рассказал ему также о золоте, которое было доставлено сюда именно по этому поводу. Я не могу до сих пор точно сказать, согласился ли Эдекон на это предложение в Византе только для видимости, или же он принял такое решение уже после дорожного разговора с Орестом, когда выяснилось, что личный секретарь Аттилы заметил его секретные переговоры с евнухом и может донести о них своему властителю.

Мы уже полностью потеряли надежду на встречу со скифским королем и стали собираться в обратный путь. Уже стояли вьючные животные загруженные и мы приготовились выступать в дорогу, как сразу несколько посыльных передали нам повеление Аттилы, что мы не должны отбывать назад в ближайшее время. Другие скифы пригнали нам даже быков для забоя и привезли свежую речную рыбу, и все это предназначалось и передавалось нам от Аттилы.

Мы начали пировать и совершено успокоились. Мы питали надежду, что Аттила уже смягчился и на следующее утро пришлет нам благословенную весть».