Книга имен которым не место на карте России Москва «посев» 2004

Движение декабристов началось в среде образованных дворян - офицеров победоносной армии, вернувшейся в Россию после походов против Наполеона. Эти люди выросли на литературе Просвещения, утверждавшей равенство естественных прав людей, и в большинстве своем были членами различных масонских лож. Уже в 1814 г. М.Ф. Орлов создал тайную организацию «Орден русских рыцарей». Орлов предполагал отменить крепостное право и ограничить самодержавную власть императора, лишив Государя права объявлять войну, изменять законы и вводить налоги без согласия Сената, включающего 200 представителей высшей знати, 400 провинциальных дворян и 400 депутатов от других сословий. В том же 1814 г. возникла «Священная артель», в которую входили офицеры и лицеисты. Артель не имела ни программы, ни устава, но ее участники обсуждали желательность изменения существующего строя.

В 1816 г. был создан «Союз Спасения». Его возглавили Сергей Трубецкой, Никита Муравьев, Иван Якушкин, Матвей и Сергей Муравьевы-Апостолы. Туда вступили Павел Пестель, Михаил Лунин, Иван Пущин, Евгений Оболенский. Всего в Союзе состояло около 30 человек. Устав, разработанный Пестелем и Трубецким, намечал установление в России конституционной монархии. В связи с известием о подготовке царем конституции и отмены крепостного права Союз спасения был преобразован в 1818 г. в более широкую организацию «Союз благоденствия», насчитывавший около 200 человек.

Деятельностью «Союза благоденствия» руководила так называемая Коренная управа. Был выработан устав - «Зеленая книга». Целями Союза провозглашались совершенствование нравов, распространение гуманных взглядов и просвещения. Члены организации обязаны были бороться против жестокого обращения с крепостными и солдатами. Более откровенно о целях тайного общества говорилось во второй части «Зеленой книги», которая, не была принята в качестве формального устава и оставалась известна лишь немногим членам общества. Постепенно члены «Союза благоденствия» склонялись к республиканским взглядам, но единства по этому вопросу не было. И далеко не все члены Союза соглашались с идеей вооруженного захвата власти.

В 1821 г. съезд Коренной управы в Москве объявил «Союз благоденствия» распущенным. Умеренные члены организации с облегчением отошли от ее деятельности. Но наиболее решительные создали новые тайные общества: Северное и Южное. Северное действовало в Петербурге, Южное - на Украине, где располагалась 2-я армия. Наиболее известными деятелями в Южном обществе были П. Пестель, С. Муравьев-Апостол, С. Волконский, М. Бестужев-Рюмин. В Северном - М. Лунин, И. Пущин, С. Трубецкой, Е. Оболенский, Н. Муравьев, К. Рылеев. Были составлены программные документы: «Русская правда» П. Пестеля в Южном обществе и «Конституция» Н. Муравьева в Северном.

Обе программы предлагали упразднить крепостное право и неограниченное самодержавие. Однако «Русская правда» (написанная на французском языке) предлагала превратить Россию в республику со строго централизованным правлением, а «Конституция» - в конституционную монархию с федеративным устройством по образцу Соединенных Штатов Америки. Пестель предлагал предоставить избирательные права всем гражданам России, а Муравьев ограничивал их имущественным цензом. Однако за внешним демократизмом «Русской правды» скрывалась приверженность диктаторским методам. Пестель считал, что избирать парламент («Народное вече») Россия сможет лишь через десять лет, а в течение этого срока власть должна принадлежать временному революционному правительству. «Русская Правда» была как бы наказом диктатору, который должен прийти к власти после казни всех без исключения членов царского дома. Предполагалось после убийства царя принудить Синод и Сенат объявить Временное правление, из членов Общества и «облечь оное неограниченною властию». Муравьев же предлагал вынести конституцию на рассмотрение Учредительного собрания.

Оба проекта предусматривали наделение крестьян землей. Муравьев предполагал предоставить каждому крестьянскому двору усадебный участок и две десятины полевой земли. Этого было недостаточно, чтобы крестьяне смогли прокормиться, и они вынуждены были бы арендовать землю у помещиков. Пестель предполагал наделить всех граждан землею, при чем половина ее стала бы их частной собственностью, а половина - общественной. Безвозмездно отчуждались только земли самых крупных помещиков (свыше 10 тыс. десятин). Оба общества пришли к выводу о необходимости осуществить преобразования революционным путем. Образцом для них стала революция в Испании, совершенная военными. Однако между обществами сохранялись разногласия. Северное было более умеренным.

В 1825 г. к Южному обществу присоединилось еще Общество соединенных славян, созданное армейскими офицерами, выходцами из мелкопоместного дворянства: И. Горбачевским, братьями Борисовыми и др. Они мечтали о создании федерации славянских народов, основанной на свободе от крепостничества и самодержавия. «Славяне» с подозрением относились к идее чисто военной революции, считая, что она грозит диктатурой.

19 ноября в Таганроге внезапно умер Александр I. Формально наследником был его брат Константин. Однако он не раз заявлял, что не желает царствовать. Поэтому Александр решил передать престол следующему брату Николаю, но этого решения не опубликовал. Николай оказался в двусмысленном положении. Он не был уверен, что отречение Константина окончательно и распорядился, чтобы войска присягнули Константину. Лишь когда от последнего был получен решительный отказ, на 14 декабря была назначена новая присяга.

Междуцарствие создало благоприятную обстановку для антиправительственного выступления. К тому же заговорщики знали, что находятся в опасности. Уже Александру I было известно о существовании тайных обществ, но он никаких мер по их ликвидации не принял, сказав: «Не мне их судить», поскольку сам в юности был увлечен либеральными идеями. У Николая же такого сдерживающего обстоятельства не было.

В этой обстановке декабристы решили, используя авторитет офицеров-заговорщиков, склонить солдат к мятежу, силой воспрепятствовать присяге и заставить Сенат и Государственный совет принять Манифест к русскому народу. Этот Манифест провозглашал отмену крепостного права, рекрутчины и цензуры; в нем объявлялось также о созыве Великого собора для решения вопроса о форме правления. Руководителем восстания был избран князь С. Трубецкой.

Однако план заговорщиков сорвался. К тому моменту, когда им удалось вывести войска на Сенатскую площадь, Сенат и Государственный совет уже присягнули Николаю. На Сенатскую площадь вышли лейб-гвардии Московский полк, лейб-гвардии Гренадерский полк и Морской Гвардейский экипаж - всего около 3 тыс. человек. Остальные части гарнизона остались верны новому Императору. Трубецкой, назначенный руководителем восстания, не явился на площадь. Мятежные части выстроились в каре у Медного всадника и не предпринимали никаких действий: их командиры не могли решить, как поступить в изменившейся ситуации. С уговорами прекратить мятеж к войскам обратился генерал М.А. Милорадович, популярный среди солдат герой войны 1812 года. Декабристы опасались, что генерал переломит настроение их подчиненных и П. Каховский выстрелом из пистолета смертельно ранил Милорадовича.

Но и после этого правительство пыталось разрешить ситуацию мирным путем. К собравшимся на Сенатской площади обращались брат Императора великий князь Михаил, петербургский митрополит, начальник гвардейского корпуса генерал Воинов. Уговоры не подействовали: солдаты твердо стояли «за Константина и супругу его Конституцию». Идеи декабристов были им непонятны, и вышли они на площадь лишь потому, что доверяли своим командирам.

Атаки конной гвардии мятежники отбили ружейным огнем. Тогда в ход была пущена артиллерия. После второго залпа каре, простоявшее на декабрьском ветру несколько часов, рассыпалось и побежало. Несколько сот солдат погибло, остальные были подвергнуты наказаниям. Декабристов заточили в Петропавловскую крепость, а в июле 1826 г. суд представил царю доклад, где было сказано, что «все подсудимые, без изъятия, по точной силе наших законов подлежат смертной казни».

Николай I смягчил участь приговоренных: П. Пестель («наиболее виновный из всех главарей»), С. Муравьев, К. Рылеев, П. Каховский и М. Бестужев-Рюмин приговаривались к повешению (что и было осуществлено 13 июля 1826 г.), все остальные - к каторжным работам на разные сроки и к поселению в Сибири. Государь не отказал в помощи родственникам декабристов. Так, жене Рылеева он послал денежное вспомоществование.

Восстание декабристов стало трагедией не только плеяды выдающихся людей, но и всей страны. Попытка провести необходимые преобразования революционным путем на деле роковым образом задержала их осуществление. Идеи декабристов были откликом на реальные язвы российского общества и государства. Но осуждены декабристы были не за свои реформаторские идеи, которые вынашивал сам Александр I и от которых Николай I отказался в результате декабрьского восстания. Осуждены они были за военный мятеж и умысел убийства всей царской семьи.

Именно за это большевики их ценили, считали своими предтечами, и назвали многие улицы в честь декабристов так, например, в Москве а управе Отрадное.
Желябов

Андрей Иванович Желябов (1851-1881) родился в Крыму, в семье крепостных крестьян. Оценив способности мальчика, его помещик Нелидов в 1860 г. определил Желябова в Керченское уездное училище, позже преобразованное в классическую гимназию. Доброта помещика не помешала (а может и способствовала) тому, чтобы Желябов стал революционером и начал стремиться к уничтожению «господ». Когда в 1866 г. Каракозов стрелял в Александра II, 15-летний Желябов писал: «Я радовался каракозовскому выстрелу, и чувствовал к царю такую же симпатию, как и к господам».

В 1869 г. он поступил на юридический факультет Новороссийского университета. Убежденный, что «история движется ужасно медленно, надо ее подталкивать», Желябов возглавил студенческие выступления, и в 1871 г. был исключен из университета. Пришлось зарабатывать случайными уроками. В 1873 Желябов жил в Киевской губернии, поддерживал связь с революционными кругами Киева и с деятелями украинской националистической организации «Громада». Потом вернулся в Одессу, в 1873-1874 гг. входил в кружок «чайковцев» и вёл революционную пропаганду. Был арестован и привлечен к «процессу 193-х», но суд оправдал его.

В 1878 г. Желябов порвал с семьей (он был к тому времени женат на дочери сахарозаводчика, от которой имел сына), и перешел на нелегальное положение, был принят в число членов «Земли и воли». После раскола этой организации стал одним из инициаторов политического террора. Л.Г. Дейч вспоминал: «Его огромной энергии и умственным его способностям обязаны были сторонники политической борьбы тем, что это направление [террор] быстро сделалось господствующим. Он был неутомим, необыкновенно предприимчив и инициативен. Ему же принадлежала мысль организовать покушение на царя посредством подкопов с динамитом в разных местах по железнодорожному пути, по которому император Александр II должен был возвращаться осенью того года из Ливадии в Петербург. Желябов перелетал из города в город, организуя ряд этих покушений, тут же по пути вел он усиленную пропаганду необходимости политической борьбы, завязывал сношения с представителями общества и пр. Но то не была лихорадочная деятельность, а более или менее планомерная, настойчивая и решительная тактика. Только с присоединением Желябова к революционной деятельности террор принял систематический характер».

В 1880 г. Желябов стал фактическим руководителем Исполнительного комитета «Народной воли», участвуя в определении тактики борьбы и разработке партийных документов. В одном из них говорится: «Политическое убийство - это прежде всего акт мести. Только отомстив за погубленных товарищей, революционная организация может прямо взглянуть в глаза своим врагам; только тогда она становится цельной, нераздельной силой; только тогда она поднимается на ту нравственную высоту, которая необходима деятелю свободы для того, чтобы увлечь за собою массы. Политическое убийство - это единственное средство самозащиты при настоящих условиях и один из лучших агитационных приемов». Эту теорию Желябов энергично воплощал в жизнь. Он лично подготовил несколько покушений на Александра II, в том числе и роковое - 1 марта 1881 г. Сначала Николай Рысаков бросил бомбу под царскую карету, но взрыв, ранивший нескольких человек из числа сопровождающих царя казаков и прохожих, оставил императора невредимым. Выбравшись из разбитой кареты, Александр II подошел к раненым. В этот момент второй террорист, Игнатий Гриневицкий, бросил свою бомбу под ноги Государю. Взрывом убило его самого, а Государь был смертельно ранен. Через несколько часов царь, отменивший крепостное право и прозванный Освободителем, умер. На месте покушения впоследствии на народные пожертвования был построен храм Воскресения Христова (Спас-на-крови).

Политические последствия цареубийства были катастрофическими. За два часа до смерти Александр II отдал приказ обнародовать правительственное сообщение «О привлечении представителей общественности к участию в законодательной работе». Этот документ выводил Россию, по инициативе «сверху», на путь развития представительных учреждений и конституционного строя, где все усилия ее разрушителей были бы уже напрасны. Александр III под впечатлением убийства отца остановил необходимые реформы и дал обратный ход, передав таким образом инициативу перемен революционерам ХХ века.

Желябов, случайно арестованный за два дня до цареубийства, сам объявил о своей причастности к нему. Он подал прокурору заявление: «...было бы вопиющей несправедливостью сохранить жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра II и не принявшему физического участия в умерщвлении его лишь по глупой случайности». Желябов отказался от адвоката и использовал судебный процесс для пропаганды терроризма. По приговору суда он был повешен вместе с другими цареубийцами: С.Л. Перовской, Н.И. Кибальчичем, Т.М. Михайловым, Н.И. Рысаковым. Это была последняя публичная казнь в России.

Цареубийца Желябов, мужественный, но одержимый фанатик-террорист, готовый на любые злодеяния, был прославлен в советской топонимике. Переименованной в его честь улице в центре Петербурга возвращено историческое название, но во многих городах России улицы Желябова существуют и сейчас. А в Вологодской области на реке Мологе есть и поселок городского типа «Имени Желябова».

Вера Ивановна Засулич (партийные клички - Велика, Старшая сестра, Тётка и др.; 1849-1919) родилась в Смоленской губернии, в мелкопоместной дворянской семье. Рано лишившись отца, она воспитывалась у теток и в 1864 г. была отдана в московский частный пансион, где готовили гувернанток. В 1867-1868 гг., нуждаясь в заработке, Засулич стала письмоводителем у мирового судьи в Серпухове. Переехав в 1868 г. в Петербург, начала работать в переплетной мастерской, занималась самообразованием и мечтала о революционной деятельности.

Вскоре она познакомилась с C.Г. Нечаевым и предоставила ему свой адрес для пересылки писем, однако вступить в его организацию отказалась. Тем не менее после убийства нечаевцами студента И.И. Иванова в 1869 г. Засулич была арестована, около года провела в Литовском замке и Петропавловской крепости. Затем ее сослали в Новгородскую губернию, а в 1875 г. позволили жить под надзором полиции в Харькове. Здесь она увлеклась учением М.А. Бакунина, перешла на нелегальное положение и вступила в народнический кружок «Южные бунтари». После его разгрома в 1877 г. она переехала в Петербург, где работала в нелегальной «Вольной русской типографии», принадлежавшей обществу «Земля и воля».

В 1878 г. Засулич совершила покушение на петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова (причиной послужили его издевательства над заключенным). Засулич купила револьвер, пришла на прием к Трепову и, зайдя к нему в кабинет, выстрелила. Дело рассматривалось в суде не как политическое. Вина Засулич была очевидна. Даже ее адвокат (П.А. Александров) признал, что она стреляла с намерением убить. Речь обвинителя была крайне бесцветной, но адвокат, напротив, блистал красноречием. Он подчеркивал, что Трепов сам поступил плохо, и Засулич, не могла не сочувствовать заключенному. На стороне адвоката был и председатель суда А.Ф. Кони. Присяжные полностью оправдали Засулич.

В этот день комитет «Народной воли» выпустил листовку, где говорилось: «31 марта 1878 г. для России начался пролог той великой исторической драмы, которая называется судом народа над правительством. Присяжные отказались обвинить ту, которая решилась противопоставить насилию насилие. Этим ознаменовалось пробуждение нашей общественной жизни». «Пробуждением» было названо оправдание явного беззакония: общество дало санкцию на уничтожение представителей правопорядка. Выстрел чересчур эмоциональной девицы развязал руки террору.

Оправданная судом, Засулич продолжала революционную деятельность. В 1879 г. она вместе с Г.В. Плехановым организовала группу «Черный передел», а в 1880 г. была вынуждена эмигрировать. Разочаровавшись в народничестве она стала марксисткой: участвовала в создании группы «Освобождение труда», переписывалась с Марксом и Энгельсом, переводила их труды на русский язык, участвовала в деятельности II Интернационала. С 1894 г. Засулич жила в Лондоне, с 1897 г. - в Швейцарии. В 1899-1900 гг. нелегально находилась в Петербурге, познакомилась с Лениным; с 1900 г. входила в редакцию «Искры» и «Зари». При расколе РСДРП стала на сторону меньшевиков. В 1905 г. после провозглашения Манифеста 17 октября, давшего населению политические свободы и гарантировавшего созыв Государственной Думы, вернулась в Россию; проводила лето на хуторе в Тульской губернии, а зиму в Петербурге. От политической деятельности почти отошла.

Во время I мировой войны Засулич, в отличие от большевиков, не желала России поражения, за что те аттестовали ее как «социал-шовинистку». Октябрьский переворот 1917 г. она считала контрреволюционным, прервавшим ход февральской революции. В последние годы жизни Засулич тяжело болела. В советской действительности она усматривала «отвратительное, громогласно лгущее, властвующее меньшинство и под ним громадное, вымирающее от голода, вырождающееся с заткнутым ртом большинство».

Вера Засулич вошла в историю благодаря своему выстрелу в Трепова. Этот выстрел и его последующее оправдание дали толчок революционному террору, который она сама потом осуждала. Но в благодарность за этот выстрел большевики присвоили имя Веры Засулич улицам и переулкам ряда городов.

Николай Иванович Кибальчич (1853-1881) родился в Черниговской губернии в семье священника. С 1871 г. он учился в Петербургском институте инженеров путей сообщения, с 1873 г. - в Медико-хирургической академии. С октября 1875 г. по июнь 1878 г. Кибальчич находился в тюрьме по обвинению в революционной пропаганде. Именно в тюрьме с ним произошел, по его словам, «нравственный переворот». В 1878 г. Кибальчич поклялся: «Даю слово, что все мое время, все мои силы я употреблю на служение революции посредством террора. Я займусь такой наукой, которая помогла бы мне и товарищам приложить свои силы самым выгодным для революции образом. Очень может быть, что целые годы придется работать над тем, чтобы добыть нужные знания, но я не брошу работы...»

После освобождения Кибальчич вошел в группу «Свобода или смерть», образовавшуюся внутри «Земли и воли», а в 1879 г. стал агентом Исполнительного комитета «Народной воли». Он заведовал лабораторией взрывчатых веществ этого комитета. Изучив всю доступную литературу, он нашел способ изготовлять нитроглицерин и динамит в домашних условиях. Как «главный техник» террористической организации, Кибальчич сыграл важную роль в подготовке покушений на Александра II. После убийства Царя-освободителя он был вместе с другими участниками этого преступления повешен.

В тюрьме Кибальчич занимался разработкой оригинального проекта реактивного летательного аппарата. Одновременно он написал письмо сыну убитого - Александру III; в весьма почтительном тоне там были выдвинуты предложения по введению в России «свобод», легализации деятельности социалистических партий и направлении их действий в полезное для государства русло. Александр III отозвался следующим образом: «Нового ничего нет - фантазия больного воображения и видна во всем фальшивая точка зрения, на которой стоят эти социалисты, жалкие сыны отечества».

Кибальчич, несомненно, был талантливым ученым. Один из экспертов по делу об убийстве Александра II сказал: «А Кибальчича я бы засадил крепко-накрепко до конца его дней, но при этом предоставил бы ему полную возможность работать над своими техническими изобретениями». Но многообещающий изобретатель стал на сторону террористов и разделяет с ними ответственность за то зло, которое принес России террор. Улицы Кибальчича есть в Москве (в Алексеевской управе), в Петербурге и других городах..
Лейтенант Шмидт

Петр Петрович Шмидт (1867-1906) родился в Одессе, в дворянской семье потомственного морского офицера. Его отец был героем обороны Севастополя, дослужился до чина вице-адмирала и умер градоначальником Бердянска. Окончив Морской корпус в Петербурге (1886), Шмидт-сын служил на Балтике и на Тихом океане; в 1898 в чине лейтенанта ушёл в запас. Плавал на океанских торговых судах.

С началом русско-японской войны Шмидт был мобилизован и назначен старшим офицером на транспорт «Иртыш», но в боевых действиях не участвовал. Перед отправлением русской эскадры на Дальний Восток Шмидт получил 15 суток ареста за неподчинение командиру (по другой версии, за драку на танцевальном вечере). Во время похода заболел и вернулся в Россию из Порт-Саида. В январе 1905 г. был назначен командиром миноносца на Черноморском флоте.

Во время революции 1905 г. Шмидт нашел применение своему природному авантюризму. Каких-либо определенных политических убеждений у него не было, он называл себя «революционером вне партий». Но обстановка всеобщих волнений и беспорядков давала ему шанс выделиться, ощутить себя лидером. У Шмидта было явно завышенное представление о своей роли. «Да будет Вам известно, - писал он своему романтическому увлечению, Зинаиде Ризберг, - что я пользуюсь репутацией лучшего капитана и опытного моряка». Никаких оснований считать себя «лучшим капитаном» у Шмидта не было.

Романтичность и авантюризм Шмидта проявились в его личной жизни. Будучи близким к народникам по политическим убеждениям он женится на проститутке. Для него, считавшего, что служа в торговом флоте он «живет интересами рабочего сословия», брак с проституткой был своеобразной формой хождения в народ. Одновременно романтичный Шмидт был влюблен в Зинаиду Ризберг, женщину, с которой общался всего 40 минут в поезде.

Шмидт энергично агитирует среди офицеров за подачу царю петиции о необходимости реформ. Его манит карьера общественного деятеля. Обострение политического кризиса в России толкает Шмидта влево, и он постепенно переходит на более радикальную позицию. Шмидт организовал в Севастополе «Союз офицеров - друзей народа». «Мы стоим накануне грозных дней. Не пройдет и год, как мы провозгласим демократическую республику», - писал он в октябре 1905 г. Шмидт увлеченно выступал на многих митингах, а 20 октября, на похоронах восьми человек, погибших в ходе беспорядков, произнес речь, ставшую известной как «клятва Шмидта»: «Клянемся в том, что мы никогда не уступим никому ни одной пяди завоеванных нами человеческих прав». В тот же день Шмидт был арестован. Севастопольские рабочие в знак протеста избрали его пожизненным депутатом своего Совета. Через несколько дней Шмидта выпустили, но командование флотом отправило его в отставку в чине капитана 2-го ранга.

13 ноября 1905 г. на Черноморском флоте вспыхнул мятеж, центром которого стал крейсер «Очаков». Восставшими матросами была назначена комиссия, под руководством которой были разоружены офицеры. Шмидт, давно представлявший себя в роли народного лидера, охотно принял предложение возглавить «Очаков», и весь Черноморский флот. 15 ноября он поднял на крейсере красный флаг и дал сигнал: «Командую флотом. Шмидт». Он был настолько уверен в победе, что даже взял с собой на «Очаков» сына. Шмидт полагал, что правительственные войска откажутся стрелять по кораблям, подчиненным такому популярному человеку, как он.

Он приказал свезти на «Очаков» всех арестованных офицеров, освободил с тюремного судна «Прут» матросов, арестованных властями за бунт на «Потемкине», и объехал все корабли эскадры. Восстание поддержали, главным образом, команды ремонтируемых кораблей. Но на них не было боеприпасов, а изгнанные восставшими офицеры успели забрать замки от орудий. Вскоре корабли, оставшиеся верными присяге, а также береговая артиллерия открыли по мятежникам огонь. Одним из первых залпов на «Очакове» была разрушена динамо-машина; крейсер остался без электричества и дав шесть выстрелов, поднял белый флаг. Остальные суда сдались без сопротивления. Шмидт вместе с сыном пытался скрыться вплавь, но безуспешно.

Во время следствия он опять вел себя настолько неадекватно, что его психическое здоровье вызвало сомнения. Однако Николай II написал на соответствующем докладе председатель Кабинета министров С.Ю. Витте: «Если бы Шмидт был душевнобольным, то это было бы установлено судебной экспертизой». По решению военно-полевого суда Шмидт был приговорен к расстрелу. Он заявил судьям, что его казнь откроет в истории страны новую эпоху, а сыну накануне расстрела написал, что надеется дожить до победы в России социалистической революции. Евгений Шмидт, напротив, понимал вину отца перед Россией и стремился искупить ее: в чине подпоручика он прошел весь тернистый путь Белой армии, вплоть до Галлиполийской эпопеи и скончался в 1951 г. в Париже. А сводный брат «лейтенанта» (точнее капитана) Шмидта, герой обороны Порт-Артура Владимир Петрович Шмидт из-за позора, обрушившегося на семью, изменил фамилию на Шмитт.

Из около 6 тысяч арестованных участников Очаковского мятежа расстреляли, кроме Шмидта, трех главных зачинщиков; 37 матросов отправлены на каторжные работы. Если учесть, что это был военный бунт против государственной власти, мягкость наказания очевидна. А те, кто после 1917 г. сделали имя Шмидта культовым, убивали по одному только подозрению во враждебных намерениях.

Именем этого авантюриста с признаками мании величия названы одна из набережных Невы в Петербурге, остров в архипелаге Северной Земли, полуостров на севере Сахалина.