Лекция 13. Социалистическая и коммунистическая политико-правовая идеология ХIХ вв. План лекции

МОСКОВСКИЙ ЭКОНОМИКО-ПРАВОВОЙ ИНСТИТУТ

Кафедра государственно-правовых дисциплин

Лекция 13. Социалистическая и коммунистическая политико-правовая

План лекции:

1. 
   Политико-правовые идеи и теории социалистов и коммунистов
   

2. 
   Политико-правовая идеология анархизма.
   

В этот период возникли социалистические учения, отличавшие­ся от существовавших до того коммунистических теорий. Они поначалу получили распространение в Англии и особенно во Франции. В 20—40-е гг. XIX в. было опубликовано много различ­ных по жанру (научный трактат, роман, статья) произведений, со­держащих социалистические и коммунистические идеи, больше, чем за всю предшествующую историю человечества. Эти теории были многочисленны и разнообразны.

Начало развитию социалистической мысли положили Шарль Фурье (1772—1837) и Клод Анри Сен-Симон де Рувруа (1760—1825). Основные книги Фурье были изданы в начале XIX в. ("Теория че­тырех движений и всеобщих судеб" — 1808 г., "Новый промышлен­ный и социетарный мир" — 1829 г. и др.). Тогда же были опублико­ваны главные произведения Сен-Симона ("Письма женевского обита­теля к современникам" — 1802 г., "Катехизис промышленников" — 1823 г., "Новое христианство" — 1825 г. и др.). Под влиянием этих трудов возник ряд теоретических школ и направлений, развивав­ших идеи основателей социализма либо обосновывавших самостоя­тельные социалистические (коллективистские) учения. Наиболее фундаментальным теоретическим произведением было "Изложение учения Сен-Симона", которое издали сен-симонисты Базар, Родриг и Анфантен.

В тот же период продолжались разработка и обоснование ком­мунистических идей. Видным теоретиком коммунизма являлся ан­гличанин Роберт Оуэн (1771—1858), основные труды которого из­даны в 20—30-е гг. XIX в. Тогда же (1828 г.) Буонаротти опублико­вал книгу "Заговор во имя равенства, именуемый заговором Бабёфа". В 1841 г. переиздан "Кодекс природы" Морелли.

Исторически сложившимся центром разработки и обсуждения коллективистских (социалистических) и коммунистических теорий в 20—40-е гг. стал Париж. Здесь создавались полулегальные или тай­ные общества, издавались газеты, журналы и книги коммунисти­ческого направления, проводились собрания сторонников социализма и коммунизма.

Республиканское движение, сильное во Франции со времен революции, все более приобретало социальную окраску, усваивая ряд коллективистских идей. Идея политической революции все чаще соединялась с идеей революции социальной, политико-правовые проблемы все теснее увязывались с проблемами собственности, имущественных гарантий прав и свобод, с обостряющимся вопро­сом о противоречиях труда и капитала. В начале 40-х гг. в журнале республиканского направления "Братство" утверждалось, что на­родный суверенитет должен найти свое выражение не только в конституции, но и в экономических отношениях.

Все социалисты и коммунисты порицали развивающийся ка­питализм и резко критиковали свойственные ему пороки. Капита­лизму противопоставлялись проекты идеального строя. Разное пред­ставление об идеалах и способах их достижения породило ряд школ и кружков. Кроме фурьеристов, сен-симонистов, оуэнистов, бабувистов существовало множество других направлений, сочетавших идеи разных школ либо разрабатывавших оригинальные доктрины. Социалистические и коммунистические теории XIX в. содер­жали новые идеи, отличавшие их от предшествующих доктрин.

Большинство социалистов и коммунистов придавало большое значение промышленному перевороту.

Оуэн подчеркивал, что внедрение машин в производство созда­ло в Англии (и во всем мире) совершенно новое общество и подго­товило условия перехода к строю коммун (ассоциаций). С помощью крупного производства, писал Фурье, человечество могло бы мино­вать самые злосчастные периоды своей истории, скоро перейдя к высшим этапам развития. Вся теория Сен-Симона и сен-симонис­тов основана на идее развития экономики, становления нового "промышленного общества".

В литературе с 20-х гг. XIX в. твердо обозначилась тенденция поиска содержания истории, закономерностей общественного раз­вития, обусловливающих неизбежность социализма и коммунизма. Стремление создать социальную науку, подобную физике, было свойственно Сен-Симону и его ученикам. Изучению закономернос­ти истории большое значение придавал Фурье, разработавший оригинальную концепцию общественного развития. Свою систему Оуэн оценивал как важное научное открытие, основанное на изучении со­временного общества и его предыстории.

Поиск научной теории социализма и коммунизма резко повы­сил интерес к истории, к определению этапов развития общества и закономерностей перехода от одного этапа к другому, к политичес­кой экономии (изменение форм собственности, технико-экономичес­ких условий производства и т.п.). Прудон утверждал, что социализм становится научным только тогда, когда опирается на выводы по­литэкономии (все остальные виды социализма он считал утопичес­кими). Стремление научно осмыслить промышленный переворот, раз­работать "новую теорию социальной и политической экономии", ос­нованную на понятии причинно обусловленной закономерности (Пеккёр), в каждой из влиятельных школ вело к неодинаковым те­оретическим результатам (по-разному определялись факторы про­гресса или регресса, а также содержание самой истории и ее эта­пов и др.), но общим выводом оставалось признание неизбежности общества, свободного от эксплуатации человека человеком, основан­ного на всеобщем труде, гарантированных правах и свободах, мате­риальном достатке и высокой духовной культуре.

В то же время было немало сторонников социализма, видев­ших в нем осуществление не "науки", а заповедей Христа или пред­писаний общечеловеческой морали либо здравого смысла. Высказы­вались также опасения в отношении доктринерского подхода к соци­ализму.

Предыдущая история человечества обычно определялась ими как история эксплуатации человека человеком, угнетения и сопро­тивления, борьбы между антагонизмом и ассоциацией. Уже для рес­публиканской прессы 30—40-х гг. были характерны противопостав­ления: "аристократия богатства — народ", "буржуазия — трудя­щиеся". Социалисты и коммунисты отчетливо видели экономические основы классового деления общества и эксплуатации пролетариата буржуазией.

Поскольку общество без классов, эксплуатации и угнетения отмечали социалисты и коммунисты, отвечает прежде всего инте­ресам пролетариата, некоторые из них призывали обращаться с про­пагандой коммунизма только к рабочему классу. Не редки были призывы к соединению пролетариев для борьбы за свое осво­бождение.

Представления социалистов и коммунистов первой половины XIX в. о современном и будущем государстве, а также о его роли в переходе к идеальному обществу были очень разнообразны. Уделяя главное внимание социальным проблемам, значитель­ная часть теоретиков социализма и коммунизма относилась отри­цательно или безразлично к политике, государству и праву.

Некоторые социалисты рассчитывали на помощь современного им государства в проведении социальных реформ. Сен-Симон писал, что «промышленный класс» должен соединить свои усилия с ко­ролевской властью для установления промышленного режима, т.е. режима, при котором наиболее видные промышленники составят первый класс в государстве и получат в свои руки управление го­сударственным достоянием. При этом предполагалось, что в сис­теме представительных учреждений, окружающих монарха, будут созданы полновластные палаты промышленников и ученых. Такая "промышленная монархия", считал Сен-Симон, способна обеспечить переход к промышленной системе, в которой место управления людь­ми займет система управления вещами.

Более распространены были среди социалистов и коммунистов надежды на помощь демократически преобразованного государства. Социалистическая мысль 30—40-х гг. испытала сильное влия­ние чартизма — широкого движения рабочего класса Англии за всеобщее избирательное право (для мужчин). Чартисты (до 1851 г., когда движение пошло на убыль) не были сторонниками социализ­ма, но были убеждены, что рабочий класс Англии, завоевав всеоб­щее избирательное право, станет хозяином в стране.

Блан полагал, что демократическое (основанное на всеобщем избирательном праве) государство станет "банкиром бедных". При помощи правительственного кредита рабочие организуют производ­ственные ассоциации в промышленности и в сельском хозяйстве, осуществив тем самым право на труд и ликвидировав эксплуата­цию пролетариата ("последнюю форму рабства"). На первое время правительство поможет рабочим мастерским и ассоциациям нала­дить организацию труда; затем они будут действовать на началах самоуправления. Но сотрудничество с буржуазным правительством в 1848 г. глубоко и окончательно скомпрометировали Блана.

Почти одновременно с книгой Блана Этъен Кабе (1788—1856) издал знаменитый в свое время социально-философский роман "Пу­тешествие в Икарию" (1840 г.).

Необходимым предварительным условием осуществления ком­мунизма Кабе считал развитие демократии, расчищающей дорогу для равенства. Важное значение он придавал установлению всеоб­щего избирательного права как предпосылке всех других реформ, особенно социальной. Кабе считал возможной и необходимой дик­татуру временного правительства, если оно одобрено народом и дей­ствительно опирается на народ. Среди мер, призванных подготовить переход к коммунизму, Кабе называл отмену наследования по бо­ковой линии, отмену права завещания, выкуп государством част­ных имуществ, прогрессивный налог, организацию при поддержке правительства рабочих ассоциаций, коммун, больших национальных мастерских.

Первое открытое собрание коммунистов ("банкет коммунистов в Бельвиле 1 июля 1840 г." — около 1200 участников) поддержало идею насильственной социальной революции, ведущей к установ­лению народной диктатуры, цель которой — "реальное и совершен­ное равенство". Для достижения этой цели временное революцион­ное правительство должно сосредоточить руководство всем произ­водством в руках государства, организовать национальные мастер­ские, законодательно ввести 8-часовой рабочий день и провести другие меры, облегчающие положение трудящихся, направленные на строительство коммунизма.

Один из организаторов "банкета коммунистов" Теодор Дезами (1803—1850) в книге "Кодекс общности" (1842—1843 гг.) и в ряде статей в журналах выступал против всеобщего избирательного права и парламентской борьбы, называя их буржуазным обманом. Он обо­сновывал необходимость пролетарской революции и диктаторского правительства на период перехода к коммунизму. На время этого перехода должны быть созданы военные лагеря из вооруженных молодых людей, подавляющих сопротивление свергнутых классов; из таких лагерей впоследствии организуются промышленные армии.

Аналогичные идеи высказывал Луи Огюст Бланки (1805—1881). Под влиянием бабувистских идей Блан­ки писал о революционной власти народа, называя народом "сово­купность граждан, которые трудятся". Революционное правитель­ство должно создать условия для перехода общества через ассоци­ации и просвещение к коммунизму.

Среди сторонников революционного перехода к коммунизму был Вильгельм Вейтлинг (1808—1871). Революция мыслилась им как стихийный бунт, партизанская война, разгром буржуазного обще­ства армией из 20—40 тыс. люмпен-пролетариев.

Многие сторонники социализма и коммунизма тех лет были противниками новой революции, отвергали диктаторские и насиль­ственные способы создания нового общества, утверждая, что такие способы не достигнут цели и только скомпрометируют идеи социализма и коммунизма. Еще сохранялась память о терроре времен Французской революции, а ее социально-политические последствия были наглядны и ощутимы: развитие капитализма, установление империи, а затем восстановление монархии. Многие социалисты и коммунисты полагали, что революции порождают лишь произвол и разрушение; за революциями неизбежно следуют реставрации и усиление реакции.

Сен-симонисты относились к революции как к страшной ката­строфе, бессмысленно разрушающей промышленность, учреждения науки и искусства, раскалывающей общество.

Проблемы государства и права занимали немалое место в пред­ставлениях теоретиков социализма и коммунизма о будущем иде­альном строе.

Одни теоретики полагали, что при коммунизме будет существо­вать демократическое государство. Наиболее детально такое госу­дарство описано Кабе. Описанное Кабе государство представляло собой попытку соединить научное руководство обществом с народовлас­тием, ведущую роль ученых — с институтами традиционной демок­ратии.

Идеалом других теоретиков была не традиционная демократия, а научная организация управления обществом. В наибольшей мере это стремление присуще Сен-Симону и сен-симонистам (Базар, Родриг, Анфантен). В промышленном обществе не будет управления людьми, господства и подчинения. Их место займет централизованная система управления производством, подчиненным единому пла­ну. Банки будут становым хребтом общественной организации про­изводства. Носителями управленческой власти, которая сменит пра­вительственную, станут ученые, промышленники, художники, со­ставляющие иерархию, возглавляемую Академией наук, "Советом Ньютона" (в нем представлены математики, физики, экономисты).

Различные варианты соединения науки, индустрии, искусства в управлении коммунистическим обществом разрабатывали неко­торые другие теоретики. Вейтлинг, например, писал о верховном органе управления — "Трио" (знатоки философской медицины, фи­зики и механики), о центральных и местных коллегиях мастеров, при которых состоят академии из ученых. Общий и местные советы здравоохранения ведают не только здоровьем населения, но и ис­правлением преступников (преступление должно влечь не наказа­ние, а лечение). Все должности в организации управления будут замещаться на основе конкурса.

Много споров среди теоретиков социализма и коммунизма было о принципах распределения (в переходный период и в идеальном обществе). Стремясь привлечь имущих к организации фаланг (про­изводственно-потребительских объединений), Фурье предлагал на первое время распределение доходов по формуле: 1/12 — труду, 4/12 — капиталу, 1/12 — таланту. Сен-симонисты отстаивали распределение по труду; многие же социалисты и коммунисты (Блан, Кабе) — по потребностям. Вейтлинг предлагал сочетать эти показатели (необ­ходимое и полезное — по потребностям, приятное — по "коммер­ческим часам", отработанным сверх общеобязательных шести ча­сов в сутки). Взвесив достоинства и недостатки всех возможных принципов распределения, Константен Пеккёр в книге "Новая те­ория социальной и политической экономии" (1842 г.) обосновал це­лесообразность принципа равного вознаграждения за социально-экономические и одинаково хорошо выполняемые функции, пред­ложив до полной реализации этого принципа разработку и утверж­дение народным представительством различных тарифов, в соот­ветствии с которыми будет осуществляться вознаграждение за труд.

Продолжительность переходного периода определялась комму­нистами и социалистами по-разному.

Все коммунисты связывали становление и успехи нового строя с просвещением. Даже Бланки, наиболее решительный сторонник революционных методов низвержения имущих классов, утверждал, что коммунистический строй установится нескоро, ибо "коммунизм несовместим с невежеством"; "нет прочной революции без просве­щения".

Многие теоретики социализма и коммунизма полагали, что в будущем обществе вообще не будет надобности в управлении и при­нуждении.

Фурье, Оуэн и их последователи, а также Бланки и некоторые другие коммунисты считали, что в идеальном обществе не будет ни государства, ни права. Дезами писал, что при коммунизме отпадет надобность в принуждении, поскольку все отношения и действия людей будут основаны на внутреннем влечении (как у пчел, мура­вьев, бобров и др.). "Парламент" коммунистического общества, со­стоящий из представителей всех наук, искусств, отраслей промыш­ленности, будет принимать законы, регулирующие экономическую жизнь, но приказы уступят место приглашениям. На тех же нача­лах будет образован общечеловеческий конгресс после всемирной победы коммунизма.

Сен-Симон и сен-симонисты, Фурье и его последователи, Леру и другие социалисты и коммунисты, осуждая разобщение народов по государствам и войны между ними, выдвигали идеи интернаци­онализма, обосновывали идеал слияния всех общин и коммун во все­общий союз всего человеческого рода, всех народов — в один на­род, разобщенных государств — в единую всемирную республику.

В 40-е гг. XIX в. нередко высказывались идеи, ставящие госу­дарство в один ряд с эксплуатацией, отношения господства и под­чинения — в один ряд с отношениями собственности. Такие идеи высказывал Прудон в своей нашумевшей книге "Что такое собствен­ность?" (1840 г.). В следующем году в одном из журналов социалистической ори­ентации была опубликована сочувственная статья о Сильвене Марешале, направленная против законов и правительства, за анархию как за господство морали и порядка. Вскоре анархизм развернулся в одно из влиятельных идейных течений рабочего класса.

Серьезной альтернативой политическим реформам и полити­ческой борьбе становилось массовое движение профессиональных союзов. Ряд влиятельных вождей рабочего класса Англии (Моррисон, Смит, Бенбоу) доказывал, что растущее профсоюзное движение, борющееся за действительно общие и насущные интересы на­емных рабочих, важнее всех политических реформ и свобод. Дей­ственным средством борьбы с произволом капиталистов становилась забастовка. Будущее общество мыслилось ими как ас­социация трудящихся, объединенных по профессиям и руководи­мых Советом тред-юнионов.

Как противодействие развитию социалистических и коммунистических идей одновременно активно развивалась оппортунистическая идеология. Фурьерист Консидеран в книге "Манифест демократии в XIX веке" (1847 г.) призывал прекратить политическую борьбу и вообще борьбу классов, сосредоточив общественные силы на организации ассоциаций, фаланг для строительства социализма.

Наконец, некоторые критики капитализма и сторонники соци­ализма стремились облечь свои планы в форму христианства (Даменне, Бюше) либо создать новые религию и церковь, призванные объединить людей во имя социализма (сен-симонисты).

К середине XIX в. сложились, а во второй половине века окон­чательно оформились главные направления социалистической и ком­мунистической идеологии, имеющие программную определенность, своеобразное теоретическое обоснование, многочисленных (сотни и тысячи) сторонников. В ряде стран создаются социалистические партии ("Всеобщий германский рабочий союз", Социал-демократи­ческая рабочая партия Германии, "Земля и Воля", "Народная Воля" и др.). В 1864 г. возникло "Международное Товарищество Рабочих" (I Интернационал). В 70—80-е гг. XIX в. социалистические, социал-демократические, рабочие партии были созданы в Австрии, Венг­рии, Дании, Франции, Швейцарии, Швеции, ряде других стран. В 1889 г. социалистические партии образовали II Интернационал.

Политико-правовая идеология различных направлений социа­листической и коммунистической мысли противостояла буржуазной политико-правовой идеологии.

Марксизм сложился как самостоятельная доктрина во второй половине 40-х гг. XIX в. Маркс писал, что решающие пункты ново­го мировоззрения были впервые научно изложены в работе "Нище­та философии" (опубликована Марксом в 1847 г.) и в "Манифесте коммунистической партии" (написан и опубликован Марксом и Эн­гельсом в 1847—1848 гг.).

Политико-правовая теория Карла Маркса (1818—1883) и Фрид­риха Энгельса (1820 - 1895) складывалась в процессе формирования марксистского учения в целом. Большое влияние на эту теорию оказали идеи французских социалистов и коммунистов. Сам Маркс социалистом (коммунистом) стал в Париже, где он жил в 1843—1845 гг. Знакомство с многочисленными и разнообразными полити­ческими учениями французских социалистов и коммунистов нало­жило отпечаток на политико-правовое учение Маркса, тем более, что его основные интересы и научные изыскания относились к сфе­ре политэкономии.

К основным положениям марксизма относится учение о базисе и надстройке. Базис — экономическая структура общества, совокупность не зависящих от воли людей производственных отношений, в основе которых лежит та или иная форма собственности; эти отно­шения соответствуют определенной ступени развития производи­тельных сил. На базисе возвышается и им определяется юридичес­кая и политическая надстройка, которой соответствуют формы об­щественного сознания. Государство и право как части надстройки всегда выражают волю и интересы класса, который экономически господствует при данной системе производства, Маркс писал, что прогрессивными эпохами развития общества являются азиатский, античный, феодальный и буржуазный способы производства, при­чем буржуазные производственные отношения — последняя анта­гонистическая форма общественного производства. Одна обществен­но-экономическая формация сменяется другой в результате борь­бы классов, социальной революции, которая происходит, когда по­стоянно развивающиеся производительные силы приходят в про­тиворечие, в конфликт с устаревшей системой производственных отношений (базисом общества). После социальной революции про­исходит переворот во всей громадной надстройке.

Обосновывая необходимость и близость комму­нистической революции, Маркс и Энгельс утверждали, что в 40-е гг. XIX в. капитализм уже стал тормозом общественного развития. Силой, способной разрешить противоречие между растущими про­изводительными силами и тормозящими их рост капиталистичес­кими производственными отношениями, они считали пролетариат, который, осуществив всемирную коммунистическую революцию, построит новое, прогрессивное общество без классов и политической власти.

Маркс и Энгельс всегда придавали большое значение раскры­тию классовой сущности государства и права. "Современная госу­дарственная власть, — писали они, — это только комитет, управ­ляющий общими делами всего класса буржуазии", В книге "Проис­хождение семьи, частной собственности и государства" (1884 г.) Эн­гельс доказывал, что государство возникло в результате раскола об­щества на классы с противоположными экономическими интересами и само оно является "государством исключительно господствующе­го класса и во всех случаях остается по существу машиной для по­давления угнетенного, эксплуатируемого класса". В той же работе Энгельс изложил типизацию государств по их классовой сущности (рабовладельческое, феодальное, капиталистическое государства). По учению Маркса и Энгельса, право тоже носит классовый характер.

В "Манифесте коммунистичес­кой партии" изложена программа пролетарской революции; "Пер­вым шагом в рабочей революции является превращение пролета­риата в господствующий класс, завоевание демократии.

В начале 50-х гг. Маркс назвал политическую власть рабочего класса диктатурой пролетариата. Об идее диктатуры пролетариата Маркс и Энгельс потом пи­сали неоднократно. Существенные новшества, внесенные ими в эту идею, состояли в следующем. В работе "Критика Готской програм­мы" (1875 г.) Маркс рассматривал две фазы коммунистического общества, на первой из которых "в обществе, основанном на нача­лах коллективизма", сохранится "узкий горизонт буржуазного пра­ва" в связи с распределением по труду. На второй, высшей, фазе коммунизма, когда осуществится принцип распределения "по потреб­ностям", отпадет надобность в праве и государстве.

Другие дополнения и уточнения идей коммунистической рево­люции и диктатуры пролетариата состояли в суждениях о темпах и формах развития революции. В 70-е гг. Маркс говорил о возмож­ности мирного, ненасильственного развития пролетарской револю­ции в Англии и США (предположительно сказано о Голландии), где не было развитого военно-бюрократического аппарата исполнитель­ной власти. Энгельс в 90-е гг. писал, что можно "представить себе" (чисто теоретически) мирное осуществление требований социалис­тической партии в демократических республиках (Франция, Аме­рика) или в таких монархиях, как Англия.

Мысли о возможности "легальной" пролетарской революции подробно изложены в последней работе Ф. Энгельса — во "Введе­нии" к "Классовой борьбе во Франции с 1848 по 1850 г." К. Маркса, переизданной по инициативе Энгельса в 1895 г. Отнюдь не отвергая возможности в будущем уличных боев пролетариата и протестуя против сокращения рассуждений об "уличных боях" в своем "Вве­дении", опубликованном в газете "Форвертс", Энгельс пишет об успехах германской социал-демократии на выборах и замечает, что буржуазия и правительство стали бояться легальной деятельности рабочей партии больше, чем нелегальной, успехов на выборах го­раздо больше, чем успехов восстания.

Ссылаясь на результаты вы­боров в ландтаги, в муниципальные советы, в промысловые суды, Энгельс отмечал, что в государственных учреждениях, в которых буржуазия организует свое господство, есть вообще много такого, чем может воспользоваться рабочий класс для борьбы против этих самых учреждений. Использование рабочим классом представитель­ных учреждений и всеобщего избирательного права для борьбы против буржуазии тем более необходимо, считал Энгельс, что темп развития социальной революции оказался не таким, каким виделся в 1848 г., — история свидетельствовала, что тогдашний уровень экономического развития был недостаточен для устранения капи­талистического способа производства. Мощная армия пролетариа­та еще и теперь (в 1895 г.), писал Энгельс, далека от того, чтобы добиться победы одним великим ударом — она принуждена мед­ленно пробиваться вперед, упорной борьбой отстаивая позицию за позицией. Использование всеобщего избирательного права и эконо­мический переворот откроют широким массам рабочих путь к по­литическому господству.

В ряде работ Маркс и Энгельс одобряли Парижскую коммуну 1871 г. В работе "Гражданская война во Франции" Маркс высоко оценивал мероприятия Парижской коммуны. Отмечая ряд особен­ностей Коммуны Парижа, свойственных ей как традиционному орга­ну городского самоуправления (право отзыва депутатов, их обязан­ность отчитываться перед избирателями, выборность и сменяемость всех должностных лиц, соединение в Совете коммуны законодатель-ных и исполнительных функций и др.), Маркс писал, что "Коммуна должна была быть не парламентарной, а работающей корпораци­ей... Она была, по сути дела, правительством рабочего класса... Она была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда".

Политико-правовое учение марксизма содержит идею отмира­ния политической власти (государства) в коммунистическом обще­стве, когда не будет классов с противоположными интересами. Эта идея особенно резко защищалась Энгельсом, называвшим государ­ство злом, которое по наследству передается пролетариату, ставив­шим задачу отправить в будущем обществе государство "в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором".

Маркс и Энгельс разрабатывали и распространяли свою тео­рию в бескомпромиссной и жестокой борьбе с другими оппортунистическими учениями. Большая часть их произ­ведений носит острополемический характер, посвящена разоблаче­нию буржуазной или мелкобуржуазной сущности теорий того времени. Уже в книге "Нищета философии" крайне резко критикуется доктрина Прудона, в "Манифесте коммунистической партии" вообще все теории той эпохи отвергаются как реакционные, буржуазные, мелкобуржуазные, феодальные, утопи­ческие и т.п.

И действительно, марксизм, несмотря на все разногласия и расколы его сторонников, избежал судьбы доктринерских и догматических тео­рий первой половины XIX в., ставших достоянием узких кружков единомышленников. Распространению марксизма и становлению его как влиятельного направления политико-правовой идеологии спо­собствовало участие Маркса и Энгельса в деятельности Междуна­родного Товарищества Рабочих (Интернационала). Через эту орга­низацию они получили возможность широкого для того времени идейного влияния на растущее рабочее движение, тем более, что еще с "Манифеста коммунистической партии" марксизм был твердо ори­ентирован не на какую-либо страну или группу стран, а на всемир­ную пролетарскую революцию. Распространению и росту автори­тета марксизма содействовали находившиеся под его прямым или опосредованным влиянием рабочие партии Германии, после внуши­тельных успехов на выборах в рейхстаг получившие официальное признание. Марксистские идеи были популярны среди социалистов ряда стран Европы, причем Рабочая партия Франции с самого на­чала была создана на основе программы, составленной Марксом совместно с социалистами Ж. Гедом и П. Лафаргом.

Важную роль играло и то обстоятельство, что в политической жизни Западной Европы марксизм выступал в окаймлении оппортунистических социал-демократических идей. Суть дела в том, что партии, на словах поддерживав­шие марксистскую критику капитализма, пытались соединить ее с идеями со­циальной демократии и боролись за практическое улучшение жиз­ни наемных рабочих уже в современном им обществе, при ка­питализме. Именно поэтому в отличие от их идей марксистскую теорию стали называть "научным социализмом", особенно после опубликования работ Энгельса "Анти-Дю­ринг" (1878 г.) и "Развитие социализма от утопии к науке" (1880 г.).

В борьбе за влияние на рабочее движение немалое значение имела также теоретическая и публицистическая деятельность Мар­кса и Энгельса, особенно опубликование первого тома "Капитала".

Основным предметом ожесточенных дискуссий в Международ­ном Товариществе Рабочих с анархистами и в немецком рабочем движении с лассальянцами была идея политической революции и диктатуры пролетариата. Марксизм сближала с анархистами идея отмирания государства, но анархисты отрицали политическую борь­бу и пролетарское государство. С лассальянцами общим было при­знание необходимости политической деятельности, особенно борь­бы за избирательное право, но лассальянцы были противниками насильственных политических революций и диктатуры.

2. Политико-правовая идеология анархизма

В противоположность теориям государственного социализма и коммунизма анархизм выступал за социальную революцию не при помощи государства, а против государства. Государство — центра­лизованную иерархию чиновников и военных — анархизм считал не менее жестоким, чем буржуазия, угнетателем и эксплуататором трудящихся.

Анархизмом называется отрицание государственной власти, замена ее общественным самоуправлением. Первым крупным тео­ретиком этого направления социалистической идеологии XIX в. был Пьер Жозеф Прудон (1809—1865).

Известность Прудону принесла его книга "Что такое собствен­ность? Или исследование о принципе права и власти", опубликован­ная в Париже (1840 г.). Под анархией им понимались упразднение всех форм угнетения человека, замена "политической конституции", выгодной только господствующему меньшинству, "социальной конституцией", соответствующей справедливости и природе человека.

Сущность социальной революции XIX в. Прудон видел в глу­боком экономическом перевороте. В ряде работ он различал две стадии развития социалистических теорий — "утопическую" и "на­учную". Социализм становится научным, опираясь на экономичес­кое обоснование. Это обоснование Прудон стремился построить на категориях политэкономии, социологии и гегелевской философии.

Естественной формой жизни людей, считал Прудон, является общество, основанное на разделении труда, равенстве людей, их вза­имном обмене услугами и результатами труда, договорах, трудовой собственности, свободных объединениях трудящихся. Это "соци­альная конституция", поддерживающая в равновесии и согласую­щая индивидуальные интересы людей и экономические силы обще­ства. Такая конституция, основанная на свободе и равенстве, долж­на установиться в результате глубокого социального переворота. Важной задачей и составной частью этого социального переворота яв­ляется упразднение "политической конституции", государства и права.

Прудон относился к тем социалистам, которые ставили отно­шения власти и управления в один ряд с отношениями эксплуата­ции человека человеком. Класс людей, обладающих политичес­кой властью, не занят производительным трудом и не может суще­ствовать, не эксплуатируя общество. Учреждая для себя различные привилегии, правящие стремятся обосновать их авторитетом рели­гии. Всякий авторитет имеет сверхъестественное, религиозное про­исхождение и направлен на подавление личности.

Не меньший вред обществу, по мнению Прудона, приносит право, так как законы издаются для защиты разнообразных инте­ресов, которые бесчисленны и бесконечны, изменчивы и подвижны. Неудивительно, что законодательство непрерывно растет — декреты, указы, законы, эдикты, постановления, нередко противоречи­вые и взаимоисключающие, градом сыпятся на бедный народ.

Государство не только эксплуатирует общество, но еще и осу­ществляет тотальный надзор за всеми действиями людей, опутыва­ет их множеством законов, подавляет силой малейшее сопротивле­ние и недовольство властью. Все преступления, вместе взятые, при­чиняют обществу меньше зла и вреда, чем угнетение государством. Прудон дал основательную критику современного ему государ­ства: "Что представляет собой конституционный образ правления? Конфедерацию буржуа против рабочих и короля". При помощи го­сударства буржуазия сохраняет ренту и прибыль, умножает свою собственность. Буржуазное государство поддерживает несправед­ливый обмен, который, утверждал Прудон, являлся главным изъя­ном тогдашнего общества.

Ссылаясь на итоги современных ему революций и практику осу­ществления различных конституций, Прудон доказывал бесполез­ность и даже вредность политических преобразований для реаль­ного освобождения трудящихся. Главным должен стать экономичес­кий переворот, орудиями которого Прудон считал справедливое распределение, прямой обмен результатами труда, бесплатный кре­дит, народный банк.

Прудон — сторонник мирной, ненасильственной социальной ре­волюции, делающей ненужными и лишними политические консти­туции. Просвещение само собой разрушает авторитет власти. Политическая организация общества, по теории Прудона, дол­жна быть заменена его экономической организацией. К этому ведут распространение идей позитивной анархии, бесплатный кредит, за­мена собственности владением, соблюдение "равенства в средствах производства и эквивалентности в обмене". Для связей между людь­ми, полагал Прудон, достаточно добровольных обязательств, осно­ванных на взаимности. Общество будет организо­вано как федерация свободных ассоциаций, сочетающих индивиду­альную и коллективную свободу. В некоторых работах Прудон высказывал предположение о возможности "научного управления" обществом: "Наука управления должна быть сосредоточена в одной из секций академии наук, постоянный секретарь ее является само собой премьер-министром".

Краеугольным камнем теории Прудона была идея автономии личности, свободной от внешнего авторитета, навязывающего чуж­дые ей мысли, интересы, действия, образ жизни, Автономия лично­сти, по Прудону, не противоречит свободному объединению людей в обществе; свобода — это "равновесие между правами и обязанно­стями; сделать человека свободным — значит уравновесить, урав­нять его с другими".

Цель социализма — освободить личность от эксплуатации, ни­щеты, угнетения, от порабощения буржуазией, государством, цер­ковью. Обоснование этой цели — существенная особенность учения Прудона. В середине XIX в. "социальность" нередко противопостав­лялась "индивидуальности", а социализм мыслился как противопо­ложность индивидуализму и буржуазному эгоизму. Прудон считал, что целью и основой социализма должна стать "автономная личность в автономной общине", свободно определяющая свои отношения с дру­гими людьми независимо от внешнего авторитета ("автономия" — "самозаконие"). Социализм — единственно справедливый строй, утверждал он.

Прудон порицал коммунистическую теорию бабувистов. По его мнению обобществление имуществ существенно противоречит упот­реблению наших способностей. Прудон — против собственности ("собственность есть кража"), но он за владение, основанное на лич­ном труде. Идеа­лом Прудона был строй, основанный на свободе, независимости и достоинстве личности, труде, справедливом обмене, на свободах мыс­ли, совести, слова, союзов, договоров, на самоуправлении и феде­рации.

Немалое влияние на развитие анархизма оказала книга "Един­ственный и его собственность" ("Единственный и его достояние"), опубликованная в 1844 г. под псевдонимом Макс Штирнер (автор — Каспар Шмидт, 1806—1856). Он под­верг основательной критической проверке идеи, отношения, учреж­дения, навязанные людям обществом, церковью, государством. Вся жизнь — борьба за самоутверждение личности, самобытное прояв­ление своего "Я". Существующие и существовавшие философии стремятся подчинить человека окружающему миру во имя той или иной надуманной идеи. За понятиями "бог", "общество" также не сто­ит ничего реального, но вера в бога создала церковь, а вера в об­щество — государство.

Штирнер считал, что государство всегда имеет лишь одну цель — ограничивать, свя­зывать, субординировать отдельного, делать его подчиненным чему-то общему. То же относится к праву, даже к индивидуальным правам личности. Единственная реальность — это конкретное, неповторимое "Я", "Единственный", "Эгоист" и то, что произведено его трудом (собственность или достояние "Единственного").

Штирнер не менее резко, чем Прудон, отвергал коммунизм. Острой критике он подвергал и буржуазное общество.

Книга Штирнера, отвергающая все формы давления на лич­ность, обычно считается кодексом индивидуалистического анархизма. Штирнер, безусловно, враг государства, церкви, законов — всего, что навязано личности извне. Но главная его забота — обоснование и защита своеобразия каждой личности именно как самобытного "Я", неповторимого индивида, а не "абстракции", "типа" или "разновид­ности" рода человеческого. В таком виде индивидуализм противо­поставлялся насилию среды, давлению коллективного духа, массо­вой психологии, навязыванию идей, религий, традиций — любого внешнего авторитета, посягающего на своеобразие "Единственного".

Общественный идеал Штирнера ("союз эгоистов") по существу не отличается от обоснованного Прудоном идеала федеративной ассо­циации свободных и равных автономных ("самозаконных") людей. С Прудоном Штирнера сближают также критика буржуазии, не­приятие государственного коммунизма, сочувственное отношение к пролетариату, отрицание церкви, государства и права, осуждение эксплуатации человека человеком. Поэтому в общем контексте со­циальной и политико-правовой идеологии середины XIX в. книга Штирнера способствовала распространению идей не только анархо-индивидуализма, но и социализма.

Социалистическое движение Франции и иных стран Европы в середине XIX в. развивалось под сильным влиянием идей Прудона. Прудонисты составляли большую часть делегатов (от 1\4 до 2/3) на первых трех конгрессах (1866—1868 гг.) МТР — Международного Товарищества Рабочих (I Интернационала). Их усилиями были при­няты резолюции МТР об организации "Народного банка", о бесплат­ном кредите и ряд других. Они, однако, остались в меньшинстве при голосовании против резолюций, признающих политическую борьбу средством экономического освобождения трудящихся, значение об­щедемократических свобод в той же борьбе, резолюций о профес­сиональных союзах и рабочем законодательстве. Раскол среди пру­донистов (1868—1869 гг.) при обсуждении вопроса о коллективной собственности на землю ослабил их участие в работе МТР.

Однако в те же годы в Интернационал вступил и начал актив­ную деятельность видный теоретик революционного анархо-коллективизма Михаил Александрович Бакунин (1814—1876).

Анархистская теория Бакунина сложилась в середине 60-х гг. В работах "Кнуто-германская империя и социальная революция" (1871 г.), "Государственность и анархия" (1873 г.) и ряде других Бакунин излагает историко-социологическое и философское обосно­вание своей доктрины.

Последним словом науки Бакунин называл признание того, что уважение человеческой личности есть высший закон человечества и что великая, настоящая цель истории, единственная законная, это — гуманизация и эмансипация — очеловечение и освобожде­ние, реальная свобода, реальное благосостояние, счастье каждого жи­вущего в обществе индивида. Ибо... коллективная свобода и благо­состояние реальны лишь тогда, когда они представляют собою сум­му индивидуальных свобод и процветаний. Первым человеческим законом, по Бакунину, является солидарность, ибо только коллек­тивная трудовая деятельность способна освободить человека от ига внешней природы и благоустроить поверхность земли. Второй за­кон общества — свобода.

Свобода человека состоит в познании и признании естествен­ных законов. Эта свобода осуществляется лишь в обществе, которое не ограничивает, но, напротив, создает свободу человеческих инди­видов. Человек сво­боден постольку, поскольку он признает равенство, свободу и чело­вечность всех людей, окружающих его, которые, в свою очередь, признают его свободу и человечность, утверждал Бакунин.

История общества, согласно теории Бакунина, не была очело­вечена по той причине, что общественная жизнь основывалась на поклонении божеству, а не на уважении человека; на власти, а не на свободе; на привилегиях, а не на равенстве; на эксплуатации, а не на братстве людей. Любая власть создает привилегии для обла­дающих ею, стремится прежде всего увековечить себя.

Независимо от формы любое государство стремится поработить народ насилием и обманом. Государство — не меньшее зло, чем эксплуатация человека человеком, и все, что делает государство, — тоже зло.

Государство, доказывал Бакунин, развращает и тех, кто обле­чен властью, делая их честолюбивыми и корыстолюбивыми деспо­тами, и тех, кто принужден подчиняться власти, делая их рабами. В любом человеке обладание властью воспитывает презрение к на­родным массам и преувеличение своих собственных заслуг.

Бедствия, которые пережило человечество из-за церкви, госу­дарства, наследственной собственности и других абстракций, попи­равших свободу и насаждавших неравенство, были, очевидно, един­ственным путем воспитания человеческого рода.

Бакунин звал к интернациональной анархической социальной революции, которая уничтожит капитализм и государство. Задачу революции Бакунин видел в том, чтобы открыть доро­гу осуществлению народного идеала, создать общую свободу и об­щее человеческое братство на развалинах всех существующих го­сударств. При этом свобода может быть создана только свободою.

Будущее общество Бакунин представлял себе как вольную орга­низацию рабочих масс снизу вверх, федерацию самоуправляющих­ся трудовых общин и артелей без центральной власти и управле­ния. Подробного и конкретного описания идеала анархии Бакунин не излагал, поскольку, по его глубокому убеждению, никакой ученый не способен определить, как народ будет жить на другой день после социальной революции.

Бакунина крайне тревожили намерения ученых-социологов (по­зитивисты школы О. Конта и др.) и социалистов (мар­ксисты, лассальянцы, народники-лавристы) навязать пролетарским народным движениям свои проекты, втиснуть жизнь будущих по­колений в прокрустово ложе абстрактных схем.

Бакунин писал, что наука, самая рациональная и глубокая, не может угадать формы будущей общественной жизни. Изучая и обоб­щая, наука всегда следует за жизнью, отражая ее не до конца и приближенно. Поэтому она может только определить и подвергнуть критике то, что препятствует движению человечества к свободе, ра­венству, солидарности. Социально-экономическая наука таким (кри­тическим) способом достигла отрицания лично-наследственной соб­ственности, государства, мнимого права (богословского или метафи­зического). На этой основе наука пришла к признанию анархии.

Особенно резко Бакунин выступал против притязаний ученых на руководство обществом. Наука всегда только приближенно от­ражает жизнь, которая несравненно богаче абстракций. К тому же все "научные предсказания" неизбежно, фантастичны и утопичны. Возьмите современную социологию, писал он, — она несравненно бо­гаче неразрешимыми вопросами, чем положительными ответами.

Знание социологии предполагает серьезное знакомство учено­го со всеми другими науками. Много ли таких ученых во всей Европе? Не более 20 или 30 человек. Если им доверить власть — полу­чится нелепый и отвратительный деспотизм. Прежде всего, они тут же перегрызутся между собой, а если соединятся — человечеству будет еще хуже.

Надо высоко ценить науку и уважать ученых по их заслугам, утверждал Бакунин, но власти им, как никому, давать не следует. Наука должна освещать путь, но лучше вовсе обойтись без науки, нежели быть управляемыми учеными. По мнению Бакунина, корпорация уче­ных, облеченная властью, приносила бы живых людей в жертву своим абстракциям, возвеличивая свою ученость, держала бы массы в невежестве, довела бы общество до самой низкой ступени иди­отизма, сделав его обществом не людей, но скотов, бессловесным и рабским стадом.

Эти (и еще более резкие) суждения Бакунина о зловредности и бесчеловечности правления ученых более всего связаны с его по­лемикой с теми теориями социализма, которые притязали на науч­ное руководство обществом при помощи государства.

Никакая диктатура, полагал Бакунин, не может иметь другой цели, кроме увековечения себя, и она способна породить в народе, сносящем ее, только рабство. Слова "ученый социалист", "науч­ный социализм", — подчеркивал Бакунин, — сами собой доказывают, что мнимое народное государство будет не что иное, как весьма деспотическое управление народных масс но­вою и весьма немногочисленною аристократиею действительных или мнимых ученых. Народ не учен, значит, он целиком будет освобож­ден от забот управления, целиком включен в управляемое стадо. Пролетариат должен разрушить государство как вечную тюрьму народных масс.

жүктеу/скачать 124 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: