Лекция первая дорнах, 8 октября 1923 г

Господин Доляингер хотел спросить о сотах. Есть люди, которые вместе с медом едят и соты, и раньше в крестьянских домах их иногда подавали на стол. Он хотел бы узнать, не вредно ли есть соты.

Относительно болезней пчел он считает," что рань­ше они не были так сильны, как теперь, когда эксплуа­тация увеличилась.

Господин Мюллер говорит, что есть соты — это дело на любителя. Речь идет, разумеется, о естественных, а не об искусственных сотах, о сотах, построенных естественным образом. Что же касается пчелиных за­болеваний, то они возникают не от эксплуатации, но просто раньше на них не заостряли внимания, было не так много маломощных семей, и об этом не беспо­коились. Из Англии в Швейцарию проникли такие бо­лезни пчел, которых здесь раньше никогда не было.

Господин Эрбсмель считает, что, может быть, к это­му привело искусственное удобрение. Ведь цветы бо­леют от этого.

Доктор Штайнер: По поводу обоих вопросов надо ска­зать следующее. Совершенно верно, что употреблять в пищу соты с медом, если человек это делает — это дело на любителя, это своего рода пристрастие. В таких де­лах надо решить, как это влияет на человека. И отве­тить на этот вопрос необходимо с чисто медицинской точки зрения. Только тогда станет возможным что-либо говорить на эту тему, если провести наблюдения над состоянием здоровья тех людей, которые съедают и соты, то есть едят воск. Я должен сообщить, что я уже был знаком с различными людьми, которые ели соты, но они выплевывали их после того, как мед из них был выжать. Но мне еще не приходилось наблюдать за чело­веком, который бы в больших количествах поедал воск вместе с медом.

Предположительно можно было бы сказать так: пе­реносимость у людей различная, не та же самая у всех. Могут быть люди, которые именно из-за употребления воска могут приобрести заболевание желудка, им надо отказаться от этого. Но могут быть также и люди, кото­рые совершенно беспрепятственно переваривают воск, и остатки выходят с выделениями. У последних можно, во всяком случае, говорить о том, что благодаря поеда­нию воска мед остается как можно более долго вместе с воском; остается вместе с воском и тогда, когда воск уже находится в теле человека: вследствие этого мед вовле­кается по преимуществу в кишечное пищеварение, в процесс пищеварения, совершающийся в кишечнике. В то время как в ином случае мед вовлекается в процесс пищеварения уже вне кишечника, в лимфатических со­судах и так далее. Тут можно сказать: это непосредствен­но зависит от состояния здоровья человека. Есть такие люди, у которых пищеварение осуществляется большей частью в кишечнике, а у других оно осуществляется пре­имущественно в лимфатической системе. Тут даже нель­зя сказать, что первое хорошо, а второе плохо; направ­ление этого процесса зависит от конкретного человека. Об этом можно было бы говорить с уверенностью только тогда, когда некоторой группе людей давали бы есть мед с сотами, а другой группе — без сот, и затем исследовали, как такие вещи соотносятся друг с другом.

С болезнями у пчел дело обстоит так же, как с бо­лезнями вообще; при этом надо принять во внимание то, о чем говорил господин Мюллер. У людей тоже случается так: раньше некоторые вещи игнорирова­ли, а теперь их усиленно штудируют; итак, у людей тоже, как вы сказали, не заостряли внимания на том, чему теперь уделяется внимание.

Но здесь играет сопутствующую роль и нечто по существу другое. Прежний пчеловод имел очень много инстинктов. Он делал очень многое, не умея при этом сказать почему. И для того, чтобы удовлетворительно ответить на это «почему?», необходимо очень основа­тельно углубиться в предмет. А это как раз и не удается современному знанию. Прежний пчеловод обладал одним сильным инстинктом, он занимался пчелами личным образом, он поистине персонально подходил к ним. Теперь подумайте: ведь есть некоторая разница в том, как раньше делали корзину, короб, а сейчас дела­ют ящик. Ящик сделан из дерева. Дерево — это нечто совсем иное, нежели то, из чего раньше сплетали корзи­ну для пчел: это была солома или что-нибудь подобное. К тому же солома вбирает из воздуха совсем иные веще­ства, чем это абстрактное дерево. Так что есть разли­чия в чисто внешнем содержании.

Я подытожу все, что пчеловод делал раньше бла­годаря своему сильному инстинкту. Он иногда совсем не знал, почему он так делает, но он устанавливал свой улей в совершенно определенном месте, на том месте, которое часто обдувалось ветром с той или дру­гой стороны, и тому подобное. Сегодня ульи ставят по необходимости туда, где есть место. Климатические условия учитывают, но не очень.

Господин Мюллер говорит, что он их учитывает очень и очень. Его ульи находятся на возвышенном месте, где они почти не продуваются северным вет­ром, а лишь немного восточным и другими.

Доктор Штайнер: Дерево для таких вещей облада­ет меньшей чувствительностью, чем солома. Я вовсе не агитирую за соломенные короба, но такие вещи все-та­ки существуют и действуют очень сильно потому, что подходят пчелам, когда они выполняют свою внутрен­нюю работу. Это поистине огромная работа, которая происходит в их теле, когда они вбирают густой мед, а затем в себе перерабатывают его в мед, который будет использован. Это грандиозная работа. Пчелы должны совершать ее. Благодаря чему? Благодаря тому, что су­ществует совершенно определенное отношение между двумя видами соков в пчеле. Это, во-первых, желудоч­ный сок, а во-вторых — гемолимфа. Если исследовать пчелу, то мы найдем беловатый желудочный сок, являю­щийся составной частью пчелы, и красноватого цвета ге­молимфу, которая тоже является составной частью пче­лы. Это две наиболее существенные части, из которых состоит пчела. Все остальные части подчинены воздей­ствиям желудочного сока и гемолимфы. Дело в том, что между желудочным соком и гемолимфой, соком крови, имеется совершенно определенное соотношение. Они значительно отличаются друг от друга. Желудочный сок кислый, он представляет собой кислоту, как это на­зывается в химии. А гемолимфа представляет собой то, что с точки зрения химии имеет более щелочную реак­цию, она не кислая, а лишь слегка подкислена. Она не кислая. Если в желудочном соке недостаточно кислоты, то в организме пчелы немедленно возникают наруше­ния в процессе образования меда. Если же речь идет о гемолимфе, то она может восстанавливать свои силы только при наличии соответствующих климатических условий, что связано со светом, теплом и так далее.

В случае заболеваний, которые по воле Божией появились среди пчел как новые заболевания, очень существенную роль играет правильное воздействие на правильное соотношение между желудочным соком и гемолимфой. Поскольку пчеловодство уже не ведется так примитивно, как раньше, этого нельзя достичь, ис­пользуя климатические или тепловые условия, так как все это уже не действует на новые ульи с такой силой; тут надлежит исследовать, что действует на гемолимфу, пчелиную кровь, наиболее благоприятно. Здесь, веро­ятно, можно говорить о том, что в будущем пчеловоды должны будут следить, чтобы у пчел все было нормаль­но с кроветворением. Об этом — далее.

Не правда ли, бывают годы, когда обнаруживается, что пчелы берут мед почти исключительно с деревьев. В такие годы цветочные соцветия становятся для пчел очень опасны. В эти годы пчелы легче заболевают, чем в иные годы. В этом случае речь пойдет о том, чтобы в будущем пчеловод строил небольшую оранжерею—тут много не надо — и искусственно разводил там такие рас­тения, которые в определенное время года особенно лю­бят пчелы, и которые им нужны; надо завести хотя бы маленькую цветочную грядку, на которую пчелы могли бы вылетать, например, в мае. Тогда они сами отыщут ее, если указанные растения, необходимые им в этом мае, развились на воле плохо или их нет вообще.

Искусственное растениеводство вокруг улья ста­нет, таким образом, вспомогательным средством, что­бы вполне надежно справляться с такими болезнями. Такие вещи я рекомендую. Это лишь предложение, но к нему можно отнестись с полным доверием, по­скольку оно взято из знания о природе пчелы. Оно принесет очень хорошие плоды пчеловоду, если он попробует. Вы увидите: болезни пчел будут благодаря этому преодолеваться. Но прежде чем применять это на практике, следует учесть все взаимосвязи.

Вот то, что я, хотя и не утверждаю окончательно уже сегодня, но о чем я могу по крайней мере сказать: это довольно легко можно вывести из знания о сущно­сти пчелы в целом; следует предпринимать попытки с растениями, поддерживать искусственное разведение тех растений, которые в какое-либо время года зачах­ли, если их нет. По всей вероятности, можно будет значительным образом улучшить состояние здоровья у пчел. Это такие вещи, по отношению к которым я совершенно убежден: они происходят из глубокого проникновения в их природу. Сегодня речь ни в коем случае не идет о том, чтобы раскручивать историю в прошлое. Не следует быть реакционером в политиче­ской жизни, но также не следует быть реакционером в других областях. Это не нужно, надо идти в ногу с прогрессом. Но речь идет о том, что вполне допустимо применять в деле старинные приемы для того, чтобы одно уравновесить другим и поправить дело. Вот то, что я хотел сказать по этому поводу.

Господин Мюллер говорит, что уже сейчас пчелово­ды применяют искусственное растениеводство. Напри­мер, высаживают большое количество желтого крокуса специально для того, чтобы предоставить в распоряже­ние пчел цветы, также и другие растения с маленьки­ми желтыми цветами и так далее, также высаживают очень много американского клевера, который достига­ет двух метров в высоту, а цветет весь год. Только осе­нью его выкашивают: перед этим цветы используют пчелы. Вот то, что было бы необходимо.

Доктор Штайнер: Конечно, работы в этой области уже начинаются, но еще слишком мало закономерно­стей известно. То, что вы только что сказали, — верный путь, это можно продолжать. Однако то, что вы сообщи­ли об американском клевере, который цветет целый год, относится к тем вещам, которых следовало бы избегать, так как это не содействует улучшению гемолимфы, кро­ви; просто с помощью американского клевера пчелы на короткое время подстрекаются к возбуждению. Аме­риканский клевер действует так же, как и алкоголь, используемый для лечения человека: пчелы подстре­каются тогда к возбуждению, к тому, чтобы некоторое время что-то делать. Однако необходимо уделять самое серьезное внимание тому, чтобы не предлагать пчелам что-то совершенно чужеродное, так как пчелы по всей своей природе связаны с определенной местностью, они привыкают к определенной местности. Это связано уже с тем, что в других местностях пчелы даже выглядят совсем иначе. Есть центральноевропейская пчела, уже упоминавшаяся здесь пчела домашняя, обыкновенная (Apis melifica). В Италии пчелы выглядят по-другому (Apis ligustica), в Крайне (Югославия — примеч. перев.) пчелы тоже совсем другие. Пчелы очень сильно привы­кают к местности и нельзя оказать им долгосрочную помощь, если их медовый желудочек заполняют тем, что происходит из другой местности. Тогда у них возникают проблемы с их собственным телом, тогда они начинают беспокойно шуметь, так как им хочется перестроить свое тело, чтобы оно стало таким, каким оно является там, откуда был взят этот клевер. Обнаружится при этом, что успех будет в течение пары лет, а затем могут начаться неприятности. Вы совершенно правильно сказали, что упорядоченных сведений об этом еще нет. Но это обнаружится, и тогда станут избегать этого или, может быть, будут делать так, как это делали с виногра­дом. С виноградом у людей получилось так: вы знаете, что семьдесят-восемьдесят лет тому назад вдруг появи­лась виноградная филлоксера, которая уничтожала виноградники на обширных территориях Европы. Мне приходилось в прошлом очень много заниматься этой проблемой, так как у меня был тогда один хороший друг, он был землевладелец и издавал сельскохозяйственную газету, он очень много занимался этим вопросом. Тогда люди размышляли о том, почему американские лозы не поражаются филлоксерой, остаются вне опасности. Почему же это было так? Это получилось из-за того, что в случае европейских виноградных лоз нельзя было использовать те же методы борьбы с филлоксерой, кото­рые успешно использовались при борьбе с филлоксерой на американских лозах. Следствием было то, что начали сажать американские лозы, и в результате, хотя американские лозы оставались здоровыми, европейские вино­градные лозы были уничтожены. Возникло побуждение вообще отказаться от европейского виноградарства, и американизировать виноградарство в целом. Все вино­градарство тогда изменилось и стало совсем иным. Оно стало совсем иным в очень многих регионах.

Нельзя мыслить механически, надо ясно пред­ставлять себе, что в соответствии со своей целостной природой организм привыкает к определенной лока­лизации. Это необходимо учитывать. В ином случае, хотя и можно достичь сиюминутного успеха, но он не будет продолжительным.

Есть ли еще что-нибудь, о чем вы хотели бы спро­сить, или собравшиеся господа склонны только есть мед, но не дискутировать на эту тему чересчур мно­го? Может быть, у кого-то что-нибудь появится?!

Я хочу добавить еще несколько штрихов, возвраща­ясь к теме сущности приготовления меда у пчел. Ведь это просто чудо, что такие маленькие крошки дают его, что они способны извлекать из цветков и вообще из цветов, из растений то, что они затем превращают в исключительно здоровый мед, который мог бы играть гораздо более значительную роль в питании человека, нежели это имеет место сегодня, если бы по-настоящему увидели, насколько важно употребление меда. В целях влияния на так называемую социальную медицину я хо­тел бы подчеркнуть, что считаю в высшей степени полез­ным, если бы люди в свой брачный период, начиная с по­молвки, стали есть мед в целях детской профилактики. Тогда у них не было бы рахитичных детей, поскольку в меде есть та сила, которая, будучи затем переработана человеком, воздействует на воспроизводительную силу, а именно придает ребенку правильные формы. На про­цесс формирования костей у ребенка опосредованно действует употребление меда его родителями, особенно матерью. Такие вещи будут выявляться, если занимать­ся исследованием глубоких закономерностей: вместо всяких безделушек, которыми заполнены сегодня науч­ные журналы, в них когда-нибудь, когда об этих вещах станет хоть что-то известно, будет поставлен вопрос: что надо есть в течение одного периода жизни? что на­до есть в течение другого периода жизни? и так далее. Да, это было бы очень полезно для людей, так как от этого состояние их здоровья улучшилось бы существен­но, и прежде всего повысилась бы работоспособность, физические возможности человека. Единственно, что можно здесь сказать, это то, что люди относятся ко всем этим проблемам без всякого уважения: ведь тот, у кого нет детей, больных рахитом, едва ли даже испытывает чувство удовольствия при этом, они об этом вообще не думают и считают это само собой разумеющимся. Жалу­ются только те, у кого дети болеют рахитом. Итак, я мог бы сказать: именно наиболее полезные социально-ме­дицинские мероприятия надолго отсрочиваются, если они ориентированы на то, что люди должны были бы рассматривать как свою норму.

Однако пора осознать, что, двигаясь в этом направ­лении, можно оказывать исключительно благотворное влияние; я думаю, что если бы принимали в расчет, как, занимаясь духоведением, можно приходить к открытиям вышеописанных вещей, то люди стали бы в истинном смысле направлять свой взор к духу, обращаться к духу в гораздо большей степени, нежели они делают это сейчас, когда им советуют: вы должны молиться, и вам будет дано то или иное. Это познается из духа. Да, мои господа, вещи, которые могут быть по­знаны только из духа и которые неизвестны современ­ной науке, именно таковы, чтобы можно было знать: в какое время — мы говорим о брачном периоде — мо­жет быть наиболее полезен мед и так далее.

Я говорю, что есть нечто чудесное в том, что ото­всюду в природе пчелы извлекают и перерабатывают в себе этот мед, столь полезный для жизни. Вы поймете, на чем основывается все это возникновение меда в целом, если я опишу вам, как идет подобный процесс, но в совсем иной форме, у соседей и родственников пчел, а именно у ос. Но от ос нельзя получить столь же пло­дотворного для человека меда, хотя то, что приготовля­ют осы, тоже может найти себе широкое применение в медицине. Но то, что делают осы, — это совсем иное, нежели то, над чем работают пчелы. Позднее, в следую­щий раз, я расскажу вам о муравьях. Но сначала мы рассмотрим один определенный вид ос.

Есть осы, отличительным свойством которых яв­ляется то, что они откладывают свои яйца в разных местах: на растениях, на деревьях, например в листве, в коре деревьев. Есть даже такие, которые откладыва­ют в цветы на деревьях. Выглядит это так (рисунок 19): здесь — древесный сучок, здесь, допустим — дубовый лист, и сюда, на дубовый лист, оса откладывает свое яйцо с помощью яйцеклада — он имеет форму стилета с поло­стью внутри. Что происходит теперь? Теперь в том месте, куда было отложено осиное яйцо, происходит изменение: вся ткань листа вокруг осиного яйца заворачивается

Рисунок 19

в форме шара. Лист рос бы совсем иначе, если бы не было отложено это яйцо. Ну, хорошо. Теперь посмот­рим, что возникает благодаря тому, что отложено яйцо. Возникает то, что вегетативное развитие растения совер­шенно изменяется, и вокруг осиного яйца, вырастая из листа, возникает так называемый чернильный орешек.

Это те самые коричневатые чернильные орешки, кото­рые вы встречаете на деревьях. Почему они возникают? Они возникают из-за того, что на это место оса отложила свое яйцо, и вокруг осиного яйца образовалась теперь эта видоизмененная растительная ткань, растительная субстанция. Она полностью окружает яйцо. Это осиное яйцо погибло бы, если бы было отложено где-то еще. Оно может развиться только благодаря тому, что сна­чала вокруг этого яйца находится указанная защитная субстанция, которую оса-орехотворка (Cynipidae, Cynips, Cynips folii и др. — примеч. перев.) похищает у раститель­ной субстанции. Она отнимает ее для себя.

Вы видите: пчела, которая откладывает свои яйца в соты, возникает из личинки и так далее, ста­новится пчелой, похищает растительную субстанцию и перерабатывает ее в самой себе. У осы этот процесс происходит с некоторым опережением. Оса отнимает у растения необходимую для нее субстанцию уже то­гда, когда она откладывает яйцо. Пчелы приступают к такого рода деятельности, отбиранию субстанции у растения, после более продолжительного выжидания, чем осы. Осы делают это раньше. У высших животных и у человека это обстоит так, что яйцо уже в теле мате­ри окружает себя защитной оболочкой. При этом из те­ла матери берется то, что осы берут из растений. Этот чернильный орешек нарастает из растения, подобно тому, как зародышевое яйцо в теле матери формирует вокруг себя оболочку хориона (сосудистую оболочку — примеч. перев.), которая позднее выходит с последом.

Вы видите, как осы развиваются совместно с рас­тением. В местностях, особенно богатых осами, можно встретить деревья, сплошь покрытые такими черниль­ными орешками. Осы обладают общей, совместной с растениями жизнью. Они предрасположены к этому. Их семя не может развиться, если не будет окружено этой защитной оболочкой из соответствующих деревь­ев и растений. Она может выглядеть иначе. Формирование орешка может быть таково, что он выглядит не как яблочко, а как образование, вырастающее подобно волосам, сплетающимся друг с другом (см. рисунок 20). Но везде в середине, внутри находится вышеописанный за­родыш осы. Иногда вам могут повстречаться эти ореш­ки-галлы в форме ворсинчатого маленького орешка.

Рисунок 20

Это то, что указывает, как осуществляется совмест­ная жизнь осы с растением. Затем, когда оса становится зрелой, когда она достигает стадии зрелости, она высвер­ливается с помощью своих жвал и выползает наружу уже как оса, для того, чтобы, прожив некоторое время на воле, отложить на какой-нибудь лист или на что-либо подобное свое яйцо. Так что кладка яиц всегда осущест­вляется благодаря общей жизни с растением.

Вы, может быть, скажете: а какое это имеет отноше­ние к приготовлению меда? Господа, это очень тесно связано с медообразованием, и можно изучать процесс получения меда, обращая внимание на такие вещи. И прежняя, так сказать, простонародная наука инстинк­тивно относилась с уважением к таким вещам. Вы, ве­роятно, знаете: в южных регионах, особенно в Греции, большое значение имеет разведение смокв. Есть так называемые дикие смоквы, они слегка сладкие, но для некоторых людей, которые любят полакомиться, этого недостаточно, и им хотелось бы иметь более сладкие смоквы, чем дикие. Что же делают эти люди?

Рисунок 21

Представьте, что это — дикая смоковница, ди­кое фиговое дерево. Эта дикая смоковница является излюбленным деревом для определенного вида ос (например, Blastophaga grossorum, орехотворка осо­бая — примеч. перев.), которые откладывают сюда, внутрь, свои яйца (см. рисунок 21). Итак, представьте себе: это — дикая смоковница; на сучке — смоква, в которую оса откладывает свое яйцо.

Тот, кто разводит смоквы, должен быть весьма хит­роумным парнем. Он позволяет этим осам отклады­вать свои яйца на диких смоковницах, которые он для этого даже специально разводит. После того, как яйцо отложено, хозяин срывает две такие смоквы, причем в тот момент, когда находящаяся внутри личинка осы еще не завершила своего развития, так что еще много времени остается до наступления ее созревания и выве­дения осы, хотя некоторый этап генезиса уже пройден. Что же делает хозяин дальше? Он берет тростниковую соломинку и с ее помощью связывает две смоквы, в ко­торых находятся эти осиные личинки, не достигшие полной зрелости, так что смоквы держатся на этой соло­минке. Затем он направляется к смоковнице, смоквы на которой он намеревается облагородить, и вешает на эту облагораживаемую смоковницу те две связанные соломинкой смоквы, в которых угнездились и отложи­ли яйца осы. Что же, собственно, происходит?

Рисунок 22

Тогда происходит следующее: осы ощущают то, что сорванные им смоквы уже не соединены с той смоков­ницей и начинают подсыхать; они высыхают, так как к ним не поступает больше соков от дерева. Даже недораз­витые осы ощущают это внутренне. Даже яйцо это ощу­щает. Следствием же является то, что осы страшно торо­пятся поскорее вывестись. Хозяин проводит эту проце­дуру весной; сперва он позволяет осам отложить яйца. В тот момент, когда наступает май, он срывает две смоквы и совершает вышеописанную процедуру. «Вот, черт возь­ми! — думает сидящее внутри животное. — Теперь мне надо поторапливаться! Ведь быстро придет время, ко­гда смоквы засохнут!» Животное страшно торопится и выводится значительно раньше, чем положено. Если бы смоквы оставались на дереве, выведение наступило бы в конце лета. А так выведение происходит ранним летом. Следствием из этого является то, что животное, посколь­ку оно вывелось ранним летом, должно сделать второй расплод и еще летом отложить яйца, тогда как в ином случае они были бы отложены только в начале года. И те­перь с этими яйцами (для второго расплода — примеч. перев.) осы отправляются на ту смокву, которая должна быть облагорожена. Туда откладывают они яйца, при­чем поздние яйца, которые не созреют, а только разо­вьются до определенной ступени. Что же происходит в результате? Те смоквы, в которых был отложен второй расплод, оказываются вдвое слаще, чем дикие смоквы! Это и называется облагораживанием смокв, то, что они становятся вдвое слаще (этот процесс называется капрификацией — примеч. перев.).

Что же здесь происходит? Происходит то, что осы, хотя и родственные, но все же иные животные, чем пчелы, уже будучи в яйце, отбирают у растения то, что могло бы стать медом. И если человек окажется столь же искусен, как и разводящий смоквы садовник, кото­рый с помощью тростниковой соломки связывает две смоквы с осиными яйцами внутри и затем поднимает их кверху на дерево и подвешивает на нем; если чело­век столь искусным образом предрасполагает их к тому, чтобы заново воткать в одно растение то, что было ими воспринято из другого растения, то он дает им тем са­мым возможность способствовать появлению присутст­вия меда в том растении, в той облагораживаемой смок­ве, на которую он их подвесил. Наличие меда при этом проявляется как сладость. В этой окультуриваемой смокве сладость появляется оттого, что именно благо­даря осе в очень малой дозировке вырабатывается мед. Это совершается в обход природы. Итак, вы видите; здесь мы ничего не забираем у природы, но внутренне побуждаем к проявлению саму природу меда. Осы не могут приготовлять мед как пчелы, поскольку их орга­низация совершенно не приспособлена к этому. Но ес­ли их принуждают идти этим обходным путем, то они в процессе своего размножения могут с одного плода смоквы перенести ее медовую сладость на другой плод смоквы. Тем самым они делают вторую смокву облагороженной, сладкой. Внутри нее тогда находится свое­образная медовая субстанция. Итак, вы видите: здесь мы имеем дело с чем-то совершенно особенным. Свойст­вом этих ос является то, что их тело не приспособлено к тому, чтобы извлекать из природы цветочный сироп, нектар и перерабатывать его в своем теле в мед. Но они могут в самой природе способствовать тому, чтобы спе­цифический процесс медообразования осуществлялся, передаваясь от одной смоквы к другой.

Пчелы являются такими животными, которые свое, подобное осиному, тело развили настолько, что оказа­лись способными отчуждать от дерева то качество, кото­рое у ос должно еще оставаться внутренне связанным с самим деревом. Мы должны сказать: пчела является животным, которое в большей степени удерживает в се­бе ту силу, которую осы имеют, только пока они юны, по­ка они находятся на стадии яйца или личинки. В более позднем возрасте осы теряют эту силу медообразования, тогда как пчелы сохраняют ее и могут использовать, став взрослыми животными. Только подумайте, госпо­да, какое значение имеет то, что, вглядываясь в природу, можно сказать: внутри растения потенциально находит­ся мед, находится субстанция, имеющая тенденцию к тому, чтобы стать сладкой. Она находится внутри. Она может проявиться только в том случае, если человек бу­дет поступать правильно, если человек поможет приро­де тем, что в нужный момент будет подпускать осу к тому дереву, которое он хочет окультурить, облагородить.

Здесь, в нашей местности, сделать такие вещи нельзя, да и вообще в наше время сделать это совер­шенно невозможно. Но когда-то в земном развитии было время, когда у человека появилась возможность использовать ос именно так, как это делается сегодня и делалось две тысячи лет тому назад; хитроумный че­ловек — не так ли — создавал им условия для второго расплода, давал им возможность вывестись, отложить яйца в смокву, которую срывали, и так благодаря этому шаг за шагом из ос были выведены пчелы. Пчела яв­ляется именно тем животным, которое в древнейшие времена было выведено из осы. И сегодня, как сказа­но, еще можно увидеть, как посредством животной деятельности, посредством деятельности осы, в самой природе осуществляется образование меда.

Отсюда вы можете также увидеть, почему пчелы столь упорядоченно откладывают свой мед в соты. Со­ты состоят в основном из восковой массы. Эта восковая субстанция служит не только для того, чтобы просто можно было складировать мед; ведь пчелы могут гото­вить мед только тогда, когда все их тело работает пра­вильно. Итак, они должны выделять воск.

Появление сладости во второй смоковнице сопро­вождается усилением процесса воскообразования: он становится более сильным, чем в случае дикой смоков­ницы. Именно это служит признаком, отличающим облагороженную смоковницу от дикой, — большая на­сыщенность воском. Сама природа создает эту примесь воска. Так что облагороженная смоква, сладкая смоква произрастает на дереве, в котором осуществляется внутреннее воскообразование. Здесь вы можете обна­ружить прообраз того, что выступает в пчеловодстве.

Рисунок 23

Но если вы беретесь за дело скрупулезно, то вам надо было бы взять ствол смоковницы, сделать срез, и тогда вы, присмотревшись, обнаружите вот такой узор (см. рисунок 23), похожий на восковые ячейки. Из того воска, который содержится внутри ствола, образуют­ся наросты, по виду похожие на пчелиные ячейки. Облагороженная смоковница стала содержать воск, и тут, внутри ствола, воск приобретает упорядоченные ячееобразные формы. Так что можно сказать: рассмат­ривая этот процесс облагораживания, мы имеем дело с процессом образования меда, не выходящим за рам­ки природного процесса, только мед в этом случае ос­тается внутри смоквы.

Пчелы выводят — если мне будет позволено так выразиться, — выводят на всеобщее обозрение то, что в случае облагораживания смокв сама природа удер­живает внутри — в скрытом состоянии. Пчелы же выводят это на всеобщее обозрение. Благодаря этому и появляется воск, который в ином случае оставался бы внутри дерева, образуя специфические природные ячейки, которые лишь не так четки, не так массивны, как в сотах, которые то появляются, то вновь исчеза­ют, перемещаясь вверх по смоковнице. Тут сокрыто целое пчеловодство, только оно осуществляется внут­ренним образом, в самом дереве, так что вся природа выступает в роли пчеловода.

Что делает пчела? Пчела откладывает яйцо, поме­щает яйцо в улей, яйцо вызревает. В этот момент ей не нужно (подобно осе — примеч. перев.) преобразовывать растительную субстанцию в чернильный орешек, зато она извлекает из растения нектар, цветочный сироп. Она не переходит на другое дерево, которое становится от этого воскосодержащим; тот воск, который в случае осы образовывался бы в самом стволе, она вырабатывает в своем собственном организме и строит соты, а затем выделяет туда принесенный в зобе нектар, становящий­ся медом; тогда как в случае осы этот мед при облагора­живании смоквы заполняет саму смокву подобно соку. Можно сказать: пчела выводит на всеобщее обозрение тот процесс, который в ином случае в природе протекал бы в скрытом виде в дереве, выявляясь в отношениях ме­жду деревом и осой. На этом примере вы можете со всей ясностью видеть, что же на самом деле представляет собой улей со столь искусно выстроенными восковыми сотовыми ячейками. Ведь это удивительное зрелище, не правда ли, господин Мюллер? Удивительное зрелище представляет собой это искусное сочленение восковых сотовых ячеек, внутри которых находится мед!

Да, господа, приглядитесь к этому, и вы скажете тогда: черт возьми, да ведь пчелы в своих чудных вос­ковых сотах отображают нечто вроде искусственно построенного древесного ствола с его ответвлениями! Они не проникают в само дерево, чтобы отложить свои яйца, но они строят для себя во внешнем мире некое отображение дерева, только роль растущих смокв здесь выполняет мед, которым они заполняют подготовленные соты. То, что делают пчелы, являет­ся своего рода подражанием процессу искусственного облагораживания смоковницы.

Этот взгляд, действительно проникающий во внутренние глубины природы, будет показывать вам, как можно было бы учиться у самой природы. Учить­ся у природы необходимо, но надо уметь это делать. Люди будут еще многому учиться у природы. Но они должны видеть в природе дух; тогда они будут учить­ся на таких вещах. А иначе, приехав на юг, придется стоять и, подобно бестолковому ротозею, глазеть на то, как хитроумный садовник связывает соломинкой свои проколотые смоквы и подвешивает их на дикую смоковницу, — стоять, подобно путешествующему ученому ротозею, который не знает, почему садов­ник так делает: а ведь он тем самым экономит работу пчел, поскольку при его содействии сама природа образует мед в смоквах. И смоквы в тех регионах, где они произрастают, оказывают такое же здоровое влияние, как и мед, поскольку в них этот мед присут­ствует в своей начальной стадии.

Вот вещи, о которых надо иметь ясное^ представ­ление при обсуждении столь важных и ответственных дел, как пчеловодство. Я верю, что благодаря этому постепенно удастся проникнуть к более пра­вильным воззрениям.

Вопрос и ответ

Р. Хан: После доклада я обратился к господину доктору Штайнеру с вопросом. По какой причине возникает загнивание детки у пчел? Он ответил, что нечто вполне определенное на эту тему он может сказать только тогда, когда он действительно изучит эту болезнь. Но по всей вероятности при загнивании детки причиной заболевания может стать патология при образовании мочевой кислоты у пчелиной мат­ки. Еще он сказал: «Не правда ли, ведь пчелы тоже имеют в своем организме мочевую кислоту; может оказаться, что неправильное образование мочевой кислоты становится причиной этого заболевания».

Об упоминаемом в докладе процессе выведения пчел из ос он, отвечая на заданный вопрос, сказал: «Этот процесс имел место еще в древней Атлантиде, когда отдельные животные формы еще не были так прочно замкнуты в себе, как сейчас, когда еще не существовало таких жестких границ между различ­ными видами. Сегодня было бы невозможно осущест­вить такое выведение».