Загадочные артефакты Кавалеровского краеведческого музея

Загадочные артефакты Кавалеровского краеведческого музея

В любом краеведческом музее хранятся многочисленные предметы разных эпох, и среди них иногда встречаются интересные, не имеющие аналогов и даже загадочные артефакты. Два таких экспоната Кавалеровского краеведческого музея уже много лет привлекают внимание многочисленных посетителей.

П
Так выглядит «якорь». Фото В. Татарникова

ервая загадка ждёт гостей музея у входа: на бетонной площадке, среди средневековых ступ, сделанных из больших валунов, и каменных жерновов от мельниц начала 20-го века, стоит большой предмет уплощенной грушевидной формы, условно называемый «якорем»⁵⁹. Вес его около 80 кг, высота 36 см, длина 43 см, толщина 26 см. В верхней части расположена «ручка» со сквозным отверстием диаметром 4 см, а в средней части «якорь» имеет отверстие диаметром 6,5 см. Торцы у «якоря» круглые и пришлифованы в результате трения о какую-то твёрдую поверхность. К сожалению, история этого артефакты неизвестна - он отсутствует в музейной описи, не знают о нём ничего и работники музея. Нет никаких данных: кто его нашёл, где и когда. Назначение «якоря» тоже неясно, но автор склонен думать, что этот предмет был рабочей частью какого-то рычажного «механизма», с помощью которого в средние века или много позже растиралось зерно, и, возможно, какая-то горная порода или руда.

Не менее интересный экспонат выставлен в музейной витрине, посвящённой истории Кавалеровского района. На первый взгляд, этот невзрачный каменный сосуд похож на грубо вытесанную вазу или ступку для дробления зерна, орешков и кореньев. Но стоит взять его в руки, возникает удивительное ощущение сопричастности с чем-то древним и загадочным. И это чувство особенно усиливается, когда на поверхности шероховатого камня начинаешь видеть почти стёртые временем таинственные узоры, складывающиеся в замысловатый орнамент, нанесённый твёрдой рукой неизвестного мастера.

«Ступка» (дальше мы будем её называть сосудом), изготовлена из серого гранита⁶⁰, с включениями крупных зёрен прозрачного и молочного кварца. Эта порода – не очень благодатный материал для изготовления объёмных изделий, да ещё и с гравированным рисунком. Сосуд имеет вид толстостенного горшка (толщина стенок 3-5 см), с прямым венчиком и слабовыпуклым туловом. Диаметр венчика 7 см, диаметр дна 13 см, высота изделия 19 см. Внутри сделано коническое углубление (15,8 см), а поверхность его пришлифована.

История этого предмета была опубликована Е. Кальницким в кавалеровской районной газете «Авангард» (1988. - 16 июня (№ 72)) в статье «Уникальные находки», где автор поведал читателям, где и кем этот сосуд был найден и как он попал в музей. К сожалению, других подробностей память очевидцев не сохранила.

Каменный сосуд имеет сколы и потёртости поверхности, обусловленные сильной окатанностью в речке, в результате чего часть рисунка оказалось сильно повреждённой. Тем не менее, удалось графически восстановить то, что сохранилось. Центральная часть сосуда украшена орнаментальным поясом шириной 12,5 см, отделённым от венчика и дна чистыми поясками шириной 3,5-3,7 см. По всему периметру пояса нанесён⁶¹ рисунок - узор, состоящий в нижней части из меандра с чередующимся Т-образным рисунком. По меандру «катятся» 4 круглых диска, внутри их вырезан равносторонний крест, в углах которого изображены вписанные друг в друга треугольники. В верхней части пояса между дисками находятся четыре узора, напоминающие антропоморфные личины. Поскольку поверхность сосуда была сильно повреждена, то пострадал при этом и орнамент.

Сравнительный анализ орнамента на каменном сосуде показал наличие его элементов в искусстве тюрко-монголов и тунгусо-маньчжуров (Т-образный меандр, солярные знаки (изображение солнца в виде диска)⁶². Но особенно близкие аналоги есть в традиционном искусстве аборигенов Приамурья⁶³, в котором присутствует, кроме вышеописанных элементов, криволинейный орнамент и встречаются антропоморфные изображения.




Слева «ритуальный» сосуд; справа развёртка орнаментального пояса на сосуде.

Фото и рисунок В. Татарникова

Вопрос датировки каменного сосуда сложен, так как он был обнаружен в речном аллювии и точной привязки к местности и к конкретному археологическому памятнику не имеет. Если пойти путём вычитания, то картина будет следующая: российским переселенцам и китайцам, жившим до них в этих местах, сосуд не мог принадлежать. Они умели обрабатывать твёрдые породы камней, но кроме жерновов и валков, других бытовых предметов из камня не делали. Аборигены украшали орнаментом вещи из различных материалов, но искусство обработки камня им не было знакомо. Значит, можно предположить, что каменный сосуд мог быть изготовлен в более ранние периоды, когда на территории Приморья существовали средневековые государства бохайцев и чжурчжэней. И скорее всего, сосуд имел не бытовую функцию ступки, а был ритуальным сосудом, куда наливалась при исполнении обрядов какая-то жидкость или даже кровь жертвенного животного, а может быть, и человека.

Горный инженер Дмитрий Львович Иванов –
первый исследователь Тетюхинского рудного месторождения

История открытия и исследования полиметаллического месторождения Тетюхе полна догадок и предположений. Историки этого вопроса опираются, в основном, на работу Б. Бринера «Серебро-свинцово-цинковое месторождение Тетюхе» («Известия Геологического комитета», 1915, т.34, № 8), в которой автор пишет:

«Первые сведения о Тетюхе во Владивостоке были получены в 1880 году, от китайцев. В 1881 году владивостокским купцом И.И. Галецким, совместно с морским офицером А. и Ольгинскими купцами С.П. Борисовым и Пятышиным, была предпринята поездка в Тетюхе. Однако поездка эта не увенчалась успехом; экскурсанты не достигли Тетюхе, заблудившись, благодаря туману, в море. В это же, приблизительно, время владивостокским коммерсантом Ю.И. Бринером были также получены от китайца Лай-нам сведения о Тетюхе как о богатом месторождении серебра. Но только в 1897 году, после открытия Ольгинского месторождения магнитного железняка, Ю.И. Бринером была снаряжена небольшая экспедиция во главе с инж. С.В. Маслениковым с инструкцией застолбить площади Тетюхинского месторождения, что и было выполнено экспедицией»⁶⁴.

Некоторые авторы⁶⁵ считают, что ещё в 1871 году горный инженер И. Боголюбский пытался найти и осмотреть выходы серебряной руды на р. Тетюхе: «В 1870 году сын иркутского протоиерея И.С. Боголюбский в поисках руды добрался по Уссури до Владивостока и оттуда вышел к заливу Ольга. Здесь открыл месторождение железа и, собрав сведения о северных землях прибрежного района, сделал попытку проникнуть по реке Тетюхе, где, по дошедшим до Боголюбского слухам, разрабатывались серебряные залежи. Но его проводник сбился с пути, не дойдя до намеченного пункта 7 километров, и экспедиция вынуждена была повернуть назад»⁶⁶.

На самом деле Боголюбский в этом путешествии преследовал другую цель - он хотел осмотреть на берегу моря, недалеко от устья р. Тетюхе, месторождение серы, о чём он писал в 1876 году в своей книге «Очерк Амурского края, южной части Приморской области и острова Сахалина»: «В посту Св. Ольги я слышал от местных жителей, что севернее р. Тазуши манзам известно месторождение серы и селитры. 4 июля 1871 года я отправился для осмотра их чрез долину р. Ольги, мимо деревни Новинки»⁶⁷.

Итак, из публикаций следует, что до 1897 года месторождение на р. Тетюхе (Тютихэ) было доступно только китайцам, и, вероятно, аборигенному населению. Но это не совсем так. В книге «Труды III Хабаровского съезда», изданной в 1893 году в Хабаровке, была обнаружена интересная информация о том, что за 5 лет до официального открытия для России Тетюхинского месторождения, в 1892 году на р. Тетюхе был горный инженер Дмитрий Львович Иванов. Вот как об этом написано в материалах съезда: «Другое серебросвинцовое месторождение к северу от Ольги было осмотрено г.и. Д.Л. Ивановым в 1892 году. Оно находится в верховьях реки с тем китайским именем, которое по своеобразию произношения русскими выговариваются совершенно различно: Читухе, Шетухе, Сизухе и кажется правильнее было бы выговаривать Цюдзю-хе. Река эта лежит к северу от р. Тазуша, выбегает из Сихота Алиня, впадает в море в небольшую бухту, лежащую южнее б. Опричник. Нижнее течение реки имеет широкую открытую долину, но с расстояния 10 вёрст начинается среднее течение, долина суживается и с таким характером тянется на 50 вёрст до старого китайского рудника с 2-3 шахтами-дудками (до 20 саж.глуб.⁶⁸). Разработка велась ручным способом, углублялась исключительно только по слабым местам рудоносной жилы (с основной массой кварца).

Расстояние от моря 60 вёрст, на которых тянется добрая дорога (в двух местах есть каменные осыпи, где требуется разработка пути).

Необходимо произвести разведки (кстати сказать, в породах весьма твёрдых) раньше, чем высказаться за благонадёжность месторождения»⁶⁹.

Этот весьма достоверный источник, позволяет говорить о том, что Д.Л. Иванов был первым российским исследователем рудного месторождения на р. Тетюхе. Он не только его посетил, но и дал ему краткое описание. Почему этот факт прошёл мимо историков, писавших о тетюхинском месторождении? Скорее всего, потому, что труды съезда были изданы ограниченным тиражом и были малодоступны.

III Хабаровский съезд открылся в Хабаровке 20 января 1893 года, и на него были приглашены местные деятели Амурской и Приморской областей для выяснения вопросов сельского хозяйства, промышленности, торговли, путей сообщения и народного образования. Среди приглашённых и присутствовавших на съезде были начальник Горной экспедиции Дмитрий Львович Иванов и купец Юлий Иванович Бринер. И они оба участвовали в работе V отделения съезда - Горная промышленность (председатель Д.Л. Иванов). Несомненно, Д. Иванов и Ю. Бринер, были знакомы и их интересы пересекались. Почему же Ю.И. Бринер не воспользовался информацией Д.Л. Иванова о посещении последним на р. Тетюхе (Цюдзю-хе по Иванову) старого китайского рудника с шахтами? Тем более, что об этом было написано в трудах III Хабаровского съезда, который, конечно же, был в библиотеке Ю.И. Бринера. Загадка, которую, увы, нам не разрешить.

К
Д.Л. Иванов
ем же был Д.Л. Иванов? На интернет-сайте (http://russmin.narod.ru/index.html) опубликована его биография: «Иванов Дмитрий Львович, р. в 1846 г., ум. в 1924 г. Сын подполковника, уроженец Нижнего Новгорода; учился в Московском университете, был осуждён по делу Каракозова (1866), отдан в солдаты с правом выслуги, во время службы в Туркестане принимал участие в военных действиях и был награждён орденом Св. Георгия 4-й степени, дослужился до прапорщика, поступил в 1874 г. в Горный институт, который окончил в 1878 г. Чиновник особых поручений по горной части при Туркестанском генерал-губернаторе (1878), участник экспедиции И.В. Мушкетова на Зеравшанский ледник (1880), Большой Памирской экспедиции капитана Генштаба Д. Путяты (1883), прикомандирован к Геолкому (1885), проводил исследования в Ставропольской губ. и Кубанской обл. (1885–1887), начальник Южно-Уссурийской горной экспедиции (1888-1893), чиновник особых поручений (пом. нач.) Западного Горного управления (1895), действительный статский советник, начальник Иркутского Горного управления (1899), директор Кавказских минеральных вод (1905), с 1918 – геолог-сотрудник Геолкома, зав. созданного им архивного отделения (1919), работал в Институте внешкольного образования (1923), автор многочисленных публикаций.

Жена Елена Ильинична Матвеева, р. в 1865 г., дочь инженер-полковника. Дети: Вера, р. в 1889 г., Лев, р. в 1890 г., Сергей и Павел, р. в 1894 г. и Ольга, р. в 1896 г.».⁷⁰

На этом же сайте помещена статья Е.М. Заблоцкого «Дмитрий Львович Иванов и Южно-Уссурийская горная экспедиция 1888–1893 гг.», которая ниже приводится в сокращении:

«С увеличением населения, ростом Владивостока и Хабаровки, ставшей административным центром Приамурского генерал-губернаторства, растёт и число образованных людей в крае. Военные моряки и врачи, чиновники и учителя начинают проявлять самый непосредственный интерес к природе и истории страны. По их инициативе и при поддержке властей возникает Общество изучения Амурского края (1884). Вскоре определилась и настоятельная необходимость горно-геологических изысканий: сначала в связи с потребностями флота в угольном топливе, затем - для строительства железной дороги и развития золотого промысла. Так, вслед за местными энтузиастами, правительство приступило к систематическому изучению природных ресурсов русского Дальнего Востока.

Первым таким предприятием была организация в 1888 году Южно-Уссурийской экспедиции Горного ведомства. 6 апреля 1888 года в Общем собрании Русского Географического общества было зачитано письмо начальника экспедиции горного инженера Д.Л. Иванова: "Южно-Уссурийская горная экспедиция имеет ближайшей практической целью найти в крае благонадёжные месторождения каменного угля, которыми могли бы пользоваться: наш военный и коммерческий флот, будущая Уссурийская ж.д., местное население и, если окажется удобным, соседние иностранные порты. Для полного успеха экспедиции решено не делать её исключительно занятой одними угольными месторождениями, а поручить ей более основательное изучение геологического строения края..."

Экспедиция первоначально была рассчитана на 3 года, и Горное ведомство выделило на проведение работ крупную сумму – 80 тыс. рублей. Было обеспечено содействие со стороны местных властей, Морского ведомства, Военного министерства, Академии наук, Географического общества. В круг занятий экспедиции должны были войти не только горно-геологические работы, но также топографические съёмки и стационарные метеорологические наблюдения. В снаряжение горной экспедиции входила походная химическая лаборатория, аппаратура и материалы для фотографирования. Своим универсальным характером экспедиция в значительной степени была обязана эрудиции, профессиональному опыту, разносторонности интересов и энтузиазму её руководителя.

Начальник первой государственной горно-геологической экспедиции на Дальний Восток Дмитрий Львович Иванов был человеком разносторонних дарований и необычной судьбы. Он проявил себя не только как крупный горный деятель и геолог, но также как географ, писатель и художник.

Работы экспедиции начались в июле 1888 года, по прибытии Д.Л. Иванова во Владивосток, обходом морских берегов не канонерской лодке «Нерпа». Затем до ноября проводилось обследование долин Сучана, Цимухэ, Суйфуна, Мангугая, Седими и других рек, где были известны выходы каменных углей. Д.Л. Иванов провёл осмотр Сучанского угленосного района, провёл в глухой тайге необходимые топографические и лёгкие горные работы, определив наличие угольного пласта большой мощности. Анализы показали хорошее качество угля (бездымный полуантрацит). В результате были намечены первоочередные объекты под детальную разведку и принято решение командировать из Европейской России специальную «техническую партию», которая и прибыла в мае 1889 года. Первое время помощником Иванова был горный инженер Николай Владимирович Коншин (выпущен из Горного института в 1887 году), а с 1890 года – Михаил Михайлович Иванов (выпуск 1888 года). Горными работами руководил друг и однокашник Дмитрия Львовича – Павел Абрамович Акимов.

Уже в марте 1889 года Д.Л. Иванов сделал сообщение перед самой заинтересованной аудиторией – в Морском собрании. Говоря о самых первых результатах экспедиции, он отметил факт существования в Приморье каменных углей различного возраста, дал характеристику нескольких месторождений угля, а также высказал геологические соображения, касающиеся водоснабжения Владивостока.

В начале лета 1889 года база экспедиции была перенесена из Владивостока в село Никольское (ныне Уссурийск). Одновременно начались разведки Суйфунского участка. В это лето Дмитрий Львович совершил плавание на «Сивуче» к Сахалину. Плавание продолжалось с конца июля до середины сентября. Геологические наблюдения проводились последовательно вдоль побережья от бухты Врангеля на юге до бухты Владимира на севере, затем – вдоль Сахалина в районах Корсаковского, Муравьёвского постов и далее к югу до мысов Крильон и Сони. Затем были сделаны маршруты в районах Де-Кастри и Николаевска, Дуэ и Александровского поста. В эти месяцы Акимов и Коншин проводили маршрутные исследования из Никольского по Супутинке, Майхэ, Цимухэна, Даубихэ до села Анучино и обратно.

Сезон 1890 года оказался для работы крайне неблагоприятным. Зато в последующие 3 года деятельность Д.Л. Иванова и его сотрудников была весьма плодотворной. Развернулись горные работы на Сучанском месторождении, куда прибыло механическое оборудование из Москвы и Лондона. В 1892 году по заказу моряков была осуществлена пробная добыча угля – 2 тысячи тонн.

Сам Дмитрий Львович совершил два длительных путешествия. Во время первого, в 1892 году, он пересёк Сихотэ-Алинь по долинам рек Даубихэ, Улахэ, Лифудзин, Вайфудзин к заливу Ольги, а оттуда на север в долину Тетюхэ (ныне р. Рудная). В 1893 году Д.Л. Иванов провёл исследования вдоль Уссури, Бикина и Алчана. В этих путешествиях Дмитрий Львович проводил геологические наблюдения, маршрутную топографическую съёмку, подробное описание рельефа (с барометрическим определением высот), изучал растительность, много фотографировал. Михаил Михайлович Иванов в эти годы обследовал районы строящейся Южно-Уссурийской железной дороги, озера Ханка, побережья Амурского и Уссурийского заливов. П.А. Акимов работал на Сучане и на железорудных месторождениях района заливов Ольги и Владимира.

Спустя почти 30 лет Дмитрий Львович вспоминал: «В то далёкое от нас время... Южно-Уссурийский край представлял глухую, то таёжную, то болотистую страну, крайне редко заселённую, с очень немногими гужевыми дорогами и только что начинавшеюся торговою и промышленною жизнью... Геологические исследования превращались, подчас, в целые пионерские экспедиции, с военным конвоем, непременно верхом, с вьючным обозом. Тайга полна была дикими зверями... К этому следует присоединить неимение карт для многих участков, частые дожди и наводнения, прекращавшие совершенно всякое сообщение, а в летнее время тяжёлая жара, лихорадка в болотистых районах и страшное количество всякого «гнуса»... Наконец, такая беда, как сибирская язва на лошадей и даже на людей... Сообщение с Европейской Россией производилось пароходами Добровольного Флота два раза в год – весной и осенью, а через Сибирь почта шла 4-5 и даже 7 месяцев...»».⁷¹

К сожалению, нет публикаций Д.Л. Иванова о путешествии в 1892 года на р. Цюдзю-хе, но в фондах Российского Государственного исторического архива (РГИА) в Санкт-Петербурге хранятся десятки дел по работам Южно-Уссурийской горной экспедиции (отчёты, геологические обзоры, рапорты, переписка, схемы маршрутов, карты, фотографии). И среди этих дел лежат материалы по тетюхинскому рудному месторождению и ждут своего исследователя.