Перевод К. Ковальджи Василе Александри

На вилле Овидия. Роскошный салон, отделённый от триклиния пурпурным занавесом. В триклинии в глубине большой стол, стоящий на кафедре. Канделябры, бронзовая мебель, корзинки с цветами. В салоне статуи богинь Венеры и Юноны. Влево дверь, другая вправо. Из-за занавеса в глубине, который опущен, слышатся звуки музыкальных инструментов, пение гимна и тосты: « За Хлою»!, « За Актею»!, За Тиндарис»!, « За Глис»!

Сцена 1.

Овидий входит через дверь слева, за ним следует раб.

Овидий

Ну что ж, меня увидеть желает незнакомка?

Раб кланяется и выходит через правую дверь.

Овидий

( один)

Сцена 2

Юлия

Овидий

Юлия

Овидий

Любимая, сама ты, без спутника пройти

Осмелилась по Риму?..

Юлия

Тебе беда оттуда, от Августа, беги!

Мне за себя не страшно, что мне ни угрожало б,

Во мне одно желанье, одно – спасти тебя.

Беги!

Овидий

Постой…

Скорей, мой милый ты погибнешь!

Овидий

Я знаю.

Что мне делать! Так благодушен Цезарь,

Когда признаньем нежным душа его согрета.

Но, как зима, жесток он, когда враждой остужен.

Он погубить решился, возлюбленный, тебя.

Отговорить пыталась, но не сумела я.

Любовь святую нашу зовёт он преступленьем.

Неумолимый Цезарь расправится с тобой!

Овидий

( с огорчением)

За то, что беспредельно я полюбил тебя?

Из-за занавеса в глубине слышны тосты: « За Венеру, светловолосую богиню! За чернокудрую Астерию»!

Юлия

На этой вилле песни? Здесь оргия царит?

Когда от боли плачу в смертельном беспокойстве

Любовь ногами топчешь, разврату предаваясь?

(Отстраняется от него).

Овидий

Моё прощанье с жизнью, отчаянье моё?

Я вышел, как убитый, сегодня из дворца.

Я на пороге смерти решил собрать друзей

И, если ночь вот эта последняя осталась,

Пусть станет жуткой ночью безумного веселья…

Ведь Август посулил мне Тарнейскую скалу.

А это – смерть. Ну что же? Коль так, пусть будет так.

Мой пепел пусть развеют по родине ветра,

Для родины навеки останутся стихи.

Юлия

О! Замолчи и спрячься хоть на день, только на день,

Овидий

Напрасно!

Спасенья нет, а гибель повсюду ожидает.

Я слишком понимаю, что Цезарь не смягчится,

Он отмстит мне смертью за мнимое бесчестье.

Он стар и облаками угрюмо затемнён,

Он молодость не терпит, он юность ненавидит.

Нет ничего печальней осеннего заката!

Нет ничего темнее заката пышных царств!

Повсюду видит Цезарь глухую пустоту,

В его глазах туманом покрыта жизни даль,

Свою распространяет он ледяную дрожь.

И эта дрожь смертельно моей груди коснулась,

Я возгласом Vae Victis⁷ приветствую его.

Юлия

В себя приди, Овидий… Твой разум ослабел,

Овидий

Юлия

Овидий

Без Юлии не вижу ни жизни я, ни смысла.

Зачем мне жить без смысла?
Юлия

Идём, прошу тебя.

Без Юлии не можешь?.. Тогда, любимый, слушай:

Она хоть на край света с тобою убежит.

Овидий

(глубоко тронутый)

И без того порядком измучил я тебя.

Ты позабыла пропасть, что разделяла нас,

Беспечно подарила мне луч своей короны?

Оставь меня, я проклят, отмечен тёмным роком,

Оставь меня во мраке, сама ж вернись к сиянью,

Луч девственный рассвета, вернись ты к Солнцу вновь.

Юлия

От трона и от Рима, от чести откажусь,

В леса, в пустыни, в горы пойду я за тобою,

Жестокое несчастье навек нас породнило

Так, как любовь от бога возвысила тебя.

Пойдём скорей, любимый, пойдём, не терпит время.

Я в атриуме слышу шаги, не мучь меня,

Скорее собирайся…

Овидий

Как твой порыв прекрасен!

Юлия

Доверься мне, любимый, ты знаешь, – я твоя.

Ведь нас с тобой – не двое, у нас одна душа.

У нас по праву будет и жизнь одна и смерть.

Крики в глубине из-за занавеса

Овидий, эй, Овидий!..

Овидий

Друзей моих ты слышишь?

Юлия

Всё кончилось: не стало ни чести, ни стыда.

Овидий

(умоляюще)

Царевна…

(решительно)

Нет.

Овидий

О, милостью молю я во имя наших чувств,

Беги!

Юлия

Приближающиеся голоса из-за занавеса

Овидий!

Овидий

Ты не хочешь? Тогда я прикажу!

Запятнаны не будут ни римский трон, ни ты.

Юлия, удивлённая тоном Овидия, опускает голову. Овидий с силой хватает её за руку и заставляет её скрыться за правой дверью. Тотчас после их ухода занавес в глубине поднимается, видны стол в триклинии и гости, которые проходят в салон.

Сцена 3.

Актея, Хлоя, Тиндарис, Глис в великолепных одеждах. Котта, Клеветий, Тигелий и другие патриции веселы и немного пьяны.

Актея

Ушёл от нас Овидий, прекрасный царь веселья,

(Указывает на патрициев с презрением).

Сестрицы, поглядите – они едва ступают!

Тиндарис

Тигелий

Все

Тигелий

Котта

Пирушку надо в цирке устроить со зверями.

Клеветий

Нет, Цезаря отдать им на растерзанье…

Все

(смеясь)

Актея

Теперь одна амфо̀ра хорошего вина

Вмиг юношу сражает и сваливает с ног!

О! Немощная юность, пришедшая в упадок

Куртизанки смеются.

Котта

Нас пламенем сжигают вино и красота.

Актея

Увы! Как быстро гаснет горящая солома!

Растения сухие, косы вы не достойны.

В вас вместо крови предков струится молоко.

Долой ублюдков дряхлых и старых от рожденья!

Котта

Как ты горда, Актея, в своём порыве юном,

Меня чарует ярость и гневные слова,

Что на меня слетают, как лепестки цветов.

Тиндарис

Становимся мы сразу счастливыми, как жертвы!

Котта

Обманщицы, как ловко смеётесь вы над нами!

(смеясь)

Но нравится мужчинам обманутыми быть.

Котта

И молодое сердце, и первый проблеск чувства.

Но, если б ты, Актея, поверила в меня,

Я в эмпирей взлетел бы.

Актея

(повернувшись к нему спиной)

Клеветий

Ха, ха, любуйтесь ими, пародия⁸ какая!

Сцена 4.

Те же. Барр, поднявшись от стола, выходит неуверенно на сцену.

Барр

Вчерашний день не помню, а завтрашний – не знаю,

Актея

Тиндарис

Клеветий

Хлоя

О Эрос!

Орёл, рождённый уткой!

Барр

Довольно! Благодарен за вашу похвалу.

То несравненный Бахус!.. Я осушил амфору

И вдруг в ночи увидел блеск утренней зари,

Как будто на Олимпе стою теперь и вижу

Перед собой Венеру… И тех, кто рядом с ней.

(Показывает на куртизанок).

Сокровище прекрасных! Одна другой красивей!

Кому из вас, однако, мне яблоко отдать?

(Вынимает из под складок тоги яблоко).

Куртизанки протягивают руки, что бы его получить.

Постойте, погодите, тут надо поразмыслить.

(Передаёт яблоко Актее).

Кому?.. Тебе?

(Предлагает яблоко Хлое).

Нет, Хлое.

(Предлагает яблоко Тиндарис).

Тебе… Нет, мне, я съем.

(Надкусывает яблоко).

Патриции смеются.

Куртизанки

А!

(Возмущённые, отходят от него).

Плод попался кислый. Вам не о чем жалеть.

Вы, кто соединили сердца и кошельки,

Я юн, силён и ловок, я строен и красив,

Парис я воплощённый.

(Трагически).

Но ни к чему всё это!

Я умереть хотел бы. Жизнь кажется пустой мне;

О, как я всем пресыщен! Мне ничего не надо.

Актея

Барр

Весь свет.

Клеветий

Когда объешься, ничто тебе не мило.

Барр

Клеветий, соглашайся, ты безусловно прав!

Я всё почти растратил и ты, наверно, то же.

Да, завтра на рассвете покончу я с собой.

Клеветий

Избавишься от мира, мир от себя избавишь.

Барр

Ах! Мой доброжелатель, спасибо за совет,

Ты прекратить попробуй постыдное обжорство,

Как бочка, растолстел ты, благодаря ему.

Клеветий

Барр

Все смеются. Клеветий начинает сердиться.

О ты, гнездо пороков, ты, старец безволосый,

Как можешь волочиться за девицами ты!

Пожалуй, лучше было б тебе плести канаты,

Чем ждать у них успеха… Лицо твоё румяно,

Оно, как сладкий персик, его лизнуть охота.

В тебе вакханки чары, безумной, сладострастной.

Ты, как зерно набухший, вот-вот готовый лопнуть.

К тому же и увенчан ты узкой головой.

Рот у тебя широкий, похож на старый гриб.

Всегда, когда смеёшься, своё кусаешь ухо.

Себя беречь ты должен, как редкий экземпляр,

И самый необычный в известной нам природе.

Все смеются.

Актея

Клеветий

Барр

Я Геркулесу равен по силе, помни это!

Клеветий

Ты Геркулес? Козявка! Засушенный сверчок.

Барр

(вытягивая руки перед собой)

Но только не желаю. Мне гнев во вред идёт.

(Высокомерно).

Что б уничтожить муху, не рушится гора.

Тебе я разрешаю ещё в пыли поползать.

Тебя я завтра вспомню, когда свой выпью яд,

Или, быть может, в бане себе я вскрою вены.

(Растроганно).

Люби меня, Клеветий…

Клеветий

Барр

Умри со мной.

Актея

Что ж, умирай, Клеветий.

(останавливая Барра)

Да ты с ума сошёл?

Барр

Прощай, живи, Клеветий, ты смерти недостоин.

Актея

(с притворным огорчением)

Хлоя

Глис

Тиндарис

Барр

В ничто я отправляюсь.

(Идёт к двери).

Постойте, я раздумал.

Я лучше на арену пойду, как гладиатор.

Что толку в смерти тихой? Нет, лучше умереть

Перед народом в цирке, со славою и честью!

(Возвращается).

Хохот.

Сцена 5.

Овидий

Друзья!

Иди, Овидий, сюда и освети

Всех этих истощённых, всех этих малахольных.

Но ты, я вижу, бледен, рассеян. Что с тобой?

Овидий

( нервно)

Хочу безумным смехом над смертью посмеяться.

Скорее подойдите, веселия царицы,

Что б выпил я, целуя, ваш огненный нектар.

Актея

Мы с радостью! Согласны!

Котта

Овидий

Своё простое имя оставить на груди.

Нередко на заре мы оканчиваем дни.

Им расстелить должны мы ковром любовный трепет.

Восторгом упиваться, любя на небе солнце

И женщину, как солнце, на милой нам земле.

Клеветий

Любовь – одно блужданье…

Овидий

Да. Я люблю блуждать

Где женская улыбка искрится мимолётно,

Своим очарованьем нам освещая жизнь.

Котта

От Галатеи…

Овидий

Что же? Зачем сопротивляться,

Как амфора, прекрасна так женщина бывает.

Её певучий голос сердца заворожил,

А грудь её нагая, как два волшебных кубка,

Наполненных до края тревожным наслажденьем.

Актея

Когда так вдохновенно умеешь обольщать!

Клеветий

Поэт беспечный, впавший в печальное безумье!

Овидий

Не смейтесь! Вы, пожалуй, наигранно смеётесь.

Как трусы, вы храбритесь стараясь это скрыть.

А я их воспеваю. А я их всех – люблю!

В одну всех женщин слил бы, что б мне принадлежали!

А я хотел бы всеми, которые родятся,

И теми, что родились, с любовью восхищаться.

Они – источник жизни, люблю в них божество.

Оно соединяет любви цветущей цепью

Начало нашей жизни с её концом печальным.

Клеветий

Овидий

Любить я призван вечно, и потому люблю.

Я женщине обязан тем, что поэтом стал.

Котта

Особым совершенством является для нас?

Овидий

Да! Ни в одной не вижу изъяна никакого.

Мала она? Прекрасно. Так создана она,

Что б мило и уютно в моём вместиться сердце.

Коль высока – чудесно. В ней вижу я Юнону,

И статью величавой любуюсь восхищённо.

Она нежна? Отлично. Тотчас её сравню

Я с гибкой камышинкой, колеблемой Зефиром.

Она тёмноволоса? Её ночной покров

В себе припрятал пламя любви неугасимой.

Она светловолоса? Её златые кудри

Сплетаются с лучами искрящегося солнца.

Она проста? Желаю я дремлющее чувство

В ней пробудить скорее в объятиях своих.

Резва? Я жду веселья. Застенчива? Желаю

В пугливом милом чувстве найти успокоенье.

Прекрасней, выше женщин нет в мире никого.

В порыве поклоненья я женщину пою.

Её дыханье чище ночного аромата.

И счастлив тот, кто верит в её очарованье

И видит в ней и радость и рай и божество.

Нет в этом мире солнца вне света глаз её;

Когда б её не стало, не верили б в богов.

Поэтому, Актея, мне кубок принеси.

Горячими губами к нему ты прикоснись,

И юности во славу я осушу его,

Я выпью за бессмертье весёлой красоты.

Актея

( поднося ему бокал)

Согласна ль ты, что б он

Любовью был наполнен твоей?

Актея

Овидий

Беру!

До часа смерти пейте и пойте в честь веселья.

(Декламирует).

Налей скорей в мой кубок

Отважного вина.

Оно вольётся в жилы,

Горя, как кровь быка.

Когда скажу я, Бахус,

Что сыт вином и страстью,

Меня тогда мгновенно

Пусть молния сразит!

Все

За Бахуса, Венеру!

Сцена 6.

Те же. Юлия появляется из глубины на возвышении триклиния.

Юлия

(громко)

Овидий

Юлия

О, куртизанки Рима, я с вами!

Актея

Среди нас?

Да, Юлия сегодня меняет пышный трон

На ночь одну безумья, на чашу сладострастья.

(Сходит на сцену).

Овидий

(приближаясь к Юлии, взволнованно)

Юлия

Овидий

Я знаю, что я гибну, но мы погибнем вместе.

Мы любим ведь друг друга!

Актея

Что говорит она?

Юлия

Да, разделить хочу я с тобой твою судьбу.

С Овидием вкусила последнее веселье,

И я добилась права собой располагать

Свободно, как угодно, как я того желаю.

(Куртизанкам).

Меня в свой круг примите, хочу кружиться в танце.

Дочь римского престола – я, римская Лаис.

Скорей мне дайте кубок горячего вина,

Что б выпила я с вами за дерзостную страсть!

Актея

« Да здравствует»! – кричите сопернице великой,

Назвавшей благородно себя сестрою нашей.

Куртизанки

Да здравствует!

Овидий

Опомнись, любимая, опомнись!

О Цезаре подумай, не падай в этот ад.

Юлия

Я ад предпочитаю, мне ничего не страшно.

Я здесь!

Овидий

С ума ты сходишь.

Юлия

(смотря ему прямо в лицо)

Овидий

Пренебрегать любою и пропастью и карой,

Пусть оргия ночная безумно кружит нас,

И в песнях вакханалий, и в кубках золотых

С тобою мы утопим и жизнь свою, и счастье.

(Возбуждённо и с отчаянием).

Друзья! Пусть окрылятся безумные порывы,

Пусть разум затемнится, рассеется по ветру!

Пускай морские волны вздымаются к зениту,

Пускай ночное небо обрушится на нас!

Мы, следуя сатирам и древним нравам нашим,

Себе отыщем пару и пусть любой из нас

Прекрасной белой грудью и парой нежных рук

Укроется счастливо от мира, как щитом.

Себе нашёл я пару, глядите, вот она,

Прекрасная богиня, избранница моя.

Я с ней бросаю вызов и Цезарю, и небу,

Склонитесь все пред нею и славьте все её.

И ты, моя супруга, возлюбленная сердца,

Склонись перед Венерой… Теперь уж будь, что будет!

Юлия

(идёт к статуе Венеры и, поднимая бокал, декламирует)

В меня огонь свой влей,

Что б вечности оставить

Могла я свой подарок.

Прекрасна наша жизнь

И наше небо ясно,

Когда мой кубок полон,

Душа полна любви!

Тигелий

(подходя к Юлии)

Юлия

Пей за любовь, влеченье. Хозяйка торжества –

Сегодня я, и радость с весельем призываю.

Клеветий

Безумное веселье, распутная царевна!

Вот сущность всякой власти – разгул, за ним паденье.

Ведь поведенье Юлии – всем девушкам пример

Распутства и бесстыдства. Но дело не моё.

Последствия тяжёлые Овидию грозят,

А мне от них лишь нужно держаться в стороне.

Веселье без огласки всегда по мне.

(Вслух).

Я пью

Со двора доносится шум шагов.

Овидий

Что там за шум поднялся!.. Котта, сходи, узнай.

(выходит через триклиний)

Сам Цезарь! Цезарь!
Все

(в ужасе)

Август?

Котта

В глубине появляются ликторы, которые идут впереди Августа.

Сцена 7.

Те же, Август, Меценат, ликторы.

Август

(входя со стороны триклиния)

В дом смрадного разврата, она навек погибла!

О! Мир, скорей ослепни! О! Небо, скройся в тучах!

Что бы не видеть только…

Юлия

(смело)

Август

Как Рим лакуной гнили стал, заражая трон!

Какой позор! Какое открытое бесстыдство!

О, горе! Черви сгложут великого орла.

В грязи погрязли крылья, он в небеса с тоскою

Глядит и, умирая, он небу говорит,

Что заживо сгнивает в грязи погрязший Рим.

Ужасное паденье!.. Быть внуками героев

И стать потом рабами! Наследниками быть

Богатырей, которым народы покорялись,

И пасть потом бесстыдно под тяжестью наследства!

Что скажете вы, тени великие борцов,

Отцы державы римской, ты, Ромул, и ты, Рем,

Взглянув на этих подлых, бесчестных негодяев,

Свободы недостойных и годных лишь для рабства!

Рука их в состоянье поднять лишь чашу хмеля,

Но нет, никто не скажет, что высший судия

Потворствует разврату и губит добродетель!

(Овидию).

Бесчестный соблазнитель!

(Юлии).

Ты – жалкая блудница!

Меценат

Смягчись!

( униженные, с мольбой, кроме Овидия, Юлии и Клеветия).

О Цезарь!

Август

Взять их!

Овидий

( повернувшись лицом к Августу)

Остался без друзей ты, изгнал своих детей…

Но знай, в ответ изгонит грядущее тебя.

Август

Пусть в Томах он, в изгнанье, средь варваров умрёт.

Юлия

(обнимая Овидия)

С ним не хочу расстаться.

Овидий

(прижимая её к груди)

Юлия

Август

(Делает знак).

Ликторы хватают Овидия и тянут его в строну, Юлия хочет последовать за ним.

Август

Потаскуха!

Юлия издаёт болезненный крик и падает на руки Мецената; немая сцена.

Занавес.

В Томах. Комната с простой мебелью.

Справа на первом плане дымоход с очагом, в котором горит огонь. С другой стороны очага – кровать, около неё небольшой стол с лежащими на нём письменными принадлежностями. Слева широкое окно, через которое виден порт и, вдали, горы покрытые снегом. В глубине расположена входная дверь.

Сцена 1.

Сармиза

Какой холодный ветер! Как воет он в трубе!

Дава

Зима-старуха дует в холодный белый рог.

Волков сюда скликает, что б праздновать на льду

Свою с морозом свадьбу.

Первая женщина

Венчает их буран.

Вторая женщина

Трещат от стужи камни.

Дава

Такой зимы жестокой и бешенной метели,

Как светопреставленье. А бедные мужчины

В сраженьи защищают от геттов наши стены.

Чрез Истр оледенелый верхом они прошли

И окружают город.

(Подходит к окну).

Они видны в тумане,

Как коршуны, упорно летящие к добыче,

Штурмуют наши стены и отступают вновь.

Далёко в поле слышно и ржание, и топот,

И шум, и рёв, и скрежет бесчисленных колёс,

Мне кажется, что слышу я свист смертельных стрел;

Мы геттов не страшимся особенно сегодня,

Когда и сам Овидий, как римлянин, пошёл

Командовать отрядом вассалов.

Сармиза

Мне тревожно!

Сармиза, ты вздыхаешь? За Геттора боишься?

Спокойной будь! Он молод, смел и любим тобою.

И смерти он не нужен.

Сармиза

Да, это правда, мама,

Он слаб, он очень болен, он не привык ещё

К суровой нашей доле. Он бледен, как мертвец,

Он, задыхаясь, дышит. Едва по снегу ходит,

Теперь, в такой метели он до костей продрог,

Пойду, вином горячим я подкреплю его…

( Берёт с огня кувшин).

Дава

Он дорожит тобою, как дочерью своей.

И вправду ты похожа на дочь его…

Сармиза

Случайная похожесть так радует меня,

Она порою может его печаль развеять,

Его лицо улыбка так редко озаряет,

Но так она печальна, что каждый опускает

Глаза, что бы не видеть страдания его.

Да, всех он удивляет, и речь его прекрасна,

Как полная истомы неведомая песня.

Сармиза

О, горе человеку, кто в мире одинок!

И днём и тёмной ночью его терзают думы,

Которые, блуждая, уходят далеко.

Когда весна настанет, поля зазеленеют,

Тогда ещё больнее печалится Овидий.

И долгим, долгим взглядом он горестно следит

За всеми кораблями, что по морю проходят,

За облаком и птицей, спешащими оттуда…

(Женщинам).

Вы верите?.. Дыханья ветров он узнаёт.

Тогда, глаза потупив, вздыхает он и плачет,

И сердце разрывает по Родине тоска.

Шум голосов со двора.

Сармиза

(Даве)

(Слушает).

Какой ужасный шум!

(Выходит).

Дава

О, если бы Замолксис пришёл бы нам на помощь!

Женщины

Что?

Радуйтесь! Овидий и наши победили,

Отбили нападенье, рассеяли врагов.

Теперь в великом страхе противники бегут.

Преследует их Геттор и гонит их в снега.

Теперь спешат обратно отважные дружины.

Беда прошла, и Томы сегодня торжествуют!

Сцена 2.

Жители

Овидий

Напрасно всё, напрасно!

Народ тебя венчает заслуженною славой –

Лавровыми венками.

Овидий

Венками похорон!

Сармис

(Овидию)

Овидий

Замолксису, друзья, их на алтарь кладите,

К его спешите храму. Он нас водил в сраженье,

Он первый триумфатор, ему молитвы наши

И честь, и слава!

Народ

Сармис

Сармис уходит с жителями и жительницами Том.

Сцена 3.

В третьей сцене Сармиза говорит с Овидием о своих чувствах и Гетторе. Геттор входит, выражает своё недовольство. Сармиза умоляет. Овидий убеждает Геттора, что не имеет по отношению к Сармизе никаких дурных намерений. Сармиза и Геттор уходят.

Сцена 4.

Овидий и Ибис, облачённый в плащ.

Ибис

(входя)

Овидий

Ибис

Узнал меня?

Овидий

Постой-ка, ты же Ибис. Ты как сюда попал?

Гнев Цезаря опасен, он и меня задел.

Я прочь из Рима выслан. Но за мои труды

Был Август милосерден, он сам мне предложил,

Что б место своей ссылки я выбрал сам, и я,

Овидий, Томы выбрал, что б ближе быть к тебе,

Ведь есть такое дело, что я не завершил.

Овидий

Ибис

Тех подлецов бесчестных, что на тебя напали,

Я натравил, Овидий, и чернь подговорил

И тот донос, что гнева причиной был царя,

Я сделал, я лишь. Только не завершилась месть,

Достаточно тебе я, Овидий, навредил,

Но справедливой местью не удовлетворён.

Я богачом был в Риме, чиновник мелкий – здесь.

Пришло расчёта время, пришёл твой час, поэт,

Я нанести явился решительный удар.

Овидий

Как? Мелочная злоба ещё живёт в тебе?

Ошибся ты, Овидий, не мелочна она.

Ты взял мою Корину, жестоко надругался,

А после бросил… Дерзкий, ты Юлию увлёк!

Обречены быть вместе мы, Ибис и Овидий,

Но целая планета для нас двоих тесна.

Нас не любовь связала, но ненависть дурная,

Я враг тебе, Овидий, – так ненавидь меня!

Овидий

Нет, Ибис, если ссыльный увидит земляка,

Протягивает руку с волнением ему:

« В изгнанье добрым словом тебя встречаю, брат»!

Давно ты здесь? Как раньше не смог тебя я встретить?

Ибис

Умело я срывался. Мне было ни к чему,

Великий Цезарь умер, а перед своей смертью,

С грехами не желая под землю уходить,

Решил простить врагов всех и, в том числе, тебя.

И ты прощён.

Овидий

Ибис

Вернуться в Рим; тебя там, Овидий, заждались.

Тебя там ожидает Авсония в цвету.

Объятия раскрыла, готовит торжества.

Овидий

(в отчаянии)

Поверь… Уполномочен вручить я документ.

(Достаёт из-за пазухи письмо).

Здесь Цезаря отметки: тут – подпись, здесь – печать!

Гляди!

(Протягивает папирус Овидию).

О, как я счастлив!

(Читает).

« Овидию прощенье»…

Ибис

Довольно, недруг давний. А вот и месть моя!

Овидий

Ах, мерзкое создание!

Ибис

Теперь я отомщён!

Овидий

Ты кары недостоин, прощенья не достоин.

Нет, ты не стоишь мести, не стоишь ничего.

Навек ты опозорен. Беги, куда захочешь.

Ибис

Я думал, что ты будешь меня просить, молить,

Восстановить возможно сгоревший документ,

Помилованье это Тиберий подтвердит.

Прощенья у меня проси, ему я напишу.

Молчание.

Что ж, так умрёшь в изгнаньи?

Овидий

Теперь мне всё равно.

Овидий один.

Овидий

Я одинок… Так лучше; хочу один остаться

Я небом беспредельным хочу полюбоваться.

(Неуверенно приближается к окну, опирается о его нижний откос и смотрит вдаль).

Сквозь снежную завесу в таинственной дали

Я вижу Рим, простёртый на всех семи холмах.

В нём Форум, храмы, цирки и статуи героев.

Да, статуи героев, великих, благородных,

Хранящих свято в сердце любовь к своей Отчизне,

Там властвуют недвижно над движущимся людом.

Поэты Рима с ними… А я?.. Умру вдали?!

(Медленно подходит к столу).

Ты трудишься, считаешь себя певцом для мира,

Стремишься понапрасну завоевать Олимп.

Мир лишь одно мгновенье в восторге от тебя.

Но тщетно всё, напрасно ему ты дар свой отдал.

Мгновенна благодарность, забывчива толпа.

Приходит безразличье… Тебя забыли все.

(Берёт со стола свитки).

Мои « Метаморфозы», печальные напевы,

Моё « Любви искусство»… Вы, детища мои,

Что вам судьба готовит, что вас в грядущем ждёт?

Паук ли вас покроет своею паутиной,

Тогда в безбрежный хаос, летя, как град, в пучину,

Два савана найду я: забвение и смерть!

(Садится в кресло, уставший, берёт со стола восковую табличку).

Пусть всё свершится. Что я? Былинка на ветру.

Ещё раз спеть хочу я на лире одинокой.

(Пишет на табличке стилем, декламируя).

« О! Солнце, ты бессмертный источник возрожденья,

Ты украшенье мира, улыбка небосвода,

Чудесный глаз, в котором вместилось мирозданье,

Ах, отнеси лучами ты Юлии мой стих.

(Ослабевая)

Мои стихи… Лучами… Лучами… Отнеси»…

(Засыпает, склонив голову на руки).

Сцена 6.

Юлия

Сармиза

Юлия

Сармиза

Что б отдохнуть.

Юлия

(про себя)

Мой разум затуманен…

(Сармизе)

Что с ним?

Сармиза

Он спит.

Уйди.

Сцена 7.

Юлия

Так это он? Овидий? Нет, нет, мне лгут глаза!

О боги! Труп я вижу… Неужто это он,

Которого когда-то я видела в столице

Блистающего гордо в своём великолепьи?

Какое превращенье! Проклятая судьба!

Я так к нему стремилась! Каким его нашла я!

Любимый мой Овидий, теперь он тенью стал.

Теперь я вижу с болью, что смерть ему грозит.

Изгнанье наложило тяжёлую печать.

(Гневно).

О! Цезарь, Цезарь Август, ты – царствующий зверь,

Тебя Аид терзает пусть страшным наказаньем,

Пусть он тебе покажет несчастного поэта.

Тогда ты содрогнёшься, увидев лик его.

(Растроганно).

Овидий, слава Рима, Овидий, мой любимый,

В объятьях страшных смерти, соперницы моей!

(Плача).

В каком далёком мире душа его блуждает,

Когда к нему пришла я, не чувствует меня.

(Призывая его).

Овидий!

Овидий

Юлия

Овидий

Ты, Юлия, со мною?

Но ты ведь тень святая… Наверно, ты пришла

Меня утешить лаской, когда заходит солнце,

Пришла ты лёкгой тенью на зов моей тоски…

Вернись ты в Рим далёкий, позволь мне умереть.

Юлия

Нет, смерть не подпущу я, пока я здесь, с тобой…

(Берёт его за руку).

Овидий

(вздрогнув)

(Заключая её в свои объятия).

Ты в Томах!.. Здесь, со мною! Ещё не верю я,

Что боги в час ухода мне милость даровали

Здесь, на пороге смерти, мне жизнь мою обнять!

(Плача, ласкает её).

Моя звезда живая, сокровище моё,

Ты Родина, ты счастье, ты слава и любовь,

Прекрасная Венера, ты добрая богиня,

Во мне ты пламя жизни зажгла ещё на миг…

Но что прошу я? Боги Овидию не внемлют.

Овидию на свете один остался шаг.

Юлия

Один лишь шаг остался? Зачем слова такие,

Когда для нас сияет дорога наслаждений,

Любовь моя сумеет тебя спасти от смерти.

Овидий

Но лишь холодный пепел ей снова не зажечь,

У губ моих остывших душа остановилась,

С твоей душой любимой что б встретиться на миг.

Ах, говори, пока вдаль она не отлетела,

Пускай ещё помедлит благодаря любви.

Едва-едва дышу я.

(Показывает на сердце).

Меня пронзила боль.

Слабеет быстро сердце…

Юлия

О! Нет, ведь я пришла,

Мы будем неразлучны, любимый. Я с тобой!

Овидий

Напрасная надежда!.. Готов войти теперь я

О, сколько лет, страдая, коленопреклонённый,

Молил я о прощеньи… Он не простил меня.

Я скоро стану тенью, как он, и там скажу:

«Моей, Октавий, смертью себя ты обесславил».

Юлия

Но Рим тебя желает приветствовать со славой.

Изгнание поэта известно станет миру,

И Томы будут рядом упоминаться с Римом.

Судьба была так долго с тобою жестока,

Но разве и со мною она была добрей?

На острове далёком жила я восемь лет

С единственной подругой – своей глубокой скорбью.

Жила, как вал, который покоя не находит,

О скалы разбиваясь и в тучу превращаясь,

И днём, и на рассвете, и вечером, и ночью

Я всё ждала услышать от чаек и от неба,

Что Цезарь позовёт нас, что гнев его угас,

Что Юлия с поэтом увидятся опять.

И вот теперь… О чудо! Тебя я отыскала,

И прошлое исчезло, как не было его.

Я всё теперь забуду: изгнанье, слёзы, боль.

Мне кажется, разбито дурное колдовство,

Для счастья возрождаюсь, восторг предвосхищаю…

Хочу я крикнуть миру: « Люблю, люблю, люблю»!

Со мною ты, мне больше не надо никого.

Овидий

Мне сердце согревает твоё очарованье.

Ах! Говори, родная, о времени чудесном,

Рассказывай о счастье, что улыбалось нам.

Юлия

(про себя)

О времени счастливом так трудно говорить,

Когда он безутешен, когда смятенным сердцем

Отчаянье и слёзы в его словах я слышу.

Овидий

То первое свиданье ты помнишь ли ещё?

(Слушает, с изумлением то слабея, то вновь приходя в себя).

Юлия

О, как ту ночь не помнить!

Дышала ароматом безветренная ночь.

Я, в грёзы погружаясь, остановила лодку,

А волны, лунным светом колеблемые тихо,

Играли огоньками и лепестками роз.

Вдруг небольшая лодка бесшумно подплыла

И изумлённый голос промолвил мне: « О, чудо!

Тот, кто имел бы право на всю твою любовь,

Клянусь богами, был бы желанным в Эмпирее»!

Я смелостью такою была поражена…

И отдала, Овидий, в тот миг тебе я сердце.

Овидий

Ещё как будто вижу тебя в скользящей лодке…

Ты изумила сердце своею красотой.

Ах, говори, прошу я. Рассказывай.

Юлия

(взволнованная, утирает тайком глаза)

Всё думала, любимый, я только о тебе

Меня очаровали твои стихотворенья,

Они могли бы к жизни и мёртвых пробудить.

Я помню, как однажды нечаянно в саду

Я встретилась с тобою. О! Небо! В изумленьи,

Возлюбленный, упала к тебе на грудь тогда.

И я, себя не помня, тебе в любви призналась.

Ты мне сказал, Овидий, – я помню, как сейчас, –

Ты мне сказал: на этой, на маленькой Земле

Такому чувству тесно, великому, как Солнце.

Да, вечность и бессмертье могилу нам заменят».

Овидий

(постепенно начиная бредить)

Какая антитеза, бессмысленна она…

Ещё при жизни урна ждёт пепла моего.

Но я, живя лелею надежду на бессмертье.

Так бесконечно: урна, а рядом с ней – надежда.

Могила и бессмертье… Могила и бессмертье…

Юлия

Овидий!

Нет ответа. Он бредит, он забылся.

Овидий

(горько улыбаясь)

Крыло летучей мыши заденет – разорвёт…

Как быстро на могиле трава произрастает…

(С болезненным криком).

Ах! Вновь стрела пронзила!

Юлия

Овидий

Постой, края родные мне видятся теперь!

Края, что незабвенны. Вся Родина в цвету.

Орёл взмывает в небо, летит всё выше, выше.

Он крыльями мне машет… Зовёт? Он улетел…

В пучину погружаюсь молчания и тьмы.

Ах! Юлия… дай руку… Вот здесь – какая боль!

(Впадает в беспамятство).

Юлия

Он умирает… Боги, бесчувственные боги!

Вы слышите: проклятья бросаю вам в лицо!

(Глядя на Овидия).

Овидий! Он не слышит…

(Берёт его за руку).

Его рука, как лёд.

О, горе! Смерть сжимает его в своих объятьях…

Дыхание слабеет, становится всё реже.

(Обезумев, бежит к двери).

Скорее помогите! Сюда идите, люди,

Которые как боги над горем не глумятся.

Дверь в глубине раскрывается. Быстро входит Сармиза, за которой следует Сармис и жители Том, неся лавровый венок. За ними входят друзья Овидия, так же неся венки.

Сцена 8.

Юлия, Овидий, Сармиза, Сармис, народ (жители), потом Геттор.

Все

(быстро входя)

Юлия

Он умирает.

(подбегая к кровати)

Несчастный!

Геттор

Возвещаю:

Из Рима чужестранцы хотят поэта видеть.

Сцена 9.

Котта

Сармиза

Вот он, в последние часы!

Юлия

(про себя)

(Склоняется над умирающим и кричит).

Овидий, встань! Очнись!

Рим над тобой склонился, приветствуя тебя.

(вздрогнув)

Рим?

Юлия

Дорогое имя ему вернуло силы.

Овидий, опираясь на руку глядит на друзей.

Котта

Ты был сюда заброшен жестокою судьбой.

Рим ждёт тебя с любовью. Зовёт тебя Отчизна.

Она тебе прислала заслуженные лавры…

Привет тебе и слава, поэт непревзойдённый.

Овидий

Я снова воскресаю, услышав голос Рима.

Рим ждёт меня с любовью, зовёт вернуться? Поздно!

Все восемь лет изгнанья, все скорбных восемь лет

Упорно, безвозвратно от жизни отдаляли,

И для меня закрыты уже её ворота.

Виденья наплывают. Они на сон похожи.

На Рим идут, как тучи, тяжёлые года,

Затмят величье Рима величием иным,

Обрушится держава под варварской ордою,

На алтари святые нахлынут дикари…

Я вижу: Рим погибнет… О, горе, Рима нет!

Его расцвет? Легенда! Его величье? Сказка!

Он был, – его не стало. Всё рухнуло, исчезло…

Я вижу много, много, всё высказать не в силах…

Я весь охвачен дрожью, слабеет голос мой…

Небольшая пауза.

Под знаком новой веры Рим пышный возродится.

Появятся иные колонны и дворцы.

Но всё это – иное, там вряд ли меня вспомнят,

Не думаю, что будет там место для меня.

Но здесь забвенье это надолго не продлится,

Забытая могила откроется моя,

Ключ плодоносной жизни опять забьёт, как прежде.

А в Риме новом будет поэзия цвести?

(После некоторого молчания).

Я знаю! Племя римлян вовеки не умрёт!

(Медлит и падает на кровать).

Ах! Ночь… Я умираю!.. Ах!.. Солнце! Вижу Солнце!..

(Умирает).

Юлия

( с криком отчаяния)

(Падает на колени и, плача, целует его руку).

Все падают на колени.

Котта

Прощай, бессмертный гений!

Юлия

(со слезами)

Занавес.

Среди десятков пьес В. Александри, – больших и малых, серьёзных и смешных, философских и развлекательных, выделяются написанные им на склоне лет историко-романтические драмы, которые вот уже более столетия не сводят с румыно-молдавской сцены.

« Овидий» - драма-летопись превратностей жизни знаменитого римского поэта Публия Овидия Назона. Поначалу Овидий предстаёт перед нами в блеске славы, яркий, насмешливый, обожаемый. Но, в результате интриг завистников, последовала опала. Овидий сослан на дальнюю окраину Римской империи в варварскую область даков. Ностальгия, лишения ссылки, раздумия о попранной справедливости приводят Овидия в то состояние безысходной грусти, в котором он писал свои элегические послания на родину – «Тристии».

Литературовед В. Коробан отмечает, как существенное для авторского замысла, то обстоятельство, что Овидий стремился познать душу окружавшего его народа, примыкает к борьбе варваров и гибнет, защищая их свободу. Утверждение, пожалуй, слишком сильное, здесь учёный несколько преувеличивает степень героического пафоса в пьесе. Однако важно, что в финальной части чувствуются некоторые романтические преувеличения. Александри делает из Овидия прорицателя, выражающего мысли автора о будущем даков, населяющих придунайские земли. Иначе говоря, в пьесе присутствует некоторое временное смещение, вызванное желанием автора вдохнуть живую душу в историю, сделать её злободневной и полной острого смысла для своих современников. Современный придирчивый критик без труда обнаружит ошибки, сделанные драматургом. Только кому интересен подобный педантизм? Во всяком случае, не тем, кто желает насладиться знакомством с произведениями этого поэта, ощутить «аромат» эпохи…