Проблематика Переяславской Рады в польской историографии, к сожалению, не дождалась до сих пор отдельной разработки. Казалось бы, исследование
жүктеу/скачать 228.5 Kb.
|
|
СВЯЗЬ ВРЕМЕН 
К. петкевич переяславская рада 1654 года в новейшей польской историографии и публицистике Проблематика Переяславской Рады в польской историографии, к сожалению, не дождалась до сих пор отдельной разработки. Казалось бы, исследование генезиса и последствий этого исторического события, являвшегося переломным моментом в новейшей истории Центральной Европы, должно вызывать больший интерес исследователей. К сожалению, количество научных работ в данной области более чем скромно. Можем назвать лишь две научные разработки, в заглавии которых мы находим прямую ссылку на Переяславскую Раду (Wójcik 1954a; Kaczmarczyk 1982, тезисы этой работы автор широко представил в своей монографии: Kaczmarczyk 1988). Этот незначительный интерес со стороны польской историографии и публицистики к проблеме Переяславской Рады объяс-няется рядом причин. Современные исследования польско-украинских отношений направлены прежде всего на период новейшей истории. Времена казачества и казацкого вопроса ушли на дальний план. В независимой Украине были проведены богатые и многосторонние исследования по этому вопросу, неоднократно публиковались первоисточники. Данные факты позволяют высказать мнение о том, что к интересующему нас вопросу нельзя уже добавить ничего нового. Значительный круг читателей, заинтересованных украинской точкой зрения по этому вопросу, вполне удовлетворен переводом «Истории Украины» Наталии Яковенко (Jakowenko 2000). В польской историографии XIX и первой половины XX в. в связи с большим интересом к так называемому казацкому вопросу и кризису Речи посполитой в середине XVII в. появились многочисленные научные труды, по сей день формирующие нашу, польскую точку зрения на данную тему, нашедшую отражение в работах Александра Яблоновского (Jabłonowski 1910; 1912), Людвика Кубали (Kubala 1904; 1910), Владислава Томкевича (Tomkiewicz 1935; 1939), в синтезе нашей истории Иоахима Лелевеля, Енджея Морачевского, Михала Бобжиньского, Владислава Смоленьского, Юзефа Шуйского, Аугуста Соколовского, Владислава Конопчиньского, неоднократно переиздававшихся (Lelewel 1959; Moraczewski 1864; Bobrzyński 1927; Smoleński 1897; Sokołowski 1898; Szujski 1889; Konopczyński 1936), а также в работах историков-любителей Францишека Равиты-Гавроньского (Rawita-Gawroński 1909; 1925) и Антони Ролле (Rolle 1966). Благодаря работам указанных исследователей генезис и ход Переяславской Рады, в том числе содержание «статей Богдана Хмельницкого» и привилегий для запорожского войска, гарантированных царем Алексеем в 1654 г., были очень хорошо известны. Авторы указанных работ пользовались в основном трудами Л. Кубали, лишь по-своему расставляя акценты. Для польской школы авторитетными являются мнения, высказанные В. Конопчиньским, для которого, как и для многих его предшественников, Польша была рубежом европейской цивилизации. Он рассматривал условия, сопровождавшие Переяславскую Раду, в контексте отношений с Москвой, в которых «жажда отомстить за Клушин и Смоленск беспокоила русские сердца уже давным-давно» (Konopczyński 1923). Решения Переяславской Рады, с одной стороны, были вызваны активными действиями московской дипломатии, с другой – реализацией замыслов самого Б. Хмельницкого, а также его стремлениями подчиниться России; нельзя при этом не упомянуть о захватнических тенденциях московского патриархата. Следует сказать, что автор только вскользь указал на опасности, какие несли с собой переяславские «статьи», для автономии Украины, которую царь ограничил, добавляя при этом, что они были исполнением желаний и принесли пользу русскому населению. Кроме того, довоенные польские историки обращают внимание прежде всего на то, что в основу решений, принятых Переяславской Радой, легла невозможность прийти к какому-либо соглашению с Речью посполитой (возвращение к основам навязанного татарами зборовского соглашения, заключенного под Жванцем, было исключено). историки подчеркивали взаимную ненависть, которая «впилась в сердца и отравила братскую кровь»
В польской историографии послевоенного периода (1945) относительно переяславской проблематики в отдельности и казацкой в целом мы можем выделить три основных направления. Первое было связано с навязанной польским историкам официальной версией советской и тогдашней украинской историографии и приурочено к торжествам по случаю 300-летия Переяславской Рады. Работы, принадлежащие этому направлению, были немногочисленны и появлялись вплоть до 70-х гг. ХХ в. В настоящее время они не представляют для науки особого интереса. Второе направление включает разработки, появившиеся после 1957 г., после так называемой польской «оттепели». Это в основном академические учебники, освещающие вопрос Переяславской рады в более широком контексте истории Польши, польско-украинских и польско-русских отношений. К этому направлению можно также причислить очерки и научно-популярные книги, авторы которых, если, конечно, это позволяла цензура, старались соблюдать научную достоверность и одновременно с уважением относиться к достижениям традиционной интерпретации давней польской историографии. Появление третьего направления датируется 1980 г., когда польская наука освободилась из-под гнета цензуры и благодаря этому смогли появиться научные разработки Януша Качмарчика, основанные на солидных источниках и новейших достижениях украинской, польской и эмиграционной историографии. Они считаются авторитетными и представляют взгляды польских историков по этому вопросу. I. Торжества по случаю 300-летия Переяславской Рады, происходившие в 1954 г., в Польше тоже имели официальный характер. Государственные власти, воспользовавшись этим случаем, навязали польским историкам мнения, господствовавшие по этому вопросу в СССР. Пропагандистская кампания велась центральными органами власти. Официальные тезисы были опубликованы в газете «Трибуна люду», органе ЦК ПОРП (Tezy… 1954). Согласно этим тезисам, национально-освободительная война 1648–1654 гг. была «одной из самых ярких страниц в истории украинского народа. Решающей силой в ней были крестьянские массы, боровшиеся с общественным гнетом и эксплуатацией польских и украинских феодалов, а также против чужого угнетения. Наряду с крестьянством в этой освободительной войне принимали участие казацкие массы и жители городов, а также казацкие старшины». Переяславская Рада, в свою очередь, инициировала «процесс объединения остальных украинских земель, продолжавшийся со второй половины XVIII в. вплоть до 1945 г. (включение Закарпатской Украины) (Rada… 1954). Таким образом на польской почве в связи с Переяславской радой появились такие понятия, как «вторичное объединение» (воссоединение) и «национально-освободительная война украинского народа 1648–1654 гг.». Опираясь на концепции официальных торжеств в Киеве, а также на вышеуказанные партийные тезисы, истории украинских восстаний посвятили свои статьи Зофья Либишевска и Богдан Барановски (Baranowski, Lłbiszowska 1954; Baranowski 1954). В своих работах авторы дали критическую оценку так называемой буржуазной польской историографии и изложили новые концепции по вопросу о Переяславской Раде. Согласно их интерпретации, восстание 1648 г. нарушило весь существующий порядок в Центральной и Восточной Европе, сыграло решающую роль в истории не только Европы, но и всего мира, а решения, принятые Переяславской Радой 8 (18) января 1654 г., были первым актом в масштабном процессе объединения Украины с Россией. Решения, принятые Переяславской Радой, и включение Украины в состав российского государства способствовали росту и укреплению российского государства и одновременно оказали огромное влияние на дальнейшее историческое развитие украинского народа. Читая вышеназванные статьи, трудно отличить авторский текст от идеологических предпосылок. Их характерной чертой является далекоидущий презентизм. Итак, значение Переяславской рады должно было еще заключаться в том, что были созданы реальные возможности для дальнейшего освобождения остальных украинских, русских и белорусских земель из-под чужого господства, видимо польско-литовского, а также «освобождения земель южной Украины из-под татарского ига»1. Казалось, что авторы слишком торопливо, хотя не без оснований, писали о том, что объединение с Россией способствовало экономическому развитию и созданию уже в XVII в. общероссийского рынка, неотъемлемой частью которого стала Украина. Но нельзя не согласиться с мнением, что «коренным образом изменилось расположение сил в Центральной и Восточной Европе. Было ликвидировано шляхетско-магнатское превосходство польско-литовской Речи посполитой, а российское государство, увеличенное за счет могущества и ресурсов Украины, выдвинулось на передний план». На фоне подобных разработок выделяется положительным образом упомянутая работа Збигнева Вуйцика (Wójcik 1954a), наряду с Ежи В. Серчиком являющегося самым выдающимся знатоком казацкой проблематики в Польше за последние полвека2. Автор, в это время еще только начинающий историк (род. в 1922 г.), старался справиться с научными и политическими требованиями. Он поместил во введении замечания, согласно требованиям тогдашней пропагандистской линии, а свой основной текст посвятил реакции правящих Речью Посполитой элит на подписание переяславского соглашения. В статье не говорится о том, как проходила и какие последствия для самой Украины повлекла за собой Переяславская Рада. Автор пришел к выводу, что о ее историческом значении говорят работы многочисленных польских историков старшего поколения Л. Кубали, А. Яблоновского, Т. Корзона (Korzon 1892), В. Конопчиньского и Ф. Равиты-Гавроньского, а также украинских и русских историков (М. Грушевский, В. Липински, В. Голубицкий, И. Миллер, И. Греков, В. Королюк, М. Тихомиров, А. Лихолат). Основной тезис, изложенный З. Вуйциком, сводился к тому, что постановления Переяславской Рады перечеркнули шансы одержать победу над восставшими, и Речь посполитую ждала неизбежная тотальная расправа объединенными российско-украинскими силами. Автор констатировал, что действия польской стороны пошли по трем основным направлениям: 1) непосредственные боевые действия; 2) диверсионные акции, рассчитанные на раскол в самом казачестве и 3) создание широкой коалиции, прежде всего с участием крымских татар. В первом случае быстрыми темпами, уже в марте 1654 г., польская экспедиция двинулась на Подолье и, устроив страшнейшую расправу над украинским населением, продолжала свои действия вплоть до конца года. Неудачей закончились также планы, направленные на разрыв украинско-российского союза. Автор объяснял случившееся отношением польских магнатов и шляхты, которые уже с конца XVI в. по отношению к украинскому вопросу, крестьянам и казакам стояли на непримиримой и твердой позиции, которая у большинства украинского населения вызывала стремление к объединению с Россией. В связи с этим крестьяне ожидали улучшения экономического положения и защиты от шляхетского гнета и татар, горожане – более широкого доступа к рынку, ликвидации ограничений, вытекающих из шляхетских привилегий, купечество – оживления торговли с Россией, а все вместе взятые – ликвидации преследований на религиозной почве. Относительно третьего вопроса – польская дипломатия сосредоточилась на привлечении Крымского ханства, были также направлены посольства в Турцию, Молдавию, Волошское княжество, Трансильванию, Швецию и Англию. Союз с крымским ханом был заключен летом 1654 г., он привел, ввиду непримиримых противоречий, к выходу из существующей до середины 1654 г. коалиции Волошского княжества и Трансильвании, но дал Польше возможность продолжать военные действия еще на протяжении нескольких лет. З. Вуйцик впервые поставил тезис, нашедший отражение и в его последующих работах, что Переяславская рада привела к коренному изменению распределения сил в Восточной Европе. Крымское ханство, располагая турецкими полномочиями, оказалось на позиции арбитра, давшей ему возможность удерживать равновесие между его северными соседями (автор говорил об этом в опубликованной в то же время статье: Wójcik 1954b). II. В рассматриваемом нами втором направлении мы можем заметить, с одной стороны, характерное употребление марксистской методологии, а с другой – дань уважения традициям польской историографии. Данный принцип нашел отражение в многотомной «Истории Польши», подготовленной Институтом истории ПАН, издаваемой с 1957 г. Автором главы, посвященной кризису Речи посполитой в середине XVII в., был Казимеж Пиварски, по словам которого, события на Украине были «казацко-крестьянской войной» (Piwarski 1957b, cz. II, IX: 675–681). Следует также обратить внимание на тот факт, что К. Пиварски в своей разработке отказался от традиционного для польской историографии определения «восстание Хмельницкого», как и от пришедшего из СССР определения «антифеодальное движение народных масс Украины против классового и национального гнета». Автор синтетическим образом изложил все тенденции, характерные для интерпретации Переяславской Рады, присутствующие в позднейшей польской историографии. Он подчеркнул, что Переяславская Рада была созвана в очень невыгодной для Хмельницкого международной ситуации, возникшей после казацкого похода в Молдавию и осложнившей положение на Балканском полуострове. Это заставило князей Трансильвании и Волошского княжества заключить союз с Польшей против казаков. Изменилась также политическая линия крымского хана, заставившего Хмельницкого заключить под Жванцем 15 декабря 1653 г. мирное соглашение с королем. «к этому времени Россия уже завершала свои военные приготовления. В октябре 1653 г. земский собор в Москве принял решение о присоединении Украины к России. Через некоторое время московский посол, боярин Василий Бутурлин направился к Хмельницкому в Переяслав. Здесь в январе 1654 г. казацкая рада приняла единомышленное решение об объединении Украины с российским государством. Украинское население (хотя не без исключений со стороны казацких старшин, шляхты и высшего духовенства) одобрило переяславские постановления и в массовом порядке присягнуло на верность новой власти.» На этом фоне довольно загадочными, что было обусловлено, по всей вероятности, влиянием цензуры, представляются выводы, касающиеся вопроса о независимости Украины. К. Пиварски лишь в нескольких словах констатировал, что «в сложившейся тогда ситуации Украина не могла рассчитывать на полную независимость, поскольку не желали признать ее ни Речь Посполитая, ни Москва, и к тому же над Украиной нависла угроза со стороны Турции». Эту мысль автор развернул в другом месте, написав следующее: «Турция интересовалась украинским восстанием, имея при этом в виду свои захватнические интересы ...турецкое покровительство и татарский союз только разоряли Украину и в конечном итоге угрожали разделом ее между Турцией и Польшей» (Piwarski 1957b, cz. IX: 684). Последнее высказывание было далеко-идущим обобщением, оно должно было смягчить антимосковский тон этого вывода3, поскольку в дальнейшей части автор аргументировал, что именно ввиду татарско-турецкой угрозы «украинское население, в особенности чернь, искало защитника в Москве – именно это обстоятельство стало прочным фундаментом переяславского соглашения 1654 г., оно явно не было по мысли турецко-татарской политики, чему доказательством является факт, что татары поменяли свою политическую позицию, перешли на сторону Речи посполитой, противопоставляясь решительным образом Переяславскому соглашению» (Piwarski 1957a: 684). В цитируемом фрагменте автор применил определение «переяславское соглашение», являвшееся результатом стремлений жителей Украины. В связи с этим возникают два вопроса: уверенность в прочности украинско-российского союза и последствия его заключения для дальнейшей судьбы всего региона. По этому последнему вопросу решения, принятые в Переяславе, по мнению К. Пиварского, должны были «оказать огромное влияние на дальнейшее историческое развитие этих народов, близких друг другу с точки зрения языка, культуры и истории, а также отношения обоих к Речи посполитой» (Piwarski 1957b: 680). В явном противоречии с мыслью, высказанной на предыдущих страницах, стоят высказывания о том, что начатая в 1654 г. российско-польская война была «неизбежным последствием переяславского соглашения». Она стала новым этапом «в формировании распределения сил в этой части Европы... Восточная экспансия со стороны Речи посполитой была окончательно приостановлена... С этого времени начинается период доминирования приобретающей силу России над ослабевающей Речью посполитой». К. Пиварски употребил здесь польский эквивалент русского слова «воссоединение», говоря об «объединении Украины с Россией», в другом месте он говорит о «присоединении Украины к России», которое было «осуществлено лишь частично», но одновременно он давал понять, что именно Россия начала борьбу за объединение Украины и Белоруссии (признав пассивную роль обеих). «История Польши», издававшаяся Институтом истории ПАН на протяжении нескольких десятилетий, была основным академическим учебником, формировавшим взгляды нового поколения историков. Изложенные в ней тезисы нашли свое отражение также в школьных учебниках. Переломный момент наступил в 1956 г. и принес с собой рост интереса к отечественной истории, в которой, благодаря непрекращающейся популярности трилогии Генриха Сенкевича, XVII в. занимал важное место. Вскоре появился целый ряд научно-популярных работ, среди которых были также очерки на тему истории казаков и их отношения к Польше, автором которых был З. Вуйцик (Wójcik 1960), история Запорожской сечи Лешека Подгородецкого (Podhorodecki 1960), польско-турецких отношений Януша Паевского (Pajewski 1960). Марцели Косман, следуя по тропам героев Сенкевича, постарался приблизить к читателю историческую действительность, учитывая в своей работе результаты новейших исследований (Kosman 1966). Представленные здесь книги пользовались большой популярностью среди читателей и многократно переиздавались. Все цитированные авторы в своих высказываниях на тему роли и значения Переяславской Рады ссылались в основном на научные достижения З. Вуйцика, который в это время глубоко и творчески изучал вопросы международных отношений в Восточной Европе во второй половине XVII в. (Wójcik 1959; 1968; 1976). Взгляды на эту проблему, сначала представленные в форме коротких замечаний, ученый систематизировал и изложил в цитированном выше очерке об истории казаков, в котором нарисовал пеструю картину событий того времени, и в 1871 г. представил в синтетической форме в блестящем издании историю России 1533–1801 гг. (Wójcik 1971: 125–151). В указанных работах З. Вуйцик полностью отказался от идеологических предпосылок, аккуратно взвешивая свои суждения и оценки. Он представил казаков как отдельную социальную группу, выходящую за рамки тогдашнего феодального общества и являющуюся угрозой для стабильности Речи посполитой. Причины сложившейся ситуации он видел в брестской унии, которая впоследствии привела к «союзу православия с казачеством», направленному против Польши. Не уклоняясь также от высказываний на тему разрушающей роли казацкого произвола, который угрожал Польше конфликтами с Турцией, З. Вуйцик прямо говорит о том, что по отношению к казачеству у польского правительства не было ясно сформулированной политики. с одной стороны, с казаками разговаривали с позиции силы, а с другой – давали пустые обещания, если в данный момент Польше нужна была дешевая военная сила. События 1648–1654 гг. автор определил словом «восстание», которое «из казацкого движения, со временем казацко-крестьянского, превратилось во всеобщую национально-освободительную войну всего украинского народа против польского господства» (Там же: 125). З. Вуйцик рассматривал Переяславскую раду в международном контексте, указывая при этом на эволюцию позиции Москвы – сначала ее опасения и отрицание в 1648 г., появление, спустя некоторое время, планов присоединения Украины в 1651 г., отложенных до 1653 г. ввиду укрепления (временного) Речи посполитой (Батог, Жванец). Представляя также подробное описание дипломатических контактов Хмельницкого с Москвой, решения земского собора о «расширении на Украину российского покровительства», посольства Василия Бутурлина и деятельности Переяславской Рады, З. Вуйцик предпринял одновременно попытку дать ей свою оценку. Он высказывался против того, чтобы на Раду смотреть как на проявление массового стремления украинцев к объединению с Россией. Автор доказал, что это была «черная рада», объединяющая представителей всех полков, но самые важные решения принимались Б. Хмельницким в узком кругу казацких старшин. Известное обращение гетмана с речью к казакам, по мнению З. Вуйцика, является доказательством его политического таланта и умения владеть собравшимися, которым он был способен навязать свою точку зрения. Автор видит в гетмане единовластного правителя и называет его «в одном лице президентом, премьером, министром иностранных дел и главнокомандующим». Проблемы, возникшие после отказа В. Бутурлина гарантировать от имени царя казачеству его свободы, называемые «клятвенным кризисом»4, З. Вуйцик объяснял так же, как и довоенные историки, которые считали, что были они результатом привязанности казаков к системе польского государственного строя. Автор не сомневался также в историческом значении Переяславской рады. По его мнению, она принадлежит к тем важным историческим событиям, которые всегда будут вызывать большой интерес и порождать сильные политические эмоции. Вводя читателя в эту проблематику, Вуйцик констатировал, что «интерпретация переяславского соглашения, частью научная, частью политическая, стоит между двумя основными, но противоположными концепциями, согласно первой – это было объединение, причем повторное, двух братских народов, согласно второй – это был всего лишь новый военно-политический союз Хмельницкого, направленный против главного врага Украины – шляхетской Речи Посполитой» (Wójcik 1971: 141). Он признает в дальнейшем, что суть переяславского договора можно понять, если будет учитываться тот факт, что цели обеих сторон (царя и Хмельницкого) не были идентичными и что это не был договор, заключенный между двумя равносильными партнерами. Россия стремилась подчинить себе Украину, гарантируя ей лишь частичную автономию, Хмельницкий же стремился к полной независимости своей страны и хотел получить от Москвы помощь в борьбе с Польшей, при одновременно минимальной зависимости от нового протектора. В работах З. Вуйцика впервые, можно сказать, совсем случайно появился термин «казацкое государство» по отношению к стране, управляемой Хмельницким. Авторы научно-популярных работ Л. Подгородецки и М. Косман, ссылаясь на работы З. Вуйцика, уже более смело описывали это государство (Podhorodecki 1976: 285n; Kosman 1966: 113). Характерной чертой, говорящей об эволюции суждений З. Вуйцика, было обращение большего внимания на политику Богдана Хмельницкого. Автор предупреждал, что мотивы ее нельзя объяснять лишь только военными трудностями в борьбе с Польшей. Вуйцик указал, что в переломный момент 1653–1654 гг. единственным возможным партнером оставалась Москва, «к которой казаки свой взор направляли уже в конце прошлого столетия. Безусловно, что наряду с политическими интересами важную роль сыграли также культурные и религиозные связи, которые были общим наследием как Киева, так и Москвы. Следует также заметить, что переяславское соглашение не могло быть союзом между равными партнерами, оно должно было заключать в себе определенные элементы, говорящие о зависимости Украины от России. И так было на самом деле, что подтвердили исторические события ближайших десятилетий». Во всех своих разработках профессор Вуйцик обращал внимание на роль, которую играло Крымское ханство, являвшееся в данное время арбитром в польско-казацком конфликте. Оно существенным образом влияло на ход событий и контролировало ситуацию, стараясь не допустить победы одной из сторон, которая могла бы заставить татар помериться силами с одним сильным противником. В биографии Яна Казимежа, появившейся в 1997 г., З. Вуйцик в последний раз высказался на тему Переяславской Рады (Wójcik 1997). Он считал, что время ее созыва приходилось на тот период, когда восстание практически потеряло признаки внутреннего конфликта, разыгравшегося в Речи посполитой, и стало приобретать международный характер, в чем были заинтересованы Крымское ханство, Молдавия, Волошское княжество, Османская империя и некоторая часть ее христианского населения, Венецкая Республика и, прежде всего, сама Россия, которая, уловив подходящий момент, выступила против Речи посполитой и, застав казаков врасплох, навязала им свою систему деспотической власти. По мнению З. Вуйцика, Переяславское соглашение было заключено на условиях, поставленных Россией. «Царь никакой клятвы казакам не дал. Хмельницкий думал, что приобрел сильного союзника, а получилось совершенно по-другому, это он в конечном счете должен был подчиниться сильному, жестокому и деспотичному суверену. Это нисколько не был союз между Украиной и Россией, это была инкорпорация первой, совершенная второй. Этот факт нельзя также рассматривать как “вторичное объединение” (воссоединение) обеих стран, что хотела еще совсем недавно, то есть в 300-ю годовщину Переяславля, внушить всем советская пропаганда». Дальше он писал о том, что «суть переяславского соглашения заключалась прежде всего в том, что благодаря ему Россия сделала первый значительный шаг на пути к европейскому и мировому господству. Без Украины Россия никогда бы не стала такой державой. Переяславское соглашение было также поражением Речи посполитой, заметным знаком падения ее престижа на международной арене». З. Вуйцик в описании непосредственных результатов Переяславского соглашения остался верен своим установкам, сделанным еще в 1954 г.; он напомнил, что действия Яна Казимежа сводились к военной акции, направлению посольств в Турцию и Бахчисарай, а также к изданию универсалов с обращением к казакам и населению Украины. Универсалы не сыграли ожидаемой роли, поскольку «шестилетнее восстание на Украине вырубило такую огромную пропасть между украинским населением и поляками, что не могло быть и речи о том, чтобы она могла быть ликвидирована». И только жестокое правление царской власти повлияло на изменение мнения части казацких старшин и убедило их в необходимости подписать соглашение с Польшей. Польско-татарский союз, заключенный в 1654 г., оказался прочным и сыграл значительную роль в продолжающейся несколько лет войне с Россией, побочным последствием его была так называемая «руина» – результат жестокого соперничества между Польшей, Россией, Крымом и Турцией. Почти одновременно с многочисленными работами З. Вуйцика появились в начале 70-х гг. ХХ в. синтетические разработки по истории Польши, авторами которых были Ежи Охманьски и Людвик Базылев. Они были задуманы авторами как академические учебники, которые хотя и в сокращенном в виде, но тем не менее позволяли ознакомиться с тогдашними мнениями на тему Переяславской Рады и разными точками зрения по этому вопросу. Ежи Охманьски (Ochmański 1974 [ost. wyd. 1986]) вслед за советской историографией охарактеризовал восстание 1648 г. как «национально-осво-бодительную войну украинского народа под предводительством Богдана Хмельницкого», подчеркнул «общенародный» характер выступления казаков. Затем Е. Охманьски представил события, которые привели к созыву Переяславской Рады, являющиеся, по его мнению, результатом предпринятых Москвой решений об объявлении войны с Речью Посполитой. Очень интересным является мнение автора о последствиях Переяславской Рады. По словам Охманьского, «Россия признала, что Украина является ее составной частью под управлением гетмана Хмельницкого». Если в работе Е. Охманьского нет ссылок на работы З. Вуйцика, посвященные Переяславской Раде, то в учебнике Л. Базылева мы обнаруживаем их довольно много, хотя ученый представил также свою оригинальную точку зрения на происходящее. Л. Базылев традиционно поместил восстание 1648 г. в целую серию казацких бунтов и пришел к выводу, что это «самое большое из всех казацких восстаний, под руководством Богдана Хмельницкого, почти молниеносно превратилось во всеобщую крестьянскую войну», в результате которой Речь посполитая должна была признать Хмельницкого запорожским гетманом, которому подчинялись киевское, брацлавское и черниговское воеводства. Название «гетманщина» или «казацкое государство» в его книге не появляется. Придерживаясь синтетической формы изложения, автор высказал мнение о том, что Переяславская Рада была последствием поражения Хмельницкого под Берестечком и перемирия, заключенного в Белой Церкви в 1651 г. Это угрожало возвращением шляхты в свои поместья и очередным приведением крестьянских масс в крепостную зависимость. По мнению Л. Базылева, «очевидным становился факт, что о реализации белоцерковских соглашений не могло быть и речи, и поэтому все сильнее стали проявляться стремления Украины к Москве». Задержка в реализации планов по присоединению Украины к России была вызвана колебаниями самого Хмельницкого, военными неудачами, и только в 1653 г. Россия смогла приступить к действию. «Созванный по этому вопросу Земский собор... дал свое согласие на присоединение к России той части Украины, которая находилась под непосредственным правлением Хмельницкого. В январе 1654 г. рада казацких старшин в Переяславе признала над собой царскую власть и дала клятву на верность московскому престолу». В этом лаконичном высказывании мы обнаруживаем след «мартовских статей», когда Л. Базылев пишет: «Высокая гетманская должность Хмельницкого была подтверждена, объем его полномочий, а также казацкие права и свободы были уточнены и санкционированы несколько позже, то есть во время переговоров с послами Хмельницкого в Москве. Принятые решения обозначали неизбежную войну с Польшей» (Bazylow 1975: 161–1645). Самым значительным достижением польской историографии обсуждаемого периода была «История Украины» Владислава А. Сер-чика, в которой автор представил не только судьбы украинского народа и историю страны, но изложил также свою точку зрения на тему польско-украинских отношений, учитывая, что нам кажется особенно ценным, также украинскую позицию в оценке этих событий (Serczyk 2001: 104–1086). Он повторил свое мнение в 1970 г. о том, что в результате восстания 1648 г. возникла организация украинского казачества, являющаяся субъектом международной политики, и в связи с этим решения, принятые 8 (18) января 1654 г., назвал «переяславской унией» (Serczyk 1970: 263–268). именно
В обсуждения, касающиеся хода событий в самом Переяславе и в последующее время, В. А. Серчик не внес принципиально новой информации, однако он представил свою интерпретацию, подчеркивая при этом факт, что казаки не знали о том, что царь принял решение относительно Украины уже 24 марта 1653 г., за ним последовало также решение Земского собора от 1 (11) октября. На ход этих событий не оказали никакого влияния ни смерть Тимоша, ни жванецкое соглашение. Сильнее, чем другие историки, обсуждающие конфликт между В. Бутурлиным и казацкими старшинами, возникший на почве царской присяги, В. Серчик подчеркивал факт, что казаки не знали обычаев абсолютной монархии. Договор с царем они считали подобным тому, который шляхта заключала с королем после его избрания, в котором диктовала ему свои «pacta conventa». В связи с этим автор более подробно представил переговоры казацких послов в Москве, присвоение 17 (27) марта так называемых статей Б. Хмельницкого и привилегий запорожского войска от 27 марта (6 апреля). Анализируя наступившие позже события, В. А. Серчик подчеркнул, что отношения с Москвой после заключения унии не складывались легко и просто. Украинцам трудно было привыкнуть к порядкам, существующим в абсолютистской России. Довольно долго сопротивлялись С. Коссов и православное духовенство. Оценивая значение переяславской унии, автор подчеркивал, что она была следствием сильного стремления Украины к России, которое можно объяснить общим историческим прошлым, языковой близостью, религией, крепнувшими экономическими связями, которым сопутствовали, однако, противоположные стремления, возникшие в результате притязаний на полную независимость украинских земель, поэтому в России охотно видели союзника, но включение в ее состав было вопреки политическим интересам старшин. В будущем это порождало конфликты, вытекающие из того, что угнетение крестьянства в России было даже сильнее, чем в Польше, стремления Украины противоречили царским планам, а киевское духовенство предпочитало подчиняться константинопольскому патриарху. Говоря о достижениях польской историографии до 1980 г., касающихся Переяславской Рады, видим, что польские историки старались, несмотря на существующие ограничения, представить польскую точку зрения по этому вопросу. Обстоятельства, в которых была созвана Рада, они видели главным образом в контексте агрессивных действий Москвы, в которых Украина, как более слабая сторона, была скорее объектом, нежели субъектом международной политики, хотя подчеркивались также талант и достижения Богдана Хмельницкого; Речи посполитой же, которая по своей вине потеряла исторический шанс на достижение согласия, приписывалась лишь роль статиста. жүктеу/скачать 228.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|