Пути и судьбы детского развития

I. ФАКТОРЫ ДЕТСКОГО РАЗВИТИЯ

Аналогично обстоит и в области здоровья. Здесь - также большое разнообразие. Уже во внешних телесных формах при точном рассмотрении кое­что весьма настораживает. Почти в каждом классе есть один или несколько учеников с эпикантом (“третье веко”), косоглазием, искаженной пластикой ушей, четырехпальцевой складкой (линия поперек всей ладони), а также, особенно часто - с укороченным или “горбатым” мизинцем (клинодактилия), “малайской стопой”^* или с другими “отметинами”. И ведь речь идет о вполне нормальных, иногда даже одаренных детях, особенно в области искусства.

Конечно, при наличии у одного ребенка сразу нескольких таких стигматов ­ у него начинает проявляться интеллектуальная слабость; например, такие дети часто плохо считают.

Что же означают эти, сами по себе безвредные телесные особенности и какова причина их появления? Мы находим их всех объединенными и связанными с тяжелыми явлениями вырождения в общей картине так называемого “монголизма”. Речь идет при этом о вполне однозначно определенном облике. При этом едва ли найдется телесная форма, органическая функция, душевная способность у полностью сформировавшегося монголоидного ребенка, которая не отклонялась бы от таковой у здоровых детей. Инородность простирается вплоть до микроскопических структур: монголоидные дети почти всегда имеют 47 хромосом против 46 у нормального человека.

В то время, как сам монголизм уже около 100 лет, как хорошо описан, столь широкое распространение его стигматов - феномен, замеченный уже в новейшее время. И там, где нет речи о детях собственно монголоидных, сегодня встречается все возрастающее число детей, предъявляющих те или иные стигматы монголизма.

На состояние здоровья школьного класса оказывают влияние также и другие новые явления. Чаще, чем ранее, посещают школу дети с остаточными явлениями после несчастных случаев (особенно черепно-мозговых травм) или тяжелых заболеваний. Следующая проблема - возрастающее число детей с легастенией (слабость письма и чтения), с jactatio capitis nocturna (ночное качание головой), с энурезом, кусанием ногтей и различными нарушениями поведения.

Все эти явления вызывают вопрос о первопричинах таких изменений состояния здоровья школьного класса. Эта постановка вопроса неразрывно связана с общим вопросом о факторах, определяющих детское развитие вообще. Бросается в глаза ­ насколько резко изменилась за короткое время оценка этих факторов. Меньше десятилетия назад считалось, что врожденные ненормальности ­ обусловлены наследственностью. Из этого, несколько поспешного, воззрения делали радикальные евгенические выводы. Сегодня установлено, что лишь небольшая часть врожденных ненормальностей обусловлена наследственностью, в то время как большая их часть ­ вызвана влияниями на мать во время беременности.

Толчок этому новому исследованию причин врожденных отклонений дало открытие австралийским врачом Греггом (1941) связи краснухи у матери в период беременности ­ с уродствами (глаз, ушей, сердца) у ребенка. Но и почти каждое заболевание матери, недостаточное питание, определенные лекарственные средства, яды, витамины, вредная радиация, шоки, травмы, физические и психические перегрузки, все это может, особенно в ранней стадии беременности ­ создать угрозу становящемуся ребенку. Влияние окружения на развитие ребенка ­ огромно.

В том же направлении указывает опыт, касающийся отношения матери к ребенку в раннем возрасте. После того, как телесное единство матери и ребенка прерывается рождением ­ их взаимоотношения становятся решающим фактором детского развития.

При этом не обязательно иметь в виду телесную мать. Материнский импульс может исходить и от других лиц (отец, няни, сиделка). Для здорового развития необходимо, чтобы при этом развивалось такое же внутреннее и постоянное отношение к ребенку, какое мы предполагаем у телесной матери.

Р.Шпитц⁵ сообщает о сравнительном наблюдении развития детей в двух приютах, где размещались дети от грудного возраста до 5 лет. В обоих приютах питание, уход, медицинское обслуживание и остальные жизненные условия были одинаково хороши. В первом приюте матери (заключенные) имели возможность ухаживать за своими детьми, во втором приюте - такой возможности не было. Во втором приюте работало лишь необходимое число обслуживающих, так что они могли лишь справляться с работой, на заботу о детях у них времени не оставалось. Так что дети были там обеспечены всем жизненно необходимым, но без материнской заботы.

Грудные дети в первом приюте, с матерями - развивались нормально. Они вовремя научились сидеть, ходить и говорить. Они проявляли живость здоровых малюток. Страдали лишь немногими заболеваниями, протекавшими легко и без осложнений. За пятилетний период наблюдений ни один ребенок не умер.

Дети во втором приюте, без матерей ­ через короткое время впали в жалкое состояние. Рост и вес - замедлились настолько, что четырехлетний ребенок весил как годовалый. В четыре года они все еще не могли ходить и говорить, не могли сами себя обслуживать, не могли сами есть, мочились под себя. Они сидели или лежали безучастно и тупо в своих кроватках, они вели себя (также и при испытаниях тестами) как в высокой степени слабоумные. Несмотря на удовлетворительное гигиеническое обслуживание они были подвержены тяжелым инфекционным заболеваниям. В течение двух лет из 91 ребенка второго приюта умерло 35.

Этот и другой не менее веский опыт свидетельствует о том, что сегодня окружение, особенно душевная атмосфера, должно быть признано, наряду с наследственностью - равнозначным фактором детского развития.

Учение Рудольфа Штайнера о человеке выделяет кроме двух упомянутых факторов еще третий, который хотя и может быть всячески модифицирован наследственностью и средой, все же является главным дирижером детского развития. Его можно назвать “духовным силовым прообразом” ребенка. Он представлен не как статичная структура, но как множество друг другу противодействующих и друг с другом взаимодействующих сил, которые в своей взаимоигре постоянно удерживаются в равновесии. Если одна из них получает перевес или ослабляется ­ возникает сдвиг равновесия и как следствие - патологическое развитие. Ненормальное развитие ­ латентно содержащаяся внутри нормального развития возможность, которая в здоровом состоянии выравнивается противодействующей ей силой. Хотя внешние силы (наследственность и окружение) ­ и могут вызывать патологическое развитие, возникающий образ болезни формируется не ими, но существовавшей ранее латентно и сейчас проявляющейся силовой деятельностью.

Тем, что в дальнейших рассмотрениях принимается эта антропологическая точка зрения, открывается не только новое понимание нарушений детского развития, но и сами эти нарушения способствуют познанию действующих в человеческом развитии сил: в отклонении от нормы становится видимой скрытая сторона человеческой природы.

Силы, которые резюмируются здесь под общим названием “духовный силовой прообраз”, Рудольф Штайнер описал в отдельности как “четыре сущностных члена”, “трехчленность человека”, “упрочняющие и растворяющие силы”, “полярность построения и разложения” в человеческом организме и т.д., о чем будет речь позднее по обстоятельствам конкретных случаев.

Остается на одном примере разъяснить различие трех родов рассмотрения. Рассмотрим случай детской клептомании. Представитель наследственности укажет разве что на пьянство отца и дебильность и беспорядочную жизнь матери и в связи с этим ­ на нагрузку, которую испытывает ребенок из-за неполноценной наследственности родителей. Представитель душевных причин - используя то же положение вещей укажет, что ребенок при такой семейной ситуации был лишен ласкового обращения и теперь в нем, как компенсация, возникает подсознательное стремление все присваивать.

Ответ, который дает учение Рудольфа Штайнера о человеке на загадку клептомании ­ лежит вне обычных привычек мышления и поэтому действует сперва ошеломляюще. Рудольф Штайнер обращает внимание на то, что тенденция все присваивать ­ действует в нашей жизни чувств и представлений вполне правомерно. Мы не были бы “нормальными”, если бы не собирали постоянно информацию с помощью всей нашей верхней организации. Но если эта тенденция сползает в связанную с конечностями организацию воли и при этом материализуется, так что теперь собирают не восприятия, а материальные предметы, это результируется клептоманией. Позднее мы увидим, что это воззрение оказывается чрезвычайно плодотворным, так как оно дает нам средства для действенного терапевтического и педагогического воздействия.

Важнейшей антропологической основой наших дальнейших рассмотрений становится прежде всего трехчленность человеческого организма. Мы исходим при этом из рассмотрения форм: то, что возникает зримый единый телесный образ из включенных друг в друга трех основных систем, может быть уже вполне ясным из рассмотрения его основной схемы - скелета. Здесь мы видим верхнюю область, где кости чашеобразно замыкаются в виде пустотелого шара. Череп состоит из приблизительно стольких же костей, как и конечность, но мы, несмотря на это, имеем впечатление единого образования, т.к. прочно соединенные друг с другом отдельные кости едва ли могут быть отделены друг от друга. Целостно образованная форма как бы перебегает через отдельные составные части, нимало не беспокоясь об их своеобразии. Здесь трудится синтетически действующая тенденция.

В противоположность этому - внизу, в области ног - отдельные кости ясно отделены друг от друга и связаны друг с другом лишь суставами, расчленяясь к периферии на все более мелкие и многочисленные отдельные части. Здесь действует анализирующая, расчленяющая тенденция. Следующие друг за другом кости составляют несущую колонну, которая к тому же подвижна и позволяет стоять и ходить в поле тяжести Земли. Возникает образование, представляющее подходящий инструмент для движущих сил мускулов.

Между ними, в реберно-позвоночной области, лежит регион, в котором в ритмическом следовании чередуются подобные друг другу образования.

То, что проявляется в строении костей как подразделение на три различных системы ­ становится совершенно ясным, если рассмотреть человеческую организацию в целом. Рудольф Штайнер⁶ говорил о членении человека на нервно-чувственную систему, ритмическую систему и систему обмена веществ и конечностей.

Нервно-чувственная система имеет свой центр в человеческой голове; однако она простирается во все утончающемся ветвлении до мельчайших частей всего организма. Она представляет собой основу нашего бодрствующего сознания, возникновение которого всегда связано с процессами разрушения, выделения и испражнения. Формирующие силы пронизывают телесность на путях нервной системы. Здесь говорят, хотя и не вполне верно, о “трофической” функции нервов. Известно, что при повреждении нервной системы в детском возрасте (энцефалит) - страдает формирование тела как целого⁷. И наоборот, из задержки формирующего импульса (например, рентгенологически установленное недоокостенение в костях запястья) ­ можно заключить о перенесенном энцефалите.

Система обмена веществ, образующая функциональное единство с конечностями, имеет свой центр тяжести в брюшной полости. Отсюда она пронизывает, прежде всего ­ на путях крови, строя и субстанциируя организм.

В области попеременно расширяющихся и стягивающихся органов, сердца и легких, лежит домен ритмической системы. Но пульс и дыхание ­ продолжаются во всем человеке.

Тот факт, что вся телесность как целое, а не только нервная система, образует физическую основу нашей душевной жизни, получает все большее признание прежде всего благодаря опыту психосоматической медицины. Рудольф Штайнер уточняет это далее: нервная система ­ телесное основание для мышления и представления, в ритмической системе - основание чувствования, в системе обмена веществ и конечностей - основание воли. С духовной точки зрения - лишь мышление происходит при этом в ясности полного бодрствования, тогда как чувствование протекает в грезящем, сновидческом сознании и процессы воли - подобны состоянию глубокого сна без сновидений, полностью недоступному нашему сознанию.

Этим характеризуется каждый из трех членов человеческого организма в своем телесном, душевном и духовном аспекте. Мы не можем вполне интенсивно и жизненно (“динамически”) представить себе взаимное пронизывание этих трех систем. Система обмена веществ, в своей строительной функции, постоянно имеет тенденцию затопить всего человека вещественностью, погрузить его в сон и тьму. Но так же односторонне противодействует ей нервно­чувственная система, оформляя и расчленяя организм, создавая в процессах разрушения и выделения предпосылку для возникновения бодрствующего сознания. Между этими двумя полюсами колеблется ритмическая система, стремясь к выравниванию обеих сторон.

Если преобладает одна из этих полярных систем, нервно-чувственная или система обмена веществ и конечностей, то получаются два детских типа, которые Рудольф Штайнер установил как основополагающие для врачебной диагностики и терапии детей школьного возраста. Ребенка, у которого преобладает обмен веществ, он назвал “большеголовым”, ребенка же, находящегося под преобладающим влиянием нервно-чувственной системы - “малоголовым”. Это связано со следующим. Обмен веществ, хотя и берет свой исток в нижнем полюсе человека ­ простирает свое действие на весь организм. Его экспансивные силы воздействуют ударами на верхний полюс и в определенной степени раздувают голову. И наоборот ­ у малоголового ребенка благодаря усилению исходящего от нервной системы действия - получается акцент на конечности. Лучше всяких слов это иллюстрирует схема на рис.1.



Рис. 1. Большеголовый и малоголовый ребенок

Малоголового ребенка можно также назвать “конечностноакцентированным ребенком”. У него - не только сильно развитые конечности с их уже очерченной тенденцией к расчленению, но также и душевно господствует склонность к анализу. И наоборот, большеголовый ребенок - не только внешне имеет большую голову; душевная жизнь также отмечена синтетической тенденцией, которую мы видели образующе действующей в голове. Это будет уточнено в следующей главе.

Для обозначения “большеголовый ребенок” и “малоголовый ребенок” определяющим является не только объем черепа. Термин этот определяется и отношением величины черепа к длине тела, а также - душевной установкой ребенка, но все же объем головы может дать кое­что для первой ориентации. Поэтому здесь прилагается таблица объемов головы. Из нее видно также чрезмерное превышение пропорций черепа у маленьких детей.