Пять дней до оккупации Жеймялиса: 22 26 июня 1941 года

26 июня 1941 года

Этот день стал рубежом, стал поворотным пунктом как в истории еврейской общины Жеймялиса, так и военных действий на территории Литвы.

26 июня Жеймялис навсегда покинули наиболее дальновидные евреи со своими семьями. Они уже никогда не вернутся в него жить и не объединятся в общину. Для оставшихся евреев начался отсчет последних 43 дней жизни.

В этот же день армии Северо-Западного фронта прекратили организованную оборону территории Литвы, и, по приказу командования, начали общий по всему фронту отход в Латвию, стремясь закрепиться на северном берегу Даугавы.

Описание дня начнем с происходившего на фронте.

Падение Даугавпилса

Враг воспользовался брешью между 8-й и 11-й армиями. Его танки и мотопехота устремились к городу. Достигший накануне Зарасая командующий 8-й танковой дивизией 56-го корпуса немцев «генерал Бранденбергер выслал в ночь на 26 июня по шоссе в направлении Даугавпилса передовой отряд с заданием захватить город. Вместе с передовым отрядом к Даугаве было заброшено подразделение особого назначения из диверсионного полка «Бранденбург».

Солдаты и офицеры особого подразделения были одеты в форму советских войск НКВД и вооружены винтовками, пистолетами и пулеметами советского образца. Офицеры и часть солдат владели русским языком… Смешавшись с отходящими подразделениями советских войск, выдавая себя за раненых красноармейцев, диверсанты перешли на северный берег Даугавы. Группа состояла из 60 человек и имела задание завладеть мостами через Даугаву и держать их до подхода передовых частей немецких войск. Операция носила кодовое название «Дюнабург».

Ранним утром в 05.15 одновременно к начальникам караула шоссейного и железнодорожного моста явились соответственно капитан и старший лейтенант войск НКВД и заявили, что командование армии распорядилось заменить охрану мостов. Оба представили соответствующие письменные распоряжения за подписью начальника штаба 11-й армии. Документы были поддельными. Попытки начальников караула проверить по телефону правильность распоряжений результатов не дали, так как линии связи были диверсантами предварительно перерезаны. Начальник караула шоссейного моста, деморализованный паническими слухами и беспорядочным отступлением накануне через мост огромного количества войск и беженцев, с чувством облегчения сдал охрану моста и начал со своей командой отход по шоссе в направлении на Резекне. В караульной книге осталась подпись командира войск НКВД о приеме охраны моста. Подпись была неразборчивой.

Начальник караула железнодорожного моста не согласился без распоряжения своего непосредственного начальника передать охрану моста. На это старший лейтенант со знаками различия войск НКВД заявил: «Мне, как представителю органов, предоставлено право расстреливать на месте должностных лиц, отказывающихся выполнять распоряжения командования. Вы что, не признаете воинскую дисциплину?» Почти под угрозой оружия прежний караул был посажен в эшелон, идущий на Псков, и отправлен в тыл.

Возле моста произошел инцидент.

В то время как прибывший в форме войск НКВД отряд отстранял от поста караульную команду, у начальника саперной команды, приданной охране железнодорожного моста, младшего лейтенанта инженерных войск Осокина, возникло серьезное подозрение относительно законности происходящего. Так как младшему лейтенанту, так же как и начальнику караула, не удалось связаться по телефону со штабом, он решил действовать самостоятельно. Младший лейтенант спрыгнул в свое укрытие в 40 метрах от караульного помещения у железнодорожной насыпи, и включил электрические детонаторы взрывных патронов.

В результате произошел один взрыв. Провода, ведущие к остальным запалам, были уже перерезаны солдатами особой группы. В результате взрыва была разрушена одна несущая балка и 3,8 метра рельсового пути, взрывом контузило также одного унтер офицера полка «Бранденбург», который поблизости от места взрыва перерезал провода.

В завязавшейся перестрелке младший лейтенант Осокин был ранен, взят в плен и отправлен с подходом немецких войск в лагерь для военнопленных…

После овладения мостами обе группы немедленно связались по радио с частями подходившей 8-й танковой дивизии, передав в эфир условный сигнал о захвате мостов. Движение по мостам не задерживали, но не допустили к автодорожному мосту саперов арьергардной дивизии, которым комдив отдал приказ заминировать мост и с приближением противника взорвать его. Капитан со знаками различия войск НКВД заявил, что он получил из штаба армии приказ сохранить мост в целости в соответствии с нуждами готовящегося контрнаступления, о котором командир дивизии в известность не поставлен. Когда капитан саперов попытался выяснить положение, связь со штабом дивизии уже прервалась и восстановить ее не удалось. Через мост на северный берег шел непрерывный поток повозок, автомашин и людей. Кроме военных, идущих как группами, так и в одиночку, в тыл уходило и много гражданских лиц, главным образом партийных и советских активистов из северных уездов Литовской ССР, которым удалось спастись от подходивших немецких войск и буржуазно-националистических банд шаулистов.

Над мостом кружили немецкие самолеты-разведчики. Отдельные группы бомбардировщиков и истребителей атаковали движущиеся по шоссе перед мостом и за мостом колонны, с явной целью вызвать панику. Мост не бомбили. На шоссейном мосту время от времени возникали пробки, из-за чего на южном берегу Даугавы осталось множество повозок, а также автомашин, с которыми было трудно перебраться через мост. Подходившие сзади сталкивали оставленные на дороге транспортные средства в кювет.

В 10.30 движение по мосту прекратилось. Бегом прошли с южного берега еще отдельные военные и группа гражданских лиц с узлами и велосипедами… в 10.43 на мост беспрепятственно въехал танк головного дозора немцев…

Через полчаса после прохождения передового танкового батальона через мост на северный берег проехал командир немецкого авангарда. Начальник караула со знаками отличия капитана войск НКВД приветствовал полковника на выезде с моста. Полковник остановил свой «хорьх» с открытым верхом, вышел из машины и пожал начальнику караула руку со словами:

  Поздравляю с Железным крестом первой степени, капитан!

К этому времени Даугавпилс, где не было советского военного гарнизона, уже находился под контролем немецких войск. Местами вспыхивало спорадическое сопротивление разрозненных групп, но оно быстро подавлялось превосходящими силами. Спустя несколько часов на место прибыли подразделения мотопехоты, приступившие к созданию предмостного укрепления»³⁴⁸.

Манштейн подтверждает этот рассказ: «26 июня утром 8 тд подошла к Двинску (Даугавпилс). В 8 часов утра, будучи в ее штабе, я получил донесение о том, что оба больших моста через Двину в наших руках. Бой шел за город, расположенный на том берегу. Большой мост, абсолютно не поврежденный, попал в наши руки. Посты, которые должны были поджечь огнепроводный шнур, были схвачены у подходов к мосту. Железнодорожный мост был только легко поврежден небольшим взрывом, но остался пригоден для движения»³⁴⁹.

Подводя общие итоги пути, пройденного за эти дни, Манштейн писал: « …мы преодолели сопротивление противника, проделав 300 км (по прямой) в непрерывном рейде. Успех, вряд ли возможный, если бы все командиры и солдаты не были охвачены одной целью – Двинск – и если бы мы не были согласны пойти на большой риск ради достижения этой цели. Теперь мы испытывали чувство большого удовлетворения, проезжая через огромные мосты в город, большую часть которого противник, к сожалению, предал огню. Наш успех не был к тому же достигнут ценой больших жертв.

Конечно, положение корпуса, одиноко стоящего на северном берегу Двины, никак нельзя было считать безопасным. 41 тк и правый фланг 16 армии находились в 100   150 км сзади. Между ними и нами находилось много советских корпусов, отступавших на Двину»³⁵⁰.

Последние часы 2-й танковой дивизии

Ранним утром группа Крюгера была вновь атакована большими силами неприятеля. Тяжелые танки наступали несколькими волнами снова и снова, и им частично удалось прорвать оборону, осуществляемую с открытых позиций, прежде всего, артиллерией. Орудия расположилась на высотах между танками, выведенными на передовую.

Около 4.00 1-й танковый полк и 1-й батальон 113 стрелкового полка перешли в контратаку. Неприятельские силы, противостоящие боевой группе Крюгера, были полностью уничтожены, и в 8.38 1-й танковый полк подполковника Коппа у Сокайчяй сомкнулся с 6-й танковой дивизией. Трофеями стали многие пушки и танки, брошенные в лесах. Боевая группа уничтожила, наряду со многими легкими танками, 50 средних и тяжелых броневиков. 2-й батальон 1-го танкового полка расстрелял 8 средних и 9 тяжелых и сверхтяжелых танков»³⁵¹.

П. П. Ротмистров так описывает события этого дня: «26 июня группа фашистских танков с десантом автоматчиков на броне совершила внезапное нападение с тыла на штаб дивизии и управление 3-го механизированного корпуса, располагавшего всего одним мотоциклетным полком. В завязавшемся жестоком бою мы потеряли многих боевых товарищей. Погиб и комдив генерал Е. Н. Солянкин.

Бой продолжался до заката солнца. В наступивших сумерках мы отошли в глубину леса, а затем – в расположение частей 2-й танковой дивизии, имевшей не более десятка танков, да и то с пустыми баками. Значительная часть боевых машин была потеряна в бою под Скаудвиле или выведена из строя самими танкистами после того, как они израсходовали горючее и расстреляли все снаряды.

В дивизии я по приказанию генерала Куркина собрал собрание оставшегося в живых комсостава частей и штабов… Командир корпуса объявил, что мы находимся в окружении и принято решение прорываться на восток. Он приказал привести в полную негодность танки, оставшиеся без горючего, предварительно сняв с них пулеметы, распределить по подразделениям стрелковое вооружение, патроны и гранаты, принять меры по перевозке тяжелораненых и больных.

Времени для этого оставалось в обрез, поскольку июньская ночь коротка, а к утру мы должны были во что бы то ни стало пересечь шоссе на Даугавпилс севернее Каунаса и углубиться в леса»³⁵². Группа генерала А. В. Куркина затем около двух месяцев шла на восток по лесам Белоруссии и Северной Брянщины и вышла из окружения.

6-я танковая дивизия немцев в этот день медленно подвигалась на северо-восток: «Чтобы достичь Двины, боевая группа Коль выступила 26 июня в 13:30. Сопротивление противника отсутствовало, но выступление частей, расположенных на поле сражения около Россиен растянулось на целый день»³⁵³.

Подводя итоги, Р. Штовес пишет:

«Таким образом, 41-й моторизованный корпус в жесткой борьбе с упорно сражающимся противником разбил между Расейняем и Василишкис его 3-й механизированный корпус, 2-ю танковую и 48-ю стрелковую дивизии. Хотя русское командование самое позднее 26 июня знало об окружении, их части не капитулировали…

Встретившиеся заново русские танки далеко превосходили наши в части бронирования и вооружения. Если на участке корпуса было уничтожены свыше 200 танков противника, то это результат, во-первых, удачного введение в бой 88 мм зениток и артиллерии. Во-вторых, наши танки имели лучшую оптику и радиосвязь, были быстрее и поворотливее, чем их противник. Только благодаря этому они пока превосходили в бою тяжелые русские танки.

Советский солдат сражался цепко, выносливо и ожесточенно. Он был мастером в использовании местности, быстром окапывании и маскировке. При отступлении он показал осмотрительность и твердость, своих павших в большинстве случаев забирал с собой»³⁵⁴.

«После сражения корпус рапортовал об уничтожении или захвате более 200 танков, в том числе 29 КВ, 150 пушек, сотен тракторов и грузовиков. Немцы позже установили, что многие советские КВ не стреляли из пушек не потому, что израсходовали горючее и боеприпасы, а так как не имели прицелов на пушках. Их командиры получили приказ громить врага, давя гусеницами немецкие танки и сопровождающую пехоту»³⁵⁵.

П. П. Полубояров докладывал: «3-й механизированный корпус (Куркин) погиб весь… Выведено пока и уже собрано до 400 человек остатков, вышедших из окружения, [из состава] 2-й танковой дивизии (Солянкин) и один танк БТ-7»³⁵⁶.

Действительно, кроме группы генерала А. В. Куркина, были другие группы из состава дивизии, вырвавшиеся из окружения. Осадчий пишет, что на опушке леса повстречал лесника, показавшего спасшимся членам экипажа его танка наиболее короткую и безопасную дорогу. К вечеру они «встретили колонну автомашин, на одной из которых в кузове находился политрук соседней роты М. А. Вольхин с группой танкистов. Путь продолжали с уцелевшими танкистами нашей дивизии… К нам присоединились еще несколько десятков танкистов, в том числе командир комендантского взвода лейтенант Иван Тетерский с Боевым Знаменем полка»³⁵⁷. Эта группа в составе 320 танкистов с боями вышла к Риге.

Попытки вернуть Даугавпилс

«Рига, генералу Сафронову

Немцы в 9 часов 40 минут заняли Двинск и распространяются на северо-восток и северо-запад.

Данных о положении 11-й армии нет.

Приказываю передать Собенникову, использовав все для этого средства, следующее:

1) отойти и организовать оборону по р. Лиелупе, *Виесите, Екабпилс. Крепко прикрывать Рижское направление, особенно прочно обеспечить свой левый фланг Виесите, Екабпилс;

2) всеми мерами обеспечьте выход 12-го механизированного корпуса из окружения и направьте его в район *Иецава. По выходе 2-й танковой дивизии, отвести ее за свой левый фланг – Екабпилс;

3) штаб армии иметь в Рембате;

4) генералу Сафронову доложить мое решение Народному комиссару обороны и просить утвердить»³⁵⁸.

Днем 26 июня в район северо-западнее Даугавпилса прибыли подразделения 5-го воздушно-десантного корпуса под командованием полковника И. С. Безуглова³⁵⁹. С его помощью группой С. Д. Акимова была предпринята попытка вернуть город. «Развернулась ожесточенная борьба. Около трех тысяч наших воинов без танков и по сути дела без артиллерии (было всего 6 орудий) вели неравный бой. Отдельным группам на время удалось ворваться в город. Уличные бои упорно навязывали врагу остатки двух полков 84-й мотострелковой дивизии во главе с тяжело раненным в этих боях заместителем командира дивизии полковником Г. А. Белоусовым. Своим бесстрашием увлекал бойцов начальник 4-го отделения штаба дивизии техник-интендант II ранга П.П. Гаврилов.

Геройски сражались воины 41-го мотострелкового полка под командованием отважного майора И. И. Улитина. Но сил не хватило. Железнодорожный узел был оставлен нашими воинами»³⁶⁰.

«Основной причиной этого явилось отсутствие у десантников пушек и слабое прикрытие с воздуха. Десантники вообще не предназначены для ведения такого рода боев, тяжелое вооружение им не положено по штату»³⁶¹.

Генерал-лейтенант С. Д. Акимов докладывал командующему фронтом: «Согласно Вашему личному указанию организовал наступление для овладения городом Даугавпилсом. Наступление захлебнулось. Отдельные взводы и отделения проникли в город с северной и северо-западной окраин, но подведенными резервами противника были отброшены. Противник применял огонь автоматического оружия и крупнокалиберных пулеметов, использовал танки как неподвижные огневые точки, вел стрельбу из окон домов, чердаков, с деревьев. В результате трехчасового боя наши части были отброшены. Причины неудач и неуспехов заключаются в отсутствии с нашей стороны танков, в недостаточном количестве артиллерии (всего 6 орудий) и слабом прикрытии авиацией с воздуха»³⁶².

Ф. Гальдер 26 июня записал в дневнике: «18.15 – Передача подтвердившихся донесений фюреру: в 8.00 8-я танковая дивизия ворвалась в Двинск, а в 12.50 после упорного уличного боя овладела городом (железнодорожный и шоссейный мосты заняты)»³⁶³.

Немцы захватывают Паневежис

Боевая группа Крюгера через Василишкис и Крекенаву на Упиту

Боевая группа Вестхофена через Шаукотас – Бейсаголу на Поневеж.

Дневная цель – отрезок реки Юоды южнее Поневежа.

Около 14.30 как авангард группы Крюгера выступил 1-й танковый полк, около 15.00   группа Вестхофена. К 23.45 они юго-западнее Поневежа захватили отрезок Юоды. Усиленный 1-й батальон 113 стрелкового полка (и 6 рота 1-го танкового полка), сломив незначительное сопротивление противника, ворвались в город. К счастью, здесь был обнаружен в целости большой склад горючего, благодаря чему боевые группы могли снова заправиться. Из-за плохих дорог и нескольких поврежденных мостов едва ли было бы возможно в эти дни получить горючее иным путем.

37-й саперный батальон очистил аэродром около Поневежа от мин, сброшенных немецкой авиацией. При этом 1-я рота батальона понесла первые тяжелые потери, так как использованные здесь мины были отряду неизвестны. Подтянувшийся 1-й мотоциклетный батальон, вступил ночью в Поневеж и принял на себя охрану аэродрома, а позднее и всего города³⁶⁴.

8-я армия оставляет Литву

«Обладая большей подвижностью, соединения вермахта устремились в разрывы между оборонительными рубежами советских войск. Вражеский 26-й армейский корпус начал обходить правый фланг 10-го стрелкового корпуса. 1-й армейский корпус, оттеснив части 11-й стрелковой дивизии, начал продвигаться к Западной Двине. Создалась угроза полного окружения соединений 8-й армии на ее левом берегу»³⁶⁶.

Немецкая пехота, «продвигаясь за бронетанковыми соединениями, уничтожала попавшие в окружение части Северо-Западного фронта, обеспечивая и поддерживая с флангов и тыла свои подвижные войска. При столкновении с частями Красной Армии, как правило, открытого боя не принимала, а сразу пыталась обойти обороняющиеся части с флангов и сомкнуть кольцо окружения. Такая тактика приносила успех немцам³⁶⁷

Собенников уже не требовал разгромить противника от наших танковых дивизий, почти потерявших боеспособность. 12-му механизированному корпусу ставилась ограниченная задача: «короткими ударами уничтожать немецкие танки, поддерживая нашу пехоту. Обеспечить левый фланг и тыл армии от прорыва [противника]»³⁶⁸. Части корпуса отходили в указанные им районы сосредоточения севернее Шяуляя, то есть в обороне города практически не участвовали.

В 6.25 командир корпуса Шестопалов, наконец, получил и довел до частей боевым распоряжением № 10³⁶⁹ приказ П.П. Собенникова № 03 отданный 24 июня в 21.15, по которому 28-я танковая дивизия должна была к утру 26 июня сосредоточиться в лесах южнее Грузджяя. Выйти в свой район к указанному времени дивизии не удалось. Все дороги оказались забитыми пехотой, артиллерией, конным и автотранспортом других соединений армии³⁷⁰.

23-я танковая дивизия была переподчинена командиру 10-го стрелкового корпуса.

«В 8 часов командиром 10-го стрелкового корпуса 23-й танковой дивизии была поставлена задача, придать танки 23-й танковой дивизии 204-му и 62-му стрелковым полкам для сдерживания наступления противника на местечко Тришкяй и обеспечения отхода и перегруппировки наших частей.

В 13 часов под прикрытием артиллерийского и минометного огня противник повел наступление на местечко Тришкяй.

23-й гаубичный артиллерийский полк и 23-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, израсходовав все снаряды, были отведены в район местечка Папиле. Танковые батальоны 23-й танковой дивизии после неоднократных атак, потеряв от 30 до 40% материальной части, уничтожив один батальон мотоциклистов, были отведены в леса юго-восточнее местечка Куршенай»³⁷¹.

21-я пехотная дивизия немцев захватывает Шяуляй.

1-й пехотной дивизии на 26 июня корпусом было приказано наступать до Вентос-Канала у Бубяя и западнее его и форсировать канал. Идущие впереди полки на пути не сталкивались ни с каким сопротивлением. Поэтому им было приказано немедленно наступать на Шяуляй, который 1-м пехотным полком был достигнут к 23.00»³⁷³. Впрочем, к этому времени в городе уже находились части 21-й пехотной дивизии немцев.

Узник Шяуляйского гетто Лейба Липшиц пишет: «Немцы обошли сопротивление и 26 июня в 17 часов вступили в Шяуляй со стороны Паневежиса – Радвилишкиса. Все бывшие в городе евреи очутились в ловушке»³⁷⁴.

По немецким данным, до наступления вечера Шяуляй был в жесткой борьбе зачищен от противника. Вступившим в город ротам ночь принесла еще несколько кризисов. Советские части, отводимые на север и восток, прежде всего, отступающие перед 1-й пехотной дивизией, также находящейся на подходе к Шяуляю, снова и снова в течение ночи наскакивали на немецкий заслон, и в отчаянных атаках пытались его прорвать.

Напротив, Арунас Бубнис, ссылаясь на служебное письмо административного отдела Шяуляйской городовой управы, сообщает, что «Дислоцированные в Шяуляй красноармейские части отступили без особого сопротивления. При взятии города погибли четыре немецких солдата, 11 литовских партизан и 51 человек из гражданского населения»³⁷⁵

Хотя отступающим удалось взорвать очень значительный запас горючего, 40 частично готовых к взлету машин, находившихся на аэродроме, попали в руки атакующих³⁷⁶.

Наши части оставили Радвилишкис и Шедуву³⁷⁷.

Для нашей узкой темы интересно:

«БОЕВОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ 8-й АРМИИ ОТ 26 ИЮНЯ 1941 г. О ПОРЯДКЕ ОТХОДА ВОЙСК АРМИИ³⁷⁸

Командирам 10-го, 11-го стрелковых и 12-го механизированного корпусов.

С наступлением темноты, оставив прикрывающие части, главными силами продолжать отход большими переходами:

10-му стрелковому корпусу — ось [движения] Папиле, Митава;

11-му стрелковому корпусу – Шяуляй, Бауск;

65-му стрелковому корпусу – *Лягумай, Линкува, мыза *Цераукасте;

202-й моторизованной дивизии – Бауск;

12-му механизированному корпусу – Майжене.

[Командующий 8-й армией генерал-майор] Собенников

20.30 26.6.41 г.»

Распоряжение показывает, что на пути противника к Жеймялису в этот день находился 65-й стрелковый корпус, так как Жеймялис   следующее за Линкувой местечко на пути из Лигумая в Латвию. В этот корпус входила упомянутая 16-я стрелковая дивизию им. В.И. Киквидзе.

На правом фланге 8-й армии продолжалась героическая оборона Лиепаи, но положение защитников города становилось критическим. 291-я пехотная дивизия врага и подошедшая ей на помощь 207-я охранная дивизия возобновили атаки на город. Вечером был получен приказ штаба фронта, перебазировать гарнизон защитников города в Вентспилс и там вместе со 114-м полком 67-го стрелковой дивизии создать новый оборонный рубеж³⁷⁹.

Жеймялис покидают наиболее дальновидные из евреев

  Я старик, я то, я се...   это мне рассказывала Бася. Она знала много.

Илья Хаеш, сын Лейзера, так объяснял его позицию: «Отец, видимо, потому не выехал из Жеймель вместе со всеми другими беженцами в четверг 26 июня, что он постоянно вел дела с немцами и считал их порядочными людьми. Он, вероятно, не верил в возможность такого развития событий. Ведь в Литве не было объективной информации о немцах, какая была у нас до 1939 года, до заключения договора с Германией. А после заключения договора и вхождения Литвы в состав СССР и вообще очень уменьшилась антифашистская пропаганда»³⁸⁰.

Загорский Ф.: «Если бы Лейзер Хаеш был энергичнее, моложе!^LXXXVIII Он имел лошадей и мог запрячь и уехать, но он этого не сделал, и не он один, а сотни таких.

Якушок И.: «Собрались тогда многие, но в последние минуты отпрягли лошадей и сказали:

  Мы переживем».

Загорский Ф.: «Я звал мать. Может быть, она не хотела идти. Ей было около 75 лет. Я сказал, что я ухожу, что не могу здесь оставаться. Она сказала:

  Где я пойду? Ты же скоро вернешься?

  Конечно, вернусь. Через месяц-полтора я приеду.

  Ну, езжай, что же».

Из этих воспоминаний отчетливо видно: многие пожилые евреи в Жеймялисе, особенно мужчины, были против эвакуации^LXXXIX.

Якушок И.: «Вечером в четверг 26 июня в 5 часов мы нагрузили телеги и начали выходить из Жеймялиса. Там есть река Даугава. Надо эту реку пройти, самое основное. Отец сказал:

  Реку пройдем   все, немцы нас не догонят, большая река».

Якушок М.: «Мы во Вторую Мировую войну уехали на велосипедах и пешком».

Берман Р.: «И мы уехали. Выехали на улицу Вашкай, проехали этот мост. А наши там родственники остались: папин брат Беньомин Берман и его семья».

Загорский Ф.: «Мы пошли обозом. В нем были: Мейше Лекунишок, Моте Якушок, Мейер Ман, Матес Лекунишок, Гиршке Лепар. У Мейера Мана была сестра в Свердловске. Он к ней тянулся. А вторая сестра и отец остались в Жеймялисе. Мейер остался жив и потом мне рассказывал, как его ругала сестра, почему он папу и сестру не взял с собой. Он сказал:

  Они не ехали!.

Я перечислю беженцев: семья [Мотл] Якушок   он, дочка с мужем, трое сыновей, еще один был в армии; Файве-Гирша   это его имя, он [Якушок] с женой, их замужний сын Цемах с женой и свекровью, старухой, потом второй сын с женой и маленькой девочкой, примерно пять-десять месяцев, и еще два сына, всего четверо сыновей. Лакунишок   он, старик с женой, его сын с женой и два-три брата маленьких.

Потом много еще ушли, потерялись [после войны]: две девушки, бабы теперь. Они в Вильнюсе жили. Они моего возраста, может 2-3 года разницы. Фамилия их была Зингер, но теперь они все вышли замуж. Их не найдешь. Была еще одна Милюнская, она умерла. Потом польские беженцы, девочки, мальчики. Все евреи. Все ушли в четверг.

Вышло примерно четыре-пять подвод. Но за ними шла масса пеших. Они держались около подвод Я вместе с ними. Только два мальчика латыши. Они были комсомольцы. Когда немцы наступали, они побоялись остаться и бежали с нами. Вместе с детьми в обозе было человек пятьдесят^XC [Таблица 3].

Мы поехали на *Шалоше, потом Биржай».

Якушок И.: «Кроме нас [жеймяльцев] было еще 250 человек   с Шяуляй, с Таураге, с Юрбаракас, которые убежали оттуда и были в Жеймялисе. Но, когда мы начали двигаться, они пошли с нами.

Таблица 3

Беженцы Жеймялиса 26 июня 1941 года

Глава семьи (фамилия, имя, отчество, возраст)	Сведения об остальных членах семьи	Число лиц
Берман Исраель Меирович, 43 года382	Жена   Ходка Иосифовна Берман (урожд. Якушок); дети: Залман, 19 лет; Ривка, 17 лет; Лейба, 14 лет	5
Загорский Файвл Йосифович, 31 год		1
Зингер Бася, около 30 лет	Сестра Хана, около 30 лет	2
Каро Янкель Авраамович, 49 лет383	Жена   Шейна Иосифовна (урожденная Якушок), 48 лет384; дочь Хана, 12 лет385	3
Кремер Гирш Матитьягу-Яаковлевич, 36 лет386		1
Лакунишок Лейба Мошевич, 27 лет387	Жена   Бася Мордуховна (урожденная Якушок), 25 лет388	2
Лакунишок Матес Мошевич, [29 лет]389		1
Лакунишок: Моше Элиезерович, 61 лет390	Жена   Добра Менделевна, 59 лет; дети: Бер, 23 лет; Хаим, 25 лет; Ешуа 22 лет391; Исраель 19 лет392	6
Лепар Гирша Хаимович 34393		1
Ман Мейер-Янкель, 33 лет394	Жена   Матя Хаимовна (урожденная Лепар), 28 лет395, дети: Эстер-Рейза, 3 года; Сора-Зисля (Софья), 1 год396	3
Милюнская Ревекка Бенцелевна, 33 лет397		1
Флейшман Авраам (50 55 лет)398	Жена – Мина около 37 лет399; дети: Рашель 18 лет; Натан 17 лет	(4 вернулись)
Шер Нафтали400	Жена Зелда (урожденная Лакунишок, 30 лет401, дети: Элиезер 5 лет; Михаель 3 лет402	4
Шнайдер Арье-Лейб403 раввин	Жена Матильда (Зелда); дети: двое 2 3 лет	(4 вернулись)
Якушок Мотл (Мордехай) Иосифович, 65 лет404	Жена   Фейга Якушок (урожденная Жвидгаль), 59 лет405; дети: Моше, [28 лет]406; Израиль, 19 лет; Хаим	5
Якушок Мотл (Мордехай) Файве-Гиршевич, 28 лет 28407	Жена   Ита Якушок, (урожденная Прухне); Шуламит   дочь, 1 месяц	3
Якушок Файве-Гирша Меерович, 73 лет408	Жена   Нехама (Сима) Вульфовна, 66 лет409; сын Цемах, 36 лет с женой и ее матерью410; сыновья Файве-Гирша: Меер (Мейка), 26 лет; Ефраим (Фройка), 31 года411	2
Два мальчика, латыши   комсомольцы		2
	Итого, не считая вернувшихся	42
	Из них евреев	40

Когда мы прошли деревню, где жил хозяин нашего дома, литовец Балчунас, у которого мы снимали квартиру, платили квартплату, он говорит отцу:

  Мотке (отца звали Мордехай, по-литовски Мотке), зачем ты бежишь? Зайди ко мне с семьей, останетесь, пройдет война, и вернешься обратно.

  Нет! Немцы сюда придут!   и мы пошли.

Раввин был Иосиф Шнайдер. Он с нами бежал вместе, нес детей на руках, им два-три года. В 1938 году он приехал. Очень красивый мужчина. Молодой человек, 32 года.

Мой отец сказал:

  Почему ты оставил евреев? Ты же раввин, и ты с нами идешь. Без тебя осталась кегила,   он не выдержал. И он вернулся обратно.

  Что я буду? Дети устают, я лучше вернусь...

  Пойдем на Ригу!

  Почему Ригу?

  Рига – большой город. В Риге есть власть. В Риге есть поезда. В Риге есть все! А здесь как мы поедем?

А отец говорит:

  Нет, поедем на Биржай, оттуда на Яунелгаву, туда, где меньше народа. Нам надо Даугаву перейти. Самое главное,   и мы пошли. А все эти 250 беженцев из других мест оторвались от нас и пошли на Ригу. Из жеймяльцев с ними ушел только Гирш Кремер».

Отступление 8-й армии из Литвы предопределило судьбу евреев, оставшихся в Жеймялисе. Что касается беженцев, то их судьба теперь зависела от того, успеет или нет Манштейн перерезать им путь к Пскову и догонит ли их на этом пути Рейнхардт.

Об этой гонке на выживание   в следующей главе.