Рассказ о святом антонии марии кларете

ПЕТУХ, ОСЕЛ И СОБАКА

Дон Антонио учился практической жизни не только у муравья, но и у петуха, осла и собаки. В своих записях он оставил размышления на эту тему:

«Петух»

2 — Петух поет днем и ночью. Я должен славить Бога во все часы дня и ночи. И, кроме того, должен призывать других делать то же самое.

3 — Петух днем и ночью бодрствует ради своей семьи. Я должен бодрствовать днем и ночью, опекая души, которые Господь Бог мне доверил.

4 — Петух из-за малейшего движения, малейшего испуга поднимает тревогу. Я должен поступать так же: предостерегать души перед малейшей опасностью греха.

5 — Петух защищает свою семью, когда ястреб или другая хищная птица хочет причинить ей вред. Я должен защищать души, которые мне доверил Господь, от ошибок, пороков и грехов.

6 — Петух очень благороден. Едва найдет что-нибудь, что может служить пищей, сам не ест, но зовет кур, чтобы они ели. Я должен воздерживаться от удовольствий и удобств и помогать бедным и нуждающимся.

7 — Петух перед пением хлопает крыльями. Я перед проповедованием тоже должен «хлопать крыльями»: учиться и молиться.

«Осел»

2 — Осел — животное очень терпеливое. Он носит на себе людей и тяжести и безропотно сносит удары. Я тоже должен быть очень терпеливым, неся груз моих обязанностей и страданий, будучи кротким и уступчивым в страданиях, трудах, гонениях и клевете.

3 — Пресвятая Дева Мария воспользовалась ослом, когда отправилась в Вифлеем, чтобы родить Своего Сына Иисуса, и когда вынуждена была бежать в Египет, чтобы спасти Его от Ирода. Я тоже жертвую себя Пресвятой Марии, чтобы с радостью распространять богослужения в Ее честь и читать проповеди о Ней. И, кроме того, буду днем и ночью размышлять об этих святых и достойных поклонения тайнах.

4 — Иисус воспользовался ослом, когда хотел триумфально въехать в Иерусалим. Я тоже жертвую себя Иисусу, чтобы Он мог, воспользовавшись мною — если захочет— триумфально войти в обращенную душу. Я хорошо понимаю, что почести и похвалы, которые воздают мне, — не для меня, являющегося ослом, но для Иисуса, достоинство Которого я, хотя и недостойно, ношу.

«Собака»

2 — Собака более терпелива, чем сын, более послушна, чем слуга, и более покорна, чем ребенок. Она не только с охотой делает то, что хозяин приказывает ей, но, что более важно, смотрит в глаза хозяину, чтобы узнать его желания и волю, чтобы сделать что-нибудь, не ожидая, пока ей прикажут, и делает это быстро и радостно; она разделяет чувства хозяина и является другом его друзей и врагом его врагов.

Я должен быть столь же преданным моему Господу. Я охотно сделаю то, что Он мне прикажет, буду познавать Его волю, буду исполнять ее, не ожидая, пока Он мне прикажет. Исполню быстро и радостно то, что Он мне поручит через Своих представителей, которые являются моими наставниками. Буду другом друзей Бога и буду относиться к врагам Божиим так, как Он их судит, нападая на их пороки, чтобы они отреклись от них.

3 — Собака бодрствует днем, а ночью становится бдительнее, стережет хозяина и все принадлежащие хозяину вещи. Она лает и нападает, когда чувствует, что кто-то может навредить хозяину и его делам. Я должен стараться постоянно бодрствовать и выступать против пороков, недостатков, грехов и против врагов души.

4 — Для собаки самая большая радость — это быть рядом с хозяином. Я буду стараться всегда пребывать с Богом, моим Другом, и так никогда не согрешу и буду совершенным, ибо сказано: «Ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт 17, 1).

НАГРАДЫ

У архиепископа это вызывало отвращение. Глядя на льстецов, он повторял испанскую поговорку: «Твой пес машет хвостом не ради тебя, а ради кости».

Не раз сама королева предлагала своему исповеднику богатые подарки. Однако дон Антонио был непреклонен. Он отвечал:

— У меня ничего нет, и я ничего не хочу!

— Но так же нельзя, — убеждала его королева.

— Для меня самым большим удовольствием будет, — ответил дон Антонио, — когда, покидая королевский дворец, я смогу сказать, что у меня нет от Вашего Величества ничего, даже шпильки.

Королева не была бы женщиной, если бы, в конце концов, не настояла на своем. В конце 1857 года после рождения сына Альфонса, принца Астурии, Изабелла II неожиданно вызвала к себе дона Антонио. Когда он оказался в королевском кабинете, вошла Изабелла II с мужем. Вместе, без слов они украсили ошеломленного архиепископа Крестом Карла III.

Дон Антонио не успел сказать ни одного слова. Только оказавшись за дверью, он опомнился. Он оглянулся, не видит ли его кто, быстро снял с себя награду и спрятал в карман. В то же время он вспомнил, что, когда стал архиепископом Кубы, был награжден Большим Крестом Изабеллы II, но только для того, чтобы быть равным губернатору этого острова и иметь возможность воздействовать на разные стороны политической и общественной жизни. Но эта последняя награда попросту унизила его.

На следующий день, оставшись наедине с королевой, он сделал ей выговор:

— Зачем Вы, Ваше Величество, так унизили меня? Разве я заслужил это?

— Унизила? Да нет же, — отвечала королева, — наградила! Ведь благодаря Вашим советам я сделала уже столько добра для Испании. Я надеюсь, что и дальше, следуя Вашим советам, я смогу сделать много для блага нашей родины. Я хочу Вам, Ваше Преосвященство, добавить еще немного дел. Что Ваше Преосвященство делает после обеда?

— Я должен во всем признаться?

— Если Вы, Ваше Преосвященство, не хотите, то я сама скажу. Мои шпионы доставляют мне точные сведения о каждом Вашем шаге.

— Значит, я под наблюдением? — удивился дон Антонио.

— Не удивляйтесь. Это вполне нормально. Каждый мой сотрудник имеет своего «стража безопасности». Так, согласно донесениям, Вы, Ваше Преосвященство, после обеда ходите в больницы и приносите духовную помощь больным. Кроме того, ходите…

— В тюрьму, — быстро добавил дон Антонио.

— Да, в тюрьму, и там обращаете преступников.

— А может, мне нельзя этого делать?

— Да можно же, так же как и проводить реколлекции для монахинь и священников. Однако у меня есть новое занятие для Вас, Ваше Преосвященство.

— Слушаю, Ваше Величество.

— Я решила отдать Вам под протекторат и управление восьмое чудо света, прекраснейшее и известнейшее после Ватикана и Версаля строение …

— Эскуриал?

— Да, Эскуриал.

— Похоже, сейчас этот дворец-монастырь после изгнания монахов святого Иеронима в 1837 году находится в плачевном состоянии и приходит в упадок?

— Именно поэтому назначаю Вас протектором и покровителем этого прекрасного здания. Я надеюсь, что Вы приведете этот дворец-монастырь в первоначальный прекрасный вид. Я не замедлю помочь материально в этом деле.

— Но ведь это огромное здание в данный момент вообще не заселено.

— Вы посмотрите, сориентируетесь в ситуации, составите план генерального ремонта и представите мне лично проекты возможного использования этого памятника. Вы согласны?

Дон Антонио долгое время оставался в молчании. Изабелла с уважением отнеслась к этим раздумьям своего исповедника.

Наконец архиепископ сказал:

— Уже давно мне искренне было жаль, что Эскуриал находится в таком состоянии. Я нередко думал, как и для чего можно было бы использовать этот огромный дворец-монастырь.

— Прекрасно. Теперь Вы, Ваше Преосвященство, сможете проявить инициативу.

— Согласен. Я попробую, но не знаю, справлюсь ли я с этой задачей.

— Если Вы, Ваше Преосвященство, возьметесь восстанавливать Эскуриал с такой энергией, с какой вы взялись за мою душу, то, думаю, наш национальный пантеон засияет во всем блеске и мощи очень скоро.

— Да поможет Господь Бог…

— Поможет, поможет… — закончила разговор королева.

ЭСКУРИАЛ

Заготовка материала велась почти по всему миру. Из Западной Индии были привезены благороднейшие породы деревьев, с гор Гренады и Арацены — бурый мрамор, с гор Филабрес — зеленый и красный, из каменоломен Бурго де Осма — белый яспис. Эскуриал был построен в строгих формах позднего Ренессанса, как четырехугольник (208 на 162 м) с четырьмя башнями в углах. Фасад имел три монументальных портала. Внутреннее строение сосредоточилось вокруг 16 внутренних дворов. Храм, построенный в виде греческого креста, был прикрыт куполом. Дворец-монастырь имел 2673 окна, 1940 дверей, 1860 комнат, 86 лестничных клеток, 89 фонтанов и 51 колокол.

И вот протектором, покровителем и правителем этого огромного строения, грозного и мрачного, неожиданно для себя стал архиепископ Кларет. Сначала он сам с огромным интересом осматривал Эскуриал. Фрески Джорджоне, распятие работы Челлини, иконы Риберы, Веласкеса, Тициана, Эль Греко, Тинторрето — все вызывало восхищение Кларета.

А в королевском дворце он увидел прекрасную коллекцию гобеленов.

— Сколько икон в Эскуриале? — спросил дон Антонио проводника.

— Икон — 1563 и 204 статуи.

Не меньше, чем произведения искусства, ошеломила архиепископа Кларета библиотека.

— Библиотека насчитывает, — докладывал архиепископу главный библиотекарь, — 130 000 томов и более 4000 рукописей. Особенно ценны арабские рукописи.

— Откуда они здесь? — спросил пораженный дон Антонио.

— Они были получены вместе с кораблями марокканского султана Зидиана. Король мавров предлагал за возвращение этих манускриптов два миллиона реалов.

— И что, король согласился?

— Он потребовал за эти рукописи освобождения всех христианских пленников, находящихся в рабстве. Султан не согласился на это. Таким образом, бесценные манускрипты остались в Эскуриале.

— Кто-нибудь пользуется ими?

— К сожалению, никто.

— Это печально.

— Но ведь в Испании почти никто не знает арабского.

— Тогда необходимо допустить в эту библиотеку арабских ученых. Пусть пользуются ей для блага своей культуры и всего мира. Каждая культура обогащает каким-либо образом культурные достижения всего человечества.

Самое большое впечатление на архиепископа Кларета произвел реликварий, гордость испанцев. Хранитель докладывал дону Антонио:

— В нашем реликварии собрано больше всего святых реликвий. Даже Ватикан не имеет такого собрания. Здесь находится 1515 шкатулок и рак из золота, серебра, позолоченной бронзы и прекраснейших сортов деревьев с мощами. Сами раки представляют огромную ценность с той точки зрения, что являются шедеврами лучших ювелиров мира и украшены драгоценными камнями. А что уж говорить о сокровищах, которые они содержат! В этих раках находится 10 целых, сохранившихся в прекрасном состоянии, скелетов святых и мучеников, 144 черепа, 366 костей рук и ног и 427 пальцев рук и ног.

Проходя вдоль застекленных шкафов, дон Антонио на время приостанавливался, полный благоговейного восторга. Хранитель без остановки объяснял:

— Вот рука святого Антония, а это нога святой Терезы Иисуса, реформировавшей Кармель.

— А что находится в этой маленькой урне?

— Это скелетик одного из младенцев, зверски убитых палачами Ирода.

— А эта веревка в золотой оправе?

— Это часть бича, которым Иисус был связан солдатами в Гефсиманском саду. Здесь же два терния из венца, который был возложен в насмешку на голову Иисуса. Здесь же губка, которую с уксусом подал римский солдат Иисусу на Голгофе.

— А этот сосуд, — догадался дон Антонио, — наверное, из Каны Галилейской?

— Ваше Преосвященство, Вы угадали. В нем Иисус превращал воду в настоящее вино.

— А эта чернильница кому принадлежала?

— Святому Августину. Он использовал ее при написании своей «Исповеди».

— А этот камешек?

Со смущением хранитель отвечал:

— Из почки, а точнее, из мочевого пузыря святого Пия V.

Чем дальше, тем более удивительные реликвии видел дон Антонио. Его первоначальный восторг понемногу обращался в легкий скептицизм.

В любом случае архиепископ Кларет вернулся в Мадрид ошеломленным.

— Какое впечатление произвел Эскуриал на Вас, Ваше Преосвященство? — спросила Изабелла II.

— Колоссальное. Хотя я испытываю противоречивые чувства.

— Например?

— Жаль такой огромный комплекс использовать только в качестве памятника или даже музея. Сам Эскуриал производит впечатление очень запущенного и бесхозного. Крыша дырявая, желоба испорчены, везде затхлый воздух, потому что окна давно не открывались, толстый слой пыли покрывает бесценные сокровища культуры и религиозного культа. Мне кажется, Эскуриал необходимо оживить.

— Каким образом?

— Часть Эскуриала я предназначил бы под современно обустроенный музей, доступный для всех. Часть этого строения можно было бы превратить в семинарию миссионеров для всех испанцев, собирающихся на миссию. Молодежь внесла бы оживление в эти прекрасные, но мрачные стены, а профессора проветрили бы бесценную библиотеку. Некоторые комнаты остались бы в распоряжении Вашего Величества.

— Я не собираюсь туда ехать и оставаться там надолго. Просто Эскуриал поражает меня своим величием и монументальностью.

— И однако… — тут дон Антонио остановился.

— Прошу закончить свою мысль, — попросила королева.

— И, однако, хорошо было бы хотя бы частично исполнить волю Филиппа II.

— Я даже не знаю, как звучит эта воля моего предка.

— Филипп II последние свои десять лет провел в Эскуриале в молитве и покаянии. Его комнаты были убраны очень просто и строго. Они были похожи больше на монашеские кельи, чем на королевские покои. Он желал, чтобы его наследники на испанском троне пребывали в Эскуриале хотя бы 63 дня в году.

— Что там так долго делать?

— Это предполагалось посвящать молитве, особым размышлениям о смерти и Суде Божием, ожидающем каждого из нас.

В конце этих долгих реколлекций каждый монарх должен отправиться в Пантеон умерших королей и там над их могилами и над своим будущим местом вечного покоя помолиться за их души.

— Это была неплохая мысль, — в раздумье сказала Изабелла II.

— Волю Филиппа II неукоснительно выполняли его наследники вплоть до отца Вашего Величества.

— Тогда и я должна выполнять волю своего великого предшественника. Вместе со двором и исповедником я отправлюсь в Эскуриал на реколлекции. Правда, я не буду там 63 дня, поскольку королевские обязанности мне этого не позволяют, но хотя бы несколько дней.

— Наверняка душа Вашего Величества получит от этого много пользы, — заверил ее архиепископ Кларет.

ПОМНИ О СМЕРТИ

Вместе со всеми придворными и с доном Антонио она прошла через внутренние дворы, где стояли мраморные статуи иудейских царей: Давида, Соломона, Манассии, Иосафата. Пред королевой открыли главные двери храма, которые открывались только для коронованных особ — живущих или умерших. После краткой молитвы в храме Изабелла зашла в «Пантеон де лос Инфантес», где находились гробницы королевских сыновей и дочерей, которые не были коронованы. Спускаясь все ниже, королева вошла в «Пантеон де лос Рейес». Мавзолей был восьмигранным залом, выложенным яшмой и черным мрамором. Сама гробница королей находилась под большим алтарем в «Сепилья Майор». Здесь в отдельных гробах из бронзы покоился прах некогда могущественных королей.

Изабелла II медленно проходила вдоль гробов и читала имена своих предшественников: Филипп II, Карл III, Карл IV, Мария Луиза, Фердинанд. Внезапно взгляд королевы упал на гроб с надписью: «Изабелла II». Она побледнела. Ее губы скорбно сжались. В глазах появился страх.

Вскоре она овладела собой и подняла крышку. Гроб был пуст.

Она тихо прошептала:

— Еще пустой. Еще пустой…

После нескольких минут молитвы за души предшественников Изабелла вышла в один из дворов Эскуриала. Солнце осветило королеву. В её глазах все ещё оставался страх.

— Ваше Преосвященство, — с дрожью в голосе промолвила она, — это страшно.

— Но нужно, — ответил архиепископ, — особенно, когда занимаешь столь высокий пост. Смерть учит людей равенству и напоминает, что после нее нас будут судить только по делам нашей любви.

— Но есть ли загробная жизнь? — спросила королева.

Дон Антонио медленно проговорил:

— Мы должны чаще повторять слова Иисуса: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек».

— Я верю, верю в Иисуса, — горячо повторила Изабелла II.

— Тогда жизнь Вашего Величества не закончится в «Пантеоне де лос Рейес», но будет длиться вечно в доме Отца Небесного.

В то же время Изабелла II как добрая государыня желала непосредственно ознакомиться с политическими и экономическими проблемами своей страны. Для этого ей нужно было совершить не одну поездку по всей Испании.

Рядом с ней был ее исповедник архиепископ Кларет. Дон Антонио использовал эти путешествия для того, чтобы в местностях, где останавливалась королева, посещать больницы, тюрьмы, монастыри. Но, прежде всего, он проводил там миссии для народа и реколлекции для монашествующих и священников.

Он не щадил себя и своих сил. Будучи с королевой в Андалузии и Мурсии в течение двух месяцев, он произнес 207 проповедей и раздал множество книг и брошюр.

Огромные духовные плоды принесла поездка в землю басков. Вот что писал об этом депутат парламента Винцент Ментреоли в баскской газете:

«У нас и прежде было высокое мнение об исповеднике королевы, но мы не знали, что его слова имеют столь необычайную силу. Он провел немного времени в нашем городе Витория. Он пролетел мимо нас, как метеор. Мы имели возможность слышать его при различных обстоятельствах, каждый раз это было огромное переживание, и каждый раз он производил на нас глубочайшее впечатление.

Он проповедовал Слово Божие трем общинам, священникам, семинаристам, обитателям дома престарелых, заключенным, больным в больнице, женщинам из конференции святого Викентия де Поля и всему народу в приходе святого Михаила. Каждая проповедь длилась около часа. Помня, что Кларет вместе с королевой провел у нас только 66 часов, не можем не задать вопроса: сколько же времени этот удивительный человек оставляет себе для отдыха?»

Дон Антонио откладывал отдых на вечность. Сейчас он хотел использовать каждый час, данный ему Богом, для большей славы Божией и для укрепления любви между людьми.

РАЗГОВОР С БОГОМ И МАРИЕЙ

Первый раз дон Антонио услышал голос Марии 20 июля 1855 года на Кубе, когда закончил пастырское послание о Непорочном Зачатии. Тогда он встал на колени перед иконой Марии, чтобы поблагодарить за помощь в редактировании этого послания и внезапно услышал выразительный голос Богоматери: «Ты хорошо написал». Эти слова произвели на него потрясающее впечатление и одновременно пробудили огромное желание стать святым.

15 января 1857 года в пять часов вечера дон Антонио обращался к Иисусу: «Что Ты хочешь, Господи, чтобы я сделал?» Иисус отвечал ему: «То, что я хочу, ты скоро сделаешь». Скоро архиепископ Кларет получил назначение на должность исповедника Изабеллы II.

Голоса Бога и Марии не переставали звучать. Дон Антонио особо их записывал — вместе с другими знамениями с неба и внутренними переживаниями. Он писал:

«Восьмого октября 1857 года, в 12:30 Пресвятая Дева Мария сказала мне, что я должен сделать, чтобы стать лучше: «Ты уже это знаешь — каяться за грехи прежней жизни и бодрствовать в ожидании будущего… слышишь ли, Антонио?» Она повторяла мне: «Бодрствование в ожидании будущего. Да, да, Я говорю тебе это».

«В девятый день того же месяца, на рассвете, в четвертом часу, Пресвятая Дева Мария повторила мне то, что уже говорила прежде, — что я должен стать апостолом этого времени в распространении розария».

Двадцать первого декабря того же года дано мне было четыре совета: 1 — больше молитвы, 2 — писать книги, 3 — направлять души, 4 — больше спокойствия во время пребывания в Мадриде. Так распорядился Бог.

Двадцать пятого декабря Бог влил в меня любовь к гонениям и наветам. Господь подкрепил меня еще следующим сном ночью. Мне снилось, что я был арестован за поступок, в котором я не был виновен. Я ничего не сказал, думая, что это был подарок, который мне делает Небо, что со мной обходятся, как с Иисусом, и молчал, как Иисус. Все друзья оставили меня, как Иисуса. И тому, кто хотел защитить меня, как хотел Петр защитить Иисуса, я сказал: «Ты не хочешь, чтобы я испил чашу, которую мне послал Отец?»

Шестое января 1859 года. Господь дал мне понять, что я — как земля. Землю топчут, но она молчит. И меня будут топтать, а я должен молчать. Земля переносит возделывание, и я должен переносить умерщвления. Земля нуждается в воде, чтобы принести плод. Я нуждаюсь в благодати, чтобы совершать благие поступки.

Двадцать первое марта. Во время размышления о словах Иисуса, обращенных к самарянке: «Это Я, Который говорю с тобою», я понял важные, очень важные вещи. Господь даровал самарянке веру, которая возрастала в ней. Он даровал ей покаяния в грехах. Дал ей благодать, благодаря которой она проповедовала Иисуса. Так и мне Иисус дает веру и посылает проповедовать.

Бог сказал Моисею: «Я есмь» — и послал его в Египет. В море Иисус сказал Апостолам: «Я есмь» — и они окрепли духом. Иисус сказал Савлу: «Я есмь» — и тот обратился и стал великим проповедником Евангелия.

Двадцать седьмого апреля Иисус обещал мне Божественную любовь и назвал меня: «Мой Антонио». Четвертого сентября на рассвете, в 4:25, Иисус сказал мне: «Ты должен учить миссионеров умерщвлению плоти, Антонио». И через несколько минут Пресвятая Дева добавила: «Так ты получишь плоды, Антонио».

Двадцать третьего сентября в 7:30 утра Господь сказал мне: «Ты пройдешь землю, пойдешь очень быстро и будешь предвещать великие беды». Господь дал мне познать слова из Откровения: «И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить!» (Откр 8, 13).

Вот они:

2 — Четыре демона, которые побудят души к безудержной жажде удовольствий, денег, к гордости ума и воли.

3 — Великие войны и их последствия.

Двадцать четвертого сентября в 11 часов дня Господь дал понять следующий фрагмент из Откровения: «И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные, в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю» (сначала в епархии на Кубе, а потом в других епархиях), «и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими». Это значит, что сюда придут Сыновья Непорочного Сердца Марии; говорит «семь», — в данном случае это значит «все». Называет их громами, потому что их слышно везде, как и раскаты грома. Господь хочет, чтобы я и мои товарищи подражали апостолам Иакову и Иоанну — которых называли «сыны громовы» — в самоотверженности, чистоте и беззаветной любви к Иисусу и Марии. Господь сказал мне и всем миссионерам, товарищам моим: «Не вы будете говорить, но Дух Отца вашего и Матери вашей, будет говорить через вас».

Седьмого июня 1860 года в 11:30 в праздник Тела Господня перед началом Крестного хода, который я должен был вести, я горячо молился перед Пресвятыми Дарами. Внезапно Иисус сказал мне: «Это хорошо, Мне нравится книга, которую ты написал». Этой книгой был первый том труда под названием «Семинарист», который я закончил за день до того.

Когда я закончил третий том, я также удостоился этого одобрения.

22 ноября 1860 года я почувствовал себя совершенно измученным обязанностями протектора Эскуриала, которые не давали мне никакого отдыха. Ночью, понимая, что не удастся заснуть, я встал, оделся и начал молиться, делясь с Богом своими заботами. В тот момент я услышал внутренний голос, очень ясный и понятный голос Господа, Который мне говорил: «Смелей, не отчаивайся, Я тебе помогу». Второго марта 1861 года, Иисус Христос благоволил одобрить то, что я написал о Его Страстях.

6 апреля 1861 года Господь напомнил мне, чтобы я не спешил, чтобы каждое дело я исполнял так, как будто не было у меня никакой иной заботы, кроме этой.

15 июня 1861 года Иисус сказал мне: «Терпение, тебе уже недолго осталось работать». 26 августа 1861 года я был на молитве в храме Матери Божией Розария. В седьмом часу вечера Господь удостоил меня великой благодати сохранения Пресвятых Даров во мне, в моем сердце, всегда — и днем и ночью. Поэтому я всегда должен быть благоговейно сосредоточен. И более того, я должен молиться об искоренении всякого зла в Испании, ибо так мне сказал Господь. Без заслуги, без таланта, без желания с моей стороны я был поставлен на исключительное место при земных царях. А теперь и при Царе Небесном… «Прославляйте Бога и в телах ваших» (1 Кор 6, 20).

27 августа 1861 года в храме во время благословения Пресвятыми Дарами, которое я совершал после Мессы, Господь дал мне узнать о трех бедах, грозивших Испании: протест против Церкви, отступление от веры, республика. Чтобы помешать этому тройному злу, нужно использовать три средства: молитва к Пресвятой Троице, поклонение Пресвятым Дарам и молитва Розария. Пресвятую Троицу я прославлял ежедневно, Пресвятых Даров я причащался во время Святой Мессы, принимая их часто таинственно и духовно. Розарий я читал три части каждый день, размышляя над тайнами и применяя их в собственной жизни.

Господь дал мне познать, что произошло при обращении святого Петра: Пётр отрёкся от Иисуса. Петух пропел, но Пётр не обратился. Петух пропел во второй раз, и только тогда Пётр обратился, потому что Иисус посмотрел на него. Иисус — Господь, от взгляда Которого дрожит земля. Из этого я понял, что я должен проповедовать раз за разом и молиться, чтобы Господь благоволил воззреть Своими очами, полными милосердия и благосклонности, на людей и сделать так, чтобы они задрожали, встряхнулись и обратились.

11 мая 1862 года в 18:30, находясь в часовне дворца в Аранхуэс в молитве перед Пресвятыми Дарами, я отдал себя Иисусу и Марии, стремясь посвятить жизнь проповедованию и наставлениям, готовый принять страдания и смерть.

16 мая 1862 года в 4:15, когда я молился, случилось то, что в предыдущий день я написал о случившемся 26 сентября минувшего года. Вчера я думал уничтожить написанное. Пресвятая Дева сказала мне, чтобы я этого не делал. А потом, во время Святой Мессы, Иисус сказал мне, что уделил мне ту благодать сакраментального пребывания в моем теле».

В ОГНЕ КЛЕВЕТЫ

Была предпринята настоящая атака на дона Антонио. Газеты обрушились на него с потоком сплетен и оскорблений. В печати появились фальсификации его биографии, распространялись порнографические рисунки, «героями» которых были дон Антонио и Изабелла II.

Борьба против архиепископа перенеслась даже на парламентский форум, откуда в адрес дона Антонио неслись издевательские слова и насмешки.

Архиепископ Кларет чувствовал себя бессильным.

Перепуганный сложившейся ситуацией нунций вызвал его для разговора.

— Ваше Преосвященство, — сказал он, — Вы в курсе нападок на Вас?

— У меня есть целые стопки газет, брошюр, оскорбительных рисунков.

— И что Вы на это скажете? — спрашивал обеспокоенный нунций.

— Я могу только повторить вслед за святым Павлом: «Похвала наша сия есть свидетельство совести нашей».

— Сомнительна эта похвала, когда почти вся Испания сотрясается от смеха над Вами. Ведь пошатнулся не только Ваш авторитет, но и авторитет всей Католической Церкви.

— Я считаю, — спокойно и с достоинством отвечал архиепископ Кларет, — что лучшая тактика против клеветы и наветов — это молчание. Разве Иисус не молчал во время суда?

— Однако подумайте, Ваше Преосвященство, не лучше ли написать опровержение в газеты, которые наиболее яростно нападают на Вас?

— Я написал. Вот текст: «Поскольку вы считаете — хотя совершенно безосновательно — что я являюсь помехой в вашем стремлении к власти, вы выбрали меня мишенью для всевозможных атак. Вы использовали все средства. Вы привели в движение все. Вы очернили меня. Я видел и держал в руках статьи, которые были изданы под теми же названиями, что и мои, но которых я никогда не писал. Вы опубликовали омерзительные иллюстрации и много иных вещей обо мне, которые я даже не решаюсь описать».

— И какой результат принесло это опровержение?

— Никакого! Попросту ни одно издание его не опубликовало.

— Разве в такой ситуации не было бы лучше, чтобы Вы, Ваше Преосвященство, сами отказались от должности королевского исповедника?

— Я не стремился к этой должности. Я ничего не сделал, чтобы получить ее. Напротив, я сделал это по ясному приказу Апостольской Столицы и королевы. Если Святой Отец пожелает, я тотчас же откажусь от этой должности. Сам, однако, я не намерен отказываться, ибо таким образом я подтвердил бы клевету своих врагов.

— Тогда Вы должны приготовиться ко многим страданиям.

— Отдаю себе в этом отчет. Но я не рассчитываю на собственные силы, лишь повторяю за святым Павлом: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе».

— Пусть Бог поможет Вашему Высокопреосвященству, — закончил разговор папский нунций.

Клеветнические нападки были направлены не только на архиепископа Кларета. Многие политические партии обливали грязью всех священников, опасаясь их влияния на народ.

Встревоженные постоянными нападками, священники собирались вокруг дона Антонио, прося о помощи и спасении. Сам вид спокойного, владеющего собой архиепископа пробуждал надежду у духовенства.

— Возлюбленные отцы, — говорил дон Антонио, — мир с вами. Доверяйте Христу, Который одним словом усмирил бушующее море.

— Почему же все-таки на нас без конца нападают? — спросил один из священников.

— Если бы мы ничего не стоили, не нападали бы на нас. Видимо, мы являем собой духовную силу, которой боятся враги Церкви.

— Но почему нас так очерняют? Разве они не понимают, что бессовестно лгут?

— Это неприятно, но наши враги сознательно пользуются ложью против нас. Таким способом они хотят дискредитировать в глазах людей самых лучших священников и сломать их морально.

— Что же нам делать?

— Прежде всего, не втягиваться в политику. Никакой политики! Единственная наша задача — проповедовать Иисуса Христа, и Христа Распятого. Я никогда не вмешивался в политику. В течение всего времени, проведенного при королевском дворе, я был свидетелем смены многих премьеров и министров. Я со всеми обходился доброжелательно и с уважением. Но ни с одним я не разговаривал на политические темы.

— Но ведь Вы, Ваше Преосвященство, могли бы как исповедник Изабеллы II сыграть большую политическую роль, имея столь огромное влияние на королеву, — возразил один из священников.

— Я на это скажу Вам то же, что недавно сказал одному министру: «То, что я могу и должен делать, чтобы королева была хорошей христианкой и хорошей государыней, я делаю по мере сил и с помощью благодати Божией. Таким образом, я лучше всего служу и политике. В то же время, когда речь идет о Боге, Церкви, истине, справедливости и любви, я никогда не молчу».

Священники уходили от архиепископа Кларета воспрянувшие духом.

Архиепископ Кларет, несмотря на многочисленные наветы, нападки и даже покушения на его жизнь, не был сломлен. Наоборот, он желал использовать каждую минуту жизни и каждую конкретную ситуацию, в которую его поставил Господь, для умножения славы Божией.

И вот он основал «Академию святого Михаила», к которой могли принадлежать талантливые люди культуры, искусства и, прежде всего, литературы. В качестве почетных членов Академия приняла Изабеллу II и ее мужа. Вскоре число членов этого института выросло до четырехсот. Также при Академии было открыто издательство, которое в течение девяти лет издало 24 книги тиражом более миллиона экземпляров.

Дон Антонио заботился также и о потребителях культуры. Он сам основал около ста публичных библиотек.

Кроме того, Кларет вернул былое величие Эскуриалу. Это гигантское строение после генерального ремонта снова засияло ослепительным блеском. Дон Антонио возродил это здание, основав там духовную семинарию, и вскоре энтузиазм молодости четырехсот студентов оживил стены древнего Эскуриала.

В то же самое время в Мадриде намечалось строительство огромного собора. Изабелла II, зная организаторские и административные способности архиепископа Кларета, желала, чтобы он занимался этим строительством. Но Комитет строительства собора полностью отказался от всякого сотрудничества с доном Антонио.

Клевета начала приносить первые печальные плоды.

НИЗВЕРЖЕННЫЙ НА ЗЕМЛЮ

«Мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем. Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей» (2 Кор 4, 9-11).

Как же близки уму и сердцу Кларета стали эти слова святого Павла. Архиепископ оказался низвержен клеветой и наветами на землю бесславия.

Чтобы еще более приблизиться к страдающему Иисусу, дон Антонио провел реколлекции с 10 по 19 ноября 1862 года. Кратко он записывал решения и размышления того периода:

1 — Каждый год буду проводить реколлекции.

2 — Каждый месяц буду проводить день сосредоточения, в полном молчании и одиночестве.

3 — Каждую неделю совершать исповедь.

4 — Каждую неделю буду поститься три раза, то есть: по средам, пятницам и субботам, а также в некоторые дни буду воздерживаться от десерта; по понедельникам, средам и пятницам буду совершать самобичевание или что-нибудь другое, равноценное ему. По вторникам, четвергам и субботам буду носить власяницу.

5 — Во время молитвы буду размышлять над тайнами розария и Страстями Господа Иисуса.

6 — Буду совершать особое испытание совести о кротости, ибо она благотворно влияет на людей, поэтому я принял решение не гневаться и никого не обвинять. Я буду всегда добр и благожелателен ко всем, также и к тем, кто мне докучает. Буду часто совершать медитации.

7 — Буду постоянно просить Господа Бога нашего, чтобы с каждым разом я все больше познавал Его и делал так, чтобы другие познали Его, чтобы с каждым разом я все больше любил Его и побуждал других любить Его, чтобы с каждым разом я все лучше служил Ему и других к этому побуждал. Я буду Ему говорить: «Господи, если хочешь, воспользуйся мною для обращения грешников и т. д.»

8 — Перед едой буду говорить: «Господи, я ем, чтобы иметь силы и лучше Тебе служить». Перед учебой скажу: «Господи, я учусь, чтобы лучше Тебя познавать, сильнее Тебя любить, лучше служить Тебе и чтобы помочь моим ближним».

Перед сном прочитаю молитву: «Господи, я делаю это, чтобы обновить утраченные силы и служить Тебе лучше. Я делаю это, ибо Ты, Господи и Отче мой, так установил».

9 — Вот правила, которые я решил соблюдать:

а) мало есть и много работать;

б) мало спать и много молиться;

в) мало говорить и много переносить страданий и клеветы, не обижаясь, не защищаясь, скорее радуясь этому;

г) умерщвление внутреннее и внешнее;

д) духовные чтения;

е) мысленная молитва;

ж) особенное испытание совести и кротости;

д) буду работать с искренностью намерений, с вниманием и со всей силой воли, чтобы хорошо исполнять любое дело;

и) буду всегда ходить пред лицем Божиим и буду часто говорить: «Господи, страдать или умереть! Страдать и быть презираемым ради Тебя! Не хочу я никакой славы, как только в кресте Иисуса Христа!»

Важно:

1) Буду просить Пресвятую Марию о горячей любви и о совершенном единстве с Богом, о глубочайшем смирении и желании быть презираемым.

2) Буду с уважением относиться к добродетелям всех людей, особенно моих наставников, буду доброжелательно относиться ко всем их поступкам, порицать же, критиковать и осуждать только себя самого. Это будет служить мне на пользу.

3) Буду напоминать себе о том, что Господь сказал миссионеру: если он заботится ради Господа о спасении душ, Бог охранит его от ада. Я же буду помнить, что Господь столько раз спасал меня, чтобы я мог заботиться об умножении Его славы и о спасении душ, которых Он искупил такой ценой.

4) Сколько претерпел Иисус Христос ради славы Своего Отца и спасения душ? Глядя на Него, умершего на кресте и презираемого, я решаю при помощи Его благодати переносить страдания, труды, презрение, насмешки, ропот, клевету, гонения и саму смерть. Слава Богу, уже многое я перенес.

5) Знаю, что не могу пожертвовать Богу более вкусной пищи или более прекрасного напитка, чем души, раскаявшиеся благодаря амвону и исповедальне. Иисус приглашает меня к Себе, дает мне в пищу Свое Тело и в питие Свою Кровь, чтобы я приглашал к Трапезе обращенные души. Я знаю, что это пища для Него более всего вкусна, как Он Сам сказал Апостолам. Для земных царей ищут самые отборные плоды, хотя многого стоит их добыть. Сколько же я должен сделать для Царя Небесного!

После Святой Мессы в течение получаса я чувствую себя как бы полностью уничтоженным. Мне не хочется ничего, что не было бы Его Святейшей волей. Живу жизнью Иисуса Христа. Он, обладающий мною, обладает одним «ничем», а я имею в Нем все. Я говорю Ему: «О, Господи, Ты — моя любовь! Ты — моя гордость, моя надежда и моя слава.

О, Любовь моя! О, Счастье мое! О, Хранитель мой! О, радость моя! О, Учитель мой! О, Отец мой! О, возлюбленный жизни моей и души моей!

Не ищу, Господи, и не желаю видеть ничего иного, кроме Твоей Пресвятой воли, чтобы исполнить ее. Я не хочу ничего, кроме Тебя, и в Тебе и только через Тебя и для Тебя хочу всего. Тебя мне вполне достаточно. Я Тебя люблю, сила моя, прибежище мое и утешитель мой. Да, Ты — мой брат, мой возлюбленный, мой друг и мое все. Сподобь, чтобы я любил Тебя так, как Ты меня возлюбил и как Ты хочешь, чтобы я любил Тебя.

Отче мой, возьми мое бедное сердце, вкуси его, как я вкусил Тебя, чтобы преобразиться в Тебя. Словами пресуществления хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Твою. Ах, Господи Всемогущий! Претвори меня, произнеси надо мной слова и преобрази меня всего в Тебя».

ДУХОВНЫЙ ОТЧЕТ

Архиепископ Кларет знал, что никто не может быть судьей в своих делах, а особенно в делах собственной души. Поэтому с упованием ребенка он искал наставничества и совета у других священников. Его исповедником с 1856 года был о. Палладио Куриус, а потом отец Шифре. Именно перед ними он отчитывался о состоянии своей души и ходе своей жизни. Эти отчеты наилучшим образом отражают духовную жизнь дона Антонио и его жизнь при королевском дворе.

В конце 1863 года архиепископ Кларет написал следующий отчет.

«Каждый день, как зимой, так и летом, я встаю в три часа. Пока я одеваюсь, что длится пару минут, я молюсь; очень хочу получить разрешение отдыхать в одежде на доске, а не ложиться в кровать.

Сразу после того, как встану, я совершаю самобичевание, и чем строже, тем лучше, потому что думаю о своих грехах, о бичевании Господа Иисуса и о Его любви. Мне кажется, что я слышу голос, который говорит: «Дай мне кровь, и я дам тебе духа». Как я уже говорил, в один день я совершаю бичевание, а в другие ношу рубище. Это приносит мне большие страдания, чем бичевание, но я не отказываюсь от этого никогда.

С чем я больше всего борюсь, так это с едой. Мое тело — как плохой осел, нередко меня погоняет, ропщет на меня. Я чувствую голод, когда оно видит на столе еду. Я ему говорю поститься три дня в неделю: среду, пятницу и субботу, даже в главные праздники не хочу есть мясо или рыбу. И это для тела — муки танталовы. То же самое и с вином. Мне нравится и мясо, и вино, но я не хочу их и чувствую себя лучше и телом и душой. Не есть мяса, рыбу и не пить вина осел (то есть мое тело) соглашается, хотя и с некоторым трудом, но чему он больше всего сопротивляется — так это воздержанию от другой пищи; хочет больше, чем я ему даю.

Цели, которые я поставил себе в воздержании, такие:

1) умерщвление плоти;

2) быть хорошим примером для ближнего, а сегодня это так необходимо;

3) меньше причинять хлопот ближним, когда я нахожусь в гостях;

4) быть экономным, чтобы у меня была возможность больше давать другим.

И еще: подражание Иисусу и Марии.

С определенного времени наш Господь Бог по Своей бесконечной доброте дает мне много ясного познания, когда я нахожусь на молитве с большим желанием действовать и страдать ради большего почитания и славы Его и для блага душ.

У меня огромное желание покинуть Мадрид, чтобы идти проповедовать Евангелие по всему миру. Как я страдаю, когда вижу, что это невозможно. Только Бог знает об этом. Каждый день я смиряюсь, соглашаясь с волей Божией, зная, что она в том, чтобы мне здесь и дальше работать; принимаю решение молчать и в то же время говорю, что хотел бы уйти отсюда. Видя, что сейчас я должен быть при королевском дворе, каждый день исповедаю до одиннадцати часов. Ко мне приходят люди, две трети из которых никогда не исповедовались у меня и хотят совершить генеральную исповедь.

Время для аудиенции уделяю с одиннадцати до двенадцати, и это время для меня наиболее неприятно, поскольку люди приходят ко мне с требованиями, с просьбами, которые я не могу удовлетворить.

После полудня я исповедую, учусь, пишу или занимаюсь другой работой; то же и вечером. Стараюсь ни минуты не оставаться без дела. Утром, в три часа, перед мысленной молитвой я читаю Символ святого Афанасия о Пресвятой Троице, в двенадцать, перед обедом, после испытания совести читаю краткий Крестный Путь, а ночью читаю три части Розария, семь «Отче наш» и «Радуйся, Мария» к Пресвятой Деве с горы Кармель. В честь Богородицы Скорбящей читаю десяток розария и коронку.

Молитва устная идет у меня лучше, чем мысленная, благодаря Богу. В каждом слове «Отче наш», «Радуйся Мария» и «Слава Отцу» я вижу море доброты и милосердия. Наш Господь Бог уделяет мне благодати, чтобы я был внимателен и усерден во время чтения этих молитв. Во время мысленной молитвы Господь уделяет мне также много благодати по Своей доброте и милосердию, но более соединен я с Богом во время устной молитвы.

Перед Пресвятыми Дарами я чувствую такую сильную веру, что не могу этого объяснить. Мне кажется, что Спаситель для меня доступен, я целую Его раны и остаюсь в Его объятьях.

Не знаю, что сказать относительно моей миссии при королевском дворе. Только Бог знает, справился ли я со своей обязанностью. Правда, Ее Величество ценит меня и придает большое значение моим советам, но часто не решается делать то, что считает лучшим. Внутри дворца она всегда к этому готова; ежедневно читает житие какого-нибудь святого, читает святой Розарий, слушает Святую Мессу, часто приступает к Таинствам. Каждый год совершает духовные упражнения, когда мы находимся в Гранхе, поскольку тогда у нее больше свободного времени; не трудны для нее добрые поступки. Она очень добродетельна, милосердна, помогает много и очень охотно; очень отзывчивая. Труднее даются ей государственные дела, потому что она была воспитана так, чтобы могла ими управлять и принимать в них участие, но она не желает встречаться со светскими людьми. Благоразумно исправляется в некоторых вещах, которые, правда, не являются большой бедой, но королева сознает, что было бы лучше, если бы что-то делалось по-другому. Например:

1. Комедии. В то время, когда я прибыл в Мадрид, королева каждый вечер ходила в театр и делала огромные подарки актерам. Сегодня она идет туда не очень охотно; участвует только в церемонии, давая указания, чтобы комедии были подобраны с точки зрения нравственности, и еще скучает на них; ее охватывает сон, и она, как сама призналась, всеми силами заставляет себя не спать.

2. Балы, танцы. Обычно во дворце часто бывали балы. Сейчас они очень редки, и особое внимание обращено на порядок, о чем меня проинформировали их участники, поскольку я этого не хочу видеть и, как могу, удерживаю других. Но упомянутые балы проводятся под тем предлогом, что на них происходят встречи, необходимые с точки зрения политики и других целей, а не ради танцев, а значит, они допустимы.

3. Приемы, трапезы. До этого происходили часто. Сейчас бывают редко, по необходимости. В этом месяце должны были быть три праздника: именины принца, именины инфанты Пац и еще один праздник; но они были объединены. Я предпочитаю, чтобы денежные средства шли на милостыню для бедных, а не на трапезы и балы.

4. Дворцовые одежды. Это моя главная забота, поскольку я хочу, чтобы женщины носили более приличные платья, то есть, чтобы ходили более прикрытые, чем сейчас. Говорят, что этикет требует именно такой одежды; что всегда так одевались для дворцовых церемоний, что при всех дворах на всем свете для подобных целей одеваются так и т. д. Я стараюсь убедить, что закон этого не требует, делаю и говорю все то, что кажется мне моим долгом. Сейчас королева, которая является светской дамой — это видно с первого взгляда, — носит более закрытую одежду, чем ее свита. Но я еще продолжаю высказывать свое недовольство и неодобрение, что добавляет мне неприятностей, так что хочется скорее бежать из дворца».

В конце 1863 года дон Антонио написал отчет за весь год для своего духовного руководителя:

«В этом году королева не путешествовала со своим двором. Она провела время в Мадриде и в двух местностях — Аранхуэс и Гранха. Таким образом, у меня было больше времени для проповедования, исповеди и подготовки книг к печати.

Что касается проповедования, я провел духовные упражнения для всего двора, и очень плодотворные. Также я провел новенну к святому Иосифу, которому в храме Монсеррат посвящен новый алтарь с новой иконой. В молитве участвовало много народа; это принесло большие плоды. Также я провел духовные упражнения для Сестер Школьных и Сестер Кармелиток, для детей и для прислуги.

Ежедневно в Мадриде я исповедаю с семи до одиннадцати, затем уделяю время аудиенции. Как уже говорил, это время для меня наиболее неприятно, поскольку меня просят о вещах, в которые я не могу вмешиваться.

В этом году в летней королевской резиденции я исповедовал ежедневно после Святой Мессы, потому что у меня исповедовались придворные дамы и слуги королевской семьи. Поскольку они часто приступали к Причастию, каждый день мне было кого исповедовать. В Мадриде каждый имеет своего исповедника и духовного наставника; но в резиденции почти все приходят исповедоваться ко мне. Они проводят медитации и духовные чтения каждый день и чувствуют нужду в этом, когда видят добрый пример королевы. Каждый год в резиденции в Гранхе королева совершает духовные упражнения святого Игнатия, другие же делают это в Мадриде.

В Аранхуэсе я написал II том «Учащегося семинариста», а также разные брошюры. В Гранхе я написал книгу«Учащаяся студентка». Каждой семинарии в Испании я подарил 200 экземпляров «Colegial Instruido» и пять Библий, чтобы раздали наиболее успевающим семинаристам. Я раздал много книг и розариев».

Во второй половине октября 1863 года архиепископ Кларет находился в Эскуриале. С 23 октября до 1 ноября он провел там духовные упражнения, на которых он принял следующие решения:

1. Каждый год проводить духовные упражнения.

2. Каждый месяц — день сосредоточения.

3. Раз в неделю исповедоваться.

4. Каждую неделю три дня поста: в среду, пятницу и субботу. В эти же дни воздерживаться от вечернего приема пищи.

5. По понедельникам, средам и пятницам — бичевание или иная равнозначная вещь. По вторникам, пятницам и субботам буду носить власяницу.

6. При устном чтении молитв буду думать о порицании, которое получила Екатерина Сиенская (Житие, с. 69). Также буду помнить о святом Людовике Гонзаго, который на чтение только утренней молитвы отводил целый час. (Житие, с. 191).

Буду совершать особое испытание совести о кротости. Буду помнить об Иисусе как о Примере и Учителе, Который говорит: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем».

Буду помнить о Пресвятой Марии, у Которой никогда не возникало чувства гнева и Которая не утратила совершеннейшей кротости, сохраняя такой покой и невозмутимость, что никогда нельзя было понять по лицу, движениям или голосу, что Она переживает.

Буду размышлять об утверждении в этой добродетели, ибо смирением мы угодны Богу, а кротостью — ближнему.

Лучше делать мало с терпением, кротостью и доброжелательностью, чем много в спешке, с гневом, с раздражением и ропотом; поскольку людям неприятно такое поведение, и они отходят от подобных людей.

8. Никогда не буду раздражительным; буду молчать и пожертвую Богу все то, что мне приносит страдания.

9. Никогда не буду жаловаться, буду подчиняться Божией воле, которая так распорядилась ради моего блага. Нищета, унижение, презрение и т. д.

10. Буду всегда доброжелательным ко всем, особенно к тем, кто доставляет мне неприятности.

11. Никогда не буду говорить о себе или делах, касающихся меня, ни хорошо, ни плохо.

12. Буду говорить моему доброму Господу: «Господи, если Ты хочешь воспользоваться мною, покорным орудием для обращения грешников, то вот я».

13. Перед едой скажу: «Господи, я делаю это по необходимости, чтобы иметь силы служить Тебе лучше, а не для удовольствия — поскольку вообще этого не хочу».

14. Перед сном скажу: «Господи, я делаю это, чтобы обновить утраченные силы и служить Тебе лучше. Я делаю это, поскольку Ты, Господь мой, так распорядился».

15. Перед учебой скажу: «Господи, я делаю это, чтобы лучше Тебя знать, лучше Тебе служить и чтобы помогать моим ближним».

16. Буду во всех делах радеть:

1) о чистоте и истинности намерений;

2) о большем внимании и прилежании;

3) о силе воли.

17. Приложу наибольшие старания к тому, чтобы каждое дело исполнять так хорошо, как если бы не было у меня никакого иного дела.

Что было наиболее трудно для меня — так это кротость, поскольку приходившие ко мне по делам королевского двора, не отступались, хотя я и представлял свои доводы в пользу того, почему не могу об этом говорить. Это было мучительно. В час приемов, с одиннадцати до двенадцати, я просил Бога о благодати, чтобы не гневаться; когда выходил один посетитель и за ним шел другой, я поднимал глаза к иконе Пресвятой Матери, прося Ее о милости и помощи, и тогда становилось легче. Я оказывал людям некоторую помощь или же давал книги. В итоге они уходили от меня не столь недовольными».

14 ноября 1863 года архиепископ Кларет проводил духовные упражнения для III Кармелитского ордена в Мадриде. В тот же день он прочитал в часослове, что Орден Картезианцев, некогда обеспокоенный малым числом призваний, решил публично посвятить себя Богоматери и ежедневно читать в Ее честь молитвы, называемые «Officium parvum». После чего призваний в орден стало больше, хотя его Устав был очень строг.

Это понравилось дону Антонио. Он пришел к выводу, что если в конгрегации, основанной им, кроме обычного Часослова будет читаться «Officium parvum», призваний тоже прибавится. Но прежде чем принять это решение, он отправился к иконе Пресвятой Богородицы и вверил Ей судьбу этого проекта. В ответ он услышал голос Марии: «Делай так, как ты задумал, но в меру. Достаточно, если в отдельном монастыре только один монах будет читать эти молитвы по обязанности. Другие монахи, если время им это позволяет, могут тоже читать его. В то же время не обязаны читать Officium те, кто в данный момент проводит миссию. Пусть они проповедуют слово Божие и исповедуют. И, конечно же, пусть Officium читают в новициате и перед рукоположением».

Дон Антонио успокоился относительно будущих призваний в его конгрегацию. Ведь эти призвания он отдал в руки Той, Которая была Матерью и Покровительницей Первого Священника в Церкви, Матерью Иисуса Христа.

УТЕШЕНИЕ ОЧЕРНЯЕМОЙ ДУШИ

В 1864 году архиепископ Кларет написал брошюру под названием «Утешение очерняемой души» (El consuelo de una alma calumniada). В ней отразились его переживания и мысли, которые поддерживали его дух и не позволили сломаться в тяжёлые моменты. Он написал эту брошюру с надеждой, что она поможет душам гонимым и очерняемым.

Вот содержание этой брошюры:

Некий человек, очерняемый и гонимый, погрузился в чтение Священного Писания и посланий Отцов Церкви. Из этого чтения человек черпал великое утешение и потому, несмотря на самые страшные и оскорбительные обвинения, считал себя очень счастливым. Человек благодарил Бога за то, что Он делает его достойным переносить страдания ради Его Божественной любви. В это самое время он поручил Господу всех своих гонителей, считая их своими благодетелями, поскольку они предоставляли ему столь прекрасную возможность страдать.

В течение долгого времени гонений эта душа не отчаивалась, не искала защиты или оправдания, но отдала себя целиком Божию Провидению, не прося, чтобы Бог освободил ее от преследований и клеветы. В этой обстановке она чувствовала себя хорошо, находя в обидах радости более, чем светские люди в похвале и лести.

Эти слова написаны человеком, который радовался, не взирая на клевету и преследования.

Преследования и клевета

Эти записи собраны для того, чтобы побуждать себя переносить преследования и клевету тихо, терпеливо, покорно.

жүктеу/скачать 0.97 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: