Анализ рассказа «Кавказский пленный»

Рассказ имеет довольно интересный и напряженный сюжет, что выгодно отличает его от других произведений, т.к. писатель России всех времен считает, что интересный сюжет не главное в произведении.

Операция с боевиком продолжала осуществляться успешно. Бойцы продвигались к своей части, пленный был достаточно милый. Мешало только одно - при его захвате Рубахин сильно повредил ему ноги, и теперь он вынужден был сам через водные преграды переносить пленного на себе. Так и начинается момент их сближения: вдруг Рубахин начал ощущать какие-то чувства к этому юноше, почти подростку, вдруг начал жалеть его и оберегать как родственника. Рубахин давно был на Кавказе, огрубел, думал только о насущном, и эта теплота, да ещё и к врагу кажется странной, ненужной. Но юноша-горец тоже дружелюбен к нашим бойцам, и никакая война как будто их уже не разделяет. Рубахин отдаёт своему подопечному носки, они вповалку спят на привалах, и оба наших солдата объясняют своему пленному, что, как только дойдут до колонны, сразу обменяют его, поэтому ему не грозит ни смерть, ни плен. Но жестокая реальность вторгается в их пасторальное существование.

В момент, когда они были совсем уже у цели, с соседних холмов они услышали гортанные голоса и поняли - идут чужие, причём с двух сторон. Может быть, пленный и не крикнул бы своим, не выдал бы Рубахина и Вовку, но солдаты видели, как выражение лица его неуловимо изменилось, покраснело, напряжённей стала поза:

«Не отрывая взгляда от идущих по левой тропе (этот отряд был совсем недалеко и и пройдёт мимо них первым), Рубахин завёл руку назад и осторожно коснулся тела пленного. Тот чуть дрожал, как дрожит женщина перед близким объятьем. Рубахин тронул шею, ощупью перешёл на его лицо и, мягко коснувшись, положил пальцы и ладонь на красивые губы, на рот (который должен был молчать); губы подрагивали.

Юноша не сопротивлялся Рубахину. Обнимая за плечо, Рубахин развернул его к себе - юноша (он был пониже) уже сам потянулся к нему, прижался, ткнувшись губами его небритого подбородка, в сонную артерию. Юноша дрожал, не понимая. “Н-н..”-слабо выдохнул он, совсем как женщина, сказав своё “нет” не как отказ - как робость, в то время как Рубахин следил его и ждал (сторожа вскрик). И как же расширились его глаза, пытавшиеся в испуге обойти глаза Рубахина и – через воздух и небо – увидеть своих! Он открыл рот, но ведь не кричал. Он, может быть, только и хотел глубже вздохнуть. Но вторая рука Рубахина, опустившая автомат на землю, зажала ему и приоткрытый рот с красивыми губами, и нос, чуть трепетавший. “Н-ны…” – хотел что-то досказать пленный юноша, но не успел. Тело его рванулось, ноги напряглись, однако под ногами уже не было опоры. Рубахин оторвал его от земли. Держал в объятьях, не давая коснуться ногами ни чутких кустов, ни камней, что покатились с шумом. Той рукой, что обнимала, Рубахин блокируя, обошёл горло. Сдавил; красота не успела спасти. Несколько конвульсий… и только».

Собственно говоря, здесь и конец сюжета, но последняя сцена настолько потрясает, не отпускает читателей. Что уж говорить о самих солдатах, двух наших героях. Мы не видим в эти моменты Вовку-стрелка, он более толстокожий что ли. А вот Рубахин, впервые за длинные месяцы почувствовавший теплоту, привязанность к живому существу, пусть даже врагу, находится на грани своих жизненных сил. Он бесконечно вспоминает эпизоды их совместного пути, перед ним возникает лицо прекрасного юноши, ему чудится в каких-то запредельных сновидениях, что юноша его всё же прощает.

Так об этом говорят подполковник Гуров с Алибековым.

«Гуров:

- И чего ты упрямишься, Алибек!... Ты ж, если со стороны глянуть, пленный. Все ж таки не забывай, где ты находишься. Ты у меня сидишь.

- Да хоть бы потому, что долины здесь наши.

- Долины ваши – горы наши.

Алибеков смеется:

- Шутишь, Петрович. Какой я пленный… Это ты здесь пленный! – Смеясь, он показывает на Рубахина, с рвением катящего тачку: - Он пленный. Ты пленный. И вообще каждый твой солдат – пленный!»

И все же кто по праву может называться тем единственным пленным, о котором сказано в заглавии? Юноша-горец или Рубахин? Юноша-горец в прямом смысле этого слова пленник, его жизнь трагически оборвалась именно в плену. Рубахин служит на Кавказе и пленен им. Он сам удивляться: что ему в этих горах и равнинах, в этом высоком небе? Что ему в этих непроглядных буднях войны? Не лучше ли уехать домой? Ведь в конце рассказа он действительно укладывает чемодан, собираясь покинуть Кавказ. Но вряд ли этот свой порыв он претворит в жизнь. Рубахин является поистине пленным, т.е. плененным, уязвленным в самую душу красотой юноши-горца.

«Он глянул на пойманного: лицо удивило. Во-первых, молодостью, хотя такие юнцы, лет шестнадцати-семнадцати, среди боевиков бывали нередко. Правильные черты, нежная кожа. Чем-то еще поразило его лицо кавказца, но чем? – он не успел понять».

Немного позже он внезапно догадался, что его беспокоило в пленном боевике – юноша был красив.

«Пленный не слишком хорошо говорил по-русски, но, конечно, все понимал. Злобно, с гортанно взвизгивающими звуками он выкрикнул Ходжаеву что-то в ответ. Скулы и лицо вспыхнули, отчего еще больше стало видно, что он красив – длинные, до плеч, темные волосы почти сходились в овал. Складка губ. Тонкий, в нитку, нос. Карие глаза заставляли особенно задержаться на них – большие, вразлет и чуть враскос».
Жанр рассказа
Ещё раз, вспомнив о сюжете, авторы проекта убедились, что такой сюжет требует непростого жанра. Мы пришли к выводу, что по жанру это рассказ-притча. Обычно жанр притчи говорит о чём-то вечном, не тленном, неизменном, сохраняющим в себе вечные ценности. По словарю литературоведческих терминов притча- жанр эпоса, объясняющий на основе иносказании какую-либо сложную философскую, социальную или этическую (нравственную) проблему на простых жизненных примерах. От басни отличается тем, что разъясняет не конкретные, жизненные, а отвлеченные проблемы. Пример- евангельские притчи.

Размышляя о жанре притчи, авторы проекта выделили несколько черт, характерных для этого жанра.

Черты рассказа-притчи:

-двучленность структуры (текст и пояснение);

-наличие загадки, требующей разгадки от читателя, сопоставления, сопереживания, интеллектуально- нравственной работы;

-соединение вечного и временного, абстрактного и конкретного;

Разберём каждый из этих аспектов.

Двучленность структуры - это тот компонент рассказа, который бросается в глаза читателя буквально с первого предложения.

«Солдаты, скорее всего, не знали про то, что красота спасает мир, но что такое красота, оба они, в общем, знали. Среди гор они чувствовали красоту (красоту местности) слишком хорошо - она пугала. Из горной теснины выпрыгнул вдруг ручей. Ещё более насторожило обоих открытая поляна, окрашенная солнцем до ослепляющей желтизны. Рубахин шёл первым, более опытный.

Куда вдруг делись горы? Залитое солнцем пространство напоминало Рубахину о счастливом детстве (которого не было). Особняком стояли над травой южные горные деревья (он не знал их названий). Но более всего волновало равнинную душу эта высокая трава, дышавшая под несильным ветром.»

Для чего нужно пояснение?

По нашему мнению, это единственная возможность для автора В. Маканина высказать хотя бы косвенно своё отношение к происходящему. О всех замечаниях в скобках следует сказать, они предельно кратки, в них нарочито упрощённые комментарии, которые должны помочь понять характеры героев, очень простых приземлённых людей, на первый взгляд лишённых нравственного потенциала. Например, из великой и всеобъемлющей фразы Ф.М. Достоевского о красоте, солдаты способны почувствовать только красоту местности. Привлекает внимание и последующие замечания в скобках: «И вновь- на самом выходе из теснины- высокая трава. Ничуть не пожухла. Тихо колышется. И так радостно перекликаются в небе (над деревьями, над обоими солдатами) птицы. Возможно, в этом смысле красота и спасает мир. Она нет-нет и появляется как знак. Не давая человеку сойти с пути. (Шагая от него неподалеку. С присмотром.) Заставляя насторожиться, красота заставляет помнить».

Здесь начинает выявляться следующая черта рассказа-притчи – наличие загадки, которая требует разгадки от читателя, от исследователя, и разгадать её можно только на основе интеллектуально-нравственной работы, сопереживаний и сопоставлений, найденных в тексте.

Нам кажется, что эту загадку мы определили: она в первой строчке рассказа и выделена курсивом. Это знаменитая фраза Ф.М. Достоевского: «Красота спасёт мир». Эта фраза сразу привлекает к себе внимание и тем, что представляет собой достаточно распространенный художественный примем новейшей литературы- интертекстуальность (использование в авторском тексте В.Маканина чужого текста, Ф.М.Достоевского. обычно эта использованная чужая фраза является классической, известна всем и каждому и имеет широкий всеобъемлющий смысл, выходящий за рамки литературы и помогающий понять основы человеческой жизни). Именно эта фраза будет незрим сопровождать двух героев рассказа от начала и до конца. Солдаты не думают о красоте, но она одним своим присутствием в мире делает их жизнь ярче и одновременно, опасней. Именно красота зелёной солнечной лужайки привлекла ефрейтора Бояркова, а потом и погубила его. Все солдаты интуитивно чувствуют, что красота опасна, для них, что она заставляет иногда замедлить шаги и при этом отвлечься, просмотрев опасность, иногда вызывает целый поток незнакомых мыслей, полузабытых чувств и эмоций, которые на войне не нужны, они могут стоить жизни. Более подробно о фразе «Красота спасет мир» и о её значении для рассказа будет сказано ниже.

Ещё одна черта рассказа-притчи – это соединение вечного и временного, абстрактного и конкретного. «Вечное» и «временное» проявляется здесь в самом способе показа действительности, в хронотопе рассказа,(т.е. единстве времени и пространства в произведении). Здесь явно показана чеченская война, но В.Маканин, избегая конкретности и действуя по законам жанра притчи, не написал присущих этой войне терминов «Чечня», «боевик», «полевой командир», «федералы» и т.д. Из сюжета невозможно понять какая, из двух реальных военных компаний отображена в рассказе. Автор не использует названия сел, городов, географических названий, делая своё повествование предельно абстрактным. Используя приём абстрактности, автор понимает, что никакая абстрактность здесь не поможет, и читатель легко разберется, какая территория здесь показана и о какой войне идет речь. В этой парадоксальности соединения абстрактного и конкретного мы видим огромный талант настоящего писателя-мастера, сумевшего добиться соединения почти несоединимого. Говоря о единстве вечного и временного, следует заметить, что наиболее ярко этот прием показан в финале.

«”И что здесь такого особенного? Горы?...” – проговорил он вслух, с озленностью не на кого-то, а на себя. Что интересного в стылой солдатской казарме – да и что интересного в самих горах? – думал он с досадой. Он хотел добавить: мол, уже который год! Но вместо этого сказал: “Уже который век!...” – он словно бы проговорился; слова выпрыгнули из тени, и удивленный солдат додумывал теперь эту тихую, залежавшуюся в глубине сознания мысль. Серые замшелые ущелья. Бедные и грязноватые домишки горцев, слепившиеся, как птичьи гнезда. Но все-таки – горы!? Там и тут теснятся их желтые от солнца вершины. Горы. Горы. Горы. Который год бередит ему сердце их величавость, немая торжественность – но что. Собственно, красота их хотела ему сказать? Зачем окликала?»

И именно такой человек, простодушный, добрый, открытый, непритязательный поставлен автором в сложнейшую психологическую ситуацию, связанную с его восприятием пленного. Рубахин всегда презирал тех, кто был способен на однополые отношения, вообще и в Чечне, и в федеральных войсках таких презирали, могли убить. Его внимание к горскому юноше объясняется не физиологическими, а духовными и душевными порывами: он пожалел красивого юношу, проявил к нему милосердие, выходящее за рамки военного устава, но к этим чувствам в высоких и непознанных для него сферах он не был готов, и они начали проявляться в нем коряво, болезненно, на уровне физиологии. В образе Рубахина кроется и разгадка фразы “красота спасет мир”: Рубахина привлекла красота юноши, но она не спасла его от мук совести, от огромного внутреннего потрясения, от духовного конфликт. Рубахин слишком прост для всех этих высоких фраз, сказанных о его душе. Автор как бы хочет сказать читателю: духовная красота, высокие порывы, рефлексия имеются не только у человека интеллигентного, умного, образованного, а вообще у всякого человека. Только эти высокие порывы ему мешали в условиях военного конфликта, они делали его уязвимы и от этого слабым. В тех видениях, которые посещают его после того, как он своими руками задушил горца, болит, стонет, плачет его душа, ищет выхода его боль. Стоит подумать о том, что Рубахину убивать приходилось вероятно много раз (это осталось за пределами сюжета),вряд ли он сильно переживал после этого. И только теперь он впервые почувствовал, что стал убийцей. Смириться ли когда-нибудь с этим его душа? Ответ на это находится за пределами данного рассказа.

Вовка-стрелок – тоже один из главных героев, своеобразный антипод, “противовес главному герою.

То, что Рубахин имеет только фамилию, а Вовка-стрелок только имя с приложением “стрелок”, не случайно. Вовка – имя с уменьшительным суффиксом –к- придает личности его тривиальность, необременительность мыслями, Вовка практичен, умеет адаптироваться к непростой действительности, неспособен ощутить и правильно понять внутренний мир, переживания другого человека. Вовка подсмеивается над отношением Рубахина к пленному, но назло его отношения с местной девушкой, которую он быстро и умело склоняет к одноразовым интимным отношениям, тоже говорят о том, что он думает лишь о себе, не замечая, что с ним ядом живет человек со своими заботами, проблемами… Можно допустить, что Вовка не раскрывает себя до конца, не показывает особенности личности, потому что он мудро, в духе героев русских сказок, правильно оценил теряемую ситуацию военного конфликта, и теперь его организм на интуитивном, подсознательном уровне “включил” программу выживания во что бы то ни стало. Вовке это вполне удается. Что Вовка – гениальный стрелок, читатель понимает лишь к финалу рассказа. «Мне нравится, и жать на пуск. Я и без пули знаю, когда я попал».

Читателю кажется, что Вовка – это умное и талантливое “приложение” к оружию, его органичная составная часть. Здесь наиболее ярко проявляется прием антитеза в образах двух главных героев. Вовка с оружием в руках, прекрасный снайпер, имеющий на своем личном счете большое количество убитых им, не чувствует себя убийцей, человеком,”переступившем грань”. Так и положено в период войн, иные все бойцы сошли бы с ума от мук совести. Наверное, это норма во время экстремальных ситуаций. Поведение Рубахина, его чувства, страдания, больной бред после убийства пленного – нарушение нормы на войне.

Но все симпатии читателей на стороне хмурого и неуклюжего Рубахина, который способен в условиях войны на какой-то миг тонко чувствовать, сострадать и страдать самому.

Красота, которая его постоянно предостерегала, расставляя свои метки, едва не погубила Рубахина.

Именно к финалу рассказа становится до конца понятной загадка рассказа-притчи: у Ф.М. Достоевского эта фраза утвердительная, это аксиома.

В. Маканин “смеет” спорить с самим Достоевским. В его рассказе аксиома становится вопросом: “Красота спасет мир?” Ведь в данном произведении она губительна, не спасла природная красота и пленного юношу-горца, едва не погубила и Рубахина.

В рассказе есть и другие персонажи – это подполковник Гуров и его супруга и командир горцев Алибеков.

Нам представляется более интересным не говорить о их характерах (они описаны прямолинейно, открыто, без “загадок”). Нам предстоит здесь поговорить о проблемах рассказа. Выше, в разделе “Очерк состояния современной литературы” было замечено, что в новейшей литературе наблюдается тенденция невозможности определения авторской позиции, главной идеи и проблематики произведения.

Психологические проблемы тоже можно обнаружить в рассказе, но это то, что еще во времена И.С. Тургенева называли “тайной психологией”. Весь внутренний конфликт Рубахина, вызванный проснувшимися стремлениями к красоте, угадывается не при поверхностном прочтении, а при вдумчивом погружении в текс, при размышлениях.

Одной из ключевых задач рассказа является мысль о противоестественности войны, превращающей человека в существо, живущее только простейшими чувствами, эмоциями, инстинктами.

А чувства высшие, духовные, нравственные заставляют человека на войне отвлекаться, напрягаться, они губительны для него.

Возникает понимание того, что в рассказе есть и гуманистическая авторская позиция,(выше мы говорили о ее отсутствии в современной литературе. Да, слов, понятий, умозаключений у героев и у автора, обозначающих великие нравственные и духовные понятия, в рассказе нет. И события все происходят по принципу самостийности, и характеры существуют по философии экзистенциализма ( все по принципам современной литературы).

Итак, слов, обозначающих внешние человеческие эмоции, чувства устремления, в рассказе нет. Означает ли это, что на этом ограниченном географическом пространстве нет самих этих чувств и понятий?

Финал рассказа говорит о том, что они есть, но здесь могут привести только к хаосу, драматизму, усугубляющим трудности войны.

Проанализировав многие аспекты рассказа В. Маканина “Кавказский пленный” авторы проекта пришли к следующим выводам:

- рассказ создан полностью в духе новых принципов , методов, черт новейшей литературы;

-данный вывод не означает, что забыты все достижения классической литературы, показывающей психологию человека, считающей своей главной задачей воспитание человека духовного, нравственного;

- сквозь новизну, оригинальность приемов новейшей литературы видны “метки”, «мостики” ведущие к классической литературе;

-литература новейшая, к счастью, возникла не на пустом месте, и лучшие достижения великой классики вобрала, впитала, но пока неохотно и скупо это показывает.

Исходя из вышеизложенного, следует утверждать: литературу новейшую нужно читать, интерпретировать, изучать, искать на ее пространстве новые имена, находки, открытия.
Сопоставление фильма А. Учителя «Пленный» и рассказа

В. Маканина «Кавказский пленный»
11 сентября вышел в прокат фильм «Пленный» Алексея Учителя. Двумя днями раньше, в кинотеатре «Октябрь» компания Централ Партнершип показала «Пленного» прессе. Фильм снят по повести Владимира Маканина «Кавказский пленный». «Пленный» - военная драма о том, как война распоряжается судьбами людей. Тема, безусловно, много раз используемая и писателями и режиссерами. У тандема Маканин - Учитель получился такой взгляд, как если бы любой из нас, взяв лупу мировых размеров, смог увеличить ею любую «горячую точку» и вглядеться в лица и души молодых солдат, бросившихся как по команде «Ату» на убийство друг друга. Это мемориал трагедии, которая всегда срежиссирована сильными мира сего, и в запущенных механизмах которой теряются люди, лица, характеры.

Главные герои «Пленного»: двое русских солдат – опытный и немногословный сержант Рубахин (Вячеслав Крикунов), весельчак Вовка (Петр Логачев) и пленный – необычайно красивый чеченский юноша Джамал (Ираклий Масхалаиа). Пленный – трофей Рубахина, захваченный им для спасения застрявшей в ущелье колонны, дорогу к которой должен показать Джамал. Тяжелый горный путь делает из врагов не друзей, конечно, но людей способных к милосердию, состраданию и пониманию того, что и в условиях войны необходимо жить по человеческим законам.

После показа картины состоялась пресс-конференция с участием Алексея Учителя, Владимира Маканина и молодых актеров Вячеслава Крикунова и Петра Логачева.

Алексей Ефимович рассказал журналистам, что фильм уже завоевал приз жюри на фестивале в Карловых Варах и был приглашен на 26 международных фестивалей. Поступило предложение от американского продюсера о съемках ремейка, в котором действие фильма будет происходить в Ираке.

Отвечая на вопрос о подборе актеров для «Пленного», режиссер поведал, что принципиально выбирал непримелькавшиеся лица без шлейфа известности и опыта, чтобы зритель поверил, не отвлекался на сравнения с прежними достижениями актеров. Не удавалось найти главного героя - пленного чеченского юношу - и съемки даже отложили на пол года, пока не нашли Ираклия Масхалаиа, который оказался, что называется «под боком», в московской школе.

На вопрос о реальности сюжета повести Владимир Семенович Маканин ответил так: «Допускаю, что у этой ситуации есть реальная основа. Во всех войнах пленные были, есть и будут всегда. Конкретные сплетения судеб возникали в процессе работы. Сначала предполагалось, что Пленным может быть и девушка, но этот сюжет нам показался из прошлого, и повесть обрекалась бы на некую крамольность, и как только мне пришла в голову мысль сделать пленным юношу, то сюжет стал из 21 века.

В художественном пространстве кинематографа невозможно выразить те концепции, ключевые моменты, открытия, о которых говорилось при интерпретации рассказа. Фильм – это множество “картинок” и диалогов. Наши герои достаточно молчаливы (кстати, в фильме это сохранено), так каким же образом режиссеру и актерам удалось создать фильм, представленный на многих национальных и международных фестивалях?

Это остается за пределами нашего проекта. Мы как кинозрители можем отметить хорошие актерские работы, сказать, что даже по голливудски красивая внешность юноши-пленного не вызывает чувства неприятия этого. Режиссер фильма подчеркнул, что не копирует рассказ, а создает свое произведение, внеся изменения в сюжет и назвав фильм просто “Пленный”.