Роль эмигрантских организаций в интеграционном процессе

РОЛЬ ЭМИГРАНТСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ В ИНТЕГРАЦИОННОМ ПРОЦЕССЕ

Российские беженцы, оказавшиеся в чужой, во многом враждебной, среде, были поставлены перед необходимостью искать возможности для обеспечения себя и своих близких жильем, работой, пропитанием, медицинской помощью, образованием и всем необходимым для поддержания хотя бы минимального уровня жизни. В этой ситуации особое значение приобрела способность российской эмиграции к самоорганизации, к созданию действенной структуры для решения всего комплекса проблем, связанных с жизнеобеспечением. Роль общественных, профессиональных, торгово-промышленных, благотворительных и иных организаций в этом процессе трудно переоценить. Именно эмигрантские организации стали тем фундаментом, на котором впоследствии создавались российские колонии во многих странах мира. Благотворительная помощь наименее защищенным, сохранение национальной культуры и языка, завоевание позиций на европейских рынках, общение и образование, отстаивание прав и профессиональных интересов, – эти и целый ряд иных задач призваны были решать организации, созданные российскими эмигрантами или восстановившие свою деятельность за границей.

В Турции такой структурой стал Центральный Объединенный комитет Российского общества Красного Креста, Всероссийского Земского Союза и Всероссийского Союза городов (ЦОК). Он субсидировался державами Антанты и фактически превратился в своего рода министерство по гражданским делам, если иметь в виду, что штаб главнокомандующего Русской армией П.Н. Врангеля и функционировавшие при нем учреждения занимались, прежде всего, вопросами обеспечения и размещения войск. Через Центральный объединенный комитет шло снабжение российских беженцев продуктами питания и предметами первой необходимости; им были организованы и содержались два госпиталя, приемные покои, амбулатории, общежития и инвалидный дом в различных районах Константинополя и беженских лагерях. Специально для инвалидов, которых в октябре 1921 г. насчитывалось в городе более 2200 человек, были организованы пять мастерских, в том числе протезные, и даже курсы иностранных языков. Была создана целая система по реабилитации и устройству чинов белых армий, получивших увечья.

Политика союзных властей, направленная на постепенное сокращение материальной помощи эмигрантам и частям Русской армии в Турции, подтолкнули штаб главнокомандующего и общественные организации к объединению своих усилий по спасению соотечественников от голода, обнищания и эпидемий. 2 июня 1921 г. при Комитете Российского общества Красного Креста на Ближнем Востоке было образовано Временное медико-санитарное совещание из представителей общественных организаций и санитарного отдела штаба главнокомандующего Русской армии. Его работа привела к координации совместных усилий. Военное командование было озабочено прежде всего сохранением кадров армии. В августе 1921 г. военные лечебные и санитарные заведения были переданы под управление Российского общества Красного Креста. Эта мера оказалась весьма своевременной, поскольку в августе в странах Ближнего Востока началась эпидемия холеры. В Константинополе, благодаря всеобщей обязательной вакцинации, ее удалось избежать, в том числе и среди беженцев.

Непосредственно Российскому обществу Красного Креста принадлежали госпиталя Святого Николая на 130 коек и Гильдиз на 300 мест; приемные покои в лагерях Тузла, Буюк-Дере и на острове Халки; амбулатории в Стамбуле и Сиркеджи; санаторий на Босфоре; детский пансион Беке, содержавшийся на прибыль от хлебопекарни Красного Креста; ясли; инвалидный дом в Арнаут-Кей на 300 мест, «убежище для увечных» на 120 мест. Нагрузка, которую испытывали эти учреждения, была очень высока. Особо критическую ситуацию вызывали периодически возникавшие эпидемии в военных лагерях. В связи с этим даже появилось обращение генерала Врангеля к Совету Лиги Наций и к Международному Комитету Красного Креста в Женеве, в котором он писал «об истощении, недостаточном питании, вызвавших в лагерях Галлиполи и Лемнос эпидемию туберкулеза, принявшую катастрофические размеры…». Для борьбы с эпидемией во врачебной комиссии Красного Креста был разработан план помощи туберкулезным больным. Осуществление этого плана было частично возложено на Земгор.

Деятельность российских благотворительных организаций по оказанию помощи российским беженцам, так или иначе, во многом зависела от иностранных и международных государственных и общественных структур, оказывавших материальную поддержку, или напрямую финансировавших эмигрантские организации. В феврале 1921 г. Международный комитет Красного Креста предложил Совету Лиги Наций назначить комиссара по делам русских беженцев. Им стал известный полярный исследователь и общественный деятель Фритьоф Нансен. По предложению Нансена для эмигрантов были введены удостоверения личности, так называемый, нансеновский паспорт. К 1923 г. проект паспортов был одобрен 31 государством, однако наличие паспорта не освобождало их владельцев от многочисленных трудностей. С ним было нелегко переехать из одной страны в другую. Никто не хотел их принимать и многие эмигранты вынуждены были жить нелегально, рискуя в любой момент оказаться в тюрьме. Созданная Нансеном организация занималась, главным образом, вопросами трудоустройства и размещения эмигрантов. По официальным данным, 25 тысяч беженцев получили работу в Америке, Австрии, Бельгии, Германии, Венгрии и Чехословакии.

Центральный Объединенный комитет всеми путями старался продлить действие иностранной помощи российским беженцам и, по мере своих возможностей, смягчить последствия ее прекращения. В июне 1921 г. президиум ЦОКа отправил в Американский Красный Крест благодарственный адрес от «российского беженства». Позднее этот адрес был передан в Вашингтонский Национальный музей, что, правда, не помешало американцам оставаться крайне сдержанными в финансовых вопросах, и 16 июня 1921 г. прекратить выдачу продуктов для бесплатных столовых. Благодарственный адрес не помог, и ЦОК вынужден был обратиться к Главному управлению Американского Красного Креста и его парижскому отделению с ходатайством о продлении помощи, а также к верховным комиссарам Лиги Наций с просьбой «обратить внимание» на бедственное положение беженцев.

Помимо Центрального Объединенного комитета российских общественных организаций в Константинополе действовала благотворительная организация Белого Креста, основанная в 1880 г. В эмиграции она руководствовалась временным Уставом, который таким образом определял цель общества:

«п.1. Общество идет на помощь нуждающимся российским людям, в какой бы форме их нужда не проявлялась, и с этой целью берет на свое попечение больных, инвалидов, старцев, одиноких женщин, особенно с малолетними детьми, бездомных детей и сирот;

п.12. Общее направление деятельности общества возлагается на Главный Комитет, который состоит из председателя, двух товарищей председателя, избранных на последнем чрезвычайном общем собрании в России в Ростове 12 октября 1919 г.

п.14. Непосредственное управление делами общества и руководство деятельностью всех его учреждений «возлагается на председателя Главного Комитета». В Уставе были названы и средства, которыми располагала организация Белого Креста. «Средства общества за границей состоят из вывезенной из России валюты, добровольных пожертвований и членских взносов, а равно и имущества, вывезенного обществом и вновь им приобретенного».

В августе 1921 г. состоялась встреча между генералом П.Н. Врангелем и членами Центрального Объединенного комитета на яхте главнокомандующего Российской армией «Лукулл». Врангель попытался поставить под свой контроль деятельность общественных организаций и использовать их возможности и авторитет прежде всего для сохранения армии. Он предложил объединить все российские благотворительные организации в одно учреждение, которое действовало бы под его управлением. Члены Центрального Объединенного комитета, заявив П.Н. Врангелю, что «в вопросе о желательности сохранения армии… нет никаких разногласий между его точкой зрения и точкой зрения руководящих кругов константинопольских общественных организаций», тем не менее, отвергли предложение главнокомандующего, аргументируя это тем, что «нельзя соединить в одну организацию совершенно разнородные и даже враждебные элементы». Тогда Врангель попытался переложить на общественные организации заботы по оказанию материальной помощи войсковым частям: «Если объединение невозможно, будем действовать врозь, но в таком случае вопрос должен быть поставлен отчетливо и ясно: до такого-то момента армия находится на моем попечении, и общественные организации к ней касательства не имеют, а с такого-то времени она переходит на попечение общественных организаций, но это должно быть объявлено во всеобщее сведение, ответственность должна лечь на общественные организации». Подобная постановка вопроса не вызвала энтузиазма у членов ЦОК, и встреча закончилась безрезультатно».

Этот эпизод явился отражением глубокого конфликта между главнокомандующим и российскими благотворительными организациями за влияние в армии, основные причины которого крылись в ответе на вопрос: через кого в дальнейшем будет происходить финансирование союзниками всей российской эмиграции – через «правительственный» аппарат генерала Врангеля или же через структуру общественных организаций. И. Калинин, будучи своего рода «сторонним» свидетелем этого конфликта, давал такое объяснение происходившим событиям: «Земский Союз организовал за счет американцев разные мастерские, «питательные пункты», где подкармливались слабые, курсы французского языка и т.д. Высшее военное начальство ненавидело эту самодовлеющую организацию, завидуя ее хозяйственным операциям, которые она перехватывала у него. Вырывала лакомый кусок изо рта. Развращенные в период гражданской войны, не чувствуя над собой никакого контроля и не боясь никакой ответственности, военные хозяйственники знали, как надо вести при теперешних условиях хозяйственные операции». Такое противостояние наносило значительный вред и без того тяжелейшему положению российских беженцев.

Ревизия, проведенная в Земгоре по решению Совещания Послов в Париже, наглядно показала, что делить действительно было что – ревизионная комиссия выявила факты растраты денежных средств, переданных на нужды армии и предназначавшихся командованию. Более того, Земгор не только не возвращал Врангелю выдаваемых ему ссуд, но и отказывался давать отчет в израсходовании выделенных средств.

Конфликт продолжал расширяться. Исполняющий обязанности председателя ЦОК П.П. Юренев посетил генерала Врангеля для очередного выяснения отношений. На этот раз речь шла о расселении армии и о роли Совета по расселению в этом деле. Совет по расселению российских беженцев был учрежден Врангелем 8 мая 1920 г. под наименованием «Эмиграционный Совет». Постепенно попадая под влияние общественных организаций, он заслужил неудовольствие главнокомандующего, что и проявилось во время встречи с руководством Центрального Объединенного комитета. Генерал Врангель заявил, что армия будет расселена им самим непосредственно при содействии его штаба и без всякого участия Совета по расселению. На деле это означало расформирование Совета, прекращение его финансирования и потерю весьма теплых мест в его руководстве. Поэтому Президиум ЦОКа после дискуссии о том, следует ли представителям общественных организаций продолжить свою работу в Совете по расселению, пришел к заключению, что, конечно, стоит, и названный Совет должен работать на прежнем основании и, следовательно, смета его должна быть рассмотрена, утверждена и необходимые суммы выделены из кассы ЦОК. Подобная скрытая борьба и интриги продолжались в течение всего пребывания в Галлиполи и Константинополе, причем борьба напрасная, ибо круги белой общественности, конкурируя с Врангелем за право распоряжаться жертвуемыми на армию средствами, отнюдь не добивались ее уничтожения и перевода всех военных чинов на положение гражданских беженцев. Армия в эмиграции была курицей, приносившей золотые яйца. И, как считали многие беженцы, в интересах Земгора было сохранить подольше и побольше военные лагеря. Командный состав приобрел, таким образом, новых союзников и для «окончательной гармонии» в действиях по одурманиваю тех, кто сидел в палатках, надежно охраняемый от распыления и за семь верст таскал на своей спине скудный паек, нужно было только распределить сферы влияния и доходы. В протоколах заседаний ЦОК сохранился характерный документ, подтверждающий этот тезис: «В связи с предложением международного Красного Креста взять на себя кормление всех детей российских беженцев, как в Константинополе, так и в ближних и дальних лагерях, отдел столовых ВЗС считает необходимым установить следующие положения:

1. Все питание должно быть передано ЦОК…».

Подобная тенденция – становиться посредником между иностранной помощью и теми, кому она была предназначена, объяснялась активными приписками «мертвых душ», ставших стабильным источником побочного дохода для общественных организаций.

Направления деятельности российских благотворительных организаций не исчерпывались оказанием материальной и медицинской помощи. Благодаря ассигнованиям Земгора с февраля 1921 г. удалось наладить школьное дело в Константинополе. Земгором были созданы три гимназии, три прогимназии, десять начальных школ, два детских дома, десять детских садов и т.д. Параллельно с Земгором школы и интернаты основывались другими учреждениями и частными лицами. Среди последних – гимназия В.В. Нератовой, начальная школа баронессы Врангель и католическая школа-интернат, основанная о. Синягиным. В 1922 г. из 80-ти культурно-просветительных организаций был создан «Российский комитет в Турции», который оказывал благотворительную помощь российским эмигрантам через создание национальных школ и приютов.

Таким образом, российские благотворительные организации на определенных этапах своей деятельности постепенно подменяли органы «государственной» власти генерала Врангеля в вопросах снабжения, лечения и трудоустройства гражданских беженцев в Константинополе.

Кроме того, велика была их роль и в процессе перевода воинских частей Добровольческой армии в Турции на положение гражданских беженцев. Именно этот аспект деятельности российских организаций, с одной стороны, вызывал крайнее недовольство Врангеля, а с другой – способствовал ускоренной социальной адаптации российской эмиграции.

Именно в константинопольский период наметилась тенденция постепенного отхода российских организаций от собственно благотворительной деятельности с подменой ее функциями «общероссийского представительства», ставшего столь популярным в середине 20-х гг. ХХ в. в Европе. Иностранные правительства для достижения своих политических целей, связанных с взаимоотношениями с большевистским режимом в России, стремились вовлечь в сферу своего влияния российские благотворительные организации и использовать их реальное влияние на эмиграцию.

Все в большей степени политизировались и сами общественные организации. Каждодневная и ежечасная помощь беженцам постепенно начала отходить на второй план, подменяясь внедрением в жизнь «альтернативных» способов решения эмигрантских проблем. Расселение беженцев в государства Африки и Латинской Америки, перевод частей Добровольческой армии на «беженское» положение, активное участие в процессе репатриации – все эти факты красноречиво указывали на подмену традиционной благотворительной деятельности комплексом мероприятий, лежавших в русле политики держав Антанты по отношению к российской эмиграции в целом. Эта тенденция получила свое дальнейшее развитие в деятельности российских благотворительных организаций в Балканских государствах и странах Западной Европы.

Воссоздание 17 марта 1921 г. в Праге Объединения российских земских и городских деятелей – Земгора – стало необходимой и своевременной мерой. Впрочем, помимо действительно благотворительных и высоко моральных причин, существовали и иные мотивировки структурного оформления российского Земгора, присвоившего наименование «Пражский Земгор». С самого начала своей деятельности эта организация оказалась сильно политизированной, несмотря на декларацию исключительно благотворительных целей.

Только за период с мая по декабрь 1922 г. руководство Земгора получило из фондов чехословацкого министерства Иностранных дел 200 тыс. крон, а в январе 1923 г. – 460 тыс. крон. Земгор финансировался и чехословацким Красным Крестом, и Легиобанком, и другими организациями.

В чехословацкой печати сохранилось достаточно много информации об оказании помощи не только Земгору, но и многим другим эмигрантским организациям. Всего чехословацким правительством при посредничестве российских благотворительных организаций в Чехословакии было потрачено: в 1921 г. – более 10 млн. чешских крон; в 1922 г. – около 50 млн. чешских крон; в 1923 г. – более 65 млн.; в 1924 г. – около 100 млн. чешских крон. Разумеется, что подобную помощь нельзя с чистой совестью назвать благотворительной – она преследовала, главным образом, политические интересы, а ее антисоветская направленность особенно и не скрывалась. Однако, как бы то ни было, финансирование общественных организаций российской эмиграции позволило воплотить в жизнь целый ряд социальных программ, существенно облегчивших российским беженцам период адаптации на чужбине.

Так, 15 сентября 1923 г. была открыта «Здравница Пражского Земгора», разместившаяся в 65 км. от Праги. В это учреждение принимались больные туберкулезом российские беженцы вне зависимости от политических убеждений и национальности. В письме одного из пациентов содержалось описание условий проживания в здравнице: «В санатории – 30 больных. Здесь люди всяких политических направлений и различного воспитания. Есть рабочие, казаки, офицеры, крестьяне, люди интеллигентных профессий. Все с эмигрантским прошлым, побывали во многих местах… В каждой палате по 5 человек. Кормят хорошо, дают много молока и масла. В день кормят 5 раз… В санатории лечатся преимущественно молодые люди, много студентов. При приеме не спрашивают ни о политических, ни о других каких-либо убеждениях и принадлежностях…».

Возникновение в Чехословакии Комитета по борьбе с туберкулезом было вызвано жизненными условиями российских беженцев. Заболеваемость туберкулезом легких среди российского студенчества превышала 20 %. За период с 1922 по 1927 г. было зарегистрировано 555 случаев заболевания, в Праге от него умерло 43 человека. Основным делом Комитета было устройство летних колоний сроком на два месяца, куда принимались на лечение студенты, их жены и дети. Таких колоний было открыто шесть, а на их содержание израсходовано 520 тыс. чешских крон.

В этот же период в Чехословакии было создано сначала Совещание, а потом Объединение российских эмигрантских организаций. В Объединение входили 43 эмигрантские организации – союзы земледельцев, писателей, журналистов, врачей, артистов, крестьянский союз, Общество русских инженеров и техников, Красный Крест, Православный приход и даже Братство по погребению православных в Праге. Правление Объединения поддерживало постоянные связи с министерством Иностранных дел Чехословакии.

Совещание представителей российских эмигрантских организаций в Чехословакии представляло собой орган контактного и информационного характера. Российские организации в Чехословакии ощущали необходимость в общих и согласованных выступлениях и в координации текущей деятельности. Идея объединения работы российских общественных организаций в Чехословакии встретила довольно широкую поддержку большинства находящихся в Праге организаций и учреждений. В составе Совещания было 16 групп, каждая из которых состояла из нескольких родственных, так или иначе связанных между собой организаций.

Занимаясь вопросами правового статуса эмигрантов, образованием, трудоустройством, получением въездных и выездных виз, Объединение эмигрантских организаций не было, да и не могло не быть политически нейтральным. «Само собой разумеется, — писал Д.И. Мейснер, который на протяжении ряда лет являлся членом правления и секретарем Объединения, – что политика, как почти в каждом эмигрантском общественном начинании, стояла за фасадом этих объединений».

Схожая по своим целям и задачам организация была создана российскими эмигрантами в Праге в 1920 г. Вновь созданная организация получила наименование «Русский Комитет» и среди своих первоочередных задач декларировала организацию помощи материально нуждавшимся и безработным российским гражданам – выдачу ссуд, пособий, устройство профсоюзов, кооперативов, бирж труда; устройство больничной помощи, дешевых столовых, общежитий, ночлежек и т.д.

Финансирование Русского комитета осуществлялось из дохода от собственных предприятий комитета и пожертвований частных лиц и учреждений.

Русский комитет, через официальное декларирование благотворительных целей своей деятельности, попытался осуществить совсем иную задачу. Уже осенью 1920 г. он начал активно устанавливать связи с обществами помощи российским эмигрантам в других европейских государствах. В обращениях, разосланных Комитетом, исподволь проводилась мысль, что именно эта организация, т.е. Русский комитет в Чехословакии, может стать столь необходимой для эмиграции организацией общероссийского представительства. К этой цели должен был привести съезд представителей всех обществ помощи российским эмигрантам, как говорилось в документе, «…в одном из центральных городов Западной Европы, в стране нейтральной по отношению к России. Наиболее подходящим в этом отношении является город Прага в Чехословацкой республике». Этот недвусмысленный акцент о «наиболее подходящем» для предполагаемого съезда месте является проявлением той серьезной борьбы, которая развернулась в начале 1920-х гг. между российскими общественными организациями, именовавшими себя благотворительными, а на деле стремившимися лишь к овладению теми финансовыми потоками, которые направлялись на помощь российской эмиграции различными международными и иностранными институтами.

Среди российских общественных организаций, занимавшихся оказанием благотворительной помощи беженцам в Чехословакии, особое место занимал Временный главный комитет всероссийского союза городов заграницей. Согор сосредоточил свою деятельность, главным образом, на культурно-просветительной работе в среде российских эмигрантов. В 1921 г. Временный главный комитет открыл в Чехословакии смешанную русскую гимназию на 580 учащихся, живших в интернате при ней. Программа гимназии была приравнена к программе чехословацких реформированных реальных гимназий с добавлением «русских» предметов. При гимназии имелись два подготовительных класса и детский сад, открытый в ноябре 1922 г. на средства министерства Иностранных дел Чехословакии. При содействии чехословацкого Красного Креста и Земгора детский сад получил бесплатно помещение, оборудованное необходимым инвентарем, учебными пособиями и игрушками. В январе 1925 г. был открыт второй детский сад в Ржичанах; в ноябре 1925 г. – третий; и в январе 1926 г. – четвертый, в Черношицах. Постепенно росло число их воспитанников:

в 1922 — 1923 гг. 27 человек

1923 — 1924 53

1924 — 1925 57

1925 — 1926 98

1926 — 1927 119.

Российские школы в Чехословакии получили полное признание властей и финансировались наравне с местными учебными заведениями. В 1923 г. учащихся начальной школы в Чехословакии было свыше 1600 человек.

Весной 1921 г. генерал Врангель обратился к болгарскому и югославскому правительствам с запросом о возможности расселения российской армии на территории этих государств. В августе того же года переговоры успешно завершились. В результате Югославия дала согласие принять часть Русской армии для несения пограничной службы и на государственные работы. Переселяемым частям было обещано содержание за счет казны, включавшее в себя паек и небольшое жалование.

Суда с беженцами, направившиеся из портов Турции в Югославию, прибыли в три гавани Адриатического побережья: Бакар, Дубровник и бухту Которскую. Первая гавань, наиболее удобная для этих целей, была связана с центральным городом Хорватии – Загребом – ширококолейной железной дорогой, остальные поддерживали связь со страной по узкоколейкам.

К середине 1921 г. в Балканских государствах уже существовала определенная структура российских общественных организаций. Так, в Белграде с 1921 г. размещалось представительство Всероссийского Союза городов, а с 1917 г. вела деятельность «Делегация, ведающая интересами российской эмиграции в Югославии». В Болгарии работали Уполномоченный Всероссийского Союза городов, представительство Земгора, учрежденное 15 мая 1920 г. и Общество единения русских в Болгарии. Непосредственно перед началом процесса расселения, в мае 1921 г., Врангель издал приказ, по которому «…те, кто в силу своего слабого здоровья или по каким бы то ни было другим причинам, чувствует себя не в состоянии больше оставаться в рядах армии, должны в трехдневный срок заявить об этом по команде — они будут переведены на беженское положение». После издания приказа, около 20% всего состава армии покинуло ее ряды и перешло на беженское положение, попадая тем самым в сферу деятельности благотворительных организаций, что потребовало существенной перестройки работы последних. В июне 1921 г. Центральным Объединенным комитетом было утверждено «Временное положение о русском комитете по делам беженцев в Королевстве сербов, хорватов и словенцев». Целью комитета было рассмотрение вопросов, касавшихся помощи беженцам и объединения деятельности общественных и правительственных организаций по оказанию помощи; утверждение смет и распределение правительственных кредитов для общественных организаций, предварительное изучение финансовых и организационных вопросов перед их рассмотрением Державной комиссией. Председателем Комитета являлся правительственный уполномоченный по устройству российских беженцев в Королевстве СХС. В состав Комитета входили представители Российского общества Красного Креста, Земгора и Всероссийского Союза городов – по одному человеку; два выборных представителя беженцев, а также представители других организаций, привлекавшихся Комитетом к работе. Кроме того, на правах постоянных членов участвовали в работе представитель российской миссии и российский военный агент в Королевстве с правом решающего голоса.

Казаки появились в Югославии в разное время. Часть их, около пяти тысяч, прибыла еще в конце 1920-го г. На пароходах «Виктор Эстерн», «Владимир», «Херсон», «Австрия», «Белгравиан» к далматинским берегам была доставлена первая партия, размещенная в бывшей политической каторжной тюрьме. Вторая большая партия казаков, прибывшая летом 1921 г., довела их общую численность до 22-х тысяч человек. Привилегированные эмигранты пользовались в государстве значительной свободой, казаки же были расселены по всей стране и прикреплены к местам своего поселения, не имея права передвижения и гражданских документов. В каждом населенном пункте казаки сводились в «колонию». Первое время все российские эмигранты получали небольшое пособие в 240 динар в месяц (при цене 1 кг хлеба в 7 динар). Тяжелые условия жизни и эпидемии, привезенные из Константинополя и лагерей, создавали обширное поле деятельности для Российского общества Красного Креста, начавшего свою деятельность в Югославии в феврале 1920 г. Так, 20 –25 % зарегистрированных в Югославии смертей среди российских эмигрантов происходили из-за туберкулеза.

Смета Красного Креста за 1921 г. предусматривала содержание 120-ти госпитальных мест и 11-ти амбулаторий. К августу 1923 г. вся иная, помимо врачебной, деятельность Красного Креста в Сербии оказалась свернута из-за недостатка средств; медицинскую же помощь РОКК удалось значительно расширить. К концу 1923 г. на его балансе находилось четыре госпиталя, с общим количеством мест на 240 человек, 12 амбулаторий, пять врачебных пунктов.

Представительством Земгора в Болгарии для оказания «трудовой помощи» эмигрантам были созданы Бюро труда в Софии и Варне. Эти учреждения занимались сбором информации о наличии рабочих мест, обмениваясь ею между собой и с другими городами Болгарии, в которых концентрация российских беженцев, а следовательно и безработица, были достаточно велики. В статистических таблицах, относящихся к ноябрю 1920 г., содержатся сведения о 1238 беженцах, устроенных на работу при посредничестве названных бюро. Общее количество зарегистрированных безработных на тот же период составляло 2751. Даже делая скидку на большой процент приписок «мертвых душ», которыми грешила вся отчетность Земгора, следует признать работу Бюро труда достаточно эффективной. Помощь российским эмигрантам оказывалась в значительной степени на средства франко-болгарского благотворительного общества, осуществлявшего свою деятельность при посредничестве Российского общества Красного Креста в Болгарии. Другим источником финансовой помощи являлся Комитет помощи эвакуированным за границу и беженцам в Болгарии. Последняя организация, в отличие от многих других, возникавших на гребне эмигрантской волны из России и нацеленных лишь на скорейшее обогащение участников за счет присвоения «казенных» средств, имела реальные рычаги управления ситуацией и оказала положительное влияние на процесс обустройства и адаптации беженцев на чужбине. Решение текущих бытовых проблем, таких как обеспечение бельем, пищей и кровом, были совмещены с работой по созданию условий для социальной реабилитации российских беженцев – созданием рабочих мест, кредитованием и субсидированием малого бизнеса с участием российских эмигрантов, взаимодействием с правительственными органами в вопросах определения правового статуса беженцев и т.п. 12 декабря 1920 г. в Софии был создан Объединенный Комитет помощи российским беженцам. В его состав вошли представители РОКК, ВСГ, Земгора, Общества единения российских в Болгарии, Святейшего Синода, Русско-болгарского культурно-благотворительного комитета и ряд общественных деятелей.

Помимо Российского общества Красного Креста, Земгора и Всероссийского Союза городов, представительства которых располагались в Софии, в Болгарии из благотворительных организаций действовали Общество единения русских в Болгарии и Союз инвалидов в Болгарии. Последний пользовался личной поддержкой генерала Врангеля, периодически выделявшего средства из казны для создания условий для реабилитации инвалидов.

Финансирование представительств ВСГ и Земгора в Болгарии до 1921 г. осуществлялось за счет средств Главного Комитета ВСГ в Константинополе. Позднее, примерно с 1923 г. начали прослеживаться три основных источника финансирования: 1. Комитет Земгора в Париже; 2. Болгарское правительство; 3. Доходы от собственной деятельности. От Комитета в Париже поступало около 30% необходимых средств. Доходы, поступавшие от собственных учреждений ВСГ и Земгора в Болгарии, составляли около 20% их бюджета. В эту статью попадали, главным образом, взносы родителей за обучение детей в школах и гимназиях; доходы от платных библиотек и т.д. К той же сметной графе доходов относились благотворительные взносы и пожертвования от частных лиц и организаций, среди которых значились Российское общество Красного Креста, Американский Красный Крест, Дружество Славянская беседа, Славянское дружество и ряд других.

В то же время, главным источником формирования бюджета представительств ВСГ и Земгора в Болгарии являлось болгарское правительство, включившее с августа 1923 г. в бюджетные расходы специальную статью по финансированию русской школы в размере 570 тыс. болгарских левов в месяц (ок. 50 тыс. американских долларов в год).

На 1-е июля 1922 г. общее количество учащихся в учебных заведениях ВСГ и Земгора в Болгарии составляло 1295 человек. При российских школах действовали интернаты, в которых дети беженцев получали крышу над головой, питание и лечение, причем в таких интернатах жили от 60 до 100% учащихся. До 1923 г. российские благотворительные организации могли обеспечивать лишь полунищенское существование обучавшихся в интернатах детей. Сумма, выделявшаяся на питание одного ребенка в день, составляла 12 левов (ок. 9-ти центов), включая и стоимость дров для приготовления пищи. Дневной паек представлял собой примерно следующее: утро — чай с хлебом; обед – суп без мяса, фасоль; ужин – суп, оставшийся от обеда. В результате ребенок получал в день лишь около 2200 калорий при минимальной норме 2800. Своеобразное решение этой проблемы было предложено представителем Лиги Наций в Болгарии: вместо финансовой помощи российским учебным заведениям он порекомендовал отправить русских детей младшего возраста в Константинополь, а старшего – во Францию на полевые работы. К счастью, подобный план принят не был.

Осенью 1923 г. в Софии был создан «Комитет по обеспечению высшего образования русскому юношеству заграницей», на который была возложена задача координации работы всех российских учебных заведений в Болгарии и распределение между ними помощи болгарского правительства. Деятельность этой структуры в результате оказалась малоэффективной, но, при поддержке государства, ситуацию с обеспечением детей российских беженцев к 1924 г. удалось значительно улучшить.

Постепенно создание системы среднего и специального образования в эмиграции стало одним из приоритетных направлений в деятельности российских благотворительных организаций. Трудоустройство беженцев в условиях острой конкуренции на европейских рынках труда требовало от них высокого профессионализма. Однако наличие в социальной структуре российской эмиграции большого количества людей военных и интеллигентных специальностей делало процесс трудоустройства для них крайне сложным. По этой причине Земгором были открыты курсы иностранных языков, технические и коммерческие. Параллельно с организацией специального обучения, Земгор осуществлял трудоустройство российских специалистов на болгарские и югославские предприятия.

Существовало еще одно направление деятельности российских общественных организаций на Балканах. Российские эмигранты, с чисто национальной предприимчивостью, начали создавать в странах своего пребывания разного рода доходные предприятия и артели, коммерческие союзы, магазины, совместные производства. Этот процесс, зарождавшийся вокруг общественных организаций, как центров российской эмиграции, оказал крайне позитивное влияние на положение всего российского беженства.

На первоначальном этапе Земгор и Союз городов имели возможность оказывать некоторую финансовую поддержку возникавшим коммерческим структурам. Одной из первых коммерческих организаций, начавших свою деятельность на балканском рынке, стало Научно-промышленное русско-болгарское общество, зарегистрированное в Варшаве 25 мая 1920 г. Целью общества, согласно его уставу, была защита экономических интересов его членов, создание рабочих мест для безработных, объединение научных и практических сил. Этих целей предполагалось достичь через организацию торговых, промышленных, транспортных и других предприятий.

Другим крупным объединением, созданным при участии российских благотворительных организаций, стал Русско-балканский комитет технических производств, транспорта и торговли. 28 мая 1920 г. в городе Варна «…группа русских.., движимая поиском средств для существования трудом российских беженцев, остановилась на мысли организовать целый ряд культурных предприятий, где бы они могли получить работу в зависимости от их специальных знаний и способностей». По возвращении же русских на родину, все созданные предприятия предполагалось безвозмездно передать болгарскому народу, как признательность за «гостеприимство и заботу». Русско-балканскому комитету удалось создать целый ряд доходных предприятий, в числе которых бюро справок, платный пляж, рыбное дело, разведение виноградников, сбор лекарственных трав, сушка овощей, салотопное производство, мыловарение, свечной завод, производство технических масел и смазок и некоторые другие. Особое значение отводилось действовавшему в рамках Русско-балканского комитета «Российскому бюро по розыску растерянных российских семейств, друзей и сослуживцев».

К середине 1920 г. российские фирмы начали возникать одна за другой: артель «Дешевая столовая для российских беженцев», Русский комиссионный магазин, Российская национальная община в городе Варна, пасека в районе города Плевна, артель «Благотворительно-вспомогательное дружество взаимопомощи», Первая артель русских сапожников и множество других.

К сожалению, политика общественных организаций, направленная на постепенный отход от благотворительной деятельности в форме бесплатных обедов и лечения и на переход к оказанию трудовой помощи и развитию предпринимательства, наталкивалась на серьезные проблемы. Главную из них можно было бы назвать одним емким словом – «казнокрадство», причем во всех возможных формах. Что и было выявлено ревизией, проведенной в мае 1920 г. представителем Управления финансов и представителем Государственного контроля в Болгарии. Ревизии была подвергнута деятельность Земского Союза по выдаче ссуд на организацию российскими беженцами производственных и коммерческих предприятий. Результаты кредитования должны были отвечать двум критериям: обеспечивать, во-первых, стабильный доход владельцу предприятия и, во-вторых, служить источником трудовой занятости для возможно большего количества рабочих.

Как и в других странах, где помощь беженцам оказывалась «правительством» П.Н. Врангеля через посредничество общественных организаций, Земгору в лице его представительства в Болгарии, удалось сосредоточить в своих руках значительные денежные средства и распоряжаться ими практически бесконтрольно. И если на начальном этапе оказанием трудовой помощи беженцам занималось Бюро труда, созданное в Болгарии еще до организации представительства Земгора, то в начале 1920 г. эти функции окончательно были монополизированы последним. Совещание, а позднее Комитет по делам российских беженцев, в функции которых входило объединение и руководство всеми беженскими организациями, не имели влияния на деятельность Земгора. Денежные суммы, получаемые от Пражского комитета помощи российским беженцам, также успешно скрывались Земгором.

Подобная ситуация не могла продолжаться долго, поскольку уверенность беднейшей части беженцев в том, что «белая кость» устроилась в разных земгорах, где капиталисты прожигают последние гроши», все больше и больше укреплялась. Проведенная ревизия показала, что такая уверенность имела серьезные основания. Первым «успехом» предпринятой проверки стал обнаруженный контролерами маслобойный завод, открытый, по выражению уполномоченного ВЗС «на собственные средства Земского Союза» и прибыль от которого, минуя беженцев, уходила в неизвестном направлении.

Финансовые исследования ссуд, выданных Земгором на момент ревизии, проводились по трем спискам предприятий: Софийского района, Варненского и дополнительному. По первому, Софийскому району, из 210.858 левов выданных ссуд 24.650 оказались безвозвратно потерянными, возвращение 57.308 левов было весьма сомнительно, 30.150 были возвращены с большим опозданием. Число беженцев, указанных Земгором в качестве нашедших постоянный источник дохода, благодаря предприятиям, открытым на выданные ссуды, мягко говоря, не соответствовало действительности. Так, Земгор предоставил сведения, что по Софийскому району ссуды были выданы 27-ми предприятиям, которые, якобы, приносили доход 61 предпринимателю и обеспечивали 106 рабочих мест. Результаты проверки оказались катастрофическими, лишь 59 человек могли считаться в какой-то мере обеспеченными прожиточным минимумом. Более того, администрация Земгора занималась чисто коммерческой деятельностью за «фасадом» благотворительной организации, одновременно получая из казны повышенные оклады.

Заключение комиссии было довольно жестким: помимо совершенно незначительных результатов в деле оказания трудовой помощи беженцам, существовавшая организация являлась совершенно невыгодной для казны, поскольку вместо помощи со стороны Земгора «правительству» Врангеля, последнее, за счет беженских кредитов, оказывает помощь Земгору, принимая на себя оплату персонала и всех расходов представительства ВЗС в Болгарии. Бюро труда, продолжавшее работу в структуре Земгора, было решено передать в ведение Российского общества Красного Креста, поскольку руководство Земгора было поймано на активном сочинении «мертвых душ», устроенных, якобы, на работу на болгарские предприятия.

Отсюда выводы комиссии: дальнейшие расходы из казны на оказание трудовой помощи беженцам в современной постановке дела должны быть прекращены; остаток наличных сумм из кассы Земгора незамедлительно сдан в казну. Земгор обязывался возмещать расходы на содержание его представительства в Болгарии.

Реорганизация Земгора, о которой говорилось выше, подтвердила, что выводы комиссии, по-видимому, оказались соответствующими действительности и были приняты во внимание и П.Н. Врангелем, и болгарским правительством, осуществлявшими достаточно серьезный контроль за деятельностью российских беженских организаций.

Таким образом, Балканские государства стали крупнейшим регионом расселения российской эмиграции, в котором деятельность эмигрантских организаций получила наиболее полное воплощение. Как и в Чехословакии, основным направлением в их работе являлась трудовая помощь. Создание рабочих мест для российских беженцев было признано наиболее эффективным способом их социальной интеграции.

Однако такое решение повлекло за собой появление целого ряда злоупотреблений, когда благотворительная помощь обращалась «на пользу» узкого круга руководителей благотворительных учреждений. Практика присвоения государственных российских средств, вывезенных заграницу в период гражданской войны в России и частично направлявшихся на финансирование Земгора и Российского общества Красного Креста, нашла свое продолжение и в Балканских государствах.

Тем не менее, эффект консолидации российских беженцев вокруг эмигрантских организаций был несомненным: в Балканских государствах были созданы российские образовательные и лечебные учреждения, доходные предприятия и система трудовой помощи безработным, сыгравшие большую роль в процессе социальной адаптации российской эмиграции.

В первой половине 1920-х гг. в Германии существовало до 46 российских организаций, оказывавших помощь всем категориям беженцев. Еще с 1916 г. в Берлине работало Общество помощи российским гражданам. Созданное во время войны задержавшимися в Германии русскими, оно постепенно переносило свою деятельность на беженцев. В 1920 г., ввиду огромного наплыва русских беженцев, массовых обращений за помощью, работа Общества расширилась настолько, что практически оно превратилось уже в новую благотворительную организацию. По этой причине был выработан и утвержден новый устав и 28 сентября 1920 г. состоялась его формальная регистрация. Своей целью Общество ставило оказание всесторонней помощи российским гражданам в Германии без различия национальности, вероисповедания и партийной принадлежности.

Другой русской организацией, ведавшей оказанием помощи российским эмигрантам в Германии, был Земгор, берлинское отделение которого возглавлял Ф.В. Шлиппе. С 1921 г. основными направлениями в деятельности русского Земгора было подыскание дешевого жилья для прибывавших в Германию беженцев; организация приютов для престарелых и инвалидов; создание питательных пунктов для неимущих эмигрантов; помощь в сбыте изделий русских ремесленников; правовая помощь и т.д.

До весны 1922 г. Земгор под управлением Ф.В. Шлиппе являлся почти независимой организацией, – лишь третья часть его фондов комплектовалась за счет финансирования из Парижской организации русского Земгора, возглавлявшегося князем Львовым. Однако в 1922 г. германское правительство закрыло созданные им беженские лагеря, в результате чего нагрузка по оказанию помощи нуждавшимся, лежавшая на Земгоре, увеличилась многократно. К этому моменту Земгор уже практически полностью зависел от финансирования Российским обществом Красного Креста, получавшем бóльшую часть средств из Парижа.

Благотворительная помощь в 1922 г. осуществлялась Земгором по четырем основным направлениям: снабжение беженцев одеждой; выдача единовременных денежных пособий; выдача карточек на получение дешевых обедов и выдача денежных пособий для проезда на родину. В отчете Земгора за 1922 г. было названо количество эмигрантов, получивших такую благотворительную помощь; их число достигло почти 5 тыс. человек.

Продовольственная помощь Земгора была сконцентрирована, главным образом, на содержании общежитий для русских беженцев в Гарце и общежитий Александергейм в городе Тегель, расположенном недалеко от Берлина. В этих учреждениях в 1922 г. проживало 497 человек.

Русским Земгором в Германии осуществлялось также финансирование Центрального бюро русских артелей и так называемого «Кустарного отдела». Кроме того, периодически выдавались ссуды отдельным эмигрантам на приобретение орудий труда для создания собственного дела.

Проводилась Земгором и «культурно-просветительная работа». Это понятие включало в себя предоставление русским эмигрантам – бывшим студентам возможности пройти аттестацию для дальнейшей учебы; назначение стипендий тем из них, которые учились в германских учебных заведениях; субсидирование созданных в Берлине русских учебных заведений и курсов; выдачу пособий на открытие библиотек, продолжение учебы и т.п. В условиях прекращения финансирования со стороны германского правительства и сокращения помощи Американского союза христианской молодежи, первое время поддерживавших деятельность русского Земгора, именно культурно-просветительское направление было выбрано в качестве приоритетного, которое не должно было быть затронуто неизбежным сокращением масштабов деятельности.

Осложнялась ситуация и недоброжелательными отношениями между князем Львовым и Шлиппе – в 1923 г. Львов направил в Берлин своего представителя с поручением отстранить Шлиппе от руководства Земгором. Все эти причины, наряду с обострявшимся с каждым днем экономическим кризисом в самой Германии, привели к прекращению деятельности русского Земгора в 1924 г.

Деятельность Союза российских торгово-промышленных и финансовых деятелей в Германии в 1920-х гг. была сконцентрирована, главным образом, на вопросах правовой адаптации русских эмигрантов и проблеме взаимоотношений с советской властью в области экономики, а также анализе процесса экономического развития Советской России. На заседаниях Юридической секции Союза зачитывались доклады, посвященные юридическим вопросам, возникавшим в русской колонии: «Русский эмигрант в Германии с правовой точки зрения».

Способствовать адаптации наименее защищенной части русской колонии – инвалидам – был призван Союз русских увечных воинов в Германии. В мае 1922 г. Союзом было открыто в Берлине общежитие. Одновременно руководство Союза обратилось с воззванием к соотечественникам оказать помощь в организации папиросной и бельевой мастерской, которые должны были помогать трудовой реабилитации членов Союза. Предполагалось, что эти мастерские смогут обеспечить средствами к существованию 500 человек.

Международные организации, осуществлявшие помощь российской эмиграции, были представлены, главным образом, представительством Верховного комиссара Лиги Наций по делам беженцев в Германии; Американским Красным Крестом и Американским союзом христианской молодежи (YMCA).

Представителем Нансена в Берлине в начале 1920-х гг. был немец Шлезингер. В сферу его полномочий входило, в числе прочего, обеспечение правовой поддержки эмигрантов, помощь в трудоустройстве, репатриации и т.д. По его инициативе в 1922 г. Объединением 16-ти русских общественных организаций был создан орган, призванный осуществлять адресное финансирование благотворительной деятельности в отношении неимущих русских эмигрантов – Финансовый комитет. Устав названного комитета так декларировал его цели: «1. Взаимное ознакомление с финансовым положением членов; 2. Координация деятельности по изысканию средств; 3. Изыскание средств и их распределение». В июле 1922 г. руководство Объединения встретилось со Шлезингером для решения вопросов, связанных с созданием Финансового комитета. Представитель Нансена на встрече высказал пожелание, чтобы средства, собранные в процессе деятельности новой структуры, были направлены на решение двух насущных эмигрантских проблем: предоставление возможности получать лекарства в немецких аптеках по льготным ценам и финансированию организации русских отделений в немецких больницах на 200 коек.

Информацию о претворении в жизнь этих начинаний обнаружить не удалось, однако спустя буквально неделю после этой встречи Шлезингер дал пространное интервью корреспонденту газеты «Руль», в котором поделился своими впечатлениями от сотрудничества с русскими организациями в деле помощи их соотечественникам. «Правые организации почему-то считают, что все намеченные мною мероприятия в беженском вопросе направлены на пользу советской власти. Теперь мне грозит другая опасность: советские и близкие к ним круги неправильно истолковывают мою деятельность по делам эмиграции, считая меня своим противником, политически солидарным с эмиграцией. Наконец третьи говорят, что, создавая объединенный финансовый комитет, я желаю взять в свои руки контроль над русскими организациями, и т.д.». Заканчивалось интервью эмоциональным восклицанием Шлезингера: «Сами русские проявляют поразительную инертность к своим бедным согражданам!».

Деятельность Американского союза христианской молодежи была сосредоточена, в основном, на образовательных программах для русской эмиграции. В августе YMCA были организованы Русские курсы заочного преподавания, призванные дать возможность не имевшим специальности русским эмигрантам получить прикладную профессию. Учащиеся могли получить на курсах специальные знания по практической математике, электротехнике, радиотелеграфии, дорожному и мостостроительному делу, сельскохозяйственным машинам и орудиям, бухгалтерскому делу, стенографии и т.д. Однако появление такого рода курсов было, скорее, исключением, чем правилом. В отличие, например, от Франции, где стремление русской эмиграции к приобретению прикладных специальностей и самообразованию породило огромное количество очных и заочных курсов, школ, институтов и творческих мастерских, и сделало предпринимательство в области образования одной из самых успешных форм российского бизнеса в эмиграции, русская колония в Германии не отличалась подобной тягой к знаниям. Такое различие было обусловлено, прежде всего, ее социальным составом с преобладанием, как уже говорилось выше, представителей состоятельных слоев общества.

При поддержке YMCA был организован и Русский спортивный кружок в Берлине. В кружке 80 его членов занимались боксом, плаванием, легкой атлетикой, теннисом, футболом и гимнастикой.

Однако подавляющая часть русских организаций в Германии носила характер «клубов по интересам», созданных по политическому, профессиональному или национальному признаку, где эмигранты проводили время в бесконечных дискуссиях о «миссии эмиграции» и о «судьбе России». В 1922 г. наиболее «аристократические» элементы русской эмиграции объединились в две братских организации: Старый клуб, открытый исключительно для членов бывшего Императорского яхт-клуба и Английских клубов Москвы и Петербурга, и Общество служащих Министерства иностранных дел.

Времяпрепровождение членов подобных обществ нельзя было назвать тягостным. Вот как был описан воскресный день одного из них: «Вчера состоялась… устроенная дамским комитетом Союза русских евреев в Германии пароходная прогулка. В 11 часов переполненный пароход под пение национальных еврейских и русских песен тронулся в Клейн-Глинике, где… в ресторане состоялся заранее приготовленный для всех обед, после которого в саду ресторана состоялись танцы».

В мае 1920 г. была предпринята попытка постепенного «перевода» части наименее обеспеченных эмигрантов на «самофинансирование», для чего при Земгоре был создан Кустарный отдел, где могли получить низкоквалифицированную работу нуждавшиеся в ней. В задачи отдела входило обучение эмигрантов кустарному ремеслу и собственно производство кустарных изделий. Подобное начинание имело успех, и менее чем за год, к марту 1921 г., «трудовой помощью» Кустарного отдела воспользовалось около 300 человек. Однако, наладить прибыльное производство Кустарному отделу так и не удалось; доходы от продажи кустарных изделий лишь частично покрывали накладные расходы по их изготовлению. В сентябре 1921 г. специальная комиссия Земгора, изучив работу Кустарного отдела, пришла к выводу, что «…использование беженского труда в форме кустарного производства… тесно связано с благотворительностью и никогда строго коммерческим делом не будет».

Задачу координации деятельности и представительства интересов возникавших русских артелей призвано было решать Центральное бюро русских артелей, официально зарегистрированное германскими властями 29 апреля 1921 г. На основании своего устава, Бюро имело право «…основывать коммерческие предприятия, открывать магазины, учреждать общества». Целью созданной структуры декларировалось «…создание трудовых сообществ по образцу русских артелей и всего нужного для поддержания таковых». Центральное бюро русских артелей в Берлине объединяло около 100 артелей трех типов: чисто трудовые; сельскохозяйственные предприятия и артистические. Общее число работавших составляло к 1922 г. около 1500 человек. «Трудовых» артелей насчитывалось свыше 50. Большинство работавших состояло в сельскохозяйственных предприятиях, на лесозаготовках, кирпичных и цементных заводах и т.д. Сельскохозяйственные артели были намного меньше – в среднем 6-10 человек. Наибольшее их количество находилось в Померании и Мекленбургской провинции.

Устав трудовой артели базировался на трех основных принципах: круговой поруки, общности работы и общеартельного денежного хозяйства, т.е. общности прибылей и убытков. Во главе артели находился староста, являвшийся единственным ее полномочным представителем. Староста, вместе с двумя помощниками – по хозяйственной и технической части, составляли Правление артели. На Правлении лежала вся делопроизводственная работа, заключение хозяйственных договоров, закупка сырья, взаимодействие с органами государственной власти с Центральным бюро, и т.д. Работодатель, предоставлявший артели работу, по условиям контракта обязан был выплачивать старосте дополнительное денежное вознаграждение в размере 25 % от среднего заработка артельного рабочего.

Бюджет русской трудовой артели складывался из трех составляющих: паевого, оборотного и запасного капиталов. Паевой капитал формировался за счет вступительных взносов членов артели, составившего в 1922 г. 100 немецких марок. В том случае, если работник не обладал такой суммой, он мог в течение полугода внести эти деньги через отчисление процентов от своего заработка. Оборотный капитал образовывался путем отчисления 5 % от заработанной артелью суммы. В конце каждого года 10 % прибыли артели направлялось в запасной капитал.

Медицинская благотворительная помощь российским эмигрантам в Германии была сконцентрирована, главным образом, в учреждениях Российского общества Красного Креста. Первоначально, весной 1921 г., врачебная помощь осуществлялась амбулаторией Л.В. Аксенова при Красном Кресте – «крошечной комнате, служившей одновременно кабинетом, амбулаторией, перевязочной и приемной». Позже, в марте того же года, русским немцем В.Э. Фальц-Фейном была куплена поликлиника, которую он безвозмездно передал в распоряжение Российского Красного Креста. За 1921-1924 гг. поликлиника приняла 75 тыс. больных.

Деятельность Российского общества Красного Креста в Германии не ограничивалась только оказанием медицинской помощи эмигрантам. Вся работа этой благотворительной организации была направлена именно на создание условий для скорейшей интеграции беженцев в германское общество: начиная с обеспечения неимущих беженцев в лагерях бельем и одеждой, и заканчивая финансированием строительства православных церквей, как это было осуществлено, например, в Вюнздорфе.

Эта деятельность Красного Креста проявлялась и в создании условий для их постепенного «врастания» в языковую и культурную среду Германии. Именно такими целями можно объяснить устройство детей российских эмигрантов в немецкие школы и гимназии, например, в гимназию пастора Мазинга в Берлине, где русские дети находились на полном пансионе практически неотлучно. Обучение и питание учеников оплачивалось Красным Крестом. Первоначально предполагалось, что часть средств на содержание детей будут вносить их родители, но большая часть из них жила в лагерях для беженцев и не имела возможности заработать деньги. По этой причине Российское общество Красного Креста обратилось к Обществу помощи русским гражданам в Берлине с предложением разделить бремя расходов и не прекращать процесс обучения детей.

Лагеря российских беженцев на территории Германии также находились под патронажем Российского общества Красного Креста. Так называемые «Общие правила для лагерей русских беженцев» – нормативный документ, определявший статус, распорядок жизни, права и обязанности эмигрантов, размещенных в лагерях, таким образом формулировал их правовое положение: «…все беженцы… подчиняются на равных всем правительственным законоположениям Германского государства…

Все беженцы лагерей находятся в ведении Русской Делегации и состоят под покровительством Российского общества Красного Креста…»

Специальным пунктом Общих правил оговаривалась «недопустимость» проведения в лагерях политических митингов и собраний. Российским эмигрантам запрещалось также всякое участие в политической жизни местного населения.

Особенно характерен следующий пункт этого документа, который имеет смысл процитировать целиком: «Во всех сношениях с местным населением надлежит сохранять достоинство русского гражданина и не ронять даром наше национальное чувство».

Финансирование лагерей русских беженцев осуществлялось, главным образом, непосредственно Российским Красным Крестом. Он выделял средства на питание, одежду, медицинское обслуживание, обучение эмигрантов. Устраивались в лагерях и развлечения для эмигрантов, которые также оплачивал Красный Крест. Так, в денежном журнале уполномоченного РОКК в лагерях русских беженцев в Альтенау сохранились записи о выделении сумм на проведение новогодней елки и на оплату труда киномеханика.

Особое внимание Красным Крестом уделялось образованию эмигрантов. Дети беженцев имели возможность учиться в начальной школе, действовавшей, например, в городе Альтенау. Для взрослых организовывались курсы иностранных языков. В одном из лагерей Альтенау французский язык эмигрантам преподавала баронесса Гойнинген-Гюне, бывшая фрейлина императрицы Александры Федоровны, ставшая позднее во Франции владелицей русского дома моды «Итеб».

Красным Крестом выделялись деньги и на совершение православных обрядов в русской церкви города Альтенау. Так, через кассу РОКК в 1920 г. проходили суммы, выделявшиеся священнику на приобретение свечей, вина прочей необходимой для службы атрибутики.