С внизу Социология: Энциклопедия понятия

что большинство населения оказывается "вне" общества, вступая в конфронтацию с ним.

Проблема А. была поставлена Дюркгеймом (см.) в книге "О разделении общественного труда" (см.), где в ходе анализа "ненормальных" форм этого разделения, была выделена А. Согласно Дюркгейму, состояние А. возникает тогда, когда разделение труда противостоит отношениям солидарности, в результате чего сопряженная стихийно установившаяся совокупность правил оказывается не в состоянии регламентировать отношения общественных структур. Состояние А. может характеризовать и отдельного индивида, находящегося в состоянии конфликта с обществом.

В "Самоубийстве" (см.) Дюркгейм выделил три типа самоубийств: "эгоистические", "альтруистические" и "аномиче-ские". Последние имеют тенденцию к росту во время общественно-экономических кризисов и катаклизмов, когда индивиды не могут приспособиться к быстро изменяющейся социальной ситуации. Дюркгейм считал А. одним из факторов общественного здоровья или нездоровья. А., по его мнению, порождая систематические отклонения от социальных норм, подготавливает и ускоряет перемены в обществе. То обстоятельство, что "А." начала являть собой термин академической теоретической социологии, явилось, в частности, свидетельством того, что в обществе 20 в. граница между нормой и патологией постепенно стирается.

Дюркгеймовская трактовка А. была развита Р. Мертоном (см.), который ввел систему понятий, описывающих феномен "отклоняющегося" (девиантного) поведения. В ряду элементов системы целей и интересов, задаваемых, по Мертону, данной культурой, важную роль исполняют общественные институты, определяющие и контролирующие общепринятые способы достижения этих целей. Согласно Мертону, девиант-ное поведение может быть охарактеризовано как симптом рассогласованности между избираемыми субъектами средствами реализации целей и общественно организованными способами их достижения. Мертон выделял две мыслимые разновидности несогласованности между элементами социокультурной структуры: а) ситуация, когда выбор альтернативных способов достижения целей ничем не ограничивается, разрешены любые средства и способы достижения этих целей; б) ситуация, когда деятельность по достижению целей становится самоцелью. В этом случае, по Мертону, "первоначальные цели забыты и ритуалистическая приверженность к институционально предписанному поведению принимает характер подлинной одержимости". Мертон считал, что А. "взывается к жизни" именно принятыми в обществе общепризнанными культурными ценностями и, в свою очередь, сопряжена с различным доступом к возможностям институционально допустимых средств достижения обусловленных культурой целей. Высокая степень дезинтеграции между этими средствами и целями вкупе с водоразделами социально-классовой структуры (что оставляет индивида в неопределенном, "деклассированном" состоянии, без чувства солидарности с конкретной группой) способствуют более частым проявлениям А.

А.А. Грицанов

АНОРЕКСИЯ (от греч. an - отрицательная частица, orexis - аппетит) - психопатологический синдром, выражающийся в навязчивом стремлении к снижению веса, которое реализуется при помощи диеты или полного отказа от еды, физических упражнений, приема лекарственных препаратов, воздействующих на аппетит и процессы выделения. В результате масса тела снижается на пятнадцать и более процентов от нормального уровня, замедляется процесс полового созревания, возникают нарушения в работе желудочно-кишечного тракта, эндокринной и сердечно-сосудистой систем. Иногда не удается избежать летального исхода, который наступает, согласно различным оценкам, приблизительно у одной двадцатой части всех больных. Наблюдается значительное искажение образа тела, пациенты недовольны своей внешностью и панически боятся поправиться, даже находясь в состоянии полного истощения. В медицинской литературе чаще используется термин "нервная А.", чтобы дифференцировать данное расстройство от снижения аппетита, которое наблюдается при многих хронических заболеваниях.

А. чаще всего начинается в подростковом возрасте, причем у женщин она встречается приблизительно в 10-20 раз чаще, чем у мужчин. В определенной степени сходным по своим клиническим проявлениям, а иногда и проявляющимся одновременно с А. расстройством, является синдром нервной булимии. Он выражается в приступах переедания и навязчивом стремлении контролировать свой вес. В результате больной стремится компенсировать излишний прием калорий, вызывая у себя рвоту, прибегая к голоданию либо к другим подобным методам. Булимия также является довольно распространенным среди женщин синдромом (они болеют приблизительно в 10 раз чаще, чем мужчины). В отличие от А. булимия не всегда угрожает жизни человека и может не приводить к значительной потере веса.

Большой интерес со стороны гуманитарных наук к А. и булимии объясняется несколькими причинами. Эти заболевания получили известность в 19-20 вв., то есть в эпоху значительных социальных перемен, причем число заболевших с каждым годом увеличивается. И А., и булимия рассматриваются как типичные болезни девушек из обеспеченных городских семей. Чем бы ни было обусловлено возникновение данных синдромов, очевидным является тот факт, что современный идеал женского тела, который усиленно пропагандируется массовой культурой, вызывает у многих женщин с "нестандартной" внешностью чувство собственной неполноценности и желание изменить себя. Обращает на себя внимание значительная тендерная диспропорция в распространенности заболевания. Наконец, диета практически во всех культурах рассматривается как символически насыщенная телесная практика.

Существует несколько теорий возникновения нервной А. В психоанализе (см.) А. рассматривается как подсознательный страх взросления и отказ от беременности (одним из важнейших эндокринных симптомов этого расстройства является аменорея). При этом подчеркивается символическое сходство приема пищи и оплодотворения. Психоаналитики также указывают на особенности семьи, в которых росли больные: власт-

АНТИСЕМИТИЗМ

ная, чрезмерной опеке мать и пассивный отец, фактически не принимающий участия в воспитании детей. Обычно в семье присутствует особое отношение к еде, заключающееся в закармливании детей или в культе стройного тела.

Достаточно популярным является объяснение нервной А. как следствия протеста женщины против социального давления. Первые случаи заболевания были описаны у девушек, принадлежащих к среднему классу (см.). Основываясь на их воспоминаниях, некоторые авторы называют А. болезнью "золотой клетки" (Г. Бруч). Подразумевается, что девушка из богатой семьи не имеет необходимости работать, она обеспечена всем необходимым и в то же время лишена самостоятельности. Попытка взять под свой контроль свое тело, сдерживать аппетит предоставляет ей единственную возможность для обретения автономии. Кроме того, современный канон женской красоты, действительно, предъявляет излишне строгие требования к весу и пропорциям тела, в силу чего он является практически недостижимым для женщины, имеющей детей. Пусковым моментом для развития у больных синдрома негативного отношения к своей внешности (дисморфофобии) часто служит ее изменение в период полового созревания и сопутствующие этому насмешки со стороны родственников и знакомых. При этом следует отметить особое отношение к телу в современном обществе, на которое указывают многие социологи, в частности Э. Гофман (см.). Драматургическая модель утверждает, что каждый человек является актером на социальной сцене, задачей которого является создание и поддержание положительного имиджа (см.). Тело играет важнейшую роль в этом процессе, оно является "проектом" "Я" в том смысле, что личность строит свое тело и тем самым демонстрирует свою успешность. Соответственно, поощряется контроль над телом, а его отсутствие рассматривается как значительный личностный недостаток. Критические замечания в адрес социальной этиологии нервной А. заключаются в том, что давление со стороны общества должно было бы вызывать нервную А. практически у всех склонных к полноте женщин, однако это не так. Чтобы объяснить этот парадокс, обычно указывают на преморбидные личностные особенности пациенток: мнительность, обидчивость, упорство в достижении целей, самолюбие, перфекционизм, гиперсоциальность. Интересно, что больные продолжают отказываться от пищи даже в том случае, когда их внешний вид начинает значительно отклоняться от телесного канона. Характерно, что пациентки часто не стремятся походить на каких-либо определенных женщин и не следят за своей внешностью в целом, они беспокоятся только о своем весе.

Некоторые представительницы феминизма (см.) утверждают, что оценка нервной А. как психического расстройства является неправомерной и представляет собой пример патоло-гизации женского тела в фаллоцентрическом обществе. Отказ женщины от еды может являться вполне оправданной формой протеста против навязываемых извне требований (Д. Вуд). Однако следует заметить, что аменорея многих больных оставляет равнодушными. Кроме того, нервная А. возникает в подростковом возрасте, когда социальная норма фертильно-сти не является высоко актуальной.

Еще одним возможным фактором развития нервной А. является стремление к тотальному контролю над своим телом, страх потери власти над витальными желаниями (в частности, над чувством голода), боязнь всего спонтанного и непосредственного. Больные испытывают удовольствие не столько от внешних оценок их фигуры, сколько от последовательного приближения к избранному телесному идеалу. Женщина, обладающая стройным телом, получает социальное одобрение не только за свой привлекательный внешний вид, но и за свои волевые качества. Б. Тернер предлагает интерпретировать А. и булимию как современный вариант древних телесных практик, имеющих непосредственное отношение к религии (см.). Контроль над телом является важным требованием христианской этики, залогом спасения души. В древних религиях можно было встретить не только аскетизм, но и оргии (как, например, в культе Диониса). Однако булимиче-ские оргии вызывают у больных сильное чувство вины и желание наказать себя за переедание, в то время как анорексиче-ский аскетизм приводит не к духовному освобождению, а к психическому рабству, когда все мысли и желания связаны лишь с контролем над телом.

Невзирая на обилие психологических, социологических и медицинских теорий А. и булимии, в настоящее время пока не разработаны методы их эффективного лечения и тем более профилактики.

Ю.Г. Фролова

АНТИСЕМИТИЗМ - форма национальной нетерпимости, выражающаяся во враждебном отношении к евреям в различных сферах социальной жизни и на различых уровнях социальной организации (бытовой, культурный, религиозный, политический А.) вплоть до геноцида (холокост).

Эмансипация еврейского населения, начавшаяся в европейских странах в конце 18 в., вызвала в качестве ответной реакции формирование идейных и идеологических установок антиеврейской направленности. Последние оказались самым тесным образом связаны с ортодоксальными христианскими учениями, обремененными негативными оценками евреев и еврейства, прежде всего в том, что касалось их религиозности и морали. А. долгие столетия существовал преимущественно в латентной форме, но в любой момент мог быть актуализирован, что и произошло при оживлении антисемитских движений.

В идеологической подготовке и сопровождении движений А. приняли активное участие ряд ортодоксальных христианских мыслителей, в частности де Бональд Мюссе во Франции, Юлиус Шталь в Пруссии и Себастьян Бруннер в Австрии. Одна из базовых версий мировоззренческого обоснования А. предполагала трактовку христианства как единственно возможного гаранта общественной и индивидуальной морали современной цивилизации, краеугольного камня европейской культуры. Этот вид "нерелигиозного" христианства базировался на точке зрения о собственном принципиальном культурном превосходстве над иудаизмом, что очень легко трансформировалось в открытый А. Адепты подобного - "культурологического" - А. далеко не всегда были христиа-

АНТИСЕМИТИЗМ

нами в конфессиональном или догматическом смысле, но их творчество определялось глубоким укоренением в христианскую традицию, в которой они и находили свои аргументы. Выдвигались тезисы о моральной неполноценности евреев, об их неистребимом стремлении к мировому господству и т.д.

Идею о том, что исторически христианство может рассматриваться как более совершенная религия, нежели иудаизм, отстаивали даже такие предельно секуляризованные мыслители-антисемиты, как Вольтер и Е. Дюринг (см.). В целом сама социальная ситуация после начала процесса успешной эмансипации евреев в Европе, создавшая условия для возрождения прежде отвергаемого национального меньшинства, инициировала враждебность к нему социального большинства. Антисемиты стремились подчинить еврейство или вернуть его в ситуацию "до эмансипации".

Одним из важнейших аргументов, к которым прибегали и прибегают идеологи А., является указание на то обстоятельство, что антиеврейские проявления и даже систематическое насилие против евреев существовали еще в эллинистической Александрии и в Римском мире, т. е. задолго до утверждения христианства. Отождествляя эти античные феномены с А., можно было закрыть вопрос о поиске более поздних его корней. Поскольку единственным постоянным элементом, суще-ствовашим на трех фазах (до христианства, при доминирующем христианстве и в новейшее время) являются сами евреи, то, согласно подобной схеме, и во всех бедах своей долгой истории евреи обязаны своей ментальной и актуальной враждебности к окружающим.

Необходимо отметить, что и в античные времена неевреи нередко демонстрировали настороженность в отношении живших среди них евреев, выходившую за рамки обычного напряжения, обычно существовавшего между любыми этническими группами, конкурировавшими между собой в экономическом и политическом отношении. Евреи преследовались эллинами и римлянами под предлогом борьбы с чуждыми им нравами, обычаями, бытом и религией. Верность своим религиозным предписаниям, среди которых самым важным был запрет на межэтнические браки, усиливала изоляцию еврейской общины. Разумеется, евреи проникали в нееврейский мир поначалу благодаря контактам со своими народами-соседями, потом сталкиваясь с завоевателями в своей собственной стране и лишь затем в общинах собственной диаспоры, которые были обязаны следовать религиозным традициям, отсутствовавшим в античном мире. Поскольку евреи не разделяли религиозных верований своих соседей, последние осуждали их и даже высмеивали как духовных слепцов. Это обстоятельство усиливало внутреннюю взаимосвязь евреев, помогало обеспечить их выживание как внутренне сплоченной социальной группы в условиях враждебного окружения. В качестве реакции на такое состояние развился комплекс фантастических представлений о еврейской ментальное™ и ее особенностях.

Отдельные характеристики древнего и современного А. схожи, но при более подробном анализе становятся видны и различия, которые следует отнести на счет христианского А., существовашего в течение очень длительного времени, отде-

лившего современный А. от античного. Христианский А. (стигматизация евреев на основе христианских учения и мировоззрения) не есть простое продолжение античных идей. Христианская враждебность дополнила прежние аргументы обвинениями, коренящимися в религиозном конфликте между христианством и иудаизмом, имеющим свои корни в непризнании евреями христианского мессии. Отсюда проистекает обвинение в Богоубийстве и т.п.: неприязнь к евреям принимает почти метафизическую сущность, которой она не имела в античные времена. "Христианский" А. имел и больший масштаб: поскольку ненависть к евреям была связана с самим ядром христианства, под его всеохватным влиянием она распространилась на все общество. Античный А. мог иметь религиозный привкус, определяемый иудаистским презрением к гедонистическим богам язычества, но по своей моральной интенсивности и общественным масштабам он не достигал энергичности своего христианского наследника. В то же время христианскому А. были присущи и толерантные элементы. В его рамках отторжение не было безусловным: для евреев, принявших христианство, делались исключения. На фоне нетерпимости христианской церкви к еретикам и представителям иных конфессий, толерантность к крещеным евреям считалась средством обращения всех евреев в истинную веру.

Современный А. объединяет наиболее пагубные черты античного и христианского предшественников. Как следствие христианского А. он унаследовал его духовную и социальную тотальность. Предубеждения против евреев (от смутного чувства неудовольствия до открытой враждебности) сохранились даже там, где духовная структура христианского мировоззрения была поставлена под сомнение. В итоге враждебность к евреям была замещена ожиданием того, что они в недалеком будущем будут адаптированы и ассимилированы. Христианская вера в очищение обращенных евреев от их вины и греховности не подвергалась сомнению. Ожидание ассимиляции евреев требовало ее эмпирической верификации. Отслеживание еврейского поведения в течение десятилетий после эмансипации на предмет его изменения в нужную сторону, представляло собой внешнюю сторону этой верификации. В то же время она была по существу манифестом скрытого А. Ведь если предполагалось, что процесс интеграции все еще можно установить по наблюдаемым фактам, то это означало только одно: евреи (каждый в отдельности и как группа в целом) все еще сохраняют свои характерные черты. И поскольку неизбывная порочность еврейского характера представлялась очевидной, постольку дальнейшее существование евреев в нееврейском мире становилось невозможным. Этот вывод нашел свое обоснование в расовой теории, которая в 1860-е получила свое псевдонаучное обоснование. Согласно этой теории, расы существенно отличаются между собой и это различие и определяет историю как таковую: в этом контексте конфликт семитской и арийской рас представлялся неизбежным. Первоначально эта гипотеза исследовалась только в историческом и лингвистическом отношении. Но в силу обстоятельств конфронтация между семитами и арийцами была увязана с различиями между евреями и христианами: все, что до сих пор говорилось о евреях, теперь было перенесено на семитов,

55

а арийцы рассматривались как единственный субъект христианства. Таким образом, обличения евреев и еврейства вышли за пределы исторического религиозного противостояния и вошли в научный контекст. А после этого стали предметом общественной дискуссии.

В 19 ст. расовая теория в ее социальном и политическом применении была обращена исключительно против евреев. Эта теория актуализировала идею исключения евреев из христианского социума, которую никогда не забывали радикальные антисемиты. Расовая теория способствовала превращению этой идеи в совершенно конкретную политическую доктрину, смысл которой нацисты видели в "окочательном решении еврейского вопроса".

К. И. Скуратович

АНТИТЕХНИЦИЗМ - мировоззренческая установка относительно функций и значимости техники в системе культуры, согласно которой техника и научно-техническое знание в целом объявляются негативной альтернативой культурным ценностям, а научно-технические достижения вызывают страх как возможные орудия порабощения человека. Сущность А. ярко выразил Н. Бердяев (см.): "Самая главная опасность состоит в том, что техника угрожает самому человеку... По чудовищному сцеплению обстоятельств человек становится снова рабом, рабом того, что он сам сделал, рабом общества машин, в котором сам он незаметно вырождается... Наступит время, когда машины станут настолько совершенными, что они будут действовать без какой-либо помощи человека, машины овладеют всей вселенной, автомобили и самолеты победят скорость, радио населит воздух музыкой умерших голосов; последние люди, став бесполезными, неспособными дышать и жить в этой технической среде, исчезнут, оставив после себя новую вселенную, созданную их разумом и их руками".

В основе А. лежит технический фетишизм - абсолютизация роли техники в обществе, восприятие техники как отчужденного мира, угрожающего человеку, как безличной силы, якобы повелевающей людьми. А. возник на рубеже 19-20 вв. в науке и массовом сознании как реакция на научно-технический прогресс и признание того, что технические достижения имеют непредсказуемые негативные побочные следствия (например, экологический и энергетический кризис), как протест против усиления влияния техники на образ жизни человека. А. отождествляет социальные функции техники с ее вещественными свойствами, признает автономию законов технической рациональности, а затем на этом основании пессимистически оценивает настоящее и будущее "технологической цивилизации" как обреченной на потерю человеческих ценностей или полную гибель. А. неразрывно связан со своей противоположностью - техницистской установкой в оценке роли техники и ее перспектив, поскольку обе эти позиции основываются на методологии технологического детерминизма (см.) и некритически оценивают технику, различаясь лишь знаком "плюс" или "минус".

В теоретической социологии позиции А. разделяют представители Франкфуртской школы (см.), теоретики контркуль-

туры (см.), некоторые леворадикальные социологи диалектического направления. В работе "Диалектика Просвещения" (см.) Адорно (см.) и Хоркхаймера (см.) раскрыто негативное понимание науки и техники как орудий порабощения человека. В массовом сознании А. также тесно переплетен с антисциентизмом как мировоззренческой ориентацией, направленной на преуменьшение роли науки в общественной жизни.

Конституирование А. как особого интеллектуального жанра совпало по времени (20 в.) с установлением достаточно жестких общепринятых дисциплинарных границ в сфере гуманитарного знания, поэтому А. почти всецело представляет собой литературное явление. (Исторически А. ведет свое происхождение от сатирической традиции Свифта, Вольтера, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Г.К. Честерстона и др., а также от жанра романов-предостережений, к которому обращались в своем творчестве А. Франс, Дж. Лондон, Г. Уэллс, К. Чапек и др.) 20 в. породил ситуацию, когда некоторые проекты утопических обществ с различной степенью самоадекватности стали реальностью. Разочарование в прогрессе, кризис идеалов европоцентризма, негативные эффекты функциональной дифференциации общества актуализировали жанр А., которая постоянно обращалась к репрессированным пластам общественной жизни. [Согласно мысли Оруэлла (см.), А. становится возможной лишь после того, как "утопия была дискредитирована".] Переход от абстрактного интереса по поводу проектов преобразования общества к опасениям, связанным с перспективой их претворения в жизнь, был сформулирован Бердяевым (см.): "Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления?"

Главными темами А. выступают как проблемы невозможности непосредственного межиндивидуального общения вкупе с утерей личностью своего духовного мира (Замятин), так и абсолютизированные до крайности негативные тенденции современного общества: нивелирующее людей потребление (О. Хаксли), тотальный контроль бесчеловечной государственной власти (Оруэлл), прогрессирующий индивидуализм (Р. Шекли) и т.д. См. Оруэлл, Новояз.

А.А. Грицанов

56

АНТОНОВИЧ Иван Иванович (р. 1937) - белорусский и российский философ и социолог, специалист в области международных отношений, политической социологии. Окончил Минский педагогический институт иностранных языков (1960). Доктор философских наук (1973), профессор (1977). В 1960-1969 - младший научный сотрудник, старший научный сотрудник Института философии и права АН БССР; в 1969-1974 - сотрудник отдела социального развития ООН (Нью-Йорк, США), редактор журнала "Международное обозрение криминальной политики"; в 1975-1987 - на партийной работе в Белоруссии, преподавал в Белорусском университете. В 1987-1990 - проректор по научной работе АОН при ЦК КПСС; в 1990-1991 - секретарь ЦК Коммунистической партии РСФСР; 1992-1995 - директор научно-исследовательского института "Белинформпрогноз" при президенте Республики Беларусь. С 1995 по 1998 - зам. министра, министр иностранных дел Республики Беларусь.

Круг научных интересов А. - философская антропология, история зарубежной социологии. В научных трудах А. значительное место уделено исследованию проблем будущего человеческой цивилизации, социологической прогностике.

А. - автор более 300 научных публикаций, в том числе: "Современная философская антропология" (1970); "Социальная патология капитализма" (1974); "Социология США: проблемы и поиски решений" (1976); "Социальное развитие и проблема прогресса" (1977); "Капитализм и социальный контроль" (1976); "Буржуазная социологическая теория: Ч. 1. Этапы эволюции. 4.2. Диалектика кризиса" (1980-1981); "Современный капитализм: социология кризиса" (1987); "Современный капитализм и социодинамика власти" (1990); "Со-циодинамика идеологии" (1994) и др.