Сказка глава Отец

Л. Б. Акинитова

ЖИЗНЬ КАК СКАЗКА

За последние тридцать лет жизни я сменила не только несколько квартир, но и страну. В каждой квартире на самом почетном месте вешаю небольшой портрет молодого и очень обаятельного человека. Портрет привлекает внимание каждого. Новая соседка, увидев портрет, расплакалась: «Это же Абрашка!». Семьдесят лет прошло с того времени, как она девчонкой помогала ему сопротивляться надвигающемуся ужасу «сталинского социализма».

Абрашка — Абрам Наумович Файнберг — мой отец, которого я никогда не видела. Портрет и несколько бумажек о посмертной реабилитации «за отсутствием состава преступления» — вот и все свидетельства его существования. А был он, по-моему, человеком выдающимся.

Мои родители были в числе первых комсомольцев Одессы. Конечно, после всего, что натворила Советская власть, это сомнительное достоинство, но... Для еврейских детей с нищей рабочей окраины Одессы — Пересыпи — революция была единственной надеждой. Они свято поверили в возможность устройства справедливого общества. И не их вина, что поверили в утопию, и что вожди оказались беспринципными, коварными и жестокими.

Царская Россия не была раем, как в последнее время кое-кто утверждает. Черта оседлости, запрет на образование и владение землей, нищета и погромы — это для евреев. Массовая безграмотность и нищета, голод в неурожайные годы, беспросветный тяжелый труд — это для крестьян. Четырнадцати-шестнадцатичасовой рабочий день, подвалы и казармы для жилья — это для рабочих. Бесправие, засилье чиновничества, взяточничество, воровство и ложь — для всех. Говорят, в 1913 году Россия была на подъеме, но четыре года войны разорили страну полностью.

И кто скажет, когда человечество получило бы «Права человека» и восьмичасовой рабочий день, не будь той революции.

Что знала я об отце?

Знала, что у него было три брата, которые тоже пошли в революцию. Один — «Левка-броневик», прозванный так за силу и отчаянную храбрость, был замучен бандой в гражданскую. Два других исчезли из поля зрения нашей семьи после ареста отца.

Знала, что отец был умным и добрым, что к нему за советом и помощью ходили старые евреи. Был он любимцем и вожаком пересыпской молодежи.

Знала, что в 1927 году, когда шла очередная внутрипартийная война, отец был в оппозиции. Его исключили и через год сослали. Мама отреклась от него, поклялась в верности «генеральной линии» партии и перевела детей на свою фамилию. Не думаю, что это была вера в «генеральную линию», скорее, страх за детей: мне был месяц до рождения, а брату четыре года. До конца жизни мама не простила отцу, что он пожертвовал детьми. Из нашего дома исчезло все, что напоминало о нем, даже разговоры. Портрет, о котором я написала, сделан с общей фотографии какой-то комсомольской конференции 20-х годов. Фотографию в 1956 году тайком вынесли маме из Института марксизма-ленинизма одесситы, работавшие там и знавшие мать и отца с тех самых времен.

С детства я тайно гордилась отцом — он истинный герой, не предавший себя и свои убеждения. Боролся не за сладкую жизнь для себя, а за человеческую для всех. Преклоняюсь перед А. Сахаровым, он бескомпромиссно делал лишь то, что велела его совесть. Таким, думаю, был отец. Личностью — по бердяевским меркам. Понимаю маму, но люблю своего незнакомого отца. Меня всегда мучил вопрос, что защищал отец, против чего восстал?

Совершенно неожидаемые катаклизмы вдруг разрушили могучий Советский Союз. Ушла в небытие КПСС с ее системой сверхсекретности. К моему великому удивлению я получила доступ к партийному архиву Одессы, ставшему просто областным. И вот я, гражданка Израиля, листаю партийное следственное дело 1927 года с грифом «Совершенно секретно».

Как не хотелось старым сотрудникам бывшего партархива ничего мне выдавать! Как забегали они от директора в хранилище и обратно! Так и слышу возгласы «Что же ей дать?!». С каким злорадством мне объявили, что отец был лишен родительских прав. Мой ответ: «Знаю. Это было на партконференции, где мама отреклась от него» — поверг их в изумленное молчание. Они сталкивались с лишением родительских прав только за пьянство.

Директор бывшего партархива М. Цобенко почему-то был членом Совета «Одесского Мемориала». Как-то после августа 1991 года, запрета КПУ и передачи партархива в областной архив он сказал мне, что обнаружил материал о моем отце, и, если я хочу, могу прийти и почитать. Он вручил мне хорошо переплетенную, небольшой толщины книгу, открытую посередине. Как только я перевернула пару страниц, он сказал: «Нет, дальше нельзя».

Сейчас мне на стол вывалили пять толстенных растрепанных томов в обыкновенных конторских папках. В них шестьдесят лет хранили неиспользованные копии протоколов допросов членов оппозиции, в общем мусор. Как человек неопытный я не смутилась и начала с тома, лежащего сверху. Перелистывая повторы, натыкалась на нужное. Предупредили — вы писывать все подряд нельзя.

То, что прочла, меня потрясло. Люди, которых судили, были не такими, как мы — они не ведали страха, они были свободные! Когда я сдавала эти тома, сотрудник, выдавший их, спросил: «Вы что-нибудь нашли для себя?», и я ответила: «Да. Поразительное причесывание мозгов». (Фото 1а, конференция?)

Через три года, в 1988 году, я пошла в бывший партархив. Теперь получила опись архивных дел за 1926-27 годы. Отобрала все дела, в названии которых было слово «оппозиция», из законного любопытства добавила дела с постановлениями ЦК ВКП(б) и «Особые папки» с донесениями ГПУ и села за их изучение. Два месяца, которые я могла потратить на архив, очень мало, чтобы полностью понять, что произошло в стране и правящей ею партии в 1926-27 годах. Но вот, что сумела.

Передо мной приоткрылся тайный мир партии. Абсолютно все архивные бумажки отмечены грифом «секретно», «строго секретно», «совершенно секретно». Секретность — «большая головная боль» ЦК ВКП(б). Документ за документом пишет ЦК с требованиями соблюдения строжайшей секретности переписки. Как из рога изобилия сыплются постановления, директивы, циркуляры, напоминания, многостраничные инструкции, в которых по пунктам расписаны правила, как получать, хранить, учитывать, возвращать, уничтожать секретную документацию. Эту почту по стране развозят не почтовые вагоны и почтальоны, а фельдъегерский корпус. Хранят ее в специально оборудованных комнатах. Каждого, кто допущен к ней — читает или хранит, независимо от ранга, строго учитывает ГПУ. Вот несколько оригинальных посланий.

«Всем членам и кандидатам в ЦК, ЦКК, национальных ЦК и ЦКК, секретарям обкомов, губкомов.

Многие товарищи, работающие вне Москвы, получающие конспиративную документацию серии К литера Б, не выполняют требований ГПУ. Шверник». (Фонд 7, опись 1, дело 387).

«При сем направляется стенографический отчет объединенного пленума ЦК и ЦКК КП(б)У экземпляр № 097 от 11-13 августа 1927 г. Ответственность за соблюдение полнейшей конспирации и своевременный и надежный возврат возлагается на секретаря РПК персонально. Срок возврата документа 10 сентября. Получение подтвердить телеграммой ”№ такой-то получил”». (Фонд 7, опись 1, дело 1026).

«ЦК ВКП(б) Одесскому окружкому КП(б)У.

ЦК свои решения доводит до партъячеек закрытыми письмами». (Фонд 7, опись 1, дело 388),

т. е. ЦК, минуя всю партийную вертикаль, которой, возможно, Сталин в 1926 году еще не слишком доверял, напрямую вдалбливает в головы рядовых членов партии свое. Обсуждать закрытые письма, которые, естественно, строго секретны, с родными, друзьями или на базаре — ни-ни. На одной из страний «мусора» прочла донос т. Заяц на т. Янковского:

- На прошлой неделе, — рассказывает т. Заяц, — я ехала в трамвае. Этот товарищ громко, так громко, что могла слышать публика в трамвае, говорил об оппозиции. Меня это возмутило, как партиец может таким тоном беседовать о наших внутренних делах. Он сказал: «Если начинаешь критиковать, тебе сразу приклеивают марку оппозиционера». Потом он указал на разные примеры. Товарищи позволяют себе громко говорить о партийных секретах, когда мы только что обсуждали письмо окружкома о конспирации. Потом я его видела на пляже Аркадия. Там он тоже говорил об оппозиции.

Янковского тут же исключают из партии, хотя он сказал, что обсуждал лишь то, что напечатано в газетах. Так неумная женщина поняла свой долг перед партией.

Но вот на пленуме Одесской окружной контрольной комиссии (КК) КП(б)У докладчик Туков, отвечая на вопросы, сказал:

— Заседание ЦКК было закрытым. Информировать вас не могу.

Шойхет: «Члены КК, старые члены партии, не зная, что происходит в партии, невольно пользуются слухами».

Маслик: «Меня на закрытое заседание не пустили. Правильно, что на партию не выносят всего, что не разрешено высшими парторганами. С оппозицией надо бороться, как с враждебной партией».

Богородский: «Оппозиция скатывается в контрреволюцию. Надо быть жесткими».

Горелов: «На Николаевском судоремонтном заводе в присутствии инструктора ЦК рабочий сказал: вы дурачите нас, не даете дискутировать в печати, в ней только односторонние высказывания».

Туков подытожил: «Раньше мы боролись с меньшевиками за влияние на рабочих. Теперь оппозиция стремится его завоевать недостойными методами. В настоящий момент, когда мы окружены врагами, мы должны соблюдать глубокую конспирацию. Подобно тому, как во времена подполья партийцы не добивались знать, что делает центр, так и теперь не должно знать молодому рабочему, что ему знать не следует».

Значит конспирация! На десятом году революции! Что, партии, обладающей тотальной властью в стране кто-то угрожает?! Что так тщательно скрывает ЦК?

Странно, что оппозиция, которая — часть партии, покорно приняла навязанные ЦК правила игры в конспирацию, что, по сути, позволило с ней расправиться.

Еще одна забота ЦК — настроение масс. Из ЦК приходят подробные инструкции Одесскому окружкому, что должны содержать его отчеты.

Информстат ЦК ВКП(б). «Своевременно информировать ЦК о политической обстановке путем закрытых писем. Содержание писем: организационные мероприятия по обороне, настроении разных слоев населения и партмасс, рост активности антисоветских элементов по фактам. Рошаль». (Фонд 7, опись 1, дело 988).

«В связи с обстановкой необходимо улучшить информацию о положении на местах. Сообщать о всех крупных явлениях и фактах. Секретарь ЦК Косиор». (Фонд7, опись 1, дело 988).

Информстат ЦК Одесскому окружкому КП(б)У. «Требуем освещать вопросы руководства парторганами печатью, издательским делом, рабселькоровским движением, работу среди безработных.

В предыдущих информациях больше внимания уделено форме и цифре, не освещены политические настроения и взаимоотношения.

Приложение.

1. 
   Изучение состояния и работы партоорганизаций — 9 пунктов.
   
2. 
   Обзор с выводами по отдельным вопросам — 25 пунктов.
   
3. 
   Сводка по текущим материалам — 22 пункта.
   
4. 
   Организация работы и руководство местами — 6 пунктов.
   

Из такого отчета можно было многое узнать не только о происходящем в этом районе, но и о тех, кто его составлял. И менялись секретари, председатели и начальники, как перчатки.

Среди дел 1926 года обнаружила несколько (дело 943), в которых были собраны только биографии коммунистов Одессы, а большинство дел 1923 года состоят из списков их же. Все это, думаю, потребовала прислать Москва. В своей передаче по телевидению о Сталине Э. Радзинский сказал, что Сталин многие годы в тиши своего кабинета тасовал людей. Наверное, это так, и начал он это еще при живом Ленине.

Сведения о настроениях окружкому собирало ГПУ. Чтение «Особых папок», где собраны его донесения, действовало так угнетающе, что почувствовала себя больной. Открытием было то, что уже в 1926 году все находилось под негласным надзором. Недремлющее око, а также «ухо» ГПУ фиксировали каждую живую мысль. В сексотах (секретный сотрудник) ходили и бывшие агенты и провокаторы охранки. Предупреждая возможные провалы, Испарт ЦК ВКП(б) шлет на места послание: «В статье «Административная ссылка в Северо-Двинскую губернию в 1905-1912 гг.» опубликованы сведения охранки и другие секретные материалы. ЦК считает, что без согласования с соответствующими органами это недопустимо. Публикация списков провокаторов и сексотов приведут к срыву работы наших органов». (Дело 988).

Вначале спецсводки ГПУ сообщали окружкому о происходящем по всей Украине, потом — только по Одессе и области. В 1926 году фамилий в сводках не было, в 1927 году точно указывается, кто, где и что сказал. В 1927 году система слежки создана и в дальнейшем она только шлифуется.

В спецсводках присутствуют все слои населения — партийные и беспартийные — рабочие, безработные, служащие, крестьяне, учителя, врачи, профессура и студенты, художники, комсомольцы. На карандаш берется все, что сказали, спросили или написали в записках на собраниях и в частных беседах.

Первые сообщения (может быть, еще не от ГПУ) о проходящих по городам Украины забастовках рабочих, требующих повышения зарплаты. Бастуют заводы в Харькове, Полтаве, Екатеринославе (Днепропетровске), Артемове, Кривом Роге, Запорожье, Глухове, Черкасске (дело 387). В начале 1926 года они еше могут бастовать. Следующие сводки только об антисоветских выступлениях в Одессе. Вот некоторые из них (дело 409).

На судоремонтном заводе собрание отклонило предложение перечислить 1 % зарплаты английским горнякам. Рабочие кричали: «Вы коммунисты, а мы большевики».

Рабочий, 3-й кожзавод: «Раньше мы работали на хозяина, а теперь на большие ставки администрации».

Художник: «Соввласть — это замена одного кабинета министров другим. Более несуразным и незнающим. Я не вижу никакой диктатуры пролетариата, если верхушка — те же дворяне».

Безработный: «Воевать не пойдем, пусть идут те, кому хорошо живется — коммунисты. Мы будем защищать себя от их ига. Придет частный капитал, фабрик построит».

Профессор Филатов комплектует аспирантуру из мелкобуржуазной среды.

Учителя недовольны украинизацией, наблюдается бегство в русские школы, они переполнены, украинским школам грозит дефицит, самоокупающиеся школы пустеют.

Безработный: «Сволочи! Так уговаривали идти в армию, обещали после работу. Когда вернулся, пухнешь с голоду. На английских рабочих собирают, а у нас несколько душ ежедневно умирают с голоду, держат в секрете. Пусть только начнется война, мы будем знать, куда штыки направить».

Рабочий: «Рабочие, попадающие в Горсовет, перестают быть рабочими и превращаются в чиновников, наркомов. Нам приходится их кормить. Рабочий вырабатывает на 20 рублей, получает на кусок хлеба, остальное уходит членам правительства.

Крестьянин-середняк: «Хлеб по твердой цене не сдадим. Землю у бедняков арендовали по 15 рублей за гектар, деньги они пропили. Семена и кредиты бедняки получат из того хлеба, что у нас возьмут».

Неожиданной для меня была реакция населения на внезапную смерть Дзержинского. Никто не поверил, что это сердечная недостаточность. ГПУ доносит:

«Разговоры о том, что внезапная смерть Дзержинского — это отравление.

Отравили, потому что против оппозиции...

Отравили, потому что за оппозицию...»

Рабочий Вугель: «Рабочие рады смерти Дзержинского. Введенный им режим экономии ударил по их интересам. Советская власть идет к падению. Она обманула рабочих, создала условия худшие, чем при царе».

Рабочий: «Смерть Ленина, Фрунзе, Дзержинского не случайна. В партии затесался крупный контрреволюционер и систематически проводит убийства».

Рабочий: «Дзержинский в последнем докладе касался всех ненормальностей в партии, очень волновался».

Что Сталин виноват в смерти Фрунзе сейчас знают все. А Ленина, а Дзержинского? Ведь они действительно преграждали ему путь к единоличной власти.

Крестьянин: «В верхах все время идет борьба за власть, в результате чего пал Ленин, которого отравили. Дзержинского убили потому, что раскрыл преступника».

Де-Рибас: «Если бы каждый день вымирали сотрудники Совнаркома, Соввласть рассыпалась бы сама собой».

Кассир Бельский: «Дзержинский умер, ряды пустеют, червонец падает, жиды едут в Палестину, месткомы на утаптывание мостовых отправляются — наша возьмет».

Вот несколько донесений ГПУ о ходе кампании по режиму экономики.

После опубликования циркуляра коренных реформ не наблюдается. Протекционизм, разбухание кадров, необоснованные увольнения, приближения угодливых элементов не изжиты.

Кампания по режиму экономики результатов не дает. Хозяйственники, администрация идут на снижение зарплат рабочим, ограничение мелких накладных, но производит ненужные траты на ремонты, приобретение автомашин, обстановки, постоянные командировки, разъезды с суточными и подъемными.

Завод ЗОР — плуги плохо собираются и окрашиваются. При хозяине соотношение рабочих и конторского персонала — 50 : 1, в настоящее время — 6 : 1. Отчетность громоздкая, необходим штат для нее. Инвентаризация обошлась в 1500 руб. Накладные расходы — 100 %.

Химсольтрест — для уменьшения расходов поставили телефоны и сократили курьеров. Установка телефонов — 1400 руб.

Сводки ГПУ об отношении к оппозиции.

Выступление оппозиционного блока -основная тема общественной жизни. Захвачены все обыватели, рабочие, служащие, интеллигенция. Общество интересуют вопросы — зарплата рабочих, распределение прибыли, снижение сельхозналога.

Краткое сообщение в печати о постановлении ЦК и ЦИКа по Зиновьеву, Лашевичу и др. всколыхнуло все население. Газеты нарасхват. Покупают те, кто раньше не покупал. Надежда, что разногласия наверху приведут к ослаблению.

Рабочий: «Разве они дураки, образованные. Хотят народу лучше сделать» (О Зинлвьеве и др.).

Рабочий: «Согласен с Зиновьевым по концессиям — пустить заводы и отдать в концессии».

Рабочий Юдин: «Выступления Зиновьева можно было ожидать. Больше не может быть терпимо то, чему приходится быть свидетелями».

Рабочий Вайсбурд, член партии: «После смерти Ленина вся политика власти — подтасовка.».

Де-Рибас: «Оппозиция требует повышения зарплаты, снижения сельхозналога, пустить заводы и отдать их в концессии».

На собрании Ильичевского района.

Рабочий: «Мы, низы, ничего не знаем, что делается наверху, мы совершенно оторваны. Рабочие не любят коммунистов и за ними не пойдут».

Записка: «Как же быть? Раньше ошибался Троцкий, против него было почти все ЦК и Зиновьев с Каменевым. Сейчас они с Троцким против Сталина. Кто их них прав? К тому же Сталин малограмотный, если его поставят рядом с ними».

- Вопросы участников собрания по проработке материалов XIV съезда.

- Сокольников назвал нашу промышленность госкапитализмом. В чем он не прав?

- Есть ли эксплуатация на госпредприятиях?

- Как участвуют рабочие в прибылях?

- Как понимать уклоны, о которых говорит Сталин?

- Что дала революция крестьянам и надо ли было давать?

- Может ли 80 % крестьян доверять 20 % рабочих?

- Чего хочет оппозиция?

- Почему школы и больницы в городе лучше, чем на селе?

- Есть ли разногласия в ЦК?

- За счет чего думает оппозиция повысить зарплату?

Такая ничем не сдерживаемая любознательность, конечно, никак не устраивала тов. Сталина. Думать, сомневаться партмассы не должны. Их удел — вера. А не знание. Партсобрания, политучеба превращаются в школу заучивания решений ЦК и дезинформаций об оппозиции. Работу ячеек ЦК требует проверять по тому, как правильно они заучили:

- Что такое единство партии на основе решений XIV съезда?

- Что такое практическое развитие внутрипартийной демократии под углом решений XIV съезда?

- Как экономически и политически съезд решил наступать на кулака?

И т. д. и т. п. 23 пункта (дело 387).

Есть официальная литература для лекторов по оппозиции: «Ответ оппозиции». Сборник статей ГИЗ, 1926 г. В нем:

Сталин. Как возникли разногласия в партии.

Томский. Партия и оппозиция.

Каганович. Итоги 14 съезда.

Рыков, Сталин. Почему не прав Сокольников, называя нашу промышленность госкапиталистической.

Рыков. Возможно ли строительство коммунизма в одной стране.

Сталин, Рыков, Молотов. Имеет ли оппозиция единую платформу.

Хотя сборник называется «Ответ», отвечать некому. От оппозиции в печати нет ни единой строчки. Печать под жесточайшим контролем. Ею руководят, как несмышленышем. Москва расписывает, чем и когда заполнять страницы: день печати, женский день, военная пропаганда, режим экономии, борьба с самогоноварением, причины легализации водки, массы в борьбе за снижение цен и т. д. (фонд 7, опись 1, дело 943).

ЦК выражает недовольство недогадливостью печати: «Печать неправильно информирует о политике партии, приписывая мероприятия партии, а не Советской власти. Например: в «Известиях» и «Темпы индустриализации страны» органы Советской власти заменены Политбюро. Совершенно очевидно, что партия призвана руководить всей жизнью Союза, но решения проводит от имени Советских органов» (дело 566).

До такого даже иезуиты не додумались!

Малейшая самостоятельность редактор вызывала мгновенную замену. Редактор газеты «Червоний степ» Красный, уволенный после выступления на пленуме с критикой руководства ЦК китайской революцией, пишет в заявлении: «Нам говорят, редактор не может быть инакомыслящим. Почему? Разве он не может иметь свое мнение как член партии и не обязан описывать его перед партией, чтобы после решения подчиниться? Послушание более вредно для партии, чем инакомыслие» (дело 1025).О святая наивность!

Раз в печать от оппозиции ничего не просачивается, массы, партийные и беспартийные, не знают против чего выступает и что предлагает оппозиция. Оппозиционная литература только в самиздате. Ее перевозят верные люди, читают и обсуждают тайком. За чтение полагается исключение из партии и увольнение с работы, за хранение и распространение — ссылка или лагерь. С оппозицией 27 года Сталин расправился так, что она исчезла. Будто ее не существовало. И даже теперь, когда многое известно, о сущности оппозиции 27 года не знают.

В начале 70-х, когда Брежнев и К^о решили реабилитировать Сталина, в обществе с чьей-то подачи распространились смутные слухи, что Сталин использовал идеи Троцкого по ускоренному строительству «социализма» в СССР. Но, если бы воплощал их Троцкий, было бы еще страшней и голодней. Ничего конкретного, только слухи о каких-то трудовых отрядах для рабочих и, кажется, крестьян типа аракчеевских. Общество проглотило наживку, и в том, что Троцкий — «бяка», меня уверяли вполне разумные люди.

Я не могла поверить, что Сталин творил свои черные дела согласно идеям Троцкого. Не могла поверить, что отец боролся за «сталинскую коллективизацию», за нищету и бесправие народа. Вера в отца меня не подвела. Теперь я знаю, против чего восстал и за что погиб отец.

Дела 1025, 1026 (фонд 7, опись 1) — материалы партийного следствия, проведенного Окружной контрольной комиссией КП(б)У в июне-июле 1927 года по делу оппозиционной группы Одессы. Следствие вел председатель КК Рыбников.

В деле 1025 я нашла машинописную копию «Проекта платформы-программы большевиков-ленинцев», подготовленный к XIV съезду партии, написанный Троцким, Зиновьевым, Каменевым, Радеком, Евдокимовым и др. и подписанный 84 старыми большевиками.

Документ, наверное, был послан в ЦК и тайно разослан по стране. В Одессу привезли 300 типографских экземпляров, и оппозиция принялась собирать подписи. Планировалось собрать 30000. «Платформа 84» не появилась в печати, ее не зачитали на XIV съезде, она бесследно исчезла. И сейчас о ней не знает никто. Ее содержание полностью опровергает все домысли о жестокости идей Троцкого.

Для подтверждения выписала некоторые основные положения программы. Полный текст можно прочесть в Приложении I.

«Платформа 84» обвиняет новую политику партии.

Пролетарское государство эксплуатирует рабочих, присваивая прибавочную стоимость, большую часть которой съедает разбухший управленческий аппарат.

Когда изучала политэкономию в институте, вопроса о прибавочной стоимости и сверхприбылях при социализме не существовало. Была аксиома — при социализме эксплуатации нет.

Зарплата рабочих, быстро растущая до осени 1925 года, в 1926 году начала снижаться. Теперь ее повышение все более обусловливается ростом производительности труда. Эту несовместимую с социалистическим курсом тенденцию ЦК закрепил на съезде Советов в резолюции «О рационализации». Теперь увеличение общественного богатства не приведет к увеличению зарплаты.

Так и было. Государство разбогатело. КПСС кормила все партии мира, снабжала безвозмездно оружием все национальные движения, соревновалась в гонке вооружения со Штатами, а мы получали нищенскую зарплату — пресловутые 100 рублей.

- Зависимость зарплаты от производительности труда ударяет по самым слабым: чернорабочим, женщинам, подросткам. Зарплата подростков упала с 1926 года на 50 %.

- Ухудшилась атмосфера на предприятиях. Администрация стремится к неограниченной власти, производственные совещания сошли на нет, в отношениях мастер — рабочий восстанавливается дореволюционный порядок. Восьмичасовой рабочий день не соблюдается.

- Ухудшились жилищные условия рабочих. Повышение квартплаты заставляет их сдавать угол или возвращаться в подвал. Норма жилплощади для рабочих уже ниже средней, а по пятилетнему плану еще снижена.

- Безработица, которая косвенно ложится на бюджет семьи рабочего, растет. Причина — приливы из деревни и увольнения после каждого улучшения на производстве. Пособие ничтожно — 11,9 р. По бюджету рабочего также бьет увеличение употребления спиртного.

- Партийная политика и профсоюзная практика последних лет таковы, что основная задача профсоюзов — защита экономических интересов и повышение духовного уровня, объединенных ими масс, отодвигается на второй план. В выборных органах процент рабочих, партийных и беспартийных ничтожен (12-13 %).Делегаты съездов в основном не производственники. Никогда профсоюзы и массы не были так далеки от управления социалистической собственностью. Самодеятельность масс заменили соглашением секретаря ячейки, директора и председателя завкома.

Перед революцией Ленин писал: «Должностные лица перестанут быть бюрократами по мере введения выборности и сменяемости в любое время и платы на уровне среднего рабочего».

Городские советы, основное орудие поголовного вовлечения рабочих и вообще трудящихся в дело управления государством, за последнее время утратили свое значение. Советы становятся придатком исполкомов и их президиумов, которые сосредоточили все управление в своих руках. Обсуждение на пленумах показное. Увеличились сроки переизбрания и независимость их от широких масс, усилив влияния чиновников.

Наши выборы — фикция, исполкомы назначались сверху и были несменяемы и власти у них пшик.

«Платформа 84» считает необходимым:

- повысить зарплату рабочим, хотя бы в соответствии с уже повышенной производительностью;

- сблизить зарплаты разных групп рабочих за счет повышения;

- исчислять пособие по безработице из зарплаты;

- за равный труд — равную плату;

- пресечь удлинение рабочего дня свыше восьми часов;

- отменить удлинение рабочего дня на вредных работах;

- пересмотреть Кодекс труда и отменить все нововведения, ухудшающие условия труда;

- положить конец изменениям норм и расценок;

-улучшить жилищные условия рабочих; не выселять сокращаемых из жилья;

- не допускать захвата квартир рабочих верхушкой служащих;

- отвергнуть намеченное на пятилетку Госпланом повышение квартплаты в 2-2,5 раза для погашения покупательного спроса на недостающие 400 млн рублей;

- отвергнуть намеченную Госпланом перспективу жилстроительства как грубо противоречащую социалистической политике;

- обязать предприятия увеличить затраты на жилстроительство, увеличить ассигнования из бюджета и кредитования, чтобы через пять лет достигнуть решительного перелома;

- увеличить количество школ в рабочих районах;

-режим экономии не должен производиться за счет снижения жизненного уровня рабочих. Надо вернуть отнятое: ясли, трамвайные билеты, длительные отпуска (отпуск у рабочих в Союзе был 12 дней, у остальных — 18-24 дня, у учителей и преподавателей вузов 36-48);

- профсоюзы должны работать на началах выборности, гласности, подотчетности и ответственности;

- в выборных органах профсоюзов, вплоть до ВЦСПС, большинство должно быть за рабочими, непосредственно занятыми на производстве;

- регулярно возвращать часть аппарата на производство;

- увеличить в выборных органах число беспартийных рабочих до одной трети;

- обеспечить независимость фабзавкомов от администрации;

- ввести уголовную статью за преследование после критики, за голосование и предложения. Карать за преследование рабкоров;

- приблизить рабочего, бедняка и батрака к государству: превратить горсоветы в орган пролетарской власти и орудие вовлечения широких масс. Добиваться, чтобы самая последняя крестьянка могла быть уверена, что в любом государственном учреждении она найдет понимание, совет и поддержку.

У кого не отшибло память, должны признать, что нам всю жизнь очень не хватало всего, что предлагала оппозиция. Но мы были уверены: действительность, как закон природы, изменить невозможно.

Эта платформа говорит о рабочих, а вот по поводу крестьян оппозиция поверила, что Сталин всерьез принял теории Бухарина, по которой сельское хозяйство страны надо развивать, опираясь на крепкие крестьянские хозяйства, на продуктивных товаропроизводителей. Появились в печати публикации о бедняках, которые являются иждивенцами, лодырями и мало годны к защите СССР. Оппозиция заволновалась — правая опасность в партии.

Сталин обманул и оппозицию и Бухарина.

Так вот, о крестьянах в «Платформе 84».

Основу социалистического строительства в деревне при кооперации-коллективизации может создать только процесс индустриализации сельхозпроизводства. Без технической революции в самом способе производства, т. е. без машин, многополья, искусственных удобрений и прочего успешная коллективизация