Сочинения в двух томах

АКАДЕМИЯ HAУK  СССР

Издательство СОЦИАЛЬНО- ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Издательство «Мысль», 1973.

Французское Просвещение сыграло выдающуюся роль в идейной подготовке французской буржуазной революции XVIII в., которая смела с лица земли феодальные отношения и утвердила буржуазный порядок.

Политический строй, институты и духовные ценности феодализма попали под обстрел просветителей, были расшатаны до самых основ. Неотразима была сила этой революционной критики, ибо она выражала гнев, чаяния и надежды не только предреволюционной французской буржуазии, но и всего порабощенного французского народа. Можно с уверенностью сказать, что никогда раньше прогрессивная идеология так непосредственно и целеустремленно не содействовала социальному прогрессу.    С феодальных отношений были сорваны покровы святости, и они предстали перед взором огромного числа людей во всей своей отталкивающей наготе. Задолго до революции феодализм, его духовные ценности, его этические и эстетические нормы предстали перед «судом разума» и были осуждены на исчезновение.

Характеризуя французское просветительство XVIII в., наиболее радикальных его представителей в области философии — материалистов Ламетри, Дидро, Гельвеция и Гольбаха, Энгельс писал: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество,

==5

государственный строй — все было подвергнуто самой беспощадной критике»'.

Выдающееся место в истории французского Просвещения и материализма по праву принадлежит Клоду Адриану Гельвецию, одному из наиболее прозорливых и дальновидных мыслителей, сосредоточившему свои усилия главным образом на проблемах социальной философии и этики, сыгравшему немаловажную роль в идейной подготовке утопического социализма и коммунизма XIX в.

1

К. А. Гельвеций родился в Париже, в январе 1715 г., в семье придворного врача. Учился в колледже Людовика Великого, который находился в ведении иезуитского ордена. Живой по натуре, одаренный и впечатлительный, юноша рано почувствовал отвращение к схоластике, которая составляла основу иезуитского воспитания.

Крики возмущения и протеста голодных и порабощенных, стук копыт коней стражников королевской власти, устремлявшихся на подавление мятежников, лязг мечей и грохот выстрелов из мушкетов врывались в школы, заставляли лучшую часть молодежи призадуматься над тем, что творится за стенами колледжей.

Проникшись презрением к схоластическому воспитанию, едва скрывая свое ироническое отношение к теологическим дисциплинам всевозможным доказательствам бытия божьего, Гельвеций стремится взять в свои собственные руки дело своего обучения. Он читает и перечитывает Корнеля, Расина, Буало, "Мольера, Лафонтена. Увлекают его также французские философы и морали-

' К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 16. 6

==6

Не прошел Гельвеций и мимо знаменитой книги Локка «Опыт о человеческом разуме». Эта книга, — сообщает первый биограф Гельвеция, Сен-Ламбер, — произвела революцию в его (Гельвеция) мыслях. Он стал ревностным учеником Локка, но учеником таким, каким был Аристотель для Платона, учеником, способным прибавить к открытиям учителя свои собственные открытия» ². '

Завершив курс обучения в колледже, Гельвеций по воле отца начал готовить себя к карьере финансиста. С этой целью он переехал в город Кан, где его дядя занимал пост директора ферм. И по свидетельству современников, будущий философ здесь больше был увлечен литературой и философией, чем коммерческой и финансистской деятельностью³.

В 1738 г. королева Мария Лещинская, желая облагодетельствовать своего личного врача, предоставила его сыну, молодому Гельвецию, должность генерального откупщика с годовой рентой 300 тысяч ливров. Будущий философ неожиданно стал богатейшим человеком. Одновременно он получил возможность в силу своего служебного положения непосредственно знакомиться с реальной картиной общественной жизни, безмерными страданиями народа.

Утративший смысл и право на существование старый общественный строй, желая выжить, прибегал к жестоким актам насилия, закручивал налоговый пресс, чтобы покрыть возрастающее расточительство господствующего класса, лишал народные массы стимулов к труду, обрекал их на полуголодное существование. Гельвеций мог одновременно видеть, как накапливалось негодование в рядах «третьего сословия» против феодального порядка, сословного неравенства, королевской власти и католической церкви. '

² /. F. S dint-Lamb e it. Essai sur la vie et les ouvrages d'Helvetius. Oeuvres completes d'Helvetius. Nouvelle edition, t. 1. Paris, 1818. p. 5—6.

³ Здесь ii дальше автор использует, иногда текстуально, ряд оценок Гельврция, данных в монографии; Л'. Я. Момджян. Философия Гельвецнн. Москва, 1955.

==7

Отказавшись от должности генерального откупщика, Гельвеций получил возможность полностью приобщиться к кругу вопросов, которые волновали всю мыслящую дореволюционную Францию.

Очень значительными оказались для Гельвеция личные встречи со знаменитым Фонтенелем, автором книг «Разговоры о множестве миров», «О происхождении басен» и «Истории оракулов». Бесспорно, Фонтенель был одним из лучших представителей французского свободомыслия, которое медленно, но верно расшатывало основы метафизики и религиозного мышления, хотя само не вышло полностью за пределы этого мышления.

Гельвецию посчастливилось лично знать знаменитого Бюффона, автора известной работы «Естественная исто-

==8

• Можно, не боясь ошибиться, сказать, что из всех великих современников наиболее видную роль в духовном формировании Гельвеция сыграл Вольтер. Будучи уже одним из выдающихся вождей просветительского движения, Вольтер проявил очень большой интерес к первым литературным опытам молодого Гельвеция. Переписка между Вольтером и Гельвецием свидетельствует о пристальном внимании признанного мастера к начинающему ученику, к его идеям и художественным формам их выражения.

Гельвеций советуется с Вольтером и по вопросам философии, в частности относительно сенсуалистической теории Локка, которая в переработанном виде займет фундаментальное место в собственной философии Гельвеция. Уже в «Записных книжках» («Notes de la main»), куда молодой Гельвеций заносил свои мысли, можно найти интересную идею об интеллектуальном подвиге Локка: «Метафизики,— пишет Гельвеций,— приписывали себе заслугу открытия неведомого края души. Они, так же как и все путешественники, много налгали. Вместо того, чтобы дать точную карту души и ее историю, они дали вымышленные и феерические сказки. Это продолжалось до тех пор, пока не явился путешественник (Локк.—X. М.), который сумел увидеть то, что якобы видели метафизики, по их собственным заверениям Никто их не мог опровергнуть, потому что никто их не понимал, как не понимали они сами себя. Правдивый путешественник открыл наши глаза на ложь метафизиков» ⁵. j

В переписке Вольтера и молодого Гельвеция многократно подымается вопрос о боге, религиозных ценностях. Вольтер настойчиво пытается навязать своему молодому корреспонденту деистические взгляды. Он опи-

==9

Заслуживает внимания то обстоятельство, что Гельвеций, несмотря на свое огромное уважение к Вольтеру, критически отнесся к деистическим взглядам своего учителя. Уже первые литературные произведения Гельвеция показали, что в области как политических, так и философских взглядов он занял более радикальные позиции, чем Вольтер. Это расхождение было обусловлено тем, что если Вольтер выражал умонастроения верхушечных слоев французской дореволюционной буржуазии, то выступавшие в сороковых годах на арене идеологической борьбы Дидро, Гельвеций и их соратники отстаивали интересы основных масс буржуазии, склонных повести более радикальную борьбу против феодализма и феодально-клерикального мировоззрения.

Весьма значительным было влияние социально-политических идей Монтескье на формирование мировоззрения Гельвеция в целом и его социологических взглядов в особенности. Говоря это, мы отнюдь не считаем, что Гельвеций остался «учеником Монтескье», как полагал Гримм⁶. Мы увидим, что в области социально-политических взглядов Гельвеций пошел несколько иными путями и пришел к выводам и характеристикам другого порядка, чем Монтескье.

Во время своих служебных поездок Гельвеций гостил у Монтескье, который к этому времени уже написал «Персидские письма» и «Рассуждения о причинах возвышения и упадка римлян» и трудился над работой «О духе законов». Монтескье радушно встречал у себя в Ля Бред молодого Гельвеция. По свидетельству Сен-Ламбера, Гельвеций был убежден в том, что в лице Монтескье паука имеет «вождя законодателей», а тот в свою очередь вполне догадывался, как далеко пойдет его друг в своих научно-философских поисках⁷. Не случайно, что Гельвеций принадлежал к небольшому числу людей, которым Монтескье показал работу «О духе законов» в ру-

==10

копией. Восторгаясь идеями этого произведения, Гельвеций в своем письме к Монтескье, относящемся к 1749 г., не утаил от автора свою неудовлетворенность многими его констатациями и прогнозами. Уже на этой стадии своего общественно-политического развития Гельвеций отчетливо уловил примиренческие тенденции Монтескье к феодализму. Монтескье не шел дальше идеала ограничения прав и власти феодального сословия. Гпьвеций же уже к концу сороковых годов мечтал о полной ликвидации господствующего паразитического сословия. V Тридцатые и сороковые годы не были для Гельвеция временем лишь освоения обширных знаний, сближения и переписки с выдающимися деятелями передовой антифеодальной культуры дореволюционной Франции. В эти годы им был написан ряд произведений, в которых можно найти наброски многих основных идей его работ «Счастье», «Об уме» и «О человеке, его умственных способностях и его воспитании».

Один из первых литературных опытов Гельвеция — «Послание о любви к знанию» (1738 г.). В духе основных идей эпохи Возрождения и эпохи Просвещения Гельвоций воспевает разум, его неограниченные творческие возможности, чтобы утвердить счастье людей;1келает сразиться против невежества и предрассудков—против туманных и ложных идей, которые не дают возможности человеку познать себя, поверить в свои силы, действовать во имя разумных социальных устоев на земле. Гельвеций отвергает аскетический идеал, презрение к "чувственным радостям и невзгодам. Он восторженно пишет о человеческих страстях как деятельной силе огромного напряжения. Но условием превращения страстей в созидательную силу Гельвеций считает их повиновение разуму. Искусственно управляемый огонь, пишет Гельвеций, породил тысячи чудес, такими же являются руководимые разумом страсти.

В «Послании о любви к знанию» Гельвеций воздерживается от прямых нападок на религию и церковь. В нем нет также открытой критики деспотизма и господствовавших во Франции социально-политических отношений и институтов.

«Послание об удовольствии», по всей вероятности первоначально написанное в том же 1738 г. и доработан-

==11

В «Послании об удовольствии» немало смелых антифеодальных мыслей. Так, Гельвеций резко осуждает насильственно установленное право собственности, под которым он в первую очередь, конечно, имеет в виду феодальную собственность. «Нет собственности, — пишет он, — которая не была бы результатом кровавого насилия»⁹. Гельвеций резко ополчается против абсолютной власти, где одни являются тиранами, другие — рабами. Гельвеций считает правильной мысль, согласно которой порабощенные, стремясь восстановить нарушенный общественный договор, имеют право низвергать деспота. В «Послании...» имеется поучительный пример. Доведенные до отчаяния, подданные врываются во дворец и закалывают деспота. Гельвеций бросает многозначительную фразу, что если сила была правом деспота, то бессилие есть его вина. В рассматриваемой работе Гельвеций ополчается также против духовенства, которое домо-

==12

В «Послании о надменности и лени ума», написанном, по всей вероятности, в 1740 г., Гельвеций с большой смелостью критикует религиозное и идеалистическое мировоззрение.. Он осмеивает идею бога-творца, который наподобие паука создает материальный мир из своей собственной субстанции. Нелепым считает Гельвеций учение о провиденциализме, о господстве фатума в истории. Весьма определенно он отвергает картезианскую философию Мальбранша, чтобы с той же решительностью поддержать сенсуализм Локка. Особо острым нападкам в «Послании...» подвергается философия Платона. Исходный порочный принцип платонизма Гельвеций усматривает в допущении существования идей в отрыве от их материальной основы. Французский философ отвергает утверждение Платона о том, что непротяженная душа является источником движения, неделима и бессмертна. Сражается Гельвеций и против тех, кто пытается укрыть от разума сущность вещей. Он пишет, что если горделивость разума породила платонизм, то леность разума является источником пирронизма, агностицизма.

Следует сказать несколько слов о другом стихотворном послании — «Послании о ремеслах», написанном, по всей вероятности,' в начале сороковых годов. В этом произведении Гельвеций отмечает важнейшую роль развития ремесел в социальном прогрессе, усовершенствовании нравов, государственной организации и т. и. |3десь явно сказываются попытки научного объяснения истории, которые примут более рельефный характер в книгах «Об уме» и «О человеке...».

В отличие от Руссо, который в «Рассуждениях о науках и искусствах» (1750 г.) высказывал мысль об отрицательном влиянии развития цивилизации, науки и промышленности на нравы людей, Гельвеций придерживался совершенно иного взгляда. Науки, ремесла, торговля, по Гельвецию, неповинны в том, что в определенных условиях наперекор своей природе и призванию они могут привести к весьма вредным для человечества последствиям. По глубокому убеждению Гельвеция, вина здесь ложится не на науку, ремесла, торговлю, а на

==13

Для полноты картины творчества молодого Гельвеция нужно упомянуть также ряд фрагментов незаконченных посланий—«О суеверии», «О себялюбии» и «О роскоши». Можно сказать, что в этих фрагментах нет существенно новых идей по сравнению с отмеченными нами стихотворными посланиями Гельвеция. Они временами лишь углубляют и развивают некоторые ранее высказанные идеи молодого философа.

Особо нужно сказать о поэме «Счастье», которая относится к числу основных произведений Гельвеция. Над поэмой Гельвеций с длительными перерывами работал с 1741 по 1751 г. Вышла она в свет после смерти автора, в 1772 г.

Гельвеций поставил перед собой задачу раскрыть сущность человеческого счастья и пути его достижения. Мы уже знакомы с основными оценками и характеристиками Гельвеция по его философско-поэтическим посланиям, основные идеи которых и составили остов поэмы «Счастье».

Отвергая ложное понимание счастья господствующим феодальным сословием, Гельвеций дал уничтожающую критику его образа жизни, бесцельного ее прожигания, паразитизма и тунеядства, жадного домогательства всех чувственных наслаждений. Делая обобщение, Гельвеций отвергает вульгарный гедонизм, который неотделим от агрессивного индивидуализма. Отвергает он также аскетическое отношение к жизни, стоическое принятие всех ее невзгод и несправедливостей, пассивное приспособление к существующему положению вещей. В горделивом презрении к истинно человеческим удовольствиям, к радости и страданиям Гельвеций усматривает нечто фальшивое и обманчивое, рассчитанное лишь на внешний эффект.

Вслед за опровергаемым ложным пониманием счастья Гельвеций должен был сформулировать положительный идеал счастья. Но то, что он сказал по этому вопросу в третьей песне поэмы «Счастье», не отличалось ни особой оригинальностью, ни особым новаторством. Гельвеций еще не идет дальше утверждений, согласно которым счастье дается знанием и господством человека

==14

Изучение раннего периода творчества Гельвеция показывает неправильность утверждения известного буржуазного исследователя жизни и творчества французского мыслителя Альберта Кейма о том, что будто бы, приступая к писанию книги «Об уме», Гельвеций не был ни материалистом, ни атеистом¹². В действительности за много лет до написания книги «Об уме» Гельвеций преодолел узкие границы деизма и отстаивал материали-

" }. С. Demogeot. Histoire de la litterature frangaise depius ses origines jusqu'a nos jours. Paris, 1866, p. 493.

==15

Отказавшись от должности генерального откупщика, Гельвеций переехал жить в принадлежащее ему поместье Воре. Здесь в деревенской тиши он упорно работал над созданием книги «Об уме», которой было суждено стать одним из выдающихся произведений французского материализма XVIII в.

Книга создавалась в обстановке роста и углубления неразрешимых противоречий феодального строя. Деревня продолжала деградировать под гнетом тяжких феодальных повинностей и поборов. Огромные массы спасались бегством в города, где их ожидала не лучшая участь. По свидетельству д'Аржансона, только «с 20 января по 20 февраля 1753 года в Сент-Антуанском предместье насчитывалось восемьсот несчастных, умерших от голода» ¹³.

Феодальные отношения продолжали сковывать французский капитализм, но последний вопреки всем феодальным рогаткам и регламентации продолжал овладевать командными высотами в экономике и подготавливал грядущую победу в сфере политического управления.

В пятидесятые годы, когда Гельвеций трудился над своей книгой, борьба против феодально-клерикального мировоззрения велась не одиночками, а достаточно спаянной «партией философов», которая имела свои идейные центры, признанных вождей, организации по печатанию и распространению «опасных» книг. Знаменитая «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», объединила выдающихся представителей дореволюционной антифеодальной интеллигенции. В создании этого великолепного памятника эпохи приняли участие Монтескье, Бюффон, Д'Аламбер, Руссо, Гольбах, Кенэ, Тюрго, Мармонтель и многие другие блестящие умы французского Просвещения. Душой и организатором «Энциклопедии», которая осуществила теоретическую переоценку всех областей знания с позиции нового, тогда революционного буржуазного мировоззрения, был мудрый и мужественный Дидро.

¹³ См. Ф. Рокэн. Движение общественной мысли во Франции в XVIII веке (1715—1789 гг.). Спб., 1902, стр. 180.

==16

Гельвеций четыре месяца в году проводил в Париже, поддерживал личные контакты с вождями просветительского движения. Позднее еженедельно по средам он принимал у себя своих друзей и единомышленников, обсуждал с ними жгучие вопросы политики, экономики, философии, литературы. Здесь, в среде лучших умов дореволюционной Франции, проверялись и отшлифовывались мысли, которые нашли свое место на страницах книги «Об уме».

В августе 1758 г. эта книга увидела свет вполне легальным способом. Незадачливый цензор Терсие писал, что он не нашел в книге ничего такого, что могло бы помешать ее опубликованию. Но вскоре грянула настоящая буря. Начались самые злобные нападки защитников старого режима на Гельвеция и его мятежную книгу.

Исключительная враждебность, с которой было встречено ретроградами появление работы «Об уме», объясняется не только ее радикализмом, но и политической обстановкой, сложившейся во второй половине пятидесятых годов.

Гельвеций был ошеломлен угрожающим тоном статей как иезуитов, так и янсенистов. Он был охвачен мыслью бежать из Франции, следуя примеру Вольтера и Ламетрп. Но под давлением близких он отказался от

==17

1 сентября 1758 г. книга была осуждена Сорбонной, которая выдвинула против работы Гельвеция свыше ста обвинений. Книга была предана анафеме со стороны парижского архиепископа Кристофа де Бомона, а затем и папы римского Климента XIII. Парижский парламент приговорил к сожжению книгу Гельвепия рукой палача вместе с другими просветительскими работами, в частности с книгой Вольтера «Естественная религия». Вслед за этим было опубликовано много бездарных, пошлых и злобных писаний против Гельвепия в защиту деспотизма и церкви.

Неодинаковой оказалась реакция просветительских кружков на книгу «Об уме». Отдавая дань уважения Гельвецию как человеку и талантливому писателю, искренне возмущаясь гонениями, выпавшими на его долю, Вольтер, Руссо, Д'Аламбер, Тюрго, Мармонтель, Морелли с разных идейных позиций критиковали основные идеи работы Гельвеция. Все названные здесь просветители не принимали материалистические и атеистические убеждения автора гонимой книги. Они возражали против последовательного материалистического толкования им сенсуализма Локка. Для многих неприемлемым было учение Гельвеция о равенстве умственных способностей людей, о формирующей роли среды по отношению к личности. Особо острой критике подвергалась утилитаристская этика Гельвеция, его основная идея рассматривать личный интерес как движущую силу социальных трансформаций.

Особо нужно сказать об отношении Дидро — материалиста и атеиста к своему единомышленнику Гельвецию. Дидро писал, что книга «Об уме» — произведение выдающегося человека, выражал уверенность, что труд Гельвеция будет причислен к великим книгам века. Одновременно Дидро, как непосредственно после выхода «Об уме», так и в особенности позднее в своей работе «Систематическое опровержение книги Гельвеция «О человеке»», высказал ряд критических замечаний в адрес своего друга и соратника. Если внимательно вчитаться в критику Дидро, то нетрудно будет заметить, что «систематическое опровержение» Гельвеция не есть, конечно, опровержение его материализма и атеизма, ни даже

==18

Утешительно было для Гельвеция то обстоятельство, что даже в период свирепых гонений на него появились анонимные работы в защиту запрещенной и сожженной рукой палача книги. Вопреки преследованиям, а в какой-то степени благодаря им идеи Гельвеция широко распространялись и были предметом страстных обсуждений. Гсльвеций нашел друзей и в России. В письме к гонимому философу президент Петербургской академии художеств И. И. Шувалов относил его книгу к выдающимся произведениям человеческой мысли.

Гельвеций через несколько лет начал работу над другой своей знаменитой книгой— «О человеке...». Он много читал, проверял и перепроверял своп мысли, продолжал общаться со своими друзьями и единомышленниками, изучал ход событий во Франции и в других странах.

В 1764 г. Гельвеций посетил Англию, был представлен королевской семье, установил личные связи с видными английскими деятелями науки и искусства. Отдавая должное относительно более демократичному законодательству Англии, Гельвеций был далек, однако, от идеализации английских порядков. В недостатках этих порядков он еще больше убедился, получив возможность непосредственно знакомиться с современной ему Англией. Главный порок социально-политического строя Англии Гельвеций видел в том, что он узаконивает и охраняет права и преимущества феодальной знати.

Через год, в 1764 г., король Пруссии через посредство Гримма пригласил Гельвеция обосноваться в Пруссии или по крайней мере посетить ее. Гельвеций ограничился лишь посещением страны, где был принят в пику французскому двору особенно торжественно. Показной либерализм Фридриха не был серьезно воспринят Гельвецием. Не увенчались успехом его попытки содействовать франко-прусскому сближению в целях защиты Франции от возможной английской агрессии.

Вернувшись на родину, Гельвеций уединился в своем поместье и напряженно работал над книгой «О человеке...», которую завершил в середине 1769 г. Письма Гельвеция этого периода свидетельствуют, что он был полон решимости опубликовать свой труд при жизни, под псевдонимом, как это делали Гольбах и другие просветители.

==19

Теоретически допуская вооруженное восстание как средство уничтожения деспотизма, Гельвеций, как и многие другие буржуазные просветители, не скрывал своего страха перед вооруженным народом. Как же в таком случае обновить Францию, вывести ее на путь социального прогресса? Отвечая на этот вопрос, многие представители дореволюционной буржуазной интеллигенции делали ставку на широкое просвещение людей. Об этом же много писал и Гельвеций. Но можно ли в условиях господствующих деспотических порядков, всесилия католической церкви, бедственного положения огромных масс страдающих людей сделать просвещение столь действенным оружием обновления общества? Этот вопрос все чаще и чаще вставал перед Гельвецием в последний период его жизни и порождал у него нескрываемые пессимистические настроения. Так, в письме к Вольтеру он выражал сомнение в силе разума, который должен, по его мнению, уступить силе богов, против которых сражался Вольтер.

Гельвеций скончался 26 декабря 1771 г. Перед смертью он отказался от примирения с церковью, оставаясь верным своим философским убеждениям. Смерть Гельвеция глубоко опечалила всех борцов против деспотизма, феодальной реакции.

В 1772 г. была опубликована в Лондоне поэма Гельвеция «Счастье», последняя песня которой, как было сказано, отражала умонастроения философа последних лет его жизни. В том же году в Гааге усилиями русского посланника Д. А. Голицына была посмертно издана работа Гельвеция «О человеке...».

Книги Гельвеция «Об уме» и «О человеке...» отно-

¹⁴ Helvetias. Oeuvres.., t. XIV, p. 39.

К оглавлению

==20

сятся к числу фундаментальных произведений французского материализма XVIII столетия, который заявил о своем рождении «Завещанием» Мелье и получил свое дальнейшее развитие в работах Ламетри, Дидро, Гольбаха и их последователей.

Французский материализм XVIII в. ярко выступил против идеализма, спиритуализма и мистики. Он попытался, опираясь на научные достижения века, объяснить мир, не выходя за его пределы, не мистифицируя его, не прибегая к идее сверхъестественного. Эта философская позиция целиком и полностью разделялась и Гельвецием. Попытки ряда исследователей доказать обратное несостоятельны. Достаточно для восстановления истины показать необоснованность стремлений А. Кейма представить Гельвеция позитивистом, который будто бы «в книге «Об уме» не будет пытаться решать проблему о начале» ¹⁵.

На чем основана эта версия о позитивизме Гельвеция, получившая распространение в буржуазной историко-философской литературе? Дело в том, что Гельвеций, для отвода глаз, иногда заявляет, что для его концепции безразлично, является ли мышление модификацией материальной или духовной субстанции. Но само собой разумеется, что дело не в этих «душеспасительных» оговорках, а в подлинной, принципиальной позиции, отстаиваемой философом. А эта позиция явно материалистическая.

Забегая несколько вперед, отметим, что Гельвеций был охвачен желанием создать социологическое и этическое учение на базе материалистического сенсуализма. Уже одно это обстоятельство не могло не предопределить его интерес к теоретико-познавательным вопросам, хотя и не они составили сердцевину философии Гельвеция.

Мы говорили об исключительном интересе Гельвеция к Локку уже в молодые годы французского философа. Со временем Гельвеций лучше улавливает противоречия философии Локка, его попытки примирить материализм и идеализм, эмпиризм и рационализм. Борясь против теории врожденных идей, Локк доказывал, что все пред-

¹⁵ A. Keim. Helvetius.., p. 143.

==21

Преодолевая непоследовательность и противоречивость теории познания Локка, Гельвеций стремится вывести даже наиболее абстрактные понятия из ощущений и не наделять разум сверхъестественной, мистической способностью творить «чистую мысль» вне чувственного опыта. «У человека, — пишет Гельвеций, — все сводится к ощущению... следовательно, физическая чувствительность есть первоисточник его потребностей, его страстей, его общительности, его идей, его суждений, его желаний, его поступков... наконец, если все можно объяснить физической чувствительностью, то бесполезно допускать наличие у нас еще других способностей» ¹⁶.

Отрицание локковского «внутреннего опыта», обстоятельное доказательство возникновения идей из данных ощущений, а самих ощущений из воздействия внешних вещей является одной из важных заслуг французских материалистов XVIII в., и в частности Гельвеция. Не случайно, что все идеалисты, писавшие о Гельвеций, расценивают отказ французского философа от локковской рефлексии как начало его «грехопадения» и «разрыва» с философией. Один из первых критиков Гельвеция, Лагарп, выражал свое «благочестивое» возмущение ссылкой на то, что автор книги «Об уме» игнорирует наличие в процессе мышления некоего начала, абсолютно автономного и от ощущений, и от материи. На вопрос, что оно из себя представляет, Лагарп отвечал, что это неизвестно. Но из дальнейших его рассуждений мы узнаем, что это мистическое начало по своей непознаваемости не только сходно с божественным началом, но и сливается с ним.

Философия Гельвеция, как и французский материализм XVIII в. в целом, есть продолжение и углубление

==22

Чтобы вытеснить полностью способ мышления, основанный на абстрактно-рационалистических, априористических построениях, оторванных от реальной жизни и извращающих ее, Гельвеций с особой настойчивостью апеллирует к сенситивному познанию, рискуя даже уклониться в сторону крайнего эмпиризма. Он убежденный защитник чувственного начала, которое так высокомерно было отвергнуто в абстрактно-рационалистических философских системах. Восстановление в своих правах чувственного начала Гельвеций считал условием построения новой, жизнеутверждающей, реалистической философии, апеллирующей к природе и человеку, а не к трансцендентным, иллюзорным началам и силам. Он с порога отвергает умозрительно-схоластическую философию, которая тщетно пытается постичь истину, игнорируя чувственное познание. «Схоласты, — пишет Гельвеций, — уверяют, будто они могут без помощи чувств проникнуть в царство разума. Но эти горделивые Сизифы катят в гору камень, который непрерывно скатывается на них обратно. Каковы плоды их пустых словоизвержений и вечных споров? Что можно найти в их огромных фолиантах? Поток слов в пустыне идей» ¹⁷.

Как и весь материализм XVII—XVIII вв., Гельвеций пошел по линии констатации самого по себе бесспорного факта возникновения человеческого знания из опытного, чувственного познания. Этот материалистический эмпиризм был реакцией на религиозно-схоластическое мышление, на односторонний рационализм и сыграл важную роль в становлении опытных наук.

¹⁷ Там же.

Но эмпиризм вообще и эмпиризм Гельвеция в частности как философский метод не ограничился защитой опытного знания. Если рационализм игнорировал чувственное познание, то эмпиризм, впадая в другую метафизическую крайность, принижал роль теоретического мышления, роль научных абстракций.

Вслед за Локком, разорвав диалектическое единство общего и особенного, Гельвеций пытается представить абстрактные понятия как простую сумму ощущений. «Любая идея, — пишет он, — может всегда быть сведена в конечном анализе к физическим фактам или ощущениям» ¹⁸.

Сведение всех умственных операций к ощущениям, ограничение роли ума лишь способностью наблюдать сходства и различия между предметами, игнорирование активной роли мышления в переработке данных чувственного познания в логические понятия не могли не придать теории познания Гельвеция той созерцательности, которая является характерной особенностью всего домарксистского материализма.

Одно уже определение Гельвеция, гласившее, что философия должна следовать за опытом и останавливаться там, где останавливается опыт, содержало в себе достаточно консервативный момент. Это определение оборачивалось против смелого полета мысли, против научной гипотезы, против научного предвидения.

Нельзя сказать, что Гельвеций не чувствовал в определенной степени теневые стороны абсолютизации эмпирического метода исследования. Об этом, по нашему мнению, свидетельствует то, что он наряду с истинами очевидными, полученными эмпирическим путем, допускал вероятные истины, образованные с помощью абстрагирования и умозаключения. Нетрудно догадаться, что все преимущества Гельвеций отдавал истинам, полученным опытным путем. Что касается вероятных истин, Гельвеций признавал за ними частичную познавательную ценность. Это была уступка, которая делалась эмпириком Гельвецием рационализму.

Тенденции Гельвеция к крайнему сенсуализму встретили критику в различных течениях французского Просвещения. Особо острую реакцию породили попытки

¹⁸ Там же, стр. 62.

==34