Свет духовного просвещения Руси

Свет духовного просвещения Руси

 Разоренная Смутой Россия начала XVII века являла собой полный упадок как просвещения, так и нравственности.

Еще в XVI веке «Стоглав» рисует мрачную картину: церкви часто стояли пустыми, а там, где служба совершалась, наблюдалось полное отсутствие благочестия: «попы и церковные причетники в церкви всегда и пьяны и без страха стоят и бранятся и всякие непотребные речи исходят из уст их. Попы же в церквах бьются и дерутся промеж себя. От глубокого упадка духовного просвещения умножилось число священнослужителей зачастую неграмотных, недостойных[1].

Прихожане вели себя в церкви разнузданно: входили, и стояли в церквях в шапках, словно «на пиру или в корчме, говор, всякое прекословие, срамные словеса, песни божественные не слушают в глумлении».

В вере наших предков сохранялись языческие представления, для того времени имевшие реальную, жизненную силу; из христианских воззрений были наиболее жизненными и широко распространенными те, которые отвечали религиозным потребностям тогдашнего общества и могли быть приноровлены к старому мировоззрению. Например, икона заменяла домашнего божка. Так, в 1611 г., во время взятия Новгорода шведами, когда город был подожжен, один новгородец молился домашней иконе Святителя Николая, чтобы она уберегла его дом от пожара. Но когда дом все-таки загорелся, он бросил икону в огонь со словами: «ты не хотела помочь мне, теперь помоги себе самой»[2].

Культ мертвых, имевший такую силу в дохристианскую эпоху, сохранился, как видно из жалоб Стоглава, в неприкосновенности до второй половины XVI века. В Троицкую субботу поминали родителей, сначала изъявляя свою скорбь горьким плачем и причитанием, а потом увеселяя мертвецов песнями скоморохов, игрою на гудках; с прежним весельем справлялись оргии русалий на Иванову ночь, с мистическим омовением в реках, с беспорядочной гульбой.

Как пишет историк Н. Костомаров, в столичных церквях «служили безо всякого благоговения, в одно и тоже время читали и пели разное пять-шесть голосов, люди, пришедшие в церковь во время богослужения громко разговаривали, смеялись, иные бранились и даже дрались, а тут юродивые ходили в пустынническом образе, растрепав волосы, кричали, дурачились и смешили других. Попы не только дозволяли такое бесчиние, но и сами пьяные бесчинствовали в церкви…»[3]

«Вполне естественно, что люди, хотя и крещеные, но плохо знакомые с верою и мало освоившиеся с богослужением, продолжали по-язычески молиться «у рощения и у воды», ставить трапезу роду и роженицам и охотнее ходили к знахарям, чем к иереям»[4].

В каждой местности была своя традиция совершения христианского богослужения, записанная в местных «харатейных» богослужебных книгах и освященная именами местных угодников. Главных традиций было две: соловецкая, восходившая к Зосиме и Савватию, которые при помощи культа по местному чину угодили Богу и совершили «многая преславная чудеса», и московская, восходившая к митрополитам Петру, Ионе и Филиппу, также угодившим Богу при помощи определенных «законов», давших им дар чудотворения и изгнания бесов. Были другие традиции, например, новгородская; все они создались благодаря рукописному способу размножения богослужебных книг[5].

Если вспомнить, что из переписанных книг не удавалось найти двух одинаковых, отсутствовало единообразие в богослужении, то становится ясным, с каким «древлим благочестием» пришлось столкнуться Патриарху Никону.

Ведь, как правило, книги не печатались, а переписывались. Переписчики занимались своим делом механически, чего не понимали, то искажали, «даже свое собственное умничанье втайне было вписываемо в него бессовестно». Как следствие этого, а также, если учесть намеренное еретическое искажение, самое большое распространение получила порча церковных книг, пропаганда двоеперстия в печатных изданиях второй четверти XVII века^.[6]

Кроме того, отношение в обществе к просвещению и наукам было сугубо отрицательное. В широком народном мнении считалось, что просвещение несет только ересь и упадок нравственности. Возможно, на такие взгляды повлияли европейские события XIV века, связанных с реформацией римской церкви.

Реформация в Европе начиналась с выступлений отдельных идеологов исправления нравов в римской церкви, а закончилось гигантским расколом всего католического мира, морем крови и крушением ряда европейских монархий.

На почве Реформации процвело так называемое «просвещение». Оно охватило сначала Францию, затем перекинулось в другие страны. Вскоре Реформация отозвалась далеким от своего начала гигантским взрывом – кровавой Французской революцией. За ней последовала череда не столь «великих», но не менее ужасных деяний.^[7]

Возможно, на формирование отрицательного взгляда на просвещение в российском общественном мнении повлияли бесчинства «образованных» поляков в Москве и на оккупированных территориях. Но факт остается фактом: в массе своей неграмотное население, полное незнание иностранных языков, глубокое невежество. Даже Патриарх Иоаким во время спора со старообрядцами на прямой вопрос о вере ответил: «Аз, государь, не знаю ни старые веры, ни новые, но что велят начальници, то и готов творити и слушати их во всем». Сильверст Медведев так отзывался о Иоакиме: « патриарх-человек добрый, но учился мало и богословия не знает». Коломенский архиепископ Иосиф отзывался об Иоакиме еще жестче: «Патриарх мало и грамоте умеет…»[8]

Совершенно очевидно, что усвоить новый порядок богослужения, в Смутное время искаженный, но возвращенный Патриархом Никоном, такой Патриарх, как Иоаким, просто физически не мог, поэтому отстаивал «древлее благочестие», как и сотни других малограмотных священников.

Считалось правильным жить и служить «как наши отцы и деды », а если и учить грамоту, то только чтобы читать и переписывать Священное писание. Переписывать было принято, чтобы вносить книги на помин души, либо во здравие в монастыри и храмы.

В XVII веке в России не было даже школ, где бы учили не только читать и писать, но и арифметике, географии, истории и пр. Мало было в России и учителей, а иностранцев приглашать опасались- как бы не приобщили к другой вере.

Появлялись, однако, отдельные личности, которые понимали, что без просвещения, без образования не будет и благочестия. Таким, например, был Артамон Сергеевич Матвеев, который родился в 1625 году; когда Россией правил Михаил Федорович первый царь из дома Романовых. Отец Артамона был человек небогатый, незнатный; но он понимал пользу учения, что было чрезвычайно редко в то время, и хотел дать образование своему сыну.

Отец Артамона часто посещал другие страны, собрал небольшую библиотеку из русских и иностранных книг. Изучив все то, чему могли научить в школе, Артамон стал читать книги из отцовской библиотеки.

Но больше всего обрадовался Артамон, когда в числе книг отыскал учебник истории и географии. Такие учебники, составленные иностранцами, были переведены на русский язык чрезвычайно плохо. В некоторых благочестивые переводчики вставляли свои, как им казалось, полезные замечания. Так, в учебник географии, в котором говорилось, что земля шарообразна, переводчик прибавил от себя укоризненно, что в иностранных государствах люди забыли православную веру[9].

Так и переводчики богослужебных книг по невежеству, но глубокой и искренней вере, вставляли в книги свои замечания, исправления и приписки

Совсем иное положение было в южных областях Руси. Здесь процветали науки, знание иностранных языков. Центром просвещения была Киево-Печерская Лавра. В Киеве были также созданы «братские школы», в которых наряду с другими предметами изучался греческий язык и латынь.

Трудно сказать, как бы сложилась общественная жизнь в России, если бы Господь не послал ей в это сложное время великого государственного и религиозного деятеля - Святейшего Патриарха Никона.

Без просвещения исправить нравы и возродить благочестие во всем было невозможно, и Патриарх Никон стал всеми доступными средствами ликвидировать невежество и неграмотность.

Чуждый предрассудков, Никон убедил царя пересадить семена духовной мудрости из южного края отечества нашего на север, и дать им здесь средство возрасти и созреть к славе и украшению Церкви и государства[10].

«Он смело и могущественно восстал против суеверия одних и вольномыслия других нововводителей отечественной Церкви. Этим двум ложным направлениям, раздиравшим Церковь, Никон противопоставил одно истинное: восстановление и утверждение в отечественной Церкви совершенного согласия и единения ее с Церковью восточною в учении веры, обрядах богослужения, и правилах церковного управления. Вот средоточие, из которого берут свое начало, в котором сходятся цели всех заслуг Никона для духовного просвещения, богослужения и управления отечественной Церкви».[11]

Действительно, Патриарх не мог допустить, чтобы Россия осталась в изоляции от братских восточных Церквей. Вот цель, определяющий стратегию перемен во всех областях деятельности Патриарха Никона.

Сын Государя Молдавского Петр Могила, получивший образование в знаменитом университете Парижском, добившийся больших воинских успехов в составе польской армии  против неверных, оставил величие мирское и постригся в обители Печерской, при ученом ее архимандрите 3axapии Копыстенском, которому сделался преемником[12].

Первым делом Петра Могилы было заведение училища в Лавре, откуда послал нескольких избранных юношей, для окончательного образования в чужие земли, в том числе- будущего Митрополита Сильвестра Коссова и ученого Иннокентия Гизеля. Патриарх Константинопольский Кирилл Лукарь , зная лично достоинства архимандрита, сделал его экзархом своего престола, и он вполне оправдал этот выбор , ибо явился сильным поборником православия на Варшавском сейме, при воцарении Владислава, испросив у нового Короля возвращение многих обителей, церквей и имуществ , отнятых у православных, свободное устроение семинарий, училищ , типографий, восстановление епархий Львовской,   Луцкой и Перемышльской и учреждение новой в Могилеве, которая одна и уцелела впоследствии, когда прочие православные кафедры, одна за другою, исчезли.

Несмотря на все происки униатов, королевская грамота объявила свободное исповедование веры и отправление ее обрядов. Король, предоставив дворянству Русскому и Литовскому право избирать своего Митрополита, с утверждением. Патриарха Цареградского, возвратил Митрополитам Киевским. первоначальную их святыню, Софийский собор, и велел наконец прекратить все распри о вере, уничтожив постановления прежних сеймов[13] .

Но льготы эти скоро были нарушены, отчасти при самом Владиславе, а более при брате его и преемнике Яне Казимире, из кардинальской порфиры Рима облекшемся в королевскую.

Между тем скончался в Киеве Митрополит Иов, и хотя назначен уже был ему преемник Apxиепископ Смоленский Исайя, однако же православные, бывшие на сейме, за великие заслуги архимандрита Печерского Петра Могилы, избрали его Митрополитом .и послали просить утверждения к Патриарху Цареградскому Кириллу.  

Соборное посвящение (1632 год)   совершилось в городе Львове и к общей радости народа, опять водворился Петр Могила в древней Митрополии Софийской, сохранив за собою и архимандрию Лавры.

Восстанавливая Софийский собор, разрушенный униатами, он раскопал развалины первоначальной десятинной церкви Святого Владимира, и восстановил один из ее приделов. При этом были обретены мощи (нетленная глава) Святого Владимира; которые были перенесены в Киево- Печерскую лавру[14].

Петр соединил училище, им устроенное в лавре, с Братским училищем на Подоле, соорудил новые здания, бурсу для бедных учеников, на свое иждивение, завел библиотеку, типографию и испросил у Короля звание духовной академии Братскому училищу; сам же принял на себя титул старшего брата и покровителя, увековечив память свою в академии, которая долго в честь Петра Могилы называлась Киево-Могилянскою[15].

Пользуясь краткой передышкой от нападок на православие, в царствование Владислава, Петр Могила непрестанно издавал в своей типографии творения Святых Отцов и служебные книги, чтобы предохранить от униатских заблуждений свою паству, и его большой требник стал образцовым для православного богослужения. Но важнейшим подвигом Митрополита было издание православного исповедания веры, которое написал частью он сам, частью же архимандрит Исайя Трофимович, под его руководством. Собор епископов был создан в Киеве для рассмотрения этого труда, так необходимого при постоянных нападках униатов. Затем Правило веры было направлено к Патриарху Константинопольскому Парфению.

После утверждения книги восточными Патриархами она вернулась в Киев уже после смерти этого великого подвижника, - «одно из самых светлых лиц нашей церковной истории»[16]

 

Киевские иноки –участники преобразований Патриарха Никона

Давно уже в Киеве процветали ученые братства, воспитавшие защитников православия для тамошнего края, теснимого униатами.

Слава этих ученых иноческих обителей известна была и в Москве, но здесь боялись просвещения и не хотели его заимствовать ниоткуда.

Еще 7 апреля 1640 г. Киевский митрополит Петр Могила бил челом царю Михаилу Федоровичу, чтобы он приказал соорудить в Москве особый монастырь, в котором могли бы жить старцы и братия общежительного Киевского братского монастыря и обучать детей боярских и простого чину грамоте греческой и славянской.

В 1645 г., 27 июня, приехавший от Цареградского патриарха Парфения Палеопатрасский митрополит Феофан в своей челобитной на имя государя просил Михаила Феодоровича о повелении завести греческую типографию в Москве в связи с невозможностью печатать греческие книги на Востоке не поврежденными латинскими заблуждениями и ересью и о вызове греческого учителя «учить русских детей философии и богословию на греческом языке и русском».

14 мая 1649 г. уже царь Алексей Михайлович писал к Киевскому митрополиту Сильвестру Косову и просил его прислать в Москву старцев-учителей, известных своим знанием греческого и латинского языков Арсения Сатановского и Дамаскина Птицкого, так как в Москве задумали напечатать славянскую Библию и исправить ее предварительно по греческому тексту. Митрополит Сильвестр выполнил просьбу: из Киево-Братского училищного монастыря прибыли священноиноки Арсений Сатановский и Епифаний Славинецкий в сопровождении старца Феодосия Сафрановича, доверенного человека Киевского митрополита.[17]

Несколько отличается от приведенной следующая версия:

«29 июня.1649 года делегация Киевского братского монастыря старцы Арсений и Епифаний с четырьмя служками прибыли в Путивль. Их сопровождали того же монастыря старец Феодосий и игумен Иннокентий, посланные митрополитом, чтобы проводить их в Москву, подать письмо и представить их царю. В июле старцы были в Москве. Они прибыли «по опасной грамоте» для перевода Библии с греческого на «словенский» и «для риторского учения». Старец Арсений в 1651 г. был отпущен царской грамотой в Крым для откупа своих родных и в марте 1652 г. вернулся в Москву»[18].

Так куда же прибыли иноки и где был построен монастырь?

В 1649 году, в то самое время, когда Арсений Грек удален был в Соловецкий монастырь, возникающее просвещение нашло себе покровителя в молодом любимце и сверстнике царя, постельничем Федоре Михайловиче Ртищеве.

«По мысли и убеждению Никона», как считают многие авторы, он устроил для наук на берегу Москвы реки близ Воробьевых гор, у Церкви Святого апостола Андрея монастырь во имя Преображения Господня, как бы в знак того, что отсюда теперь должно начаться преобразование духовной жизни нашего народа, как она была некогда преобразована святой проповедью первозванного Апостола.

Так Новоспасский архимандрит, затем митрополит новгородский Никон уже в те далекие от его патриаршества годы существенно влиял на духовное просвещение народа и исправление церковного богослужения.

В построенный Ф.М. Ртищевым монастырь и были вызваны ученые иноки Киево-Печерской лавры, Межегорского монастыря и других малороссийских обителей.

В числе их первое место занимал Епифаний Славеницкий, «муж мудрый, искуснейший, многоученый, в философии и богословии изрядный дидаскал, искуснейший в еллиногреческом. и славенском диалектах», как он написал в Предисловии к переводам трудов Святых Отцов.

Епифаний Славинецкий также первое время жил в построенном меценатом Ф. М. Ртищевым (духовным сыном тогда еще новгородского митрополита Никона) Андреевском монастыре на Воробьевых горах, где они организовали школу, в которой греческому и латыни учились молодые московские подьячие В 1651 г. он перешел на постоянное жительство в Чудов монастырь (в Кремле).

Вот что пишет сам Епифаний Славинецкий в Предисловии к Сборнику переводов (Григорий Богослов, Василий Великий, Афанасий Адександрийский, Иоанн Дамаскин). Москва. Печатный двор. Май 1665 г.:

«Тщанием его великого господина богомольца во философии и богословии искусного дидаскала и искусстнейшего во еллиногреческом и славянском диалектах пречестного отца иеромонаха Епифания, Киевския страны, обитающем в его государевом богомолье в царствуюшем и преименитом граде Москве во велицей и чудотворной обители верховного во ангелах Архистратига Михаила и Великого архирея Божия Алексия Митрополита Киевского и Московского и всея России чудотворца, зовем Чудов».

Ученик Епифания известный переводчик и автор Евфимий Чудовский пишет в книге «Остен» об Епифании Славенецком:

«Призван из Киева в царствующий град Москву лета 1649 благочестивейшим великим государем царем и великим князем Алексеем Михайловичем всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцем ради научения славянороссийского народа детей еллинскому наказанию».[19]

ЕПИФАНИЙ СЛАВИНЕЦКИЙ (нач. XVII в. — 19.ХI. 1675) — поэт, переводчик, филолог, оратор, богослов. Не известно его имя до пострижения в иноки Киево-Печерской Лавры, нет достоверных данных о его биографии и даже в фамилии имеются разночтения. В некоторых источниках (и чаще всего) он именуется «Славинецким», но например, С. Михайловский и другие авторы называют его «Славеницким»[20].

Имя Епифаний он принял при пострижении в Киево-Печерской Лавре. Поскольку Епифаний прекрасно знал греческий язык, предполагается, что он учился в Киевской братской школе, где до начала 30-х гг. преобладало грекофильское направление. Но он был одновременно и превосходным латинистом, в связи с чем высказывалось мнение, что он прошел курс наук в каких-то зарубежных странах. В Киевской братской школе он преподавал латынь, а возможно, также греческий и церковнославянский языки.

Как указала В.С. Румянцева, Епифаний Славинецкий учился сначала в Краковском университете, а затем в Западной Европе[21].

Епифаний Славинецкий и книжная справа

«Патриарх Никон видел, что для исправления богослужебных книг настало время, и от многих слышал обличение погрешностей, вкравшихся в наши богослужебные книги. To образованный боярин Ртищев раскрывал пред ним повреждение нашего устава, то знаменитый Епифаний объявлял, что служебник наш во многом не согласен с греческим служебником.

Впрочем, осмотрительный патриарх не без особенного рассмотрения принимал замечания Епифания и других просвещенных современников»^[22].

Вместе с тем, расхождения Патриарха Никона с кружком «ревнителей благочестия» многие приписывают также влиянию Епифания Славинецкого^[23]. Так, по мнению некоторых авторов, именно он подал Патриарху Никону мысль об исправлении церковных славянских книг, «над которым потом, вместе с Арсением Греком и Петром Белорусцем, весьма много трудился. Он также подал сему Патриарху совет отправить (в 1654 году) Арсения Суханова в Афонские и другие восточные монастыри для отыскания и покупки тех драгоценных греческих и славянских рукописей (числом до 500), которые составляют ныне лучшую часть библиотеки в Москве». [24] Кроме того, он был единственным проповедником, которому Патриарх Никон позволял произносить в церкви собственные поучения, «между тем как всех других, посягавших на это, Патриарх строго наказывал, повелевая читать в церквях одни переводные слова Святых Отцов».[25]

К эпохе реформ, т.е. 1653 г., ЕПИФАНИЙ СЛАВИНЕЦКИЙ заслужил в Москве прочную репутацию ученого эксперта, и Никон тотчас привлек его к правке богослужебных книг, а также поручил сделать перевод деяний константинопольского собора 1593 г., на котором восточные патриархи согласились на создание Московского патриархата. В деяниях указывалось, что согласие было дано при условии соблюдения русской церковью всех догматов православия, что Никон понял как обязательство согласовываться не только в богословских основах, но и в деталях обряда. ЕПИФАНИЙ СЛАВИНЕЦКИЙ поддерживал в этом Никона.

Епифаний Славинецкий был главным помощником Патриарха Никона служил Патриарху Никону тем, что составлял церковные каноны и предисловия ко многим изданным при Патриархе богослужебным книгам, а также делал переводы с греческого и латинского языков на русский, многие из которых были начаты по прямому указанию Святейшего и предназначались для печати. Часть переводов тогда же вошла в состав печатных книг, изданных при Патриархе.

Есть свидетельства, что Патриарх Никон предпринял все исправления книг по «разсмотрению и возвещению» Епифания Славинецкого.

Первое время правка богослужебных книг шла в основном по печатным книгам, поскольку необходимых греческих рукописных оригиналов в Москве просто не было^[26]

22 июля 1652 г. Вышел из печати Часослов. Патриарху Никону были поднесены три обязательных экземпляра — два золотообрезанные и один в простом переплете[27]. В послесловии к нему, как и во многих новопечатных книгах, подчеркивалось, что «для типографского дела» использованы греческие оригиналы: «Ведомо же буди и сие, яко в прежних часословех, яже изданы в лето 7160-е (1652) майя в 15 день по благословению великаго господина Иосифа, Патриарха московскаго и всея Руссии, начало положено вечернею. В сих же по указу и благословению великаго господина святейшаго Никона: начало положено против прежних множицею, изданных во псалтырех со воcследованием и древних греческих печатных переводов. Тем же о сем да не усумнитеся, православнии читатели…»[28].

Епифаний Славинецкий был одним из справщиков Печатного двора, не состоявших в штате.

Он же и перевел соборное уложение Константинопольского собора 1593 года, на котором восточные патриархи согласились на создание Московского патриархата. Это уложение не было опубликовано, но было использовано Патриархом Никоном на соборе 1654 года.

Патриарх, в частности, сказал: «Два величайших дара даровал Бог людям по своей благодати: священство и царство, из которых одно служит Божественным, а другое правит человеческими делами, но оба, происходя от одного и того же начала, украшают человеческую жизнь; они тогда только могут выполнить свое призвание, если будут заботиться о сохранении между людьми Божественных заповедей и церковных правил». Затем он велел прочитать грамоту Восточных патриархов 1593 г. об утверждении патриаршества в России и предложил Собору вопросы о нововведенных чинах церковных. [29]

В «Словаре историческом о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви» (М., 1995. С. 44) определенно говорится о греко-латино-славянской школе при Патриаршем дворе в царствование царя Михаила Феодоровича и в бытность патриарха Филарета, основателем и учителем которой был Арсений Грек, в 1649 г. сосланный в Соловецкий монастырь.

Это мнение опровергается С. Белокуровым, который на основании второго издания Адама Олеария утверждает, что Арсений Грек основал школу по распоряжению Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, вероятно, в 1653 г. (см.: Христианство: Энцикл. словарь. Т. 1. С. 128).

Под покровительством Патриарха в училище Чудова монастыря действовало ученое братство, которым руководил выдающийся ученый, переводчик и писатель Епифаний Славенецкий. В нем занимались переводами, издательской, педагогической, литературной деятельностью, составлением лексиконов, учебных пособий, словарей для учащихся греко-латинских школ.[30]

М.В. Толстой в «Истории Русской Церкви» (с. 563) называет эту школу Чудовским патриаршим училищем, ее начальником — Епифания Славинецкого. Он сообщает, что, во-первых, вызвав Арсения Грека с Соловков, Патриарх присоединил его к ученому братству, а, во-вторых, желая иметь Андреевское ученое братство возле себя, Патриарх Никон к этому времени переместил Славинецкого, Птицкого и Арсения Грека в Чудов монастырь, а Сатановского — в Богоявленский монастырь.

Современное монастырское издание «Валдайский Иверский Святоозерский Богородицкий монастырь» (СПб., 2002), предлагает версию написания знаменитой Иверской иконы Божьей Матери: «…считается, что икона, привезенная на Валдай, была выполнена в 1656 г. русскими иконописцами, отправленными Патриархом на Афон» В полемике о происхождении московской и валдайской Иверской икон принимали участие архимандрит Леонид (Кавелин). В итоге общепринятым стало мнение, что в Москве осталась копия 1648 г. Вскоре после 1656 г. об украшении Патриархом Никоном Иверской иконы были сложены песнопения:

«Песнь образу Пресвятыя Богородицы Иверския, како его украси Никон, Святейший Патриарх Российский», которые исполнялись в дни празднования Иверской иконе (опубликованы в 1861 г. П. Бессоновым по списку конца XVИ И — начала XVИ И И в. — РНБ, Q. XИ V.25. Л. 108–109):

«О Честная Дево и отроковице… Образпресвятая, о пресвятая Марие девице, Низу на землю предтвой честный, образ твой честный верно лобызаем, ним припадаем… Златым тя Никон, златым тя Никон облачает венцем, русский Патриарх, почитает сердцем».

Украшенную Патриархом Никоном икону Иверской Божией Матери воспел в торжественном гимне Епифаний Славинецкий, воздав при этом должное и Патриарху Никону, ее благоукрасителю:

«Что тя именуем, обрадованная, паче всея твари Богом избранная…

Тем солнцем воплощенным светло озарися.же и образ твой очюдотворися, и милости Одигитрие просящих, Озаряет верно к нему приходящих 

Теми сиянии Никон просветися,

Сердцем и душею сладко уязвися,

Патриарх пастырь винограда церкви изряднейший,всея России верховнейшия, И превеличеству чюдес удивляя,Божественную ти доброту смотряя  златом, жемчюгом, камнемДрагоценно образ твой преукрашает,  удобряет»[32].

Наряду с участием в церковной реформе ЕПИФАНИЙ СЛАВИНЕЦКИЙ не оставлял переводческой работы. За 26 лет жизни в Москве он оставил после себя громадное литературное наследие. Его перу принадлежит более 150 сочинений, переводных и оригинальных. К последним принадлежат 60 слов-проповедей, а также около 40 книжных силлабических песен. Из переводов, наряду С. богословскими текстами, следует отметить географию Блеу, «Анатомию» Везалия, «Гражданство обычаев детских» Эразма Роттердамского. Большое значение имели лексикографические труды ЕПИФАНИЙ СЛАВИНЕЦКИЙ Это так называемый «Филологический словарь» и «Книга лексикон греко-славено-латинский». Последняя книга пользовалась большой популярностью у современников.

Из патриаршего Казенного приказа «Киевлянину старцу Епифанию (Славинецкому), что в Чудове монастыре живет, перевел на русский язык государю патриарху дохтурскую книгу, в приказ 10 руб. дано сполна; те деньги по казначееву веленью старцу Епифанию в Чудов монастырь отнес подьячей Иван Зерцалов». Патриарх Никон впоследствии по этой книге составлял лекарства и лечил в ссылке в Ферапонтовом монастыре[33]. «Дохтурская книга» — это перевод «Анатомии» известного Андрея Вессалия. В Е.

С. как ученый-филолог и переводчик снискал большое уважение в Москве. Эту репутацию отражает заглавие собрания его сочинений, созданного в начале XVIII в.: «Зде лежащая словеса сочиненная иеромонахом Епифанием Славинецким, мужем многоученным не токмо грамматики и риторики, но и философии и самыя феологии известным испытателем, и искуснейшим разсудителем и опасным претолковником греческаго, латинскаго, славенскаго и полскаго диалектов»[34].

Образованными богословами высоко ценилось «Слово надгробное Василию Великому» Григория Богослова, архиепископа Назианзина. В нем названы богословские труды Василия Кесарийского, прославляется в грустных от утраты друга стихах древнеклассическая образованность. В XV-XVI веках «Слово» относилось к кругу сочинений древнехристианских мыслителей, почитаемых гуманистами^[35]. Впервые оно было переведено на церковнославянский язык в XI веке^[36].

Так как «Слово» было основательно забыто, то Епифаний Славинецкий осуществил его перевод, правда, в прозе, а не в стихах, как в греческом подлиннике.[37]

Переводчик сравнивает поэтический дар Григория Богослова с Гомером.. Однако, чтобы сравнивать эти сочинения, Епифаний Слвавинецкий должен был прочесть эти произведения в подлиннике, так как переводов на славянские языки не существовало.

Россия нуждалась в приобщении к трудам церковных Отцов-Учителей. Например, труды Иоанна Златоуста, авторитет которого в Византии XIV-XV веков, Западной Европе XV-XVI веков и России XV-XVII веков был огромен, его сочинения издавались типографиями Киево-Печерской лавры, Острога, Виленского и Львовского братств, Печатным Двором в Москве, но, по мнению переводчика, недостаточно.

Епифаний Славинецкий представляет Златоуста, которого знают все православные («кто не весть»), мыслителем, в совершенстве овладевшим античными знаниями, так как он был учеником знаменитого ритора и философа Ливания «наказанию философскому», затем в высших школах Антиохии, Константинополя, Афин и превзошел своих наставников, софистов и риторов («...почерпе премудрость яко же губа воду и афинейских учитель иже пред ним бывших, болии явися»).[38]

Через широкое осмысление творений святых Отцов Греко-Восточной Церкви происходит поворот к общечеловеческой мудрости и светским знаниям.

Интересно суждение о привлечении Святейшим Патриархом Никоном киевских ученых к книжной справе высказал известный историк раскола-старообрядчества В.Г.Дружинин: «Заслуга Никона в борьбе с расколом заключается в том, что он выдвинул борцами киевских ученых и тем признал необходимость введения в Московском государстве богословской науки для подготовки образованных пастырей; он показал, что для пастыря недостаточно быть начетчиком, он разрушил представление о непогрешимости таких необразованных пастырей; подорвал в глазах общества их авторитет в России середины XVII века. Не исключено, однако и такое предположение, что Патриарх Никон и приближенные к нему ученые монахи с Епифанием Славинецким во главе могли сравнивать переживаемую духовную ситуацию в России с эпохой первых Вселенских Соборов в Византии. Так, например, в книжном наследии Греко-Восточной церкви Никон выделял в первую очередь великих каппадокийцев - «вселенских учителей Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста», а вслед за ними называл «великих чудотворцев и учителей Московских и всея Русии Петра, Алексия, Иону и Филиппа»[39]

Это суждение о связи вселенских учителей, труды которых перевел Епифаний Славинецкий, с насущными задачами преобразований Патриарха Никона вдвойне ценно тем, что высказано оно одним из идеологов старообрядчества.

Первая попытка царя соборно осудить Патриарха Никона была предпринята в 1660 году. Собор русского духовенства проходил с 16 февраля по 14 августа - полгода. Доверенным лицом царя был Епифаний Славинецкий. В соборе участвовали русские пастыри и греческие архипастыри:13 архиереев, 29 архимандритов, 13 игуменов, пять протопопов обсуждали один вопрос - об отставке Патриарха Никона. Собравшимся хотелось поступить «по правилам». Поэтому царю была направлена записка о неправомерности низложения Патриарха поместным собором, а не собором восточных патриархов. Тут на помощь царю пришли проживающие в Москве греки: Парфений финский, Кирилл андросский и другие, привлеченные для участия в соборе, чтобы они изложили греческие правила. Греки отметили, что Патриарх Никон им близок, но судьбу патриаршего престола имеет право решать только царь. По изложенным греками «правилам» собор должен предложить царю на выбор три кандидатуры. Мнения разделились. Особую записку со своим мнением подал Епифаний Славинецкий, который считал, что судить Патриарха Никона, если даже он недостоин, может только Цареградский патриарх, если же достоин, то его можно вновь возвести на патриаршую кафедру; если же на основании прежних примеров избрать нового патриарха, то и тогда нельзя отчуждать Патриарха Никона от архиерейского служения и чести[40]

Вот как пишет об этом С. Михайловский :

«Но явился и поборник правды, знаменитый Епифаній Славеницкій. Он безбоязненно заговорил на соборе , против всех один, в защиту Никона, и объявил, что в правилах церковных нет того, чтобы отрекшегося от престола епископа лишали священства»[41].

Епифаний Славинецкий под давление греков подписал решение собора о низложении Патриарха Никона, но, будучи человеком любознательным, стал читать «шестнадцатое правило первого и второго вселенского собора», на котором якобы основывалось решение. С глубоким изумлением такого правила Епифаний Славиницкий не нашел: греки его выдумали в угоду царю^![42]

Тогда ученый старец отказался от своей подписи. Царь понял, что без нового собора восточных патриархов низложить Патриарха Никона не получится.

Интересно высказывание святого митрополита Филарета (Дроздова) об этом Соборе: «Приказный протокол Собора 1660 лучше, нежели надутое соборное деяние. А любопытнее всего старец Епифаний в своих сказках, в которых он мыслит за целый Собор и выводит на чистую воду Греков, которые из своей книги «речения прочтоша небывалые»[43].

Интересно, что после низложения Патриарха, Епифаний Славенецкий не побоялся выступить в его защиту и написал «Возражения старца Епифания против постановления греческих архиреев о низложении Патриарха Никона».[44]

Таким образом, Епифаний Славинецкий не поступился правдой в угоду царю, не побоялся выступить в защиту Патриарха Никона, как и Патриарх в свое время не побоялся поддержать, принять и оказывать всяческое содействие трудам ученого старца.

Мнение о том, что вклад Патриарха Никона в дело религиозного и государственного строительства огромен, разделяют многие, в их числе архимандрит Аполлос (Алексеевский):

«Необыкновенные подвиги его для блага Церкви и отечества, превышали всякую награду человеческую, и правосудный Бог воззвал избранного его на лоно вечной правды своей, и увенчал его венцом неувядаемым. Гонения на Никона служат ясным доказательством, что люди все могут отнимать, кроме деяний, означающих свойства великой души. Никон по качествам сим бессмертен. Пастырские подвиги его доказаны редкими качествами ума и сердца, которые почтены были признательностью по смерти его, положившей предел гонению и зависти, возвысившей Никона опалою. Сия опала столь страшная и убийственная для других, для него было горнилом очищения, в котором чистое злато делается чище и блистательнее, и враги его, искавшие в ней погибели и уничижения для гонимого, возвели его на высочайшую степень славы и величия. Память же его для всех и доныне столь драгоценна, что все подъезжающие к устроенной им Воскресенской обители, в засвидетельствование к нему своих чувствований, приносят молитвы к Богу об упокоении его.

Даже Всероссийские Монархи венценосные Главы свои преклоняют пред гробом его. В бозе почивающий Павел I, бывший в 1797 года в Воскресенском Монастыре со всею Высочайшею своею фамилией, из уважения к памяти его удостоив посетить близлежащую пустынь, им устроенную за Монастырем, и рассматривая в оной все находящееся, с великим любопытством и вниманием возлег на каменное ложе, на коем возлежал Никон и поцеловав его, сказал: «Так-то Патриарх смирял себя; труды его достойны уважения».

Обозревая великое поприще Пастырских подвигов его, в коих познаются редкие качества ума и сердца, и которые свидетельствуют ревность сего Патриарха к распространению истинного просвещения, к водворению благочестия в церквах, к обращению заблуждающихся на путь спасения, к предотвращению верующих от соблазнов и искушений и те духовные свойства, коими смирял он себя пред вечным источником мудрости небесной, видим в Никоне не любимца царского и друга; но и великого мужа, незабвенного в отечестве Пастыря, силою духа никогда не уклонявшегося исходить на дело свое для пользы общей, и коего память, пребудет в потомстве, яко праведного с похвалами, и одно только потомство - сей беспристрастный судия, не знает зависти и увенчает его бессмертною славою». [45]

По слову одного из выдающихся русских архипастырей - митрополита Платона (Левшина), Патриарх Никон «…был пастырь, просвещением своим превышающий того века людей».[46]

Мощи равноапостольного князя Владимира были обретены в середине 17 века митрополитом Петром (Могилой) при раскопках Десятинной церкви в Киеве. Они находились в мраморном саркофаге с надписью, удостоверяющей их принадлежность великому князю Владимиру. Первоначально мощи были возложены в церкви Спаса-на-Берестове, а через год торжественно перенесены в Свято-Успенский собор Киево-Печерской лавры, где находились в серебряном ковчеге в нише справа от иконостаса. Часть мощей Святитель Петр передал в Свято-Успенский собор Московского кремля.

После революции мощи хранились в экспозиции лаврского Музея культов и быта. Перед войной известный скульптор-антрополог Михаил Герасимов увез мощи для воссоздания исторического облика князя Владимира в Ленинград, где они во время войны и блокады города бесследно исчезли. Научный коллектив Национального Киево-Печерского историко-культурного заповедника совместно с Украинской Православной Церковью на протяжении многих лет проводит поиски утраченной святыни.

27 июля 2004 года в Свято-Успенском соборе Лавры в месте, где исторически находился ковчег с мощами, были установлены мемориальная доска и икона равноапостольного князя.

В 2005 году, по просьбе Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Владимира в Украину была возвращена часть мощей, которая в свое время была подарена Успенскому собору московского кремля. Эти мощи хранились в московских кремлевских музеях, и в 1989 году, во время перестройки, были переданы Управляющему делами Русской Православной Церкви, митрополиту Ростовскому и Новочеркасскому Владимиру (Сабодану), который перевез их в кафедральный собор Ростова-на-Дону.

В Киев 24 июля 2005 года святыню доставил Блаженнейший Владимир, митрополит Киевский и всея Украины. ( http://sobor.by/ )

[1] А. Я. Шпаков, Стоглав. К вопросу об официальном или неофициальном происхождении этого памятника, Сборник. статей по истории права, посвященный М. Ф. Владимирскому-Буданову. Казань. 1904.

[2] Н.М. Никольский. Реформа Никона и происхождение раскола. Сборник «Три века». Т.2. М.2006. С. 10-12.

[3] Там жЕпифаний Славинецкий358

[4]С.М. Дорошенко. Летопись жизни и деятельности Патриарха Никона на фоне событий церковной и гражданской истории и в окружении разного рода лиц, к нему касательных. Патриарх Никон: стяжание Святой Руси- созидание государства российского. Ч.1 Издательство РАГС. М. 2010. С. 125

[5] Н.М. Никольский. Реформа Никона и происхождение раскола. Сборник «Три века». Т.2. М.2006. С. 10-12.

[6] Субботин Н.И. О сущности и значении раскола в России. Санкт-Петербург. Синодальная типография. 1892.

[7] Информационно- аналитический альманах «Державное слово». Выпуск 2 . М. 2009

[8] В.В. Нечаев. Малорусско- польское влияние в Москве и русская школа XVII века. Сборник «Три века». Т.2. М.2006. С.113.

[9] Е. Волкова. Артамон Сергеевич Матвеев и его время. Исторический очерк (1625-1682). Типография Вильде. М. 1897. С. 24.

[10] Священник Самуил Михайловский. Святейший Никон, Патриарх Всероссийский. Санкт-Петербург. Типография духовного журнала «Странник». 1863. С.38

[11] Священник Самуил Михайловский. Святейший Никон, Патриарх Всероссийский. Санкт-Петербург. Типография духовного журнала «Странник». 1863. С.36.

[12] Муравьев А.Н. История российской церкви. В типографии III Отд. Соб.Е.И.В. Канцелярии. Санкт-Петербург. 1845. С. 239.

[13] Там жЕпифаний Славинецкий 240.

[14] Там же. О дальнейшей судьбе обретенных мощей читайте в Приложении к настоящей статье.

[15] Там же.

[16] Муравьев А.Н. История российской церкви. В типографии III Отд. Соб.Е.И.В. Канцелярии. Санкт-Петербург. 1845.С.243.

[17] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 6. С. 345–347; Словарь книжников и книжности Древней Руси. Ч. 1. С. 111, 310–311; Эйнгорн В.О. О сношениях малороссийского духовенства с московским правительством в царствование Алексея Михайловича ЧОИДР. 1893. Кн. 2. Ч. И V. С. 37–38

[18] Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией Т. 3. СПб., 1861.. С. 328 (на с. 480 указано, что старцы прибыли в Москву в 1650 г.).

[19] ГИМ. Синод. собр.Д.545.Л.76.

[20] Священник Самуил Михайловский. Святейший Никон, Патриарх Всероссийский. Санкт-Петербург. Типография духовного журнала «Странник». 1863. С 68.

[21] Румянцева В.С. Патриарх Никон и духовная культура в России XVII века. Институт российской истории РАН. М. 2010.С. 34

[22] Священник Самуил Михайловский. Святейший Никон, Патриарх Всероссийский. Санкт-Петербург. Типография духовного журнала «Странник». 1863. С.38.

[23] Смирнов П.С. История русского раскола старообрядчества. Рязань. Типография В.О. Тарасова . 1893. с.36

[24] История Киевской академии, сочинение воспитанника ее Иеромонаха Макария Булгакова. В типографии Константина Жернакова. Санктпетербург.1843. С. 33.

[25] Там жЕпифаний Славинецкий 34.

[26] : Белокуров С.А. Арсений Суханов. Ч. 1: Биография Арсения М., 1891. С. 326, 327.

[27] РГАДА. Ф. 1182. Оп. 1. Д. 53. Л. 1а; Поздеева И.В., Дадыкин А.В., Пушков В.П.. С. 274

[28] Лобачев С.В. Патриарх Никон.. СПб..2003. С. 117.

[29] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 7. С.31

[30] Румянцева В.С. Патриарх Никон и духовная культура в России XVII века. РАН. Институт российской истории. М. 2010. С.56

[31] РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 34. Л. 525об.; Николаевский П.Ф. Московский печатный двор при патриархе Никоне // Христианское чтение. 1891. Кн. 2 № 7–8. С. 173–174.

[32] ТОДРЛ. XLИ X. С. 249Белоброва О.А. Икона Богоматерь Иверская

[33] РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 41. Л. 263; Николаевский П.Ф. Московский печатный двор при патриархе Никоне. Христианское чтение. 1891. Кн. 2 № 7–8. С. 182.

[34] Ротар И. Епифаний Славинецкий, литературный деятель XVII в .Киевская старина — Киев, 1900. — Т. 71.

[35] Черняк И.Х. Гуманизм эпохи Возрождения и христианская мысль древности. Сборник «Античное наследие в культуре Возрождения». М.1985. С. 24-38

[36] Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI- XIII века. №33. М. 1984.С.74-75

[37] Епифаний Славинецкий. Сборник переводов (Григорий Богослов, Василий Великий, Афанасий Адександрийский, Иоанн Дамаскин). Москва. Печатный двор. Май 1665 г.

[38] Румянцева В.С. Патриарх Никон и духовная культура в России XVII века. РАН. Институт российской истории. М. 2010. С.23

[39] Там же С35

[40] Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 7. С. 180

[41] Священник Самуил Михайловский. Святейший Никон, Патриарх Всероссийский. Санкт-Петербург. Типография духовного журнала «Странник». 1863. С.59

[42] Н.Ф. Каптерев. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т.2.Сергиев Посад. Типография Троице-Сергиевой Лавры. 1912.С.266.

[43] Письма митрополита Московского Филарета к А.Н.М.:1832–1867 Киев, 1869. С. 31

[44] Гиббенет Н.А. Историческое исследование дела Патриарха Никона». Ч.1. СПб. 1882-1884. Приложение С.213

[45] Архимандрит Аполлос. Краткое начертание жизни и деяний Никона, Патриарха Московского и всея России, собранное Первоклассного Ставропигиального Воскресенского монастыря, Новый Иерусалим именуемого, архимандритом Аполлосом. М. В Синодальной Типографии. 1826. с. 76-77.