Связанные общей судьбой (страницы истории российско-германских отношений)

В качестве примера приведу лишь один из многих анекдотов еще советского периода, на который, в частности, ссылается в послесловии к «Дипломатии» Г.Киссинджера (родившегося, кстати, в Германии) академик Г.Арбатов. Однажды был объявлен конкурс на книгу о слонах. Русский написал труд «Россия – родина слонов», болгарин – «Болгарский слон – лучший друг российского слона». Француз, как и полагается, сочинил трактат - «Любовная жизнь слонов». Американец представил 20-страничную брошюру «Все о слонах, что вы хотели знать, но стесняетесь спросить» и т.д. А немец положил на стол трехтомник под названием «Введение в слоноведение».

Все это и многое другое, но, главное, полуторатысячелетняя совместная история русских и немцев, которая знала и взлеты, и падения, до сих пор вызывает огромный интерес к Германии, к ее традициям, истории, опыту современного демократического строительства, динамичному развитию экономики, социальной сферы, заботы о своих гражданах. Факт остается фактом: ни с одной страной Европы и, тем более, мира у России не было такого богатого опыта взаимодействия, – позитивного ли, негативного ли – как с Германией.

Нигде в мире немецкий язык как иностранный не популярен так, как в России. Сейчас его изучают на разных уровнях около 4,5 млн. россиян, не говоря уже о многих миллионах, худо ли бедно ли, но могущих изъясняться на немецком языке. Примерно 1,1 млн. студентов занимаются им с научной точки зрения, что делает российскую германистику крупнейшей в мире. Но понятие «германистика» в России гораздо шире. Помимо высших учебных заведений, где изучаются иностранные языки и, соответственно, идет специализация по определенным странам, имеются и специализированные школы, гимназии и колледжи с преподаванием ряда предметов на немецком языке, есть бизнес-школы и другие учебные заведения, ориентированные на международное сотрудничество, в том числе, а иногда и, прежде всего, с Германией. Множество министерств, ведомств, предприятий и фирм, общественных и политических организаций ведут постоянный диалог с германскими коллегами по самым разным вопросам.

Еще раз повторю: у нас богатая совместная история, в которой были и славные, были и черные страницы. Многие уже и не помнят, что немало немцев принесли славу нашей стране, верой и правдой служили российскому государству и в до- и в послепетровские времена, и в ходе превращения России в могучую империю. Как не вспомнить знаменитого Христофора Антоновича Миниха (Бурхарда-Кристофа Мюнниха), который строил Кронштадт и Ладожский канал, не менее известного немца Хайнриха Иоганна Фридриха Остермана, крупного русского государственного деятеля, известного дипломата, пребывавшего на российской службе с 1703 года. Именно он заключил Ништадтский мир, который закрепил выход России к Балтийскому морю. Декабристы П.Пестель и В.Кюхельбеккер были потомками тех немцев, которые оказались в нашей стране еще при Петре I. В жилах Бенкендорфа, Нессельроде, Александра Герцена также текла немецкая кровь.

Вообще нужно отметить, что при Романовых германские княжеские дома стали, по словам крупного немецкого землевладельца фом и цум Штайна, «кобылиным стойлом для царских семей» в России¹. Из последних шести царей только один – Александр III выбрал себе в жены датскую принцессу. Из 30 членов царствующей семьи с 1800 года 18 имели немецких супруг (супругов). Огромное количество русских дворян носили немецкие фамилии. На рубеже двадцатого века в России насчитывалось 25 тыс. наследных и 17 тыс. почетных дворян, имевших немецкие корни. Согласно переписи населения, проведенной в 1897 году, в России насчитывалось 1 млн. 800 тыс. российских подданных немецкого происхождения, большинство из которых проживали в европейской части России, на территории Польши и в Прибалтике. Среди них 50 000 имели высшее образование, 35 000 находились на военной и государственной службе. В какой то период в немецких руках находилось 57% руководящих постов в министерстве иностранных дел, 46% – в военном министерстве, 62% – в министерстве по делам почты. Из 12 министров финансов 5 были немцами, среди них и Сергей Витте, ставший после первой русской революции премьер-министром. Более того, нам известны имена таких российских государственных деятелей немецкого происхождения, как министр внутренних дел Вячеслава фон Плеве, военный министр Александра Рёдигер и министр иностранных дел Владимир Николаевич граф Ламбздорф.

Тема российско-германских отношений всегда волновала историков и международников уже хотя бы потому, что от их состояния зависел мир и благополучие в Европе. Два народа, две культуры, два общества, две судьбы постоянно пересекались во времени и пространстве, порой сотрясая основы европейской цивилизации. Что это было – запрограммированное соперничество, логичное партнерство или случайное стечение обстоятельств? Шагать нам вместе или жить каждому в своей конуре? Чего нам ждать от этого взаимодействия в ближайшей и отдаленной перспективе – прорыва к новым берегам обоюдовыгодного сотрудничества на благо всего человечества или новой конфронтации, которая неизбежно затронет всех наших соседей по европейскому дому и отзовется эхом в дальних уголках планеты? Кто мы, наконец, – извечные соперники или все-таки стратегические партнеры, радеющие за новое совместное будущее? На эти вопросы и пытаемся ответить в в этом небольшом исследовании, посвященном истории российско-германских отношений.
ОТ КИЕВСКОЙ РУСИ ДО ВОЗВЫШЕНИЯ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА
Как не подлежит сомнению, что древняя Русь берет свое начало в «стольном граде Киеве», так неоспорим факт рождения русско-германских контактов с учреждением государственности на германской и российской земле. За точку отсчета можно взять IX век н.э., т.е. образование Киевской Руси в 862 году.

Однако еще до образования Киевской Руси посольство варягов-руссов, говоривших на шведском языке, впервые было направлено в 838 ­– 839 гг. в столицу государства франков г. Ингельгейм (точнее, Нидер-Ингельхайм в провинции Рейн-Гессен в 15 км к западу от Майнца) к франкскому императору Людвигу I Благочестивому. Сведения об этом содержатся в Бертинской хронике, принадлежащей перу епископа Пруденция. Там, в частности, говорилось: «Неведомые пришельцы сказали, что называть их надо Рос»². Послы представляли древнерусское государство, киевского князя – кагана. По-видимому, пребывание русского посольства в землях франков (вынужденное или целенаправленное) проходило под знаком установления Русью отношений «дружбы» с франкским двором. Не исключено, что целью посольства являлся сбор определенной информации для правильной политической ориентации Руси, искавшей внешнеполитических контактов.

Несколько позже, в 959 году, Великая княгиня Ольга отправила своих послов к германскому королю Оттону I. Древнерусское госу­дарство в Х в. настойчиво расширяло свои международные связи, стреми­лось усилить влияние на Западе, поднять свой международный авторитет. В свете этих тенденций появление русской миссии в землях Оттона I было вполне закономерно, тем более что сам германский король проводил активную политику на Востоке. Посылка Ольгой посольства на Запад явилась попыткой вступить с Германией в отношения «мира и дружбы», какие были установлены с Византией после нападения Руси на Константинополь в 860 году. Их суть сводилась тому, чтобы ввести между государствами регулярные посольские обмены, содействовать развитию торговле. В рамках этих «миролюбивых и дружественных отношений» Русь допустила в 961 году в Киев немецкую миссию. Глава миссии – Адальберт из трирского монастыря Максимин был типичным «миссийным епископом», которого германский король Оттон I пытался превратить в организатора Церкви на Руси. Эта попытка не удалась: слишком прочна еще была языческая толща на Руси, слишком сильной оказалась оппозиция новой религии со стороны правящей верхушки, и в том числе молодого князя Святослава. Однако, несмотря на эту неудачу, политические контакты Руси и Германской империи с того времени стали регулярными: миссии «мира и дружбы» сыграли свою роль³.

В 962 году Оттон I был провозглашен императо­ром Римской импе­рии, которая могла представлять угрозу Визан­тии. В условиях римско-византийских противоречий германская дипломатия начала искать контакт со своим естественным союзником – Русью. Римские круги старались найти подход к Ве­ликому Киевскому князю Ярополку. В 973 году в Кведлинбурге на германском импе­раторском съезде вновь побывали российские послы, что наряду с приемом в Киеве послов от Папы Римского Бенедикта VII указывает на новые акценты во внешнеполитической линии Ярополка, противоречившие прежней провизантийской религиозно-политической ориентации правителей Руси⁴.

В дальнейшем контакты Руси с немцами носили спорадический характер. Лишь в период междоусобицы 1015—1019 гг. Ярослав в своей борьбе со Святополком и Польшей постарался заручиться поддержкой германского императора Генриха III. С тех пор интерес германских земель к Руси неизменно воз­растал. И с середины XI в. можно говорить о постоянных и довольно тесных связях династии Рюриковичей с «Цесарской страной» и лично с «цесарями»^. Со своей стороны Русь Ярослава Мудрого продолжала линию Ольги, Ярополка и Владимира на укрепление связей с западным миром, стремилась установить с империей политические контакты, расширить торговые свя­зи. В начале 40-х гг. XI в. русские посольства вновь появляются в Германии. Примерно к этому же времени относятся и первые робкие попытки установления династических уний между немецкой и русской элитами. Однако преувеличивать эти связи в эпоху Ярослава не приходится.

Вторая жена Владимира I была дочерью немецкого графа Куно фон Эннингенского. Ярослав Мудрый пытался сосватать одну из своих дочерей за Генриха III, но за­тея не удалась. Зато немецкие историки пишут, что дочь графа Штаденского из саксонской правящей династии по имени Ода и графиня Орламиндская Кунигунда где-то около середины XI века вышли замуж за российских князей, но, овдовев, возвратились в Германию, где вскоре сочетались браком с немецкими принцами. По всей видимости, Ода была супругой Вячеслава, а Кунигунда – супругой Игоря – младших сыновей князя российского Ярослава Мудрого. Известно, что оба они скончались в юношестве. Однако Ода успела родить Вячеславу сына, которого она впоследствии воспитывала в Саксонии. Скорее всего, это был Борис Вячеславович, который мог до того времени жить в Германии.

Германский король и император Священной Римской империи Генрих IV, прославившийся своим спором с папой Григорием VII («покаяние в Каноссе»), обращался к Великому князю Всеволоду I (1078 – 1093) за помощью против Папы Григория VII и норманнов Северной Италии, надеясь на влияние русского князя, его военную силу и связи с норманнскими правителями. Всеволод, желая освободиться от засилья византийской церкви, связывавшей ему руки, дал обещание помочь немцу против венгров (Ладислава I Святого, союзника папы) и отдать за Генриха IV младшую дочь красавицу Адельгейд (Агнессу), на которой тот женился в 1087 году после смерти своей первой жены. Впоследствии, правда, она ушла в монастырь под именем Евпраксия и умерла игуменью.

Тесное взаимодействие наших народов в далекой древности не могло не сказаться на взаимном обогащении языка, нравов и обычаев, да и в целом культурного достояния русских и немцев. При этом, справедливости ради, следует заметить, что наши предки в большей степени были склонны к заимствованиям у германских народов, которые в силу объективных исторических причин опережали славян в темпах восхождения по лестнице европейской цивилизации. Так, обычай российских князей иметь вокруг себя многочисленную дружину восходил к древней германской традиции, описанной еще Тацитом. При Ярославе Мудром российские законы, и прежде всего в области уголовного права, имели много общего с древними немецкими законами. Ну а о языковых заимствованиях и говорить уже не приходится. Об этом детально пишет Н.М.Карамзин в своей «Истории государства российского».

Самостоятельную страницу в истории русско-германских отношений периода феодальной раздробленности на Руси составляет период общения с немцами северных русских городов, прежде всего Новгорода. Собственно, именно в это время происходит и массовое переселение немцев на берега Балтийского моря и начинает формироваться государственность в Прибалтике, что в конечном итоге вылилось в основание на северо-востоке континента различных немецких княжеств, в первую очередь Восточной Пруссии. Именно в этом регионе и произошла завязка основных контактов между немцами и русскими, во многом определивших весь ход европейской истории. Но это – отдельная история, которая заслуживает самостоятельного рассмотрения.

Начиная с XIII в. политическое развитие российского и германского государств пошло в прямо противоположном направлении: в то время как Священная римская империя начала распадаться, пока, наконец, в XVII столетии в ходе Тридцатилетней войны она не превратилась в арену сражений чужеземных войск, Московское царство, которое, преодолев период «большой смуты» и польского вмешательства, напротив, смогло превратиться в новый гравитационный центр в Восточной Европе. Оно начало «собирать российские земли», наращивать политический вес и укреплять свои позиции в новых геополитических условиях. И хотя христианство было доминирующей религией среди русских и немцев, его две важнейшие ветви (как и две составные части Римской империи) – римское католичество и греко-византийское православие – в своем неприятии друг друга поставили мощный заслон на пути сближения двух народов. И если одна стала прародительницей Реформации и раздробленности Германии, то вторая (напомним, что в 988 году при Владимире I произошло крещение Руси) оберегала традиции христианство в его первозданном виде, стала залогом укрепления национального единства и духовной независимости перед лицом экспансионистских устремлений католического Рима и всего латинского Запада. При этом важно иметь ввиду, что стремление русских к полной независимости, в том числе от греко-византийского влияния, прослеживалось еще при Ярославе Мудром, который пытался, правда, безуспешно, ввести автокефалию. В конечном счете, отделение Русской православной церкви от греческой де-факто состоялось в 1448 году (де-юре с 1589 года). В обстановке объединения русских земель Великим князем Иваном III (1440 – 1505 гг., Великий князь Московский с 1462 года) в целях укрепления западной границы Русского государства и обеспечения выхода к Балтийскому морю Москва стала проводить активную политику на северо-западных рубежах, построив в 1492 году на правом берегу Нарвы сильную крепость Ивангород, заключив с датским королем союз, направленный против Ливонии и Швеции, и, наконец, в 1494 году закрыв и конфисковав ганзейскую торговую контору в Новгороде.

Своей политикой Иван III обратил на себя внимание германского короля и императора Священной Римской империи Фридриха III из рода Габсбургов (1440 – 1493). После того как в 70-е годы XV столетия турки стали осуществлять разбойничьи набеги на Штирию, а венгры – на Австрию (наследные земли Габсбургов), Фридрих хотел привлечь на свою сторону великое княжество Московское против Польши, также активизировавшей свои захватнические устремления. С этой целью он отправил в Москву в 1489 году большое посольство во главе с рыцарем Николаусом Поплау (в русской литературе – Николай Поппель), который побывал в России за три года до этого, и предложил Ивану III быть коронованным Императором Священной Римской империи в качестве «русского короля», на что получил исполненный большого достоинства твердый и категорический отказ. Это не помешало, однако, установить между обеими сторонами дипломатические отношения и обменяться послами в 1489 – 1490 гг. Послом Московского двора стал в 1489 году Юрий Дмитриевич Малой Траханиот (грек Георгий Траханиотис), а Римского короля Максимилиана, сына германского императора, в 1490 году – Георгий Делатор. Именно им было дано поручение отвезти в Австрию на утверждение первый союзный договор с Веной.

Примерно в то же время произошел обмен посланиями и были установлены регулярные торговые отношения с епископством Любекским. Восстановление отношений и торговли между Ганзой и Русским государством произошло только 19 февраля 1509 г. по решению Великого князя Всея Руси Василия III.

Иван III продолжал развивать тор­говые, политические и культурные связи с Германией. Стремясь удовлетворить возросший спрос на книги, русский царь предпринял попытку начать печатание книг, для чего пригласил немецкого книгоиздателя Варфоломея Готана. В 90-е годы XV в. тот привез в Новгород ряд публицистических сочинений. А царский посланец Юрий Траханиот занимался в 1489 году в немецких землях привлечением на работу в Россию специалистов горного и железнорудного дела, литейщиков и пороховщиков, каменщиков и плотников. Георгий Траханиотис, которого, кстати говоря, лично принимал во Франкфурте германский король Максимилиан – сын Фридриха III, привез с собой в Москву помимо заказанных немецких ремесленников еще и мастера по строительству органов и врача.

В годы правления Василия III (1479 – 1533 гг., Великий князь Московский с 1505 года) дом Габсбургов продолжил обмен посланцами. Московский князь предложил императору возобновить союзнические отношения двух держав. В Вене ухватились за эту идею и нацелились на то, что договор с Москвой будет направлен против Литвы и Польши. Предполагалось, что к империи отойдет Пруссия и Силезия, а к Москве – Киев с областью. Это было первое по времени предложение такого рода. Стороны обязались не разрывать сего вечного союза, а также условились о свободе и безопасности для путешественников, послов и купцов в обеих землях. Максимилиан и Василий именовали друг друга братьями, Великими государями и Царями.

Когда польский король Сигизмунд I после битвы под Оршей в 1514 году захватил в плен знатных русских воинов и отправил их в Рим в качестве подарка Папе Льву X, Максимилиан I отдал приказ освободить пленников и возвратить их в Москву. В 1515 году Максимилиан принял в Инсбруке посланцев Василия. После этого дважды, в 1517 и 1526 годах, Василий III встречался с главой германского посольства бароном Сигизмундом фон Герберштейном, который оба раза провел около семи месяцев на русской земле. Первый раз Герберштейн был послан Максимилианом I, во второй раз – его внуком Фердинандом I, который представлял в Германии своего брата императора Карла V (1519 – 1556).

Сын Ивана Грозного Федор I не жаловал иностранцев, однако уже следующий правитель – Борис Годунов окружил себя личной гвардией из немцев и держал шестерых высокооплачиваемых немецких лейбврачей. Он же был первым, кто послал молодых русских обучаться на Запад, в том числе в Любек и Австрию. Из них, правда, никто не вернулся на родину, зато немецкие военнопленные с удовольствием оседали в России, получая в свое распоряжение земли и крепостных.

Отношения Московского царства с двумя небольшими немецкими государствами – Бранденбургским курфюршеством и герцогством Пруссией, первоначально совершенно разными, отдельными, но затем постепенно слившимися и объединившимися под главенством одной династии – Гогенцоллернов и превратившимися в королевство Пруссию – ядро будущей Германской империи, были установлены в самом начале XVI в.: с Тевтонским орденом (будущей Пруссией) – в начале 1516 года, а с Бранденбургом – в 1517 году.

Причина, побудившая крепнущее Московское царство искать контакты с небольшими немецкими княжествами, заключались в том, что у тогдашней России были с этими немецкими землями общие, важные интересы, им противостоял одни общий, сплоченный, очень сильный и опасный сосед – Литовское и Польское государство. Вот почему до тех пор, пока Польша и Литва в XVI – XVII вв. были одним из главных противников России и с ними приходилось вести нескончаемые войны, отношения Русского государства с Бранденбургом и Пруссией оставались неизменно союзными и дружественными. Русские и немцы нуждались друг в друге как союзники против польской и литовской агрессии. И хотя помощь маленького Бранденбурга и составленной из нескольких клочков Пруссии не могла быть для России сколько-нибудь серьезной, эти немецкие княжества, где с XII в. культивировался наступательный порыв на восток и имелся значительный опыт войн с польскими и литовскими армиями, представляли для России немалый политический и военно-инструкторский интерес и рассматривались русской стороной как своего рода необходимый противовес – «второй фронт» против польско-литовской военной угрозы. Так было в XVI и XVII вв.⁷

Фактически в рамках этого периода можно выделить две фазы. В ходе первой, в XVII – XVIII вв., идет становление института русско-германского сотрудничества, наблюдаются его взлеты и падения, пока, наконец, при Екатерине II отношения между Россией и Германией не выходят на уровень стабильного добрососедства, учитывая, что они обретают, правда, за счет трех разделов Польши общую границу. В ходе второй фазы, в XIX в., особенно с подъемом национально-освободительной борьбы против Наполеона, налицо устойчивое наращивание сотрудничества и взаимодействия между Россией и Германией по всем азимутам, пиком которого стали объединение германских земель под эгидой Пруссии и создание Германской империи, а также превращение России в могущественнейшую мировую державу.

На рубеже XX столетия, однако, происходит размежевание между русским и германским императорами, следствием чего стало формирование, с одной стороны, австро-германского альянса, с другой – «тройственной Антанты». Причем этот политический дрейф в прямо противоположные стороны протекал на фоне стабильного роста делового торгово-экономического сотрудничества. Результатом такого развития событий явилась Первая мировая война, имевшая самые катастрофические последствия для двух стран. Оба государства оказались в стане побежденных, империи были сокрушены на волне социалистических революций, а народы, их населяющие, подверглись чудовищным социально-политическим и экономическим испытаниям.

  