Таумурзаев Далхат Магомедович «Голлу» Карачаево-балкарские легенды

- Вы ничего не спросили, не сели, не выпили айран, а сразу начали помогать мне. Кто вы?

- Хотя ты нас не видел, стрелы стрелой не касался, с пропасти в реку не прыгал, корыта с ручкой не поднимал, нам известна земля, по которой ты ходишь, нас удивляют дела, тобой свершенные. Давно, очень давно ищем мы тебя, - ответил Кобалбатыр.

- Ну, если так, - согласился Ачыбатыр, - слушайте меня. Я по этому желобу никак не могу переправить воду вот на тот склон. Не нахожу решения. Все ставлю желоба, пускаю воду, а она возвращается обратно. Помогите мне в этом деле, а после узнаем, по какому вы делу пришли.

- Это нетрудно. Смотри: конец желоба, в который втекает вода, ниже конца, из которого она должна вытекать. Думается мне, что, если тот конец отпустить, а этот приподнять, дело пойдет. Вода не удержится в желобе, и выбегать ей придется на той стороне, - такие слова сказал Кобалбатыр.

- Подождите, выслушайте и меня. Добавлю и я свое слово. Если понравится - запомните его, если нет - отбросьте, - сказал Кичибатыр.

- Говори, рожденный от умного, выросший рядом с мужчиной, который много видел, умеющий за миг, пока кто-то вскочит на коня, распустить тетиву лука и вновь его связать, - сказал Ачыбатыр.

- Кобалбатыр прав, но есть еще и другой выход. Не надо строить так много стен (хуна), боясь, что желоба не смогут выдержать воду. Сделаем большие трубы, составленных из маленьких, придавим камнями и пустим воду по ним. Так легче и надежней.

- Показывай, если так. Будем делать как лучше и, может быть, чему-то новому научимся, - обрадовался Ачыбатыр.

- Из дремучего леса принеси много длинных и гибких веток, найди свалявшейся шерсти побольше, и дело пойдет, - сказал Кичибатыр.

На следующий день началась работа. Сделали из длинных гибких веток трубы наподобие небольших бочек. Тщательно смазав, закрыли все отверстия, подняли трубы на склон, и стала вода стекать вниз.

Обрадовались люди, удивились люди. «Как могло случится такое чудо?» - спрашивали они. И ответил им Кичибатыр:

- Еще отец моего отца Эркебатыр умел подчинить себе воду, направить туда, где она необходима. Тому, кто умеет трудиться, кому не надоедает работа, приготовить такие трубы несложно. Можно еще нескольким людям одновременно прижать трубу посередине и соединить ее с двух концов. Вот она, вода. Сами видите, что конец трубы ниже, чем ее начало.

Ачыбатыр, Кабалбатыр и Кичибатыр сидели изможденные, уставшие и с улыбкой наблюдали, как самый старый человек села с удивлением рассматривал замазки на щелях, мелкими шагами измерял длину желоба, шепча «раз, два, три».

- Какое дивное это дело! Даже если дождя не будет, можно вспахивать склон, сеять пшеницу, овес. Будет вода - и деревья лучше расцветут, и плоды будут слаще. Какое хорошее дело вы сделали! - с этими словами старик подошел к батырам и обнял их.

Ночевать Кабалбатыр и Кичибатыр остались в доме Ачыбатыра, а ранним утром хозяин обратился к своим гостям со словами:

- Слуги молнии, мои друзья! Вы мне помогли от души и с душой. Дело мое пошло в гору, делом моим любоваться можно. Теперь и стар, и млад будут знать, будут учиться, как управлять водой, как орошать землю. Назначит, будет на нашей земле меньше голодных и бессильных перед небом. Не забуду я вашей помощи, и те, кто придут после нас, узнают и будут помнить ваши имена. А теперь говорите, зачем пришли. Чувствую, что без большого дела вы не ходите в дорогу.

- Отсюда на расстоянии пятнадцати дней пути живет бай Тюклесхан, - ответил Кичибатыр. - Нет числа его стадам, его коням. Мы хотим забрать часть его богатства. Подумали мы и решили, что в этом деле, кроме тебя, нам нет попутчика. Если согласен, пойдем с нами, возьмешь свою долю.

- Чтобы никогда вам не печалиться. Я, было, решил оставить эти дела, да стыдно не пойти с вами, - принял решение Ачыбатыр.

Оседлав коней, взяв оружие, в сумерках они собрались в путь.

- Печальный, нехороший сон я видела. Будь осторожен, муж мой, постарайся быстрее вернуться. Дел много - скоро и стрижка овец, и страда.

Помощников нет. Как бы там ни сложилось у вас, не задерживайся долго, -

жалобно и ласково говорила жена.

Взгляните на дорогу, по которой идут батыры! Берега летящих, поющих рек, травы звонкие по пояс колышутся, раскачиваются под ветром... Каждый, кого они встречают на дороге, приветствует их: «Куда добрый путь держите? Да будет ваша дорога удачной». И отвечают они уже устало: «И вам удачи».

На третий день батыры встретили табунщика, пасущего мулов, и попросили указать брод. Без труда перейдя реку Терек, решили немного

отдохнуть. И сказал тогда Ачыбатыр:

- Смельчаки, может, оставим это дело? Хозяйка в моем доме дурные видела сны. И заронила во мне предчувствие. Как говорят в народе, родина

вора - пустыня. В вечном страхе он живет, отовсюду ждет беду.

Кобалбатыр и Кичибатыр ничего не ответили на эти слова, и было их молчание пронизано грустью.

- Если так, более об этом ни слова сказано не будет. Но запомните - встретим трудности, беды, отступать будет некуда. Угнав скот одного, двое

не станут богачами. Это я знаю, - сказав так, Ачыбатыр вскочил на коня.

Вскоре впереди, на востоке, показалась желтая равнина. Ехали батыры, петляя, борясь с усталостью.

На десятый день пути им встретился одинокий всадник.

- Удачного пути тебе, - сказал Ачыбатыр

- Спасибо. И тебе легкой дороги, - ответил всадник. Его изможденный конь, да и вид самого путника говорили о том, что скакал он издалека. А ножны без кинжала, сума без стрел свидетельствовали о том, что вырвался он из рук жестоких врагов.

- Лучше один день переждите, - посоветовал всадник. - Дугай-княжна замуж выходит, и если встретите безумствующих шакалов, вертящихся вокруг нее, повезет вам так же, как и мне.

- Скажи, душа родная, как ты столкнулся с этой бедой? Кто поверг тебя в такое отчаяние? Не осуждай меня - спрашивающий желает тебе добра, - молвил Ачыбатыр.

- Зовут меня Даушхан. Я привык быть первым среди джигитов. Был приглашен на свадьбу Дугай-княжны. А теперь жалею, что пошел туда. Друзья мои, умеющие оценить мужество других, сами герои, погибли на свадебной поляне. Погибли, впервые познав силу коварства и впервые встретив непочтение. Гнев их опьянил, и они много крови пролили. И сами погибли, - с горечью сказал Даушхан.

- Возвращайся и иди с нами, джигит. Если не избежать смерти, погибнем вместе, а будем живы - отомстим. Если то, что испытал ты, Тейри предназначил и нам, от этого не убежать. Кто может знать, что ждет его за этим камнем. Но будем верить, что рука врага пройдет мимо нашей головы, - сказал Ачыбатыр.

Даушхан, не ожидая других слов, молча повернул коня, молча принял протянутое оружие. И не прошло времени, за которое человек успел бы съесть бушто (кукурузная лепешка, смоченная айраном), как за склоном они увидели группу всадников, окруженных густой пылью. Они яростно неслись на них.

- Друзья мои! Оказывается, направь я вас по другой дороге, спасения бы тоже не было. Это они сражались с нами, и, скажу вам, они умеют драться. Скажи, как ты поступишь, храбрый муж? - обратился Даушхан к Ачыбатыру.

- Времени на долгие раздумья у нас нет. Я поеду к ним навстречу. Вы отстаньте, не приближайтесь ко мне. Если что, я дам знак, тогда подъезжайте, - с этими словами Ачыбатыр резко поскакал вперед.

Легко, стремительно несся конь его, оставляя за собой густые облака пыли. Вот и всадники приблизились к нему. Ачыбатыр подъехал к ним слева и, пристроившись, поскакал рядом. Никого не тронул.

- Кто вы и куда путь держите? - спросил он.

- Мы войско Дугай-княжны. А ты в какую пропасть летишь? - грубо ответил рыжий всадник.

- Это вы убили приглашенных гостей на свадебном пиру?

- Один из них ускользнул. Может быть, ты его встретил?

Рыжий всадник не успел закончить свою речь. Ачыбатыр резко направил коня в его сторону и, слегка замахнувшись, ударил грубияна по голове. Тот рухнул на землю. Четверо всадников кинулись на Ачыбатыра. Подстегивая коня, он кинулся в другую сторону, растягивая цепь преследователей. Оглянулся, увидел, что один из них совсем близко, а четверо за ним. Внезапно повернув коня, он бросился навстречу и вступил в рукопашную. Двумя быстрыми ударами скинул с лошади одного и кинулся на остальных, нанося точные удары.

Справился Ачыбатыр с ними быстро, а когда войско подошло вплотную, дал знак своим друзьям. Те кинулись с правой стороны, и все закружилось, затуманилось, и, казалось, на всей земле слышатся только стоны падающих и тревожное ржание коней.

Хотя на каждого из четверых батыров приходилось по четырнадцати врагов, ханское войско быстро уменьшалось, а те, кто уцелели, стали подумывать об отступлении.

- От бузы теряющие разум, не знающие цену жизни чужой и своей! Не буду я убивать вас, бросайте свое оружие! - крикнул Ачыбатыр.

Старший в войске выступал вперед и бросил свой кинжал перед Ачыбатыром.

- Побеждены мы. Сильному надо подчиниться. Другого ничего не остается, - сказал он спутникам.

- Если уж драться, то, как герои. А теперь слушайте, что я скажу вашему Дугай-хану. Очень мне горько, Дугай-хан. Моя душа болит и стонет. Но мы сделали то, что ты с другими сделал. Все возвращается в мире. Не поднимай руку на гостя. Это народ сказал. Ты забыл эти слова?

Тут он увидел, что к ним подходит Даушхан. Он истекал кровью, держа повисшую руку свою.

- Не суди меня строго, батыр, - сказал он. - Не было времени даже сменить уставшего коня. Очень нужна была твоя помощь, и ты не отказал мне. Спасибо.

- Мы кровь пролили за кровь. Иначе нельзя. Пусть Тейри в небе простит нам это. Нет за нами вины. Главе войска верните коня, и пусть он уходит в свою страну. В таком деле всякое бывает.

- Благодарю тебя, муж с душой героя. Прошу, где бы ты ни был - будь осторожен. Наш мир заставляет быть осторожным. Сегодняшний лучший друг может завтра превратиться в злейшего врага. А у такого джигита, как ты, врагов всегда бывает больше, чем хотелось бы. Кто знает, со временем, может, придется нам встретиться. Не станем забывать друг друга. Говорят, иногда даже гора с горой встречаются, а уж люди тем более.

С этими словами Даушхан протянул свое изображение, оттиснутое на круглой золотой монете, и добавил:

- Это за победу в прошлогоднем сражении сделал и подарил мне один мастер.

И в глубокой печали покинул Даушхан друзей. Казалось, что он покидает самых близких своих людей, такая большая скорбь была в его фигуре.

«Вот как больно разлучаться с теми, кого полюбил. Если Тейри выводит всадника в путь, все ему покажет. Вчера нас было трое, сегодня четверо, и пережили мы кровавую схватку. И таких же, как мы, двадцать сынов человеческих погубили в пустыне. Почему так жесток человек, ответь, Тейри, почему ты его создал таким? И видя мимолетность жизни, видя горе такое, мы еще собираемся кого-то грабить? Что за душа дана нам? Ненасытность вечная - все мало, всегда мало, и воды, и еды, и сам не знаешь чего. Так и бродить нам, как собаке, пережившей своего хозяина», - думая так, сидел Ачыбатыр, обхватив голову руками.

Кобалбатыр с улыбкой подошел к нему и молча стал перевязывать небольшую рану, думая, что Тейри не поскупился ни на силу, ни на красоту, творя этого человека. Он стал расстегивать пояс с оружием, чтобы дать Ачыбатыру отдохнуть.

- Оставь, Кобал, не расстегивай. Среди них нам нельзя оставаться без оружия. Это они сейчас такие тихие, затаившиеся, но если поймут, что обессилены мы, пощады не будет. Старайтесь не показывать свою усталость, держитесь. Я очень измотался, отдохну немного. А вы сядьте поодаль. Если что-то изменится, дайте мне знать свистом.

Ачыбатыр положил под голову шапку из волчьей шкуры и закрыл глаза.

Воины собрали убитых под небольшим оврагом и стали выкапывать место для захоронения павших. До наступления сумерек успели всех похоронить. Старший войска подошел к Ачыбатыру и, упав рядом с ним, задремал. Этим он дал понять, что отныне он, как свое достоинство и честь, будет беречь и его честь. Проснувшийся Ачыбатыр увидел лежащего рядом и все понял. Удивление сменилось сочувствием, и, тихонько приподняв голову джигита, он подложил свою шапку.

В это время к ним подошли верблюды, нагруженные едой и водой. Глаза пришедших немо спрашивали, что же произошло, хотя и видели - ханское войско побито, побеждено. Молча выгрузили еду. От шума проснулся и Ачыбатыр.

Коротко дал распоряжение. Слуги умело и быстро разложили еду.

- Ачыбатыр, будь сейчас главой стола, сядь на место тамады. Я сегодня не принадлежу себе. Помоги нам выбраться из этой беды, - предложил ханский воин.

Не возражая, не ожидая повторения, Ачыбатыр сел на место старшего, Кобалбатыр и Кичибатыр сели с двух сторон от него. Сто двадцать воинов, затаив дыхание, повернулись к нему, ожидая первых слов. Человек, произносящий эти слова, становится над злобой и враждой. В этот миг он повелитель, он брат, и всесильны его слова, и нельзя их не понять, не запомнить:

- Чья это красавица? Почему таких юных и прелестных приводите на место, где кровь пролилась? - спросил он.

Все молчали. Нелегко было ответить на такой простой вопрос.

Наконец, кто-то из слуг сказал:

- Это Кюнлюзгюн, служанка Акбатыра.

- Акбатыр, - тихо сказал Ачыбатыр. - Освободи девушку. Не держи ее под замком, вдали от радости. Пусть светится ее душа, как луна, как ее лицо, пусть согреет она избранного ею героя, как солнце. В этом мире есть то, что называется любовью. Если ценишь ты мою дружбу, то не оставишь мои слова без внимания.

- Твои слова для нас повеление, Ачыбатыр! Пусть будет так.

- С сегодняшнего дня будет Кюнлюзгюн мне сестрой. И свободна она

отныне, - сказал Ачыбатыр.

...Двор хана был переполнен знатными гостями. На краю каменного забора сидят мальчики, кругом суетятся женщины в длиннополых платьях, широкие столовые доски заполнены разнообразными яствами. Дочь хана готовят выдать замуж.

Неожиданно и незаметно вошли люди из ханского войска. Удивился Дугай-хан. Насмешливо сказал:

- Эй, Акбатыр, почему не веселишься, не танцуешь? Или, может быть, к топору ручка не впору, или село бедное не было гостеприимным, а может, не вынес ты жаркого дня и надорвался? Смельчаки в игры не играют. Снято с тебя звание главы ханского войска, вот куда вас привели игры.

Как разогнувшаяся ветка, резко выступил вперед Акбатыр и, немного успокоившись, так ответил:

- О, хан, которому я служу, даже когда он говорит жестокие слова! Плохи дела наши. Сюда вернулась только часть войска. Да часть того многочисленного горя, которое мы раздавали другим, вернулась к нам. Я уже не глава ханского войска, и тому есть свои причины. Посмотри лучше на стоящего рядом со мной Ачыбатыра. И на джигитов Кобалбатыра и Кичибатыра. Вот герои, вот люди, нас не видно рядом с ними. В них есть вера, умение чувствовать, а мы разве умеем так? Если нужно биться - они умеют биться, если надо слово сказать - скажут как никто. Какие мудрые люди учили их? А ты не раскрыл нам этих истин. Чему ты нас учил? Рыскали мы по селам, обкрадывая их одно за другим. Пугали людей, забирали у них последнее. Тех, кто осмеливался руку на нас поднять, лишали жизни. И какие были довольные, какими всесильными чувствовали себя! Пусть долгие годы живет Ачыбатыр, который разучил нас быть людьми со зверем внутри. Этот зверь нас побеждал. А люди, которых мы встретили, достоинство свое не щюдадут за все золото мира. Вот такими бывают, хан, и мужество, и человечность. Я сам не хочу быть главой войска. И не женюсь на твоей дочери, хан. Я ухожу в свое село и там буду жить.

- Подожди Акбатыр, сын мой, не говори таких необдуманных слов. Кто это смог наложить на вас черную печаль, забрать души моих слуг накануне свадьбы? Неужели нет среди нас таких, кто смог бы выставить свою руку, отрезать голову врагу и насадить ее на топорище? Отсохли, что ли, руки у Дугай-хана, чтобы не поднять меч! Ну-ка, выходи сюда, кто ты там — сладкий батыр или горький! Того, кто упадет, земля поднимет, того, кто испугается, пусть молния ударит. На сердце мое наложил ты горькую тревогу, джигитов моих лучших уничтожил. Потому иду на бой. Что ты выбираешь, борьбу? Выходи!

Выходит Ачыбатыр вперед, кладет руку на свое оружие и молчит некоторое время.

- Говорю, беря в свидетели молнию. Как и ты, не прощаю я слов, сгоряча сказанных. И пока будет держать моя рука меч, я буду биться, хотя бы сто человек вышло мне навстречу.

В это время Кобалбатыр и Кичибатыр молча встали за спиной Ачыбатыра.

- Я с ними. Где они умрут, там умру и я, - сказав эти слова, Ачыбатыр еще шагнул вперед. Все те, кто вернулся с ним, выразили свое одобрение.

Они были на стороне Ачыбатыра.

Он повернулся назад, затем обратился к хану:

- Вот твое войско, посмотри на него. И оно на моей стороне. Ну, повоюй-ка теперь!

- А я-то хотел с тобой говорить, как с умным человеком, - с досадой сказал хан.

- А ты, хоть и хан, а умом обделен. Зачем тебе ханство без ума?

С этими словами Ачыбатыр направился к своему коню. Слуги хана помогли трем всадникам оседлать коней и проводили в дорогу.

Вскоре Ачыбатыр оглянулся. Следом за ними с двумя всадниками скакал Акбатыр.

- Не спешите, друзья. Пусть они догонят нас, - попросил Ачыбатыр.

- Ачыбатыр, о, глава батыров, батыр из батыров, подожди, - крикнул Акбатыр издалека. - Не обижайся, мудрому сердцу это не к лицу. Будь гостем моего села, будь собеседником старейшины, будь слушателем Толлуевских песен.

...В этот вечер все шестеро сидели на празднике, данном в честь гостей, в селении Акбатыра. Слушали песни, сказки, истории друг друга.

- Не входит в обычаи нашего села, когда гости слушают, а хозяева говорят. Я хочу послушать Ачыбатыра, - сказал дед Акбатыра столетний Байбатыр.

Остановилась луна в безоблачном месте огромного неба. Мимо нее скользнуло облако, как усталый козленок. Как бы не слыша слов старика, Ачыбатыр смотрел в небо. Сидящие недалеко девушки затихли, ожидая его ответа.

- Байбатыр, ты не знал моего отца. Он умер пять лет тому назад, было ему 90 лет, был он и тогда сильным, был мудрым. И ушел в землю, познав и покой, и радость жизни, и ее горести. Во многом сомневался мой отец, но в одно он верил всегда. Было мне только двадцать пять лет (неправда, что в эти годы человек уже созревает). И сказал он мне:

- Ты самый младший из девяти моих детей. Прошу - где бы ты ни был, помни об этом и знай, как ты должен жить. Днем труднее ходить, чем ночью. Если и тебя потеряю, отсохнут корни моего дерева. Трудное время посетило землю - человек перестал верить человеку. Должен быть у тебя один друг, друг, который пойдет за тебя на смерть, и тебе не будет жалко жизни ради него.

- Значит, я оставляю все дела все и иду искать себе друга? - спросил я.

- Что дела наши перед той удачей, когда встретишь душу родную? Одинокий человек беден, убог и бессилен, - ответил отец.

Байбатыр медленно провел ладонью по бороде и обратился к своему сыну:

- Акбатыр, дай мне в руки шашку мою с золотой рукояткой.

- Возьми, отец.

- С тех пор, как ладонь моя не касалась его рукоятки, река Терек четырежды выходила из берегов и возвращалась обратно. Не сердись, что я

перебил твою речь. Это оружие досталось мне от отца. В руках такого мужчины, как ты, оно всегда будет в чести. Я хочу преподнести его тебе. А теперь продолжай свой рассказ дальше.

Я засмеялся и удивленно посмотрел на мать. Она только сказала:

- Слушай отца. Он знает, что говорит.

- Я запряг коня и отправился в путь. Конь у меня был хороший, сам я был молод, несся, как на свидание - безумно и радостно. Вскоре пришлось мне заночевать в безлюдном месте вдали от села. Уснул быстро и вижу сон: будто двое незнакомцев берут меня за руки и, швырнув в темный, душный сарай, начинают бить. Проснулся, услышав слова одного из них: «Это ты человека ищешь, друга ищешь?». И увидел уже наяву, что два незнакомца пытаются оседлать моего коня. Я крикнул. Они оглянулись и решили, что вдвоем они со мной управятся. Вынув кинжалы, они двинулись навстречу. Я не испугался, не стал хвататься за оружие. Смотрел и ждал, что дальше будет. Один был молодой, худощавый, в другом чувствовались и сила, и основательность. Но справился я с ними легко. У стершего вырвал оружие и жестоко избил, второго несколько раз швырнул в сторону, и он уже больше не пытался нападать.

Потом спросил я:

- Кто вы, откуда идете и куда? Что от меня хотели?

- Надо было убить тебя, когда спал. Сглупили мы, - зло сказал младший.

- И ты об этом жалеешь? - ударив по спине, спросил я у другого.

Хотел я было привязать их лошади и помучить как следует, но не дал злобе мною руководить. Зачем? Если недоумки - хоть головы им об камни бей, ничего не поймут. Заберу я у них оружие и пусть себе идут.

Но они никуда не уходили.

- Веди нас туда, куда сам путь держишь, - сказали они.

«Что же делать? Неужели их я искал? Вот уж нет. Таскать их за собой не буду»,— подумал я, но все же спросил:

- Способны ли вы быть мне друзьями?

- Пока будем жить, мы твои слуги, - ответили они.

- А если я усну, и вы решите повторить свое геройство?

- Никогда. Если когда-нибудь подниму на тебя руку, пусть лишусь своей единственной сестры, - сказал младший.

- Куда же вести вас? И где кони на троих? Да и отпустит ли тебя твоя прекрасная сестра? Нет, у нас пути слишком разные.

- За сестру не беспокойся. А коней найдем. Наше село недалеко отсюда. До сумерек доберемся.

- Тогда и я с вами. Как на это смотрите? - сказал я, чтобы проверить их. Но ни одному их слову не поверил. А они обрадовались.

В селе все почему-то решили, что я спас этих двоих, и встретили меня очень радушно. А уж сестра не знала, куда меня усадить. Что долго говорить - влюбился я сразу в нее, да и трудно было не потерять голову, увидев ее хоть раз.

Два года сидел я в этом селе как привязанный. Вспомню отца, мать, погибших братьев - и тоска берет, и страшно, что, не дождавшись меня, умрут родители мои. Но стоит войти девушке в комнату - все печали уходят, кажется, что только вчера я пришел сюда, а отец с матерью рядом.

- Перебиваю твое слово - пусть болезни твои перебьются здоровьем и радостью. Ты не сказал, как повели себя эти двое, - вмешался Байбатыр.

- Много видевший, я был просто болен любовью, даже не мог покинуть комнату. Стоило войти ее брату, я ругал себя за то