Какие тукумы в этом году достойны похвалы?

- В прошлом один из отпрысков этого рода творил бесчинства. Правильно заклеймили его род позорным словом мурдар. Но сегодня тукум изменился. Красавицы и джигиты рода отличаются послушанием и уважительностью. Их гостеприимству и порядочности можно верить. Я прошу вас, добрые люди, простите их сегодня, верните им отторгнутую ими честь. Они на Голлу барана для жертвы привели. С тех пор, как прозвали их убийцами, носители этой фамилии не могут ни ночью спокойно спать, ни в гости с открытым лицом ходить. Снимите с них этот позор, на Голлу собравшиеся справедливые люди!

Тогда, посовещавшись со всеми тюзлюкчю (наблюдателями за справедливостью), на Голлу решали снять позорную кличку «убийца». Ритуал кончался обвязыванием пояса старейшего тукума белым башлыком. Это означает «смывание грязи» с лица всей фамилии. Члены тукума с облегчением принимают этот благородный акт Голлу.

После этого люди дают слово жить в дружбе с соседями, другими

народами:

- Люди! В гостях мы чувствуем себя, как за пазухой у Тейри. Самый вкусный кусок - гостю, пьянящая буза - гостю, самая уютная гостиная - гостю. При госте мы говорим хорошие слова, стараемся шутить, смеяться, показываем себя с лучшей стороны. Дети при госте показывают себя предупредительными и воспитанными: и скот на водопой гонят без напоминания, и загон от навоза с охотой очистят. Все приберут, лишние вещи с глаз уберут, покажут свое умение беречь труд родителей... А в поле мы начинаем спорить, ссориться из-за охапки сена, приграничного камня, что не так положен, из-за коровы, что немного потравила сенокос. Почему мы так делаем? Оказывается, мы еще недостаточно наполнены умом, любовью к человеку, брату, сестре, отцу, матери. Если бы всегда к нам в гости приезжали! - так воскликнул Занай Болатов на Голлу в 1907 году, и это помнят люди.

На Голлу много говорилось и о том, как благотворно может человек

Повлиять на другого человека. В народе до сих пор бытует легенда о Хуке и Тенгизе. Некий вор по имени Хуке со своей сворой днем и ночью нападал на людей. Старейшина Черекского ущелья Азнор Айдаболов не на шутку обеспокоился. Объявил о том, что тому, кто поймает вора, вернет его в жамауат, обратит его из врагов в друзей, отдаст коня тигровой масти. Это услышал Тенгиз Занхотов, человек из княжеской фамилии, и дал знать, что озабочен поимкой Хуке.

Специально поехал в Армавир, чтобы продать коней, а вырученные деньги и ценности везти в одиночку, чтобы спровоцировать нападение Хуке. Главарь шайки знал, что Тенгиз очень сильный и смелый человек, что унести драгоценности, не обнаружив себя, ему не удастся. А делиться с сообщниками он не хотел. «Как же быть?» - думал Хуке.

В конце концов, на встречу с Тенгизом он вышел один, без подельников. Между Аушигером и Кашкатау есть местечко Юч-Къолла. Там он дождался Тенгиза и из засады крикнул:

- Тенгиз, я пощажу твою жизнь, если ты оставишь драгоценности и уйдешь своей дорогой, не вынудив меня стрелять из железной трубы!

На это Тенгиз ответил:

- Как ни старайся ты, Хуке, говорить через деревянную трубу, голос твой я знаю. А посему хочу, чтобы ты вышел и посмотрел мне в глаза. Если тебе действительно нужны деньги, то часть из них я тебе уступлю, но пугать меня не следует. Неужели ты забыл слова отцов о том, что на одинокого путника нападать не следует? Неуверенный в себе одинокий путник в дорогу не выходит. Так вот, выходи сюда и посмотри мне в глаза...- Железный, уверенный голос его так подействовал на Хуке, что не выйти и не признать своего поражения он не мог.

- Ну что, Тенгиз, дальше мне делать? Ведь я старый вор, разве смогу я оставить воровство и заняться другим делом? - виноватым голосом выдавил из себя Хуке.

- Сможешь, Хуке, сможешь. Ты же сильный, красивый человек. В тебе столько энергии и способностей, что на двоих хватит. Не твое дело воровство. Ты человек, нужный обществу, а не пугало, - сказал Тенгиз.

- Подскажи мне, как это сделать? Чем заняться? - сдавленным голосом спросил Хуке.

- Ты же поешь хорошо, знаешь много песен, рассказов. Будешь разъезжать по селам и петь, а где нужно - и силу свою покажешь. В схватках тебя еще никто не одолел, - сказал ему Тенгиз и, похлопав по плечу, попросил спеть тут же «Уучу орайда» — песню охотников.

Его приятный, до глубины сердца доходящий голос так растрогал Тенгиза, что он вынужден был сказать:

- На некоторое время тебе вот этих денег хватит. А дальше сам найдешь свою дорогу. Воровство - не твое дело. Не лишай людей удовольствия. Они нуждаются в твоих песнях.

На этом они расстались. Но расстались друзьями, навеки преданными друг другу.

На Голлу в качестве примера того, как человек может повлиять на

человека, часто рассказывали о дружбе Тенгиза и Хуке.

Носить усы имеют право такие джигиты, как Атарал, Тенгиз и Хуке, которых никто никогда не смог положить на лопатки. Усатый человек должен быть честным, смелым и сильным. Он не должен прятать свое добро от людей. Такой человек всегда готов помочь себе подобному прежде, чем его попросят. Воровство, сквернословие, несдержанность, слабохарактерность не свойственны усатому мужчине. Недаром говорят: «Усатый человек сказал», «Как же не верить, от усатого джигита слышали». Если вы, джигиты, усы оставляете, то помните об обязательствах, налагаемых ими. Еще поймите: пока отец жив, его сыну носить усы не позволяется. Кто нарушает это положение, тот пусть помнит, что такое же неуважение он испытает от своего сына. А если отец не носит усы, то его сыну тем более не разрешается носить усы. От умения носить усы зависит уважение к человеку, отношение к его характеру. Усы - это знак человечности. Не дай, Тейри, усы человеку, склонному к воровству, обману и хулиганству, дабы не пошел кто-нибудь к обманщику и хулигану в гости, понадеявшись на то, что он носит усы, - так поучали на Голлу, давая советы молодым людям, начинающим жизнь.

После борьбы батыров и скачек народ собирался на прослушивание сёз усталагъа (мастеров художественного слова). В качестве иллюстрации мы приведем сказку о сто одной небылице: дочь хана дает обещание выйти замуж за человека, который расскажет сто одну небылицу, не употребив слова «сора» («потом»).

В древние времена в богатстве и довольстве жил счастливый Эрке-хан со своей дочерью Сууалан. Дочь росла, набираясь жизненной мудрости. Была она необычайно хороша и умна. «Кто женится на дочери Эрке-хана, чей двор она будет украшать?» - то и дело задумывались ханы и бии. Много сватов стало у них появляться. Но хан был непреклонен: ей еще рано выходить замуж.

Года через два сватов стало еще больше, среди них были и особо настойчивые. Однажды один из них обратился к некоему мудрому старцу: «Как же нам быть, что дальше делать?» - «Спелое яблоко надо вовремя снять, переспелое быстро портится, червивеет. То же самое и человек – всему свое время. Сууалан уже пора определиться», - ответствовал собеседник.

Тогда сваты стали узнавать у старожилов: какой характер у дочери хана, чем она увлекается. Число их продолжало расти. «Больной зуб удалять надо - от него толку не будет. Так и здесь», - решил наконец хан и отправил к ней верного человека.

Сууалан отвечала:

- Если отец непременно хочет выдать меня замуж, пусть выдает. Но

пусть он прежде проведет состязания. Теперь истинно народный язык стал оскудевать,. Порой двое беседующих, не задумываясь над глубиной мысли, произносят слова, ни о чем не говорящие, ничего не означающие. Коверкают язык. От прелести языка наших предков, его многоцветья ничего не осталось. Перемолотые слова теряют свои соки, величие и мудрость, обретенную за века. Поэты пишут стихи, певцы поют, рассказчики повествуют, но все они говорят не так. Каждый из них считает себя образцовым. Одно и то же слово повторяют по сто раз. Если хлеб долго жевать, он покажется сырым. Я бы хотела, чтобы мой избранник обладал изысканным языком, владел всеми его тонкостями, был красив, умен, сметлив и мастеровит. После победы в основных состязаниях мой избранник должен будет, ни разу не употребив слова «потом», придумать и без остановки рассказать сто две занятных истории. Вот за такого пусть меня отец и отдает.

Весть эта мгновенно облетела всю округу. «Дочь хана ищет жениха красноречивого, мастерски владеющего языком», - стали передавать из уст в уста. Из дальних мест потянулись для участия в состязаниях богатые, знатные дворяне, сыновья ханов. Собралось немало изысканно одетых юношей. Они расспрашивали отцов, близких, родных о тайнах словесного мастерства; усваивали истоки культуры речи, учились ставить вопросы и давать на них исчерпывающие ответы, уясняли себе старинные обычаи устного общения.

Три дня и три ночи шел той, народу была тьма тьмущая. Говорят, в этот день родились искрометность, совершенство тоя. После игр и скачек начались состязания в красноречии. Мудрые старцы, восседая на возвышенном месте, внимательно слушали молодых. Стремительные в движениях, с жестами, похожими на взмахи орлиных крыльев, быстрые на выдумку, юноши изо всех сил старались понравиться Сууалан. Желая показать свою щедрость, они делали окружающим дорогие подарки. Но никто из них не покорил справедливых судей-мудрецов. К вечеру к старцам подошел юноша крепкого телосложения, красавец, сын бедняка. Он сказал, что желает участвовать в состязаниях. Ему велели встать посередине, спросили, откуда он. Но не сразу он стал говорить. Застенчивый, краснеющий до ушей, он поначалу никак не мог собраться. Но, опомнившись, весь подтянулся, собрался с мыслями. Закрыв на мгновение глаза, он вспомнил свою горестную жизнь с матерью.

- Эй вы, восьмидесятилетние мудрецы, вы, кто одаривает слушателей мудрым словом! Я застрелил неродившегося зайца под деревом, котрого не было, из ружья без курка. Из этого зайца я выбрал очень много жира. Этот жир я привез на девяти быках и поставил в углу комнаты. А утром стал собираться в лес за дровами. Снарядил ослов, взял высохшие чабыры и стал смазывать, но всего заячьего жира не хватило и на полчабыра. Так и поехал за дровами. Уставшие ослы потянулись к водопою. Но вода оказалась под ледяной толщей, а дрова запутались в густой траве. Делать нечего. Тогда, схватившись за голову, я снял ее с шеи, разломал ею лед, ослов напоил, а голову забыл где-то поодаль. Иду по дороге и встречаю племянницу свою. Только успел ей сказать: «Здравствуй, племянница», - как вспомнил, что головы-то нет. Поругав себя за головотяпство, вернулся за головой. Возвращаюсь - а голова там и лежит. Беру ее, ставлю на место, а она уже не хочет сидеть на своем месте. Приходится крепко привязать ее к плечам веревками. Иду обратно. Чувствую зуд, снимаю голову, рассматриваю ее и вижу: кто-то в ней на девяти быках просо сеет. Просо остается сверху, а солома - внизу. Придя домой, узнаю, что женщины потеряли телят.

- Где телята?

- Потерялись.

Посмотрел в стойло, нашел там иглу. Залез на нее и осмотрелся. Телята спускались за Эльбрус. Быстро заглянул в сарай. А там кобыла ожеребилась и жеребенка лижет. Вскочил на жеребенка, взвалил кобылу ему на гриву. Два тяжелых хурджина приторочил к бокам жеребенка и погнался за телятами. Догнал их на вершине Эльбруса. Тридцать телят бросил в один хурджин, тридцать - в другой. Клянусь тобой, хан, я в этот вечер всех телят подпустил к коровам.

Он закончил свою речь, но все еще ждали продолжения. Все были поражены необузданным воображением и находчивостью юноши, все были очень им довольны. Но в то же время все глубоко задумались: как же дочь хана отдать за бедняка? Такого еще не бывало. Но хан был верен данному слову - решил свою дочь отдать за него. Подозвав к себе юношу, хан расспросил его о житье-бытье.

- Мы живем в горах. Встречного спрашиваем: как дела? Если нужно, идем помогать. И это считаем товариществом. В дни бедствия с нами рядом те, кто разделяет нашу судьбу. Вот в таком месте мы и живем. Богатства у нас нет. Но из-за этого не горюем, отец, мать, сестра и брат совершенно спокойны.

Юноша хану понравился, и он познакомил его с дочерью. Заставил внимательно посмотреть в глаза. Подумал: а что теперь она скажет? Понравился ей молодой человек, радостно стало на душе. Улыбнувшись, она велела сказать: «Это было мое слово. Пусть будет так, как сказал отец; видно, судьба у меня такая».

Вновь начался той. Хан собрал своих лучших людей, поговорил с ними. Выделил молодым добрую часть своего богатства и отправил их туда, где жил юноша. Провожая их, отец сказал:

- Пусть ни внуки, ни правнуки не искажают наш язык. Это им всегда поможет на жизненном пути. Если этот завет нарушится, люди перестанут понимать друг друга. Забудут понятия «честь», «совесть». Но, покуда жив родной язык, ничто не будет угрожать твоему селу, в нем всегда будет довольство и благополучие. Все блага - и ячмень, снятый с земли, и туры, обитающие в горах, - пребудут на твоей земле. А теперь - счастливого пути!

В другом варианте этого рассказа фигурировали три брата, три красавца-молодца. И условия хана были иными: того, чей рассказ не понравится слушателям, следовало либо убить, либо обратить в рабство. Первым стал говорить старший из братьев!

- Был на охоте. Встретил оленя. С одного выстрела ранил в ногу, попал в глаз, снял рог.

- Нет, это не принимается: ты выстрелил, когда олень ножкой чесал глаз, - строго ответствовали мудрецы и не приняли рассказа. Не понравилась им его речь. После этого встал средний брат, поднял голову к небу и молвил:

- Можно начинать?

- Говори, просим, - сказали.

- Я плотник, строю дома. Однажды одним ударом свалил сто деревьев.

- Оставь это, такое возможно. Ты собрал тонкие прутья и срезал, —

заметили строгие ценители и отклонили его речь.

Вышел к ним младший брат, взволнованный и раздосадованный. Начал так:

- Подъехал я на коне к реке. Спешился, упал в воду. Что делать? Собрал солому и поджег воду. Вода стала гореть. Лезвие ножа выгорело, осталась одна ручка. Ой, хан! Клянусь тобой! Вошел еще раз. Увидел двух оленей. Убил обеих ручкой ножа. Из шкур сделал гыбыт. Рядом увидел огромное дерево, вокруг которого летали пчелы. Одним ударом свалил дерево, наполнил гыбыт медом. Поехал дальше и встретил болото. Когда проехал его, то задняя часть скакуна осталась в болоте, передняя оторвалась и ускакала, а я, угнездившись на ребрах, продолжил путь. Спешился и оглянулся. Срубил большую ветку с дуба, пропустил между передней и задней частями коня и объединил их. Конь поначалу пошел, но вскоре упал и издох. Часть шкуры снял, часть оставил, часть добралась домой. Поджег дом, и он сгорел. Ырысхын стала сокращаться, притягивая к себе тушу лошади, оленей, гыбыт с медом. Поехал дальше. Сестры рассердились. Поехал в лес на ослах. А там все оледенело, вокруг рой пчел, клянусь тобой, хан! Ослы мои захотели пить. Головой разбил глыбу льда, напоил их. Заготовил дрова ножом, у которого не было лезвия, но была ручка. А дома ждали гости. Хотел их приветствовать, но головы моей не оказалось. Взял копье отца и свое, воткнул в них иглу, встал на нее и осмотрелся. Невдалеке заметил что-то блестящее. Это была моя голова. Ее несли бурные волны быстрой речки. Поймал голову, поставил на шею и тщательно обмотал жгутом. После чего пришел домой и поприветствовал гостей, клянусь тобой, хан! Дом построил, а столб не установил. Одну сторону верхней стены держал я, другую - гости. С тех пор, клянусь тобой, хан, так и живем.

Так закончил свою речь младший брат. Слушатели были поражены его рассказом. Подумали и решили: рассказ младшего брата, превзойдя всех, может дополнить бедную речь двух старших. И тогда отпустили всех троих на свободу.

Нам думается, что Голлуиана ждет своего скрупулезного изучения, за которым должно последовать практическое применение этого празднества в современной жизни. Его духовность, его укорененность в народе бесспорны. Надо только уметь отличать зерна от плевел.

Итак, Голлу - древнее божество, покровительствующее мужеству, физическому совершенству мужчин, и женщин, — наравне с Тере помогало обществу жить по законам справедливости, воспитывать детей в духе уважения к старшему.

На Голлу произносились и запоминались многие пословицы и поговорки (нарт сёзле). Мне удалось записать и систематизировать множество пословиц, ранее никем не зафиксированных. Им я и посвящаю следующую главу.

Красавица Гылау тогда сказала:

- Э-э, мужчина (женщины не называли по имени своих мужей, чтобы потом не болели зубы, губы, уши - Д. Т.), выслушай мое слово, внимательно смотри мне в глаза. Пока не дойдет идущий до места своего назначения, не порадуется увиденному. Мужчины точно такие. Как бы ни любил он свою жену, пока не вырастет от нее маленький отросточек, пока он не возьмет его в свои руки, не ощутит близость своей жены с ним, он ее по-настоящему не полюбит, любви притягательная нить недолговечна. О своей истинной любви он ей не расскажет. А если и попытается рассказать, поклянется верно любить ее навеки, то и тут ей солжет. Тогда обугленные корни любви она сама увидит в нем и расскажет ему, если в ней любовь истинная зародилась. Оставь ты меня, я бесплодна, женись на другой. Тебе нужен продолжатель рода, корень нужен тебе. Твой кош в Айланнган-Таше, отары овец под Дых-Тау не должны оставаться без присмотра в тот день, когда подкрадется к тебе неумолимая старость. Она придет, придет так быстро, как ночь наступает на смену дня, как веселье переходит в грусть. Будущее бесплодных так же безрадостно, как пресыщение после сытного, обильного ужина. Со всеми бездетными это случается. Ты любишь меня, пока я молодая. Ты внешне кажешься таким нежным и веселым, но горишь ты изнутри, а поступить по-своему не решаешься.

- Агулай, - сказал Айтаймаз, остерегаясь произносить имя жены, - боялся я услышать эти слова от тебя. Чувствую я, что мое сердце принадлежит тебе, без тебя луна не осветит моего пути. Но, скажу тебе откровенно, этих слов от тебя я не ожидал. Какая ты смелая и любящая! Твое сердце освещает эти горы, я так думаю. Знаю я, что дни безрадостной старости застанут и нас, как они осторожно подходили к тем, которые впервые согрели своим теплом камни этих гор. Что изменчива жизнь - знаю я. Но мои глаза привыкли видеть тебя всегда, без тебя они не могут существовать. Смотрю на тебя - на землю смотрю, а там – твое отражение. Так люблю я тебя. Без тебя свет мира не мил мне. Утренняя роса черты лица твоего сохраняет. Шуршание твоего подола, нежные шаги твоих белых ног, волосы твои медового цвета в горах со мною ходят, поддерживая мое настроение, помогая жить полнокровной жизнью. Таковы черты лица твоего, грациозная, самая нежная, красивая моя, страж души моей! Разве Тейри обманул меня, соединяя нас воедино? Разве не любит он больше меня, самого верного его защитника? Все же, бывают и у него промахи в круговороте вселенной, в соединении любящих сердец. Послушав твой совет, поеду я в Торс-Башы, где живут умные и нежные красавицы. Может быть, там и осталась судьбы моей частица, дожидаясь моего признания в любви к другой женщине? Не знаю. Но пусть будет по-твоему, моя умная, несравненная, всегда говорящая самые верные слова мудрая жена.

- Поезжай, мой верный друг. Это моя любовь подсказывает, она видит дальше меня. Испив сладкой, вкусной воды подземелья, разве можно забыть то, что настанет день, когда некому будет носить эту воду? Отправляйся как можно скорее в Торс-Башы, приведи ту единственную, которая наполнит наш уже иссохший очаг детским говором. Я буду ждать ее с нетерпением, как ласточка своих птенцов в следующий год. - Такие слова произнесла Гылау, обращаясь в сторону Сыя-Тау.

В Торс-Башы жил благопристойный человек, который учил молодежь послушанию старшим, бережному отношению к травам, деревьям, родникам. Говорил, что нескончаемых богатств нет на свете. Еще говорил, чтобы они женились на дочерях мужчин из далеких селений, чтобы не были кровнородственными.

Ехал Айтаймаз, не торопясь, не погоняя коня, прислушиваясь к каждой птичке, каждому шороху, журчанию еле заметной речушки, и вдруг увидел вдали одинокого джигита, который пел неизвестную песню.

Айтаймаз сошел с коня, пошел рядом с ним, стараясь запомнить слова. А песня лилась, заполняя все пространство между небом и горами. Голос незнакомца казался таким естественным, могучим, что, не явись он сейчас на горизонте, жизнь мира не была бы такой полной и отрадной.

Айтаймаз запомнил всю песню, часть слов которой мы здесь приведем. Вот она, песня Эрке-Хана:
Из шести сторон шестеро в гости явились.

Шестерым шесть кошей она поставила

И круторогого тура зарезала,

Водой второго покоса крапивы напоила,

Которая утоляет жажду джигитов.

В Торс-Башы рожденная девушка

Своенравна и очень любима.

Своенравна, да без тревог живущая

Девушка из Торс-Башы грациозная,

Внушающая мужчинам уважение.

А отец ее - известный в мире джигит,

Изобилием скота своего живущий.

Из этого богатства одну голову не отдаст ли?

В его стан созванные гости приедут ли?

А если приедут, то огорченными не уедут.

Словами она людей согревает,

Потом по ущельям мирно провожает.

На открытую рану соль сыплет.

Девушка из корня травы растущей

Извлекает лекарственные свойства ее

И держит в багровом казане сыворотку.
После каждой строки повторялся припев с последним словом строки, обязательно глаголом, с протяжным двукратным повторением «Ой-й-й, хой-й».

Благозвучная песня понравилась Айтаймазу, и он подошел к певцу с вопросом:

- Ради молока твоей матери, об этой песне ты мне расскажешь потом, но кто она, где живет эта девушка? Где я ее увижу?

Этот вопрос он задал после того, как познакомился по обычаю древних предков до одиннадцати поколений по отцовской и материнской линии.

Незнакомец ответил:

- Показал бы кош этого человека я, но сумеешь ли ты его дочь завлечь словом разумным? Не окажешься ли ты перед нею в затруднительном положении? - Вопросительно посмотрел хозяин гор на Айтаймаза. Опустив недоуздок коня на росу, шел тот хмурый, темный.

- Постараюсь, тамада! Я же прирожденный горец. Клянусь честью Тейри, не растеряюсь пред нею в мыслях и поступках, - сказал он несмело, не обратив внимания на мокрый недоуздок скакуна.

- Не уверен я в тебе. Не знаешь, что сказать отцу, как встретить девушку, а выходишь на дорогу. Недоуздок коня от росы не умеешь уберечь. А еще приехал жениться, познать чужие края, посидеть среди незнакомых людей! Неумеющий держать кнутовище в руке разве может надеяться, что к нему хорошо отнесутся? - спросил Эрке-Хан.

- Действительно, живу я с женщиной вот уже пять лет, но правил жизни не знаю, - согласился Айтаймаз. - Во мне много недостатков. Когда наполнится моя голова умом?

Помолчал он немного и добавил:

- Не беспокойся, в ольховом соку чашу сваривающий джигит, при встрече с ней я найду, что сказать. Укажи только дорогу в ее кош.

- Ты не обижайся, батыр, на мои слова - это слова любви. Если имеешь мужество и человечность, не посрамишь свою честь и достоинство. Возвратишься домой с ликующим сердцем и будешь вознагражден. Скажу тебе: девушка хороша. Такое создание Тейри не часто посылает людям. Ее воспитание, характер, женственность, умение сделать счастливым мужчину не всем свойственны. Если тебе удастся с ней свить гнездо, то оно будет долговечным. Иди по этой речушке вверх и возле огромного черного камня свернешь влево. Дальше будет тесное ущелье, которое ведет к кошу хозяина. У двух сросшихся камней перейдешь вправо. Остерегайся змей, которых много в реке. Там ты встретишь отару овец, пасущихся без присмотра. Постарайся не вспугнуть их, этим разочаруешь девушку. Она единственная отрада отца Хола-Хана, заменяет ему и сына и дочь. - Так говорил Эрке-Хан, а сам любовался богатырской внешностью, красивыми чертами путника.

От всей души поблагодарив доброжелательного Эрке-Хана, Айтаймаз решительно направился вверх по ущелью и возле сросшихся камней увидел отару овец, которые паслись сами. Айтаймаз остановился, пристально посмотрел вокруг себя и не увидел никого. Тут он решил спеть песню, которую услышал от Эрке-Хана.

- Кто так красиво поет песню Эрке-Хана? - раздался вдруг в стороне приятный голос. То была девушка по имени Ариужан.

После того, как ответа не последовало, вопрос повторился, но девушку не смог увидеть Айтаймаз.

- Ну что, смог ли я спеть, как Эрке-Хан? - спросил он в пустоту.- Опасаясь потревожить овец, пел, я песню. Это был способ моего обращения к твоей лучезарности, красавица Ариужан.

Она не отличалась высшей красотой, но в ней было все: тонкий стан,

длинные волосы, гордо посаженная голова, вздымающаяся высокая грудь, при виде которой сердце мужчины вздрагивало, умные глаза.

- Кто бы ты ни был, незнакомец, спой еще эту песню. Твой голос равен голосу Ерюзмека, который удивил своим пением весь мир, - попросила девушка из укрытия.

Не выполнить просьбу мужчина был не в силах. Приготовившись петь, Айтаймаз увидел в десяти шагах от себя двух огромных тюбей (от одной сучки рожденные, как две капли похожие породистые собаки), и тогда спел вторую часть песни:

При виде ее Айтаймаз лишился речи, но, быстро одумавшись, тут же возобновил песню:

- Мы живем еще выше. Отец ушел в горы, чтобы добыть корень жизни под названием штанкул (этот сладкий сочный корень растет на крутых обрывах), и к вечеру вернется. Чтобы не скучно было тебе, займись ловлей рыбы. Ее у нас много. Мы ее ловим корзинами. Это отцу понравится, - сказала Ариужан, идя впереди него. - У коша бурливая речка течет, а в ней полно рыбы. Эту рыбу мы не едим. Она такая красивая, что нам жалко бросать ее на арауан (железная жаровня с ручкой для подвешивания над огнем). Тут полезных трав много. Вот шыйыртчык, который очищает желудок от камней и всего лишнего. Много сютча, хуржели, зыка, балдыргана, мандалака, которые на равнине не растут. Мы их употребляем в пищу. Это – федугу, хорошо идет на эт хычин. Айтаймаз, посмотри на склон холма, на эту пестроту! Это красная и черная брусника. Тут очень много малины. Соки даров гор мы пьем для утоления жажды. Они тоже исцеляют недуги, восстанавливают здоровье.

Тем временем вернулся отец девушки и расспросил о том, кто незваный гость и откуда, с какой целью приехал в Торс-Башы, где жители других ущелий являлись редкими гостями.

- Ладно. Ты решил жениться на моей дочери. Такую возможность я не исключаю. Но вот условия: моя дочь не будет обижена, не будет знать нужды, ее честь и достоинство будут защищены перед Тейри и твоей совестью. Ты согласен с этими условиями? - Хола-Хан испытующе рассматривал каждый мускул на его теле, изучал выражение лица.

- Да, тамада, я принимаю все твои условия как обязательства, посланные Тейри ради вольной жизни твоей дочери. Честь и ее достоинство мною будут защищены, пока я буду жить на земле. Разреши мне дать клятву, Олай-Хан (он перефразировал «Хола-Хан»).

- Разрешаю. Это очень хорошо! Когда мужчина дает клятву перед старшим, он ее не нарушит никогда. Сын мой, я верю в твое благородство. Езжайте. Пусть Тейри поможет вам на этом свете. Да приумножатся ваши земные дни на благо вашей семьи и твоего ущелья! Если у тебя нет других забот, то отправляйтесь в путь завтра же. Если тебе нужен скот, богатство - бери. У меня есть все. И еще: научу тебя лечить людей и животных, метко стрелять. Все это пригодится в жизни.

- Если я нарушу хоть одно из тех условий, которые ты перечисляешь, то пусть меня испепелит Великий Тейри, мой род покроется позором в тот радостный день, когда лучи первого весеннего дня возвестят о начале нового года. Если я буду недостойным защитником твоей дочери, пусть проглотит меня земля раньше времени.

Хола-Хан устроил пир утром следующего дня и, дав отеческое благословение, отправил их в Айланнган-Таш.

- За хорошие слова, Олай-Хан, будь здоров. Скота у нас хватит, если сумеем его содержать, то не будем испытывать бедность. Если Тейри поможет, то наша жизнь сложится так, как вы предрекаете, - сказав так, Айтаймаз взял коня под уздцы и медленно удалился от коша. Ариужан, попрощавшись с отцом, покинула кош своего детства.

Приезд Айтаймаза и Ариужан не застал Гылау врасплох: скот ухожен, дрова заготовлены, шкуры обработаны, мясо на зиму высушено, шерсть вымыта и провялена в кийизах. Такова женская доля.

Настала зима, та зима, которая испытывает людей на прочность.

Айтаймаз всю зиму промышлял на охоте. Однажды он решил перейти в Тау-Арты (Грузия). По пути встретил двоих, которые вели женщину. Решительно встав на их пути, Айтаймаз спросил:

- Куда вы ее ведете? Кто вы такие?

Они замялись, но не ответить на вопрос у них не было возможности. Решимость Айтаймаза лишила их шансов на побег или сопротивление.

- У нас есть повелитель. Мы ему обязались привести женщину, - ответил тот из них, который выглядел смелее.

- Вы воры. Я накажу вас, - сказав так, Айтаймаз ловким броском таштатузаки вмиг свалил на снег одного и опутал сетью. Таким же образом связал и второго и привел в свой кош. Женам сказал:

- Эту девушку берегите, как свое дитя. Она чуть не стала жертвой этих негодяев. Не перевелись еще мучители слабых. На продаже наживают большие средства. На это они и живут. Сейчас я ухожу в горы. Кормите и этих негодяев. Пусть не вздумают бежать, из-под земли достану, тогда лишу их жизни.

Ариужан быстро сшила из волчьей шкуры чарыки (тапочки) для девушки и переодела ее с ног до головы. Приученная ко всему, счастливая девушка на глазах преобразилась. Она стала одним из членов их семьи.

Тем временем вернулся с гор Айтаймаз с туром на спине и начал допрашивать воров. Голодные воры после сытного ужина и горячей шурпы стали разговорчивыми.

- Что мне делать с вами? – коротко спросил их Айтаймаз.

- Не перебивай, добрый богатырь, своим словом меня, дай мне сказать то, о чем думаю, - попросил один из воров.

- Говори. За откровенность вас наказывать не стану. Не утаивайте ни одного звука.

- Под Сыя-Тау мы являлись рабами одного богатого человека. Наши деды, отцы тоже там жили, и наша доля стала не легче их. Наша задача – два раза в год отправиться в тортууд (разбой, добывание младенцев и девушек) и возвратиться с добычей. Без добычи лучше не возвращайся. Нам туда теперь путь закрыт. Если позволишь, мы останемся здесь, ты ведь нас не убьешь? - вопросительно посмотрел разбойник в глаза Айтаймаза.

- Хорошо. С вами много говорить не буду. Если честно жить решили, в этом я вам помогу. Один из вас пусть стережет моих овец, а другой за скотом присмотрит. Жизнь сама покажет, на что вы способны. А бежать не вздумайте. Если земля не проглотит, в небо не улетите, в птицу не превратитесь - достану и медленно убью. Тогда вас у меня никто не вырвет.

Так прошло лето, настала зима. Жизнь в Айланнган-Таше преобразилась. Ариужан родила двух черноглазых мальчиков-близнецов, которые стали расти на глазах. Радовались все, что очаг Айтаймаза теперь не иссохнет.

Особо радовалась Гылау, которая с момента появления детей на свет бросила все заботы по дому, занялась только их нуждами.

Со всех гор, ущелий приходили на торжество по этому случаю. «Не радуйтесь тому, что еще не родилось, а рожденной радости будьте достойны», - говорили одни. «Не бойтесь, что не родится, бойтесь, что похуже родится», - вторили другие.

Один из гостей сказал: «Успокойтесь, если слова Гылау до ушей младенцев дойдут, то они не доведут родителей до слез. Таких женщин я еще не видел. Сколько нежности в ее манерах, как она может успокоить человека и как она решительна в минуту отчаяния. Все хозяйство Айтаймаза держится на ее плечах. Сильна она и красива».

И пришельцы преобразились, клеймо «вор» с них было снято. Настала осень. В дружной семье Айтаймаза теперь с раннего утра до позднего вечера работали в каменоломне Алтана и Хончку. Они давно забыли, что были пленными Айтаймаза. Они теперь участвуют во всех делах хозяина.

При виде Асыулу они горько сожалеют, что насильственно привели ее сюда. Каждый раз, проходя мимо нее, чувствуют себя виноватыми.

Однажды, сидя на берегу Черека, Айтаймаз наблюдал за жизнью рыб. «Почему люди решаются красть себе подобных? Откуда взялась эта испорченная традиция? Превратив этих двоих в рабов, чего хорошего достиг я? Насилие и присвоение чужого труда мне не к лицу. Алтане и Хончку надо дать свободу. А если бы со мною обращался кто-нибудь подобным образом, что бы делал я?» - Эти мысли отняли покой Айтаймаза.

До зимы Алтана и Хончку построили себе коши и с благословения хозяина женились. В один из дней Айтаймаз спросил:

- Хотите поехать домой, к родным?

- Нет. Теперь нам там делать нечего. Наша жизнь связана с горцами.

Дорога жизни нашей закончится здесь, — ответили Алтана и Хончку в один голос.

- Годится. Живите и продолжайте свой род, а время само рассудит нас через много зим и дорог, - сказал Айтаймаз.

Так они стали жить да добра наживать в местечке Хафтаузы.

Весной следующего года, когда близнецам исполнился год, Гылау пригласила Алтану и Хончку дать мальчикам имена (до года ребенку не давали имени, чтобы не рассердить Тейри).

Это произошло в тот день, когда светлое время дня удлинялось, а темное время еще укорачивалось.

Алтана назвал первого мальчика «Алай». Второго мальчика Хончку назвал «Калай». Гылау очень понравились имена с прибавлением слова «ай» (месяц, луна). В знак благодарности она одарила мужчин волчьими тулупами. Алтана и Хончку отныне являлись ответственными за воспитание мальчиков не в меньшей степени, чем женщины Айтаймаза.

Чтобы не спутать мальчиков, Гылау к их запястьям привязала по камешку белого и зеленого цвета.

Семья Айтаймаза жила на том месте, где подземные воды «нарт сууом» - нарзан - орошали камни и песок, а низкорослая трава здесь была густой, сочной и питательной.

- Чтобы жизнь их была светла, тело здорово, а сами хорошо воспитаны. Пусть бегают до усталости, играют до смеха, едят досыта, дабы расти живыми и здоровыми. Тюфю-тюфю, чтобы не сглазить, какие красивые! - с этими словами Гылау вынимает близнецов из березовых люлек.

Прислушиваясь к ней, Айтаймаз видел рядом и Асыулу, которая снова была беременна, и очень был рад, что скоро в очаге его коша раздастся радостный смех еще одного ребенка.

Третья жена Айтаймаза отличалась сообразительностью, расчетливостью и мужским терпением.

«Если не поскупится Тейри, еще одного живого ребенка подарит, другой благодарности от него мы на этом свете не ищем», - думал он и, стесняясь своей слабости, мысленно просил прощения у Создателя.

На следующий году Асыулу родила дочь. Ее назвали Ариубат.

В том же году жены Алтаны и Хончку тоже родили мальчиков, и пиры по этому поводу были пышные, джигиты соревновались в меткости в честь новорожденных.

Таким образом Айланнган-Таш, Таусолтан-Кёпюр, Хафтауун стали многолюдными местами.

Приезжие спрашивали: «Чье это место?». Им отвечали: «Здесь живут люди Айтаймаза. Айтаймаз-батыр управляет этими местами. На земле сильнее его нет. Он самый справедливый человек на свете. Заходите к нему в гости».

Узнав о его богатстве, силе и смелости, приехал к нему из-под Сыя-Тау один незнакомец и стал гостить. Айтаймазу понравилось желание гостя узнать его ближе.

В честь гостя он зарезал барана и пригласил силачей соревноваться в толкании камня, стрельбе из лука.

Конгур (так звали гостя) был ловок и силен. Это он доказал на соревнованиях. Имел привлекательную внешность, много говорить не любил.

Но Алтане и Хончку почему-то Конгур не понравился. Наедине с Айтаймазом они говорили: «Не нравится нам Конгур. Внутри он не такой, как снаружи. Азарт и сила в нем уживаются с неприятной самовлюбленностью».

- Не следует его бояться. Он наш гость, а гостю покажите все лучшее, что у нас есть. Гость смиреннее овцы, дашь каменные груши - он будет их грызть, - сказав так, Айтаймаз заулыбался, но стал немного задумчивее.

В одно утро Айтаймаз встал и, разбудив гостя, сказал:

- Конгур, пойдем в горы, постреляем жугъутуров (туров). Ты должен оценить прелесть здешних мест. Мы богаты дикими животными. Они живут среди наших овец, подходят к жилищам, не скрываются ни днем, ни ночью.

Ни слова не сказав, Конгур выходит в путь и направляется в горы вслед за Айтаймазом. Сели они на низкорослых каурых коней, и Айтаймаз сказал:

- За нас не беспокойтесь. Мы вернемся через пять дней.

Шел третий день, когда, остановившись, стали они соревноваться в стрельбе. Когда две стрелы Айтаймаза вонзились одна в другую, Конгур заметно огорчился, не сумев повторить это.

- С какого времени ты живешь в этих местах? - спросил гость.

- До девяти поколений могу сосчитать. Но родных уменя нет. Холодные кости моих сородичей лежат в сырой земле. Под высокими скалами коротали они свои пасмурные дни. Многие исчкзали под снежными обвалами, в бурных потоках Къара-Суу находили весной богатырские их тела. Но суровый климат их не пугал. Многочисленные стада овец гуляли на холмах, метко стреляющие жигиты стерегли их здесь.

Рассказывая гостю о своих могучих предках, шел он впереди, перепрыгивая с камня на камень. Но в это время, сняв с плеча лук, гость приготовился выстрелить. Это увидел Айтаймаз и в считанные секунды, вынув нож, метнул в его сторону. Нож попал в плечо, но тетива лука была уже спущена, и стрела попала прямо в грудь Айтаймаза.

- Говорили мне Алтана и Хончку, чтобы меня ударил Тейри, о твоем коварстве, но я им не поверил, - сказав это, Айтаймаз вынул стрелу из груди и тут же упал, истекая кровью, обессиленный.

- Ты сказал, что ловчее и сильнее тебя на этом свете нет. Я давно искал встречи с тобой. Она совершилась. Я дал клятву, что сильнее себя не оставлю на свете никого.

- Будь ты проклят. Не угадал я твое намерение чуть раньше…

После этих слов душа Айтаймаза ушла в небеса, и солнце скрылось за горами.

А Конгур ушел друглй стороной туда, откуда пришел.

Прошла неделя, настала вторая, не возвращается Айтаймаз. Это беспокоило домочадцев, но без тени сомнения в сердце Гылау молвила:

- Он возвращался спустя месяц. Какая гора его удержит? Мы не сомневаемся, что он жив и здоров. Вернется, вот увидите. Повременим еще день-другой… Вернется наш страж.

- Пусть Тейри возвратит нам его живым, но мое сердце чувствует, что сним неладное приключилось. Обещав возвратиться через пять дней, он по своей воле не останется там долее, - произнесла с горечью Ариужан и решительно встала. В ее облике выразились боль и сострадание, которые могла проявить любящая жена.

- Уста мои не смеют обрекать нашего повелителя на худшее, но будь он в живых, давно был бы здесь. Нельзя терять время. Может быть, ему нужна помощь, - сказала Асыулу.

В этот момент в кош вошли Алтана и Хончку. Остановившись на середине, Алтана сказал:

- Вся беда может исходить только от гостя. Мне не нравились его глаза. Слишком подозрительно он себя вел. Наверное, он не тот, за кого себя выдавал. Только я не знаю, зачем ему нужно было губить Айтаймаза. Идемте скорее, мне не терпится узнать правду.

Беспокойство Алтаны и Хончку было искренним, но они все же опасались, что слова недавних врагов будут неверно истолкованы женщинами.

- Поеду я. Я моложе всех, умею стрелять не хуже мужчин. К тому же он спас мою жизнь и мою честь. Еду прямо сейчас! - сказала Асыулу.

В трех верстах от стойбища, на склоне горы, в тесном серпантине Асыулу нашла убитого Айтаймаза с зажатой в правой руке стрелой... Вся округа собралась, когда тело богатыря предавали земле. Многие мужчины плакали, вспоминая его доблесть.

После похорон люди собрались на совет и решили отомстить за его кровь. Но трудность состояла в том, что ни род убийцы, ни место, где он жил, не были известны.

- Если он ходит между небом и землей и разговаривает хоть с одним человеком, я его найду, - поклялась Асыулу. - Если в тере его не смогу притащить, убью на месте. И привезу свидетельство того, что Айтаймаз отмщен.

Сказав такие слова, она переоделась в мужскую одежду и в тот же день покинула Айланнган-Таш.

Вот они, незнакомые селения Дюгерстана (Осетию так называли древние балкарцы). На первом ныгыше наш джигит (для нас Асыулу теперь не женщина, а молодой энергичный мужчина, жаждущий отмщения) прислушивался к голосам бывалых стариков, которые рассказывали о жизни силачей-одиночек, удивлявших очевидцев подвигами.

Оттуда без отдыха он отправился на ныгыш к кабардинским землепашцам, у которых засуха уничтожила почти весь урожай. Не переночевал наш добрый молодец и там. Слишком велика была сердечная боль, требующая мести.

Остановился он на дневном переходе, опять заехал на ныгыш. Там шла борьба среди молодежи, а пожилые люда вели хабар об одном новоявленном богатыре, который в единоборстве убил самого сильного, коварного врага. Ушам своим не поверил джигит, сразу понял, что это о Конгуре говорят.

Выслушав до конца рассказ, джигит спросил:

- А где его можно видеть? Такой отважный человек как раз нужен мне. Посмотреть бы в его лицо. К тому же трудно поверить в то, что вы говорите.

- Если не веришь, спроси его самого. Он сам сюда идет, молодой человек, - сообщил, смеясь, тот, который рассказывал.

Действительно, на ныгыш направлялся тот, который три недели назад ел сладкое, пил благородное в доме джигита, который его дожидался. Его широкие плечи, энергичное бывалое лицо, скромное добротное одеяние и черный кинжал говорили о мужестве, как и немногословность нового посетителя ныгыша.

- Что нового, аксакалы? - спросил он, вынимая маленький ножичек для чистки ногтей (он хранится под кинжалом).

- А новость такая: вот этот молодой человек сомневается в том, что ты нам рассказал. Повтори, пожалуйста, так, как ты нам рассказывал. Если собьешься, мы твою ложь узнаем, - усмехнулся тот же.

- Повторять я не буду. Это не делает чести ни мне, ни погибшему богатырю. Но клянусь, по отношению к нему я был честен. Только в стрельбе его стрела улетела в воздух, а моя воткнулась прямо в его грудь. Его я очень уважал, но мы условились так: один из нас должен умереть. Вы знаете, что у меня клятва есть - обязательно встретиться с человеком, который может помериться со мной силой. Ради чего я буду врать? - сказав это, он поглядел в сторону юноши, который готовился задать ему вопрос.

- Простите, достопочтенные аксакалы, я хочу задать ему несколько

вопросов.

- Задавай, это даже делает ему честь, - одобрил наш знакомый.

- После того, как был убит твой противник, ты был в его доме?

- Да, я помог отнести его в кош. Объяснил всем, как это было.

- Ты был гостем в его доме?

- Да, они приняли меня хорошо.

- Где произошла стрельба?

- Мы с ним отправились на охоту. Там, в горах, и стреляли.

- Как условились стрелять?

- Одновременно на расстоянии двадцати длин человека.

- Куда ты ему попал?

- В грудь. Что за вопросы, юноша? Кто ты такой? – рассерженно спросил Конгур.

- Последний вопрос. Ты ранен в руку. Как это произошло?

- По пути домой поскользнулся, упал со скалы. Это пустяки.

Повеселели все, остались довольны вопросами и ответами. Но тут юноша встал со своего места, отошел на пять шагов и, не спеша, вынул из-под накидки свой лук. Так же неспешно вложил стрелу, натянул тетиву.

- Уважаемые люди ныгыша, если этот человек не расскажет правду о том, как его приняли люди Айтаймаза, я в него пошлю вот эту стрелу. Этой стрелой был убит истинный джигит Айтаймаз, - угрожающе посмотрел он в их сторону. Никто не шелохнулся.

Конгур вынужден был говорить.

- Приехал я в гости к Айтаймазу. Слов нет, был он хороший человек. Не жалел он для меня ничего, красивым словом меня развлекал. Цель моя была - узнать его слабости. Наблюдал за тремя его женами, которые одна красивее другой. Жалко было убить такого человека, но я дал слово, что убью того, кто сильнее меня, и этого слова нарушать не стал. На четвертый день моего пребывания Айтаймаз пригласил меня на охоту. Там я ему сказал, что он мой злейший враг. Один из нас должен умереть. С этими мыслями приехал я сюда. Приготовь свой лук, сказал я ему. Стрелять будем одновременно, чтобы никому не было обидно. Двум медведям в одной берлоге не ужиться. Для нас обоих тесен этот мир. Так мы сразились. Но мужественный Айтаймаз не смог попасть в меня. Такова воля Тейри, юноша. Если ты удовлетворен моим рассказом, то опусти свой лук.

- Ты действительно сделал так, как сейчас говоришь? Или врешь?

Не понравились слова юноши Конгуру.

- Зачем мне врать? Что мне это дает? - вскипел он.

- Рана на правой руке выдает тебя. Не со скалы ты сорвался, а кинжалом Айтаймазом был ранен, когда готовился стрелять в него. Конечно, ты храбр и силен. Не дрогнула твоя рука, когда ты был тяжело ранен кинжалом, брошенным с пяти шагов. Но не настолько храбр, чтобы сразиться честно, на равных, - сказав так, юноша кинул взгляд в сторону коня. Те, кто был на ныгыше, почувствовали, что случится нечто неожиданное.

- Айтаймаза ты вот этой самой стрелой, с такого же расстояния погубил, душегуб. Скверный ты человек. Из моих рук ты пил белый айран. И черную свою стрелу тоже получишь из моих рук! - сказав так, джигит отпустил тетиву.

Конгур что-то хотел сказать в свое оправдание, но на полуслове оборвалась его жизнь. Тяжело вздохнул Конгур и взвыл, как собака, заблудившаяся в тумане.

Несколько человек хотели схватить джигита, но он, вынув из бокового кармана что-то круглое, распустил его. Это был знаменитый меч слыфкар, который сматывается в клубок и мгновенно разматывается.

- Не подходите ко мне. Не успеете сделать и двух шагов, как я отсеку ваши невинные головы. За этого человека не стоит драться. Он не тот, за кого выдавал себя. Его давно надо было убить, чтобы не допустить многих преступлений, - говорил джигит, вращая слыфкаром перед лучами заходящего солнца.

Потом он попросил, чтобы стрелу отдали ему как доказательство за отмщение.

- Стрелу возьми. Но как ты мог убить человека на основании того, что говоришь? Ведь есть же в Большой Балкарии тёре, где решаются такие вопросы, - запротестовали несколько человек.

Но юноша решительно сел в седло и направился в сторону гор.

- Простите меня, что сел на коня, не выехав из села. Это вынужденная осторожность, - сказал он на прощание.

Скоро его тень исчезла на горизонте в предвечерних сумерках.

Всю ночь ехала Асыулу. К утру она добралась до своего стойбища и бросила к ногам людей стрелу со следами крови, обернутую в чирик чапырыкъ (большой лист неизвестного сорняка).

- Мы отмщены! Убит Конгур на глазах всего ныгыша. Созовите народ, я буду говорить с ним, - сказав эти слова, она бросила свой взгляд на дочь, которая будет расти отныне без отца.

Весть о возвращении Асыулу облетела горы. Собрались мужи гор на совет.

- Люди, считающие себя произошедшими от нартов, к нам может

нагрянуть беда в любое время, - сказала женщина. - Везде теперь знают, что нет в живых Айтаймаза. Готовьтесь встретить незваных гостей, учите своих детей метко стрелять. Кто слаб, тому нет жизни на земле. Недруги давно зарятся на наши ущелья. Если мы объединимся, нас не одолеет никто. Ложитесь при доспехах, вставайте вместе с ними. Друзья гор! Сыновья терпеливых отцов! Без свободы нам не будет жизни. Наши горы, реки, склоны, покрытые тучной травой, пасущиеся на них стада нуждаются в защите. Собравшиеся! Обратите свой разум к моим словам. Безрадостные дни ждут нас. Беда, постигшая наш род, пришла одна, но если она охватит всех, то заставит сжаться тысячи сердец сразу. - Асыулу говорила вдохновенно, но сдержанно, как умная рассудительная женщина.

С тех пор прошло много дней и месяцев, переплетаясь в годы и расстояния. Древний род Айтаймаза не забыт. Проходя мимо развалин каменного коша, люди и теперь спрашивают:

- Кто здесь жил? Чем занимались эти люди?

- Здесь жил Айтаймаз с тремя женами, - отвечают ему. - Они рано овдовели. Занимались они овцеводством, продавали мясо и шерсть по ту сторону гор. Дружно жили. Не ссорились.

А позже место, где они жили, назвали «Юч тул жашагъан жер» - место, где жили три вдовы. Прошло еще время, и первые два слова «юч-тул» - «три вдовы» - срослись, образовав не всем понятное «уштулу».

Нынешние поколения живут, не зная глубоко историю своего края, но придет время, когда за невнимание к жизни предков от нас потребуют ответа. Каждый камень ждет разговора с ним. Ручьи, которые, журча, пробивают себе дорогу вниз, хотят говорить с нами на их языке. Пещера, которая приютила Сюнгюлчи, поляна, проводившая в последний путь Ахия-эфенди, требуют диалога с ними. Без них мы никто, с ними мы все.

Красивое место Уштулу. Давно родилась пословица: «Собаку, лежащую на своей земле, волк не унесет». Мы, дети гор, должны знать свое прошлое и поведать об нем миру. За нас это никто не сделает.
Этимология имен

( Информатор Хусей Герузов)

2. Гылау - здесь опущен начальный звук «д», образующий дыгылау» - тугоухий. Такое имя давалось женщине, чтобы она не слышала то, чего не доложено.

3. Ариужан - красивое женское имя, состоит из двух компонентов: «ариу» - красивый, приятный, задушевный; «жан» - душа.

4. Асыулу - полезный, приносящий пользу.

6. Хончку - высокое место, которое видно издалека. В отношении человека - массивный, неповоротливый.

7. Торс-Башы - название местности за Суканом, означает: «торс» - прямой, «баш» - вершина головы, прямая вершина. Там трава очень питательна.

З.Дых-Тау - монолитная вершина, «дых» - спрессованный, неразделимый, «тау» - высота, вершина.

9. Айланнган-Таш - так называется местность ниже Уштулу. Там собирались на совет нарты, аланы, уважаемые люди. «Айланнган» - крутящийся, круглый, «таш» - камень.

10. Эрке-Хан - от «эрке» - избалованный, росший без притеснения, без нужды, имя мужское.

11. Къаф-Тау - от «къаф» - вместилище, или «къап» — плотно подогнанный, со всех сторон закрытый; ворота, дверь, преддверье.

12. Тау-Солтан-Кёпюр - от «Тау-Солтан» - мужское имя, «кепюр» - мост. Каменный мост на реке Черек назван именем человека, построившего его.

13. Конгур - рыжий, цвет ржавого железа.

14. Уштулу - от «юч»- три, «тул» - вдова, три вдовы.

15. Бал уя - медовое гнездо. Так называли мальчика, который родился вслед за тремя сестричками.

16. Хола-Хан - для краткости два слова «ол» и «ай» стали произносить слитно. Соединяясь, местоимение «ол» и существительное «ай» — месяц и луна, - породили новое слово «хола». Такое случается, когда говорящие не обращают внимания на выпадение или присоединение звуков. Такие метаморфозы претерпевают слова, когда они обозначают имена людей, названия местностей. К началу слова «ол» в данном примере присоединился лишний звук «х», а конец слова «ай» потерял звук «и» с последующим присоединением «хан». Точно также образовано имя Балия из двух слов «бал» и «уя».

Давно, очень давно в Безенги жил некто по имени Чагыдый. Много у него было скота, а еще больше забот с ним. Так и не довелось ему жениться до ста лет.

В один из погожих ясных дней, какие бывают в середине осени у подошвы горы Коштан, оглядел он своих овец и задумался: на кого оставлю я все это добро. Случись что со мной, кому оно достанется. Да и в минуту испытаний перед лицом судьбы лучше, когда не один, а есть, какая-никакая, семья.

И, подумав так, второпях накинул он башлык, с земли взял дорожный осох и, оставив без присмотра овец, заспешил в селение.

- Аульчане, - сказал Чагыдый людям, - сто лет я живу на земле. Доставшееся мне от отца стадо до тысячи голов довел, вместе с овцами зимовал. Сколько лет провел в работах о поголовье, сколько весен встретил, сколько припасов принял, шерсти настриг и за перевал отправил. И достиг своего, стал богатым. Думал: теперь благодать наступит, исполнятся все мои желания. Так, и жил этой верой со дня на день, да и не заметил, как подкралась старость, опутала все своими руками, лишила меня силы и ловкости, расслабила все мои члены.

Уже не взбегаю легко по своим тропинкам. Зимы и весны, как медведь,

по пещерам коротаю. Трудиться - трудился, а радости и покоя от этого не знал. Для кого я наживал свое добро и кто о нем позаботится? Не осудите меня, аульчане, не посчитайте выжившим из ума от старости, а помогите обзавестись семьей.

Собрались тут люди, посовещались и решили: так тому и быть. Тут же и жену Чагыдыю приискали - единственную дочь из самой бедной семьи.

Через год на радость Чагыдыю появился сын на свет - крепыш. Нарек его отец Асалом. Еще с зимы приготовил ему лесные подарки - орехи из елкиных запасов, и этим питался будущий наследник. Когда сыну исполнилось два года, отец стал брать его с собой в башлыке, куда б ни шел, и в лес, и в горы.

Так и рос мальчик под вольное пение лесных птиц, под нежное блеяние черноухих ягнят.

А в пять лет он уже заворачивал все стадо и не давал растекаться по пастбищу, загонял в загон.

И тогда радость переполнила Чагыдыя, и радость его сложилась в песню:

И когда наклонялся к воде, чтоб напиться, не забывал о небе, отраженном в воде, считал орлов в его куполе.

Любуясь белизной отцовской бороды, помнил о чистоте снега на вершине и чистоту чести человеческой.

Научился взбираться на неприступные вершины и по тем же уступам спускаться вниз, не боясь высоты. По турьим лестницам ходил за овцами.

Так ему исполнилось десять лет, и в голове прибавилось ума.

- Кто я? - спрашивает он у отца.

- Человек ты, горец ты, - отвечает Чагыдый, заключая его в объятия.

А Асал переспрашивает отца, не веря своим ушам, чтобы вновь и вновь услышать эти слова.

- Что для тебя милее всего в жизни? - спросил Чагыдый, заглядывая в прозрачные, ясные, как у молодого ястреба, глаза сына.

- Калач и курдюк ягнячий, - не задумываясь, ответил Асал, продолжая теребить пальцами отцову бороду.