Темиртас тлеулесов. Шымкентская мафия

ПЬЯНЯЩИЙ ДУХ БЕНЗИНА

Шымкентские края еще в советские времена называли казахстанским Техасом. Мне трудно об этом судить, потому что не было возможности ездить не только по миру или Советскому Союзу, но и по родной республике. Рос я в обычной казахской многодетной семье, получил хорошее национальное воспитание. Учился, очень рано увлекся спортом, стал чемпионом Казахстана по греко-римской (классической) борьбе. И все окружающее в Шымкенте воспринимал как обыденное: приходилось за все бороться. Возможно, таков мой характер. Там, где надо подобострастно промолчать, бью, бью кулаком, ставя па место даже зарвавшихся старших коллег. Там, где поступали не по-мужски, всегда вызывал негодяев на поединок. Один на один. С молодости прослыл правдолюбцем и драчуном. Потому, видимо, нигде не уживался.

- Темиртас, как дела? На тебе лица нет.

Я рассказал все, как есть.

- Где работаешь?

-Толковой работы и нет. Хотел устроиться на автозаправку, просят большие деньги.

Андасова повела меня к себе в кабинет и сразу позвонила на нефтебазу.

— Вы что, берете на работу только за взятки? Почему бы вам не поработать с человеком с чистым сердцем? Давайте, берите на работу Темиртаса. Известный спортсмен, работал в комсомоле, далек от стяжательства, честный парень.
Так я оказался на автозаправочной станции № 2. Откуда мне было знать, что судьба уготовила тяжелейшие испытания, что я попал в совершенно иной мир с алчными законами? Зарабатывать больше я не стал и сводил еле-еле концы с концами. Но трудности тех времен открыли мне глаза на окружающих. Многих моих друзей, как ветром, сдуло. А ведь вчера еще клялись в верности.

Где бы ни приходилось работать, я всей душой отдавался делу. Бензозаправку № 2, крайне запущенную, мы отремонтировали, привели в порядок и снаружи, и изнутри. Выручку от продажи бензина пришлось использовать на восстановление АЗС. В срочном порядке бензозаправка была одета в «шубу» из цемента и песка. Эта «шуба» в те времена была новшеством: и красиво, и практично. Но главной нашей заботой было создание хороших условий для подчиненных.

— К нам приезжает Жаксыбаев, надо его хорошо принять.

Я говорю: «Хорошо». Встретили гостя, ухаживали, как положено. Гость побывал у меня в доме. Побродили с ним по окрестностям. В течение двух-трех дней мы с Жаксыбаевым стали хорошими приятелями.

Я терпел многие проделки этого Есболаева. Наконец, не выдержав безобразий, написал в комитет Народного контроля. А возглавлял в то время Енбекшинский районный комитет Народного контроля Султан Сугербаев. Я написал Сугербаеву обо всем, что творилось у нас, о беспорядках, взятках, о беззаконии. Началась проверка. Были вскрыты недостатки, и вопрос о Есболаеве вынесли на рассмотрение районного бюро Компартии, ему дали взыскание — строгий выговор. Через некоторое время Лесбек ушел на другую работу. Я тогда работал инженером по качеству нефтепродуктов. Моему служебному росту содействовал Жаксыбаев, относившийся ко мне очень хорошо, ныне он живет в Астане. На этом этапе работы я вскрыл массу недостатков и недочетов. Наши отечественные заводы по переработке нефти посылали различные нефтепродукты цистернами. Когда вагоны приходили, приемщики уменьшали количество нефтепродуктов, а в конце месяца составляли акты о недостаче на каждую цистерну. На актах стояли подписи нескольких человек. Акты отправлялись на заводы, а недостачу вешали на шею отправителей, Здешние хитрецы машинами продавали доставшиеся им нефтепродукты и набивали карманы «левыми* деньгами. Это был основной способ обогащения. В жаркие летние дни температура в цистернах поднимается, и «нефтееды» это обстоятельство используют для своего кармана. Путем таких махинаций наша база в течении одного года продала налево более нескольких тысяч тонн бензина. Однако пользу извлекали только руководители.

— О, Тлеулесов, с приездом!— И повела меня к себе. Мы беседовали около часа. Знакомясь с материалами, она покачивала головой. Потом дала несколько добрых советов.

— Вы обо всем этом знали, Тлеулесов. И что же предприняли?

— Я в течение полугода написал на имя Шахмуратова 29 докладных записок. Вот он сам здесь присутствует. Я привез с собой и копии своих докладных. Вот номера входящих-исходящих. Однако ни одной из моих докладных не было дано хода.

Денисов, видимо, не ожидавший таких слов, замолчал, не знал, что сказать. Потом, обратился к Шахмуратову:

— Борис Михайлович, я вас не понимаю. Вот Тлеулесов уже полгода пишет вам докладные, 29 штук, а Вы не ответили ни на одну. Он вскрывает вопиющие недостатки. Как мы можем говорить, что он ничего не делает, не справляется со своей работой? Вы мне говорили совершенно противоположное. Ничего не могу понять. Что же это такое, Борис Михайлович?

— Виновный во всем этом сам Шахмуратов, не иначе,— вступил в разговор Жаксыбаев. Он, чувствую, хорошо разобрался в ситуации.

В заключение Денисов сказал:

— Борис Михайлович, по приезду в Шымкент поставьте Тлеулесова начальником городской нефтебазы.

Шахмуратов взвился, как ошпаренный:

— Нет, я должен посоветоваться с коллективом, с городским комитетом партии, прежде чем ставить этого человека на должность.

Тут включился в разговор Жаксыбаев:

— Борис Михайлович, мы уже обговорили все с первым секретарем горкома партии тов. Борисовым. Никто в горкоме не возражает. Мнение второго секретаря горкома тов. Туралина тоже положительное...
После этого разговора я сказал «спасибо» и вышел. Грудь мою переполняла радость первой победы. Ни о чем другом не думал. А мои начальники, очевидно, дальновид! ю рассчитали, что с приходом Тлеулесова на место руководителя старые недостачи по бензину будут закрыты. Когда возвращались домой, Шахмуратов буркнул мне: «Выходи в субботу на работу».
Назавтра рано утром я шел на работу и встретил работника КГБ Ержана Исакулова (Он сейчас начальник Акмолинского областного управления КНБ). В свое время он устраивал на заправку китайских граждан, якобы они являются нашими контрразведчиками. Личные карточки с фотографиями этих людей хранятся у меня.

Суббота. Я на «Москвиче». Он подсел ко мне на площади Ордабасы

— Куда направляешься?

— А, к Шахмуратову.

— Э, да нам по пути, это хорошо. Я тоже направляюсь к нему. Потом завезешь меня в военкомат.

Ни о чем не подозреваю. Раз вместе, так поехали. Приехали к Шахмуратову, а Исакулов говорит: «Ты подожди, я первым войду». Через некоторое время он выходит, я отвез чекиста в военкомат. Возвратился, а Шахмуратова словно подменили.

Согласно принятому порядку, он обязан был дать мне характеристику или рекомендацию, с которыми я должен был пойти в горком партии. В горкоме должны были поставить на этих бумагах резолюцию, а потом уже издается приказ о моем назначении. В тот раз не только характеристики, даже теплого слова я не услышал. Ушел, не солоно хлебавши. Увеличилось число отговорок, начались бесплодные хождения.

Народ считает, что сегодня КГБ, наследник ОГПУ-ГПУ, ходит с руками по локоть в крови. Думаю, что они не по локоть, а по горло в крови. В последние годы я окончательно убедился в этом. Этот чекист, видимо, хорошо поработал с Шахмуратовым. После его посещения мое дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

— Борис Михайлович, Вы чего дурака валяете? В чем виноват Тлсулесов? Почему до сих пор не принимаете никакого решения? Может, у Вас есть свои скрытые причины? Скажите. — Туралин говорил резко, прямо в глаза Шахмуратову. Тот стал трепыхаться, как попавший в силок козодой. Однако хитер был Шахмуратов! Голыми руками не взять. Были у него покровители, многим угождал этот денежный хитрец. Крутил, вертел Шахмуратов, но директором меня не поставил.

Так я продолжал работать на прежнем своем месте. Как-то вызывает меня заместитель Шахмуратова Усенов. Прихожу.

— Темиртас, для тебя это место не совсем удобное. Поезжай-ка ты директором на Бадамскую нефтебазу. Как смотришь?

Я ответил, что подумаю. С тем и ушел. Пришел домой и позвонил Жаксыбаеву, чтобы посоветоваться. Рассказал ему обо всех мытарствах. Жаксыбаев категорически отрезал:

— Послушай меня, ни в коем случае не езжай туда!

В те дни Усенов благополучно перебрался в Алма-Ату, и на его месте объявился некий Макаров. Это был отпетый, махровый шовинист. Ему не нравились мои действия, мои слова. И вот Макаров взялся преследовать меня. Бадам подчиняется Ордабасинскому району. Вызывает меня как-то Жандарбек Кожабаев, первый секретарь райкома партии. Прихожу. Все районное бюро в полном составе. Я сам — кандидат в члены партии. Наш Макаров тоже сидит. И вот Кожабаев в конце концов говорит мне:

— Пиши заявление об уходе по собственному желанию. Иди, куда хочешь.

Я был удивлен. Объясняю ему, так и так, выясняю причины. Он ни в какую. Уходи и все. Тогда я понял, что к чему.

— Жандарбек Алибекович, Вы меня извините, но для всех нас есть один закон о труде, есть устав партии. Придерживайтесь КЗОТ и устава. И никакого заявления писать не буду. А если я нарушил трудовую дисциплину, то можете спросить у Макарова, так ли это,

— Эй! Он говорит, что с тобой невозможно работать. Пока вы между собой устраиваете потасовки, район прозябает и терпит убытки. Я должен заботиться о районе. Поэтому пиши заявление сейчас же, здесь же.

— Нет, заявления писать не буду. — С этим и ушел. Прихожу я на работу 9 сентября, а на моем месте сидит уже некто Абидулла.

«Ты уже не работаешь. Знаешь об этом?»— говорит он мне.

Оказывается, эти деятели без моего участия решили мою судьбу.

Комиссия из Шымкента вызвала меня и потребовала подписать акт. Но я категорически отказался что-либо подписывать.

В тот же день я вылетел в Алма-Ату. Пришел к председателю Республиканского комитета Денисову. Рассказал обо всем. Он немедленно вызвал Макарова телефонограммой на завтра. Была среда. Назавтра в четверг состоялась коллегия, на которой был рассмотрен наш вопрос. Макаров получил строгача. Кроме того было предложено восстановить меня в должности.

Когда мы вернулись, никаких изменений не произошло. В Шымкенте проигнорировали решение Республиканского комитета. В то время первым секретарем областного комитета партии работал Мырзашев. Не видя другого выхода, пошел к нему. Мырзашев вызвал Макарова и заставил восстановить меня на прежнем месте.

— Тсмиртас! Пока Макаров там сидит, тебе не будет покоя. К тому же второй секретарь обкома Черненко все телефоны оборвал, жалуется на тебя. Ты же понимаешь, тягаться со вторым секретарем — дело безнадежное и чести тебе не прибавит. Меняй-ка место работы.

— Если я провинился перед партией, то накладывайте взыскание. А по работе у меня никаких проколов нет. Почему я должен уходить?

А они принялись внушать мне, втолковывать:

— Вот на Мангышлаке освободилось место начальника областного управления. Иди туда.

Как раз в том году на Мангышлаке обнаружилась недостача в 500 тысяч тонн бензина, был громкий скандал, начальника сняли с должности.

-—«Не будь султаном в чужом краю, а будь ултаном (подошвой) родного народа». Я не поеду в те края. Уж лучше совсем освободите меня. А если есть должность поближе, пожалуйста, не откажусь.

—Ладно. Переходи в Жамбылскую область.

Жамбылская область — наши близкие соседи, все у нас общее. Ладно, думаю, соглашусь на это предложение.

Таким образом, направили меня в Жамбылский областной комитет нефтепродуктов начальником отдела контроля.

В Жамбыле я проработал около полутора лет. «Сколько вор ни ворует, а тюрьмы не минует». Справедливая поговорка. Макаров недолго торжествовал победу надо мной. Попался все-таки, мерзавец. Под его началом работала молоденькая девушка. Он заставлял ее подделывать разные документы, считал, что убивает разом двух зайцев. Весною вместе с этой девушкой и коллективом отправляется на пикник. Потом пошел слух, что «бедняжка утонула по неосторожности». Утопленницу искала вся область. Только на восемнадцатый день нашли ее тело. Позже судебная медэкспертиза установила, что срок гибели — всего два дня. Выходит сначала убили девушку, а затем подбросили?..
И вот мы вновь оказались в приемной у Денисова, всемогущего короля бензинового казахстанского королевства. Моя жамбыльская краткая эпопея подходит к концу.

Райком партии уже рассмотрел вопрос о Макарове. Теперь Макарова и меня пригласили в Алма-Ату на заседанию коллегии Госкомнефтепродукты КазССР. Тот прибыл вместе со своим первым заместителем Жуманбаевым. Вначале вошли эти двое. Республиканский комитет снял Макарова с должности, а Жуманбаеву вынес строгий выговор.

После них зашел я. Остались мы втроем: Денисов, Жаксыбаев и я. Денисов говорит:

— Темиртас! Мы тогда обошлись с тобой не совсем хорошо. Вот теперь Макаров ушел.

После этого меня опять специальным приказом направили в Шымкентский областной комитет нефтепродуктов. Начальником там был близкий сват Заутбека Турысбекова Асембек Каныбеков. Прихожу к нему, а он не утверждает. Даже близко к нему не подойти. Видимо, нашептали про меня, что следует. И опять началась борьба, хождения. Пошел на прием к первому секретарю обкома партии Толебекову. Наконец, принял меня председатель облисполкома Терещенко. Не успел войти, как с порога слышу окрик:

—Ты не суйся, оставь, мы тебе другое место подберем...

Но я не согласился. Так повторялось два-три раза. В конце концов мы с Терещенко крепко сцепились. Кричали друг на друга. Он, убедившись, что я — крепкий орешек, заявил:

—Ты по специальности учитель. Учи детей, давай, иди в школу. Там ты будешь на своем месте.

Но я пропустил мимо ушей его глупость. У меня на руках— приказ республиканского Комитета, и мне нечего переживать.

— Сергей Александрович, извините, но после окончания пединститута я три года отработал по специальности. А во-вторых, для повышения своих знаний я поступил в Казахский химико-технологический институт. Сейчас учусь на третьем курсе. И как раз сейчас я должен работать по специальности.

— В общем, хочешь иди, не хочешь — не ходи. У нас одно решение. А нет — так отправим в Сузак,— решил припугнуть меня Сергей Александрович.

Тут я не выдержал:

— А тогда дайте мне постановление бюро обкома партии или решение суда, иначе я никуда не пойду, с места не тронусь!

— Если мы захотим, ты в Сузак пешком пойдешь,—нахмурился Терещенко.

— О, нет, Сергей Александрович! Вы крупно просчитались. Яне из тех, кого можно запугать. Я никого и ничего не боюсь. А с Вами буду спорить до победного конца. И устав, и закон для всех один. Если Вы — коммунист, то и я коммунист. Мой гражданский и партийный долг, мое право —защищать себя. Поэтому я буду стоять на своем до партийного расследования. Буду писать вплоть до ЦК КПСС. Я не запугиваю и не угрожаю. С каких это пор секретарь обкома партии и председатель облисполкома пляшут под дудочку Каныбекова?

А Каныбеков как раз сидит тут же.

Терещенко совсем уж вышел из себя. Я продолжаю в том же духе, а он взревел, как медведь:

— Освободите кабинет! Разбирайтесь сами. Плюхнулся в кресло и поджал под себя косолапую ногу. Я выхожу, а Каныбеков подмасливается:

—Сергей Александрович, из Гурьева идут цистерны с бензином,— начал было он докладывать, но Терещенко как завопит:

—Да пропади ты со своими вагонами! Убирайся из кабинета! (Этот Терещенко, ко всеобщему удивлению, потом стал премьер-министром Республики Казахстан и погрузил страну в долговую кабалу. Ныне — лидер «карманной» партии «Отан», кавалер ордена «Парасат»).

— Я — коммунист, номер партийного билета запишите. Записали? Повторите. —Он повторил.

— Я как коммунист выхожу с жалобой на Толебекова. Он вместе с дружком своим Асембском Каныбековым вершит махинации с распределением и обменом квартир. Я об этом говорю открыто. Сам я не могу устроиться на работу. Доведите все это до сведения своего шефа. — И положил трубку.

Схватил их, видимо, за слабое место. Утром в 9 часов в управление пришло сообщение, что меня вызывает Каныбеков. Я ответил: «Приеду», — а сам не поехал. За мной приехал главный инженер Серик Тажиев.

Приехав к Каныбекову, я задержался в отделе, разговорившись с давно знакомыми мне работниками. Гляжу, идет сам Каныбеков:

— Эй, Темиртас! Мы давно ждем тебя, чего не идешь?— Потом он стал предлагать мне всякую работу. Но я твердо сказал: «Мне нужна работа, согласно распоряжению Алма-Аты, или равноценная».

Постепенно Асембек как будто смягчился и молвил: «Иди в нефтеинспекцию». Так я оказался в нефтеинспекции.
На этом месте я проработал довольно долго. Как раз тогда управлению нефтепродуктов не везло с начальством. На место Каныбекова пришел начальником Куралов. С этим человеком у меня тоже случились неприятности. Там где бензин — там грязь, там воровство. Мне это претило.

В поисках правды я зашел так далеко, что сцепились даже у него в кабинете. Мой гнев был так велик, что чуть было не ударил Куралова газетой. В конце концов терпение моих начальников - казнокрадов истощилось, и они наняли убийцу, чтобы избавиться от меня.