Творчество владимира маяковского в литературе и критике швеции



бет1/2
Дата09.07.2016
өлшемі382.93 Kb.
#188543
түріАвтореферат диссертации
  1   2


На правах рукописи
Абрамова Оксана Геннадьевна


ТВОРЧЕСТВО

ВЛАДИМИРА МАЯКОВСКОГО

В ЛИТЕРАТУРЕ И КРИТИКЕ ШВЕЦИИ

Специальности:

10.01.01  русская литература

10.01.03  литература народов стран зарубежья

(литература стран германской и романской языковых семей)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Воронеж – 2013

Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Петрозаводский государственный университет» на кафедре русской литературы и журналистики филологического факультета


Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы и журналистики ФГБОУ ВПО «Петрозаводский государственный университет»

Спиридонова Ирина Александровна


Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы ХХ-ХХI веков и истории зарубежной литературы ФГБОУ ВПО «Орловский государственный университет»

Ковалев Петр Александрович





кандидат филологических наук, доцент кафедры скандинавской и нидерландской филологии ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский государственный университет»

Лисовская Полина Александровна


Ведущая организация:

ФГБУН Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра Российской академии наук


Защита состоится 27 февраля 2013 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу 394006, г. Воронеж, пл. Ленина, 10, ауд. 37.


С диссертацией можно ознакомиться в зональной научной библиотеке Воронежского государственного университета.

Автореферат разослан « » января 2013 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета О. А. Бердникова



ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Владимир Маяковский – поэт огромного масштаба, не вмещающийся в национальные рамки, каждой строчкой утверждающий им же провозглашенный «мир без границ». Своим творчеством он оказал влияние на литературу многих стран, не является исключением и Швеция, где В. Маяковскому посвятили свои труды не только переводчики, критики и литературоведы, но и писатели.

Разделяя мнение М. М. Бахтина о том, что «чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже»1, мы убеждены, что взгляд со стороны, изнутри шведской культуры позволит нам четче определить объективные особенности, национальный характер и художественную индивидуальность творчества В. Маяковского. Это представляется весьма актуальным в связи с тем, что в отечественном литературоведении давно назрела необходимость в целостном объективном прочтении феномена Маяковского. Немаловажным в актуальности избранной темы является и то, что художественное наследие Маяковского как поэта-футуриста представляет собой уникальное явление русского авангарда, а проблема рецепций искусства авангарда, в свою очередь, является одной из наиболее актуальных тем современной науки.



Научная новизна. Несмотря на признанный вклад шведского слависта Б. Янгфельдта в мировое маяковедение, история восприятия творчества Маяковского в Швеции до сих пор не стала предметом специального литературоведческого анализа. В данном исследовании впервые систематизируются и анализируются критические и литературоведческие работы шведских авторов о творчестве Маяковского в соотнесении с наработками отечественного маяковедения. Впервые научному сообществу предлагается анализ переводов произведений поэта на шведский язык, что позволит выявить новое или уточнить уже имеющееся знание о языке, стиле, художественной структуре и семантике произведений Маяковского. Предметом исследования стали также художественные произведения шведских авторов, посвященные личности и творчеству Маяковского. В решении комплекса поставленных задач заключается научная новизна диссертации.

Цель и задачи исследования. Основная цель исследования  охарактеризовать особенности литературно-критического осмысления феномена Маяковского в Швеции. Цель определила ряд конкретных задач:

  • выявить основные предпосылки внимания шведских литературоведов и критиков к творчеству Маяковского;

  • изучить историю введения поэтических текстов Маяковского в шведский контекст;

  • проследить эволюцию восприятия творчества Маяковского в шведской культуре через основные этапы рецепции и адаптации художественных произведений, восприятие личности и творчества поэта в Швеции, начиная с первых прижизненных переводов до настоящего времени, соотнося данные с историко-культурным осмыслением творчества поэта в России;

  • обобщив опыт отечественных и зарубежных исследователей в области перевода поэтического текста, исследовать особенности перевода поэзии Маяковского на шведский язык на примере наиболее востребованного произведения – поэмы «Облако в штанах»: проследить функционирование главных тем, мотивов и тропов, выяснить, какие формально-содержательные элементы поэзии Маяковского актуализируются в шведском контексте; как перевод влияет на трансформацию «лирической темы» (Р. Якобсон);

  • выявить особенности рецепции творчества и личности русского поэта в шведском культурном контексте на примере произведений художественной литературы.

Основным материалом диссертационного исследования послужили:

  • творческое наследие В. Маяковского по академическому полному собранию сочинений 1955-1961 гг.;

  • переводы произведений Маяковского на шведский язык (Р. Линдквиста, Н. О. Нильссона, Б. Янгфельдта и Г. Хардинга, Й. Лундстрема, Б. Самуэльсона и др.), включая авторские сборники Маяковского, изданные в Швеции (Ett moln i byxor, 1958; För full hals och andra dikter, 1970; Jag! dikter, 1985 и др.);

  • критические и литературоведческие работы шведских исследователей, посвященные творчеству Маяковского (Я. Даля, И. Фалуди, Н. О. Нильссона, Б. Янгфельдта и др.)2;

  • художественные произведения шведских авторов, посвященные Маяковскому (пьеса Б. Ю. Викхольма «Владимир Маяковский» и роман Т. Сефве «Я горю»).

В качестве дополнительных материалов, важных для описания культурно-исторического контекста, привлекались работы отечественных и зарубежных литературоведов, историков и культурологов, а также переписка с Т. Сефве.

Предметом исследования являются творчество В. Маяковского в литературе и критике Швеции, переводы произведений В. Маяковского на шведский язык.

Теоретико-методологической базой диссертационного исследования послужили работы как отечественных, так и зарубежных исследователей. В области истории и теории литературы – работы М. П. Алексеева, М. М. Бахтина, А. Н. Веселовского, М. Л. Гаспарова, В. М. Жирмунского, Л. Я. Гинзбург, В. П. Крючкова, Ю. Н. Тынянова. В вопросах языкового новаторства Маяковского – труды В. В. Тренина, Г. О. Винокура, М. Л. Гаспарова. Важной основой исследования стали работы признанных маяковедов В. Н. Альфонсова, В. Н. Дядичева, М. Д. Бочарова, Б. П. Гончарова, В. А. Зайцева, О. М. Култышевой, А. А. Михайлова, З. С. Паперного, В. Перцова, К. Г. Петросова, В. Н. Терехиной, Н. И. Харджиева, Б. Янгфельдта, а также шведских специалистов по русскому авангарду и русской литературе в целом  Н. О. Нильссона, Б. Лённквист, Л. Клеберга. В области теории перевода мы опирались на труды Г. Р. Гачечиладзе, А. В. Федорова, В. Н. Комиссарова, П. М. Топера, Е. Г. Эткинда и др. При воссоздании культурно-исторического контекста в характеристике рецепции творчества Маяковского в Швеции мы следовали трудам отечественных и зарубежных историков и культурологов  А. С. Кана, Я. Мелина, С. Хадениуса, П. Бекстрёма и др.

Базовыми для исследования являются сравнительно-исторический и историко-типологический методы, а также методы мотивного анализа и лингвопоэтического анализа текста. При выстраивании общей картины рецепции творчества Маяковского в Швеции мы придерживаемся хронологического и рецептивно-эстетического подходов.



Теоретическая значимость работы состоит в том, что впервые в научный оборот вводятся шведское маяковедение в полном объеме: литературоведческие и критические исследования, переводы, художественная литература, посвященная Маяковскому. Наше исследование продолжает разработку темы рецепции творчества Маяковского в России и за рубежом, а, следовательно, результаты его могут быть применены в дальнейших теоретических изысканиях по компаративистике и теории межкультурных коммуникаций.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее результатов в преподавании основных и специализированных курсов по истории русской и шведской литератур XX века, при проведении семинарских занятий по творчеству Маяковского, для разработки спецкурсов по культурологии, сравнительному литературоведению и практике перевода.

Апробация работы проходила в ходе выступлений на XVI Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (апрель 2009, Москва); III Международной научной конференции «Изменяющаяся Россия – изменяющаяся литература: художественный опыт ХХ – начала ХXI веков» (май 2009, Саратов); Литературоведческой научной конференции «Författaren under omförhandling» (март 2010, Гетеборг, Швеция); XV Международной научной конференции «Пушкинские чтения» (июнь 2010, Пушкин); Международной конференции «Дни шведского языка» (ноябрь 2010, Санкт-Петербург); Международной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения А. Крученых (март 2011, Москва); Международной научно-практической конференции «Август Стриндберг  предшественник модернизма» (апрель 2012, Петрозаводск); а также в Международной заочной научной конференции «Филология – XXI» (июнь 2010, Караганда). По теме диссертации опубликовано десять статей, из них пять в изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Работа обсуждалась на заседаниях кафедры русской литературы и журналистики и кафедры скандинавских языков Петрозаводского государственного университета.

На защиту выдвинуты следующие положения:

  1. Важнейшими этапами в рецепции художественного наследия Маяковского в Швеции стали:

  • 1920-е гг.: появление первых переводов и отзывов, где в качестве культурного посредника выступила шведоязычная литература Финляндии;

  • 1940-е гг.: усиление интереса к творчеству Маяковского в Швеции как поэта русской революции, связанное в том числе и с ролью Советского Союза на мировой сцене;

  • 1970-е гг.: интерес к социально-политическому и индивидуально-эстетическому аспектам творчества поэта-футуриста;

  • 1990–2000-е гг.: Маяковский прочно утвердился в шведском культурном сознании как классик мировой поэзии, один из лидеров не только русского, но и мирового искусства авангарда.

  1. С первого этапа осмысления творчества Маяковского в Швеции сформировался определенный образ поэта, закрепленный в понятии Мистерия Маяковский. Этот образ, крепко связавший поэта Маяковского и его лирического героя, определил не только направления исследований следующих этапов, но и специфику художественного воссоздания образа Владимира Маяковского в произведениях литературы Швеции (радиопьеса Б. Ю. Викхольма «Владимир Маяковский», роман Т. Сефве «Я горю»).

  2. В. Маяковский воспринимается сквозь призму ценностей и культурных установок шведского общества. Устойчивый интерес к личности и творчеству Маяковского в Швеции поддержан социокультурно: особенностями шведской политической системы и реализованной в поэзии Маяковского антропо-социальной утопии.

  3. Идейно-художественным центром «шведского избранного» из творческого наследия Маяковского стала поэма «Облако в штанах», многократно переиздававшаяся в Швеции и существующая к настоящему времени в трех переводах на шведский язык. Сюжетообразующий мотив горения в поэме стал главным художественным кодом Маяковского в восприятии шведским читателем.

  4. Доминирующее направление в изучении и популяризации творчества и личности Маяковского в Швеции – это историко-биографические исследования, важнейшими из которых являются труды И. Фалуди, Н. О. Нильссона и Б. Янгфельдта.

Структура работы обусловлена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, состоящего из 241 наименования, и трех приложений, поясняющих отдельные аспекты исследования. Общий объем работы составляет 166 страниц.

Все цитаты из шведских источников приводятся в тексте диссертации в нашем переводе.



ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы и актуальность исследования, его научная новизна, определяются объект и предмет, основная цель и задачи исследования, описывается теоретико-методологическая база, раскрывается теоретическая и практическая значимость работы, приводятся положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Рецепции творчества Владимира Маяковского в Швеции», состоящей из четырех разделов, последовательно описываются основные этапы включения творчества поэта в шведский культурный контекст, рассматриваются особенности шведской «выборки» из творческого наследия Маяковского, а также уделяется внимание статьям шведских энциклопедических изданий, посвященных поэту.

Главу открывает раздел «Первые переводы произведений В. Маяковского на шведский язык и первые отзывы». Шведоязычная Финляндия сыграла заметную роль в истории знакомства шведской читающей публики с русской литературой. Как пишет современный шведский славист Н. Хокансон, «у Швеции не всегда были отлаженные пути к русской литературе. Долгое время немецкая и французская литературы служили посредниками с юга, а на востоке существовало звено финских шведов»3. В начале XX века финские служители слова были в более близком контакте с русской литературой, нежели шведы, поэтому первые попытки глубоко осознать культурный пафос только что зародившегося советского государства предпринимались именно в Финляндии.

Еще при жизни Владимир Маяковский становится известным шведскому читателю. Первые переводы его произведений на шведский язык, как свидетельствуют библиографические данные, появляются в 1924 г. В сборник «Песни в красном и черном: избранные русские стихотворения дней большевизма»4, подготовленный Р. Линдквистом, вошли пять произведений поэта – «Ко всей книге!» (или «Ко всему», предисловие к сборнику «Простое как мычание», 1916), Гимн судье (1915), Война объявлена (1914), Тебе, Лиля (пролог из поэмы «Облако в штанах», 1914) и Год (отрывок из поэмы «150 000 000», 1919). Линдквист подбирает стихотворения и отрывки преимущественно из ранней лирики поэта, но в то же время демонстрирующие основные темы всего творчества Маяковского – любовь, социальные вопросы, революция, будущее.

Предисловие к сборнику «Песни в красном и черном: избранные русские стихотворения дней большевизма» написал Я. Даль, известный переводчик первой половины XX века. В нем автор упоминает имажинизм, как направление, вышедшее из лона футуризма, и причисляет к имажинизму не только Шершеневича и Мариенгофа, но и Маяковского. Даль заявляет, что среди этих «литературных революционеров» есть действительно великий талант – Маяковский. Вспоминая стихотворение Маяковского «Радоваться надо», написанное в 1918 г., Даль подмечает, что выпады против классики смешны, и являются ничем иным как «истерическим криком», однако далее автор пишет о Маяковском следующее: «Он не остановился на варварской литературной программе, он показал, что может творить, что он – поэт».

В 1945 г. в Хельсинки Р. Линдквист публикует сборник «Под красным небом: избранные новые русские стихотворения», в котором он расширяет список переведенных произведений Маяковского. В 1947 г. сборник был переиздан в Стокгольме, что свидетельствует об интересе шведского читателя к поэзии Маяковского. Несмотря на то, что переводы Линдквиста считаются довольно своеобразными из-за обилия диалектных форм и сложности синтаксиса, они являются важнейшим звеном в процессе рецепции творчества советского поэта в культурном пространстве Швеции.

1940-е гг. стали одним из важнейших этапов введения творчества Маяковского в культурное пространство Швеции. Особенно после Второй мировой войны интерес Швеции к Советскому Союзу и его культуре усиливается, в обществе активно проявляются прокоммунистические настроения, а поэзия Маяковского оказывается в области внимания шведских славистов. Именно во второй половине 1940-х гг. появляются первые переводы «Стихов о советском паспорте» – произведения, ставшего поэтической эмблемой Советского Союза, особенно актуальной и репрезентативной в послевоенное время. В 1946 г. на страницах шведского периодического издания Expressen публикуется одна из первых дискуссий о Маяковском в Швеции. Разночтения в трактовках двух участников дискуссии (Н. О. Нильссона и Э. Линде) позволили внести уточнения и дополнения в образ русского поэта и понимание его творчества.

Знаковой публикацией 1940-х гг. является также книга И. Фалуди «Великие русские», изданная в Стокгольме в 1945 г. Среди великих русских наряду с Ф. Достоевским, Л. Толстым, М. Арцыбашевым, А. Толстым, М. Горьким, С. Есениным Фалуди представляет и Владимира Маяковского, назвав посвященную ему главу «Мистерия Маяковский» (Mysteriet Majakosvkij). Этот заголовок соотносится с авторской интерпретацией творческой судьбы и, в особенности, трагического конца советского поэта, «бунтаря и народного трибуна»5. Описывая протест футуристов, их «карнавальные шалости и детские демонстрации посреди кровавой войны», Фалуди характеризует начало творческого пути Маяковского как мистерию: «Маяковский не рассматривал себя и своих соратников как своего рода трагический материал, достойный использования на службе улучшения общества, но скорее усмехался или, правильнее сказать, насмехался над самим собой. Маяковский был тогда загадкой». К этому Фалуди добавляет, имея в виду гибель поэта, что по воле судьбы через двадцать лет мистерия повторилась.

Выражение Мистерия Маяковский мы встречаем еще в одной фундаментальной литературоведческой работе – «Советская литература 1917 – 1965», изданной в 1967 г. Говоря о Маяковском, автор книги Мартин Наг пишет: «Возможно, мы ближе всего будем к правде, охарактеризовав его жизнь, поэтическое творчество и смерть словами ”Мистерия Маяковский”»6. Слово «мистерия» словно прирастает к образу русского поэта-футуриста, сложившегося в Швеции, актуализируя скрытые семантические связи и во многом определяя отношение шведского читателя к поэзии Маяковского. Таким образом складывается особое понимание феномена Маяковского в шведском культурном контексте: Мистерия Маяковский как некая тайна творческой личности, мифологизированный образ революционного поэта с пылающим сердцем, устремленного в будущее, в мир свободы и справедливости, до конца не понятого ни современниками, ни историками литературы последующих эпох.

Во втором разделе первой главы «Творчество В. Маяковского в Швеции в 1970-х–2000-х гг.» рассматривается дальнейшая история восприятия Маяковского в Швеции.

Шведская славистика, в особенности изучение русской литературы, переживает в 1960-е гг. свой расцвет, что в свою очередь подготовило переводческий, издательский и исследовательский бум 1970-х гг. То, что с трудом проходило или вовсе не попадало в рамки научных проектов в Советском Союзе (а именно: А. Блок и символисты, В. Маяковский и футуристы, творчество О. Мандельштама, Б. Пастернака и др.), стало важным объектом исследования для шведских славистов7. В 1970-е гг. в Швеции издаются серьезные теоретические труды о поэтическом тексте, форме и структуре, знаках и значениях: антологии «Форма и структура» (Form och struktur,1971); «Поэтика и лингвистика» (Poetik och lingvistik, 1974); «Поэтический текст» (Den poetiska texten, 1975); «Знак и значение. К семиотике искусств» (Tecken och tydning. Till konsternas semiotik, 1976). Как писал Б. Янгфельдт, «это был значительный толчок вперед для теоретически бедной и жаждущей шведской славистики»8. Продолжалось изучение русского авангарда. В 1976 г. были опубликованы работы Г. Хардинга и Б. Янгфельдта о русском футуризме9. В 1977 г. вышло в свет исследование Л. Клеберга, посвященное эстетике советского авангарда 1917-1927 гг.10. Н. О. Нильссон продолжал изучение русской зауми и в частности творчества А. Крученых, Б. Лённквист опубликовала свои научные разработки о творчестве В. Хлебникова11.

Среди исследователей творчества Маяковского особенно значимы труды Б. Янгфельдта, который, впервые опубликовав воспоминания Лили Брик в 1974 г. в Стокгольме, переписку Маяковского и Лили в 1980-х гг., защитив диссертацию о Маяковском и футуризме, стал всемирно известным маяковедом. Его последняя работа – обширнейшая биография поэта «Ставка – жизнь. Владимир Маяковский и его круг», изданная в Швеции в 2007 г. и в России в 2009 г., стала заметным событием в мировом маяковедении.

Список переведенных на шведский язык произведений Маяковского значительно пополняется в 1970-е гг. К тому времени в шведской литературной среде появляется целая плеяда блистательных переводчиков и исследователей, обративших свои взоры на советского поэта русской революции. Интерес тех лет к русскому поэту-футуристу подкрепляется еще и неоавангардистскими настроениями, царившими тогда в шведской культурной жизни, а также популярными в политической сфере идеями революционного социализма, символом которого был и Маяковский.

Поэзия Маяковского, никогда не признававшая ни пространственных, ни временных границ, становится символом вечных общечеловеческих ценностей любви, свободы, творчества, справедливости. Маяковский как революционный поэт в более широком смысле, а не только как поэт «большевизма» и пролетарской русской революции октября 1917 года, важен шведскому читателю. Революционность Маяковского как сопряжение идей искусства, преобразования мира и гуманизма, как общественно значимый результат воздействия истинной поэзии на жизнь, осознается в шведском обществе как нечто близкое и родственное и одновременно универсально значимое. Для шведа в принципе идеалы социальной солидарности и равенства всегда имели огромное значение12. В этих условиях поэзия Маяковского с ее «индивидуально-революционным» звучанием становится очень популярной. Ярким подтверждением этого стал вышедший в свет в 1973 г. альбом «левых» рокмузыкантов Nynningen под названием För full hals («Во весь голос»). Б. Голдберг, участник группы, создал авторскую версию произведения Маяковского, используя переводы У. Бергстрема и Г. Хардинга (1970), придав им в шведском звучании и оригинальном музыкальном сопровождении еще большую этико-социальную остроту.

Наряду с социально-политическим фокусом восприятия феномена Маяковского в 1970-е-1980-е гг. актуализируется индивидуально-эстетический фокус. Публикация в Швеции воспоминаний Лили Брик (1974), переписки Маяковского и Лили (1982 – на русском, 1984 – на шведском), подготовленных Б. Янгфельдтом, укрепили в шведском культурном сознании представление о Маяковском как о поэте любви, художественно представленном своим лирическим героем. Характерного для отечественного литературоведения последних, кризисных, лет СССР и постсоветского периода нигилистического прочтения Маяковского как поэта ненависти и разрушения в Швеции быть не могло ввиду того, что его поэзия не «насаждалась» и не интерпретировалась в идеологическом аспекте.

Шведы восхищаются русским футуризмом и авангардом в целом, «этой бушующей, взрывной силой, культурной революцией, которая, к сожалению, была искалечена политическими чистками и мировыми войнами»13, как выразился С. Лундваль в предисловии к шведской публикации пьесы «Клоп». Шведскому читателю импонировал революционный романтизм поэзии Маяковского, сочетающий напряженный лиризм и гражданский пафос. В шведской культуре Мистерия Маяковский объединила в себе личность и судьбу революционного поэта, человека неповторимой, в культурном плане ошеломляющей, эпохи, и его лирического героя, главную центростремительную силу поэтической вселенной Маяковского.

Творчество поэта и его биография слились воедино. Особенно ярко это проявилось в произведениях шведской художественной литературы, главным героем которых стал сам Владимир Маяковский. Как заметил В. Н. Дядичев, «в этой неразделимости человеческого и поэтического образа Маяковского заключена его сила, в этом секрет его власти над читателем»14. Этот же целостный подход использует Б. Янгфельдт при написании биографии Маяковского «Ставка – жизнь» (2009), вторым изданием вышедшей в 2012 г. под названием «“Я” для меня мало. Революция/любовь Владимира Маяковского». Особая заслуга шведского исследователя, реконструирующего творческую судьбу поэта, – привлечение архивных материалов, эпистолярных и мемуарных источников, что позволило воссоздать историко-культурный контекст в многообразии событий, лиц, «быта» и «духа» эпохи.

С конца 1980-х гг. произведения Маяковского стали появляться в шведских антологиях классической литературы, не только русской, но и мировой. Талант русского поэта признан, а интерес к нему закрепился социокультурно в связи с особенностями шведской политической системы и реализованной в поэзии Маяковского социальной утопии.

В третьем разделе первой главы «”Шведская выборка” из творческого наследия В. Маяковского» прослеживается история публикаций произведений Маяковского на шведский язык, особое внимание обращается на авторские сборники поэта и произведения, выходившие отдельными изданиями.

По нашим подсчетам, с 1924 г. из всего наследия Маяковского на шведский язык было переведено 77 произведений, в том числе 8 поэм, трагедия «Владимир Маяковский», пьесы «Клоп» и «Баня», автобиография «Я сам» и статья «Как делать стихи?». Более 10 текстов переводились неоднократно. Лидерами в этом показателе являются поэмы «Облако в штанах» и «Про это», «Стихи о советском паспорте», так же как и первое вступление в поэму «Во весь голос». Переписку Маяковского, переведенную на шведский язык, мы не принимали в расчет. Данные о публикациях содержатся в Приложениях № 1, № 2.

В четвертом разделе первой главы «Статьи о В. Маяковском в энциклопедических словарях» мы обращаемся к трем крупнейшим энциклопедическим изданиям Швеции  Nordisk familjebok, Svensk uppslagsbok, Nationalencyklopedin. На примере статей, опубликованных в разное время (1930, 1951, 1993) можно проследить то, как образ русского поэта Владимира Маяковского меняется в шведском культурном пространстве. От «скупого» на описание художественных особенностей поэзии Маяковского, в некоторой степени отстраненного и «осторожного» представления поэта в третьем издании Nordisk familjebok, через более внимательное к поэтике, но не во всем точное представление поэта во втором издании Svensk uppslagsbok, к более объемной и детальной статье, представляющей Маяковского с разных сторон, в Nationalencyklopedin.

В шведской культурной среде поэма «Облако в штанах» является одним из самых узнаваемых произведений Маяковского. Ей посвящена вторая глава диссертации «Поэма ”Облако в штанах”: перевод как интерпретация», имеющая четыре раздела.

В первом разделе «Поэма ”Облако в штанах” в России и Швеции» прослеживается история рецепций поэмы в России и Швеции, акцентируются наиболее важные тематические пласты произведения.

Современниками Маяковского поэма была встречена неоднозначно: ее воспринимали как поэму о любви, в том числе плотской и невоплощенной (М. Левидов, И. Эренбург, Л. Троцкий); многие выделяли тему бунта и богоборчества в поэме (Н. Устрялов, 1920; Р. Иванов-Разумник, 1921; Г. Горбачев, 1924 и др.). Революционность поэмы обсуждалась при жизни поэта как в художественном, так и в социальном ключе (Н. Чужак, 1920; Н. Горлов, 1924). Впоследствии акценты были смещены, и, как пишет К. Г. Петросов, долгое время поэма «оценивалась у нас преимущественно как произведение, отмеченное революционным пафосом. Между тем «вторая трагедия» пронизана прежде всего любовной страстью»15. Современное прочтение поэмы в России актуализирует две темы  любовь и бунт. Одним из примеров такого прочтения может послужить статья Д. Л. Карпова и С. А. Шириной16.

В Швеции поэма воспринимается, прежде всего, как поэма о любви (Н. О. Нильссон, 1948; Г. Хардинг и Б. Янгфельдт, 1979; П. Глас, 2002), однако противостояние лирического героя и мира также не осталось без внимания (Г. Хардинг и Б. Янгфельдт, 1979; П. Глас, 2002)

Во втором разделе второй главы «История перевода поэмы на шведский язык и сравнительный анализ переводов» дан сопоставительный анализ переводов поэмы «Облако в штанах» на шведский язык, а также рассмотрены оценки поэмы в шведской критике.

Пролог поэмы «Облако в штанах» в переводе Рафаэля Линдквиста был опубликован в 1924 г. под названием Till dig, Lilja! (Prolog ur diktcykeln ”Strömoln i byxor”)  Тебе, Лиля! (Пролог цикла стихотворений «Облако/облака в штанах»). В целом перевод Линдквиста своеобразен: он использует диалектальные и устаревшие слова и формы (например, bladar вместо bläddrar  перелистывать; köttsen вместо köttet  мясо), а также малоупотребительные заимствованные слова (couchette  кушетка, tjinovnik  чиновник). Своеобразие такого рода можно объяснить тем, что перевод был выполнен в начале XX-го века. Кроме того Рафаэль Линдквист был финским шведом, а это означает, что он жил в среде очень специфичного диалекта шведского языка.

В 1957 г. поэма «Облако в штанах» была полностью переведена и опубликована известным шведским поэтом Вернером Аспенстремом. С этого времени название Ett moln i byxor (дословно: облако в штанах) становится каноническим, в дальнейшем переводчики используют именно его. В 1958 г. поэма в переводе Аспенстрема вошла в первый авторский сборник Маяковского на шведском языке.

Во вступлении к публикации 1958 г. Аспенстрем сравнивает поэму «Облако в штанах» Маяковского со «Страданиями юного Вертера» Гёте, замечая, что разница между ними заключается в том, что «сердечные страдания русского Вертера соединялись с социальными страданиями и, так сказать, отвлекались ими, в его случае должно было пройти пятнадцать лет, прежде чем он зарядил пистолет»17. Таким образом, Аспенстрем не только представляет творчество Маяковского в контексте мировой литературы, но и ставит знак равенства между лирическим героем Маяковского и самим поэтом. Такое видение во многом определило и дальнейшую судьбу поэмы в Швеции.

Аспенстрем не владел русским языком, поэтому его интерпретация основывалась на английском, немецком и в меньшей степени на французском переводах поэмы. Такая опосредованная версия, как выразился автор, «должно быть, имеет большие недостатки, в особенности, если учесть, что переводы, на которые она опирается, между собой достаточно различны, и в вопросе выбора образов, и в вопросе построения стиха». Однако в течение почти 20 лет перевод Аспенстрема был единственным переводом поэмы на шведский язык в полном ее варианте. Цепочка трансформаций, которым подвергся оригинальный текст, в процессе перевода, безусловно, представляет особый научный интерес, однако для нас перевод Аспенстрема важен в первую очередь с точки зрения рецептивной поэтики. Перевод мы рассматриваем как результат и как основу восприятия поэмы Маяковского в Швеции.

При внимательном чтении и сравнении переводного и оригинального текстов легко обнаруживаются фрагменты, в которых расхождения в поэтической структуре очевидны. Грамматические трансформации, обусловленные различием структуры шведского и русского языков, для нас не так важны, как, к примеру, изменение образности и авторских метафор. В переводе Аспенстрема заметно стремление к более или менее точной передачи фактуальной информации поэтического текста, однако концептуальная и эстетическая информация18 передается со значительными потерями, что неудивительно при опосредованном переводе. Ряд тропов исчезает, другие трансформируются в варианты, менее соотносимые с оригинальными. Ритмический рисунок и графика стиха, являющиеся особым средством художественной выразительности поэзии Маяковского19, в переводе Аспенстрема не получают должного отражения. Однако судить об общей адекватности перевода следует в данном случае с оглядкой на факт «непрямого» обращения к оригиналу. Главное, на наш взгляд, «прагматика» данного перевода – Аспенстрем открыл шведскому читателю поэму «Облако в штанах».

Совершенно иным с точки зрения переводческой стратегии является перевод поэмы «Облако в штанах» Г. Хардинга и Б. Янгфельдта, опубликованный в 1976 г. в книге «Рыкающий парнас: русский футуризм в поэзии, фотографиях и документах» (Den vrålande parnassen: den ryska futurismen i poesi, bild och dokument). Он выполнен с языка оригинала и изначально предполагал более адекватную передачу особенностей оригинального поэтического текста. Отдельным изданием этот перевод публиковался в 1979 г. и трижды в сборнике стихотворений Маяковского Jag! («Я!», 1985, 1999, 2007). Версия Хардинга и Янгфельдта уникальна тем, что установка на сохранение схемы рифмовки Маяковского и адекватную передачу содержательной стороны текста позволила донести до читателя поэтический потенциал звучания строк Маяковского. Даже при некоторой трансформации тропов, а это при переводе может и не влиять на поэтический потенциал20, строки во многом звучат «по-маяковски».

В целом для перевода Хардинга и Янгфельдта характерны адекватная передача графики стиха Маяковского и соответствующая схема рифмовки, больше отступлений наблюдается в ритмическом рисунке.

В послесловии к публикации своего перевода поэмы «Облако в штанах» 1979 г. Хардинг и Янгфельдт сравнивают ее с произведениями французских авторов – Г. Аполлинера «Зона» (1912) и Б. Сендрара «Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне Французской» (1913). Обнаруживая сходства трех произведений в тематическом и стилистическом аспектах, в системе образов, а также в стихотворных характеристиках, Хардинг и Янгфельдт обращают внимание читателя на общие литературные корни и типологическое родство творчества этих авторов. Ф. Ницше, У. Уитман, А. Рембо повлияли в той или иной степени на творчество каждого из поэтов. Примечательно, что о типологическом сходстве и буквальных совпадениях Маяковского и Аполлинера, равно как и о влиянии Ницше на европейскую авангардную поэзию начала XX века, писал Вячеслав Вс. Иванов в статье «Маяковский, Ницше и Аполлинер»21. Таким образом, Хардинг и Янгфельдт, также как и Аспенстрем, представляют «Облако в штанах» в контексте мировой литературы, заключая, что это «первая из крупных значительных поэм Маяковского, которая также является одной из вершин поэзии XX века, передовое произведение, которое по-прежнему пылает жизнью»22.

Третий из ныне существующих переводов поэмы «Облако в штанах» на шведский язык, выполненный Бенгтом Самуэльсоном и опубликованный в 2002 г., особенно интересен в контексте размышлений о месте переводной литературы и ее национальной привязанности. Художественный перевод – это всегда интерпретация, объединяющая в себе особенности оригинального текста, а следовательно, и дух порождающей культуры, и лингвокультурологическое своеобразие принимающей стороны.

Некоторые переводчики сознательно выбирают такую стратегию перевода, при которой произведение зарубежной литературы читалось бы как «свое» в литературе переводящей. Так, например, о переводах шекспировских сонетов С. Маршака многие теоретики перевода говорят как о произведениях, далеких от оригинальных и порождающих тем самым такое явление, как «русский Шекспир».

Вариант поэмы «Облако в штанах» Б. Самуэльсона по сути является попыткой сблизить природу русского оригинального текста с особенностями шведского мировосприятия. Огромную историческую и социально-культурную дистанцию переводчик старается нивелировать при помощи адаптирующих замен, сохраняя один из важнейших принципов поэзии Маяковского – опора на живой разговорный язык. Самуэльсон часто использует формы, слова и выражения, помеченные в шведском толковом словаре как vardagligt (разговорное). Отличительной чертой перевода Самуэльсона можно назвать использование современной разговорной речи, что делает поэму актуальной для современного шведского читателя. Так, например, в строках «Мир огромив мощью голоса, / иду – красивый, / двадцатидвухлетний» слово «красивый» переводчик интерпретирует как läcker (лакомый, вкусный). В современном разговорном шведском языке это слово используется по отношению к людям, чаще особам женского пола, в значении «привлекательный, соблазнительный, сексуальный».

Версия поэмы «Облако в штанах» Самуэльсона, по сравнению с более ранними переводами, является современным переложением, сохраняющим многие аспекты оригинального текста, но в то же время адаптирующим поэтическую ткань поэмы к восприятию шведского читателя XXI века. Графика стиха, а также схема рифмовки Маяковского в большинстве случаев сохраняются Самуэльсоном, однако ритмический рисунок, как и в переводе Хардинга и Янфельдта, значительно отличается от оригинального.

Существование нескольких переводов одного и того же художественного произведения на один и тот же язык может быть вызвано разными факторами. В нашем случае возникновение переводной множественности связано, прежде всего, с концепцией и стратегией переводчика. Первый вариант поэмы «Облако в штанах» на шведском языке представил известный шведский поэт В. Аспенстрем (1957), второй перевод был выполнен исследователями творчества В. Маяковского Г. Хардингом и Б. Янгфельдтом (1976), а третий – профессиональным переводчиком с русского языка на шведский Б. Самуэльсоном (2002). Каждый из переводчиков преследовал свою цель, что отразилось и на продукте их творческого труда, это демонстрируют некоторые положения нашего исследования. Напомним также, что впервые на шведском языке вступление к поэме «Облако в штанах» появилось еще в 1924 г. в переводе Р. Линдквиста. Временной промежуток между «новыми» обращениями переводчиков к тексту поэмы составляет в среднем 25 лет. Эта цифра принята учеными как средняя единица периодичности смены поколений людей. В связи с чем утверждение Е. С. Шерстневой о том, что «актуализация оригинала в виде нового перевода осуществляется, как правило, в иной культурно-исторической эпохе»23, находит свое подтверждение и на материале шведских переводов поэмы В. Маяковского «Облако в штанах».

В третьем разделе второй главы «Словотворчество Маяковского в переводе на шведский язык» мы подробно останавливаемся на словотворчестве Маяковского как одном из принципиально важных художественных приемов его поэзии и анализируем особенности воссоздания этого приема в переводах поэмы на шведский язык.

О словотворчестве Маяковского писали многие отечественные исследователи. Труды В. В. Тренина, Г. О. Винокура, М. Л. Гаспарова, посвященные новаторству языка Маяковского, дополняются новыми исследованиями, призванными детально и всесторонне изучить идиостиль одного из самых значимых поэтов XX века.

Помимо трудов отечественных исследователей особую ценность для нас представляет статья Б. Янгфельдта «Крикогубый Заратустра: О переводе неологизмов поэмы Владимира Маяковского «Облако в штанах» на шведский, английский и немецкий языки» (Den skränhalsade Zaratustra: Om översättningen till svenska, engelska och tyska av neologismer i Vladimir MajakovskijsEtt moln i byxor), вошедшая в сборник, посвященный проблемам художественного перевода24. Эта статья является уникальной, так как ее автор выступает в двух ипостасях  исследователя и переводчика. Янгфельдт пишет о сложностях перевода неологизмов Маяковского на три европейских языка, взяв за материал перевод Х. Маршала на английский, перевод А. Тосса на немецкий и два перевода на шведский язык  В. Аспенстрема, Г. Хардинга и Б. Янгфельдта. Комментируя свой собственный перевод, Янгфельдт попутно поясняет механизм создания некоторых неологизмов. В своей работе Янгфельдт опирается на известный труд Г. О. Винокура «Маяковский — новатор языка» (1943).

Ввиду того, что Р. Линдквист перевел только вступление к поэме, его перевод в данном разделе не рассматривается. Анализ ведется на материале трех переводов: В. Аспенстрема, Г. Хардинга и Б. Янгфельдта, Б. Самуэльсона.

Несмотря на то, что бóльшая часть индивидуально-авторских новообразований Маяковского не реализуется полностью в переводах на шведский язык, словотворчество Маяковского, воспринимается переводчиками как один из важнейших художественных приемов автора.

Бóльшее количество полных окказиональных соответствий мы находим у Самуэльсона, перевод которого отличается особым стремлением передать художественные принципы поэзии Маяковского. Меньшее количество полных окказиональных соответствий мы обнаруживаем в переводе Аспенстрема, выполненном не с языка оригинала. Хардинг и Янфельдт применяют полные окказиональные и описательные соответствия в приблизительно равном соотношении, так как доминантой этого перевода является «функциональное сходство», суть которого сводится к тому, что поэтический перевод должен оказывать на читателя тот же эффект, что и оригинал, пусть и другими художественными средствами.

Изучив особенности переводов поэмы «Облако в штанах» на шведский язык на уровне формальных (рифма, ритм, графика) и стилистических элементов текста (тропы, окказионализмы), в четвертом разделе второй главы «Мотивный анализ переводов поэмы ”Облако в штанах” на шведский язык» мы обращаемся к мотивному анализу оригинала и переводов. Принимая во внимание то, что перевод В. Аспенстрема выполнен не с языка оригинала, мотивный анализ мы проводим на материале переводов Г. Хардинга и Б. Янгфельдта, а также Б. Самуэльсона.

Важнейшими мотивами поэмы «Облако в штанах» являются мотив горения и богоборческие мотивы. Именно они стали предметом детального анализа. В структуре раздела есть два параграфа: «Мотив горения» и «Богоборческие мотивы».

Расходясь в частностях, отечественные и шведские литературоведы едины во мнении, что «Облако в штанах» – это поэма об отвергнутой любви, объявшей пожаром сердце лирического героя. Имея большую и сложную образно-лексическую базу, мотив горения является сюжетогенным. По ходу развития лирической темы он вбирает в себя не только катастрофическое содержание (невыносимые страдания), но и витальное (любовь, творчество, очищение), а также тему поэтического, социального и метафизического отрицания «старого искусства» и «старого мира». Таким образом, мотив горения у Маяковского выражает трагический опыт экзистенциального бунта, означив его утопический и антиутопический горизонты.

В послесловии к изданию поэмы «Облако в штанах» 1979 г. Хардинг и Янгфельдт подчеркивают, что огонь – одна из центральных картин поэмы25. Это наблюдение находит свое подтверждение и в переводах поэмы: мотив горения прорабатывается особенно тщательно.

Сравнительный анализ строк поэмы «Облако в штанах» и ее переводов на шведский язык, в которых мотив горения представлен лексически, показал, что и дуэт Хардинга и Янгфельдта, и Самуэльсон были весьма точны, и в большинстве случаев использовали грамматические, лексические и синтаксические формы, схожие с теми, что присутствуют в оригинале. Что касается центральной метафоры Маяковского «пожар сердца», то в одном из переводов она даже усилена: Самуэльсон «по-маяковски» вводит неологизм hjärtbrand (пожар сердца).

В переводах поэмы на шведский язык мотив горения тщательно прорабатывается и усиливается за счет дополнительных элементов, особенностей синтаксического оформления и акцентированной субъектности. В шведском варианте мотив горения осмысляется как «авторский», его сохранение и адекватная передача крайне важны для того, чтобы поэма звучала «по-маяковски».




Достарыңызбен бөлісу:
  1   2




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет