В. А. Волков, В. Е. Воронин, А. И. Грищенко, А. В. Клименко, О. О. Козарезова, В. И. Коровин, А. Ю. Кузьмин, М. Ю. Лачаева, А. В. Лубков, А. Ю. Можайский, М. Л. Несмелова, И. А. Нидерман, И. Б. Пржиленская, А. В. Святославский, В. А

22 марта 1920 г. главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (созданы в январе 1919 г. на основе Добровольческой армии) был назначен П.Н. Врангель. Передав все полномочия и остатки разгромленной армии своему преемнику, А.И. Деникин навсегда покинул родную землю. Наступал последний этап истории Белого движения, его драматический эпилог: март-ноябрь 1920 г. Эти восемь месяцев, сравнимые с периодом деятельности Временного правительства, были насыщены напряженной работой не только в военной области, но и во внешней политике, и, в особенности, в социально-экономической сфере. Завершая борьбу, белые торопились успеть продемонстрировать измученной стране весь нераскрытый ими ранее созидательный потенциал общественного переустройства.

П.Н. Врангель вступил в новую должность с вполне определенной программой реформ, суть которой выражал лозунг «Левая политика правыми руками». Серьезный и вдумчивый стратег, обладавший твердой волей и качествами государственного деятеля, он решительно отверг ряд основополагающих принципов своих предшественников, поставивших, по его мнению, Белое дело на грань катастрофы. Во-первых, он отказался от плана подготовки похода на Москву и других крупномасштабных и дорогостоящих военных проектов, понимая всю их абсурдность и нереалистичность в сложившейся обстановке. Во-вторых, реорганизовав армию, он последовательно и настойчиво укреплял южнорусскую государственность, рассчитывая сохранить ее до «лучших времен». Он допускал возможным относительно долгое сосуществование «двух Россий», гарантией чего могли выступить союзники и собственные вооруженные силы белых в Крыму. И, наконец, П. Н. Врангель покончил с так называемым «непредрешенчеством» в политике Белой Армии, – для расширения социальной базы своего режима.

Прежде всего, Врангель стал наводить порядок и дисциплину в армии. В течение короткого времени деморализованные, раздробленные на соперничавшие друг с другом многочисленные отдельные группировки, воинские части были объединены им в три корпуса под командованием генералов А.П. Кутепова, Я.А. Слащева и В.И. Сидорина, под названием Русская армия (май 1920 г.).

Вместе с тем, реально оценивая свои возможности по обороне полуострова, куда со всей России перебрались беженцы, и где проживало многочисленное местное население, Врангель сразу после назначения отдал распоряжение о подготовке эвакуации войск и мирных граждан из Крыма, поручив разработку плана генералу П.С. Махрову. Василий Шульгин, наблюдавший за первыми шагами Врангеля на посту главнокомандующего, писал, что «в нем чувствовалась не нервничающая энергия, а спокойное напряжение очень сильного постоянного тока».

Петр Николаевич Врангель (1878—1928), барон, происходил из знаменитой российской семьи, многие поколения которой верно служили Отечеству. Его мать была из рода Самариных. В 1901 г. окончил Горный институт, а затем стал профессиональным военным, служил в гвардии, окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1910). Участник русско-японской и Первой мировой войны. Командир кавалерийского корпуса (генерал-майор). С 1918 г. Врангель вступил в войска Деникина, командовал Кавказской и Добровольческой армиями. Одаренный военачальник, отличался редкой целеустремленностью и здоровым честолюбием. Постоянные интриги вокруг его имени, в конце концов, вызвали негативную реакцию Деникина, снявшего Врангеля с занимаемых им постов и отправившего его в ссылку в Константинополь. Однако это не помешало впоследствии Деникину назначить Врангеля своим преемником.
К формированию нового курса П.Н. Врангель привлек видных российских политических и государственных деятелей. Так, П.Б. Струве ведал управлением внешних сношений. Благодаря его усилиям в мае 1920 г. удалось добиться от Франции признания крымского правительства де-факто. На А.В. Кривошеина (ближайшего сподвижника и соратника П. А. Столыпина) легла вся тяжесть работы по реализации аграрной и земской реформ. Основные принципы аграрной (земельной) реформы были выдвинуты лично Врангелем, а детализированы сотрудниками Кривошеина еще по дореволюционному периоду – Глинкой и Зубовским.

Реформа предусматривала органичное соединение наиболее прогрессивных элементов аграрных проектов начала века – Столыпина и Кутлера, – рассчитанных на поддержку крепких хозяев с признанием самозахвата помещичьих земель, осуществленных крестьянами за годы революции и войны, и их закрепления в собственность новых хозяев. Это была серьезная социальная уступка крестьянству, позволяющая надеяться на его массовую поддержку режиму. Земля передавалась в вечную наследственную собственность каждому хозяину, но не даром, а за плату государству, которое установило механизм выкупа на льготных условиях. Фактическое владение крестьянами землей к моменту начала реформ признавалось правительством нерушимым.

В дополнение к аграрной реформе крымским правительством осуществлялась земская реформа. В принятом «Положении о волостном земстве» предусматривалось создание системы крестьянского самоуправления с участием представителей всех других категорий землевладельцев. Волостные земства избирались на земельных сходах и должны были представлять из себя, в основном, крестьянскую организацию, противостоящую большевистским Советам. Волостным земствам передавались и административные функции. Таким образом, по мнению Врангеля, закладывался фундамент будущего возрожденного русского государства, основанного на самодеятельности народа снизу, а не сверху, как было принято еще с тех времен, когда создавалась империя Петра I.

Однако планам П. Н. Врангеля не суждено было сбыться. Военные силы противников были несопоставимы. Блестяще проведенная М.В. Фрунзе операция по прорыву в Крым вынудила белых навсегда покинуть родную землю.

Русская трагедия для обеих сторон продолжалась и после окончания Гражданской войны. Как известно, победителей в братоубийственной войне не бывает. Не случайно многие из бывших красных «героев» сами стали впоследствии жертвами нового режима.

Что же касается белых, то они со своими боевыми знаменами, верные воинской чести, с образом Родины в сердце отправлялись в неведомые для них скитания. Судьба и к ним оказалась неблагосклонна, но свой долг они исполнили до конца. В 1921 г. Антон Иванович Деникин писал: «После свержения большевизма наряду с огромной работой в области возрождения моральных и материальных сил русского народа перед последним с небывалой еще в отечественной истории остротой встанет вопрос о сохранении его державного бытия, ибо за рубежами русской земли стучат уже заступами могильщики и скалят зубы шакалы в ожидании ее кончины. Не дождутся. Из крови, грязи, нищеты духовной и физической встанет русский народ в силе и разуме».

Находясь в изгнании, русские люди бережно сохраняли традиции России и свято верили в ее грядущее возрождение и лучшее будущее. Именно в этом и видели они главное значение своей борьбы.

В Крыму нашли свой последний приют многие из сторонников Белого движения. Генерал Владимир Зенонович Май-Маевский (1867–1920) во время обороны Крыма руководил тыловыми частями и гарнизонами Русской армии. По одной версии, он застрелился во время эвакуации Белой армии из Севастополя13 ноября 1920 год, по другой — умер от разрыва сердца в одной из больниц Севастополя. Место его захоронения в Крыму неизвестно.

Другой – видный организатор и руководитель Белого движения на Юге России – Михаил Гордеевич Дроздовский (1881-1919) . Его отец – генерал-майор Гордей Иванович Дроздовский (1835–1908) – был участником Обороны Севастополя в 1855 г. В ноябре 1918 г. М. Г. Дроздовский командовал своей дивизией во время упорных боев под Ставрополем, где, возглавив контратаку частей дивизии, был 13 ноября 1918 г. ранен в ступню и отправлен в госпиталь в Екатеринодар. Там его рана загноилась, началась гангрена. В ноябре 1918 г. был произведён в генерал-майоры. 8 января 1919г. в полубессознательном состоянии он был перевезен в клинику в Ростов-на-Дону, где скончался. После смерти М. Г. Дроздовского генерал-лейтенант А.И. Деникин издал приказ, сообщавший армии о его смерти и заканчивавшийся следующими словами:

«Высокое бескорыстие, преданность идее, полное презрение к опасности по отношению к себе соединились в нём с сердечной заботой о подчинённых, жизнь которых всегда он ставил выше своей. Мир праху твоему, рыцарь без страха и упрёка.»

Первоначально М. Г. Дроздовский был похоронен в Екатеринодаре в Кубанском войсковом соборе Святого Александра Невского. После наступления красных войск на Кубань в 1920 году дроздовцы, зная, как обращаются красные с могилами белых вождей, ворвались в уже оставленный город и вывезли останки генерала М. Г. Дроздовского; их останки были перевезены в Севастополь и тайно перезахоронены на Малаховом кургане. Место погребения знали только пять дроздовцев-походников. Символическая могила М. Г. Дроздовского существует на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем, где установлен памятный знак²⁸.

В данном разделе рассмотрена ситуация 1920 года. Крым тогда представлял собой территорию, которая могла рассматриваться как легитимно представляющая Россию, возможная основа для создания будущего демократического государства, исходя из рассмотренных выше принципов правительства Врангеля. В 1920 году фактически обладавшее полнотой власти на большей части территории России Советское правительство не было признано другими странами. Международное признание Советской России началось только в июле 1923 года. Поэтому в начале 1920-ых гг. представителями России зарубежные страны считали послов, назначенных еще до революции октября 1917 года. Их деятельность координировалась Министерством иностранных дел – также дореволюционным. В дельнейшем тексте речь идет именно об этих послах, соответствующих посольствах, посланниках, поверенных в делах и т.п. и министре иностранных дел.

В мае 1920 г. ряд политических деятелей Белого движения склонялись к идее создания в Крыму «суверенного русского государственного образования». Об этом, в частности, писал в телеграмме министру иностранных дел С.Д. Сазонову (17 мая) поверенный в делах российского посольства в Лондоне Е.В. Саблин. По его мнению, создание такого «образования» представлялось возможным на пути объединения Крыма с территорией «казачьей конфедерации (Дон, Терек, Кубань)». Следовало при этом добиться гарантии территориальной неприкосновенности данного союза со стороны союзников и «объявить эту территорию – на основании договорного соглашения союзников с большевиками – независимой и изъятой из-под претензий большевиков». Создание «русской Крымско-казачьей территории, – отмечал Е.В. Саблин, – установит барьер между большевиками и младотурками и обеспечит спокойствие Кавказа и Северной Персии». С позиций же политико-правового статуса данное «государственное образование» следовало бы именовать «Крымско-казачьей федерацией» при «строго демократической» форме правления. Вместо вооруженного сопротивления советской власти Е.В. Саблин предлагал установить и развивать экономические контакты белого Юга с сопредельными «государственными образованиями», что «тем самым способствовало бы разложению назревающего в настоящую минуту кольца окружения России – не Советской, а просто России – союзом враждебных «бордер статс»». Создание из Крыма суверенного «государственного образования» позволило бы сделать «Крым и казачество… тем жизненным очагом национальной демократической России, откуда можно будет впоследствии и постепенно протягивать руку помощи великороссам»²⁹.

К идее создания суверенного Крыма обращались и летом 1920 г., накануне созываемого в Лондоне консультативного совещания представителей Прибалтийских республик и РСФСР. Из Константинополя российский посланник А.А. Нератов запрашивал ставшего министром иностранных дел П.Б. Струве о возможности «предложения решить вопрос о размежевании между Югом и Советской Россией плебесцитом населения, с гарантиями, которые признает Лига Наций… Признание за нами прав меньших, чем у каждого окраинного новообразования, ничем не оправдывается». Нельзя не признать саму идею завершения гражданской войны в России переводом конфликта в плоскость норм международного права, совершенно невероятной. Ответ был вполне предсказуем: «Большевики отказываются признать самостоятельность Крыма»³⁰.

Весной 1920 г. произошли серьезные перемены в отношении к Белому движению со стороны Великобритании, отказавшейся оказывать какую-либо поддержку П. Н. Врангелю, кроме посредничества в заключении перемирия с Советской Россией. Гораздо большие надежды возлагались на Францию, заинтересованную в поддержке Польши в ее противостоянии с РСФСР и, таким образом, небезразличную к поддержке любых сил, способных стать объективными «союзниками» польской армии. Еще 17 апреля российский посол в Париже В.А. Маклаков телеграфировал в Крым о следующих, весьма благоприятных для Врангеля, условиях содействия ему со стороны Франции: «Французское правительство относится отрицательно к соглашению с большевиками. Никакого давления для сдачи Крыма не окажет. Не будет участвовать ни в какой подобной медиации, если бы другие ее предпринимали. Сочувствует мысли удержаться в Крыму и Таврической губернии. Считая большевизм главным врагом России, Французское правительство сочувствует продвижению поляков. Не допускает мысли о скрытой аннексии ими Приднепровья. Если создано было бы Украинское правительство, оно может быть признано только «де-факто»»³¹.

Активизация военных действий на советско-польском фронте и переход Русской армии в наступление из Крыма рассеяли представления о возможности создания суверенного «государственного образования» и снова поставили в дипломатическую «повестку дня» вопрос о широком антисоветском фронте, с Польшей и белым Крымом в качестве центральных звеньев. Правда, координация действий началась не сразу. В начале июня глава временной дипломатической миссии в Варшаве Г.Н. Кутепов доносил Гирсу о готовности Польши «начать переговоры о перемирии с Советской Россией из-за очевидных неудач на фронте»³².

В этой ситуации сближение с Францией, оказывавшей непосредственную военно-политическую поддержку Польше, становилось неизбежным. Переданное по дипломатическим каналам сообщение, полученное советником российского посольства в Париже Н.А. Базили в форме письма Мильерана от 10 августа, гласило: «Принимая во внимание военные успехи и усиление правительства генерала Врангеля, а также его заверение относительно демократического характера его внутренней политики и верности прежним обязательствам России, французское правительство решило признать правительство генерала Врангеля фактическим правительством Юга России».

Одновременно с этим из Лондона, где проходили переговоры с советской торгово-промышленной делегацией во главе с Л.Б. Красиным, в качестве протеста против сближения Великобритании с большевиками был отозван французский коммерческий атташе Галгуэ. Базили не скрывал, что акт признания можно считать лишь началом перемен европейской политики в отношении Белого движения в 1920 г., и откровенно писал, что «как французское правительство искренно ни желает оказывать нам содействие, линия поведения его все же находится в зависимости от общей конъюнктуры взаимоотношений западных держав между собой и с большевиками. Поэтому необходимо использовать настоящий момент, чтобы постараться получить все, что возможно». Ответ П. Н. Врангеля Мильерану говорил о «благодарности за драгоценную помощь», которую Франция «оказала национальному русскому делу в минуту тягчайшего испытания, когда мы прилагаем все наши усилия к тому, чтобы осуществить нашу задачу восстановления России на основе великих принципов свободы и прогресса»³³.

Хотя и запоздалое (19 октября), по сравнению с актом признания, прибытие из Тифлиса в Крым официального представителя Франции (в статусе Верховного Комиссара) графа де ла Мартелля (бывшего представителя Франции при Верховном Правителе России адмирале А.В. Колчаке) и нового начальника французской военной миссии генерала Брюссо, подтверждало статус принятого в Париже решения. В своей речи во время аудиенции у Врангеля в Севастополе французский посланник сообщил: «Возлагая на меня обязанность представителя Французской Республики, мое правительство имело целью подчеркнуть значение, которое оно придает традиционному франко-русскому союзу и дружбе… Франция решительно становится на сторону поборников порядка, свободы и справедливости и поэтому приветствует ваше демократическое правительство, относящееся с уважением к национальным меньшинствам и опирающееся на национальную армию. Франция, потерпевшая большие убытки, решила оказать вам полную моральную поддержку и материальную помощь в возможных границах». 22 октября состоялась аудиенция П.Б. Струве у Мильерана, и, по сообщению В.А. Маклакова, «план займа» для Крыма имел «надежду на успех»³⁴.

Граф де Мартелль подчеркивал готовность Франции к оказанию поддержки Белому делу в Крыму. В течение октября 1920 г. он неоднократно выступал перед представителями крымской печати. Правда, его заверения носили характер лишь «моральной поддержки»: «Франция готова оказать и уже оказывает моральную помощь – материальную же помощь будет оказывать по мере сил. Вообще же, будущее покажет, какую помощь окажет Франция». На вопрос о возможности признания власти большевиков Верховный комиссар отвечал: «Франция не может им доверять, они правят посредством тирании, слова своего не держат, всякое письменное соглашение для них не обязательно к исполнению»³⁵.

Реальное значение «жеста» Франции, как оказалось, не так уж отличалось от того, которого опасался Маклаков. По справедливой оценке советника российского посольства в Константинополе Г.Н. Михайловского, хотя это и «была выдающаяся дипломатическая победа, принимая во внимание влиятельное положение Франции в Европе в то время», но П.Б. Струве «не мог предвидеть, что это признание не только не принесет сколько-нибудь существенной помощи Врангелю, но и будет подарком для присвоения Францией – после эвакуации армии Врангеля – остатков нашего Черноморского флота и некоторого другого казенного имущества»; Струве «удалось то, что не удалось такому профессиональному дипломату как Сазонов во времена Колчака и Деникина… Правда, признание тогда и теперь имело совсем разное значение. Тогда оно вынудило бы союзников в конце концов к непосредственным военным действиям, теперь же Франция признанием Врангеля оказывала ему лишь моральную поддержку. Само собой разумеется, признание поднимало его престиж в глазах всего мира, но только для того, чтобы сделать затем его падение более эффектным»³⁶.

Заметное влияние на внешнеполитические позиции врангелевского правительства оказывали САСШ. Точку зрения Государственного Департамента относительно «русского вопроса» в 1920 г. выразило заявление «New York Times», именно его имел в виду Врангель, когда говорил об «исторической ноте». 6 августа российский посол в Вашингтоне Б.А. Бахметев передал дуайену российского дипкорпуса М.Н. Гирсу перевод статьи, в которой, в частности, говорилось: «Американское правительство считает, что бывшие союзники России должны, как временные опекуны, сохранять ее права и легальный status quo до появления в России законного правительства. Главная цель Америки – спасение России для русского народа. Президент отклонит всякую сделку, которая признала бы за Советской властью право или возможность говорить от имени России. Америка будет ждать появления в России законного правительства, признанного всем русским народом, и в переходный период будет неизменно осуждать всякий захват русской территории, под каким бы предлогом он не производился». 10 августа в своей ноте на имя посла Италии в Вашингтоне Государственный секретарь Б. Колби говорил о важности сохранения целостности России, полагая, что «надежное и мудрое решение Русской проблемы…, не может быть достигнуто до того, как будет приведен в действие такой план, согласно которому все составные части русского народа будут в состоянии самым действенным образом рассмотреть взаимные нужды политические и экономические различных областей, составивших Императорскую Россию… Несмотря на то, что американское Правительство не видит сейчас возможности для быстрого достижения такого результата, оно не считает полезными какие-либо решения, предложенные какой-либо международной конференцией, если они предполагают признание в качестве независимых государств тех или иных группировок, обладающих той или иной степенью контроля над территориями, являвшимися частью Императорской России…, так как это может нанести ущерб будущему России и прочному международному миру». Гирс отмечал, что «американская нота встречена здесь с полным удовлетворением. Она вывела Францию из тяжелого положения изолированности и является серьезной нравственной поддержкой ее противобольшевистской политики… Для нас значение американского выступления заключается в подтверждении Штатами принципа территориальной неприкосновенности России». Об этом же писал и сам П.Н. Врангель: «Политическая декларация, сделанная недавно правительством САСШ, совершенно совпадает с политической программой генерала Врангеля как в части, касающейся вопроса о сохранении единства и неприкосновенности русской территории, так и в вопросе о Польше. Генерал Врангель уже раньше счел своим долгом выразить по этому поводу свою живейшую признательность федеральному правительству».

В свою очередь, не без настойчивости А.И. Бахметева в переговорах с помощником Государственного секретаря САСШ Б. Лонгом была принята нота 10 августа, в которой Госдепартамент отразил «два основных момента: 1. Четкое разграничение между народом России и Советским правительством; поддержка первого и отказ от установления дипломатических отношений со вторым. 2. Польский и другие вопросы; Польша, воспользовавшись ситуацией, напала на Россию, чем вызвала дезориентацию и ложный патриотизм среди русского народа»³⁷.

Полагая, что авторитет САСШ может быть достаточно весомым для многих европейских стран, А.И. Бахметев просил Гирса «инструктировать наших представителей в Бельгии, Голландии, Скандинавских и других странах» с целью «добиваться от местных правительств подобного выступления». В период подписания рижского прелиминарного договора, Бахметев телеграфировал Гирсу о «полуофициозном» сообщении, которое было сделано правительством САСШ по этому поводу: «Американское правительство не признает силы за рижским договором, так как отрицает право большевиков распоряжаться русской территорией». В Крыму работали американские военные миссии во главе с контр-адмиралом Н.А. Мак-Колли и генералом Морелем. Помощь в снабжении Крыма медикаментами оказывал Американский Красный Крест³⁸.

П.Н. Врангель дал, в общем, утвердительный ответ на запросы Мак-Колли. Однако по ряду пунктов однозначного ответа не давалось. Безусловно подтверждался принцип «народного суверенитета» в «намерении установить условия, позволяющие созыв Национального Собрания, избранного на основах всеобщего избирательного права, посредством которого будет установлена форма правления в новой России… Генерал Врангель не имеет ни малейшего намерения навязать России форму правления, действующую без народного представительства и лишенную общественной поддержки». В вопросе о степени соотношения военного и гражданского начал в осуществлении внутренней политики Главком отвечал, что он «не полагает восстановление в России законности и свободы делом исключительно военным… Вся совокупность уже осуществленных реформ, наоборот, указывает на то, что генерал Врангель воздерживается от расширения территории, занятой его войсками, но старается упрочить целость политического и экономического центра, созданного на территории как занятой Русской армией, так и казаками, с которыми он находится в тесном союзе. Сохранение этого здорового ядра совершенно необходимо, дабы оно могло служить центром притяжения, вокруг которого бы свободно собирались и развивались усилия русского народа, направленные к национальному возрождению». Развернуто обосновывалась важность проводимой аграрной реформы, «имеющей целью радикально разрешить аграрный вопрос и включающей в себя законный переход, путем выкупа, всех годных к обработке земель в руки обрабатывающих их крестьян».

На принципиально важный 6-й «вопрос» о соотношении «регионального» и «всероссийского» в статусе его власти Правитель Юга России ответил, что «возглавляемое им Правительство остается единственным хранителем идеи национального возрождения и восстановления единства России. В то же время он признает, что только правительство, установленное после разрешения Национальным Собранием вопроса о форме правления, сможет заключать договоры, затрагивающие суверенные права русского народа и распоряжаться национальным достоянием». В этом ответе П. Н. Врангелем определялась сущность статуса Правительства Юга России как всероссийского центра «борьбы с большевизмом», и хотя Мак-Колли, очевидно, ожидал четкого заверения об отсутствии претензий на разрешение общероссийских вопросов, Врангель не счел возможным отказываться от принципа восстановления всероссийской власти, будущим ядром которой стал бы белый Крым. Этот важнейший тезис идеологии Белого движения оставался неоспоримым даже в условиях сужения территории белых правительств до «губернских пределов». Главком по-прежнему не исключал возможности «прекращения гражданской войны», но только после того, «как только русский народ, стонущий под большевицким ярмом, получил бы возможность свободно высказать свою волю». Со своей стороны генерал П. Н. Врангель готов предоставить населению занятой им территории возможность свободно высказать свои пожелания, будучи твердо уверен, что население ни в коем случае не выскажется за советскую власть». Ответы Врангеля, хотя и не были широко разрекламированы (как это было летом 1919 г. с ответом адмирала Колчака союзникам), с полным основанием могут считаться документом программного характера в Белом движении, периода лета-осени 1920 г³⁹.

Начало фактического признания, переговоры с Украиной и Польшей создавали впечатление о возможности достижения суверенного статуса Правительством Юга России. В этом плане летом 1920 г. рассматривался даже вопрос о переговорах с РСФСР. В июле 1920 г. представителям советской делегации в Лондоне было передано предложение о разработке плана переговоров с Врангелем. При этом Струве оговаривал, что «Врангель согласится на один лишь мир, а именно – с сохранением за ним занимаемой территории, при этом не на правах местного крымского правительства, а в виде всероссийского». На специально созванную конференцию в Лондоне предполагалось пригласить или самого Врангеля, или его представителя, но лишь как «частное лицо», при том, что представители РСФСР, Прибалтийских республик, Польши, Финляндии и Галицкой Украины (представители Украинской Республики не приглашались) должны были бы прибыть «официально». Ллойд-Джордж выразился, что британские политики смотрят на Врангеля только как на «носителя полицейских функций по охране беженцев из России, приютившихся в Крыму».

Советский ответ (21 июля 1920 г. его опубликовала «Daily Herald») не содержал никаких принципиальных отличий от той позиции, которую представители РСФСР занимали еще весной. Врангель – «взбунтовавшийся генерал», выступивший против «народной власти», но ему, армии и беженцам обещана неприкосновенность и отправка за границу, при условии капитуляции. Таким образом, все расчеты на признание суверенного статуса врангелевского правительства не оправдались⁴⁰.

Крым после Гражданской войны

После Гражданской войны Крым стал частью Советской России. Тогда на полуострове проживало 720 тыс. человек. Крым, как и прежде, оставался многонациональным, в нем проживали представители разных народов: русские, крымские татары, украинцы, греки, евреи, караимы и др. Для повышения статуса территории 18 октября 1921 г. была образована Крымская АССР.

В Конституции Крыма 1921 г. провозглашалось «равенство и право на свободное развитие всех национальностей Крыма», отменялись «все существовавшие ранее национальные и национально-религиозные привилегии и ограничения». В качестве государственных языков были утверждены русский и крымскотатарский.

Голодная смерть в 1921—1922 годах унесла жизни более 75 тыс. крымчан. Общее число погибших на весну 1923 года, возможно, превысило 100 тыс. человек, из них 75 тыс. — крымские татары. Последствия голода удалось ликвидировать лишь к середине 1920-х годов.

Коснулась Крыма и трагедия Голодомора 1932–1933 гг.

В то же время Крым в межвоенные десятилетия сделал ощутимый шаг вперед. Были обновлены и реконструированы существовавшие на полуострове предприятия, прежде всего консервные. К началу Великой Отечественной войны Крым превратился из аграрно-промышленного в промышленный район СССР, т.к. его промышленность производила 80% всей валовой продукции народного хозяйства Крыма (против 55% в 1913 г.). Одновременно с этим продолжалось развитие курортного дела. Только по официальным данным (не учитывающим отдых на полуострове «дикарей») в предвоенные годы в Крыму имелось 195 санаториев и домов отдыха, в которых проводило время более 300 тыс. человек в сезон.

Крым в годы Великой Отечественной войны

Издвавна имеющий важное стратегическое значение Крым сыграл большую роль в годы войны с нацистской Германией. С первый дней войны на полуострове начали формироваться отряды народного ополчения. Крым поставил под ружье в формирования гражданского населения более 166 тыс. человек.

Германские войска вторглись на полуостров в сентябре 1941 г. Оборона Перекопа и Ишуньских позиций советскими войсками продолжалась в течение месяца.

В историю русской воинской славы вошла героическая 250-дневная оборона Севастополя («Вторая оборона»).

Другим примером героизма защитников Крыма является защита Аджимушкайских каменоломен. Это сеть искусственных пещер в районе города Керчь. После неудач советских наступлений весной 1942 г. германские войска перешли в контрнаступление, в том числе и на Керченском полуострове. После мужественного сопротивления, 16 мая 1942 г. советские войска вынуждены были эвакуироваться из Керчи на Таманский полуостров. Часть войск, прикрывавших эвакуацию, оказалась блокированной. Они заняли оборону в каменоломнях. Туда же ушла часть населения. Район Аджимушкайских каменоломен был освобожден Красной Армией в ноябре 1943 г.

После начала оккупации Крыма, началась партизанская борьба против захватчиков. Было создано более 30 партизанских отрядов, которые в ходе операций ранили и уничтожили более 33 тыс. германских солдат и офицеров. В Севастополе и других населённых пунктах Крыма с врагом боролось 200 подпольных патриотических организаций и групп общей численностью свыше 2 тыс. человек.

В результате ряда наступательных операций в 1944 г. Советская Армия осовободила Крым.

Трагической страницей истории Великой Отечественной войны являлась операция по депортации из Крыма крымских татар, осуществленная 18-20 мая 1944 г. по решению Государственного комитета обороны Идеологической основой для депортации послужил факт переговоров представителей крымских татар с немецким командованием и создание, воевавших на сторне нацистской Германии и ее союзников подразделений, в которые вошли сотни крымских татар. Это однако нельзя считать оправданием для насильственного жестокого поголовного выселения сотен тысяч крымских татар в отделенные территории: Узебкистан и другие республики Средней Азии, Красноярский край и т.д. В течение всего периода существования СССР действовал фактический запрет на возвращение крымских татар в Крым, хотя формально преступное решение 1944 года было отменено Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1967 году. Во время Великой отечественной войны были депортированы и другие народы, населявшие Крым: немцы, греки, армяне, болгары. Подробнее, см. статью «Крым полиэтнический и многоконфессиональный» в настоящем сборнике.

В феврале 1945 г. в Крыму состоялась знаменитая Ялтинская конференция, заложившая фундамент послевоенной системы международных отношений. На ней были согласованы действия великих держав по окончательному разгрому Рейха и по послевоенному устройству Европы.
Послевоенные годы

В 1946 г. Крымская АССР была ликвидирована.

В 1954 г. по инициативе тогдашнего лидера СССР Н.С. Хрущева и в ознаменование 300-летия Переяславской Рады (объединившей – «воссоединившей» Украину с Россией) Крым был введен в состав Украинской ССР. Передача Крыма из состава РСФСР в подчинение Украины имела тяжелые последствия для экономики полуострова, так как произошёл разрыв налаженных хозяйственных и административных связей. Этот шаг был осуществлен с грубым нарушением существовавшего в то время законодательства.

Несколько иначе складывалась послевоенная история города русской воинской славы Севастополя. Учитывая значимость Севастополя для Черноморского флота и необходимость создания в нем особого режима, в 1948 г. город получил статус города республиканского подчинения РСФСР. Юридически этот статус был равен статусу Крымской области. Когда 26 апреля 1954 г. Крымская область была передана Украине, статус Севастополя в соответствующем постановлении определен не был. Фактически город оставался связан с Москвой по линии управления флотом, а с Симферополем в плане решения проблем гражданского населения.

Для решения традиционно острой проблемы водоснабжения в 1961–1971 гг. был построен Северо-Крымский оросительно-обводнительный канал, снабдивший водами Днепра засушливые районы Херсонской области и Крыма. Однако и после постройки канала потребности полуострова в пресной воде были удовлетворены лишь на 80–85%, некоторые населённые пункты от Алушты до Судака до сих пор нуждаются в дополнительных водных ресурсах.

В Крыму была создана своя железорудная база – Камышбурунский железорудный комбинат. Бурный подъем происходил в энергетике. В 1960 г. вводится в строй Симферопольская ГРЭС им. В.И. Ленина. С окончанием ее строительства энергетические мощности Крыма удвоились. Современные высоковольтные линии электропередач соединили новую электростанцию с Севастопольской и Камышбурунской ГРЭС в единую энергосистему. От нее в советское время электричество получали все города и сельские населённые пункты Крыма.

Важное стратегическое значение для полуострова имело развитие в 1960-1970-е гг. промышленного освоения местных месторождений природного газа. Это позволило перевести крымские тепловые электростанции на местное топливо, что давало большой экономический эффект. Начинается газификация городов и сел. В 1965–66 гг. строится магистральный газопровод от Глебовского месторождения в Черноморском районе до Симферополя, протяжённость которого составила 120 км. Еще через год ветка газопровода была протянута к Севастополю.

Крым продолжал и дальше оставаться всесоюзной здравницей, был местом отдыха первых лиц государства и местом встреч советских руководителей с зарубежными политиками.

20 января 1991 г. в Крыму был проведен референдум, в котором приняло участие 1,4 млн. избирателей (81,37% от имеющих право голосовать). На референдум был вынесен вопрос о воссоздании Крымской АССР как отдельного субъекта СССР. За воссоздание государственности проголосовало около 95% граждан, принявших участие в референдуме. Крымский референдум 1991 года вошел в историю как «первый советский плебисцит». После провала деятельности ГКЧП, 4 сентября 1991 года Верховный Совет Крыма заявил о государственном суверенитете.

Крым в постсоветский период

В феврале 1992 г. Крымская АССР была переименована в Республику Крым в составе Украины. На седьмой сессии Верховного Совета Крыма 6 мая 1992 г. принимается конституция полуострова, предоставлявшая республике большие полномочия.

В последующие годы в Крыму прошла череда бурных политических и экономических событий. Заслуживающими особого внимания могут считаться экономические реформы и планы, предложенные Евгением Федоровичем Сабуровым, вице-премьером Крыма в течение полугода в 1994 году.

В 1995 г. Киевские власти в одностороннем порядке отменили конституцию Крыма. Пост Президента Крыма был упразднен. В 1998 г. была введена новая конституция, существенно урезавшая полномочия Крыма. При этом результаты референдума 1991 г. были проигнорированы.

В ноябре 2013 – феврале 2014 гг. на Украине обострилась политическая ситуация. При поддержке олигархов и зарубежных политиков начались массовые беспорядки, сопровождавшиеся захватом административных зданий и кровавыми столкновениями с представителями сил правопорядка. В результате спровоцированного извне политического кризиса законный Президент Украины В.Ф. Янукович был вынужден покинуть страну. Власть захватили ставленники вооруженной прозападной оппозиции, неконституционным путем сформировав новые структуры власти.

Стремясь предотвратить дестабилизацию обстановки на полуострове, конституционные крымские власти 11 марта 2014 г. приняли меры по защите прав жителей и государственного суверенитета Крыма. Верховный Совет Автономной Республики Крым и Севастопольский городской совет приняли Декларацию о независимости Автономной Республики Крым и города Севастополя. 16 марта 2014 года состоялся референдум о статусе Крыма. Жителям предлагалось решить, останется ли Крым в составе Украины или возвратится в состав Российской Федерации. Подавляющее большинство, жителей проголосовали за воссоединение с Россией. По итогам проведенного 16 марта 2014 года референдума, на котором 96.77 % голосов было подано за воссоединение с Россией, 17 марта 2014 г. была провозглашена политическая независимость Крыма и его руководители официально обратились к российским властям с просьбой о включении Крыма в состав Российской Федерации.

18 марта 2014 г. в Георгиевском зале Кремля перед депутатами Государственной Думы, членами Совета Федерации, руководителями регионов России и представителями гражданского общества выступил Президент Российской Федерации В. В. Путин. Он обосновал важность нового этапа в развитии Крыма и всей России⁴². В тот же день был подписан Договор о принятии Республики Крым и города Севастополя в состав Российской Федерации на правах новых субъектов. 20 марта 2014 г. принят Государственной Думой, а 21 марта 2014 г. одобрен Советом Федерации Федеральный Конституционный закон «О принятии в Российскую Федерацию республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов — Республики Крым и города федерального значения Севастополя»⁴³. В тот же день Президентом РФ В.В. Путиным был подписан указ «Об образовании Крымского федерального округа»⁴⁴.