В неаполе завершился XIV симпозиум Международного общества Достоевского (International Dostoevsky Society, ids). О его итогах рассказывает писатель, историк, президент Фонда Достоевского Игорь волгин

ФОРУМ

– Игорь Леонидович, как известно, подобные конференции проводятся IDS раз в три года. Каковы ваши впечатления от этого научного форума?

– Впечатляет уже сам масштаб. В Неаполь (где самому Достоевскому вместе с Аполлинарией Сусловой довелось пробыть всего несколько дней) съехались исследователи из США, Германии, Польши, Японии, Великобритании, Болгарии, Бразилии, Македонии и даже из Австралии и Новой Зеландии. Российская делегация была, пожалуй, наиболее представительной. Разумеется, присутствовали и итальянские коллеги. Такой состав неудивителен, ибо Достоевский остаётся одной из болевых точек мирового самосознания. Интерес к нему не исчерпается, пока не исчерпан сам человек. Вообще это проблема не столько литературоведческая, сколько ментальная.

– Какие выступления на симпозиуме показались вам наиболее значительными?

– Было немало докладов достаточно высокого научного уровня. Аргументированно выступили наши соотечественники – В.Захаров, Б.Тихомиров, В.Багно, В.Кантор, К.Степанян, И.Есаулов, А.Гачева, В.Дудкин, Т.Касаткина, Г.Щенников, Б.Егоров, Л.Сараскина, В.Ветловская, Б.Тарасов, В.Викторович и многие другие. Из зарубежных коллег я бы отметил Р.Джексона, Р.Бэлнапа, Д.Мартинсен (все – США), Р.Писа (Великобритания), К.Кроо (Венгрия), С.Алоэ (Италия), Э.Димитрова (Болгария). Отрадно, что всё увереннее заявляют о себе и молодые исследователи.

– Какой теме был посвящён ваш доклад?

– Он назывался «Смерть Ф.М.Достоевского и уход Л.Н.Толстого как факторы национальной истории: религиозно-философский аспект». Биографии таких наших писателей, как Пушкин, Толстой, Достоевский, принадлежат не только истории литературы – они часть «большой» национальной истории. В этом смысле кончины Достоевского и Толстого стали – хотя и с противоположными знаками – завершающими актами двух драматических эпох. Над гробом Достоевского склоняют свои знамёна все партии: это было внятным сигналом для власти, что между ней и обществом ещё возможен некий исторический компромисс. С другой стороны, публичная, совершившаяся на глазах всего мира смерть Толстого в ноябре 1910 года и последовавшие затем бесцерковные, подчёркнуто оппозиционные похороны знаменовали собой распад традиционной формулы «поэт и царь», окончательный разрыв интеллигенции и власти. По своему историческому и философскому смыслу уход Толстого прямо противоположен «событию смерти» 1881 года: он стал предвестием грядущей национальной катастрофы.

– XXI век будет веком Толстого или Достоевского?

– Я бы предпочёл, чтобы он стал веком Пушкина. Но, увы, всё более признаков, что он станет временем великого инквизитора – того, кто сказал Христу: «Завтра сожгу тебя».

– Кстати, насколько я знаю, на симпозиуме велись дискуссии между сторонниками и противниками так называемого православного литературоведения…

– Дискуссии-то, конечно, велись. Но сам термин представляется мне не вполне корректным. Фундаментальной науке, в том числе гуманитарной, не пристало быть ни православной, ни католической, ни иудейской, ни буддистской. Таковой её могут сделать лишь сами господа гуманитарии. Но тогда давайте толковать об арийской физике или мусульманской геологии. Занятие весёлое, но малопродуктивное…

– Шла ли речь о других проблемах, возникающих в науке о Достоевском?

– Разумеется. Отмечалась, например, некоторая инерционность, повторяемость тем, «экстенсивная пробуксовка» (неплохо бы в этой связи провести конференцию под девизом из Томаса Манна «Достоевский, но в меру!»). Порой щедро и без ссылок заимствуются чужие мысли и положения – будем надеяться (дабы не думать худшего), что это действие коллективного бессознательного…

– В Неаполе вы были избраны вице-президентом IDS. Правда ли, что следующий форум в 2013 году пройдёт в Москве?