В трещине ледника Корженевского

Абих Г. Геология Армянского нагорья. Западная часть. Орографиче­ское и геологическое описание. «Зап. Кавказск. отд. Русск. геогр. общ-ва», кн. XXI, Пятигорск, 1899.

Алагез. Потухший вулкан Армянского нагорья, т. II, ч. I, Труды СОПС АН СССР, серия Закавказская, вып. 5, Л., 1932.

Армянская Советская Социалистическа Республика. БСЭ, т. 3, изд. 2, 1950.

Асланян А.Т. О происхождении массива г. Арагац. Доклады Академии наук Армянской ССР, XII, № 4, 1950 г.

Бальян С.П. О происхождении горы Арагац в свете новых морфо-логических данных. «Изв. Акад. наук Армянской ССР», физ.-мат., естеств. и технич. науки, II, № 1, 1949.

Буш Н.А. Ботанико-географический очерк Кавказа. Изд. АН СССР, М.-Л., 1935.

Буш Н.А. и Е.А. Ботанический отряд в Алагезе. «Вестник Акад. наук СССР», 12. 1932.

Великовская Е.М. К вопросу о геологическом строении Ахалкалакского нагорья. Сб. «Памяти проф. А.Н. Мазаровича», изд. МОИП, 1953.

Гвоздецкий Н. Кавказ. «География в школе», № 3, 1941 г.

Думитрашко Н.В. О древнем оледенении Малого Кавказа Материалы по геоморфологии и палеогеографии СССР, 2, Труды Ин-та геогр. Акад. наук СССР, вып. 43, 1949.

Думитрашко Н.В. Древнее оледенение и современные физико-географические процессы на Арагаце (Алагезе). Материалы по геоморфо­логии и палеогеографии СССР, 4. Труды Ин-та геогр. Акад. наук СССР, вып. 47, 1950.

Заварицкий А.Н. Некоторые черты новейшего вулканизма Арме­нии. «Изв. Акад. наук СССР», серия геологическая, № I, 1945 г.

3алеский Б.В. и В.П. Петров. Артикское месторождение туфовых лав. Труды Петрографического ин-та Акад. наук СССР, вып. I, Л., 1931.

Калантар А.А. Алагезские казенные летние пастбища Алек-сандропольского и Эчмиадзинскогс уездов, Эриванской губернии. Материалы для устройства казенных летних и зимних пастбищ и для изучения ското­водства на Кавказе, т. III, ч. II, Тифлис, 1895.

Калесник С.В. Горные ледниковые районы СССР, Гидрометеоиздат, Л.-М., 1937.

Клопотовский Б.А. «Каменные кольца» на горе Арагац в Армении. Доклады Академ. наук Армянской ССР, IX, № 1, 1948 г.

Клопотовский Б.А. Кольцевой пустынный загар на горе Ара­гац в Армении. «Вопросы географии», сб. 33, 1953.

Коркотян З. Арагац (гора Алагез). Для туристов. Перев. Ал. Бархударяна, Эривань, 1936.

Лебедев П.И. Вулкан Алагез и его лавы. «Алагез. Потухший вулкан Армянского нагорья», т. I, Труды СОПС АН СССР, серия Закав­казская, вып. 3, Л., 1931 (а).

Лебедев П.И. Месторождения пемзы Алагеза (Арагаца). Труды Петрографич. ин-та Акад. наук СССР, вып. I, Л., 1931 (б).

Лебедев П.И. Зона строительных туфовых лав Алагеза (Арага­ца). Труды Петрографич. ин-та Акад. наук СССР, вып. I, Л., 1931 (в).

Левинсон-Лессинг Ф.Ю. Армянское вулканическое нагорье. Избранные труды, т. I, изд. АН СССР, М.-Л., 1949.

Личков Б.Л. К характеристике геоморфологии и стратиграфии Ала­геза, 1, «Алагез. Потухший вулкан Армянского нагорья», т. I. Труды СОПС АН СССР, серия Закавказская, вып. 3, Л., 1931.

Магакьян А.К. Цели, задачи и методы работ Экспедиции по инвентаризации кормовых угодий Армянской ССР в 1934 г. Труды Экспеди­ции по инвентаризации естественных кормовых угодий Армянской ССР, т. I, вып. 1, Ереван, 1939 (а).

Магакьян А. К. Естественные кормовые угодья Аштаракского района Арм. ССР и перспективы их использования. Труды экспедиции по инвентаризации естественных кормовых угодий Армянской ССР, т. I, вып. 1, Ереван, 1939 (б).

Магакьян А. К. Естественные кормовые угодья Артнкского района Армянской ССР и перспективы их использования Труды экспедиции по инвентаризации естественных кормовых угодий Армянской ССР, т. I, вып. 2, Ереван, 1939 (в).

Магакьян А.К. Растительность Армянской ССР. Изд. АН СССР, М.-Л., 1941.

Маруашвили Л.И. О древнем оледенении Малого Кавказа. «Природа», № 7-8, 1938 г.

Мурзаев Э.М. Об условиях образования пустынного загара. «Про­блемы физической географии», V, 1938.

Пастухов А.В. Восхождение на Алагез. Изв. Кавказск. отд. Русск. геогр. об-ва, т. XI, вып. 2, 1896.

Паффенгольц К.Н. К вопросу о возрасте и генезисе туфолав Армении. «Зап. Всероссийск. минералогич. общ-ва», ч. XVII, № 3, 1938 г.

Паффенгольц К.Н. Алагез и его происхождение. «Природа», № 6, 1939 г.

Паффенгольц К.Н. К проблеме горы Алагез (Армении). Мате­риалы Всесоюзн. научн-исследов. геологич. ин-та, общая серия, сб. 4, М.-Л., 1940.

Рейнгард А.Л. Морфогенез массива Алагеза в свете новых геологических данных. «Изв. Государств, геогр. об-ва», т. 71, вып. 3, 1939 (а).

Рейнгард А. Следы древних ледников на Алагезе. «Природа», № 3, 1939 (б).

Тахтаджян А. Очерки растительности ССР Армении. «Изв. Госу­дарств, геогр. об-ва», т. 68, вып. 3, 1936.

Тахтаджян А. Ботанико-географический очерк Армении. Труды Ботанич. ин-та АРМФАН, т. II, Тбилиси — Ереван, 1941.

Федоров Ан.А. Околоснежная растительность горы Арагац (Алагез) в Армении. «Советская ботаника», т. XIII, № 4, 1945 г.

Ходзько И. Общий взгляд на орографию Кавказа. «Зап. Кавказск. отд. Русгк. геогр. об-ва», кн. VI, Тифлис, 1864.

Числиев Д. Г. Артикские строительные туфовые лавы. Труды Ин-та прикладной минералогии по строительному и техническому камню, М., 1930.

Щукин B. и А. Щукина. Очерки Армянского нагорья. Землеведение, т. XXIX, вып. I-II, 1927.

Щукин И.С. Общая морфология суши, т. II, М.-Л., 1938.

Radde G. Grundzfige der Рflanzenverbreitung in den Kaukasuslandern Vegetat. d. Erde, herausgegeb. Engler u Drude, III, 1899.

Скальные вершины и снежные поля, альпийские луга и быстрые горные потоки Арагаца, орошающие поля, сады и виноградники Армении, из­давна привлекали к себе внимание местного населения. Но суровая таинственность высоко­горья и, в известной мере, суеверия ограничивали число смельчаков, отваживавшихся подниматься на вершины. История не донесла до нас имен первовосходителей на Арагац. Из наиболее достоверных литературных источ­ников мы знаем, что в 1843 г. на Арагаце побывал ученый Мориц Вагнер, оставивший подробное описание своего пу­тешествия.

Одним из первых побывал на Арагаце в августе 1847 г. русский военный топограф полковник (позже ге­нерал) И.И. Ходзько. После почти полувекового перерыва в 1893 г. на вершины Арагаца поднялся другой русский военный топограф, известный исследователь горного Кав­каза А.В. Пастухов. Наконец, в 1912 г. ступил на вершину горы творец армянских песен, выдающийся композитор С.Г. Комитас.

Таким образом, до установления советской власти в Армении восхождения на Арагац носили единичный ха­рактер. Лишь в наше время было положено начало спортив­ным восхождениям. В 1925 г. на Арагац поднялись пять воинов Армянского стрелкового полка, три года спустя — спортсмены Закавказского пехотного училища.

1928 г. принято считать началом организованных альпи­нистских восхождений в республике. 14 июля 1928 г. восхож­дение на Арагац предприняла специальный корреспондент газеты «Известия», известная писательница Мариэтта Сергеевна Шагинян. Этот день считается датой первого жен­ского восхождения на гору. 10 августа того же года большая группа Армянского общества изучения родины (40 человек) участвовала в четырехдневном походе по маршруту Ере­ван — Бюракан — Артик. Из с. Бюракан альпинисты подня­лись на северную вершину Арагаца.

В 1930 г. в Армении было создано Общество пролетар­ского туризма и экскурсий (ОПТЭ). Работу по альпинизму и туризму возглавила организованная при нем горная сек­ция. На склонах Арагацкого массива стало оживленней. Группы экскурсантов устремились к красивой дубовой ро­ще, расположенной рядом с с. Антарут, к развалинам ста­ринной крепости Амберд, высящейся на скалистом мысу у места слияния рек Аркашен и Амберд. Чаще стали посе­щать туристы и высокогорное оз. Карилич у подножья южной вершины массива.

Много интересного увидели туристы, направлявшиеся к Арагацу с Апаранского плато. Тропинка по ущелью р. Гехарот ведет к студеному роднику Мховагбюр, в 2-3 км от родника образует несколько водопадов. Особенно живо­писен последний из них, спадающий с 50-метровой высоты из-под кратера Арагаца.

Почти каждый турист, побывавший у исторических па­мятников и в достопримечательных местах Арагаца, ста­новился впоследствии альпинистом.

Восхождения на Арагац проводились ежегодно и носили все более массовый характер. Среди них следует отметить массовое восхождение 1934 г. и звездное восхождение 1935 г., посвященное 15-летию советской Армении с участием 136 женщин.

В ноябре 1935 г. было предпринято первое зимнее вос­хождение. Участники его плохо подготовились к серьез­ному мероприятию и потерпели неудачу. Ошибки, допущенные группой, были учтены, и в дальнейшем все альпи­нистские мероприятия на Арагаце проходили благополучно. Так, год спустя, лыжники, колхозники Апаранского района под руководством Я. Мартиросяна поднялись на Арагац и установили на вершине красный флаг.

Арагац стал школой массового альпинизма для моло­дежи Армении, причем само понятие «массовость» полу­чило новое содержание. Если до 1938 г. «массовыми» назы­вались мероприятия с участием нескольких десятков человек, то в дальнейшем массовыми стали считать восхо­ждения сотен людей. Так, 18 августа 1939 г. по инициативе Центрального Комитета комсомола Армении была про­ведена звездная альпиниада в честь Всесоюзного дня авиа­ции, в которой приняли участие 708 комсомольцев и ком­сомолок Еревана, Ленинакана, Талинского, Агинского и ряда других районов Армянской ССР. Молодые альпинисты поднимались на северную вершину со стороны Бюракана, с Апаранского плато и по Манташскому ущелью. В том же году Грузинский альпийский клуб организовал женское восхождение на Арагац.

Новый широкий размах получил альпинизм в Армении после Великой Отечественной войны. 30 августа 1948 г. под руководством В.А. Дарьяна в честь 25-летия советского альпинизма было совершено восхождение на северную вершину Арагаца. 26 сентября 1948 г. под руководством автора этих строк на северную вершину поднялись 25 ере­ванских спортсменов. Они установили на вершине боль­шой бюст Хачатура Абовяна, совершившего в 1829 г. первовосхождение на Арарат, отметив этим 100-летие со дня смерти великого армянского писателя и просветителя. Ряд зимних восхождений на Арагац провели студенты Ереванского института физической культуры под руко­водством мастера спорта И.А. Галустова. Через вершину Арагаца пролегает маршрут традиционных лыжных походов Ереван — Бакуриани и Бакуриани — Ереван, совершаемых альпинистами Армении и Грузии.

18 августа 1951 г. началась первая альпиниада проф­союзов Армении на Арагац. Со стороны Апаранского плато по ущелью р. Гехарот начали подъем к вершине более 400 ра­бочих и служащих предприятий и учреждений Еревана, заводов имени Кирова, карбидного, шинного, запчастей, обувных и швейных фабрик. Вслед за ними вышла в высо­когорный поход большая группа альпинистов Ереванского гарнизона. Около 400 альпинистов Ленинакана направились к вершинам со стороны Манташского ущелья. В «Альпи­ниаде мира», как назвала это массовое звездное восхожде­ние молодежь, участвовали колхозники Артикского, Аштаракского, Ахурянского и Талинского районов, сотрудники Бюраканской астрофизической обсерватории и Геологи­ческого института Академии наук Армянской ССР, группа туристов из братских республик и зимовщики Арагацкой метеорологической станции. На вершине Арагаца побывало около 1500 участников альпиниады — это было самое мас­совое из когда-либо проводимых в нашей стране и, сле­довательно, в мире восхождений!

В 1951 г. на северо-западном склоне Арагаца начал дей­ствовать подвижной альпинистский лагерь. Впервые были проведены траверсы всех четырех вершин горы. На Арагаце выросли и приобрели необходимый опыт, знания и практи­ческие навыки кадры, которые за последние годы провели большую работу по изучению и альпинистскому освоению Зангезурского хребта.

В последующие годы Арагац продолжает оставаться ос­новным объектом для восходителей Армении. В 1952 г. на его вершине побывало около 300 человек, в 1953 г. — более 200, а в октябре 1955 г. состоялась молодежная альпиниада в честь XX съезда КПСС, с участием 1 500 ра­бочих, служащих, колхозников, школьников и студентов Армении.
Ереван


А.В. БЛЕЩУНОВ

РАНГКУЛЬСКАЯ ПЕЩЕРА

Через Восточный Памир проходили древ­ние караванные пути из Китая в Иран. Среди местного населения еще недавно существовали сейчас уже забытые леген­ды о том, что в районе озера Рангкуль некогда погиб один из китайских караванов, а все его ценности спрятаны там и по сей день.

В газете «Туркестанские ведомости» за 1898 г. была по­мещена статья Л.О. «Рангкульская пещера и Чаракташ», в которой приводится эта легенда.

«Лет 200-300 тому назад зимой в Рангкульской котло­вине появились многочисленные китайские войска. Найдя хорошие пастбища по берегам Рангкуля, они решили здесь зимовать и разбили лагерь вблизи пещеры на берегу озера. Однако вскоре выпал такой глубокий снег, что лошади не могли добывать себе корма из-под него и начался их падеж. К тому же стали истощаться и продовольственные запасы. Войска начали роптать и бунтовать. Тогда более сметливые союзники китайцев выбрали лучших лошадей и ночью бе­жали из лагеря, а чтобы не было погони за ними, пере­резали жилы ног оставшимся лошадям, которые поэтому к утру пали. Таким образом, китайские войска остались в со­вершенно беспомощном положении, наполовину занесен­ные снегом и лишенные возможности куда бы то ни было двинуться. Китайцы, видя неизбежную гибель, решили спасти хотя бы казну и богатства. Выбирая место для скла­да ценных вещей, они остановили свое внимание на пещере, которая казалась им вполне надежным хранилищем.

Оставалось найти способ добраться до нее. Для этого они режут на куски трупы лошадей и прикладывают их к отвесу скалы. Куски крепко примерзли к граниту, и таким образом получилась импровизированная лестница, по кото­рой китайцы достигли пещеры и сложили в ней все свои богатства¹, а сами поселились в другой пещере на южной стороне кряжа, но вскоре от холода и голода все погибли.

С наступлением весны куски оттаяли и упали, и пещера снова сделалась неприступной, сберегая по сию пору вве­ренные ей сокровища.

Киргизы много раз пытались добраться до пещеры, но безуспешно, и пришли к заключению, что в ней живет шайтан, охраняющий сложенные там сокровища. Лет пол­тораста тому назад один богатый киргиз, воспользовавшись суровой зимой, вздумал сделать тоже лестницу из мяса животных. Для этого он перерезал весь свой скот и до­брался до пещеры, но лишь только взглянул в нее, как услышал странные звуки, которых испугался до такой сте­пени, что упал и убился. Лет семьдесят тому назад один таджик отважился на такое рискованное предприятие: це­пляясь за незначительные неровности скалы, пополз он к пещере и на половине пути увидел сложенные ягтаны, сундуки и разные тюки, а между ними сидел страшный черный зверь, которого таджик так испугался, что упал и сломал себе ребра.

После этого несчастного случая больше никто уже не отваживался посягать на запрятанные сокровища, а между тем они время от времени, рассказывают киргизы, дают знать о себе. Так, например, в девяностых годах прошлого столетия ветром выдуло из этой пещеры парчовый холст, а лет двадцать спустя оттуда выпало небольшое серебряное ведерко, которое было продано нашедшим его киргизом в Кашгаре за 90 рублей.

Таким образом, местное население было уверено в су­ществовании богатств в этой пещере и, проезжая по дороге, вблизи которой находится пещера, с завистью посматривало на виднеющееся отверстие.

В пещеру же, в которой якобы погибли китайцы, можно в течение дня проникнуть без особого риска. Однажды, гла­сит легенда, несколько киргизов, взяв с собой достаточное количество сала для светильников, полезли к этой пещере в надежде найти проход, соединяющий обе пещеры, и таким образом добраться к богатствам. Достигнув пещеры, они нашли массу золы и груду человеческих костей. Длинный узкий коридор, в котором было много громадных летучих мышей, часто задувавших ночники, вел в глубь пещеры. Шли они этим коридором около трех дней и, наконец, наткну­лись на громаднейших размеров человеческий череп. Этого черепа они так испугались, что дальше идти не посмели. К тому же сала у них оказалось немного, и они поспешили вернуться обратно.

Были и еще попытки пробраться к пещере этим кори­дором, но ни одна из них не увенчалась успехом: одни воз­вращались, увидев на полдороге какого-то сидящего чело­века, а другие — страшного черного зверя и т.п. Рассказы эти окончательно убедили местное население, что клад в пещере, несомненно, существует, но крепко охраняется шайтаном».

Тот же Л. О. пишет: «Неподалеку от Рангкуля, извест­ного озера на Памирах, выступает совершенно отвесный скальный кряж, на северной стороне которого виднеется отверстие, по-видимому, пещеры, а под ним [отверстием] что-то белое, напоминающее издали небольшие кучки меш­ков. Смотря на отверстие в бинокль, я довольно ясно раз­личал эти комки, но простым глазом рассмотреть их очень трудно, причем кажется, будто там что-то сложено и при­крыто брезентом.

Схема местоположения Рангкульских пещер.

Добраться до этой пещеры вследствие значительной высоты кряжа совершенно невозможно ни сверху, ни снизу, и вот фантазия рангкульских аборигенов облекла пещеру таинственностью и создала целую легенду».

В наше время никто уже не вспоминает о китайском караване, но в памяти населения сохранилось представле­ние о спрятанных в пещере богатствах. По слухам, изредка в отверстии пещеры появлялись архары, но очевидцев этого найти не удалось.

Рассказывают также, что в 30-х годах нынешнего столетия в пещеру (по-киргизски — «ункюр») ходил некий Мусса Мусатдинов. Шел он долго, все время спускаясь вниз, и повернул в конце концов обратно, испугавшись, что ход приведет его под озеро Рангкуль.

Летом 1950 г. я был на Восточном Памире и решил по следам легенды отправиться на поиски пещер и клада.

Из урочища Чечекты (близ Мургаба), где я гостил на Памирской биологической станции Таджикского филиала Академии наук СССР, на машине добрался до западной оконечности оз. Шоркуль, соединенного с оз. Рангкуль протоком. Оба озера вытянуты в широтном направлении; Шоркуль меньше размером и находится на запад от Рангкуля.

Котловина озер широкая, низменные берега почти не поднимаются над поверхностью воды. С северной стороны тянутся невысокие отроги Музкольского хребта с мягкими сглаженными очертаниями; за озерами большая ровная долина уходит на восток, к подножью хребта, увенчанного снежными вершинами Кунгура и Музтагата.

Действие карстовых процессов и выветривания особенно заметно на известняковых массивах южного берега; озеро окаймлено здесь то высокими отвесными гребнями, то кру­тыми скальными мысами, то останцами своеобразных форм, одиноко возвышающимися в боковых ущельях.

Растительности почти нет, и краски пород создают тот удивительный колорит, который характерен для Восточного Памира: светлые, почти палевые цвета чередуются с серы­ми и красно-бурыми, как бы подернутыми смягчающей дым­кой. Особенно красивый вид открывается от оз. Рангкуль на Музтагата: на переднем плане видишь спокойные темно-багряные контуры предгорий, кажущихся издали бархат­ными, сразу за ними встает сверкающая, ослепительно бе­лая шапка вершины.

По склонам южного берега обоих озер виднеется немало пещер и гротов; часть из них сквозные, синева неба как бы заполняет их отверстия. Я шел вдоль южного берега, тща­тельно осматривая склоны и боковые ущелья, но ничего близкого к легенде не видел. Только к середине второго дня, когда, совсем отчаявшись, я уже намеревался повер­нуть обратно, мое внимание привлекла светлая горизон­тальная полоса на скальном отвесе.

Примерно в 2,5 км от восточного берега оз. Рангкуль на юг отходит небольшое боковое ущелье, которое местное население называет Салакташ; конус речных выносов тя­нется из ущелья почти до самого берега. Слева от входа в ущелье начинается скальный гребень длиной в 5-6 км с крутыми, как будто затесанными склонами темнорозо-вого цвета и с причудливо изрезанной верхней кромкой. На северном его склоне, метрах в 50 от входа в ущелье, чуть ниже середины склона виднелась пещера.

На розовом фоне всего массива резко выделялось сердце­видное отверстие высотой около 6 м, обращенное острием вниз и на две трети забитое какой-то серой массой. В би­нокль удалось рассмотреть, что эта масса напоминает конгломерат речных или моренных отложений, где среди галечника и песка вкраплены отдельные крупные камни. Верхняя часть этой пробки выдается вперед, образуя подо­бие балкона.

На первый взгляд это кажется каким-то искусственным сооружением, но при более тщательном осмотре стало оче­видно, что это не так. Можно предположить, что эта пробка образовалась наносом породы водой, проникающей в пещеру с верхней части гребня по какому-то внутреннему стоку. Это подтверждается и сообщениями об архарах, которых видели в отверстии пещеры: крутизна окружающих склонов исключает даже для архаров возможность проникнуть в пещеру каким-либо другим путем, кроме внутреннего хода. В то же время непонятно, почему эта пробка, а тем более ее непрочный карниз не вымывается водами и не обрушивается. К тому же на стене под пещерой не видно следов стока воды, а внизу у подошвы склона нет сколько-нибудь выделяющейся осыпи; всюду ровный однообразный покров чахлой зелени с отдельными камнями. Свод пещеры светло-серого цвета и несколько выдвинут вперед; осыпаю­щаяся с него мучнистая беловато-серая пыль ложится на верхнюю поверхность наноса, сглаживая ее неровности, засыпая крупные камни и образуя горизонтальную светлую полосу у входа в пещеру. Именно об этой полосе и писал Л.О.: «кажется, будто там что-то сложено и прикрыто бре­зентом».

От подошвы скалы и до нижнего острия пробки метров 70, на стене почти нет трещин и выступов. Некоторая слои­стость массива образовала на поверхности скалы ниже пе­щеры большую плиту, которая может несколько облегчить подъем к пещере.

Издали я внимательно осмотрел пещеру; все приметы соответствовали легенде. Оставалось разыскать вторую пещеру, где, по преданию, зимовали китайцы и которая находилась по другую сторону кряжа. Я направился к бо­ковому ущелью. Как только я вошел в него, так увидел в торцовой части гребня совсем невысоко несколько неболь­ших отверстий. К ним вел покрытый зеленой травой поло­гий подъем, после которого до нижнего входа оставалось не более 1-1,5 м.

День кончался, меня мучила жажда, обратно предстоя­ло пройти свыше 20 км; решив, что передо мной вторая группа пещер, я, удовлетворенный, направился к озеру.

Через несколько дней из Чечекты для детального обсле­дования пещер отправилась группа из пяти человек. Мы взяли с собой палатки, спальные мешки, веревки, акку­муляторы, фонари и батареи, ведра для воды, провизию, сухой спирт, кухню «Мета» — словом, все, что нужно для длительного похода. У нас был с собой и пятилитровый бидон для неприкосновенного запаса воды.

Машина выгрузила нас у входа в ущелье Салакташ; в глубине ущелья у мыса останца мы разбили бивак. Воду приходилось брать из озера за 3 км, поэтому один из нас направился за ней, в то время как остальные пошли на разведку пещер.

К сожалению, я ошибся: отверстия, которые мне пока­зались входами в пещеру, где зимовали китайцы, пред­ставляли собой лишь небольшие гроты. Мы были несколько вознаграждены за напрасную экскурсию множеством ин­тересных кристаллических образований в двух гротах. Нам впервые пришлось видеть, как кристаллические друзы проступают в породе, точно в разрезе: кристаллы, подобно лучам, образуют розетки вокруг овальной аморфной седло­вины, напоминая гигантские цветы вроде ромашек или астр, вделанные в стены грота. Мы видели три такие крупные розетки. Кроме того, во втором верхнем гроте на ровной площадке стояла вертикальная друза диаметром в 60 см и более метра в высоту слегка конической формы. Если рассечь этот столб горизонтально, в плане получилась бы такая же розетка, какие мы видели на вертикальных стен­ках нижнего грота.

Приближение вечера заставило нас вернуться в лагерь. С утра мы разбились на три группы, каждая ушла на опре­деленный участок. С. Стешенко и Б. Верховский первые обнаружили большое отверстие, которое могло служить входом в разыскиваемую пещеру. Это было в конце дня, усталые после неоднократных подъемов и спусков альпини­сты отложили дальнейшее обследование этого места до утра.

В лагере их встретил Т. Кишковский, который, узнав о входе, решил сейчас же просмотреть его. Ему удалось проникнуть в пещеру, пройти первую галерею длиной в 70-80 м и добраться до большого зала.

Не оставалось сомнения в том, что легенда могла рас­сказывать только об этой пещере и что к ней можно добрать­ся в течение дня.

Эта пещера действительно расположена на южной сто­роне того же гребня, с северной стороны которого видне­лось отверстие пещеры с белой полосой. Однако обе пещеры не только находятся на разных сторонах гребня, но и ото­двинуты одна от другой не менее чем на 3 км, так что трудно предположить возможность существования подземного хода между ними.

Чтобы подойти к пещере от входа в боковое ущелье, приходится не только обогнуть торцовый мыс гребня, но и, обойдя его, пройти 4 км в глубь ущелья на восток вдоль южной стороны гребня. На этом участке много осыпей; верхняя часть гребня увенчана скалами самых разнообраз­ных форм.

На высоте 350 м над долиной как бы из скальных ворот выходит конус длинной черной осыпи. На всем протяже­нии склона эта осыпь выделяется своим цветом и хорошо видна даже с места нашего бивака. Осыпь приводит к са­мому входу в пещеру, который не виден снизу и открывает­ся только тогда, когда до него остается 15 минут ходьбы. Весь подъем от долины до входа занимает два часа, не тру­ден, но утомителен.

Превышение входа в пещеру над уровнем долины соста­вляет по вертикали 400 м, абсолютная высота входа 4 400 м над уровнем моря.

В этом районе, по-видимому, много пещер; поднимаясь по осыпи, мы видели справа и слева ряд отверстий. Осо­бенно выделялся один из восточных массивов, в нем не ме­нее 20 входов. Впрочем, возможно, что это лишь неглубо­кие гроты.

Первое впечатление от пещеры было неприятным: от входа неправильной овальной формы (около 3,5 м в вы­соту и 5 в ширину), резко спадая книзу, уходила все уве­личивающаяся галерея. Дно пещеры (более крутое, чем ее свод), насколько мы могли рассмотреть в темноте, покрыто крупным обломочным материалом; большие глыбы, камни, мелкая пыль не оставляли ни одного свободного участка. Все эти нагромождения дополнял полуметровый слой помета архаров и диких голубей.

В своде и боковых стенах галереи немало выходов кана­лов и вымытых водой щелей. Вероятно, эти стоки берут начало в верхней части гребня, пронизывая весь массив. Характер каналов позволяет предполагать, что и пещера на северной стороне гребня имеет такое же происхождение и так же соединяется щелями с верхней частью гребня, поэтому нет ничего удивительного, что в ней появлялись архары, три группы которых мы видели при подъеме в пе­щеру на южной стороне.

Сразу же после входа галерея расширяется до 10-12 м, а высота ее с 4,5-5 м увеличивается постепенно до 6-7 м. Галерея имеет длину 70-80 м и на последних 12-15 м переходит в полукруглый зал с высоким потолком, почти в середине которого тоже находится большое отверстие стока вод.

Схема Рангкульской пещеры «2» в ущелье Салакташ.

Последний участок пола особенно крут и так обильно усыпан обломочным материалом, что по нему приходится ползти, держась руками за отдельные камни.

Галерея заканчивается тупиком, и надо отдать должное Т. Кишковскому, который не только нашел продолжение хода, но, будучи в пещере один, решился все же пролезть туда.

Справа, у низа бокового входа, среди хаоса обломков с трудом можно разыскать небольшую, наполовину засы­панную камнями щель, в которую можно проползти на животе.

За входом в щель следует четырехметровый спуск по крутой осыпи, а затем невысокий (до 5 м) зал, также сплошь заваленный обломками до глыб весом в одну-две тонны. Диаметр зала около 10 м, вправо и влево имеются продол­жения пещеры. Направо расположены один над другим два небольших грота; в глубине верхнего грота в полу имеется сквозное отверстие, ведущее в нижний. Своими формами и расположением эти гроты напомнили нам молельни, и мы назвали их «часовенками». Налево идет продолжение зала, отгороженное от него высоким перекатом из обломков, за которым как бы образуется второй зал. Форма сводов первого и второго залов также подчеркивает их обособ­ленность. Второй зал меньше и ниже первого, вернее, там выше уровень завала породы, покрывающего пол.

Я ^первым перебрался через порог завала. Луч фона­рика, скользнув по высокому конусному пьедесталу, оста­новился на чем-то блестящем. Товарищи поспешили ко мне. На высоком туре, сложенном из камней, стояла наполненная бензином бутылка с металлическим колпачком и фитилем; рядом, под плоским камнем, лежали записки и две коробки спичек. На этикетке одной из них был изображен лев, никто из нас не помнил таких коробок.

Спички прекрасно зажглись, так же хорошо загорелся и фитиль. С трепетом вытащили мы записки, их было три. «26 сентября 1928 г. мы, нижеподписавшиеся, члены Памирской экспедиции исследовали эту пещеру. На месте, где лежит эта записка, мы нашли записку, датированную 1898 г. и подписанную рядом лиц¹. Эту записку мы взяли с собой. От настоящей точки пещера по всем направлениям, кроме выходного, имеет незначительное протяжение — не­сколько десятков метров. Главные исходящие ходы пе­щеры имеют от этой точки направления 45° и 152° по ком­пасу, температура в 18 часов 0,9°, влажность по психро­метру 5,0°. Количество пылинок в воздухе 50 000 в 1 куб. см. Высота этой точки над уровнем моря 4 325 м. Высота входа над уровнем моря 4 400 м. Высота нижней точки пещеры 4 300 м. В пещере пробыли около трех часов. Взяли минералогические образцы. Оставляем свечу и спички» (далее шли подписи участников).

Вторая записка принадлежала членам геологоразве­дочной партии и была датирована 30 августа 1930 г., третья группе командиров РККА, побывавшей в пещере 9 сентября 1934 г. Последняя записка была подписана среди дру­гих проводниками Муллой Мусатдиновым и Тагай Тагаевым; возможно, что Мулла Мусатдинов и есть тот самый «Мусса Мусатдинов», о путешествии которого в пещеру мне рассказывали.

Мы в свою очередь оставили записку, спички, несколько конфет.

Велико было наше разочарование: два коротких тупика, и конец всей пещере, а мы-то готовились к трехдневному путешествию «в недра земли»!

Мы решили осмотреть оба прохода, о которых писала группа 1928 г. Начали мы с северо-восточного хода. Он имеет длину около 100 м и резко спадает вниз, крутизна падения составляет не менее 35-40°, высота его постепенно уменьшается до 2 м. В середине хода есть резко выражен­ная ступень с понижением около 4 м. Ступень подчерки­вается своеобразным кристаллическим натеком, создаю­щим здесь поперечную перегородку, от которой в глубь хода тянется почти двухметровая кристаллическая пере­городка. Это образование состоит из кальциевых солей без резко выраженной кристаллической структуры, слегка влажное, гладкое и блестящее. В первый момент мы думали, что это лед; окружающий холод усиливал это впечатление, только позже мы разобрали, что это какие-то отложения.

Через перегородку пришлось пробираться по левой ячей­ке, где мы просто скатились метров на пять по наклонному стоку, напоминающему детскую горку.

Более короткий и более крутой ход на юго-восток за­канчивается небольшим боковым ответвлением, где явно было продолжение хода, ныне заваленное камнями. Частые обвалы породы постепенно заполняют весь ход обломочным материалом. Объем осыпающейся породы пре­восходит ее объем в массиве, поэтому вертикальное пере­мещение линии свода происходит медленнее, чем линии дна, уровень дна коридора как бы приближается к его своду и, вероятно, недалеко то время, когда весь ход окажется заполненным обломками камня.

Наши ожидания не оправдались: мы рассчитывали найти никем еще не обследованную и значительную по размерам пещеру, полюбоваться теми причудами подзем­ного мира, которыми широко известны пещеры Кунгура, Адельсберга и др., но тут не оказалось ни сталактитов, ни подземных озер, ни речек.

Пещера производит даже не мрачное, а скорее какое-то неопрятное впечатление из-за сплошных завалов камней, пыли и грязи. Если не считать оригинальной «часовенки», здесь можно полюбоваться только скалами на отдельных участках свода, свисающими подобно тяжелым драпиров­кам. Впрочем, это занятие небезопасно, так как эти скалы в любой момент готовы обрушиться.

Наконец, основной целью нашего посещения пещеры были поиски следов пребывания там людей, в частности китайцев. Однако в хаосе обломочного материала нам нечего было и думать искать вещественные следы, оста­вленные 300-400 лет назад. Если они и существовали, то к моменту нашего прихода были погребены слоем облом­ков, который нам не под силу было раскопать.

Назад мы возвращались без особого энтузиазма. Хоте­лось скорее выйти из темноты на свет, к теплу и воде;

Когда мы только что вошли в пещеру, С. Стешенко обра­тила внимание на небольшую щель метрах в тридцати от входа в нижней части левого свода. На обратном пути мы решили ее осмотреть. Кишковский полез в щель, Стешенко освещала ему путь, я безучастно стоял рядом, уверенный, что камни и пыль заполняют и там все пространство. Вдруг из глубины раздался глухой голос Кишковского, наткнув­шегося на небольшую пещерку с ровным дном.

Пещерка действительно была невелика — 6-7 кв.м. В глубине ее имелась высокая вертикальная щель, которая дальше несколько расширялась. Справа в своде пещеры зия­ло широкое отверстие, быстро суживающееся кверху — оче­редной сток воды. Ровное дно пещеры было присыпано ма­ленькими камешками и состояло из твердого смерзшегося грунта, напоминая замерзшее озеро. Оно находилось на полметра ниже входной щели, от которой к дну пещеры тянулось нечто вроде насыпи длиной около метра, вероятно нанос весенних вод.

На скалах правой стены пещеры мы заметили три груп­пы выцарапанных в камне черточек. Эти черточки, направленные, как нам кажется, к стоку в своде пещеры, явно нацарапаны рукой человека.

Жук, найденный в Рангкульской пещере.

В вертикальной щели у одной из стен мы нашли много перьев, сваленных в кучу. Осмотрев всю пещеру, мы приш­ли к выводу, что это — единственное место, где можно пы­таться искать следы пребывания китайцев, и начали раскоп­ки у входа в пещеру.

Браслет, найденный в Рангкульской пещере.

Через полчаса на глубине около 20 см мы обнаружили золу костра, затем какие-то тряпочки, еще через час-дру­гой перед нами мелькнуло что-то зеленое, и мы вытащили маленький металлический предмет. Рассмотреть как сле­дует наши находки в пещере было невозможно. Каково же было наше удивление на утро, когда оказалось, что метал­лический предмет представляет собой изображение жука с хорошо выраженными крыльями и подкрыльями. Голов­ка жука была отбита, спинка сделана из серебра, брюшко из меди. В спинку были вделаны два коралла и зеленоватый камешек, возможно яшма или змеевик, и имелись два отвер­стия — следы выпавших камешков. Судя по всему, скульптурка жука являлась каким-то амулетом — на ней сохрани­лось отверстие для подвески.

Тряпочки оказались куском красного сукна с синей каймой очень хорошей выделки, куском шерстяной веревки и кусочком белого шелка, отороченного белой кошмой.

Эти находки давали повод к размышлениям. Само рас­положение пещеры исключает возможность обитания в ней людей; человек мог появиться здесь, лишь скрываясь от преследования или временно. Найденные нами предметы были не местного происхождения и, очевидно, были заве­зены на Памир. По выделке наши находки можно отнести примерно к XVI в. нашей эры.

Итак, мы получили некоторое подтверждение правдо­подобности каких-то событий, вызвавших возникновение легенды. Первое подтверждение легенды мы получили в факте существования пещер, их взаимного расположе­ния и внешнего вида. Однако населению вообще свойствен­но связывать пещеры своего района со всевозможными фан­тастическими событиями, и поэтому наши находки были более убедительны, чем просто соответствие внешнего вида пещер событиям, о которых повествовала легенда.

Наши мысли сразу перенеслись к первой пещере, и мы отправились на ее детальное обследование. К сожалению, здесь нас ждало разочарование: тщательный просмотр подступов к пещере убедил, что без скальных крючьев и другого снаряжения к ней добраться нельзя. У нас были три крюка и два карабина — явно недостаточно для преодо­ления семидесятиметровой стенки. Кроме того, прочная на первый взгляд порода отслаивалась в самых неподхо­дящих местах. После нескольких, к счастью, благополучно окончившихся срывов, мы отказались от дальнейших попы­ток подняться в эту пещеру.

Через несколько дней мы с Кишковским снова отпра­вились в пещеру на южной стороне гребня. После четырех­часовых раскопок мы нашли разомкнутый бронзовый браслет овальной формы, концы которого были украшены стилизованными изображениями жуков¹.

Мы не могли уделить больше времени исследованию пещер и покинули этот район Восточного Памира, предо­ставив более удачливым исследователям дальнейшее изуче­ние Рангкульских пещер.

В следующем году В.И. Рацек, узнав о нашем открытии, отправился на обследование пещер с группой ташкентских альпинистов. Прибыв к пещере, ташкентцы разделились на три группы; одна поднялась на гребень над пещерой и пы­талась подойти к ней сверху, вторая начала подъем к пеще­ре из долины, третья корректировала действия обеих групп. К сожалению, и группе В.И. Рацека, несмотря на ее мно­гочисленность и техническую оснащенность, не удалось проникнуть в пещеру. Как верхняя, так и нижняя группы оказались в стороне от входа в пещеру и не смогли до него добраться. Тайна пещеры остается неразгаданной.

В.И. Рацек поместил в украинской газете «Молодь Украины» от 14 января 1953 г. статью «История одной ле­генды», в которой имеются некоторые неточности. Непра­вильно сообщается, что В. Рябухин дополз до входа в пе­щеру и заглянул в нее. Рябухин и другие, поднимаясь по скале, взяли вправо и добрались до небольшого грота, расположенного правее и ниже входа в основную пещеру, пройти к которому им не удалось. Ржавый металлический крюк, обнаруженный В.И. Рацеком, оставлен мною. Он находится на высоте не 50 м над землей, как указывает Рацек, а значительно ниже, на высоте около 8 м. После того как я сорвался примерно в этом же месте со вторым вырвавшимся крюком, у меня не было ни малейшего жела­ния лезть выбивать этот крюк.

В конце статьи В.И. Рацек пишет, что по некоторым приз­накам можно предполагать: в южной пещере была стоян­ка первобытных людей. Однако особенности расположе­ния и характер пещеры полностью исключают такое пред­положение; впрочем, если бы это и имело место, то какие бы то ни было следы пребывания людей погребены обломками постоянно разрушающихся сводов пещеры.
Одесса