В трещине ледника Корженевского

В трещине ледника Корженевского

Двадцать второго августа 1953 г. во­семь альпинистов Памирской экспе­диции ВЦСПС — А.С. Угаров, А.С. Гожев, Л.М. Красавин, П.К. Скоробогатов, Б.Д. Дмитриев, А.И. Ковырков, Э.М. Рыспаев и Р.М. Селиджанов — достигли вершины пика Евгении Корженевской — 7105 м. Советскими альпинистами-высотниками был побежден последний, третий по высоте после пиков Ленина и Сталина, семитысячник Памира, четвертая по высоте вершина нашей советской Родины. Этим была победоносно завершена борьба за покорение пика Евгении Корженевской, начатая 17 лет назад и отнявшая много сил у участников двух пред­шествующих экспедиций.

Пик Евгении Корженевской был открыт и нанесен на карту известным исследователем горных районов Средней Азии, географом и гляциологом Н.Л. Корженевским в 1910 г. Еще в 1904 г., поставив своей целью исследование загадочного тогда Памира, Н.Л. Корженевский пред­принимает свое первое путешествие в верховье р. Муксу. В то время было известно, что эта мощная река, один из истоков многоводного Вахша, берет начало в величайших ледниках Памира. Самый значительный из них был открыт в 1878 г. энтомологом и географом В.Ф. Ошаниным и наз­ван им ледником Федченко в честь известного исследова­теля Памиро-Алая.

Узкая и глубокая долина р. Муксу ограничена с севера склонами Заалайского хребта. К югу от нее высятся снеж­ные гиганты хребта Петра Первого, открытого также В.Ф. Ошаниным в 1878 г. Ко времени первой экспедиции Н.Л. Корженевского сведения об орографии хребта Петра Первого были весьма скудны, и путешественник надеялся во время своих маршрутов собрать более полные данные.

В сентябре 1904 г. Н.Л. Корженевский вместе с про­водником, киргизом Тохтур-баем, выступил из кишлака Алтын-Мазар в верховьях Муксу вниз по течению реки. С величайшими трудностями им удалось пройти по голово­кружительным пешеходным тропам через дикие теснины ущелья р. Муксу вплоть до ее слияния с р. Кзылсу у тад­жикского кишлака Дамбурачи. В отчете о своем путеше­ствии Н.Л. Корженевский дал подробное описание мар­шрута¹, схему устьев правых и левых притоков Муксу, сведения о следах древних оледенений бассейна.

Значительный интерес представили его сообщения о не известных тогда науке мощных современных оледенениях северных склонов хребта Петра Первого. Одно из таких оледенений было обнаружено путешественником в 25 вер­стах к западу от Алтын-Мазара. Н.Л. Корженевский, рас­сматривая открывшееся слева ущелье, обратил внимание на мощные конечные морены и язык большого ледника, подступающего с юга вплотную к долине Муксу. По сооб­щению Тохтур-бая, это был ледник Карасель.

Исследователь ограничился тогда беглым осмотром языка ледника от р. Муксу; проследить продолжение и рас­смотреть его верховья он не смог из-за плохой погоды и низкой облачности. Н.Л. Корженевский рассчитывал поэтому обследовать ледник Карасель, названный им затем ледником Мушкетова. Однако трудности путешествия вниз по долине Муксу подорвали силы путешественника, и по­пытку обследования вновь открытого ледника пришлось отложить на шесть лет.

В августе 1910 г. Н.Л. Корженевский вместе со своим спутником, доктором М.П. Богдановым, снова проникает к верховьям Муксу. 21 августа они прошли к языку лед­ника Федченко.

На следующий день было решено совместно с про­водником, узбеком Халметом, предпринять попытку осмотра ледника Мушкетова с правого склона долины Муксу; переправа на левый берег, к языку ледника, ока­залась невозможной из-за высокой воды.

В отличие от первого похода погода была теплая и сол­нечная. Продвигаясь рысью верхом на лошадях, группа через два часа достигла урочища Дорадек. Здесь стояли две зимовки, последние следы киргизских поселений в верховьях реки. Скоро конная тропа оборвалась, и дальней­шее движение стало возможно только пешком, по едва заметной тропинке. Через полчаса Н.Л. Корженевский и Халмет находились на траверзе ущелья ледника Мушке­това. Безоблачная погода позволила заглянуть в верховья ледника, и перед исследователем открылась незабываемая панорама отрогов хребта Петра Первого, покрытых мощ­ным снежно-ледовым панцирем.

«Первое, что поразило меня, — писал позже Н.Л. Кор­женевский¹,—это гигантский ледяной массив, возвышав­шийся на заднем плане Карасельского ущелья. Ровная поверхность его гребня уносилась по меньшей мере на 20000 ф. (около 6100 м. — Ред.) в высоту и ярко сверкала мощными льдами, которые, по всей вероятности, и питают ледник Карасель. От нас этот пик находился верстах в 20, и надо думать, что приблизительно такое же протя­жение имеет и глетчер. Этот величественный пик я посвя­щаю Евгении Сергеевне Корженевской², с именем которой сплетены чувства моей благодарности за сердечное участие в моих путешествиях».

Н.Л. Корженевский сделал засечки с правого берега р. Муксу и определил местоположение ледника Мушкетова, до языка которого было не более двух верст. Видимые контуры ледника, склоны его ущелья и пик Корженевской были нанесены на первую карту этого района, приложен­ную к отчету.

Сравнение сведений Н.Л. Корженевского о место­положении и высоте вновь открытого пика с современными картографическими данными показывает, что первоисследователь в своих основных определениях был близок к истине. Однако некоторые его предположения об оро­графии района пика не оправдались; несостоятельным ока­залось и предположение о связи верховьев ледника Мушкетова через перевалы с бассейном р. Хингоу.

Эти ошибки и ограниченность первых сведений о пике Корженевской естественны. В то время обширные про­странства высокогорного Памира, лежащие на многие десятки километров к югу от Муксу, вплоть до Пянджа, не были еще исследованы и обозначались на географиче­ских картах Средней Азии «белым пятном». В результате работ Корженевского в 1904 и 1910 гг. удалось получить только некоторые данные о северных склонах гигантской вершины; полные же сведения о ледниках этого узла, о местоположении пика Корженевской и расположении его гребней можно было получить только в результате вылазок в глубь «белого пятна». Но эта работа в условиях царского строя была непосильна даже для такого смелого и настойчивого исследователя, каким был Н.Л. Корженевский. Решить ее полностью удалось только в годы со­ветской власти новому поколению географов и исследова­телей высокогорного Памира, опиравшихся на опыт своих предшественников.

В 1928 г. Академия наук СССР организовала Первую Памирскую экспедицию, ставившую главной своей зада­чей обследование высочайших хребтов Западного Памира, куда входит и область ледника Федченко. Благодаря настойчивости отрядов экспедиции, в состав которых входили опытные альпинисты, удалось сделать ряд гео­графических открытий. Оказалось, что ледник Федченко простирается далеко в глубь неисследованного района Памира и по своей протяженности занимает одно из пер­вых мест среди горнодолинных ледников мира.

Экспедиция 1928 г. практически доказала возможность сообщения верховьев Муксу через перевалы бассейна лед­ника Федченко с правыми притоками среднего течения р. Пяндж; однако ее работы не дали новых сведений о расположении гор к западу и северо-западу от хребта Академии наук, области, включающей район пика Кор­женевской.

В 1929 и 1930 гг. экспедиции Академии наук СССР продолжали планомерное исследование бассейна правого притока Муксу — р. Сауксай, берущей начало из южных лед­ников пика Ленина. В 1931 г. состоялась разведка юго-западной окраины «белого пятна» — ледников Сугран, Гармо и Гандо. Но и на этот раз не удалось опреде­лить взаимное расположение верховьев этих ледников и района пика Корженевской, объяснить противоречие дан­ных, полученных ранее при наблюдении с востока и с запада пика Гармо, считавшегося тогда узловой вер­шиной.

Загадка узла Гармо была разрешена только в 1932 г., после того как были сведены воедино результаты работ нескольких отрядов Таджикской экспедиции Академии наук СССР.

Было установлено, что мощная трапецевидная вершина высотой в 7495 м, высшая точка СССР, названная пиком Сталина, расположена на стыке меридионального хребта Академии Наук и широтного хребта Петра Первого. Съемка установила, что пик Сталина не имеет ничего общего с пиком Гармо.

Экспедицией 1932 г. были также разрешены основные вопросы орографии горного узла пика Евгении Корженев­ской; отряды топографов и альпинистов обследовали лед­ники Фортамбек и Мушкетова, посетили верховья их глав­нейших притоков, определили, что пик Корженевской рас­полагается в северо-западном отроге хребта Академии наук неподалеку от пика Сталина; расстояние между ними не­многим превышает 13 км.

Мощное оледенение пика Корженевской относится к бас­сейнам ледников Фортамбек и Мушкетова. Долины этих ледников и их боковых притоков глубоко врезаются в мас­сив пика, формируя крутые, нередко отвесные склоны; перепады высот достигают 3000-3500 м.

Топографическими отрядами экспедиции были соста­влены первые карты этого района. Высота пика была перво­начально определена в 7050 м, затем в 6922 м¹ наиболее достоверные геодезические измерения последних лет опре­деляют высоту его в 7105 м. Пик Корженевской оказался, таким образом, одной из высочайших вершин Советского Союза и до последнего времени считался его третьим семитысячником¹. Начиная с 1932 г. покорение этой вершины становится целью групп альпинистов-высотников.

Пик Е. Корженевской с перевала Куль-Даван (Заалайский хребет)

Фото Л. Опуховского
В 1933 г. было совершено первое восхождение на пик Сталина, в 1934 г. — на пик Ленина, на очереди был пик Корженевской.

Возможность восхождения на пик Корженевской из бассейна ледника Мушкетова представлялась мало вероят­ной. В 1932 г. ледник вплоть до верховьев был обследован участниками Таджикской экспедиции Академии наук — альпинистом В.Д. Недокладовым и геологом А.Н. Солдатовым. Они сообщили, что склоны, примыкающие к вос­точному и северо-западному вершинным гребням пика, очень круты, лавиноопасны и попытки восхождения на вершину отсюда вряд ли возможны. Следовало учитывать и трудность подходов к языку ледника Мушкетова: един­ственная переправа вброд на левый берег Муксу у уро­чища Дорадек непроходима до сентября; подходы к языку ледника Мушкетова по левому берегу с низовьев Муксу по тропам золотоискателей исключительно трудны и вряд ли проходимы для вьючного транспорта.

Первое знакомство альпинистов с верховьями ледника Фортамбек в 1932 и 1933 гг. также не принесло утешитель­ных результатов. Было установлено, что южные склоны пика Корженевской и его юго-восточный гребень, ведущий к пику Четырех, круто обрываются к верховьям ледника Москвина¹ отвесными двухкилометровыми стенами.

В сентябре 1936 г. в верховьях ледника Фортамбек работала альпинистская группа, разведывая пути вос­хождения на пик Сталина с севера. В состав ее входили инструктора похода, участники которого в июле-августе безрезультатно штурмовали пик Ленина. Альпинисты П.Н. Альгамбров, Е.А. Белецкий, Д.И. Гущин, Н.Н.А. Гусак, А.Б. Джапаридзе, И.Г. Федоров прошли к ущелью Фортамбек от низовьев Муксу, переправившись на левый берег бурной реки по шаткому мостику у кишлака Девсиар.

Двигаясь вверх по леднику Фортамбек в четырех часах пути от его языка альпинисты обратили внимание на узкое, не обозначенное на карте топографа Вальтера ущелье, прорезавшее высокую террасу древних леднико­вых отложений правого берега ледника. Очертания ниж­них склонов ущелья позволяли предположить, что оно может вывести в глубь массива пика Корженевской, к одному из его вершинных гребней.

Поиски пути к вершине пика Сталина с севера, от вер­ховьев ледников Москвина и Вальтера, были неудачны; было предпринято обследование некоторых мало изучен­ных районов бассейна ледника Фортамбек. Н.А. Гусак и А.Б. Джапаридзе решили вдвоем разведать ущелье, надеясь найти путь к вершине пика.

Альпинисты не без труда преодолели первую, крутую ступень ущелья, которое получило в последующих экспе­дициях имя Корженевской. Подъем был возможен только вдоль русла немноговодного, но бурного потока, судя по цвету воды, берущего начало из вечных льдов.

После четырех часов подъема по ущелью открылся вид на узкий, но мощный ледник, образующий в нижней части две крутые ступени. Язык ледника был свободен от камней, и его нижняя часть лежала на высоте 4090 м; на 1000-1100 м выше уровня ледника Фортамбек у входа в ущелье Корженевской. Над левым берегом этого ледника высились отвесные гладкие стены скалистого гребня, уходившего вверх, на восток. От языка ледника можно было видеть часть верхних фирновых полей, путь к ним казался не­трудным. Дальше, над заснеженным седлом перевала, выси­лись с юга крутые снежные склоны и чернел массив ска­листой вершины высотой не менее 6000 м. Еще дальше, в разорванных облаках, намечался контур мощного снеж­ного гребня. Казалось, что он ведет вверх и на восток, но был ли он путем к вершине пика Корженевской?

Гусак и Джапаридзе, несмотря на малочисленность группы и ограниченность запасов продовольствия, решили продолжать путь вверх по этому леднику.

Следующие два дня были заполнены тяжелой, но увле­кательной работой; каждая сотня метров подъема каза­лась восходителям еще одной ступенью на пути к цели. На второй день альпинисты вышли на перевал, на высоту вершин Эльбруса. Открывшийся вид на восток вознаградил их за трудности похода. В провале лежащего у их ног ущелья был виден мощный ледник, рассеченный трещи­нами; на фоне льда четко обозначались срединные морены. Это мог быть только ледник Мушкетова, а огромные вер­шины за ним принадлежали к группе Алтынмазарских пиков. Альпинисты находились на водораздельном гребне между бассейнами ледников Мушкетова и Фортамбек.

На следующий день было решено продолжать подъем от перевала по северным склонам скального шеститысячника. Альпинисты вышли в путь, рассчитывая к вечеру вернуться на бивак к маленькой альпинистской палатке на вытоптанной в снегу площадке. Путь шел вначале по четко выраженному водораздельному гребню, а затем по снежным склонам крутизной в 45-50°, выходящим к скалам шеститысячника. Было холодно, стыли руки и особенно ноги (Джапаридзе рискнул выйти в высотный поход в обычных, неутепленных альпинистских ботинках). Во второй половине дня альпинисты достигли первых скал черного массива (около 6200 м), который снизу казался самостоятельной вершиной. На самом деле это были только скальные обнажения на контрфорсе, при­мыкающем к мощному уходившему на восток вершинному гребню. Изгибы гребня не позволяли рассмотреть его верхнюю часть, но теперь разведчики не сомневались в том, что по этому гребню можно пройти к высшей точке массива.

При сильном леденящем ветре альпинисты начали спуск и к вечеру достигли палатки. Гусак с трудом стащил с ног товарища затвердевшие ботинки. Обе ступни ног Джапаридзе были обморожены. Растирание снегом не помогло. Ноги Джапаридзе нестерпимо болели, он мед­ленно шел, опираясь на плечо спутника; спуск продолжался почти без остановок для отдыха и сна. Через два дня на леднике Фортамбек разведчики встретились со спасатель­ной группой, которая немедленно приступила к эвакуа­ции больного по тропе вдоль р. Муксу в Алтынмазар и дальше, в Фергану, навстречу вызванным по радио врачам.

Разведка Н.А. Гусака и А.Б. Джапаридзе проло­жила путь к вершине другим группам, и уже в следую­щем, 1937 г. была предпринята попытка штурма. В озна­менование двадцатилетия Великой Октябрьской социа­листической революции советские альпинисты предприняли восхождение на все три (известных тогда) семитысячника: пики Ленина, Сталина и Корженевской. Три отряда аль­пинистов-высотников были объединены в Памирской экспе­диции Всесоюзного совета по делам физической культуры и спорта. Специальные портативные радиостанции позво­ляли отрядам и штурмовым группам поддерживать связь друг с другом, с базой экспедиции в Оше и с аэродромом в Алайской долине. Были выделены три самолета, приспо­собленные к полетам на больших высотах. Предполага­лось, что использование авиации сократит число вьючных животных, ускорит и облегчит снабжение альпинистских групп на пути к вершинам. Было решено доставлять грузы в высотные лагери, сбрасывая их с бреющего полета без парашютов.

Для штурма пика Корженевской были выделены аль­пинисты А.Ф. Гетье, Н.А. Голофаст, Д.И. Гущин, И.В. Корзун, Г.М. Прокудаев, В.С. Науменко, радист Н.А. Кокин и врач В.И. Маслов. 23 июля отряд был доставлен на самолетах в кишлак Ляхш, у подножья западных отрогов Заалайского хребта. Дальше двигаться можно было только вьючными тропами.

Через Муксу решили переправляться по самому верх­нему мосту у кишлака Ходжи-Toy, что сокращало трудный путь по левому берегу реки.

29 июля отряд переправился через Муксу. Мост из двух арчевых стволов без настила и перил раскачивался на ненадежных береговых устоях при каждом шаге, де­сятью метрами ниже бушевала река. Груз был перенесен на руках, после чего со всеми предосторожностями были переправлены ишаки и яки.

Путь по левому берегу Муксу от Ходжи-Toy к ущелью Фортамбек пересекает ущелья рек Иргай и Хадырша. Местное население с давних пор пользовалось речными террасами и ущельями этих рек для выпаса скота, туда была проложена тропа, пересекающая прибрежные осыпи и многочисленные саи¹. При обходе особенно трудных участков тропа поднималась нередко на десятки метров выше реки. Весенние воды, оползни и камнепады совер­шенно разрушили в нескольких местах этот ненадежный путь. Альпинисты затратили немало времени для того, чтобы сделать тропу проходимой для вьючных животных. Целые сутки сооружали мост через бурную р. Хадырша. Дальше грузы пришлось нести в рюкзаках: воды Муксу залили на некоторых участках тропу. Путь до ущелья Фортамбек занял пять дней, и только к вечеру 2 августа участники экспедиции достигли языка ледника Фортам­бек. К этому времени запасы продуктов подошли к концу, и отряд перешел на сокращенный паек. Только 6 августа самолеты сбросили на парашютах необходимые грузы, а 7 августа альпинисты выступили на разведку пути и для разбивки высотных лагерей. Отряд шел по маршруту Гусака и Джапаридзе. Часть грузов несли носильщики-таджики. Один из них, комсомолец М. Сортаев, впослед­ствии дважды поднимался с грузом до перевала.

9 августа Гущин и Голофаст установили палатку на седловине водораздельного гребня (5650 м). После одно­дневного отдыха весь отряд вышел для организации сле­дующего высотного лагеря. 11 августа альпинисты на высоте в 6100 м нашли хорошо защищенную от ветра площадку для лагеря. В тот день начался спуск в базовый лагерь для отдыха перед восхождением. Альпинисты счи­тали, что штурм вершины подготовлен.

21 августа штурмовая группа прибыла в лагерь «6100». На следующий день при трудном подъеме к скалам вершинного гребня заболел Науменко. С помощью товари­щей он дошел до следующего лагеря, организованного несколько ниже вершинного гребня (6400 м).

Отсюда решено было предпринять штурм вершины налегке, с тем чтобы преодолеть остающиеся 500-550 м подъема и в тот же день вернуться в лагерь «6400». Утром 23 августа Гущин, Голофаст, Корзун и Прокудаев вышли к вершине. Науменко не смог продолжать подъем.

Через час штурмовая группа достигла гребня и начала двигаться к вершине. После обхода острых скалистых «жандармов» путь проходил по заснеженному гребню. В два часа дня перед альпинистами открылся вид на вер­шинную точку гребня, дойти до нее удалось к четырем часам. Альтиметр показывал 6960 м, но альпинисты уви­дели, что главная вершина пика лежит восточнее, за по­нижением вершинного гребня. Чтобы достигнуть ее, нужно было спуститься на седловину, лежащую, как казалось альпинистам, на 150-200 м ниже достигнутой ими высоты, затем снова подняться на несколько сот метров. Для этого у группы не было ни времени, ни возможности: палатки, спальные мешки, горючее и продукты находи­лись в лагере «6400», там же лежал больной товарищ. С тяжелым сердцем альпинисты начали спуск. Больного пришлось уложить в спальный мешок, обернуть палаткой и транспортировать три дня вниз по крутым снежным и ледовым склонам. Только на высоте 4500 м его здоровье начало заметно улучшаться.

Таким образом, в 1937 г. альпинистам удалось пройти большую часть вершинного гребня пика Корженевской, но его высшая точка не была достигнута. Эта неудача яви­лась результатом некоторых существенных организацион­ных и тактических ошибок, допущенных организаторами восхождения. Отряд пика Корженевской к началу работы в высокогорной зоне не располагал минимальными запа­сами продуктов, а снабжение его с самолетов осуществля­лось с перебоями, что не могло не сказаться на состоянии участников экспедиции. Подходы к базовому лагерю и раз­бивка высотных лагерей были проведены в крайне сжатые сроки, вследствие чего акклиматизация участников вос­хождения была недостаточной. Перед штурмом альпинисты не располагали исчерпывающими данными о протяженности и конфигурации вершинного гребня. Последний высотный лагерь был разбит недопустимо низко, на 700 м ниже вершины. В этих условиях штурмовая группа на заключи­тельном этапе восхождения не имела ни времени, ни сил для того, чтобы преодолеть последнее препятствие — пони­жение гребня перед главной вершиной. Однако положи­тельное значение экспедиции 1937 г. несомненно. Осно­вываясь на ее опыте, можно было разработать план решаю­щего штурма вершин.

Обстоятельства сложились так, что следующая попытка штурма, закончившаяся победой, была предпринята только через 16 лет, в 1953 г. Восхождение было организовано Отделом физкультуры и спорта ВЦСПС.

***

Экспедицию намечалось провести в очень короткие сроки. 5-8 июля участников и грузы экспедиции пред­стояло отправить на автомашинах из Сталинабада в Джир-гаталь — районный центр Таджикской ССР в верховьях р. Сурхоб. Отсюда грузы экспедиции предполагалось за 5-6 дней доставить вьюками к ущелью Фортамбек. Разведка пути, акклиматизационные походы и штурм вершины долж­ны были занять немногим более месяца. К 26 августа участ­никам экспедиции предстояло возвратиться в Сталинабад.

Однако в плане работы экспедиции не учитывались возможные серьезные задержки в пути и непредвиденные трудности при движении к подножью вершины, хотя они, как правило, сопутствуют каждой высотной экспедиции; резервы времени были сокращены до минимума, состав экспедиции был увеличен до 30 человек. Предполагалось, что возможно большее число альпинистов примет участие в восхождении, остальные участники займутся детальным обследованием бассейна ледника Фортамбек и обслужива­нием штурмовой группы. Многолюдная экспедиция была обременена тяжелым грузом. Походное и высотное снаря­жение экспедиции, продукты питания, радиостанции, ин­струмент для научных наблюдений, вьючное снаряжение составляли солидный багаж в 5,5-6 т.

К началу июля громоздкое имущество экспедиции, упакованное в десятки ящиков и мешков, было сосредото­чено в Сталинабаде, 5 июля туда же прибыло большинство участников.

Сталинабад встретил нас изнуряющей жарой, дохо­дящей до 42°; лунные ночи не приносили облегчения. Одна­ко желанный выезд в горы без конца откладывался; на первых же этапах продвижения экспедиции встретились серьезные осложнения, от которых, к сожалению, не уда­лось избавиться до конца работы.

Выяснилось, что одна из паромных переправ в верховьях р. Сурхоб снесена водой, движение на авто­машинах оказалось далее невозможно. Остающийся участок пути решено было преодолеть на самолетах, и весь состав экспедиции занялся переупаковкой всех грузов.

За это время Е.А. Белецкий и завхоз экспедиции Е.М. Езерский слетали в Джиргаталь и условились с местными колхозами об организации каравана.

В ночь на 9 июля первая машина с грузами экспедиции и частью участников выехала в Таджикабад. В пути нас ждало новое испытание: проехав сотню километров по горным дорогам, мы узнали, что часть автомобильной дороги за Комсомолабадом разрушена разбушевавшейся рекой и движение удастся восстановить не ранее чем через десять дней.

По телефону удалось известить Сталинабад о про­исшествии, выезд двух остальных машин был отменен. Оставалось перебросить участников и грузы в Джирга­таль на самолетах.

11 июля пришел конец томительному сидению. Нагру­женный до предела маленький транспортный самолет с трудом оторвался от земли и, не разворачиваясь, начал набирать высоту, следуя изгибам узкого ущелья р. Сурхоб.

Под крылом самолета проплыл разрушенный участок дороги. Вскоре мы достигаем места слияния рек Сурхоб и Обихингоу, справа и слева медленно вырастает пано­рама заснеженных гор. Наконец, мы у цели. Самолет разворачивается, и мы видим широкую долину р. Обизанку и небольшие постройки районного центра Джирга­таль. На посадочном поле нас встречают товарищи, при­бывшие сюда накануне из Сталинабада.

Операция по переброске грузов в Джиргаталь заняла три дня. Прибывающие немедленно включались в трудо­емкую работу по сортировке и упаковке грузов во вьюки. Большая часть пустых классов местной школы была за­громождена бумажными мешками с сухарями, штабелями горных ботинок, валенок, консервных банок, мешками с сахаром и мукой, пустыми фанерными ящиками, упако­ванными вьючными сумами.

Джиргаталь мы оставили вечером 14 июля: мост через р. Агуюрма, через который нам предстояло проходить с караваном, может быть в любой час снесен водой. За­вьючиваем животных, и к середине следующего дня все грузы сосредоточиваются на полянке на левом берегу р. Обизанку. А.И. Иванов проверяет вьюки и приходит к неутешительному выводу: при имеющемся количестве вьючных животных мы сможем перебросить грузы к Ляхшу только за три рейса. Начальника экспедиции все еще нет, и после короткого совещания принимаем решение выделить головную группу из десяти альпинистов, которая под­готовит в Ляхше караван для дальнейшего движения экспе­диции и разведает самый трудный участок караванного пути по левому берегу Муксу за кишлаком Ходжи-Тоу.

16 июля разведка выступила в путь и к вечеру при­была в живописный кишлак Дамбурачи у слияния Кзылсу и Муксу. Погода безоблачная, в глубине долины Муксу четко вырисовываются контуры вершинного гребня пика Сталина. К середине следующего дня мы прибыли в Ляхшу. Здесь час ожидали дурные вести: таджик, прибывший накануне из Ходжи-Тоу, сообщил, что мост через Муксу неделю назад обрушился. Мы лишились единственной переправы через эту реку: прежние мосты ниже по течению у кишлаков Девсиар и Ляхш не восстанавливались уже несколько лет.

Восстановление какого-либо из мостов было делом трудным, отняло бы не менее двух-трех недель, и время для восхождения было бы упущено. Можно было органи­зовать переправу через Муксу у Дамбурачи на салах¹, однако во время летнего половодья такая переправа опасна и заняла бы несколько дней. Вдобавок, переправившись на левый берег, мы оказались бы в пяти-шести днях пути от ущелья Фортамбек без вьючного транспорта.

Успех экспедиции зависел от того, удастся ли в ближайшие дни организовать переправу через Муксу где-нибудь в районе Ходжи-Toy. Мы решили без промедле­ния двигаться туда, надеясь, что часть моста и его устои сохранились, — это облегчило бы наведение альпинистской переправы.

К вечеру небольшой караван — Гожев, Лапин, Рыспаев, Ржепышевский, Угаров и Белецкий — с частью грузов, дорожным инструментом и всеми наличными запасами веревки вышел в путь. Остальные участники разведки остались в Ляхше для связи с основным составом экспе­диции, через три дня они должны будут доставить нам продукты. Руководству экспедиции послали донесение о неприятных новостях.

В 16 часов мы на марше. Пытаемся наладить радио­связь с нашей группой в Ляхше на УКВ, но слышимость пропадает сразу, как только мы уходим за первый пово­рот тропы. Других средств радиосвязи у экспедиции нет, что принесло нам в последующем множество неудобств и затруднений.

Тропа от Ляхша к Ходжи-Toy проложена по западным и юго-западным склонам отрогов Заалайского хребта. Труднопроходимые каньоны правых притоков Муксу обходим на сотни метров выше течения реки по пологим безлесным склонам, покрытым травой. Особенно буйно растет она там, где есть вода; многочисленные родники дают начало потокам, устремляющемся в Муксу. Прекрас­ные пастбища служат ляхшским колхозникам для выпаса табунов. На летовках нас гостеприимно угощают айраном и хмельным кумысом. С тропы возле урочища Сары-Булак (3400 м) открывается великолепная панорама хребта Петра Первого. Перед нами высятся массивы пиков Сталина и Корженевской, внизу в глубоком провале долины видны серебристая лента Муксу и терраса ее правого берега, на которой зеленеют поля Ходжи-Toy. Спускающаяся между зарослями арчи, облепихи и шиповника тропа пово­рачивает влево. Пересекаем два глубоких сая, где грузы приходится переносить на плечах.

После одиннадцатичасового марша приходим в Ходжи-Тоу и сразу же отправляемся дальше по широкой верхней речной террасе к мосту через Муксу. Еще час пути, кру­той спуск в сай по едва заметной тропе — и мы у реки. Сжатая в отвесных скалистых берегах, она грохочет, поражая своей мощью. Впрочем, удивляться не прихо­дится: верховья этой реки собирают воды огромных оле­денений, равных по площади всем ледникам Главного Кавказского хребта.

С трудом находим остатки моста. Несколько арчевых бревен лежат в уступах береговых скал в десятке метров над водой. От берега до берега в самом узком месте вблизи моста не менее 20 м, навести альпинистскую переправу на отвесный левый берег невозможно. В нескольких де­сятках метрах вверх по течению на левом берегу у воды лежат обломки скал и речные валуны. Если удастся за­бросить туда с нашего высокого берега веревку на рас­стояние не менее 35 м, можно будет переправиться по ней. Но закрепится ли конец веревки в камнях левого берега? Первые попытки безрезультатны. Ржепышевский много раз подряд бросает уложенную в кольца вспомогательную альпинистскую веревку, на конце которой закреплен обломок камня. Изредка удается добросить веревку до левого берега, но ее конец с камнем неизменно соскальзы­вает в воду. После двухчасовых попыток конец веревки с камнем застревает между валунами левого берега, и мы не в силах выдернуть его оттуда соединенными уси­лиями.

Ржепышевский и Рыспаев заявляют о своей готовности немедленно начать переправу, однако риск слишком велик: сорвавшийся в реку захлебнется в ее бурном течении или разобьется о береговые скалы, прежде чем мы извлечем его из реки на страховочных веревках. Решаем предвари­тельно испытать переправу пробным грузом: пускаем вниз к левому берегу на карабине увесистый обломок скалы. Вначале он благополучно скользит над рекой, но затем останавливается, и вся переправа рушится: скала левого берега, удерживавшая конец веревки, не выдер­жала.

Огорченные неудачей, прекращаем дальнейшие попытки наладить переправу и устраиваемся на ночлег. Трудно найти более неуютное место для бивака. Скалистые пло­щадки береговой террасы выжжены солнцем и лишены растительности, от восхода до захода солнца здесь нестер­пимая жара. Воду можно добыть только из Муксу, но она так мутна, что ее надо отстаивать несколько часов, прежде чем употребить в пищу. Местом бивака доволен один Ржепышевский, обещавший пополнить энтомологические коллекции Одесского университета и теперь без труда извлекающий из-под камней великолепные, по его мнению, экземпляры скорпионов и фаланг.

Рано утром принимаемся за работу, и к 10 часам Гожеву удается сделать удачный бросок. На этот раз предвари­тельное испытание проходит благополучно, и мы с вол­нением приступаем к переправе наиболее легкого из всех Рыспаева. Метр за метром продвигается он по провисшей над самой водой веревке и, наконец, достигает левого берега. Мы переправляем ему конец основной альпинист­ской веревки, она надежно закреплена на обоих берегах и натянута импровизированными блоками.

Путь к ущелью Фортамбек открыт. Организованная нами переправа безотказно служила для транспортировки людей и грузов, площадки возле нее стали местом лагеря экспедиции, исходным пунктом разведывательных и штур­мовых групп.

***

20 июля мы отдыхали в Ходжи-Toy, на небольшой зеленой лужайке; рядом в арыке журчала чистая роднико­вая вода. К вечеру следующего дня все разведчики были уже на левом берегу Муксу. Переправу никак нельзя было назвать приятной. Начинать ее приходилось на не­большом карнизике, нависшем над рекой. С помощью товарищей каждый по очереди пристегивал двумя кара­бинами свое веревочное сиденье и грудную обвязку к ве­ревке. После этого начинался медленный спуск на другой берег: мы опасались, что быстрое скольжение может по­вредить капроновую веревку. На правом берегу для товарищей была оставлена подробная инструкция о тех­нике переправы и правилах безопасности.

Утром 21 июля хорошо заметная тропа вывела нас на верхнюю речную террасу. Дальше тропа огибала сверху крутые скалы, подступавшие к реке, затем снова спуска­лась вниз и через 40 минут ходьбы от переправы исчезла.

Скалы снова подступили к реке, на этот раз их можно было обойти только внизу. Пришлось траверсировать скальный участок берега у воды, волны нередко окаты­вали нас с ног до головы. При прохождении особенно трудного, отвесного участка стены пришлось применить веревку, устроив «маятник» для переправы людей и тяже­лых рюкзаков. К сожалению, это было далеко не един­ственное место, где еще на пути к леднику Фортамбек пришлось прибегать к альпинистской технике. Обойдя скалы, мы снова увидели перед собой осыпи левого берега, за ними высилась башня из красного песчаника высотой не менее 150-00 м; обойти ее стены у берега реки было невозможно, для подъема пришлось пустить в ход ледо­рубы. Первый намечал ступени для пешей тропы, идущие сзади расширяли их. Рубка ступеней в неподатливом твер­дом грунте древних речных отложений шла медленно, и только через час мы вышли на уровень верха башни. За нею на крутых склонах левого берега тропа разрушена передвижками осыпей и весенними водами. Снова нача­лась рубка ступеней. Мы прокладывали путь на высоте 150-00 м над рекой. Через полтора часа удалось выйти на тропу верхней речной террасы.

К середине дня, после пересечения двух глубоких саев, мы прибыли к ущелью Иргай. В глубине его шумел чис­тый поток, берущий начало в небольшом ледниковом цирке, окруженном снежными вершинами. Живописное ущелье пересекали не без труда, снова с рубкой ступеней. Убе­ждаемся, что восстановить вьючную тропу нам будет не под силу и грузы от переправы придется переносить в рюк­заках.

За ущельем Иргай тропа шла по террасе левого берега, поросшей высокой травой. Из-под наших ног с шумом срывались многочисленные выводки горных куропаток, на склонах ущелья мы не раз видели сурков, зайцев и кийков. Животные спокойно подпускали нас сравнительно близко.

К 14 часам мы поднялись на высокое плечо, отделяв­шее нас от ущелья Хадырша, и начали спуск к его бур­ному потоку, берущему начало в ледниках, верховья кото­рых через перевал Курай-Шапак связаны с бассейном ледника Фортамбек. На протяжении нескольких сот метров мы траверсировали крутые склоны, углубляясь в ущелье Хадырша, поросшее арчевыми деревьями и кустарником. Наконец, мы достигли реки. Переправа через нее вброд или по камням была невозможна; остаток дня потратили на постройку моста и улучшение тропы. У самого потока между камнями разровняли площадки для трех палаток: ущелье Хадырша должно было стать местом промежуточ­ного лагеря на пути к ущелью Фортамбек.

Утром налегке отправились в обратный путь, оставив в палатках нового лагеря все принесенные нами грузы, включая и остатки продуктов; нам казалось, что этим мы делаем первый шаг в подготовке штурма вершины. В сере­дине дня мы прибыли к переправе. Оба берега были без­людны, из Ляхша никто так и не пришел, хотя прошло уже пять дней с того времени, как мы расстались с нашими товарищами. До прихода каравана мы были обречены на вынужденное бездействие, вдвойне неприятное потому, что продукты у нас были на исходе. В томительном ожида­нии прошли день, вечер и ночь, утром 22 июля в Ляхш были направлены Ржепышевский и Рыспаев. Уже к сере­дине дня они возвратились с известием: А.И. Иванов, А.И. Ковырков, П.К. Скоробогатов, А.Д. Суслов, Б.Д. Дмитриев, Н.Г. Дивари, Р.М. Селиджанов уже вышли с небольшим караваном из Ходжи-Toy к месту пере­правы. Через час пустынные площадки правого берега ожили и началась переправа людей и грузов.

Маршрут экспедиции ВЦСПС

Наши товарищи прибыли с твердым намерением не­медленно приступить к постройке моста через Муксу. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что для этого у нас уже нет времени, к тому же мы все равно не сможем вос­становить вьючную тропу на левом берегу; поэтому сле­дует, не теряя времени, начать переноску грузов к ущелью Фортамбек, включив в эту тяжелую работу возможно больше участников.

К нашему огорчению, доставленный караваном груз был скомплектован в Ляхше руководителями экспедиции явно наспех: в нем не было ни продуктов для верхних лагерей, ни горючего, ни высотного снаряжения. Из Ляхша сооб­щают, что неизвестно, когда удастся направить следую­щую партию груза: не хватает вьючных животных. В связи с этим пришлось установить строгую экономию в расхо­довании продуктов. А.И. Иванов принимает на себя нелегкую обязанность контролировать продвижение грузов в верхние лагери. Завтра же все участники экспедиции начнут переноску грузов в лагерь Хадырша и возвратятся в тот же день к переправе для ночлега. 25 июля небольшая группа начнет разведку пути до языка ледника Фортамбек. Накануне Угаров и Ржепышевский попытаются дойти до ущелья Фортамбек и вернуться в лагерь Хадырша.

Эти решения означали нарушение первоначальных пла­нов, но они были приняты участниками экспедиции как единственный выход из создавшегося положения.

К вечеру 25 июля в палатке-скале у потока Хадырша лежало 250 кг грузов для верхних лагерей. Альпинисты с нетерпением поглядывали на склоны ущелья за рекой, ожидая возвращения Угарова и Ржепышевского.

Разведчики вернулись только утром следующего дня. Накануне им не удалось обойти обычным путем глубо­кие саи левого берега Муксу, так как разбушевавшаяся река на некоторых участках подступила вплотную к отвес­ным берегам речной террасы и пришлось искать обходы саев по верхним склонам, на 400-500 м выше реки. Путь от лагеря Хадырша до моста через каньон потока Фортам­бек занял у разведчиков четырнадцать часов.

Через два часа после получения этих сведений Лапин, Гожев, Ржепышевский, Белецкий и Угаров снова высту­пили к ущелью Фортамбек, чтобы разведать путь до языка ледника. От лагеря в ущелье Хадырша старая тропа ведет по склонам правого берега ущелья, а затем уходит по бо­ковой долине к Муксу. Спустившись от лагеря на 150-200 м, Угаров оставил тропу и вывел нас вправо на кру­тые травянистые склоны долины Муксу. Здесь начался подъем.

С тяжелыми рюкзаками мы поднялись на высоту в не­сколько сот метров над рекой и пересекли верховья саев, пользуясь ступеньками, вырубленными разведкой нака­нуне. Затем последовал крутой спуск к Муксу до нижней речной террасы, где у большого обломка скал сохрани­лись остатки заброшенного коша. Выше по течению пере­двигаться можно было только у самой реки. В одном месте мы вынуждены были идти по пояс в воде, придерживаясь за береговые камни. Путь небезопасен, река подмывает непрочный береговой грунт, всюду видны следы недавних обвалов. Через полтора часа мы прошли эти неприятные участки и начали двигаться по речным террасам. После пересечения нескольких боковых ущелий притоков Муксу мы остановились на ночлег, немного не дойдя до ущелья Фортамбек. 27 июля на рассвете переправились, наконец, по шаткому мостику на правый берег и начали подъем к языку ледника.

Нам было известно, что через час-полтора ходьбы пра­вые склоны ущелья станут непроходимы и надо перепра­вляться на левый берег по огромному обломку скалы, пе­рекрывающему течение узкой, но многоводной реки. Но где же этот знаменитый по всем прошлым экспедициям верхний Фортамбекский мостик? Только после часовых поисков Белецкому, бывавшему здесь раньше, удается его отыскать; скала-мост лежит на глубине около 100 м, в узком каньоне, время изменило характер склонов, часть берега обрушилась, обнажив крутые скалы.

Мы тратим несколько часов на то, чтобы проложить путь к переправе и сделать его более безопасным: ведь каждому придется не один раз пройти здесь с тяжелым грузом. Навешиваем перила, в двух местах приходится организовать спуск по веревке. Скалы левого берега в нижней части круты, закрепляем сорокаметровую веревку для подъема спортивным способом. После этого нетрудно выбраться на пологую, поросшую лесом террасу, выводя­щую к леднику Фортамбек. Но мы не идем дальше Фортамбекского мостика и в тот же день возвращаемся в лагерь Хадырша.

На следующий день в ущелье Фортамбек вышли с гру­зами десять альпинистов. Тяжелый путь до Фортамбекского мостика был пройден за 8 часов, еще 3 часа заняла переправа, и только к вечеру мы выбрались на террасу левого берега. Места здесь необычайно живописны, дорога проходит в густых зарослях смешанного леса, где рядом с арчей и горной сосной растет береза, всюду заросли ши­повника. В сумерках отряд достиг поляны на опушке леса, невдалеке отвала ледниковой морены (около 2650 м). Это прекрасное место для лагеря, где много топлива и род­никовой воды. Вечером 27 июля головной отряд экспеди­ции ВЦСПС разбил здесь палатки своего базового лагеря, который должен был стать исходным для штурма пика Корженевской.

Выветренные скалы на гребне Хадырша

Теперь мы могли сделать некоторые выводы. Стало ясно, что штурм вершины нельзя будет подготовить в наме­ченные сроки. Мы опоздали с прибытием к леднику Фортамбек, продовольствие и снаряжение экспедиции не могут быть доставлены сюда вьюками, на переноску их от пере­правы придется потратить добавочное время. Экспедицию следует продлить по крайней мере на десять дней.

Ко времени штурма вершины в верхних лагерях должно быть сосредоточено около 800 кг продовольствия, топлива и снаряжения; такие запасы могут обеспечить восхожде­ние 12-15 альпинистов, включая вспомогательную группу. Кроме того, немало грузов следует доставить для разведы­вательного и акклиматизационного походов, а также для питания участников экспедиции в базовом лагере. Если весь основной состав экспедиции, прибывший к переправе, будет занят переноской грузов, то каждому альпинисту придется совершить по четыре рейса в ущелье Фортамбек. По самому жесткому графику эта работа может быть закон­чена только 5-б августа. Принимаем решение, что раз­ведку пути в верхние лагери поведут мастера спорта Гожев, Лапин, Дивари, Угаров и Белецкий, а все остальные немедленно начнут доставку продовольствия и снаряже­ния в базовый лагерь. Эту тяжелую и однообразную работу мы были вынуждены начать с дальних подходов к базо­вому лагерю значительно раньше, чем это делали другие экспедиции, бывшие в этом районе. От того, как мы справимся с доставкой груза, будут зависеть и число участников восхождения и сама возможность штурма вер­шины.

На следующий день приступили к осуществлению наме­ченных планов. Часть альпинистов отправилась вниз, оставшиеся занялись улучшением переправы у верхнего Фортамбекского мостика и переноской в базовый лагерь снаряжения, оставленного здесь накануне. 30 июля наши товарищи принесли грузы из лагеря Хадырша. Получаем известия с переправы Ходжи-Toy, куда прибыл начальник экспедиции Д.М. Затуловский с небольшим караваном. Ему также не удалось доставить из Ляхша грузы, нужные для восхождения. Положение становится напряженным, не хватает продуктов, не подвезена теплая высотная обувь, вдобавок неизвестно, когда удастся перебросить эти грузы из Ляхша: достать вьючных животных там по-прежнему очень трудно. Остается продолжать переноску грузов и разведку пути. Однако питание бывает подчас столь скудным, что многие участники потеряли в весе больше, леи при нормальной тренировке. Не всем удается легко переносить эти трудности, но бодрость и вера в победу не оставляют участников экспедиции; медленно, но верно мы приближаемся к выходу в высокогорную зону пика.

В 15 часов 31 июля небольшой отряд выступил на раз­ведку пути. Мы намеревались к вечеру дойти до ущелья Корженевской, чтобы рано утром, до того как поднимается вода, начать движение по нему. Через 15 минут мы сошли с речной террасы и вступили на старые морены левого берега ледника Фортамбек. На большом протяжении они засыпаны свежими обломками скальных пород, принесен­ных сюда зимними лавинами. Еще 20 минут пути, и мы достигаем языка ледника Фортамбек. Он сплошь покрыт мощной конечной мореной, обнажения льда видны только у грота, откуда вытекает река, и на самых крутых участ­ках ледника. В поисках пути пересекаем ледник и выходим к правому берегу долины. Легче всего идти вблизи отвес­ной стены береговой террасы, возвышающейся на 60-80 м над уровнем ледника. Во многих местах в долину вклиниваются мощные выносы породы, принесенные сюда силевыми потоками с правых склонов долины. Отряд пересекает площадки, сплошь покрытые камнями и грязью, изредка между камнями морен виднеется грязный лед.

Вскоре мы убедились в том, что процесс разрушений ледника Фортамбек протекает исключительно интенсивно. За 16 лет, прошедших со времени последней экспедиции, внешний вид ледника значительно изменился. На суще­ствующих картах района ледник Фортамбек обозначается сплошным ледовым массивом, начиная от точки 2740 м у истоков реки. Теперь на протяжении 3,5 км от истоков реки до ущелья Курай-Шапак ледник разорван двумя глу­бокими провалами, обнажившими его ложе и скальные породы, образующие левый берег долины. Протяженность нижнего провала — около 300 м, верхнего — около 400 мет­ров. На дне их течет река, вытекающая из ледниковых гротов, подобных тому, из которого берет начало Фортам­бек у отметки 2740 м. Верхний провал заканчивается не­много ниже траверса левых склонов ущелья Курай-Шапак, выше начинается сплошной массив ледника. Как мы могли установить, лед не связывает этот массив с нижними отрезками ледника и по правому берегу.

Выше ущелья Курай-Шапак долина ледника Фортам­бек поворачивает к востоку, и перед нами открылся вид на пирамиду пика Сталина, высящуюся над снежными полями Памирского плато. Эта панорама в верховьях долины несколько оживляет мрачный пейзаж низовьев ледника, заваленного обломками скал еще на несколько километров выше ущелья Курай-Шапак. Между буграми морен изредка встречаются небольшие ледниковые озера с прозрачной, голубоватой водой.

Через 4 часа после выхода из базового лагеря мы дос­тигли ущелья Корженевской. Оно примыкает к долине ледника Фортамбек на восьмом километре от его языка. В глубине ущелья шумит поток, скрывающийся под лед­ником, на высоте 2990 м. Площадки для палаток мы раз­ровняли на морене, на почтительном расстоянии от камнеопасных стен террасы правого берега.

Утром следующего дня Дивари и Гожев потратили более полутора часов, чтобы проложить путь в нижней ступени ущелья Корженевской, в месте, где оно прорезает берего­вую террасу. Пришлось вырубить несколько десятков сту­пеней и навесить веревку, облегчающую прохождение наи­более крутого участка.

Преодолев эту часть пути, отряд начал подъем вдоль потока, двигаясь у самой воды, переправляясь по камням с одного берега на другой. Поднимались мы по крутому ущелью, набирая за час до 250 м высоты. За узкой долиной ледника Фортамбек перед нами открылись снежные вер­шины верховьев ледника Курай-Шапак, но впереди види­мость была ограничена поднимавшимися над нами скло­нами. Только через 4 часа мы увидели язык ледника Корженевской, спадавший в ущелье двумя крутыми ступенями, почти свободными от камней.

Показания наших анероидов подтвердили наблюдения экспедиции 1937 г.: язык ледника находился на высоте, близкой к 4050 м. На ледник можно было выйти как по «бараньим лбам» левого берега, так и по осыпям, непосред­ственно ведущим на правую береговую морену. Вторым направлением мы и пользовались во всех походах, так как оно скорее выводило к высотному лагерю № 1, разби­тому на гребне этой морены на высоте 4400 м.

С площадок лагеря перед нами открывался вид на верх­нюю часть ледника и седловину (5600 м) в гребне, отде­ляющем верховья ледника Корженевской от бассейна ледника Мушкетова. Справа от седловины мы видели кру­тые снежные склоны, поднимающиеся на высоту около 6400 м, к началу западного вершинного гребня пика Кор­женевской. В полутора километрах от нас, по пути к сед­ловине водораздельного гребня, ледник образовывал сту­пень ледопада, сильно расчлененного сбросами и трещи­нами. Казалось, что обойти ледопад можно только вблизи крутых склонов левого берега ущелья. Однако над этим участком пути нависали сбросы небольших висячих лед­ников, и, обходя здесь ледопад, мы очутились бы под угрозой лавин и ледовых обвалов.

Мы намеревались на следующий день обследовать путь и выйти к седловине, однако вечером начался снегопад, и к утру палатки оказались засыпанными толстым слоем снега. Пришлось немедленно начать спуск, оставив в ла­гере № 1 палатки и часть снаряжения. Через 4½ часа мы были в базовом лагере.

В палатках мы никого не застали. Из оставленной нам записки узнали, что третий, предпоследний рейс нашим товарищам пришлось проделать с неполной нагрузкой: все снаряжение и продовольствие для верхних лагерей, доставленное к переправе, было уже перенесено к леднику Фортамбек. Но долгожданный караван из Ляхша так и не прибыл, и для похода в высокогорную зону у нас не было ни нужного количества утепленной обуви, ни горючего, ни продуктов. 4 августа снова проводим в вынужденном отдыхе.

К утру яркое солнце быстро просушило полотнища па­латок. На все лады зазвучали голоса пернатых обитателей лесных зарослей, на соседнем бугре показалась пара упи­танных сурков, больших любителей погреться на солнце. К середине дня начал стаивать снег, выпавший накануне на скалистом гребне правого склона долины. Это, видимо, было причиной камнепадов, продолжавшихся два дня. Каждые 20-30 минут в верховьях кулуара за рекой обру­шивались целые террасы скал. Здесь кулуар заполнялся стремительно падавшими камнями, дробящимися о стены в облаках желтой пыли; отдельные обломки с гулом пры­гали по склону долины, падая в реку.

Позже наше внимание привлек грохот в соседнем ущелье. В его нижней части шумел вздувшийся поток, окрашивавший в зеленый цвет мутнокоричневую воду р. Фортамбек: в верховьях ущелья начинался силь. Мы видели, как поток из грязи и камней медленно стекал вниз, с грохотом перекатываясь с одной ступени ущелья на дру­гую. Обломки скал и огромные валуны то погружались в силевой поток, то всплывали на его поверхность. Через час поток обрушился с последней ступени ущелья, и река начала размывать образовавшийся конус.

Утром следующего дня из лагеря Хадырша пришли Скоробогатов и врач экспедиции. Они доставили нам оче­редное письмо от начальника экспедиции, из которого мы узнали, что караван из Ляхша все еще не прибыл, поэтому нет возможности закончить переноску грузов в лагерь Фортамбек к намеченному сроку; тем временем положение с продуктами в нижних лагерях стало кри­тическим.

В этих условиях оставаться у ледника Фортамбек было бессмысленно, и к вечеру мы спустились в лагерь Хадырша. Было ясно, что следует идти на штурм при всех условиях, но придется поручить восхождение небольшой группе из наиболее подготовленных участников. События следую­щего дня способствовали выполнению такого плана.

Прибыв в 10 часов утра к переправе Ходжи-Toy, где находился основной состав участников экспедиции, мы узнали, что часом раньше сюда пришел долгожданный караван с наиболее дефицитным снаряжением и продук­тами. Оставалось немедленно приступить к комплектованию отряда для заброски продуктов и снаряжения в верх­ние лагери и высотной акклиматизации альпинистов. Но участники, у которых заканчивались отпуска, выну­ждены были возвращаться к месту работы; к тому же мы были ограничены в продуктах, поэтому к участию в походе были допущены только 12 альпинистов. Из них предстояло отобрать участников штурма и вспомогательную группу. К середине дня последние приготовления к выходу закончены, в рюкзаки уложены недостающие для верхних лагерей продукты и высотная обувь — обшитые брезентом валенки на кожаной подошве, окованной гвоздями. Не­большое количество продуктов и горючего предстояло доставить к переправе через день. Эти грузы взялась транс­портировать в высотный лагерь группа № 1 под руковод­ством А.И. Иванова и А.А. Лапина, которые после этого должны были, к нашему общему сожалению, покинуть экспедицию.

Сопровождаемые лучшими пожеланиями, мы вышли в путь и через 3*/г часа достигли лагеря Хадырша. Такой высокий темп свидетельствовал о хорошей тренирован­ности группы, приобретенной трехнедельной напряженной работой на подходах. 8 августа мы прибыли в лагерь Фортамбек и начали подготовку к выходу.

При первом походе на ледник Корженевской было доставлено небольшое количество снаряжения и продук­тов, поэтому каждый участник похода должен был поднять сейчас в высотный лагерь № 1 32-35 кг груза. Решено было сделать это за один рейс. Наши объемистые трехкамерные рюкзаки заполнились до отказа продуктами, теплой одеждой; часть альпинистского снаряжения и стойки для палаток пришлось уложить под клапаны рюкзаков. Медленно продвигаясь с грузами по леднику Фортамбек, мы к вечеру 9 августа благополучно достигли лагеря близ ущелья Корженевской.

Подъем к высотному лагерю № 1 занял весь следую­щий день; только к 5 часам вечера, изнуренные тяжелым переходом, мы выбрались к палаткам, установленным ранее на правобережной морене. Результаты перехода были весьма ощутимы: в ложбине за мореной образовался внушительный склад продуктов и снаряжения, обеспечи­вавших акклиматизационный поход и восхождение. Через час на бензиновых примусах и походных кухнях был при­готовлен ужин.

Общее внимание привлекал путь к вершинному гребню. До седловины в водораздельном гребне было не менее 1000 м подъема, однако казалось целесообразным совер­шить этот тяжелый переход за день, чтобы создать высот­ный лагерь № 2 в безопасном месте на свободных от снега площадках, видимых из лагеря.

Утром 11 августа мы выступили в путь, оставив на морене часть продуктов и две палатки. Вес рюкзаков не­сколько уменьшился, но все же доходил до 25 кг, немало для таких высот. Через полчаса мы поднялись по скован­ному утренним заморозком леднику к подножью ледо­пада и направились к левому склону ущелья в поисках обхода. В зоне опасных трещин пришлось идти в связках, этот порядок не изменялся на всех последующих этапах пути к вершине. Мы с опаской следили за сбросами на­висающих над нами ледников, намечая укрытия в изло­мах ледопада на случай обвалов. Однако все обошлось благополучно, и через 4 часа после выхода из лагеря № 1 мы были на снежных полях выше ледопада. Начался уто­мительный подъем к седловине. Направляющие альпи­нисты часто сменялись, чтобы ускорить протаптывание тропы. Погода была переменной, резкий холодный ветер иногда стихал, облачность рассеивалась, и тогда изнуряю­щая жара делала движение еще более утомительным. Последний крутой подъем оказался особенно трудным для некоторых участников.

Идущим впереди пришлось немедленно приступить к устройству площадок лагеря. Мы вырубили их в мерз­лой осыпи склона на высоте около 5600 м у самого гребня, огромными снежными карнизами нависшего в сторону ледника Мушкетова. Устройство площадок для четырех палаток под леденящим сильным ветром заняло полчаса: только к вечеру удалось забраться в палатки и заняться приготовлением пищи. Вопреки предположениям, бензи­новые примуса на этой высоте работали безотказно, это дало основание включить их в снаряжение штурмовой группы.

Ночь прошла спокойно, все спали, несмотря на тесноту в палатках. Еще один день мы предполагали затратить на обследование пути к вершинному гребню, с тем чтобы за­нести на высоту 6000-6100 м часть горючего и продуктов для штурма. Такая разведка дала бы возможность опреде­лить расположение следующих лагерей. Утром при сильном ветре начали подъем к вершинному гребню. Было холодно, нам пришлось идти в высотной обуви. Она ока­залась не особенно удобной при движении на кошках по крутым склонам: жесткие голенища мешали изгибу голе­ностопного сустава.

Сначала мы придерживались четко выраженного водо­раздельного гребня, спадающего от вершинного гребля несколькими ступенями. Крутые склоны гребня были покрыты кое-где рыхлым снегом, приходилось проклады­вать путь по грудь в снегу. Выходы скал были сложены сильно разрушенными ломкими породами, что делало подъем небезопасным и затрудняло организацию крючьевой страховки. При дальнейшем подъеме мы выяснили, что до высоты 5800 м выгоднее подниматься ниже гребня, обходя его справа по крутым снежным полям.

К середине дня мы выбрались к скалам на высоте около 5950 м; поднявшись на скалы, увидели, что путь к высоте 6100 м, где намеревались разбить лагерь №3, не особенно труден. Выше этого места водораздельный гребень терялся в крутых склонах западного вершинного гребня — там следовало ожидать наибольших трудностей.

Сложив грузы, мы начали спуск. Ледник Мушкетова едва просматривался сквозь дымку тумана, Алтынмазарские вершины были полностью закрыты облаками. В 17 ча­сов мы вернулись в лагерь № 2, где нам предстояло про­вести вторую ночевку.

Под утро у Белецкого начался сильный кашель, за­труднявший, дыхание. Дмитриев, успешно исполнявший в походе обязанности врача, оказал некоторую помощь, но болезнь не прекращалась.

В лагере № 1 врач, прибывший накануне с альпини­стами вспомогательной группы — Орловым, Литвиновым и Гузем, — установил у больного воспаление легких, осо­бенно опасное на больших высотах.

Положение осложнялось также тем, что вспомога­тельная группа с последним рейсом от переправы не доста­вила в лагерь № 1 достаточного количества горючего, а наличные запасы не позволяли предпринять восхождение. Орлов и Литвинов немедленно отправились к переправе за горючим, но они могли вернуться в лагерь Фортамбек только на четвертый день. Решили спуститься вниз; было целесообразнее отдых перед восхождением провести в лаге­ре Фортамбек. Белецкий заметно ослаб, энергичные меры врача не принесли ощутимых результатов. Утром больной не мог уже идти самостоятельно, и альпинистам при­шлось по очереди нести его вниз. К вечеру отряд прибыл в базовый лагерь. Здесь на обычной высоте можно было начать курс лечения.

В дни отдыха было решено, кто войдет в штурмовую груп­пу. По пути к вершине предстоит разбить не менее пяти вы­сотных лагерей, и восхождение со спуском в лагерь Фортамбек займет 8-10 дней. При самом экономном расходова­нии продуктов в штурме могло участвовать не более восьми альпинистов. К этому решению нас принудила бесконеч­ная затяжка с доставкой грузов. Участников штурма надо было отобрать из большого числа вполне достойных и под­готовленных к восхождению кандидатов, все время стре­мившихся к участию в штурме семитысячника и положив­ших немало сил для его подготовки.

Решение было принято после тщательного врачебного осмотра; в штурмовую группу вошли Угаров (руководи­тель), Гожев, Ковырков, Скоробогатов, Красавин, Дмит­риев, Рыспаев и Селиджанов.

Утром 17 августа Орлов и Литвинов доставили горю­чее, и через час восходители отправились в путь с твердым намерением в тот же день дойти до лагеря № 1. Из остав­шихся была составлена вспомогательная группа (Фомен­ко — начальник, Орлов, Литвинов и Гузь), которая должна была выступить в поход на следующий день, дойти до ла­геря № 2, непрерывно наблюдая оттуда за движением восходителей. Участники вспомогательной группы должны были подняться на безыменную вершину «6300» в водо­раздельном гребне к северу от седловины¹.

К середине дня 18 августа лагерь Фортамбек опустел; в нем остались только Белецкий и врач.