Возрождение в испании и в португалии

ВОЗРОЖДЕНИЕ В ИСПАНИИ И В ПОРТУГАЛИИ

Начало испанского и португальского Возрождения (в эту эпоху обе культуры развивались с тесном контакте и взаимодействии) обычно условно приурочивают к 1492 г., когда была открыта Америка и завоевана Гранада – столица последнего арабского эмирата на территории Пиренейского полуострова: взятие Гранады ознаменовало завершение Реконкисты (досл. «отвоевани» христианских земель, захваченных арабами в начале VIII века). Но для истории испанской культуры и литературы не менее важно другое, также приходящееся на 1492 год, событие: выход в свет первой кастильской (т.е. испанской) грамматики, принадлежащей перу выдающего филолога-гуманиста Антонио де Небрихи (1444-1522): ведь, несмотря на стремление многих гуманистов писать на «возрожденной» классической латыни, главным достижением ренессансных поэтов, прозаиков и драматургов было создание национальных литературных традиций, национальных литературных языков, утверждающих свое «величие» в состязании с латынью.

На рубеже XV - XVI столетий в Испании и Португалии были опубликованы или написаны произведения, которые во многом определяют облик литературы формирующегося в эти годы иберийского Возрождения – “Трагикомедия о Калисто и Мелибее, или Селестина”(1499-1502) Фернандо де Рохаса, “Амадис Гальский”(1508) Гарси Родригеса де Монтальво, “Всеобщий кансьонейру (1516) Гарси де Ризенде.. Первое из них относится к достаточно редкому жанру: это – драма для чтения, состоящая из двадцати одного действия и пролога. Жанровый прообраз “Селестины” - латиноязычная “элегическая комедия”, распространенная в ученых кругах Европы в XV веке. В основе сюжета “Селестины” лежит история любви двух молодых горожан – Калисто и Мелибеи, которые встречаются друг с другом в тайне от родителей при помощи сводни – Селестины, содержательницы притона, к которой обращается Калисто ища путей к сердцу приглянувшейся ему девушки. Свидания влюбленных, происходящие в саду возле дома Мелибеи, заканчиваются гибелью обоих. Калисто случайно падает с высокой стены, которой обнесен сад, а Мелибея, узнав о его смерти, бросается с высокой башни. Но судьба героев Рохаса – не простое повторение судеб Геро и Леадра, Пирама и Тисбы, Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты и других несчастных любовников, прославленных в веках. Автор “Селестины” неслучайно назвал свое сочинение траги-комедией (а первом издании оно и вовсе именовалось “комедией”). Гибель Калисто (в отличие от гибели Мелибеи) – не трагична, а нелепа и поучительна: она – наказание за нарушение им границы, отделяющей социально-упорядоченный мир, к которому от рождения принадлежат и он, и Мелибея, мир высокой культуры и высоких, вычитанных из книг чувств, от мира городского дна. Жизнь городских низов, представленных в пьесе слугами, солдатами, девицами легкого поведения и вездесущей пронырливой старухой Селестиной, выведена Рохасом на подмостки “театра мира” со всеми ее неприглядными подробностями. В средневековой литературе для изображения этой жизни существовали специальные “низовые” жанры, такие, как фарс, фаблио, “низовая” новелла. Напротив, высокая любовь, которой поначалу бредит Калисто, была темой рыцарского романа, сентиментальной повести XV века, куртуазной поэзии. Ф.де Рохас объединяет «высокий» и «низкий» повествовательные планы в рамках одного произведения. Господа и слуги говорят в его драме на разных социальных «языках», но в сюжете пьесы все они уравнены друг с другом. Калисто и его слуга изъясняются по-разному, но ведут себя, в конечном счете, одинаково.

В испанской и португальской литературе XVI века жанровая линия «Селестины» находит продолжение в целом ряде «селестинесок», который уже в XVII столетии замыкает «Доротея» Лопе де Веги» .

Гарси Родригес де Монтальво работал над своим романом в последние десятилетия XV века, в годы правления «королей-католиков» - Фердинанда и Изабеллы (1479–1516), создателей единого испанского государства, в котором объединяющим началом была объявлена христианская вера, в то время как другие религии, процветавшие на полуострове на протяжении Средних веков – иудаизм и ислам – были запрещены (1492 год – это и год изгнания из Испании всех евреев, не пожелавших перейти в католичество). Поэтому многое в «Амадисе» – особенно в книге, написанной самолично Монтальво, а также в «Деяниях Эспландиана» - подчинено новым государственно-религиозным ценностям. Герой Монтальво – не просто странствующий рыцарь, совершающий подвиги во имя самоутверждения и для прославления своей дамы, но и совершенный правитель своей земли – Острова Твердого, сотворенного магом Аполлидоном. Кроме того, Амадис - прекрасный военачальник, а также капитан-флотоводец. Неслучайно роман Монтальво был одной из любимых книг конкистадоров, отправлявшихся в Новую Индию (Америку) для завоевания новых земель для испанской короны. Открытие Америки вместе с внедрением книгопечания (оно распространилось в Испании в 1473-1474 годах) создали благоприятную почву для развития этого жанра в испанской и португальской литературах эпохи Возрождения. Именно «миф о рыцаре» стал национальным испанским вариантом ренессансного «мифа о человеке».

И “Селестина», и «Амадис» с его «потомками», и «Песенник» Ризенде, в который наряду с творениями поэтов XV века включены произведения будущих классиков португальской литературы XVI столетия, свидетельствуют о том, что в испанской и португальской культуре Возрождения – в отличие от итальянской - не было явно выраженной темы разрыва с прошлым, с “мрачными”, “схоластическими” Средними веками. Напротив, иберийские писатели Возрождения чувствовали себя наследниками сохраняющей для них свою актульность средневековой традиции, как письменной, так и устной.

Тому свидетельство – и судьба одного из главных жанров испанского средневекового фольклора – романса, который стал также одним из ведущих жанров испанской письменной поэзии XVI-XVII веков.

Попытки возродить античную литературную традиции в испанской и португальской литературах реализовались в обращении к таким жанрам, как эпопея ( см. ст. «Луис де Камоэнс»), классическая трагедия в стиле Сенеки («Инеш де Кашстру» португальца А.де Феррейры, до 1569 г.,), ода, послание, эклога, приключенческий роман в духе «Эфиопики» Гелиодора. Как правило, с античной культурой и литературой испанские и португальские писатели знакомились не «на прямую», а опосредованно – через сочинения итальянских ренессансных писателей, мыслителей, авторов ученых «поэтик», пропагандировавших те или иные жанры и литературные образцы. Особенно существенным античное влияние было на позднем этапе развития ренессансной культуры – в период так называемого «второго» Возрождения (вторая половина XVI века).

В период «первого» Возрождения (1520—1550-е гг.) для Испании и Португалии более важным было влияние собственно итальянский ренессансной поэтической традиции, основоположником которой был Ф.Петрарка (см. вступ. ст. к разделу). У истоков испанского и португальского петраркизма стоят Хуан Боскан ( 1490-1542), Гарсиласо де ла Вега (1502 – 1536), Са де Миранда (1481 – 1558). Поэты-петраркисты писали о любви как о главном смысле человеческого существования, о любви, которая начинается на земле (как любовь к прекрасной женщине) и завершается на небесах (как любовь к Богу - высшему Благу и средоточию Бытия). В этом они продолжали поэтов-трубадуров и Данте. Но – в отличие от их средневековых предшественников – петраркисты воспринимают любовь не как источник душевной радость, а как бесконечное страдание, превращало их жизнь в вечно длящееся умирание:

Рожден любить, судьбы не выбираю –

Для вас я создан, вами я живу

И ради вас умру и умираю, -

(пер.А.Гелескула)

пишет Гарсиласо в сонете «Ваш образ в это сердце вписан кровью…».

Тема роковой, предначертанной любви сближает петраркистскую поэзию с развивавшимся одновременно с ней рыцарским романом. Но для авторов рыцарских романов на первом плане было деяние (подвиг) рыцаря, его внешние, физические достоинства, его богатырская мощь и нерассуждающая отвага. Напротив, петраркистская лирика сосредоточена на человеке «внутреннем», на его переживаниях, на его попытках понять самого себя.

К человеку «внутреннему» - христианину, ищущему личного контакта с Богом без посредничества продажных церковников, - обращено и учение Эразма Роттердамского (см. также вступ. ст. к разделу и ст. «Эразм Роттердамский») - главного авторитета для испанских и португальских гуманистов 20-40-х годов XVI века. Какое-то время поклонником Эразма был и император Карл V (1517 –1556), в годы првления которого испанский эразмизм или – как его называли в Испании – христианский гуманизм получил наибольшее распространение. После начала Контрреформации – движения, направленного против Реформации, которое возглавили папский Рим и испанский император, сын Карла Филипп II, правивший с: 1555 –го (в этом году отец уступил ему королевскую корону, оставив себе исператорскую) по 1598 гг., - сочинения Эразма в Испании были запрещены (они вошли уже в первый список запрещенных книг 1559 года). Однако отголоски «запрещенных» эразмистских идей можно найти у многих писателей второй половины XVI – начала XVII века.

Кризис ренессансно-гуманистических идеалов, ознаменовавший начало «второго» Возрождения, дал знать о себе в Испании в середине XVI века. Тому свидетельство – появление повести «Жизнь Ласарильо де Тормес» (сохр.изд. 1554), анонимный автор которой настроен откровенно скептически и по отношению к человеческой природе, и по отношению к противостоящему природе обществу. Тогда же происходит вытеснение ренессансно-героического «мифа о рыцаре» и жанра рыцарского романа созерцательно-меланхолическим пасторальным мифом. «Второе» Возрождение – время расцвета пасторального романа и поэзии и прозы испанских мистиков ( тересы де Хесус, Хуана де ла Крус). С пасторального романа начался и творческий путь Мигеля де Сервантеса, творчество которого является ситезом всех основных идей и жанровых традиций ренессансной литературы.