«Вся Скандинавия + 3 Фьорда»

Есть на свете такой замечательный фотограф, зовут Терье Ракке (Terje Rakke). То есть, он, конечно, не единственный такой замечательный, но в большинстве каталогов, которые распространяет туристический офис Норвегии, его фотографий повальное большинство. Это шедевры, я вам скажу! Увидев их впервые, я прониклась к Терье уважением, смешанным с завистью и желанием хоть чуть-чуть приблизиться к его умопомрачительным творениям. На них – идиллия, по-другому не назовёшь: синее небо отражается в синих фьордах, весёлые загорелые туристы кормят чаек на фоне искрящихся водопадов или в легкомысленных шортах и майках гоняют на велосипедах по зеленеющим тропам, какой-то отчаянный тип ныряет с лодки в прозрачную воду, и лёгкий ветерок проносит немногочисленные облачка над белыми шапками горных пиков, подсвеченных солнцем. И как же хочется, ах, как же хочется туда, к этим зелёно-синим пейзажам! Но, друзья мои, он - романтик, этот Терье! Он к тому же и трудоголик. Теперь – побывав в Скандинавии - я хорошо представляю, как он, просыпаясь утром и обнаружив солнце на небе, со скоростью реактивного самолёта бросается к своей машине, захватив фотоаппарат и, наверняка, не позавтракав (потому что пока пьёшь кофе, солнце может смениться удручающим и беспросветным дождём), и мчится к очередному фотообъекту, чтобы успеть заснять его таким, каким мы увидим его на фотографии и скажем: вот он, рай! «Рай» в объективе типичного туриста оказывается затянутым тучами, шорты остаются лежать в чемодане, зато кутка и зонт служат верой и правдой. Возможно, кому-то повезёт увидеть Скандинавию в 30-градусной жаре, но, увы, дождливая задумчивость – её более привычное состояние. Однако если забыть про этот досадный недостаток, мир, созданный идеалистом Терье, вполне соответствуют реальности!

В 2007 году мы с мамой отправились на север по маршруту Финляндия – Швеция – Норвегия с особым упором на последней. Тур «Вся Скандинавия + 3 Фьорда» от компании ТуртрансВояж. Июль месяц. В чемоданах – куртки, свитера, шапки, перчатки, зонтики и немножко иллюзий в виде шорт и босоножек, которые развеиваются уже в Турку. Но обо всём по порядку.

В поезде Москва-Петербург мы, как водится, не спали. Ну, не спится нам в поездах, как ни крути! В этот раз, правда, не спать было веселее. В соседнем купе разместилась милиция, посреди ночи доставившая в своё местное «отделение» абсолютно невменяемого пьяного типа, который буянил, бил в стенку и требовал «привести к нему командира». Вместо свидания с требуемым командиром он был прикован наручниками, – надо думать, к лесенке на верхнюю полку (мы с мамой другого варианта не нашли), так что к утру он утратил веру во власть и сменил репертуар на отчаянные призывы к народным массам: «Люди! Помогите!»

Таким образом, как выразилась моя оптимистка-мама, наше путешествие началось «бодро».

Утренний Питер вселял гордость за Родину. Вечерний Питер на обратном пути гордость несколько развеял (в городе добавился очень нежелательный компонент – люди), но утром – да, это сказка на Неве!

Граница была пройдена в тишине, порядке и спокойствии. А дальше - мы въехали в Финляндию. Финляндию описывать сложно, хотя бы в силу того, что эта страна впервые появляется в день, который с одной стороны обрамлён ночью в поезде (даже если в вашем вагоне никто не требовал командира и не ломился в стенку, вы вряд ли сможете похвастаться особой бодростью и свежестью), а с другой стороны – предвкушением ужина «шведскиq стол» на пароме Силья Лайн. В общем, в этот непростой для вас день Хельсинки предстаёт в трёх ракурсах.

Номер один: памятник композитору Яну Сибелиусу: нечто типа органа, со множеством труб, через которые можно услышать… Ну, по правде сказать, с царящим в Скандинавских странах почти сухим законом, - услышать там можно только ветер. Номер два: церковь Темпельауккио, построенная в скале. Не обольщайтесь – вполне модернистский интерьер, больше похожий на небольшой концертный зал со стеклянной крышей… А я-то, фантазёрка, представляла себе нечто очень экзотичное, с Мадоннами, выпиленными из сталагмитов-сталактитов, со свечами под изрезанным пещерным сводом…

Номер три: Сенатская площадь с памятником Александру Второму, над которой высится светлый и по-северному холодноватый, но очень статный Кафедральный собор.

В Хельсинки на нас хоть и светило солнце, но обогреть оно особенно не стремилось. В Турку, откуда мы должны были отплыть в Швецию, дождь решил, что пора приступать к своему мокрому делу.

Ещё пара слов… нет, пожалуй, один абзац о шведском столе. Он неплох, да. У тех, кто может нагрузить тарелки, не заботясь о последствиях, вызванных кулинарными комбинациями собственного обжорства, он может породить массу положительных эмоций. Но, знаете, там не было свиной отбивной… Для меня это горе. И рыбного филе, зажаренного в хрустящих сухариках, тоже не было… И нежного кусочка говядины я не нашла… Но это индивидуальный пессимизм, - я, когда спать хочу, всегда хнычу и на жизнь жалуюсь, а тогда я ох, какая сонная была! Словом, питалась огурцами, пюре и арбузом. Была, правда, ещё одна радость: куча тортов. Представляете: вечер, за 9 уже перевалило, и – куча тортов… Это садизм! Нет, я не ела. Я только думала, что они такое же изобилие на завтрак поставят. «Утро – святое дело съесть сладкий кусочек, когда бы как не утром выставлять все эти вкусности», - думала я, жаворонок наивный. Ну да ладно! На обратном пути было лучше: обнаружила курицу со специями, спаржей и тушеным перцем. По приезде приготовила то же самое дома, - блюдо назвала - «Курица с парома». А, подводя итог, скажу: «Да, мне на пароме понравилось! Особенно… спать!»

А вообще-то здесь больше любят хулиганку Пеппи. Пеппи она у нас, на самом деле она - Пиппи, что переводчику, видимо, показалось не слишком благозвучным. В сувенирном хаосе магазинчиков вам попадётся и она, по своим внешним данным недалеко ушедшая от игрушечного Карлсона. Ещё больше вы найдёте здесь лосей и троллей. Лось, – пожалуй, главный сувенирный символ и Швеции, и Норвегии. Он смотрит на вас с футболок, кепок, носков, ручек, ложек, чашек и прочих полезных и бесполезных вещиц. Одна из главных тем в отношении лосей – любовная, со всеми подробностями их личной жизни. Сувенирные тролли по численности от лосей отстают несильно: говорят, их надо покупать парами: мальчика и девочку (последние зовутся хюльдрами) и время от времени оставлять где-нибудь наедине, - надо думать, чтобы они последовали примеру лосей. Тема викингов тоже находит своё отражение в сувенирах. Безусловно, лучший Скандинавский подарок, который может привезти туристка своему мужу или любовнику - рогатый шлем викинга. Если же, наоборот, хочется согреть кого-нибудь теплом своей любви, тогда в Норвегии стоит прикупить толстый свитер. Но имейте в виду, что «наставить рога» обойдётся несравнимо дешевле, поскольку свитера здесь дорогие, а внешним видом… Ну, как бы помягче объяснить? Моя мама взяла в поездку шерстяной свитерок, купленный по дешёвке в китайском магазине, так несколько человек заметили: «У, Вы уже норвежский свитер носите!»

Но в Стокгольм, в Стокгольм, друзья! Дождь кончился сразу после того, как мы сфотографировали потонувший в облаках город со смотровой площадки. Прогулялись к ратуше, где вручаются Нобелевские премии, побывали на набережной, потом нырнули в лабиринт улиц Старого города – Гамла Стан. Мы с мамой там так и остались бродить, пока большинство голодных до музеев одногруппников погрузились в автобус и ринулись на Юргорден – в парк Скансен, в музей Астрид Лингрен Юнибакен и на осмотр корабля Васа.

Нет, потом как-нибудь. Стокгольм – это место, где стоит пробыть не пару часов в беглом галопе за экскурсоводом, чтобы потом замкнуться в музейных стенах, а целый день, а лучше два, или ещё дольше: бродить между старыми низенькими домами, под фонарями, зажигающимися под вечер, когда большинство туристов уже уезжает, заходить в лавочки, торгующие пестрой чепухой, есть мороженое, которое, тая, стекает по пальцам на мощёные камнем улицы, и бегать взглядом по крышам, ведь всё-таки он где-то живёт здесь, этот любимый с детства «мужчина в самом расцвете сил», – Карлсон.

Мужчины в Скандинавии, да и женщины заодно – в большинстве своём светловолосые, морозоустойчивые и спокойные. Чем дальше на запад, тем замедленнее ритм, тем меньше эмоций. Жители Хельсинки суетливее шведов, в Стокгольме темп жизни кажется галопирующим по сравнению с Осло, а то, как коротают свои долгие-долгие и, кажется, нестерпимо скучные дни обитатели одиноких домиков на склонах фьордов, – вообще загадка. Вся Скандинавия говорит на английском, - говорит красиво и правильно. Вся Скандинавия вам улыбается, - улыбка даётся ей явно хуже, чем английский, и это понятно. Английский - что? – его выучил и говори себе спокойно. А тут – эмоции какие-то расточать – это ж адский труд! Скандинавии отчаянно не хватает солнца: солнца на небе, солнца на лицах. Здесь начинаешь тосковать по темпераменту, по эмоциям, по хорошему обеду с бокалом вина. Повод вернуться к упомянутому почти сухому закону.

Сначала хорошая новость: в Скандинавии алкоголь есть! Теперь две плохие: он продаётся только в специализированных магазинах (в Норвегии – Monopolet) и стоит дорого. Всё это делается с той целью, чтобы население не спилось. Но, по правде сказать, это вопрос менталитета. Отыскать Monopolet вполне реально – это раз. Два – цены в нём действительно высокие, но это для нас и для континентальной Европы, где бутылка вина стоит столько же, что и газировка. А в Норвегии расценки на алкоголь вполне соответствуют общему уровню цен. Из алкогольных сувениров рекомендуется Akvavit – местная тминная водка. Та, на которой написано Linie, якобы, как в старину, пересекает экватор: считается, что от этого вкус делается лучше. Так что, дорогие путешественники, если покупать водку – то тоже путешественницу. Кулинарные изыски Скандинавии, полагаю, прячутся на кухнях дорогих ресторанов, зато ягоды в Норвегии – объедение! Я не знаю, где они там растут и зачем они там растут, но такой огромной и вкусной клубники и малины я ещё не видела!

А теперь, друзья мои, я скажу вам, зачем вам ехать в Осло. Ну да, конечно, для проформы – как-никак столица Норвегии. Но дело в том, что искать в столице столичных изысков, увы, дело безнадёжное. Город Осло – скромник. Да и как тут не стушеваться после красавца Стокгольма! Но и Осло есть, чем гордиться. Да, ему крупно повезло, что скульптор Вигеллан умудрился создать в пределах его территории Фрогнер-парк, напичканный его эмоциональными творениями. Вигеллан мыслил глобально. «Отображение человеческой жизни от материнской утробы до последнего вздоха» - вот какова была его основная идея, воплотившаяся в великое множество разнообразных человеческих скульптур. Фигуры эти - в столь оригинальных позициях, что ваша покорная слуга, с трудом способная пройти мимо скульптуры без того, чтобы не скопировать её позу перед объективом, после Фрогнер-парка и на всю поездку утратила интерес к этому занятию.

Вслед за Фрогнер-парком мы с мамой в индивидуальном порядке посмотрели на крепость Акерхаус и зашли в Национальную галерею.

Потом мы долго и под дождём пилили до Ставангера по дороге, на картах соблазняющей своей притворной близостью к морю, и следующий день открыли этим городом нефтяников.

В Ставангере, который собирается в 2008 году стать культурной столицей Европы, симпатично смотрится пешеходная зона с беленькими деревянными домами и редким для Норвегии обилием цветов. Именно отсюда стартует наш первый круиз по фьорду. Открывает программу широкий Лисефьорд, обрамлённый тёмными скалами, среди которых гордо возвышается наша следующая туристическая цель: скала Кафедра Проповедника, на которую нам предстоит подняться. Проплывая мимо этой неприступной громады, резким подъёмом взметнувшейся вверх и зарывшейся в белой шапке облака, мама интересуется: «А мы с какой стороны на неё забираться будем?». Поскольку пока мы не альпинисты-экстрeмалы, наш путь – с более пологой стороны скалы. М-да, хотя назвать её пологой – тоже излишняя самоуверенность…

В каждой поездке есть своя кульминация, своя верхняя точка впечатлений, остающаяся в памяти под грифом «Больше всего….» «Лучше всего…» «А особенно…» Хотя, конечно, всякая удачная поездка скорее напоминает горную цепь из этих пиков эмоций, но, хорошенько подумав, всегда можно обнаружить, что один из них отчего-то оказался выше остальных, так что впоследствии именно об этом этапе вашего пути вы будете вспоминать с особой гордостью.

В путешествии по Скандинавии есть такая верхняя точка. Она верхняя во всех смыслах этого слова. И дело даже не в том, что с плоской и знаменитой в пух и прах скалы Кафедра Проповедника скользящие по Лисефьорду круизные теплоходы кажутся детскими корабликами, а ленивые облака зависают ниже ваших ног. Всё дело в самом восхождении. Тропа из неуклюжих, хаотично разбросанных камней имеет крутые подъёмы и спуски. Иногда вместе с вами или, наоборот, мимо вас, прямо у ваших ног будут пробегать ручьи, струясь между глыбами вашей «дороги», рядом с вами будут изгибаться невысокие сосенки и ели, чей восхитительный аромат вы будете ещё более интенсивно вдыхать, карабкаясь по очередному горному склону. Иногда вместо подъёма тропа предложит спуститься в долину, чтобы потом опять взметнуться вверх. И на каждом склоне под вами будет расстилаться очередная непередаваемая никакими фото и видеокамерами великолепная картина, а огромные обломки скал станут смотровыми площадками. На этих же плоских валунах вы сложите и своего «троллика», которых тут великое множество. Эти пирамидки маленьких камней, по поверью, служат для того, чтобы задобрить духов гор, которые, в свою очередь, позволят путешественнику успешно добраться до цели. Своего «троллика» мы сложили на обратном пути, воткнули в него какую-то живописную травину и решили, что наш «троллик» будет девочкой.

Желающие попасть на Кафедру многочисленны. Это отнюдь не означает, что идти придётся дружной толпой, потому что у всех свои возможности и своя скорость. В скором времени цепочка растягивается по всему маршруту: кто-то стремглав убегает вперёд, кто-то умиленно замирает на каждом повороте, кто-то в это время пытается отдышаться. Может статься, пока вы собираетесь с силами перед следующим подъёмом, мимо вас бодро прошагает какой-нибудь папаша с сидящем на плечах ребёнком, а любоваться открывшимся видом вы будете в компании сидящего рядом пса, взирающего на окрестности вместе со своим хозяином.

Через некоторое время водопады, сосенки и, собственно, сам каменистый путь остаются позади, уступая место каменному плату, по кромке которого проходит ваша тропа, и вот уже синеет внизу Лисефьорд, а за очередным поворотом прячется мыс Кафедры Проповедника, с края которой самые бесшабашные свешивают ноги, да и все прочие с любопытством заглядывают в далёкие воды текущего под ними фьорда.

Если кто-то после моего страстного рассказа решится отправиться на Кафедру, предупрежу, что залог успеха – в удобной, нескользкой обуви, готовности прошагать вверх-вниз по хаотично разбросанным булыжникам в течение двух – трёх часов, отсутствии страха высоты и наличии достаточного запаса мега и гигабайт в вашем фотоаппарате или видеокамере. При выполнении этих условий, может статься, вы, как и я, спустившись вниз, ощутите жгучее желание ещё раз забраться на какую-нибудь Норвежскую вершину. Впрочем, возможно, подобные желания тем крепче, чем ниже вероятность их реального осуществления.

А на следующий день был Берген. Утро порадовало солнцем, и путь до этого знаменитого города оказался невероятно красочным. Одно из развлечений для начинающих путешественников по Норвегии – паромные переправы, когда ваш автобус «заглатывается» похожим на огромную акулу корабликом, раскрывающим свою металлическую пасть, чтобы впустить или выпустить изрядное количество транспорта. Некоторые паромы большие, с закрытой палубой, на которой есть кафе и столики, другие – поменьше, но что есть везде и непременно – туалеты, вызывавшие, как всегда, бурный ажиотаж у наших туристов. Наш гид – Настя Егорова (её способность организовать группу была просто потрясающая), - называла этот процесс «Помыть руки». Местоположение бесплатных мест для «мытья рук» сообщалось нам с приятной регулярностью, так что наша группа по этой части была весьма чистоплотна!

Боюсь, в моём восприятии хвалёный Берген не составил конкуренцию роскошному Стокгольму, хотя этот дождливый город расстарался для нас и заморосил дождиком только к нашему отъезду. Набережная Брюгген, конечно, радует глаз яркими деревянными домиками, в которых расположились многочисленные сувенирные лавки. Есть здесь и рождественский магазинчик, кривая лестница которого ведёт в небольшую комнатку, заполненную красно-белыми Санта-Клаусами, эльфами, ангелами, шариками и прочими ёлочными радостями, многие из которых можно увидеть и в наших магазинах, так что имеющие опыт общения, например, с немецкими рождественскими изощрениями, вряд ли сочтут Бергенскую лавочку столь потрясающей воображение.

Недалеко от набережной раскинулся небольшой рыбный рынок. Там действительно полно рыбы, всяких морепродуктов, не обошлось здесь без привычных и, надо признать, абсолютно бездарных норвежских сувениров, но, если попадёте в сезон, самым лучшим вложением ваших крон будет покупка замечательной клубники или других фруктово-ягодных наслаждений.

После Бергена мы сделали остановку у водопада Твиндефоссен, где набрали воды, которая, говорят, возвращает молодость. Вода действительно вкусная, но этим вечером, предпочли всё-таки найденное в номере австралийское вино и закусывали его купленными в Бергене ягодами. Так мы праздновали мамин День Рождения. И если туристической вершиной этой поездки стал подъём на Кафедру Проповедника, то её отельной «вершиной» стал потрясающий Osterbo Fjellstove, затерявшийся среди гор где-то в районе Аурланда.

Однополосная дорога вилась серпантином, то ныряя в туннель, то снова выбегая на поверхность, открывая панораму гор и примостившегося внизу фьорда – каждый раз с новой и более высокой точки. Белеющие шапки снега на пиках становились всё ближе, вид внизу всё более захватывающим – после него хвалёная дорога Орлов, похожая на не до конца сложенную геометрическую линейку, показалась уж слишком заезженной, невыразительной, не сравнимой с этим горным штопором, протыкающим гору, как винную пробку и ведущим к Богом забытому одинокому отелю с зеленеющей травкой на крыше.

Всё это происходило 16 июля, в мамин День Рождения, и, как она потом мне призналась, во время наших манёвров вокруг горы её не покидала мысль, что, мол, очень забавно родиться и умереть в один и тот же день. Но наши водители были профессионалами. На следующее утро они благополучно спустили нас обратно, на сей раз через непроглядное облако, напомнившее старый задумчивый мультфильм «Ёжик в тумане». Надо сказать, что если бы за рулём был тот, кто возил нас по Швейцарии и мастерски, с двух попыток разбил окно автобуса возле отеля в Берне (см. рассказ «Альпийский вояж»), я предпочла бы преодолеть путь до и от гостиницы пешком.

Но сама гостиница поражала воображение. Кучка домиков коротали долгие дни серого норвежского лета где-то недалеко от заснеженных вершин, а поблизости протекал какой-то очередной отрезок фьорда, забравшийся повыше своих собратьев. Крыши домиков поросли травой – для Норвегии это частое явление, так что мы с мамой залюбовались и всерьёз задумались, как бы развести такое же великолепие у нас на даче. Потом мы образумились. Это им тут, в Норвегии, хорошо: взял мягкий мох из леса и положил послушным зелёным ковриком на крышу, а у нас мха нет, у нас крапива и конский щавель. А ещё борщевик, - посадишь на крыше – будет вместо телевизионной антенны: на такую и BBC можно ловить.

При виде мшистых домиков где-то внутри голодной мышью заскреблась поганая мысль о туалете на улице и зябкой сырой ночи. Но, в конце концов, ночь в домишке посреди гор – это экзотика. Надо сказать, что экзотика, к нашей радости, дополнилась наличием всех удобств, причём в лучшем виде, а также подогреваемым полом и кондиционером. Некоторые обнаружили ещё и личную сауну.

Утром мама занялась воспитательной работой наших сограждан, грешивших воровством на шведском столе и, можно сказать, позорящих всю Россию. На их тарелках неизменно возвышались горы хлебы, ветчины и других продуктов, пригодных для транспортировки и дальнейшего поедания в автобусе. Как известно, воспитательный процесс действенен только до пяти лет, так что особенного эффекта данная работа не имела, а некоторые потом втихомолку огрызались. «А если мне через два часа опять есть хочется?! – возмущалась одна дама, - Что я буду из себя интеллигентку корчить?» Мне хотелось бы заметить ей пару вещей: во-первых, рано или поздно всем опять захочется есть: это такая неизбежная реальность. Во-вторых, интеллигентом нужно либо быть, либо не быть. «Корчить» его из себя бесполезно.

Утро следующего дня, как я уже говорила, началось для нас с въезда в непроглядное белое облако, повисшее между горами. А вскоре мы уже плыли на кораблике по Согнефьорду, разгребая эту холодную и влажную сахарную вату, моросящую дождём. «На туристов» слетелись местные чайки, чтобы поживиться очередной порцией хлеба, и ненадолго украсили своими белыми крыльями величественную, хотя и мрачноватую картину подступающих со всех сторон туманных скал.

Железная дорога Флом, обещавшая, по словам из Туртрансовского путеводителя, «самые дикие и величественные карды из норвежской горной природы», и продемонстрировала нам водопад Кьёссфоссен, на котором специально для туристов во время остановки поезда появляется девушка и включается завывающее пение. Потом мы доехали до вершины, где с промёрзших гор дышало холодом, а снизу наползал туман, заволакивая примостившиеся около станции домики. По поводу панорамы надо отметить, что после вчерашней дороги Флом особенно не впечатлил.

Сойдя с поезда, мы отправились к леднику Бриксдайл. Сам ледник – это весьма живописная голубоватая лавина, замёрзшая по пути своего спуска с гор. Путь к ней - это тоже в некоторой степени восхождение, правда, ни в коей мере не сравнимое с подъёмом на Кафедру: так, витиеватая дорожка, мягко взбирающаяся по холмам. Около Бриксдайля есть восхитительный водопад, куда более интересный, чем все прочие: он напоминает белую водянистую тучу и, пока вы пробегаете по проложенному рядом мосту, без зазрения совести с шумом окатывает вас брызгами.

По пути к леднику вы увидите ещё один фьорд – величественный и неповторимый по своей красоте Нордфьорд. Дорога идёт вдоль берега, мимо рассыпанных у воды домиков, а мягкие, неострые горы любуются своими отражениями в синеватой воде, и даже распластавшееся над фьордом облако, белое и длинное, посылает привет своему утонувшему двойнику. Если вы спросите меня, какой из трёх фьордов, по которым мы плавали, поразил меня больше всего, я отвечу: четвёртый, мимо которого мы ехали…

Хотя, конечно, Гейрангерфьорд, представший перед нами на следующий день, достоин высочайших похвал. Самый зелёный, с неимоверным количеством водопадов, он признан красивейшем фьордом Норвегии и охраняется Юнеско. В едином восторге сотни глаз обращаются то на сбегающего с гор индивидуалиста-«Жениха», то считают потоки воды у «Семи сестёр», то предвкушают подъем по угловатой Дороге Орлов. Замечу, что сестёр у нас получилось не семь, а восемь, - видимо, восьмая – какая-нибудь сводная. («А может, это – братик?» - остроумно заметили мои знакомые, разглядывая фотографии).

В тот же день нас ждал город роз и джаза Мольде. Простите за пессимизм, но он не поразил меня ни розами, ни джазом. Здесь действительно начинался джазовый фестиваль, и на площади играла какая-то музыкальная группа, которую окружала толпа... Мы продрались к сцене, мама взглянула на лица музыкантов, не вдохновилась, и мы решили вместо них сфотографировать изваяние саксофониста, стоящего тут же на пьедестале. В городе джаза мы тщетно искали сувениры с музыкальной символикой. Единственной нашей находкой стала детская майка, на которой изображался карикатурный гитарист, но более никакого намёка на музыку мы не обнаружили. Правда, здесь я, наконец, отыскала магазинчик с компакт-дисками. «Мне бы хотелось диск с популярными песнями на норвежском», - обратилась я девушке-продавщице. Она глубоко задумалась, - «Это сложно. У нас большинство на английском поёт. Если только что-нибудь традиционное…» «Традиционного не надо! – воспротивилась я, - Ну, может, есть что?» Девушка попросила подождать, проконсультировалась у мальчика-коллеги и вскоре принесла мне пару дисков, которые я в восторге купила.

Последние впечатления этого дня были связаны с Атлантической дорогой, построенной на каменных дамбах и связывающих островки мостами. На самом деле, дорога недлинная, и её единственный впечатляющий объект - это мост, изящным взмахом изгибающийся в затейливую дугу.

С Норвегией покончили на следующий день в Тронхейме, знаменитом своим собором Нидарос. Это действительно приятный… хочется сказать «городок», хотя это третий по величине город в Норвегии. Особенно прелестная панорама открывается с моста Гамле-Бюрбу над рекой Нид-Эльв, по обеим сторонам которой стоят яркие домики на деревянных опорах, а, если перейти на противоположную по отношению к собору сторону, попадаешь на уютные улочки, где много цветов и столько же спокойствия. Тронхейм проводил нас наконец-то выглянувшем солнцем, и мы укатили обратно в Швецию.

Последний город на нашем пути, не считая вторичного заезда в Стокгольм и Хельсинки, был город Упсала, славящийся своим университетом – первым на территории Швеции. Войти в Аlma Mater можно без всяких проблем и поблуждать мимо стихших на летний сезон аудиторий. После моего неудачного опыта проникновения в наш МГУ, куда охрана меня так и не пропустила, такая бесконтрольная свобода поражает.

Над любимым Стокгольмом милостиво светило солнце. И на этот раз – никаких музеев, вместо этого – променад по главным торговым улицам, обязательное посещение местного «Детского мира» - в бесплодных поисках чего-нибудь симпатичного, но только “Made in Sweden”, а не “Made in China”; лицезрение того, как на главной пешеходной улице наивных шведов дурят напёрсточники, - наверняка, наши братья-славяне, и опять – в Старый Город: купить сувениры, съесть мороженое, удивиться тому, что на одной из маленьких площадей всем желающим делают массаж, и, вновь досадно не повстречав Карлсона, обратно на паром.

Силья Лайн Фестиваль уплыл вместе с нами мимо закатного солнца, а на завтра был опять скучный Хельсинки, а потом – рыбокоптильня, где мы купили роскошную рыбу, и опять – граница, и потом родина, и вечерний Питер, растерявший романтичную свежесть утра, и поезд.