§ 1. Духовный смысл Великой Отечественной войны

Приступая к рассмотрению войны Советского Союза с нацистской Германией, как события духовной истории России, необходимо сказать, что всякое военное противоборство в своей метафизической глубине есть не столько проявление стихий политики, идеологии, экономики, общественной психологии, сколько столкновение культурно-исторических принципов, вероисповедных и национальных призваний. Это существенным образом отличает воюющих солдат от убийц и делает их орудиями истории. Война - борьба не лиц и частных интересов, но Начал и Принципов, и воины - их бранные служители, а не душегубы. И если сила и стойкость каждого воина является конкретным фактором исторической судьбы Принципа, ради которого нация ведет борьбу, то духовная истинность или ложность Принципа определяют общую военную судьбу народа. И не только военную... Ибо тяжелы грехи неправедных, хотя бы и выигранных сражений. Они сгущаются как темные тучи на горизонте национальной истории, подспудно угнетая дух народа и предвещая ему испепеляющую грозу небесную в день неотвратимого исторического суда.

Многовековые столкновения Германии и России говорят не об одном конфликте геополитических интересов, но и о духовной разности двух народов и стран. Мужественно-волевой колорит германской саги и женственно-пластичный характер русской народной сказки, жесткий рационализм немецкой философии и религиозно-этический спиритуализм отечественной мысли, наконец, общеизвестные образы немца и русского в наших пословицах и в нашей классической литературе, - все это указывает на диаметральную различность архетипов русскости и германства. Об этом довольно было написано русскими философами в годы первой мировой войны. Наиболее глубокие мыслители опознали в германском духе квинтэссенцию новоевропейской расхристанности и эгоистичности. Ибо дух германства сконцентрировал и заостренно выразил ту общую внутреннюю стихию европейского человечества, какая определилась в своем антихристианском стремлении к власти над миром. По мысли Вл. Эрна, теоретическое богоубийство, совершенное Кантом от лица классической немецкой философии, неизбежно привело к культу посюсторонней силы и власти, к мечте о завоевании немцами всех царство земных. Пушки Круппа, заключал Эрн, материальное выражение кантовской философии.

Агрессивный, захватнический, высокомерный, властолюбивый, жадный до земных богатств дух постхристианского Запада с непомерной силой развился в запоздалой Германской империи. Позднее империалистическо-европейское развитие страны в условиях основательно разрушенной христианской традиции толкнуло Германию на путь вульгарного языческого национализма, инициирования мировых войн и выработки оккультного расового учения. Самонадеянное человекобожие Европы закономерно привело один из самых рациональных ее народов к сумеркам разума и нравственного самосознания, к кризису гуманизма и подвластности сумрачным расовым инстинктам. Уже в озарениях до безумия гениального Ницше обнаружился животный оскал Человекобога, не знающего над собой никакой высшей воли, кроме собственной воли к господству над всем и над вся. Ницше - первый солдат Человекобога - смело выявил антихристову пустоту европейской души. Гениальный безумец изрек: "Бог умер: ныне хотим мы, чтобы жил Сверхчеловек" - и призвал: "Человек должен становиться все лучшее и злее... Для лучшего в Сверхчеловеке необходимо самое злое".

Нужно учесть, конечно, что в лице национал-социалистической Германии Европа реагировала на советский интернационал-социализм. Однако марксистское поветрие пришло к нам из той же Германии, большевистская же партия была мощно поддержана в 1917 году опять-таки немецкими деньгами, а потом всякого рода "прогрессивной" публикой остальных западных стран. Стоит ли удивляться, почему против собственного кровного детища, опутавшего Россию колючей проволокой сталинских лагерей, германо-европейский дух не изобрел ничего лучшего, чем газовые камеры и расовый антиславянизм нацистов.

Между тем, согласно свидетельству ряда наблюдателей процесса формирования национал-социалистической идеологии, именно выходцы из России, с их опытом коммунистического разгрома русского государства и русской культуры, оказали заметное влияние на обострение немецкого национального самосознания, грубо униженного несправедливостью Версальского договора, на уяснение немецкой интеллигенцией интернациональной угрозы большевизма. Однако, в конечном счете, Европа в лице Германии оказалась не в силах создать духовно положительной, высокой и благородной идейной альтернативы большевистскому материализму и интернациональному социализму (которая бы соединила христианские ценности со здоровым национальным началом и высоким культурным самосознанием), выдвинув против марксистского коммунизма еще более "передовое" по своему антихристианскому духу, более злое, агрессивное и бесчеловечное учение. Ведь марксисты-большевики, отрицая Христа, поклонялись идеалу земного рая для всего человечества, уповали на всемирное братство трудящихся, верили в безусловную ценность социального равенства и справедливости, отрицали власть денег и эксплуатацию человека человеком, и в этих своих воззрениях были приверженцами сравнительно более классической гуманистической культуры, чем адепты нацизма. Последние, решительно отказавшись от старого европейского гуманизма, рационализма и социального универсализма XVIII -XIX вв., воздвигли себе божество в виде Великого Зверя - бога расы, крови и насильственного самоутверждения. "...Расизм в религиозном своем самоопределении,- верно замечал С.Н. Булгаков, - представляет собой острейшую форму антихристианства, злее которой вообще не бывало в истории христианского мира... Она злее прямого воинствующего безбожия французских энциклопедистов, ненависти к святыни марксистов и варварства большевизма, потому что все они противопоставляют христианской вере неверие, пустоту отрицания и насилие гонения, не имея собственного положительного содержания. Между тем, «настоящий сын погибельный», по апостолу Павлу, приходит «во имя свое», он себя противопоставляет Христу и церкви Его. Это есть не столько гонение, сколько соперничающее антихристианство, «лжецерковь»..." ¹

Итак, Германия ополчилась против России в значительной мере как ударная сила западноевропейской цивилизации, ибо вся Европа тогда была больна фашизмом. На интернациональном Конгрессе фашистских партий, созванном Муссолини в Монтрё (1934 г.), участвовали представители почти 30 стран. В армии Гитлера в 1941 г. были сотни тысяч солдат союзных стран – итальянские, испанские, французские, голландские, румынские, венгерские, финские, чешские и словацкие воинские формирования. Почти половина всех европейских государств вступила вместе с германскими нацистами в войну против России, а остальные страны Европы работали на Германию. Не случайно Гитлер 30 июня 1941 г., пришел к выводу о сложившемся в результате войны против России европейском единстве. Комментируя это суждение Гитлера в одной из своих последних книг, В.В.Кожинов справедливо заключает, что «это была вполне верная оценка положения. Геополитические цели войны 1941 – 1945 годов фактически осуществляли не 70 млн. немцев, а более 300 млн. европейцев, объединенных на различных основаниях – от вынужденного подчинения до желанного содружества, – но так или иначе действующих в одном направлении»² .

И перед измученной, изуродованной большевизмом Россией встала роковая необходимость или покориться чужеземной силе, или дать могучий военный ответ на вызов воинствующего расизма, защитить свои святыни, свое право на историческое существования и вместе с тем в очередной раз спасти Европу от нее же самой, от новой формы одержимости высокомерной, агрессивной стихией.

В отличие от главы коммунистического государства первосвятитель Русской Церкви митрополит Сергий, узнав о начале войны с Германией, сразу же ушел в свой кабинет, где собственнолично написал послание к пастырям и мирянам, и дал распоряжение немедленно разослать его по всем уголкам страны. Это послание гласило:

"В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснется нашей страны, но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая договора и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостностью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству.

Но не первый раз приходится Русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном долге перед Родиной и Верой, и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы - православные, родные им по плоти и по вере....

Вспомним святых вождей Русского народа, например, Александра Невского, Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину. Да не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи православных воинов, безвестные имена которых Русский народ увековечил в своей легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче, разбивших наголову Соловья Разбойника.

Православная наша церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благославляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...

Церковь Христова благословляет всех на защиту священных границ нашей Родины.

Господь нам дарует победу.

Патриарший Местоблюститель Смиренный Сергий, митрополит

Московский и Коломенский. Москва, 22 Июня 1941 года" ¹.

Смертельная опасность нависшая над Советским Союзом заставила Сталина и его окружение, отодвинуть на второй план атеистическую и коммунистическую идеологию и обратиться за помощью к Церкви и традиционному Русскому патриотизму. Первая встреча Сталина с Патриаршим Местоблюстителем состоялась в июле 1941 г. Шаги советского правительства навстречу церковному руководству сначала были незначительными. Митрополитам Русской Церкви разрешили распространять патриотические воззвания к пастве, полностью прекратили антирелигиозную пропаганду, свернули деятельность "Союза воинствующих безбожников", из лагерей начали освобождать священнослужителей, а 7 ноября, после знаменитого парада на Красной площади, там состоялся молебен ¹ .

К осени 1941 г. для большинства русских людей стало ясно, что немцы воюют не столько против большевиков, сколько против России и всей ее многовековой культурной традиции. Угроза захвата немцами Москвы была осознана нашим народом как прямая угроза его национальному существованию и будущности Православия. Реальность этой угрозы ясно понимали православные люди даже вне пределов воюющей страны. Как сообщается в материалах к очерку русской эсхатологии, после обращения Патриарха Антиохийского Александра Третьего с посланием к христианам всего мира о молитвенной и материальной помощи России, митрополит гор Ливанских Илия решил затвориться и умолять Божию Матерь помочь русскому народу. В подземном каменном затворе, без воды. Пищи и сна Владыка трое суток молился перед иконой Богородицы. И Богородица, явившись молитвеннику, сказала, что нужно делать, чтобы спасти Россию от завоевания. Владыка немедленно связался с представителями Русской Церкви, с советским правительством и передал им все, что было свыше определено. Сталин вызвал к себе православных иерархов, и совместно светские и духовные власти исполнили повеление Богородицы: на фронты были вынесены чудотворные иконы, по всей стране стали открываться храмы, по оборонительным рубежам начала шествие Казанская икона Божией Матери. Икону привозили на самые трудные участки фронта и священство служило перед ней молебны. Разгром немцев под Москвой явился истинным чудом, которое не могли понять ни русские, ни немецкие генералы. Чудом явилась и успешная оборона Ленинграда, покровительствуемая Богородицей, сказавшей митр. Илие, чтобы Казанскую икону крестный ход обнес вокруг осажденного города. И успех знаменитой Сталинградской битвы должен быть понят в связи с помощью сил небесных, ибо накануне советского наступления был отслужен молебен перед той же иконой ¹ .

Надо заметить, что кроме молитвенного участия Церкви в обороне страны, кроме участия в поднятии русского воинского духа, Церковь развернула широкую благотворительную деятельность. По инициативе митр. Сергия, церковные общины и представители духовенства стали вносить значительные денежные суммы в фонд государственной обороны, пожервовав, в частности, на создание танковой колонны имени Дмитрия Донского более 8 млн. рублей. Собирались средства на строительство самолетов, на содержание раненых, детей - сирот, на теплые вещи для воинов.

Итогом практического сотрудничества руководства Русской Церкви и сталинского правительства стала встреча Сталина с митр. Сергием, Ленинградским митр. Алексием и экзархом Украины митр. Николаем 4 сентября 1943 г. Сталин не только удовлетворил просьбу митр. Сергия разрешить созыв архиерейского собора для избрания Священного Синода и Патриарха, но попросил проявить "большевистские темпы" в этом отношении. В ответ же на скромную просьбу первосвятителя позволить открытие богословских курсов, советский вождь предложил сразу открыть Духовные семинарии и Академии. Никаких возражений с его стороны не встретили ходатайства о восстановлении деятельности храмов и возвращении из ссылок, тюрем и лагерей священнослужителей.

8 сентября 1943 г. состоялся Архиерейский собор, на котором присутствовало всего лишь 19 архиереев. Собор избрал митр. Сергия Патриархом Русской Православной Церкви и избрал Священный Синод. Русская Церковь начала обретать "второе дыхание".

Уясняя духовный характер Великой Отечественной войны, нужно подчеркнуть, что, несмотря на колебания отдельных русских людей и на сотрудничество с немцами малой части народа, в целом русский народ и другие народы России не раскололись, не воспользовались военным временем для различного рода политических и национальных междоусобиц, но соборно поднялись на борьбу с Германией. Даже такие известные противники большевиков, жившие в эмиграции, как А.Ф.Керенский и А.И.Деникин, заняли патриотическую позицию на стороне Советского Союза, причем генерал Деникин предложил Сталину прислать для участие в обороне страны корпус русских добровольцев. Жена известного актера Михаила Чехова Ольга, с 1920 г. жившая в Германии, имевшая огромный успех как киноактриса и приближенная к руководству Третьего Рейха, начала работать на советскую разведку.

Подъем русского патриотизма был не слепым, ибо нацистский дух, обуявший немцев, был ясно и остро опознан общенародным сознанием как дух непомерной гордыни и ненависти, опасный всему многонациональному Саду Божию, существующему на земле. В русских, несших основную тяжесть борьбы и ответственность за ее исход, естественно пробудилась и с практической силой выразилась та "всемирная отзывчивость", то непреклонное стремление спасать всякую в историю сущую народность, какие издавна были отмечены отечественными мыслителями как наиболее своеобразные черты нашего национального миросозерцания. На вызов воинствующего расизма Россия военных лет дала исторический ответ в духе личностно-конкретного трудового и воинского братства представителей различных народов Советского Союза, самых разных вероисповеданий и культур. И в том многонародном жертвенном побратимстве, скрепленном русской сердечностью, ярко отразился исконный христианский дух Руси.

Вместе с Православной Церковью огромную роль в поднятии русского воинского духа в первый период войны сыграли деятели отечественной культуры. Они хорошо поняли, что требуется решительная мобилизация народа на смертельную битву с сильным, самоуверенным, беспощадным врагом. Илья Эренбург, известный своей яркой, наступательной военной публицистикой, пишет в воспоминаниях, что русский человек добродушен и его нужно очень обидеть, чтобы он рассвирепел. К тому же, советские учителя воспитывали детей и подростков в духе международного братства и уважения к материальной культуре. Добродушные от природы и воспитанные таким образом красноармейцы в начале войны нередко высказывали мысли о том, что немецких солдат пригнали к нам капиталисты и помещики и если открыть немецким рабочим и крестьянам в солдатской форме правду о войне, то они побросают оружие. При первых столкновениях с германской армией у наших бойцов не только не было ненависти к врагу, но проявлялось некоторое уважение к цивилизации немцев, и рождалось желание объяснить этим культурным людям, что Гитлер втравил их в неправое дело. "Я должен был предупредить наших бойцов, - вспоминал Эренбург, - что тщетно рассчитывать на классовую солидарность немецких рабочих, но то. что у солдат Гитлера заговорит совесть, не время искать в наступающей вражеской армии "добрых немцев", отдавая на смерть наши города и села. Я писал: "Убей немца!"

В статье, которую я назвал "Оправдание ненависти" и которая была написана в очень трудное время - летом 1942 года, я говорил: "Эта война не похожа на прежние войны. Впервые перед нашим народом оказались не люди, но злобные и мерзкие существа, дикари, снабженные всеми достижениями техники, изверги, действующие по уставу и ссылающиеся на науку, превратившие истребление грудных младенцев в последнее слово государственной мудрости. Ненависть не далась нам легко. Мы ее оплатили городами и областями, сотнями тысяч человеческих жизней. Но теперь мы поняли, что на одной земле нам с фашистами не жить... У нас нет общего языка с фашистами... Мы радуемся многообразию и сложности жизни, своеобразию народов и людей. Для всех найдется место на земле. Будет жить и немецкий народ. Очистившись от страшных преступлений гитлеровского десятилетия. Но есть предел и у широты: я не хочу сейчас ни говорить, ни думать о грядущем счастье Германии, освобожденной от Гитлера, - мысли и слова неуместны, да и не искренни, пока на нашей земле бесчинствуют миллионы немцев..." ¹

В подобном же духе был написал рассказ М. Шолохова "Наука ненавидеть" и многие произведения военной публицистики. Десятки писателей выехали на фронт в качестве корреспондентов. Артисты выступали перед частями действующей армии в составе концертных бригад. Только за первый год войны на фронте побывало 450 таких бригад, объединивших несколько тысяч участников. Поднялись на бой с врагом и художники. Наблюдался стремительный подъем плакатного искусства. В течение двух первых месяцев войны в Москве было распространено 100 тыс. плакатов, принадлежавших известным художникам Радлову, Савицкому, Кукрыниксам. С осени 1941 г. художники стали работать над произведениями станкового искусства - графики и живописи. Ленинградские художники организовали в начале января 1942 г. выставку "Ленинград в дни Отечественной войны", где было представлено 126 картин и эскизов. В выставке участвовало 37 художников. В том же году ленинградские картины были выставлены в Москве.

С самого начала войны наблюдался взлет музыкального творчества. Музыка, как искусство очень непосредственно выражающее стихию переживаний человеческой души, стала развиваться в высоко духовном классическом ключе и в тесной связи с традициями русской народной песни. Только за первые четыре дня войны в Москве было написано более 100 песен, а за три недели около 200. Самой распространенной из них стала "Священная война" на слова Лебедева-Кумача и музыку Александрова. 26 июня 1941 г. она была исполнена на Белорусском вокзале перед отъезжающими на фронт войсками. Спустя несколько месяцев Александров написал "Марш артиллеристов", затем появилась "Землянка" Листова на слова Суркова, "Ой туманы мои, растуманы" Захарова. Песни военных лет стали в большинстве своем торжеством истинно русского народного духа в культуре советского периода. Наряду с тяготением пореволюционного общества к народным песенным началам было заметна и потребность в серьезной классической музыке. Под влиянием войны вновь ожила классическая русская музыкальная культура, родились ее новые проявления, подобные 7 симфонии Шостаковича. Это произведение было закончено композитором в конце декабря 1941 г. в осажденном Ленинграде. В марте 1942 г. 7 симфония была исполнена оркестром Большого Театра в Куйбышеве, а затем в Москве. С.С.Прокофьев отразил тему войны в 7-й сонате для фортепиано, 5-ой и 6-ой симфониях. В 1941 г. композитор начал писать оперу "Война и мир" по роману Л.Н.Толстого, которая была закончена после войны.

Резко повысилось внимание к русской классике в деятельности книгоиздательств и драматических театров. Нужно было показать народу какие высокие нравственные ценности и давние культурные традиции он призван защитить от врага. На протяжении всей войны широко издавались произведения русской классической литературы, а советские театры активно ставили пьесы Гоголя, Островского, Чехова. Зимой 1943-44 гг. был организован смотр русских классических пьес. Более 100 театров приняли в нем участие, поставив 200 оперных и драматических произведений, таких как "Дядя Ваня", "Три сестры", "Ревизор", "Волки и овцы".

Большую роль в культурной жизни воюющего народа играло кино. В этой области были созданы целые военно-документальные фильмы о сражениях под Москвой, на Украине, в Восточной Европе. Несмотря на материально-технические трудности ( в первые месяцы войны все студии художественных фильмов Москвы, Ленинграда, Киева, Минска были эвакуированы на восток и им пришлось налаживать работу в новых условиях), кинопромышленность начала выпуск художественных фильмов. Хотя кино находилось под особо строгим контролем партийной идеологии, и в кинематографии появился целый ряд глубоко русских, человечных, истинно народных произведений, (в частности "Парень из нашего города", "Непобедимые", "Радуга", "Два бойца").

Главной областью культуры, основным выражением и в свою очередь важнейшим фактором национально-патриотического подъема оставалась художественная словесность. Отечественная литература в военный период обогатилась многими крупными произведениями, в которых на первый план вышли нравственные и волевые качества русского человека, проявленные им в условиях тяжелой борьбы за независимость Родины. Солдатская поэзии Суркова, Симонова, Светлова и многих других поэтов нашла проникновенные лирические формы для отражения военных событий сквозь глубоко личные человеческие переживания.

Среди поэтических произведений военных лет на первое место следует поставить народную эпопею Александра Твардовского "Василий Теркин". Теркин прежде всего русский человек - носитель лучших черт нашего национального характера. Василий отличается ясным умом, моральной крепостью, простой, бесхитростной прямотой характера, жизнелюбием, добродушным юмором, душевной теплотой, тонкой грустью, презрительным отношением к врагу, смелостью и очень спокойным восприятием войны, как тяжелого, неприятного, но крайне важного и необходимого труда. Теркин, по самой своей фамилии, совершенно чужд советской официозности, высокопарным словам о социалистическом патриотизма. Он очень естественен и искренен. И в этом заключалась особая убедительность образа русского солдата для сотен тысяч соотечественников, которых нельзя было обмануть и которые узнали в Теркине своего парня.

Следует сказать о глубокой народности языка поэмы, вобравшей сокровища фольклора и массу приобретений фронтового солдатского юмора. Судя по воспоминаниям А.Твардовского, он ясно почувствовал самобытность, способность к саморазвитию своего персонажа и осуществлял дальнейшую работу над всенародным произведением совместно со своими читателями, которые много писали и советовали поэту как следует строить повествование. Отмечая, что поэма - произведение коллективного авторства, Твардовский был горд тем, что способствовал выявлению образа Теркина, который приобрел широкое распространение в народе ¹ .

Среди крупных прозаиков военных лет на первый план вышли фигуры М.Шолохова и А.Фадеева. В романе "Они сражались за Родину" Шолохов изобразил войну без прикрас, нарисовав образы измученных тяжелыми боями солдат и командиров, отступающих в глубь страны, но сохраняющих честь и достоинство. Поступками героев Шолохова руководит чувство глубокой общности своей судьбы с судьбой России. Непосредственно Родина для героев романа, как и в лучших произведениях солдатской лирики, выступает в личностях боевых товарищей в образах родных и друзей. Этот личностный колорит отношения солдат к Отечеству, через верность друзьям, долгу, любви, является глубоко русским по своему "соборному" нравственно живому характеру, равно чуждому и официозному коллективизму, и шкурному индивидуализму.

В романе Фадеева "Молодая гвардия" рассказывается о борьбе с врагом подпольщиков-комсомольцев. Основу романа определяет подлинная история героической борьбы и гибели подпольной организации молодежи в оккупированном немцами Краснодоне. К сожалению, влияние идеологической цензуры привело к искажению некоторых фактов и первоначальных замыслов писателя. Роман получился менее духовным и более политизированным в коммунистическом духе, чем это предполагал Фадеев. Тем не менее, "Молодая гвардия" проникнута высоким нравственным и патриотическим пафосом. По замечаниям исследователей этого произведения, если внимательно прочитать роман, особенно его первый идеологически не обработанный вариант, то нетрудно будет увидеть глубокую связь романа советского писателя с русским традиционным мировосприятием в идеях жертвенности, искупления, в образах ангельского благословения героев ¹ .

Для понимания смысла культурного переворота в жизни советского общества военных лет, нужно принять в расчет, что оттеснение советско-патриотического и коммунистического моментов духом национального русского патриотизма было присуще творчеству всех крупных литераторов. "Русский характер" Алексея Толстого, "Морская душа" Леонида Соболева свидетельствовали об обращении к душе народа, а не к идеологии. Эта же линия может быть прослежена в драматургии, на примерах таких пьес, как "Русские люди" К.Симонова, "Нашествие" Л.Леонова, "Фронт" А. Корнейчука, созданных в 1942 г. В них выступают на первый план личности исключительной нравственной чистоты. Любовь, долг, веления совести - вот какие духовно-психологические процессы выявляли авторы этих произведений и актеры, участвовавшие в спектаклях. Режиссеры применяли очень спокойные, трезвенные, психологически ориентированные приемы, чтобы не исказить правдивость русских традиционных характеров влиянием сугубо большевистской идеологической патетики и неврастеничности. Такого рода режиссерский подход был органически присущ и в мирное время психологической школе МХАТа. Поэтому "Русские люди", в постановке Немировича-Данченко, на сцене МХАТа получились действительно глубоко русскими, малосоветскими и художественно достоверными.

Разумеется, влияние большевистско-коммунистической идеологии на литературу и искусство продолжало осуществляться. Это выразилось в стихах, прозе, кинофильмах, посвященных гениальности Сталина и мудрости ленинско-сталинской партии. Особенно заметно большевистский колорит в культуре стал усиливаться к концу войны, когда стало ясно, что советскому режиму уже ничто не угрожает. В высших партийных кругах, глубоко проникнутых интернационал-социалистическими установками, начало проявляться явственное недовольство ростом русского национального духа и самосознания в широких слоях народа, а также резким повышением общественного значения Русской Православной Церкви.

И все же духовное очищение Советской России пламенем Великой Отечественной войны мощно способствовало реанимации самобытных сил русского национального организма, укреплению фундаментальных традиций русской культуры, проявлению вневременных черт Святой Руси в душе воюющего народа, который в тяжкой борьбе с новейшем мракобесием Запада вновь ощутившего себя народом христианской нравственности.

Глава шестая. ПРОТИВОРЕЧИЯ СОВЕТСКОЙ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ В 1950-1960-е гг., ЛАГЕРНАЯ ТЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ ШАЛАМОВА И СОЛЖЕНИЦЫНА