, «Аббревиатуры» и

Однако Уманский отлично знал, что Сталин является Наркомом центрального правительства и что его телеграмма получила одобрение председателя ВЦИК Свердлова (телеграмма Свердлова была также зачитана Шаумяном). Так что упрек Уманского не выдерживает никакой критики.

Ну а о большевиках и говорить не приходится.

Тов. Айолло (протягивая текст резолюции). Вот резолюция меньшевиков, найдите то место, где, как вы говорите, съезд меньшевиков высказался против разрыва Брестского договора. Ничего подобного. Резолюция говорит как раз об обратном.

Тов. Зевин. Вопрос о приглашении англичан есть вопрос политический, и мы слыхали, что Бичерахов сказал, что…» (с. 278). И далее о чем угодно, но только не ответ Айолло.

Джапаридзе: «(стенографисту): отметьте, товарищ, что аплодируют и некоторые дашнакцаканы» (с. 282). Но аплодировали-то левые дашнакцаканы, представлявшие собой не что иное, как креатуру большевиков.

И т.д. и т.п.

Единственными ораторами, говорившими о том, что должно было быть основным вопросом заседания, являлись представители партии «Дашнакцутюн» (разумеется, не левое ее крыло).

Один из лидеров этой партии Аракелян: «Когда с одной стороны у нас английские войска, а с другой германские и турецкие, мы берем меньшее зло, т.е. решаемся пригласить англичан. Мы знаем, что если допустить сюда турецкую армию, то здесь будет поголовная резня» (с. 287).

Аналогично высказался и Тер-Оганян: «Если с одной стороны Турция, а с другой стороны должны придти на помощь англичане, в своих же интересах, то мы должны сделать вполне определенный вывод» (с. 272).

Переходя к рассмотрению вопроса о приглашении англичан в Баку, н6еобходимо отметить, что советские «историки» сводят изложение данного заседания Баксовета к борьбе «истинных защитников пролетариата» и «агентов английских империалистов». С 1929 г. стенограмма данного заседания нигде не приводится и публикуются лишь выступления Шаумяна, Джапаридзе и Азизбекова. Речи их противников не приводятся даже в изложении.

А что же было на самом деле?

Большевистский Наркомвоенмор Корганов: «Что касается людских резервов, то «имеющихся в его распоряжении сил достаточно <…> на нашей стороне технический перевес, у неприятеля же отсутствует артиллерия, а у нас имеются броневики и аэропланы». Армия нуждается лишь в «правильном снабжении не только обмундированием и продуктами, но и снарядами. Если в Баку нельзя достать ничего, нужно из центра или откуда угодно получить все то, что необходимо для армии. Тов. Джапаридзе на это заявил, что уже прибыла помощь людьми и снарядами в лице штаба Петрова [ну и «помощь»!!! – Г.Х.] и имеются официальные сведения о том, что ряд грузов находится в Астрахани и должен быть погружен для нас» (с. 262-263).

Однако главнокомандующий Красной Армией Л.Ф. Бичерахов и начальник штаба З. Аветисов не были настроены так оптимистично. Бичерахов заявил, что армия «деморализована, устала и утомлена» и «если считать не находящихся на котле, а действительно воюющих», то, например, из 3 500 солдат, находящихся на правом фланге и в Шемахинском районе, следует рассчитывать только на 1 000 человек (с. 263-264).

Что же касается технического перевеса, то, по мнению Бичерахова, он «на стороне неприятеля <…> В то время, как Корганов насчитывает у неприятеля всего 6 орудий – только на одном его [Бичерахова. – Г.Х.] фронте, у неприятеля 4 полевых и 4 горных орудия <…> Нахождение в наших войсках одного аэроплана¹⁶ не есть технический перевес» (с. 264). Так же, как и Корганов, Бичерахов говорит о плохом снабжении армии продуктами и снарядами.

Общие выводы военачальников:

З. Аветисов: «Имеющимися у нас силами мы обойтись не можем <…> пригласив англичан, мы исправили бы дело» (с. 262).

Бичерахов: «Не торопитесь с приглашением англичан», нужно «прежде всего использовать собственные силы» (с. 265). «Он устанавливает два срока – минимальный и максимальный. В минимальный срок (5-6 дней) должны быть доставлены 1 500 штыков и затем в двухнедельный срок 4 000 хорошо сформированного отряда, хорошо обученного, а не просто людей с винтовками в руках» (с. 264).

Г.Н. Корганов: «Пока мы не столкнулись с неприятелем, он категорически заявляет, что мы можем обойтись нашими силами, и ближайшее время покажет, что делать далее» (с. 263). Для военачальника, которого корчил из себя Корганов, − это потрясающая безграмотность и безответственность… Нет, даже и слов не найти… Если против меня идет банда из 100 отпетых уголовников, то, разумеется, пока я с ними не столкнулся, я могу обойтись своими силами. Ну а когда столкнусь-то???…

Как видим, положение Баку было угрожающим. По мнению всех военачальников, Красная Армия нуждалась в срочной помощи, причем по словам большевика Корганова, «откуда угодно». В сложившейся ситуации это означало: Центр или англичане.

Помощь из Центра, о которой говорил Джапаридзе, ожидать не приходилось. Заверения Баксовнаркома о том, что помощь вот-вот придет, оставались лишь заверениями, на что указал Айолло: «Еще больше препятствий стоит на пути тех 300 вагонов военного снаряжения, которые заготовлены в России (Шаумян с места: «Они уже пришли»).

Мы помним, как говорили о Шендриковке: не сегодня - завтра будет хлеб, а теперь оказывается, что Шендриковка уже отрезана от нас» (с. 269).

Помощь от англичан?

Джапаридзе: «Я говорю вам: не зовите англичан, потому что вы погубите советскую власть, оторвете Баку от России, и эта ошибка будет непоправима» (с. 282).

Шаумян: «Приглашение англичан мы считаем предательством по отношению к революционной России» (с. 286).

А.С. Нуриджанян: «Мы умрем за Россию, но не отдадим Баку империалистам. Или Баку будет принадлежать революционной России или никому» (с. 271). (Тер-Оганян вполне резонно вопрошал: «Тов. Нуриджанян сказал: Лучше Баку никому, т.е. туркам что ли» – с. 272).

Все это настолько же красиво, насколько и демагогично. «Это предательство», «Мы умрем за Россию» и т.д. и т.п. Однако никто из них не умер «за Россию», а все при первой же возможности сбежали из Баку, оставив его жителей на произвол судьбы.

Необходимо отметить, что при обсуждении вопроса о приглашении англичан большевики и их левоэсеровские и леводашнакские единомышленники прибегали к самой низкопробной демагогии – вот, например, что утверждал Бакинский Совнарком 24 июля: «И сознательные предатели, подкупленные английским золотом, и их бессознательные прислужники из так называемых социалистических партий – все они говорят о том, что английский империализм лучше турецкого, а потому мы должны пригласить в Баку англичан. Какая подлая и холопская постановка вопроса!» (Большевики в борьбе.., 1957, с. 585).

Как видно из стенограммы заседания Баксовета от 25 июля, никто из сторонников приглашения английских войск в Баку не утверждал, что «английский империализм лучше турецкого» – они говорили лишь о том, что «когда с одной стороны у нас английские войска, а с другой германские и турецкие, мы берем меньшее зло, т.е. решаемся пригласить англичан» (выступление Аракеляна – см.: Шаумян, 1929е, с. 287).

А вот позиция Шаумяна, высказанная им на чрезвычайном заседании Баксовета 16 июля: «Мы никогда не были доктринерами. В этом направлении мы будем идти на некоторые уступки до некоторого предела, до тех пор, пока мы сможем отстаивать Баку и Закавказье во имя Советской революции, а не просто для того, чтобы спасти существование части жителей Баку, находящихся здесь» (Шаумян, 1929б, с. 229).

Для христианского населения Баку вопрос о том, придут в город англичане или турки, был вопрос не теоретических споров, а вопрос жизни и смерти. Даже советская пресса не свидетельствует хотя бы одном насилии, учиненном английскими «империалистами», а турки (по свидетельству той же советской прессы) за 3 дня (!!) затопили город кровью, зверски убив 30 000 армян (Погодин, 1926, с. 4).

И армянин Шаумян, пописывавший заявление от 24 июля, отлично знал разницу в захвате города англичанами или турками. Знал и умышленно занимался демагогией об «английских и турецких империалистах». Ну, ему-то и его приспешникам, конечно, ничего не грозило, ибо англичане их не трогали, а как только турки подошли к городу, то комиссары тут же сбежали из Баку с разрешения тех самых «сознательных предателей, подкупленных английским золотом».

Надо всегда помнить, что главная цель и смысл всей деятельности коммунистических вожаков – не какое-то абстрактное «благосостояние народа», а вполне конкретная борьба за власть (Шаумян, 1929г, с. 148: «Вопрос о власти есть основной вопрос революции»). О том, насколько далеко были лидеры Бакинской Коммуны от интересов «народа», о котором они так пеклись на словах, ярко свидетельствует выступление Джапаридзе на заседании Бакинского Совета 25 июля: «Сейчас решается вопрос не отдельной партии или фракции, а решается вопрос о судьбе Совета и Советской власти в Баку » (Шаумян, 1929е, с. 281).

NB! Не вопрос о судьбе Баку и его жителей, а «вопрос о Советской власти» (читай: власти большевистских вождей).

26 июля
Продолжение заседания Бакинского Совета. В 1 час ночи – голосование резолюции о приглашении англичан: «за» – 259 (правые эсеры, правые дашнаки, меньшевики и беспартийные), «против» – 236 (большевики, левые эсеры и левые дашнаки). После принятия резолюции Шаумян заявляет об отставке Бакинского Совнаркома
На голосование предложены 2 резолюции. Резолюция правых эсеров в советских источниках не приводится даже в изложении. Судя по внеочередному заявлению Шаумяна по поводу принятия резолюции, правые эсеры предлагали пригласить англичан и образовать коалиционное правительство из всех партий, представленных в Бакинском Совете. Резолюция большевиков: «Бакинский Совет постановляет отстаивать Баку своими революционными силами и силами революционной России и положить конец всякой растлевающей и дезорганизующей агитации за приглашение англичан» (Шаумян, 1929е, с. 284; полный текст – см. Приложение 3).

Ни о каком коалиционном правительстве Шаумян и его коллеги по Совнаркому и слышать не хотели: «Ни в каком коалиционном правительстве мы участвовать не будем» (там же, с. 286). Весьма примечательна аргументация, причем не та, которой он попытался оправдать позицию большевиков на заседании 25 июля, а та, которую он использовал за 3 месяца до этого и которой он не мог воспользоваться на данном заседании ввиду изменившейся конъюнктуры: «Я здесь указываю на английский парламент, где господствующей партии предоставляется право составить кабинет. Принцип английского парламентаризма необходим и в данном случае» (Шаумян, 1929ж, с. 252). Как говориться, комментарии излишни.

После принятия резолюции правых эсеров Шаумян от имени комиссаров заявляет: «Мы снимаем ответственность за преступную политику, которую вы начинаете, и отказываемся от постов Народных Комиссаров» (Шаумян, 1929е, с. 285). Этим заявлением Шаумян хотел убедить участников заседания, что «преступная», по его словам, политика была навязана бакинцам предателями, засевшими в Баксовете. Однако, даже по свидетельству его сына Сурена, дело обстояло далеко не так: «Приглашение англичан было решено перевесом только в 23 голоса. Но это обстоятельство дела не меняло, ибо решение о приглашении англичан вполне соответствовало настроению всех слоев населения <…> Слишком реальна была угроза смерти под кинжалами турецко-мусаватских банд, слишком мало было уверенности в том, что Советская Россия сможет перебросить достаточные силы и, наконец, слишком соблазнительна была помощь англичан» (Шаумян С.С., 1927, с. 45)¹⁷.

«Председательствовавший в это время Аракелян, оставив свое место, поспешно подошел к Шаумяну и растерянно стал говорить: «Нет, это невозможно, чтобы вы ушли… мы вам всегда доверяли и доверяем… Мы дальше хотим работать вместе с вами!» Он оправдывает приглашение А.Денстервиля тем, что иначе ворвутся турки и устроят поголовную резню» (Дубинский-Мухадзе, 1965, с. 311).

Опасения Аракеляна (как уже было показано) оказались не напрасны: за 3 дня турецкой оккупации (15-17 сентября) было зверски убито 30 000 армян. Но советских «историков» это не интересует и они продолжают долбить одно и то же: «В Баку действовала агентура английских интервентов – эсеры, дашнаки [кстати, правые или левые? Или, если дашнак – то только правый? – Г.Х.] и меньшевики. 25 июля на заседании Бакинского Совета им удалось провести решение о приглашении в Баку английского отряда» (СИЭ, 1962, т. 2, с. 54).

По словам Колесниковой (1958, с. 108-109), Аракелян заканчивает «жалобной просьбой к большевикам не уходить со своих постов, заявив, что дашнаки поддерживали нас, сейчас поддерживают и дальше готовы работать с нами» (на мой взгляд, Колесникова присочинила – по всей видимости, она взяла текст вторичного выступления Аракеляна на заседании Баксовета и выдумала саму ситуацию).

Речи лидеров большевиков и дашнаков показывают глубокую пропасть, их разделяющую. Если для лидеров дашнаков главная цель заключалась в спасении жителей города от резни, то лидеров большевиков в первую очередь интересовал вопрос власти. Я не собираюсь представлять большевистских лидеров как каких-то фантастических чудовищ, умышленно отдающих на заклание тысячи невинных жертв – если бы была возможность удержать власть и спасти жителей Баку, то они, конечно, ничего не имели бы против. Но когда стоит альтернатива: власть или жизнь тысяч людей, большевистские заправилы решают эту задачу вполне однозначно.

Например, не следует думать, что подписанные Чичериным и Караханом ноты МИДу Германии и МИДу Турции (помещенные в Приложениях 9 и 10) были сплошным лицемерием. Нет, это могло быть и искренним негодованием. Страшно то, что узнай Чичерин и Карахан (как, впрочем, и любой другой большевистский лидер) об избиении мирных жителей красноармейцами (а таких сообщений хоть отбавляй), они бы не подписали документа с осуждением Красной Армии. Ведь выступление «любимца партии» Бухарина в конце 20-х годов против Сталина было всего лишь теоретическим спором, а не воплем в защиту миллионов крестьян, уничтожаемых карательными отрядами.

То, что голосовавшие за резолюцию о приглашении англичан не выражали этим вотума недоверия Бакинскому Совнаркому, в 1926 г. «засвидетельствовал» и другой большевистский деятель (цитировавшаяся выше Колесникова была не только женой Наркома Зевина, она сама была членом Баксовнаркома – Наркомпрос) Довлатов: «25 июля Айолло и Садовский заявляли, что «не представляют Бакинской власти без вас [т.е. без Шаумяна и его соратников. – Г.Х.]» (показания на судебном процессе по делу Фунтикова – см.: Последние дни.., 1928, с. 39). Это – также выдумка, ибо из стенограммы заседания следует обратное. Но что верно, то верно – на заседании Баксовета вопрос о доверии Совнаркому не ставился; идея отставки принадлежит самому Совнаркому.

Отставка Баксовнаркома, с точки зрения лидеров большевизма, − если и не преступление, то, во всяком случае, непростительная глупость: захватить власть и добровольно ее отдать?!… такое не укладывается в голове истинных марксистов. Сталин: «Очистили поле для политических противников… наши бакинские товарищи, самовольно¹⁸ ушедшие с политической арены».

Автор настоящего исследования не располагает высказываниями на этот счет Ленина, Троцкого и Свердлова, но убежден, что данное решение бакинских комиссаров, тем более повторенное спустя 6 дней, сыграло роковую роль в их судьбе.

Утверждение же Дубинского-Мухадзе о том, что Ленин одобрил отставку Баксовнаркома, не соответствует действительности. Высказывание Ленина, приведенное Дубинским-Мухадзе (1965б, с. 305: «шаг, действительно достойный социалистов не на словах, а на деле» – Ленин, ПСС, т. 37, с. 7; см. Приложение 11) относилось к позиции большевиков и левых эсеров (левых дашнаков Ленин, а за ним и советские «историки» упорно игнорируют) по вопросу о приглашении англичан.

Причем это холуйство Шаумяна обратилось трагедией для десятков тысяч бакинцев. «Чтобы спасти Баку для России», необходимо то-то и то-то (там же). Почему «для России»?! А если нельзя спасти для России, то пропади пропадом этот Баку со всеми его жителями. Ведь Ленин и К° помогали Баку только до тех пор, пока там у власти стояли их холопы, защищавшие интересы московских властителей, а не интересы бакинцев.

О том, что Центр помогал Баксовнаркому, отнюдь не заботясь о бакинцах, красноречиво свидетельствует следующая радиограмма Ленина:
«Бакинскому Совету

23 мая 1918 г.

Ульянов-Ленин

Управляющий делами Совета Народных Комиссаров

Владимир Бонч-Бруевич»

(Большевики в борьбе.., 1957, с. 421; в ПСС Ленина данная радиограмма Ленина не включена).

Бакинские ставленники Ленина четко исполняли его инструкцию: «На всех заседаниях Бакинского Совнаркома, проходивших 2-3 раза в неделю с 10-11 часов вечера до 2-3 часов ночи, первым докладом чаще всего было выступление И. Фиолетова по добыче и отправке нефти в Советскую Россию» (Азизбекова, 1978, с. 64).

Хотелось бы обратить внимание читателя еще на одно место в телеграмме Шаумяна: «По обсуждении вопроса большинством 259 голосов правых эсеров, дашнаков и меньшевиков против 236 голосов большевиков, левых эсеров и группы левых дашнаков принята резолюция о приглашении англичан <…> Предательство по отношению к нам совершили своим голосованием дашнаки явное» (Ленин и Шаумян, 1980, с. 169).

Ну и вывод! За приглашение англичан голосовали все меньшевики, против – левые дашнаки, а «предательство совершили дашнаки»! … Впрочем, Шаумян прав – левые дашнаки лишь называли себя дашнаками, не имея с ними ничего общего, по сути.

Но откуда же все-таки у Шаумяна такая ненависть к дашнакам, к тем самым дашнакам, которые боролись (не в пример большевикам) против поголовного уничтожения армянского народа турками? Автор настоящего исследования – не националист и не армянин по национальности, но не может понять, как армянин Шаумян мог забыть в 1918 г. о трагедии его народа в 1915 г.: «В 1915-16 гг. в Турции было физически уничтожено более 1 миллиона армян и более 600 тысяч человек угнано в пустыни Месопотамии, где большинство их погибло» (Агаян, Еремян, 1961, с. 754)?

Более подробно об этом злодеянии ХХ века см.: Геноцид армян.., 1966 и 2-е, дополненное издание 1982 г. Человеческое сознание не в силах переварить большие цифры. 1 600 000 – это всего лишь цифра 1 600 000 (кстати, уменьшенная по крайней мере на полмиллиона). Я отнюдь не собираюсь раздувать антитурецкую истерию, тем более, что зафиксированы случаи, когда некоторые турки, рискуя собственной жизнью, спасали армян (точно так же, как 27-28 февраля 1988 г. в Сумгаите те армяне, которые спаслись от азербайджанских банд, были спасены не кем-нибудь, а азербайджанцами). Но цивилизованное человечество всегда должно помнить о том, что творило большинство турецкого народа (пусть и ослепленное человеконенавистнической пропагандой Энвера-паши, Талаата-паши и Джемаля-паши, но творило же) в 1915 г. Приведу лишь несколько (не из ряда вон выходящих, а типичных!) примеров из упомянутой выше книги:

«Хватают армянина, связывают, и на его неподвижных коленях разрезают на куски или распиливают его детей <…> Пытки бывают то грубые, то искусно утонченные <…> Вокруг жертвы собираются толпы людей, которые развлекаются при виде этого зрелища и рукоплещут при каждом движении пытаемого. Порой это жуткие мерзости, оргии садистов. У армянина отрезают конечности, затем заставляют его жевать куски собственной плоти. Удушают женщин, набивая им в рот плоть их же детей. Другим вспарывают живот и в зияющую рану проталкивают четвертованное тельце ребенка, которого те недавно несли на руках <…> Покончив с мужчинами, палачи направляются к дрожащей толпе женщин, молодых девушек и детей <...> Вот варвары схватили несколько детей, понесли до ближайших утесов и оттуда сбросили в море. С яростью стараются вырвать они из рук матерей малюток, которых те прижимают к себе… Ребенка за ребенком вырывают из материнских объятий. Держа малюток за ноги, палачи разбивают им головы об утесы или схватывают их обеими руками и одним ударом переламывают о колено позвоночник <…> На первой же ночевке возобновились насилия над женщинами. Их даже не отводили в сторону. Эти люди были хуже, чем скоты» (Геноцид армян.., 1966, с. 186, 339, 405).

Способы истязаний зарождались не в разгоряченном мозгу взбесившейся черни, а спокойно разрабатывались на самом высоком уровне. Один из ответственных турецких чиновников сообщил послу США в Турции Генри Моргентау, что вопросы о том, каким мучениям следует подвергать армян, обсуждались в штаб-квартире Центрального Комитета партии «Единение и Прогресс»: «Каждый новый метод причинения боли расценивается как превосходное открытие, и чиновники постоянно ломают голову над тем, чтобы изобрести какую-нибудь новую пытку. Он рассказал мне, что они даже обращались к отчетам испанской инквизиции и других исторических учреждений, касающихся применения истязаний, и переняли все, что находили там» (Геноцид армян.., 1982, с. 545).

Следует иметь в виду, что свидетели привели не все способы мучений, так как многие из них отказывались дать полное описание. Армяне общины Шапин-Карахисара: «Узники были подвергнуты самым жестоким пыткам, которые нам не хотелось бы описывать» (там же, с. 59); патриарх западных армян архиепископ Завен: «О подробностях не буду говорить – очевидцы рассказывают о таких зверствах, которые никогда не были вписаны в историю человечества, даже в дохристианские времена¹⁹» (с. 339); ирландский журналист и ученый Эмиль Диллон: «Пытки, для которых не существует названия на английском языке и о которых цивилизованный народ не может слушать» (с. 84); посол США в Турции Моргентау: «Я рассказал отнюдь не о самых ужасных подробностях, так как полное описание этих оргий садистов, жертвами которых являлись армяне – мужчины и женщины, − никак не могут быть опубликованы в каком-либо американском издании» (с. 553).