А. ОВЧИННИКОВ, В. ОНИЩЕНКО

Федерация альпинизма СССР в 1965 г. впервые приня­ла приглашение участвовать в Международном сборе и на­правила в Шамони авторов этих строк.

На сборе были представлены альпинисты 30 государств. Здесь были хорошо известные нам по Кавказу, Тянь-Ша­ню альпинисты социалистических стран: неунывающий и деятельный Георгий Атанасов (Болгария), задумчивый и впечатлительный Власта Шмида (Чехословакия), энтузи­аст Масией Попко (Польша), альпинисты Румынии, Юго­славии. Британские альпинисты — наши товарищи по сов­местным восхождениям на Памире (пик Коммунизма) и скалах Великобритании (Сноудония, Шотландия, остров Скай) — дружески приветствовали нас, вручили памятные сувениры, пожелали нам отличной погоды и, конечно, ус­пешных восхождений в Альпах.

Альпинисты США, Франции, Австрии, ФРГ и других стран намечали совершить серьезные восхождения.

Организаторы сбора предоставили участникам само­стоятельно выбирать маршруты восхождений.

Жан Франко (Jean Franco), руководитель сбора и шко­лы, на организационном собрании объявил: «Мы пола­гаем, что участники сбора — высококвалифицированные альпинисты, а поэтому сами наиболее правильно оценят свои возможности и выберут маршруты для восхождения». Однако для консультаций национальная школа выделила известных профессоров-проводников¹, имеющих опыт вос­хождений в Гималаях, Альпах и других горных системах мира. Это Лионель Террай (Lionel Теггау), Андре Конта-мип (Andre Contamine), Жорж Пайё (George Payet), Ив Поль-Вилар (Iv Pollet-Villard).

Несколько слов об организации сбора. Каждая группа перед выходом па маршрут обязана до 10 часов утра за­явить об этом любому профессору-проводнику и заполнить формуляр с указанием маршрута восхождения и предпо­лагаемой продолжительности восхождения. От 12 до 2 ча­сов необходимо получить продукты, которые приготов­ляются экономом или выбираются участниками по усмот­рению. При этом набор продуктов производится без учета их цены, но с учетом потребностей и трудности маршрута. Прежде чем покинуть школу, группа должна самостоя­тельно записать в книге выходов предполагаемый маршрут восхождения и предполагаемый срок возвращения в шко­лу. При этом последний не является контрольным в нашем понятии.

По возвращении группа отмечает в этой же книге ре­зультаты: совершено или не совершено восхождение. Запи­сок и туров на вершинах пет. По записям в книге эконом школы регулирует работу столовой.

Состав сбора был представлен сильнейшими альпини­стами, которые имели самые серьезные намерения сказать свое слово в альпинизме.

На Западе официальных соревнований по альпинизму не проводится. Однако в зависимости от совершенных вос­хождений, трудности и состояния маршрута, погодных условий, продолжительности прохождения составляется определенное общественное мнение и даже выделяются лучшие восхождения. При этом всегда отдается предпочте­ние первовосхождениям или маршрутам, которые пройде­ны небольшим количеством спортивных групп.

Мы тоже готовились пройти один из труднейших марш­рутов в Альпах. Наше внимание привлекала популярная и всемирно известная вершина. Это Пти-Дрю. Вальтер Бонатти приводит очень яркое высказывание об этой кра­сивой вершине. «Превосходнейшая французская вершина, драгоценный камень королевского венка Шамони, гордость шамонийцев, она стоит, как вызов человеку. Она печаль и отчаяние для альпиниста, смотрящего на нее. Три ее сте­ны — это три этапа в развитии альпинизма». К этому можно добавить: Дрю в Альпах — это то же, что Ушба на Кавказе.

Маршруты по западной стене (путь Г. Маньона) и юго-западному контрфорсу (путь В. Бонатти) считаются одними из труднейших в мире. На этих маршрутах про­веряется зрелость альпинистов международного класса. Большинство участков этих маршрутов Пти-Дрю класси­фицированы высшей, VI категорией трудности, а также А2 и A3 (в Альпах классифицируют не весь маршрут, а его отдельные участки, протяженность которых не более 60 м длины веревки).

Маршрут VI категории требует исключительно высоко­го спортивного мастерства при свободном лазании, то есть без применения искусственных точек опоры. При наличии искусственных точек опоры (стремян) трудность оцени­вается А1, А2, A3, А4. Здесь А — первая буква слова «артифисиль» (artificiel), что означает «искусственный». Категория трудности А1 соответствует самому легкому маршруту, проходимому со стременами-лесенками, А4 — самый трудный из возможных для прохождения с ис­пользованием искусственных точек опоры. Это большей частью нависающие карнизы или длинные стенки с от­рицательным наклоном.

Погода в этом году в Альпах была на редкость небла­гоприятной. Дождь лил ежедневно. Иглы Шамони были покрыты белыми шапками снега. Однако, несмотря на та­кую исключительно ненастную погоду, участники сбора совершали тренировочные восхождения. Для подготовки к основному восхождению мы совершили восхождение на Пти-Дрю по обычному пути со стороны ледника Шарпуа. Этим восхождением мы хотели изучить маршрут спуска и познакомиться с характером скал Пти-Дрю. Трудность такого восхождения можно оценить, по нашей классификации, 5Б. В последующие дни в Шамони был сплошной потоп, казалось, что небо разверзлось и пото­ки воды обрушились на землю. Многие альпинисты ста­ли покидать сбор, чувствуя бесперспективность ожидания. Прогноз погоды на ближайшую половину месяца не пред­вещал ничего утешительного. Мы изучали маршрут на Пти-Дрю по юго-западному контрфорсу Вальтера Бонатти. Вот те сведения, которые мы почерпнули об этом маршруте из путеводителя по Альпам.

Дополнительно в путеводителе приведена общеизвест­ная фотография Пти-Дрю. Хотя мы получили (насколь­ко нам позволили знания языка) консультацию от альпи­нистов США, Франции и Польши, проходивших этот маршрут ранее, полной ясности у нас не было. Характер скал отличается от привычных для нас кавказских стен­ных маршрутов. Здесь для лазания по довольно гладким стенам, лишенным каких-либо зацепок и уступов, в боль­шинстве случаев выбирается какая-либо вертикальная трещина. Идя вдоль нее, совершенно не знаешь, выведет она к следующей трещине или оборвется и надо начи­нать все сначала. Проходить их приходится, используя преимущественно расклинивание рук и ног в расщелине.

Для прохождения этого маршрута мы взяли следую­щее снаряжение:

веревки — 2 шт. (60 и 45 м);

карабины — 24 шт. (этого количества нам оказалось мало);

крючья: титановые большие — 15 шт.,

малые — 6 шт. (практически не пригодились);

клинья дюралевые — 2 шт. (практически не пригодились);

клинья деревянные — 7 шт.;

крючья типа Шамони — 2 шт. (надо бы больше);

лесенки-стремена: 3-ступенчатые — 4 шт.;

5-ступенчатые — 1 шт.;

крючья ледовые — 1 шт.;

молоток — 1 шт.;

айсбайль — 1 шт.;

кошки — 2 пары;

репшнур — 10 м;

тент — 1 шт. (за него мы впоследствии были очень благо­дарны нашим болгарским друзьям Георгию Атанасову и Тенчо Тенчову);

налобный фонарик — 1 шт.;

аптечку, газовую горелку с одной заправкой, кастрюлю.

Вес наших рюкзаков не превышал 10 кг.

Несмотря на желание и готовность выйти на маршрут, длительное время погода не позволяла сделать нам это. Остались считанные дни пребывания на сборе — шесть, пять, и наконец обнадеживающий прогноз: с 27 по 28 июля в Альпах не ожидается штормового ветра и про­ливных дождей. И действительно, к обеду выглянуло солн­це и осветило побелевшие вершины Шамонийских игл. Наши друзья по сбору пожелали нам хорошей погоды и успехов. Вечером 27 июля мы на подвесном вагончике поднялись до отеля Монтанвер, расположенного на высо­те 1913 м, пересекли язык ледника Мер де Глас, подня­лись на морену ледника Пти-Дрю и оказались у подно­жия ее западной стены. Здесь, на морене, под камнем ор­ганизовали бивак. Это место знакомо всем альпинистам, штурмовавшим Пти-Дрю с этой стороны.

На следующий день, 28 июля, в 3 часа утра собира­ем снаряжение и готовимся к первому шагу. На душе, как говорят, скребут кошки. Тревожат погода, состояние маршрута, необычная обстановка, недостаток времени (че­рез три дня мы должны быть в Москве).

Наконец все приготовления закончены, позавтракали. Надо выходить! Присели, помолчали, посмотрели друг на друга, на отель, где слабо мерцают ночные фонари, на небо, которое частично затянуто облаками. Пошли...

В альпинизме постоянно приходится решать задачи со многими неизвестными, основными из которых являются состояние погоды и маршрута.

Движение по леднику, преодоление скальной стенки перед входом в кулуар и прохождение самого кулуара приводят к мысли, что все так же, как на Кавказе.

Однако первые метры лазания непосредственно на контрфорсе убедили, что есть и различия. Редко забитые крючья, хотя лазание, как следует из описания, высшей, VI категории трудности плюс оледенение. Продвижение крайне медленное... Здесь опять пришлось задуматься. «Не лучше ли возвратиться обратно?» Над нами тяготеет недостаток времени — до конца сбора три дня. Но Слава обладает удивительной настойчивостью и оптимизмом. Ре­шено... Восхождение продолжается, хотя за первый день удалось пройти только три веревки весьма трудного лаза­ния по оледенелым отвесным, а порой даже нависающим скалам. Это по существу только выход на ребро. Что пред­ставляют собой скалы? Это гранит с редкими, в большин­стве случаев вертикальными трещинами, иногда расщели­нами, разделяющими огромные блоки. Трещины и расще­лины забиты натечным льдом. Здесь впервые на практике убеждаемся, что крючья из таких трещин со временем легко вылетают. При прохождении одного из участков ве­шаю спокойно стремя, нагружаю... и лечу! Спасает верх­няя страховка-стремя, и я вишу на веревке. Слава, по-ви­димому, ничего не заметил, трение веревок, пропущенных через карабины, настолько велико, что рывок в 80—100 кг совершенно не ощущается. Выбираться без крюка было уже значительно сложнее, но и это преодолено. Слава за­мечает: «Почему так долго?»

Здесь всё против нас. Оледенелые скалы затрудняют и без того трудное, «акробатическое» лазание. Холод сковы­вает пальцы, но мы отвоевываем у контрфорса метр за метром. Вдруг раздается ужасный грохот. Невольно обо­рачиваемся. Справа по кулуару идет колоссальный камне­пад, сметая все на своем пути. Вот почему нам все время твердили: «Кулуар надо проходить рано утром».

Здесь, в этом «колодце», мы чувствовали, что в школе о нас помнят. В середине дня пролетел вертолет, поискал нас, но безуспешно: мы были еще глубоко внизу, в тени. Первая ночевка на нижней: площадках при выходе на ребро. Конечно, пришлось сидеть, пристегнувшись к вби­тым для самостраховки крючьям и свесив ноги. Смотрим на дно «колодца» и вспоминаем В. Бонатти, который сидел здесь один. Да, одному здесь в непогоду невольно придут невеселые размышления. Вдвоем, конечно, веселее. На го­релке приготовили чай, хлеб с ветчиной, сырок, пчелиный мед — все это поглощается с молниеносной быстротой и, конечно, не утоляет голода, но создает уверенность, что силы восстановлены. Прислоняемся по возможности друг к другу спинами, так теплее... Обмениваемся мнениями. Приходим к выводу, что одиночкой ходить в горах не ин­тересно, особенно нам, привыкшим к коллективу.

На следующий день с утра начинается сложное скало­лазание. Слава увлекается расщелиной, ведущей вправо от контрфорса. После трудного трехчасового лазания подни­маемся до верха трещины и убеждаемся, что дальше пути нет. Здесь висит петля для организации спуска по веревке. Значит, не мы первые зашли сюда. Утешение весьма слабое. Организовали спуск по веревке с маятником в сторо­ну контрфорса и выходом на его левую сторону. Читаем описание, сравниваем его с действительностью. Похоже, что теперь мы на правильном пути. Начался снегопад, под­нялся ветер.

Преодолеваем камин, затем стена сменяет карниз. На­чало смеркаться: нужно выбирать место для ночевки. Сла­ва уходит вверх на полную веревку и сообщает, что есть хорошая площадка. Поднимаюсь уже в полной темноте, освещая себе путь налобным фонарем. Вот и площадка. Сели, привязавшись к скале и накрывшись палаткой, ве­ревки под себя, ноги в рюкзак. Растопили снег, чтобы хоть немного утолить жажду. Ночью несколько раз просыпа­лись, хотя за день устали здорово. Спать холодно и не­уютно.

Утро холодное, вершины закрыты облаками. Опять 15-метровая стена сменяется 5-метровым карнизом. Слава направляется к деревянному клину, вешает карабин на веревочную петлю, закрепленную на клиньях, пропускает веревку, лесенку и нагружает. И вдруг... рывок. Веревка несколько проскальзывает, но потом натягивается. Спра­шиваю: «Как дела?» Ответа нет. Вижу только барахтанье. Наконец Слава дотягивается до скал, отдохнул и пошел дальше. Оказалось, что петля, привязанная к клину, пере­тлела и не выдержала нагрузки. Толя покачал головой, но ничего не сказал товарищу. Да и тому стало ясно, насколь­ко ошибочно он доверился старой петле.

Пройдя этот камин, устанавливаем, что это был тот самый камин, куда путеводитель не советовал идти.

Затем обход большого карниза по 40-метровой нави­сающей стене. Погода ухудшается, ветер усиливается, раскачивая нас на стременах. Пройдя эту стену, выходим на плечо, где хорошая площадка с навесом. Начинается выполаживание. Вершина близка. Однако наша радость была преждевременной. Начинается гроза. Скалы на гла­зах покрываются инеем. Проходим, очевидно, нависающий камин и выходим на площадку у грота (отверстие в стене, выходящее на северную стену Пти-Дрю). Опять стало тем­но. Лишь молнии да громовые разряды сотрясают горы. Бросаем «железо» чуть ниже себя и усаживаемся на на­клонных заснеженных плитах. Всю ночь разряды грома слышались совсем близко. Мы установили, что грозовой разряд происходит на определенной площади. По-видимому, мы несколько раз оказывались в пределах разряда. Сильный, порывистый ветер со снегом не давал спать всю ночь. Ждем утра с нетерпением. Наконец наступает рас­свет. Облака плотной пеленой окутали вершину. Види­мость отсутствует. Падает снег, и время от времени слы­шатся раскаты грома. Надо идти вверх. Крючья уже на исходе. Гребень покрылся сплошной коркой льда. Вер­шина рядом, но ее не видно. И вот наконец видим статую мадонны, стоящую на гребне. Это вершина!

Спуск известен, еще кое-где видны следы. Начинаем его без малейшего промедления. Это в основном спуски по веревке. Спустившись на три веревки, услышали звук мо­торов, а затем увидели и вертолет. Обменялись знаками, что все в порядке. К трем часам дня мы были уже на лед­нике. Послышался опять гул вертолета. И что же?! Вер­толет приземлился метрах в десяти от нас. На снег выска­кивает Жорж Пайе. Улыбается, поздравляет и приглашает в кабину. Мы не заставляем себя упрашивать, садимся в вертолет и через 10 минут рассказываем Жану Франко, руководителю сбора, о нашем восхождении. Нас поздрав­ляют и приглашают к обеду.

Вот так закончилось наше восхождение и участие в Международном сборе 1965 г.

На следующий день мы докидали Шамони с чувством большого удовлетворения. Ведь мы совершили восхожде­ние на Пти-Дрю по маршруту, являющемуся пределом мечтаний многих альпинистов. Мы познакомились и по­дружились с альпинистами многих стран. А это остается незабываемым.

Е. ГИПЕНРЕЙТЕР

Успех альпинистов Индийской республики на Джомолунгме
Гималаи не только близки, но и очень дороги нам, ибо они всегда были частью нашей истории и тра­диции, нашего образа мыслей и на­шей поэзии, приверженности и по­клонения, они — в самой нашей кро­ви и часть нашей натуры.

Джавахарлал Неру
29 мая 1953 г. в И часов 30 минут утра гражданин Рес­публики Индии Тенцинг Норгей и новозеландец Эдмунд Хиллари первыми из людей ступили на высотный полюс Земли. Это была шестнадцатая попытка покорить Джомо­лунгму. Мэллори, Ирвин и другие альпинисты отдали свои жизни в борьбе за овладение вершиной.

Подвиг шерпа Тенцинга взволновал миллионы индий­цев. Он заставил их по-новому взглянуть на Гималаи: взглянуть глазами спортсменов. Тысячелетиями с Оби­телью снегов были тесно связаны индийская история и культура, поэзия и фольклор. Она воспета Калидасой и Рабиндранатом Тагором. Но до самых недавних пор вос­хождения на гималайские пики и «мать-богиню мира» Джомолунгму оставались исключительной монополией иностранцев.

На протяжении пяти лет трижды выходили индийцы на штурм вершины мира и лишь с третьего раза достигли успеха, 25 мая 1960 г. яростный ветер со снегом заставил трех участников первой индийской экспедиции на Джо­молунгму, Наванга Гомбу, Сонама Гьятсо и Нариндера Кумара, повернуть назад в 210 м от цели. Вторая индий­ская экспедиция, возглавлявшаяся майором Джоном Диасом, едва не добилась успеха: 30 мая 1962 г. тройке восходителей, М.С. Коли, Сонаму Гьятсо и Хари Дангу, — из-за снежной бури пришлось повернуть вниз всего в 150 м от заветной вершины.

История третьей и успешной экспедиции началась 15 августа 1964 г., когда Организационный комитет Ин­дийской федерации альпинизма объявил о назначении ру­ководителя экспедиции и его заместителя: это были мор­ской офицер М.С. Коли, участник штурмовой группы 1962 г., и майор Н. Кумар, штурмовавший Джомолунгму в 1960 г. Спустя шесть месяцев, 22 февраля 1965 г., экспе­диция вышла в путь из Дели. Предприятиями оборонной промышленности республики было изготовлено почти все необходимое для похода и восхождения: одежда, снаряже­ние, быстро приготовляемые продукты. За границей были закуплены только кислородная аппаратура, газовые го­релки с жидким бутаном, пух и специальные высотные бо­тинки. Четыре дня спустя участники достигли городка Джайнагар на границе между Непалом и индийским шта­том Бихар. Отсюда они начали свой долгий пеший путь к подножию Джомолунгмы. Почти 20 т экспедиционных гру­зов несли на своих плечах свыше 800 носильщиков. Пят­надцать восходителей сопровождали два врача, В.Д. Теланг и А.К. Чакраверти, и два радиооператора, Г.С. Бхангу и X.К. Балакришнан. Для работы на больших высотах были наняты 50 шерпов, ими командовал сирдар Анг Тшеринг и его заместитель Пху Дорджи. Согласно правилам организации гималайских экспедиций, действующих на территории королевства Непал, индийцев сопровождал не­пальский офицер связи Рана, абсолютный новичок в аль­пинизме.

Караван экспедиции двигался мимо полей, расположен­ных террасами, лесов, пересекал бурные горные реки и наконец вступил в районы Соло и Кхумбу, населенные шерпами.

Все чаще на их пути стали встречаться молитвенные флаги, стены, гомпы и субурганы. Суровая зима была на исходе. Они вступили в новый мир, прекрасный и безмя­тежный, где время словно останавливает свой бег.

Непродолжительная остановка в Тьянгбоче для полу­чения благословения настоятеля монастыря — и снова в путь.

22 марта, спустя ровно месяц после выхода из Дели, экспедиция достигла места базового лагеря, который был разбит на высоте 5400 м на леднике Кхумбу. День отды­ха — и снова вперед, на преодоление ледопада — первого серьезного барьера на пути к Джомолунгме. Блестевшие на солнце ледовые башни ежесекундно грозили рухнуть, и время от времени огромные бесформенные глыбы льда с ужасающим грохотом летели вниз. Ледопад потребовал че­тырех дней тяжелой работы. К 27 марта, раньше любой другой экспедиции, участники прошли ледопад и оказались в долине безмолвия», как окрестили Западный цирк швейцарцы. Здесь было довольно спокойно. Неделя ушла на разбивку передового базового лагеря на высоте 6400 м и лагеря III на отметке 6900 м. Вот и второе трудное пре­пятствие на пути к цели — склон Лхоцзе, круто уходящий вверх от Западного цирка к Южному седлу на высоту 7900 м. В целях большей безопасности и облегчения труда высотных носильщиков почти на всем протяжении склона Лхоцзе навешиваются веревки. 16 апреля на Южное седло, «самое негостеприимное место на земле», вышла первая группа с грузом, на другой неделе за ней последовали еще две партии.

Наступал решающий этап восхождения. Первой было решено выпустить на штурм группу из двух связок (Гомбу — Чеема и Гьятсо — Вангьяла), подстраховываемую Гурдьялом и Коли. Впервые в истории борьбы за Джомо­лунгму попытка штурма вершины предпринималась так рано. Если бы все сложилось благополучно, то 27 апреля альпинисты достигли бы цели.

Но этого не случилось. Как только восходители достиг­ли Южного седла, на них обрушились яростные ветры. Два дня отсиживались они в палатках. 31 апреля погода ухудшилась, и они решили спуститься вниз. Это было пра­вильным решением. На Джомолунгме наступил один из самых продолжительных периодов ненастья. Ветры буше­вали почти три недели. Пришлось запастись терпением. Каждый использовал вынужденный перерыв по своему усмотрению. Одни поднимались на близлежащие склоны, другие читали, третьи играли в карты или мечтали о соблазнах там, внизу, в мире, который казался сейчас таким далеким-далеким и неправдоподобным.

Так продолжалось почти до половины мая. Но вот служба прогнозов Всеиндийского радио предсказала на­ступление периода хорошей погоды на несколько дней. Тогда и позднее своевременная помощь этой службы сыграла жизненно важную роль в успешных действиях экспе­диции. Пришло время снова выходить. Было решено уста­новить последний штурмовой лагерь как можно выше, на предвершинном гребне, ибо от этого мог зависеть успех всего предприятия. Чем выше он был бы заброшен, тем больше шансов на удачу. Исходя из опыта двух предыду­щих индийских экспедиций, руководство придавало этому моменту очень большое значение и приняло все меры к осуществлению этой трудной задачи.

16 мая Гомбу и Чеема, первая штурмовая связка, по­кинули базовый лагерь и спустя два дня достигли Южного седла. На следующий день они вышли утром в дальней­ший путь и стали медленно подниматься по юго-восточно­му гребню. Утро было спокойным и ясным. Восходители часто погружались по колено в сыпучий неплотный снег. Наконец около 11 часов утра они достигли верха очеред­ного взлета и здесь, на высоте примерно 8400 м, останови­лись. После 90 минут напряженной работы им удалось поставить небольшую палатку. Это был самый высоко рас­положенный на Джомолунгме штурмовой лагерь. Сюда они доставили коротковолновый радиопередатчик и с его помощью связались с товарищами, сообщив им ободряю­щие вести. Ночью восходители спали довольно хорошо, пользуясь уменьшенной подачей кислорода — 1 литр в ми­нуту. В 3 часа утра подъем. .Прочтя молитвы и хлебнув горячего кофе, связка в 5 утра покинула палатку, захва­тив по два кислородных баллона на каждого. Наступило 20 мая, решающий день.

Волнение охватило всю экспедицию. Никто в эту ночь внизу как следует не спал. Когда рассвело, на лице каж­дого можно было прочесть беспокойство и нетерпение, а когда стало совсем светло, все имеющиеся в наличии бинокли были направлены на предвершинный гребень. В 7.30 утра они с волнением разглядели две крошечные точки на Южной вершине.

Продолжая довольно быстрое движение, первая связка в 9.30 утра вышла на Главную вершину. Сняв рюкзаки в трех метрах от цели, они вместе ступили на самую вер­шину. Долгожданный миг наступил. К флагштоку, остав­ленному здесь в 1963 г. американцами, они привязали трехцветный индийский, а также непальский флаги.

Гомбу и Чеема ощутили огромное облегчение, однако позднее они вспоминали, что особых эмоций в тот момент они не испытывали. «На высоте 8800 м трудно думать и что-либо чувствовать,— сказал впоследствии Чеема,— кроме стремления спуститься вниз, в безопасность». Для Гомбу это был двойной успех. Племянник легендарного Тенцинга стал единственным в мире альпинистом, дважды покорившим высочайший пик планеты. В первый раз он побывал здесь два года назад с американцем Уиттакером. Восходители провели на вершине почти полчаса, любуясь чудесными видами в сторону Тибета и равнин Индии. Они смогли разглядеть вдали величественную Канченджунгу, парящую над облаками. Обратный путь был нелегким. Ве­тер временами настолько усиливался, что им приходилось спускаться на четвереньках.

Джомолунгма

Прежде чем четвертая группа успела выйти на штурм, погода снова ухудшилась. Группа состояла из пяти чело­век: Ахлувалия, Равата, Бахугуна, Б.П. Сингха и Пху Дорджи. Не повезло Б.П. Сингху: он заболел во время подъема по склону Лхотзе и ему пришлось вернуться. У Бахугуна, который дошел до последнего лагеря, начался сильный зуд по всему телу, и он также решил вернуться. Оставшаяся тройка вышла на штурм, и в 10.15 утра 29 мая помощник сирдара Пху Дорджи, капитан X. Ахлувалия и X. Рават были на вершине. Они нашли здесь индийский флаг и все остальные сувениры и памятные вещи, остав­ленные предыдущими восходителями. Впервые в истории эверестских экспедиций они позволили себе насладиться кофе на самой вершине. Ахлувалия оставил здесь фото Гуру Нанака¹, Рават — изображение богини Дурга, а шерп Дорджи — снимок далай-ламы.

31 мая экспедиция благополучно вернулась в базовый лагерь, где с триумфом отпраздновала свою победу. Из пятнадцати непосредственных участников экспедиции де­вять поднялись на вершину — рекордное количество чело­век за всю историю покорения Джомолунгмы. Но победи­тели сознавали, что своим успехом они во многом обязаны тем, кто оставался внизу и выполнял тысячи больших и малых поручений, столь необходимых для общего дела. Они в равной мере разделили общую радость и почести.

Большую помощь в организации экспедиции оказали члены Организационного комитета, особенно Сарин, пред­седатель Индийской федерации альпинизма, И.С. Кхера, а также участники экспедиции Гурдьял, Мульк Радж и Джоши. Невзирая на обмороженные пальцы ног, самоот­верженно трудился Н. Кумар, ныне начальник Гималай­ского института альпинизма. Врачи Лала Теланг и А. Накраверти не только внимательно следили за здоровьем чле­нов экспедиции, но, будучи неплохими альпинистами, ока­зали большую помощь в решении других вопросов. Теланг провел почти целый месяц в передовом базовом лагере, Чакраверти пришлось подключиться к экспедиции бук­вально спустя сутки после того, как он узнал о болезни другого врача. До этого он дважды бывал на высотах до 7500 м без кислорода в составе вспомогательных групп. Два радиооператора, хотя и были сильно загружены своей основной работой, с необыкновенным рвением выполняли любые другие задания. Даже непальский офицер связи Рана, впервые оказавшийся участником подобного меро­приятия, сумел подняться до высоты 7500 м, не пользуясь кислородом.

Что касается шерпов, то они побили все свои прежние рекорды подъема на высоту.

Несомненно, что успеху экспедиции сопутствовала уда­ча, столь необходимая в Гималаях, а также помощь и ру­ководство со стороны Индийской федерации альпинизма и Гималайского института альпинизма, основного центра по развитию высокогорного спорта в стране.

Девять человек, поднявшихся на вершину, и руководи­тель экспедиции получили награды от президента респуб­лики. В ознаменование этого достижения выпущены спе­циальная марка, почтовая открытка и календарь.

Нашу краткую статью мы хотели бы закончить замеча­тельными словами большого друга альпинистов покойного Джавахарлала Неру: «Очарование Гималаев распростра­няется сейчас по всей Индии среди нашей молодежи, и это — признак и символ новой жизни и нового духа, кото­рый течет по жилам Индии».