А. Г. Алексаха введение в прогрессологию теоретические проблемы экономической истории

В соответствии со вторым законом резервуара, греческие полисы, имевшие самую малую емкость резервуара развивались быстрее остальных. Самые же развитые в экономическом плане греческие полисы были и в наибольшей степени вовлечены в элитную торговлю. В это время, как впрочем и еще очень долго, зерновые оставались главной пищей для подавляющего части населения. Импорт зерна стал основой не только богатства, но и существования наиболее передовых полисов. В обмен на зерно греки экспортировали типичные для элитной торговли товары – предметы роскоши, ювелирные изделия, хотя главным товаром было, по-видимому, вино. Обмен продукции интенсивного сельского хозяйства, то есть вина, на продукцию экстенсивного сельского хозяйства, то есть зерна, впервые в истории позволил столь значительным массам населения оказаться вовлеченными в деятельность, формирующую гораздо более высокий уровень развития, чем выращивание зерновых.

Именно интенсификация греческого сельского хозяйства и увеличение объемов идущей на экспорт ремесленной продукции, привели к невиданному ранее в истории подъему уровня развития населения и, соответственно, уровня культуры. Расцвет греческого искусства, философии, науки был следствие перехода на внешние возможности для развития.

Греческие купцы везли зерно главным образом из Северного Причерноморья и Египта. Мощь этого потока мы можем только в слабой степени представить по тому огромному количеству находок образцов греческой культуры от амфор до ювелирных изделий, которые археологи находят на пространствах степи и лесостепи Северного Причерноморья.

Греческие крестьяне наиболее развитых полисов, вследствие роста населения, уже не могли иметь участки достаточные для натурального хозяйства с выращиванием зерновых. Но благодаря элитной торговле они могли просуществовать на участках даже в 5–6 раз меньших, выращивая виноград. Крестьянин мог продать вино, полученное с такого участка и впоследствии купить на эти деньги зерно, достаточное для существования его семьи. Это означало повышение критической плотности и увеличение массы населения как минимум в 5–6 раз. Выращивание винограда, производство вина является значительно более сложным занятием, чем выращивание зерновых.

Кроме того, для того, чтобы вино было обменено на пшеницу нужен был купец, который должен был купить вино у греческого крестьянина и продать ему пшеницу. Далее, нужен был корабль, на котором перевозились товары. На корабле должна была быть команда, корабль должен был быть построен кораблестроителями и оснащен всем необходимым. Таким образом, после интенсификации сельского хозяйства и увеличении производства вина, идущего на экспорт, уровень развития греческого общества возрастал в еще большей степени, потому что трудовая активность всех вышеперечисленных людей – купцов, моряков, кораблестроителей является несравненно более сложной, чем культивация зерновых, в которую эти люди были бы вовлечены, если бы у них было для этого достаточно земли. Мы уже не говорим о том насколько сложен был труд ремесленников, например ювелиров, производящих предметы роскоши для элитной торговли, если образцы этих изделий удивляют нас своим совершенством и сейчас.

Элитная торговля всегда и во все времена имела своим необходимым условием наличие не только резервуаров с высоким критическим коэффициентом, но и резервуаров с низким критическим коэффициентом, население которых выращивало зерновые. Верхние социальные слои таких сообществ легко могло увеличить дань в виде зерна, получаемую с нижних социальных слоев, так как производительность труда при экстенсивном производстве зерновых, согласно закону Бозеруп, была достаточно высока для этого. Этот избыток зерна верхние социальные слои могли обменять на престижные заморские товары, увеличивая тем самым свое богатство и власть. Таким образом, слабо заселенные пространства Северного Причерноморья стали своеобразным фундаментом уникальной греческой цивилизации.

Конечно, не стоит переоценивать значение элитной торговли, или, иными словами, внешних условий для развития в классической Греции. Подавляющая часть населения страны жила в условиях натурального хозяйства и выращивала свой хлеб своими руками. Вероятно даже в наиболее развитых государствах Греции большинство крестьян вело хозяйство близкое к натуральному. Но все же, несомненно, внешние условия для развития существенно подняли уровень развития греческого населения и недооценивать зависимость греческой экономики от них также было бы большой ошибкой. Известно, например, что Афины зависели от импорта пшеницы в такой степени, что когда во время греко-персидских воин персы воспрепятствовали торговле с Северным Причерноморьем через Босфор, в Аттике сразу же начиналась ощущаться нехватка зерна.

Расцвет Греции приходится на V –VI века до н.э. Именно в это время большинство резервуаров Греции было близко к заполнению. Благодаря этому маленькие греческие государства смогли победить в войне с огромным персидским царством. Но чем более нарастал критический коэффициент, тем сильнее становилось социальное напряжение. В конечном счете это напряжение выразилось во внутригреческих войнах 431–404 гг. до н.э. Одну сторону в этих войнах возглавляли Афины, другую Спарта. Ожесточенная и длительная война нанесла большой ущерб экономике Греции. Но это лишь ненадолго уменьшило рост критического коэффициента. Войны между греческими государствами следовали одна за другой.

Рост критического коэффициента выразился и во внутренней борьбе в греческих полисах. Вследствие роста населения доля безземельных крестьян во всех греческих государствах увеличивалась. Эти люди искали решения своих проблем в политической борьбе, поэтому обычным явлением в греческих полисах этого времени стали заговоры, перевороты, кровавые междоусобицы.

Особенно ярким доказательством высоты критического коэффициента является рост наемничества. В конце V– начале IV вв. до н.э. наемники составляли большую часть армий греческих государств. Фараоны Египта и персидские цари нанимали огромные количества греческих наемников. В Греции даже появились своеобразные рынки наемников. Наиболее сильно критический коэффициент вырос там, где емкость резервуаров была минимальной. Например, неслучайно наибольший размах наемничество получило на Пелопоннесе. Тут, на мысе Тенар, возник рынок наемников, имевший не только общегреческое, но даже международное значение.

Заполнение резервуаров произошло не только в передовых греческих государствах, имевших малую емкость резервуара. Даже те государства, которые служили образцами стабильности и неизменности, начали развиваться. В одном из наиболее архаичных греческих государств, Спарте, где раньше существовал запрет на продажу земли, земельные участки начинают продавать и покупать. Вместо железных денег начинают циркулировать золотые и серебряные. Вследствие роста населения, несмотря на детоубийство, которое практиковали спартанцы, среди них появились безземельные и рост социального напряжения в 399 г. до н.э. впервые в истории привел к заговору бедных спартанцев совместно с илотами против существовавшего режима.

Заполнение резервуаров, которые согласно второму закону резервуара вначале отставали в развитии от менее емких резервуаров, привело к усилению государств, игравших ранее второстепенную роль в греческой политике. Например отсталая и сельскохозяйственная Беотия на время становится гегемоном Греции. Однако вскоре опять же вследствие второго закона резервуара, самым сильным государством Греции становиться Македония. Хотя македонцы и не были греками, Македония несомненно была частью греческой цивилизации, поэтому я и говорю о Македонии как о части античной Греции.

Изо всех греческих государств Македония по емкости резервуара уступала, вероятно, только Фессалии. Кроме того македонцы вели более экстенсивное хозяйство, занимаясь, главным образом, горно-пастбищным скотоводством. Поэтому македонский резервуар, хотя и заполнился довольно поздно в силу своих размеров, все же наполнился быстрее фессалийского. До начала IVв. до н.э. Македония была слабым и отсталым государством. Ее сельской хозяйство было весьма экстенсивным. Земледелие было развито слабо. Однако постепенно произошло наполнение резервуара, Македония стала усиливаться и к середине IV столетия до н.э. стала мощным государством. Власть македонского царя стала сильной, армия - высоко боеспособной. Это свидетельствует о том, что критический коэффициент в Македонии был уже достаточно высок. Благодаря этому македонский царь, Филипп II, смог значительно увеличить территорию своего государства. Но эта экспансия велась главным образом против горных племен на север от Греции. Политика Филиппа по отношению к греческим государствам не была столь прямолинейной. Хотя он и вмешивался в греческие междоусобицы, при этом он постоянно отстаивал позицию, что главным врагом всех греков была Персия и только война с ней могла решить проблемы греков. Призывы к завоеванию Персидских владений уже давно раздавались в Греции. Хорошо известен «Панегирик» Исократа, в котором он призывал греков объединиться и завоевать Малую Азию. Особенно эффективными стали эти призывы после похода 10-ти тысяч греческих наемников, которые были наняты царевичем Киром, претендентом на персидский трон. Наемники добились победы, но в бою Кир был убит, и греки вынуждены были попытаться наняться на службу к разбитому ими персидскому военачальнику. Однако он приказал перебить греческих командиров, чтобы легче было уничтожить весь отряд. Но наемники выбрали новых командиров и, несмотря на все усилия персов их уничтожить, сумели вернуться в Грецию. Этот поход был яркой иллюстрацией того, как ослабела Персия. Таким образом, мы видим две стороны действия первого закона резервуара: в то время как резервуар собственно Персии был опустошен вследствие завоевания огромных территорий, греческие резервуары имели высокий критический коэффициент. Вследствие этого Персидский резервуар не мог сопротивляться давлению со стороны Греции. Политика македонских царей, сперва Филиппа, а потом Александра, направленная на то, чтобы возглавить движение греков на восток, была безусловно, оптимальной. Хотя завоевание Персии осуществили главным образом македоняне, удержать столь большую территорию, не опираясь на всю Грецию, было, по-видимому, нереально.

И вот, после завоеваний Александра для греков открылись огромные пространства. Как сам Александр, так и его наследники всячески поощряли переселение греков на новые территории. Начался новый исход греков на Восток, за которым последовал, согласно первому закону резервуара, неизбежный упадок Греции. Прежде всего мигранты уезжали из резервуаров с самым высоким критическим коэффициентом, то есть из наиболее развитых полисов Греции. Снижение плотности населения неизбежно вело к экономическому и культурному регрессу. Поэтому гегемонами Греции стали отсталые и бедные сообщества, находившиеся в стационарном состоянии – Этолия и Ахайя. Вследствие того, что тут рост населения был приостановлен стационарным состоянием, отсюда не могло быть большой эмиграции. Вместе с тем высокий критический коэффициент в этих сообществах давал им преимущество перед сообществами, резервуар которых не наполнился, например, Фессалии.

Если регресс Микенской Греции был явлением далеким и о нем мы действительно мало знаем, есть все основания полагать, что регресс Греции в IV–III вв. до н.э. был вначале следствием роста социального напряжения в результате исчерпания дальнейших возможностей для развития, а потом потери населения в результате эмиграции. Однако упадок Греции в III в. до н.э. по силе и глубине не идет ни в какое сравнение с регрессом Микенской Греции. Почему события развивались таким образом? Территории, завоеванные Александром были центрами древних цивилизаций, даже более древних, чем греческая. Поэтому эти резервуары были заполнены уже давно и во многих случаях возможности для развития были исчерпаны. Разумеется, греки пришли как завоеватели и могли просто отнять земли у местного населения. Но такой способ действий неизбежно вел к восстаниям и не мог быть использован в больших размерах. Кроме того климат новых земель в большинстве случаев был малоподходящим для греков

Но главным, как кажется автору, было то, что уровень развития, которого достигла Греция в классический период был несравненно выше того, который был греками достигнут в микенский период. В торговую и ремесленную деятельность был вовлечен столь большой процент населения, что, вероятно подобные показатели были достигнуты вновь только в Италии в начале периода Возрождения. Следствием этого был беспрецедентно высокий уровень развития населения. Столь высокий уровень развития обуславливал и значительный уровень потребления значительной части населения, не говоря уже о высших социальных слоях. Эмиграция ставила под сомнение возможность обеспечить подобный уровень потребления. Поэтому переселение греков в III в. до н.э. не имело таких масштабов как в XIV – XIII вв. до н.э., хотя нанесло ощутимый удар по прогрессу Греции.

Античность дает нам множество других интереснейших примеров как прогресса так и регресса различных стран и народов. Но, конечно, самым впечатляющим примером была история Римского государства.

Прежде всего, место возникновения будущей мировой державы было, без сомнения, не случайным. Средняя Италия была регионом, резервуары которого были, с одной стороны, достаточно емкими, значительно более емкими чем резервуары Южной Италии, с другой стороны не столь емкими, как резервуары Северной Италии. Плотность населения в Лации была самой высокой в Италии.

Владения Римского государства в 500-м году до н.э. составляли 982,75 кв.км [84, с.69], а население 150700 человек [85, 5,75], таким образом плотность населения была 153 человек на кв.км. В среднем на семью из пяти человек приходилось 3,27 гектара, или если воспользоваться римскими единицами измерения на одного человека приходилось 2,6 югера (1 югер = 0,252 га). Разумеется, население римского государства, могло получать существенное количество продовольствия извне за счет обмена, и все же плотность населения была очень высока. Тем не менее известно, что в доиндустриальных странах с очень интенсивным земледелием семья из пяти человек может прожить на 1–1,5 гектарах обрабатываемой земли [86, с. 220].

Приведенные выше цифры показывают, насколько интенсивным должно было быть сельское хозяйство в римском государстве в начале его истории. Интересно отметить, что традиция полагала достаточным для римского гражданина участок обрабатываемой земли площадью в 2 югера [87, 1,10; 33, 18,2]. Нетрудно убедиться в реальности этой цифры. Катон приводит нормы потребления для взрослого мужчины 312 кг пшеницы, а для женщины 234 кг на год. Если принять нормой для ребенка половину нормы для взрослого и принять семейный коэффициент равным 5 человек, всего для семьи нужно 1014 кг пшеницы в год. Колумелла приводит данные о том, что нормальная урожайность была 1:4 [29, 3,3,4], Варрон – l:10 [87, 1,44,2], что при норме высева 5 модиев на югер (модий = 8,75 литра) позволяло получить такое количество пшеницы с площади от 3,12 до 7,8 югера по данным Колумеллы и Варрона соответственно. В среднем необходимая площадь составила бы 5,5 югера. Таким образом семья из пяти человек могла прожить на участке в 10 югеров при двухпольной системе земледелия.

Разумеется такая высокая плотность населения требовала очень интенсивного земледелия. Все эти факты дают основание полагать, что критический коэффициент в Лации был значительно выше, чем в остальной Италии. Например плотность населения в Этрурии была около 17 человек на кв. км, в Умбрии – 18,8 человек на кв. км, в Пицене – l0 человек на кв. км [88]. В Римском же государстве, даже после Второй Латинской войны на площади 603885 гектаров [84, с. 70] проживало около 250000 человек [89, 9,9], что составляло плотность населения около 41 человек на кв.км. Исключительно высокая плотность населения в Лации до определенной степени объясняется тем, что Лаций был одним из немногих мест в полуостровной Италии, где рельеф был удобен для земледелия. Однако почвы тут не отличались высоким плодородием, так что без сомнения критический коэффициент тут был высок и напряжение между отдельными сообществами было очень сильно. Об этом свидетельствуют и дошедшие до нас сведения о бесконечных и жестоких войнах, которые велись в Средней Италии между населявшими ее племенами. Римские легенды полны примеров самоотверженных подвигов римских граждан. Все это еще раз подтверждает ранее высказанный тезис о том, что только нечеловеческие условия жизни воспитывают у населения нечеловеческие качества.

В Лации население вело борьбу за существование. В этих жестких условиях сообщества эволюционировали в направлении усиления дисциплинированности и воинственности. Вследствие этой тенденции римские граждане выработали уникальное повиновение высшим социальным слоям. Воины велись главным образом за землю, но это наиболее желанное вознаграждение для победоносных римских солдат не доставалось им после победы. Высшие социальные слои консолидировали земли, отобранные у побежденных в ager publicus. Совершенно поразительным является отнюдь не стремление высших социальных слоев римского общества удержать землю путем передачи ее в общественную собственность, поскольку патриции оккупировали огромные участки ее для пастбищного животноводства, ведь в соответствии с законом Бозеруп животноводство было выгоднее земледелия, если имелись достаточные площади земли. Самым удивительным во всем это было то, что низшие социальные страты подчинялись высшим в этом жизненно важном вопросе. Таким образом высокий критический коэффициент удавалось сохранить и поэтому римская армия оставалась высоко боеспособной.

Победы растущего римского государства были вызваны действием первого закона резервуара. В это время во всем Средиземноморье не было другого резервуара, который мог сравниться со Средней Италией, исключая только Пуническое государство в Северной Африке. Военный гений Ганнибала первоначально принес ему победы. Но итальянский резервуар был намного более емким и никакой гений не мог противостоять действию второго закона резервуара. Поэтому конечная победа Римского государства в этой войне была неизбежной, так же как и дальнейшие его победы и постоянный территориальный рост.

Но подъем Римского государства есть только одна сторона феномена истории древнего Рима. Не менее удивительным и интересным был упадок Римского государства и регресс римской цивилизации.

Современники и многие современные ученые полагают, что причиной регресса была депопуляция и последующий рост латифундий [90; 91; 92; 93]. Когда античные авторы упоминают о латифундиях они рисуют картину запустения на месте былого процветания. Вместо тщательно возделанных полей в латифундиях необработанные пустоши. Колумелла говорит о латифундиях, которые оставлены на вытаптывание стадам или диким животным и обрабатываются трудом колодников или колонов [29, 1,13,12]. Плиний Старший считает, что латифундии погубили Италию, а затем и провинции [33, 18,35].

В связи с этим особый интерес представляет история возникновения латифундий. Многие ученые полагают, что господствующим типом поместья, наряду с многочисленными мелкими крестьянскими участками, с конца Второй пунической войны до первой половины I века н.э. была средняя по размерам вилла, площадью 200-250 югеров или около 60 га, которая обрабатывалась 10-20 рабами. Увеличение земельных владений римской знати происходило за счет приобретения средних по размерам участков, не связанных друг с другом и нередко расположенных весьма далеко друг от друга. Такого типа поместья принадлежали Катону, Сципиону, Цицерону. Многочисленные виллы, раскопанные археологами, принадлежали типу, описанному Катоном Старшим [94].

Варрон первым из античных авторов упоминает о латифундиях [87, 1,13,3; 1,22,2] Он достаточно определенно локализует их на юге Италии. Не случайно его интересы в связи с этим связаны с крупным пастбищным скотоводством. [87, 2] Внутренние территории Юга имеют горный рельеф и полупустынный климат. Годовая норма осадков тут около 300 мм, а местами даже ниже 200. Поэтому иного способа хозяйственного использования этих земель нет и до сих пор. Пастбищное скотоводство является одним из самых экстенсивных видов хозяйственной деятельности, что предполагает использование обширных редконаселенных территорий. Поэтому первые латифундии образовались именно на Юге Италии.

Анализ данных, содержащихся в речах Цицерона, свидетельствует, что уже в его время начался процесс объединения разрозненных имений в единый земельный массив [95, 3,8; 14; 2,78].

К началу II нашей эры представитель римской знати Плиний Младший владел огромными поместьями в 10-12 тысяч югеров и оказывал влияние на всю округу, являясь патроном Тиферна – соседнего города. Эти владения вполне отвечают тому типу латифундий, которые Сенека сравнивал с царствами [96].

Теперь сравним процесс роста латифундий с римской колонизацией. Хорошо известно, что аграрный вопрос был ключевым вопросом всей римской политической жизни. Рост населения в условиях, когда возможности для дальнейшей интенсификации сельского хозяйства были, вероятно, практически исчерпаны, делал критический коэффициент слишком высоким. Это было опасно для высших социальных страт и, как только напряжение возрастало, распределение земель из фонда ager publicus становилось единственным способом сохранения существовавшего порядка. В соответствии с военными и политическими целями римской элиты, такое распределение принимало форму колонизации. Колонии были форпостами Римского государства в покоренных и враждебных странах. Значение, которое придавалось в Риме колонизации, видно по тому, что только римский сенат мог утвердить решение об основании колонии. Таким образом высшая социальная страта контролировала миграции населения и удерживала критический коэффициент достаточно высоким.

Уже к 313 году до н.э. Рим колонизировал Лаций и вывел сюда 17 колоний, после чего колонизация Лация прекратилась. Колонизация вышла за пределы Лация и к концу II столетия до н.э. Рим основал в Италии 65 колоний, не считая отдельных разделов ager publicus (раздел Галльского поля в Пицене по закону Фламиния в 232 г. до н.э., поголовная ассигнация в долине По в 173 г. до н.э. и т.д.). Эти колонизационные потоки шли туда, где критический коэффициент не был столь высок как в Лации.

В процесс миграции вовлекались не только римские граждане, но и союзники различных типов. Известно, что Римская федерация включала группы населения, имевшие различные права. Союзники латинского имени могли переселиться в Рим, пройти там перепись и стать римскими гражданами, если они оставляли на родине потомство [89, 41,8]. Этим правом начинают широко пользоваться латинские союзники Рима в первой половине II века до н.э., что вызвало жалобы послов латинских городов, вынудившие сенат поручить претору Квинту Теренцию Куллеону провести следствие по этому делу и вернуть домой тех, кто не проживал в Риме до 177 г. до н.э. Ливий сообщает, что так было возвращено на родину 12 тысяч латинян [89,29,3,4–6]. Через 10 лет в сенат обратились послы самнитов, пелигнов и некоторых городов латинского права. Суть жалоб латинов сводилась к тому, что многие их жители переселились в Рим и, пройдя там перепись, стали римскими гражданами. Если так будет продолжаться дальше, говорили послы, то через несколько десятилетий их покинутые города и опустевшие поля будут не в состоянии выставить не одного война. Самниты и пелигны жаловались на то, что 4 тысячи семейств покинули их и переселились во Фрегеллы, хотя они и не уменьшили число воинов, которые должны выставлять [89,41,8,6–8].

Таким образом, союзники латинского имени могли переселиться в Рим и получить римское гражданство, в то время как италики могли переселиться в римскую колонию и получить права союзников латинского имени. Цель этого переселения была, вероятно, в том, что так можно было поднять свой статус, что позволяло при выводе новой колонии получить землю. Разумеется, многих привлекала и возможность получать хлеб, раздачи которого проводили римские власти. Результатом была депопуляция земель прилегающих к городам и первую очередь к Риму.

Интересно отметить, что колонисты в римских колониях получали значительно меньшие участки, чем колонисты более низкого статуса. Этот факт ставил в тупик многих ученых. Действительно, странно, что победители получали участки из расчета 2 югера на члена семьи [33,18,2], в то время как италийские союзники получали участок 32 югера на семью[88, с. 62].

Подобная ситуация была возможна лишь в одном случае: римляне жили при значительно более интенсивном сельском хозяйстве, чем побежденные ими италики. Именно потому римляне и стали победителями. Однако влияние традиции создавало лишь определенный временной лаг и уже с конца II в. до н.э., участки, получаемые колонистами становятся больше и больше: Вибо-Валенция – 15 югеров, Копия – 30 югеров, Луна – 51,5 югера, Аквилея – 50 югеров, Бонония – 50 югеров. Впоследствии участок в 60-66 югеров становится обычном при выведении колонии.

Хорошо известно, что мощь Римского государства во многом базировалась на принципе включения побежденных народов в государственную структуру. Вследствие этого Римское государство превратилось в своеобразную федерацию различных народов, имевших различный статус. Такое объединение народов средней Италии в один резервуар было возможно только для одной цели – продавить стенки соседних резервуаров и таким образом снизить критический коэффициент. Подобную ситуацию мы видели в Греции перед вторжением Александра в Персию. Различные греческие государства объединились вокруг Македонии с единственной целью – уничтожить Персию и таким образом получить земли достаточно для каждого, кому она была нужна. Разница состояла в том, что Римское государство долгое время не могли захватить столь большие территории, какие были завоеваны в результате походов Александра.

Процесс объединения Италии вокруг Римского государства постепенно привел к необходимости для членов римской федерации уравнять все население нового резервуара в правах. Именно поэтому Союзническая война была одной из наиболее опасных и тяжелых для Рима. Эту войну вели народы Италии, входившие в Римское государство, против Рима. Италики хотели равенства прав с римскими гражданами и материальной реализацией этого равенства было равенство в решении земельного вопроса. Интересно отметить, что наиболее активными врагами римлян в этой войне были народы, населявшие горные долины центральных Апеннин – самниты, марсы. Тут емкость резервуаров была небольшой и вероятно именно в это время произошло их наполнение. Собственно говоря римляне выиграли войну только формально, фактически выполнив главное требование противника – уравнять в правах италиков и римских граждан. После этого все население Италии – а в то время Италией считалась только полуостровная Италия, без долины По, что было совершенно резонно, так как емкость долины По была качественно больше остальной Италии – все население Италии было объединено в усилии понизить критический коэффициент в едином италийском резервуаре.

Однако преобладала точка зрения, что эта проблема должна быть решена внутри Италии. Вся борьба, переросшая в гражданские войны была направлена на то, чтобы найти земельные резервы здесь. Есть свидетельства, что, например колонизация Суллы, в течение которой он наделил землей 120 тысяч своих ветеранов [97,1,489], осуществлялась главным образом за счет экспроприации земель у прежних владельцев [98, с. 55]. Археологические данные подтверждают, что сулланская колонизация не изменила ни количество, ни размеры помпейских вилл [99], хотя известно, что Сулла вывел сюда свою колонию [100].

Таким образом шло перераспределение земель в Италии, хотя наметилась уже тенденция переселения в провинции – имеется в виду основание Юнонии в Африке и Нарбона в Южной Галлии. Впоследствии эта тенденция стала главной и даже единственной, потому что в первом столетии до н.э. в Италии уже не осталось свободных земель. Цезарь распределил последний участок ager publicus в 59 году до н.э. в Кампании [101,20; 102,4], хотя эта земля была густо заселена и население было просто изгнано. Подтверждением того, что в Италии свободных земель уже к середине I в. до н.э. не было, служит и то, что согласно законопроекту трибуна 63 года до н.э. Сервилия Рулла наделение землей должно было происходить, кроме вышеупомянутого участка ager publicus, также за счет земель, купленных у частных владельцев за государственные деньги.

Очевидно, что перераспределение земель не могло снизить критический коэффициент. Переселение из Италии было логическим завершением этого процесса. Цезарь поселил вне Италии 80000 ветеранов [103,42] а в Италии только 40000 [97 ,2,35; 103, 20; 104, 2,44,4]. Август наделил землей 300000 ветеранов. Вне Италии он основал 75 колоний, в то время как в Италии – 61 [105]. Таким образом, в результате колонизации Августа Италию покинуло около 165000 ветеранов. Не удивительно, что именно во время Августа рост латифундий в Италии усилился. Уже преемник Августа, Тиберий был озабочен ростом латифундий [106, 3,53]. Таким образом, быстрый рост латифундий в Италии последовал после огромной волны эмиграции населения из Италии в провинции. В таких условиях плотность населения в Италии, без сомнения, быстро снизилась, так же как и критический коэффициент. В результате предложение земли на продажу значительно превысило спрос на нее, цена на землю начала падать и была восстановлена только номинально в результате выпуска в обращение дополнительно 100 миллионов сестерциев [107, с.336]. Вот что было экономическим базисом быстрого роста латифундий! Разумеется снижение критического коэффициента началось задолго до массовой эмиграции в провинции. Значительное число жителей Италии выезжали из страны в составе армий или в торговые поездки. Кроме того, депопуляция отчасти была следствием переселения большого числа жителей сел в города, особенно в Рим. Здесь, благодаря огромным суммам денег, которые были получены в провинциях как налоги, контрибуции, военная добыча, было возможно заработать деньги несравненно легче, чем сельским хозяйством. Кроме того, еще с 120-х гг. до н.э. римские политиканы с целью привлечь симпатий низших социальных страт добились принятия закона о продаже римским гражданам хлеба по очень низким ценам. Позднее хлеб раздавался вообще бесплатно. Крестьяне вместо того, чтобы тяжелым трудом зарабатывать хлеб на своих клочках земли предпочитали переселиться в города и получать его бесплатно. Известна обеспокоенность Августа наплывом плебса в города [102, 42]. Разумеется переселение крестьян в города не уменьшало численность населения Италии, но смертность городского населения была значительно выше чем сельского. В средние века смертность среди городского населения была выше рождаемости. Переселение крестьян в города неизбежно вело к снижению роста населения. Как следствие цена на землю, особенно вблизи Рима, существенно упала, а некоторые ее участки были вообще заброшены [33, 14,5,50].

Переход от интенсивного мелкокрестьянского земледелия к огромным латифундиям мог произойти только за счет объединения в одних руках большого количества крестьянских участков. Крайне сомнительно, чтобы в условиях поздней республики такое объединение произошло насильственно, хотя совсем это исключать нельзя, особенно на завершающих стадиях процесса. Римский землемер Гигин полагал, что в Италии в первом веке н.э. более типичной была обратная ситуация – захват земель латифундиста крестьянами [108]. Вследствие роста населения крестьянские участки дробились между наследниками и становились слишком маленькими для поддержания необходимого уровня потребления. Поэтому крестьяне продавали их, а сами переселялись в города, либо во вновь образуемые колонии.

Депопуляция Италии и падение критического коэффициента сделала невозможным наем работников, но сделала возможным скупить за бесценок землю и сформировать огромные поместья. В этих условиях проблема рабочей силы была решена за счет покупки рабов. К тому же как раз в это время победоносные войны обеспечили работорговлю огромным количеством рабов. В результате в сельской местности были накоплены огромные массы рабов и последовали большие восстания рабов. Прежде всего они начались на юге, где почвы были бедны и откуда население имело больше оснований переселиться. В 138-132 гг. до н.э. произошло большое восстание рабов на Сицилии, за которым последовало второе большое восстание рабов на острове в 104-101 гг. до н.э. Но особенно мощным было восстание в 74-71 гг. до н.э. под предводительством Спартака.

Итак, быстрый рост латифундий начался сразу же вслед за началом массового переселения населения за пределы Италии. В то же время многие ученые отмечают кризис римского интенсивного сельского хозяйства в конце первого столетия – середине второго столетия н.э. [110, сс.26–27; 267–268]. Кризис, о котором идет речь, можно охарактеризовать одним словом – экстенсификация. Выше уже приводились свидетельства современников об экстенсивном сельском хозяйстве в латифундиях. Если Катон говорит о поместьях, где используется каждый клочок земли, где применяется травосеяние и вместо паров начинают сеять бобовые, то Колумелла пишет о латифундиях в которых часть земель отводилась под леса [29, III, 3,2,7], охотничьи угодья [29, IX, 7], а часть земель просто забрасывалась [29, XII, 32,1]. Экстенисификация была следствием падения критического коэффициента в результате понижения плотности населения. В ее основе лежало действие закона Бозеруп. Переход к более экстенсивному сельскому хозяйству стимулировался ростом производительности труда. Попытка же продолжать вести хозяйство интенсивно вела к росту издержек по сравнению со средним по стране уровнем. Интересной иллюстрацией этого утверждения является рассказ Плиния о неком Руфе, который разорился, пытаясь хозяйствовать интенсивно [33, 18,37]. Такие примеры, видимо были не одиноки, так как население должно было понять, что более экстенсивное хозяйство является более выгодным. Именно поэтому кризис в сельском хозяйстве Италии произошел с некоторым запаздыванием относительно распространения латифундий и депопуляции.

Однако современники не могли не ощущать, что экстенсификация означала регресс и лучшие хозяева, вероятно, подсознательно сопротивлялись ей. В этой связи очень интересна полемика Колумеллы со сторонниками экстенсификации. Он сравнивает производство сена, как пример экстенсивного сельского хозяйства с производством вина, как пример интенсивного. Трудозатраты при производстве вина по расчетам Колумеллы составляли на один югер:

1.Окапывание виноградных кустов- 1 человеко-день;

2.Обрезка лоз – 15 чел. дней;

3.Пасынкование – 1 чел. день;

4.Мотыжение – 20 чел. дней [33, 18,230; 18,241].

К сожалению Колумелла не приводит данных о трудозатратах на подвязку лоз, но исходя из трудозатрат на пасынкование можно принять эту величину равную 3 чел. дням. Колумела принимает в своих расчетах количество вина, полученное с одного югера равным 8 мехам. Сам Колумелла считает такой результат очень хорошим [29, 3,3,3]. Для получения такого количества вина урожай с югера должен был бы составлять 6 тонн, в пересчете на гектар 238 центнеров. И в наши дни такой урожай считался бы очень хорошим. Однако примем эту цифру в наших расчетах. При таком урожае трудозатраты на его уборку составят как минимум 15 человеко- дней, так как в наши дни при транспортировке собранного винограда машинами рабочий убирает в день 500 кг.[110, 429] Вряд ли во времена Колумеллы убирали более 400 кг. Теперь определим трудозатраты на производство вина. Плиний сообщает, что 4 человека двумя прессами выжали 3 факта маслин за сутки работы, а один факт составлял 100 модиев [33, 15,23; 14]. Перед тем как выжимать масло оливки дробились специальным устройством, трапетом. Но и виноград перед закладкой под пресс также давили ногами на специальных площадках. Поэтому будем считать трудозатраты при отжатии масла из маслин и отжатии сока из винограда примерно равными. Шесть тонн винограда займут объем около 9000 литров или 1000 модиев, то есть 10 фактов. Следовательно, для отжатия сока из 6 тонн винограда потребуется 13 человеко-дней. Далее, для изготовления вина нужно было осмолить сосуды для его хранения и при брожении вина также необходимо было выполнить определенные работы. На все это потребовалось бы не менее 5 человеко-дней [111]. Итого на выращивание и уборку винограда на один югер требовалось 55 человеко-дней, а на изготовление вина – еще 18 человеко-дней. Следует отметить, что в наших расчетах приняты очень высокий урожай и довольно низкие трудозатраты. Во всяком случае трудозатраты на гектар в начале двадцатого века при ручной обработке виноградника составляли 250 человеко-дней, или в перерасчете на югер 63 человеко-дня и урожай при этом был значительно ниже [112]. Кроме того, виноградник при посадке требовал огромных трудозатрат. Только для плантажа нужно было 70 чел/дней на югер [33, 18,234]. А еще нужно было отобрать и подготовить посадочный материал, для чего нужен был довольно квалифицированный труд. Тем не менее если разделить стоимость 3 мехов вина при цене 300 сестерций за мех [29, 3,3,10] на 73 человеко-дня, необходимых на их изготовление, то получиться, что 1 человеко-день приносил 33 сестерция.

Теперь подсчитаем что давал один человеко-день при производстве сена. Трудозатраты на уборку сена с луга – 1 человеко -день на югер [33, 18,262] Еще пол человеко-дня нужно было на обжинание луга, так как римляне косили косой-горбушей, которая скашивала траву не полностью. Добавим еще один день на какие-нибудь неучтенные нами работы. Итого 2,5 человеко-дня на югер. Доход от продажи сена с югера лугов равнялся 100 сестерций [29, 3,33]. Следовательно, один человеко-день при луговодстве приносил 40 сестерций. Здесь в стоимостной форме выражен закон Бозеруп. Колумелла был прав, когда утверждал, что виноделие более выгодно чем луговодство потому, что он сравнивал доход с единицы площади. Один югер виноградников приносил 900 сестерций, в то время как один югер лугов приносил лишь 100 сестерций. Для того чтобы получить такой же доход при луговодстве как и при виноделии нужно было иметь земли в 10 раз больше. Но в том- то и дело, что у римских крестьян такая возможность появилась и в соответствии с первым законом резервуара критический коэффициент в Италии должен был упасть, что и произошло.

Поток переселенцев из Италии только начинался в начале нашей эры. Прежний механизм поддержания критического коэффициента был разрушен военачальниками, которые в стремлении к личной власти в Римском государстве добивались наделения своих солдат землей. Таким образом Август и Цезарь, как уже отмечалось выше, наделили землей вне Италии сотни тысяч человек. Но кроме них в Риме было много других.

Веспасиан (69–79 гг. н.э.) основал в Южной Галлии большие колонии ветеранов. Во время Домициана (81–96 гг. н.э.) были колонизованы Десятинные поля в Южной Германии. При Траяне (98–117 гг. н.э.) в Дакии были организованы многочисленные колонии ветеранов, а также мигрантов из Италии и западных провинций. Систематическая колонизация продолжалась до времени Адриана (117–138 гг. н.э.). Это является свидетельством того, что с этого времени критический коэффициент внутри римского государства стал ниже единицы. Неудивительно, что именно со времени Адриана Римская империя была вынуждена перейти к стратегической обороне.

В этой связи весьма интересно, как изменялась мотивация римских солдат к военной службе, ведь именно мотивация показывает насколько высок критический коэффициент. На первых этапах существования Римского государства граждан призывали на службу с их собственным оружием и они не получали ничего после войны, кроме военной добычи. Военная служба считалась почетным правом свободных граждан. В условиях безжалостных войн с соседними народами за место под солнцем каждый римский гражданин хотел защитить свою семью и собственность. Но как только критический коэффициент упал, этот мотив стал недейственным. Уже в 120-х гг. до н.э. по реформе Гая Гракха войны начали получать за службу жалование и наделяться бесплатно оружием. А с конца второго столетия до н.э. по реформе Мария армия начала формироваться из добровольцев, которые после определенного срока службы вознаграждались земельным участком. Однако дальнейшее падение критического коэффициента привело к тому, что интерес ветеранов к земле как к вознаграждению за военную службу, упал. Они предпочитали получать денежное вознаграждение. Тацит отмечает, что ветераны больше не хотели оседать на земле. Они часто оставляли отведенные им участки [106, 14,27]. Кроме того, имеются археологические данные подтверждающие это свидетельство [113, с. 111].

Таким образом, падение интереса к земле со стороны ветеранов произошло как раз после большой волны колонизации Дакии при Траяне. Это дает все основания утверждать, что в этот период падение критического коэффициента в империи приобрело качественное значение. Со времени Адриана желающих поступить в армию среди римских граждан, из которых ранее комплектовалась армия, стало не хватать. Поэтому в армию стали брать свободных провинциалов. Следует учесть также и то что в 160-х года эпидемии чумы сильно уменьшили численность населения империи. В связи с этим Септимий Север (193 г.н.э.) был вынужден увеличить жалование войнам, разрешить им приобретать землю и вступать в законный брак. Военная дисциплина была ослаблена. Женившиеся легионеры, имевшие участок земли могли жить со своими семьями в поселках, расположенных возле своих лагерей и являться для несения службы на сборы. Интересная деталь – если раньше для легионера возможность получить землю и завести хозяйство становилась реальностью только как награда за 20-летнюю службу, то теперь легионер мог это сделать, еще находясь на службе. Причем это, видимо, было вполне обычным явлением. Столь ценимая ранее земля стала товаром вполне доступным для многих. В результате этого вдоль рейнской и дунайской границ возникает полоса военных поселений. Таким образом, чтобы защитить свой дом и семью римским войнам приходилось защищать и всю империю.

Конец II в. н.э. вообще был своеобразным рубежом в развитии римского государства. Вероятно, критический коэффициент в это время снизился существенно ниже единицы, так как в это время упадок сельского хозяйства и рост латифундий становятся особенно наглядными. Появилось много заброшенных земель, депопуляция империи становилась все сильнее. Как и должно быть при снижении критического коэффициента, начинает сокращаться торговля, ремесло. Хозяйственная активность городов начинает снижаться, численность их населения убывает. Государство стало все сильнее испытывать нехватку средств, в результате чего императоры прибегали к выпуску монеты со все более низким содержанием серебра, своеобразному варианту инфляционной эмиссии в соответствии с уровнем развития того времени.

.Как следствие в 235-284 гг. н.э. империю потрясает глубочайший кризис, равного которому она ранее не знала. Империя раскалывается на части, потерявшая население Италия уже не может служить силой, которая соединяла вместе все Средиземноморье. Политическая анархия была следствием того, что войска отдельных провинций провозглашали своих претендентов на императорский престол, которые вели ожесточенную борьбу друг с другом. При этом избранные войсками императоры были часто игрушкой в руках воинов, которые могли в любое время взбунтоваться и покончить с ними. Усиление влияния армии в римском государстве было закономерным следствием снижения в нем критического коэффициента. Эта тенденция проявила себя еще со времени реформ Мария, становясь тем сильнее, чем сильнее снижался критический коэффициент внутри римского резервуара. Этот процесс был усилен тем, что критический коэффициент в резервуарах варварских сообществах особенно в районах на север от империи, именно в это время стал быстро расти. Поэтому с одной стороны натиск на империю постоянно усиливался, в то время как ресурсов для сдерживания этого натиска становилось все меньше. Именно вследствие угрозы варварских нашествий была восстановлена целостность империи. Необходимость обороны от варваров оправдывала в глазах населения империи существование мощной армии, со всеми вытекающими из этого последствиями в виде налогов, произвола солдат и т.д. Только благодаря варварской опасности империя просуществовала еще два века. Внешняя опасность всегда усиливает государственную власть. Поэтому после преодоления кризиса власть императора достигла апогея. Но даже этот всемогущий император возводился на трон солдатами и мог быть ими растерзан в любую минуту. Не случайно Септимий Север, умирая, завещал своим сыновьям обогащать солдат и не обращать внимания на остальных жителей государства.

Стабилизация ситуации и усиление единоличной власти императора позволило пришедшему к власти Диоклетиану (284-305 гг. н.э.) попытаться осуществить преобразования, которые были невозможны раньше в принципе. Впрочем даже столь авторитарный правитель был настолько зависим от армии, что на его монетах было отчеканено «fides militum» – верность солдат и «virtus militum» – храбрость солдат.

Прежде всего армия теперь начинает набираться за счет рекрутских наборов. Это ли не свидетельство полного падения мотивации к службе в армии! Все средства заинтересовать людей воевать были исчерпаны – критический коэффициент был настолько низок, что пустующих земель было достаточно, деньги в условиях усиливающейся натурализации жизни также перестали быть достаточным стимулом, да и их государство не имело в достаточном количестве. Население могло прожить без труда обеспечивая свой уровень потребления. Оставалось только принуждение. Нетрудно понять, насколько это было малоэффективно. Можно еще раз повторить, что только нечеловеческие условия жизни порождают нечеловеческие качества населения. Вследствие этого, армия комплектовалась теперь в значительной степени за счет наема варваров. Эти люди как раз и испытывали давление высокого критического коэффициента. Империя была разделена Диоклетианом на четыре части, управляемые соправителями. Это подтверждает, что центробежные тенденции были настолько сильными, что управлять из одного центра стало невозможным. Диоклетиан пытался ввести полноценную золотую монету, чтобы восстановить денежное обращение. Но свертывание торговли и усиливающаяся натурализация жизни привели к тому, что полновесная монета просто исчезала из обращения, а выпуск неполноценной монеты вел к инфляционному росту цен.

Но особенно рельефно изменения в римском обществе отразились в тенденции прикрепления основной массы населения к месту жительства и профессии. Особенно сильно эта тенденция проявила себя во время правления Константина (306-337 гг. н.э.). В соответствии с первым законом резервуара, переселение населения на обширные вновь осваиваемые земли имеющие огромную потенциальную емкость, в частности Парижский бассейн, Придунайские земли, долина Рейна, привело к регрессу. Население переходило к экстенсивному сельскому хозяйству, снижалось глубина разделения труда. Вследствие этого сокращается обмен и денежное обращение. Поэтому, например, арендную плату начинают брать главным образом не деньгами, а продуктами. Так же продуктами начинают взимать и налоги. Падало качество и количество производимых ремесленных изделий, население бросало ремесленную и торговую деятельность, переселяясь в сельскую местность, где занималось сельским хозяйством, в котором ведущую роль повсеместно начинает играть производство зерновых.

По сравнению с предыдущим ходом событий все происходило как бы в обратном порядке, словно в фильме, пущенном назад. С помощью прикрепления населения к месту жительства и профессии власть пыталась остановить то, что остановить в принципе было невозможно – снижение глубины разделения труда вследствие снижения критического коэффициента. Однако снижение глубины разделения труда вело к тому, что деятельность населения становилась все более примитивной, за чем следовало снижение уровня развития населения.

Особенно запустели юг и центр Италии, Юго-восток Галлии, центр и восток Испании. Эти районы обладают малой емкостью резервуаров, критический коэффициент тут быстро превышал единицу, поэтому эмиграция отсюда была максимальной. Например в Кампании и на Сицилии в это время насчитывалось полмиллиона югеров заброшенных земель. Как много римских граждан мечтали когда-то получить тут 15 югеров для своих семей! Рим перестал выполнять столичную функцию. Политический центр перемещается туда, где наибольшие массы населения были сосредоточены – в северную Италию, в Милан, а позднее – в Равену. Также в долину По перемещаются и ремесленные и торговые центры.

Во время тяжелого кризиса в III в. н.э. критический коэффициент в Римском государстве достиг, по-видимому своего минимума. В IV в. после некоторой стабилизации ситуации начинает оживляться торговля и городская жизнь. Однако если на Западе эти процессы были слабы, на Востоке они были намного сильнее. Положение в Восточной части империи было вообще значительно лучше. Это было ясно уже во время Диоклетиана, поэтому он и перенес сюда свою столицу, сначала в Никомедию, а потом Константин сделал столицей Константинополь. Причина большей устойчивости Восточной половины империи состояла в том, что ее главный субрезервуар – Малая Азия наполнился лишь к началу VI в, то есть ко времени Юстиниана. Именно поэтому он смог достигнуть столь выдающихся успехов в борьбе за расширение границ империи. Вследствие более низкого критического коэффициента на востоке империи, в то время, когда Италия, Испания и Южная Галлия теряли население, с Востока не было мощных потоков переселенцев. Поэтому Восточная римская империя смогла выдержать натиск варваров и просуществовать еще более тысячи лет.

Западная империя, имевшая низкий критический коэффициент, не могла существовать столь долгое время. Она неизбежно распалась бы на более мелкие государства. Этот процесс был только ускорен варварскими племенами, которые как раз в это время заполнили свои резервуары. Эти племена практиковали главным образом очень экстенсивные системы хозяйствования – отгонное скотоводство и подсечно-огневое земледелие. Заполнение резервуаров в центральной Европе привело к росту напряжения, усилению воин и формированию больших военно-политических союзов племен. Давление высокого критического коэффициента привело к вырабатыванию у варваров нечеловеческих качеств, то есть к тому, что они стали мало ценить как свою, так и чужую жизнь. Внутренняя борьба у варваров в это время стала ожесточенной. По данным археологов все исследованные поселения германцев IV–VI вв. были разрушены [114, с.345].

Возможно, что если о примерах регресса, рассмотренных нами ранее, мы не располагаем достаточной информацией, то падение Римской империи достаточно полно освещено в дошедших до нашего времени свидетельствах очевидцев. Кроме того работа археологов, которая продолжается уже не одно столетие, также дают нам немало свидетельств о протекавших тогда общественных процессах. Вся имеющаяся в нашем распоряжении масса фактов дает основания утверждать, что и подъем и падение римского государства в деталях соответствуют предлагаемой модели. И подъем и падение были обусловлены действием соответственно второго и первого закона резервуара.