Абсолютное оружие америки

В сентябре штормовые ветра сломали антенну в Англии, а в ноябре то же самое случилось в Америке. Но Маркони продолжал осторожно двигаться впе­ред, экспериментируя с менее мощным, но более на­дежным передатчиком в Англии и отказавшись от сооружения станций в Штатах. Вместо этого италья­нец пытался перехватывать сигналы английского пе­редатчика, построив антенну с привязными аэроста­тами, воздушными змеями и чувствительным когере­ром в роли приемника.

6 декабря Маркони с небольшой командой выса­дился на острове Ньюфаундленд в Канаде и пустил в ход свою антенну в районе, приблизительно определенном как Сигнал-Хилл. 12 декабря было выбрано днем проведения эксперимента, маяк передал сигнал «точка-точка-точка» – в азбуке Морзе буква С.

В пятницу 13-го, во время краткого затишья, наступившего после шторма с градом, оборудование различило три легких удара. Мир был потрясен: имя Маркони навечно вошло в исторические книги; началась эра массовой информации.

Передача эстафеты (1902)

Декабрь 1901 года: синьор Маркони сделал удачный ход. Неизвестно, были ли услышаны им три удара из Анг­лии или, как в случае с Тесла, с Марса, но если я в ка­кой-то степени пророк, то некоторое время мы не услы­шим ничего о трансатлантических сообщениях.

Ли Де Форест

Обиженный Тесла понимал, что Маркони добил­ся успеха благодаря использованию его катушки, осцилляторов и обшей конструкции, о которой уче­ный говорил на своих лекциях несколько лет назад. Прис частично признал свою вину, поскольку по­просил у Тесла оборудование для своей работы, но Маркони заявил, что аппарат Тесла был необязатель­ным и неэффективным, и это вызвало размолвку между Присом и итальянским изобретателем. С дру­гой стороны, Флеминг, серьезно изучавший работу Тесла с тех пор, как принял ученого в своем доме в Лондоне в 1892 году, не видел причин для конфликта, поскольку лично «организовал для Маркони строительство принимающей станции в Англии». Много лет спустя Тесла признался: «Маркони зая­вил, что передача беспроводных сообщений через Атлантику невозможна, потому что между двумя континентами находится стена воды высотой несколько миль, которую лучи не могут преодолеть. Но последующие открытия показали, что все это время он тайно использовал мою систему, получал награды и принимал поздравления, которые предназначались мне, и прошло много времени, прежде чем он это признал».

Томас Коммерфорд Мартин приехал в свою кон­тору в понедельник 16 декабря для изучения потря­сающего сообщения с Ньюфаундленда. Поскольку свидетелями произошедшего были только Маркони и один из его помощников, а все планы держались в секрете до последнего, многие сомневались в словах итальянца. Профессор Сильванус Томсон из Вели­кобритании предположил, что Маркони, вероятно, получил статические сигналы, вызванные суровыми погодными условиями. Один из коллег Мартина сде­лал вывод: «Это подделка. Такое невозможно».

— Мне бы хотелось услышать другое мнение, – сказал издатель, набирая номер Томаса Эдисона. Эдисон уклонился от прямого ответа.

Он сказал:

— Очень сомнительно. Как сигнал смог обогнуть эту чертову кривую?

Мартин позвонил Майклу Пьюпину.

• 
  Профессор, вы верите, что Маркони действи­тельно получил сигналы?
  
• 
  Да, конечно.
  
• 
  Тогда, думаю, надо это отпраздновать.
  

У Мартина в распоряжении было всего несколь­ко дней, и он забронировал для проведения банкета «Астор Галлери» в «Уолдорфе» на 13 января 1902 го­да. Было приглашено триста человек, и Мартин срочно занялся приготовлениями. Выбегая из две­рей, он случайно задел фантастическую фотографию лаборатории волшебника.

Зал был украшен большой картой Атлантики, между столами тянулась гирлянда проводов «с пучка­ми лампочек, по три в каждом», которые помаргива­ли, повторяя сигналы, полученные в Англии и на острове Ньюфаундленд. На каждом столе стояли ма­кет трансмиссионной башни, таблички с именами и «итальянские оливково-зеленые меню» – на каждой карточке был чернильный набросок, изображающий трансатлантическое достижение. Над помостом «в центре располагался медальон с портретом мистера Маркони, драпированный итальянским флагом». Повсюду также были развешаны британские и аме­риканские флаги, эмблемы Американского институ­та инженеров-электриков, был тут и итальянский герб.

«В соответствующие моменты вспыхивали огни» под аплодисменты присутствующих, а на десерт «процессия официантов» вынесла мороженое, укра­шенное ледяными фигурками в виде ламп накаливания, морских кораблей, электрических приборов и беспроводных телеграфных башен.

Карлик ростом четыре фута провел пальцами по козлиной бородке, поправил золотые карманные ча­сы и улыбнулся собственному отражению в зеркале, покидая собрание. Хотя при ходьбе Чарльз Протеус Штейнмец по-прежнему покачивался из стороны в сторону, его походка неуловимо изменилась, так как теперь он был избран президентом Американского Института инженеров-электриков. Вскоре он должен был получить почетный титул доктора наук Гарвард­ского университета и звание профессора инженер­ных наук Юнион-Колледжа, расположенного рядом со штаб-квартирой «Дженерал Электрик» в Шенектади, Нью-Йорк. Последнее обстоятельство позволя­ло Щтейнмецу одновременно преподавать в акаде­мии и сотрудничать в корпорации.

Во время шестичасовой поездки в город на поез­де математик-теоретик внимательно перечитывал гранки своей книги о переменном токе, которая дол­жна была быть повторно опубликована большим форматом в издательстве «Мак-Гро-Хилл». Выдающийся ученый не чувствовал угрызений совести, удалив фамилию своего соавтора, и продолжал вычер­кивать все ссылки на его работу «Изобретения, исследования и статьи Николы Тесла». Он считал, что электрикам будут более интересны его передовые взгляды, нежели «имя первого ученого, исследовав­шего это явление». К 1907 году Штейнмец выступил с инициативой создания «морального кодекса Аме­риканского института инженеров-электриков». Кто такой, в сущности, этот Тесла? Героем дня стал Маркони.

В верхнем ярусе расположилась «стая товари­щей» – кучка оппонентов Тесла. В стороне от ново­го президента сидели профессор Пьюпин, связанный с Маркони финансовыми узами, Элайхью Томсон, заявивший, что это он первым изобрел систему пере­менного тока и «катушку Тесла», Карл Геринг, поддержавший Добровольского в спорах о приоритете передачи сообщений на большие расстояния, Уиль­ям Стэнли, незаконно скопировавший индукцион­ный мотор Тесла/Вестингауза, а теперь выпускавший его на вполне законных основаниях в «Дженерал Электрик», Фрэнк Спрейг, который приобрел изве­стность как создатель электрической железной доро­ги, хотя на самом деле это случилось исключительно благодаря системе переменного тока Тесла, Т.К. Мартин, по-прежнему рассерженный на то, что не получил денег за продажу собрания сочинений серб­ского ученого, и, конечно, сам Гульельмо Марко­ни – человек, нанесший ему последний удар. Реше­ние Тесла не присутствовать на собрании развесели­ло гостей, и они приняли сторону Штейнмеца, причислившего ученого-пионера к категории людей, не достойных внимания.

В позорном верхнем ярусе также сидели Алек­сандр Белл и генеральные консулы Великобритании и Италии, а по кругу располагались Джош Уэтцлер, Д. МакФарлан Мур, жены собравшихся и миссис Томас Альва Эдисон, представлявшая своего мужа.

Мартин играл роль председателя. Он открыл лек­ционную часть, зачитав телеграммы от гостей, кото­рые не смогли прийти. Он начал с письма мэра, а за­тем прочитал послание от «колдуна из Менло-Парка».

Т.К. Мартину:

Весьма сожалею, что не смогу присутствовать на вашей ежегодной встрече сегодня вечером, хотя очень хочу отдать дань уважения Маркони — молодому чело­веку, у которого хватило смелости предпринять успешную попытку передачи электрической волны через Атлантику.

Томас А. Эдисон

Мартин умолчал о том, что на Рождество Марко­ни отправил Эдисону «бодрую телеграмму» с описа­нием собственного успеха и предложением лично продемонстрировать мастеру свое трансатлантиче­ское оборудование, а также о том, что Маркони уже предлагал Эдисону свои ранние беспроводные патен­ты.

«Нью-Йорк Таймс» сообщала: «...раздались при­ветственные возгласы, когда ведущий зачитал письмо от Николы Тесла, в котором говорилось, что он не может присутствовать при этом событии». Несомненно, гости маскировали свое презрение. Мартин, пряча в пышных усах усмешку, продолжил чтение письма:

«Сожалею, что не смогу присутствовать на столь приятном вечере, но присоединяюсь к остальным гостям и передаю свои сердечные поздравления си­ньору Маркони, добившемуся таких блестящих результатов. Он отличный ученый, обладающий редкими и утонченными талантами. Надеюсь, он окажется од­ним из тех, чьи способности с годами только возрас­тают, а разум постигает все более глубокие истины на благо человечества и своей родины».

Далее выступил профессор Элайхью Томсон: «Я получил известие об успехе Маркони по телефону – от журналиста, который пожелал узнать, верю ли я, что сигналы действительно были получены с другого берега Атлантики. – Стремясь вызвать одоб­рение зала, Томсон продолжал: – Я сказал журнали­сту: если Маркони утверждает, что получил сигналы, значит, так оно и есть». Затем на сцену вышел сам герой. Вежливо подождав, пока стихнут аплодисмен­ты, он начал свою речь.

Синьор Маркони объяснил действие своей синтонической беспроводной системы и заметил, что «многое почерпнул в работе других ученых», назвав имена Кларка Максвелла, лорда Кельвина, профессора Генри и профессора Герца. В настоящее время его система в основном используется для передачи сообщений между кораблями. Итальянец с удоволь­ствием отметил: «...моей системой сейчас оснащены свыше 70 кораблей, в том числе 37 кораблей англий­ского флота, 12 – итальянского, а среди осталь­ных – крупные океанские лайнеры, такие, как «Кью-нард», «Норт Джерман Ллойд» и «Бивер Лайн». Мар­кони обратился к проблеме выборочной настройки и заявил, что у него есть система для «передачи между кораблями сообщений, которые не могли бы быть услышаны на других судах, кроме тех, что настроены на нужную частоту». Маркони блефовал: системы для создания отдельных каналов у него не было.

«Надеюсь, – закончил синьор Маркони, – что в недалеком будущем я доведу свою систему до совер­шенства, чтобы друзья и родственники могли обща­ться между собой через океан без больших расходов». В заключение выступил профессор Пьюпин. «Ес­ли говорить о том, что до Маркони сигналы переда­вались только на малое расстояние, – заявил Пью­пин, оглядывая верхние ряды, – то любой школьник при помощи осциллятора Герца может передавать такие сигналы. Но нужен инженер для того, чтобы сделать это изобретение полезным всему миру». Пы­таясь успокоить тех, кто опасался, что изобретение Маркони может сделать ненужными атлантические кабели, Пьюпин прозорливо «указал в качестве примера на то, как создание электрического освещения помогло газовой промышленности и скорее увеличило, нежели свело на нет ценность ее разработок».

9 января Тесла отправил Моргану письмо с объяснением, что патенты «синдиката Флеминга-Mapкони» не точно отражают устройство их прибора и соотносятся с его «патентами 1896 и 1897 годов». В письме описывается предтеча современного теле­видения:

«Нет нужды объяснять вам, что я упорно работал без сна и отдыха. Изучив и отвергнув как неэффек­тивные результаты сотен экспериментов и имея в распоряжении определенную сумму, я с удовольстви­ем говорю, что после медленного, но упорного про­движения вперед создал устройство, способное про­изводить электрические колебания достаточной ин­тенсивности, которые смогут распространяться по всей планете. Когда я включаю устройство, то могу отправить послание всему миру, и за этот величай­ший триумф всегда буду благодарен вам...

Система упразднит не только кабели, но и газе­ты, потому что как смогут существовать журналы, когда каждый покупатель будет иметь дома дешевое устройство, повествующее обо всех мировых новостях?

Прекрасное изобретение, над которым я сейчас работаю, позволит нашим именам войти в каждый дом, и каждый сможет услышать мой голос».

Это будет последнее обращение ученого к финансисту за девять месяцев. Он поставил перед собой

Другие участники. Получив докторскую степень в области электротехники в 1899 году. Ли Де Форест вновь попытался попасть в лабораторию Тесла, но ученый в третий раз отказал ему. Де Форест решил открыть собственное дело. В 1901 году он успешно передал беспроводные сообщения через реку Гудзон на расстояние одной или двух миль, а вскоре после этого отправил сигналы из центра Нью-Йорка на Стейтн-Айленд, удаленный на семь миль. Используя «самозаряжающиеся детекторы с телефонными труб­ками вместо валиков для нанесения краски или клопферов Морзе», Де Форест значительно увеличил скорость передачи. Теперь аппарат угрожал местным телеграфным линиям «Вестерн Юнион». Работая со­вместно с МакФарланом Муром, который «изучил монументальный труд Тесла», Де Форест сумел ре­шить проблему статического электричества. К 1903 году он передавал репортажи о регатах со скоростью от двадцати пяти до тридцати слов в минуту – почти так же быстро, как их мог бы передать оператор, ис­пользующий азбуку Морзе. К 1904 году он передавал сообщения «на 180 миль по суше между Буффало и Кливлендом», а к 1908 году его сигналы уже летели на другие континенты.

Тесла не пытался помешать Де Форесту исполь­зовать его осцилляторы и общую схему – возможно, из уважения к выпускнику Йельского университета или из-за осторожных формулировок его патентов. Однако нельзя сказать этого о Реджинальде Фессендене, которого в апреле 1902 года Тесла обвинил в копировании патентов.

Фессендена, работавшего на Эдисона и Вестингауза еще в начале 1880-х годов, принято считать со­здателем способа передачи голосовых сигналов по воздушным волнам. Маркони использовал электро­магнитные частоты для воспроизведения импульсов кода Морзе, а «Фессендену пришло в голову посы­лать непрерывный сигнал с различной амплитудой колебания волн (или модуляцией) для воспроизведения вибраций звуковой волны. На принимающей станции эти вибрации расшифровывались и преобразовывались в звук. В 1906 году первое такое сообщение было отправлено с побережья Массачусетса, и по беспроводным радиоприемникам можно было – услышать звуки музыки. Так родилось нынешнее радио». Год спустя, используя это запатентованное изобретение, которое, по сути, являлось модификацией «щетковой трубки» Тесла, Де Форест успешно передал голос Энрико Карузо, выступавшего в Мет­рополитен-Опера в Нью-Йорке.

Фессенден был заинтересован в приобретении патента Эдисона на передачу сообщений между поез­дами (1880-е годы) и в 1902 году получил работу в «Дженерал Электрик», занявшись возведением бес­проводной передающей станции в Брэнт-Рок, Мас­сачусетс. Хотя он поддерживал дружеские отношения с Эдисоном и присматривал за его беспутным сыном Томом-младшим, которого уличили в поддел­ке чеков, Фессендену не удалось получить ключевой патент Эдисона: колдун из Менло-Парка продал его Маркони за 60 000 долларов.

Судебные разбирательства требовали денег, но Тесла чувствовал, что у него нет иного выбора, кроме как защищать фундаментальные аспекты своей сис­темы. Как еще он мог доказать Моргану, что его ра­бота в этой области действительно послужила осно­вой для преуспевающих теперь систем?

В июне 1900 года Реджинальд Фессенден подал патентную заявку на избирательный контур. В следу­ющем месяце Тесла также подал аналогичную заяв­ку. Общественность засвидетельствовала, что заявка Фессендена была сделана раньше. Вопрос заключал­ся в том, было ли основано изобретение Фессендена на работах Тесла. Хотя Фессенден утверждал, будто данная идея возникла у него в 1898 году, Тесла отме­чал, что ученый, во-первых, не мог предоставить подтверждающих документов, во-вторых, не создал действующей модели своего устройства и, в-третьих, его аппарат не использовался в коммерческих целях.

Заявка Фессендена оказалась поверхностной, а Тесла отчетливо изложил свои цели, такие, как: (1) эксплуатация дистанционного устройства, (2) контроль за сигналом посредством использования двух или более уникальных электрических частот, (3) со­здание в принимающем устройстве множества избирательных импульсов, занимающих несколько кана­лов, и (4) создание комбинации «передатчик-прием­ник» для реакции на последовательность импульсов. Фессенден мог похвастаться, что его теоретические изыскания относились лишь к 1898 году, а Тесла на­чал работу в 1889 году и предоставил в доказательст­во ряд публикаций. Делая особый акцент на дейст­вии «избирательных контуров», ученый продемонст­рировал модель своего «телеавтомата», созданного в 1898 году. Без его осцилляторов переменного тока приборы Фессендена не могли работать. Если только Фессенден жил не в пустыне, он не смог бы выно­сить идею своего изобретения, не зная о приборах Тесла и не используя их. Паркер Пэйдж часами до­прашивал своего клиента – свидетельские показания Тесла заняли семьдесят две машинописные страни­цы.

Опрос свидетелей продолжался пол-апреля, и по завершении в суд были вызваны Тесла и его двадца­тидевятилетний управляющий Джордж Шерфф. Управляющий, который все это время жил в Уорденклиффе, показал, что эксперименты Тесла по пере­даче сообщений на расстоянии впервые проводились в его присутствии в 1895 году, когда он начал рабо­тать в лаборатории ученого на Южной Пятой авеню, 33-35, позже сгоревшей дотла. Шерфф вспомнил, что изобретатель передавал сигналы из лаборатории на Хьюстон-стрит на крышу отеля «Герлах», находив­шегося на расстоянии одной или двух миль.

Фриц Левенштейн, который был на год моложе Шерффа, выступил после него. В феврале вернувшийся из Европы после женитьбы, Левенштейн вновь стал работать у Тесла в Уорденклиффе. С сильным немецким акцентом он подробно описал природу конфиденциальных экспериментов в Колорадо-Спрингс. «Мистер Тесла объяснил мне, что основной чертой практической системы передачи телеграфных сообщений является секретность, защищенность и избирательность. Он также сказал, как – можно послать два колебания от одного аппарата, а когда я пришел к мистеру Тесла, – продолжал инженер, – я совершенно ничего не понимал, но вскоре он открыл мне всю ценность настройки». — «Дорогой мистер Шерфф, Мистер Пэйдж только что сообщил, что адвокат моего противника признал мою правоту. Должно быть, мистер Фессенден разочарован, и мне его жаль, хотя вы знаете, что он написал несколько не очень приятных статей. Моя честь создателя принци­па восстановлена».

Возможно, Тесла и выиграл дело, но не собирал­ся праздновать. Больше всего он хотел удержать в секрете подробности судебного разбирательства. Ему не нужна была реклама, поскольку в репортажах о процессе фигурировали многие технические подробности, которые могли бы сыграть на руку конкурентам. С одной стороны, ученому удалось защитить основные аспекты своей системы, но, с другой, его показания стали важным источником знаний для Фессендена, у которого теперь появились законные основания для создания целой серии патентов второ­го порядка. Ко времени своей смерти Фессенден по­лучил пятьсот патентов, почти столько же, сколько Том Эдисон. Безусловно, эта работа также помогла Левенштейну, который стал экспертом в области беспроводной передачи, способным оказать помощь множеству новоявленных инженеров.

Уорденклифф (1902-1903)

В Колорадо Тесла записывал результаты экспери­ментов в особую тетрадь, так же он поступил и в Уорденклиффе. В записях за 1902 год почти не гово­рится о работе в первой трети года, за исключением марта. Настоящие подробные записи начинаются лишь с мая и продолжаются без перерывов до июля 1903 года. Тесла следил за строительством башни, из­мерял емкость своего устройства и занимался соору­жением модели планеты для выведения «теории пе­редачи токов сквозь Землю». По этой внушительной металлической сфере ученый передавал различные частоты, измеряя напряжение, длину волны и ско­рость передачи энергии, а также определял узловые точки, например, вдоль экватора и на полюсах.

В феврале 1902 года вместе со Стэнфордом Уайтом Тесла принимал прусского принца Генриха, который прибыл в Нью-Йорк, чтобы забрать постро­енную в Америке королевскую яхту. Именно брат кайзера Вильгельма помогал проводить знаменитые эксперименты в честь Тесла в Берлине шесть лет назад. Яхту назвали именем Алисы Рузвельт – дочери американского президента. В июне в Уорденклиффе «появились два седых скитальца из Ист-Хэмптона». Глаза Кейт сияли, когда она, оставив Николу и Роберта, подошла к башне и прикоснулась к ней рукой. Ее сердце переполнялось теплотой, когда она смотрела на долговязого инженера, беседующего с ее мужем.

В сентябре башня достигла своей полной высоты – 180 футов. Оставалось только сделать купол, но средств уже не было, и ученому пришлось свернуть работы и уволить многих строителей. Он продал свой последний участок земли за 35 000 долларов, но даже это не спасло его. Тем не менее благодаря выручен­ным деньгам он сумел сохранить основную команду, оплатить жилье Шерффа и свое и заплатить шеф-по­вару из «Уолдорфа», чтобы тот приезжал по опреде­ленным дням. Тесла также заснял на пленку внут­реннее убранство своей станции. На этих фотогра­фиях изображены не только все приборы, но также образцы различных электронных трубок, созданных ученым. Их количество достигало тысячи штук.

Газета «Порт-Джефферсон Эхо» в 1902 году пест­рела заголовками «Война Маркони и Тесла». По сло­вам журналистов, «Юнайтед Стейтс Маркони Ком-пани» купила участок земли на западе от Бриджхэмптона и планировала построить собственную башню высотой 185 футов. «Это будет самый важный теле­графный центр страны». В то время как Маркони на­меревался отправлять свои сигналы только по возду­ху, Тесла мог посылать их также и по земле, для чего сооружалась «шахта глубиной 500 футов». Если не считать того, что настоящая глубина шахты была 120 футов, в остальном статья была вполне правдоподоб­ной.

Отправив впереди себя гонца, Маркони нанял легкую двухместную коляску, запряженную лошадью, и в одно дождливое утро направился в Уорденклифф, чтобы встретиться с Тесла и собственными глазами увидеть строительство. В разговоре недостат­ки проекта Маркони стали очевидными, и это дало Тесла повод для очередного обращения к Моргану. Он почти год не общался с финансистом, но, по мнению ученого, теперь, когда для работы требова­лись такие небольшие расходы, Морган вполне мог согласиться возобновить финансирование. Тесла нужно было только убедить его.

5 сентября Тесла написал магнату и сообщил ему, что компания получила иностранные патенты. В письме он разъяснял, что его беспроводная систе­ма гарантирует секретность и способна создавать практически бесконечное количество отдельных ка­налов, зависящих не только от сочетания определенных частот, но также и от «порядка их чередования». Ученый объяснил Моргану принцип действия таких устройств, как защищенные каналы кабельного теле­видения, цифровое записывающее устройство и шифратор беспроводного телефона.

В письме Тесла сообщал, что ему пришлось уве­личить мощность своего устройства из-за «дерзкого присвоения» его оборудования (пиратство Маркони). Но в его определениях также четко прослеживались параноидальные тенденции, хотя он и пытался пойти на мировую: «Единственный способ защитить себя заключается в создании аппарата такой мощности, который позволит мне эффективно контролировать колебания всего земного шара. Если бы необходи­мость в этом возникла раньше, я бы отправился к Ниагарскому водопаду и на щедро выделенные вами средства легко довел бы до конца свое дело. Но, к сожалению, у меня уже были планы, которые я не мог изменить. Я вновь попытался объяснить это вам, но вызвал лишь ваше неудовольствие. Мне остава­лось только сделать все возможное при сложившихся обстоятельствах».

Морган был потрясен. Ученый не только вновь нарушил контракт, но и признался в несовершенстве своего плана. Ему приходилось бесконечно достав­лять уголь на грузовиках для осуществления деятель­ности своей станции на Лонг-Айленде, а если бы 400 строительство велось рядом с Ниагарским водопадом, Тесла имел бы свободный доступ к практически неиссякаемому источнику энергии, и затраты можно было бы снизить. Более того, по-прежнему было в силе предложение Рэнкина и его помощников о пре­доставлении энергии водопада почти за бесценок или даже даром, что опять-таки вело к значительно­му снижению расходов. И несмотря ни на что, Тесла все-таки сообщает Моргану, что даже на Лонг-Айленде способен превзойти мощь великого водопа­да.

«Заставляя свои устройства работать на пределе возможностей, – писал Тесла, – я смогу получать энергию в десять миллионов лошадиных сил». Это боль­ше, нем «два Ниагарских водопада. Таким образом, вол­ны, создаваемые моим передатчиком, будут величай­шим спонтанным проявлением энергии на планете, вы­зываемым в точке, диаметрально противоположной передатчику, который в этом случае расположен в не­скольких сотнях миль от западного побережья Австра­лии».

Неизвестно, справедливо ли это утверждение, но его осуществление могло привести к плачевным ре­зультатам. Вероятнее всего, Тесла говорит о единовре­менном массивном взрыве электрической энергии, а не о постоянном бесконечном потоке. В любом случае, проведя год на окраине Колорадо, любитель краси­вой жизни не собирался менять модный «Уолдорф» на одинокое прозябание в каком-нибудь захолустье близ Буффало. Страдающий неврозом ученый изо всех сил пытался произвести впечатление на магната, в то время как Морган хотел лишь подавать сигналы океанским пароходам и отправлять в Европу сообще­ния кодом Морзе.

Далее в письме ученый обращался к более скром­ной задаче – к передаче простых сообщений. По
проводам послания компании «Нью-Йорк Телеграфэнд Кейбл» могли передаваться в Уорденклифф, а
оттуда отправляться в Европу беспроводным спосо­бом.

После вашего отъезда, мистер Морган, у меня появилось время задуматься о важности и масштабе вашей работы, и теперь я понимаю, что вы не просто человек, а принцип и что каждая искра вашей энергии должна сохраняться на благо всего общества. Поэтому я отказался от надежды, что вы можете оказать мне помощь в создании завода, который позволит мне по­жинать плоды моей предыдущей работы. Но некото­рые идеи, которые я не просто выносил, а выстрадал, могут иметь такие далеко идущие последствия, что я искренне считаю их достойными вашего внимания.

У меня нет большего желания, чем оправдать ваше доверие, и поэтому отношения, хотя и сугубо деловые, с таким великим и благородным человеком станут для меня самым приятным событием в жизни, о котором я стану впоследствии с благодарностью вспоминать.

Искренне ваш,

Н. Тесла

Возможно, из-за высокого положения ученого в обществе или из-за осознания ценности его фундаментальных патентов, продолжающих поступать в контору, а может быть, по какой-то иной причине, но Морган снизошел до очередной встречи, дав по­нять, что их отношения не должны получить огласку. Тесла планировал искать новых инвесторов, про­давая облигации, чтобы капитал компании дошел до отметки 10 миллионов долларов. Он не понимал, что его молчаливый партнер хотел контролировать 51% его патентов, «получить около 1/3 ценных бумаг», а также покрыть первоначальный взнос. Другими сло­вами, в то время как Тесла требовал дополнительно около 150 000 долларов на завершение строительства башни, оплату долгов, сооружение принимающего оборудования и т.п., «гидра с Уолл-стрит» желала по­лучить назад все свои деньги, добиться контроля над большей частью концерна, хотела, чтобы ученый сам изыскивал для себя средства и вдобавок чтобы никто не знал об их связи! Если Тесла на это согласится, сделка будет заключена.

Кейт взглянула на осенние листья за окном и вернулась к домашним заботам. Вместе с Агнес они составляли меню на День благодарения.

• 
  Мама, как ты думаешь, он придет?
  
• 
  Конечно.
  
• 
  В прошлом году он не пришел.
  
• 
  Мистер Тесла был не в себе, – спокойно заметила Кэтрин. Сидя у шипящей лампочки Эдисона, Я она написала срочное послание и отправила его с ку­рьером.
  

Ученый схватил письмо и торопливо разорвал конверт. Пока он раздумывал о своих взаимоотноше­ниях с Джонсонами, в мозгу промелькнула мысль о несчастных случаях и смерти. Потом он написал от­вет:

Написав это тягостное письмо, Тесла словно от­дал частичку своего страдания друзьям. Он не только не пришел на праздничный ноябрьский обед, но и не принял участия в рождественских торжествах. Ученый был не в состоянии выбраться из глубокой ямы, в которой оказался, и проводил время за составлением списка потенциальных инвесторов.

Когда Кэтрин осознала всю глубину отчаяния ученого, она встревожилась. Его отсутствие в такой важный день почти невозможно было вынести. «Агнес, пожалуйста, напиши мистеру Тесла еще раз и скажи ему, что он может заходить к нам в любое вре­мя и оставаться так долго, как только пожелает».

• 
  Тебе не кажется, что он знает, что делает? – прервал жену Роберт. – Сейчас ему надо побыть одному.
  
• 
  Не говори мне, что ему нужно! – взорвалась Кейт, дав волю своему ирландскому темпераменту. – Пиши, – приказала она дочери. Роберт тихо удалил­ся в гостиную читать стихи.
  

Кэтрин оставалось утешаться тем, что ее плато­нический поклонник дважды упомянул слово «любовь» в своих письмах. Часть горечи и разочарова­ний, постигших его в работе, передалась их отноше­ниям, и это еще больше сблизило их, заставив любовь миссис Джонсон разгореться с новой силой. Томас Коммерфорд Мартин испытывал смешан­ные чувства, потому что ему приходилось оказывать активную поддержку человеку, который украл патен­ты Тесла. Но еще без малого пять лет назад Мартин предупреждал ученого, что успехи Маркони относят­ся к сфере практической, пока Тесла ведет лишь тео­ретические разработки. Статус Мартина еще больше упрочился после того, как он устроил грандиозный праздник в честь Маркони, и он продолжал подни­маться по карьерной лестнице в самые верхние слои электротехнического сообщества. Журнал «Харперз» решил посвятить Мартину статью, а Эдисону пришла в голову мысль поручить издателю собственную биографию. В качестве подготовки к новому проекту Мартин составил для еженедельного журнала краткую статью о «вулканоподобной жизни мастера, получающего патенты каждые две недели в течение бо­лее тридцати лет».

«Человек Эдисона» остается человеком Эдисона до конца и гордится следом, оставленным в его жиз­ни столь великим духом, с которым довелось делить триумфы и поражения. Хотя Эдисон всегда был окружен толпой энергичных сотрудников, он легко становился лидером среди них, чего не скажешь о других ученых. Некоторые гениальные мыслители из инстинктивного недоверия или из необъяснимой ревности пытаются протолкнуть свои идеи в мир в одиночку, и здесь можно назвать имена великих изобретателей, проклятием которых стала полная изоляция. Не таков Эдисон – веселый, добродуш­ный темперамент этого человека располагает к уста­новлению дружеских связей».

Понятно, что под «некоторыми гениальными мыслителями» Мартин подразумевал Тесла, подчеркнув слабые стороны характера ученого. Тесла мог быть чрезмерно подозрительным, замкнутым, обо­собленным, «недоверчивым», он испытывал зависть к другим, был не способен поделиться с миром свои­ми идеями, а лишь давал их в кредит. Далее в статье Мартин писал, что «многие великие ученые концен­трируются только на какой-то одной линии исследо­вания», в то время как Эдисон «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Такой необыкновенно талантливый и разносторонний человек, каким был Тесла, до по­следних дней придерживался единственной гранди­озной идеи Уорденклиффа, хотя любой из аспектов этого проекта сам по себе мог стать величайшим до­стижением.

Однако в глубине души Мартин, без сомнения, сделал больше других для освещения великолепных достижений одинокого гения, и отношения с Тесла были для него священны в продолжение всей жизни. Мартин использовал возможность, что сообщить об этом Тесла, подарив ученому обновленную версию его собрания сочинений.

«Сердечно благодарю за книгу, – написал Тесла своему старинному другу. – Мне доставило большое удовольствие прочитать посвящение, из которого яс­но, что вы по-прежнему преданы Николе». Это про­исшествие наконец сломало лед в отношениях, и дружба ученого с издателем возобновилась, хотя и не была уже столь горячей, как прежде.

Оказавшись в затруднительном положении, уче­ный испытывал чувство обреченности. В этот период он начал писать письма карандашом, отказавшись от ручки.

«С тех пор как я был мальчиком, я всегда мечтал иметь счет в Английском банке. Разве можно меня за это осуждать? Признаюсь, во мне очень сильны низ­менные финансовые интересы. Не могли бы вы при­слать мне список людей, столь же выдающихся и влиятельных, как Джонсоны, которые бы жаждали попасть в высший свет. Я отправлю им письма. Никола Разоренный».

Тесла пришлось обратиться за помощью к Джон­сонам и к своему управляющему Джорджу Шерффу, и они одолжили ему тысячи долларов на несколько следующих лет. В это же время он обратился к преж­ним энтузиастам, например к миссис Додж и миссис Уинслоу, а также к новым инвесторам, таким, как миссис Шварц – супруга владельца магазина игру­шек Ф. Шварца. Стоимость каждой акции составля­ла 175 долларов.

Оказавшись в тупике, ученый вновь обратился к своему благодетелю с Уолл-стрит. «Неужели вы по­зволите мне ходить от двери к двери и унижаться, собирая деньги у евреев или антрепренеров и высказы­вая им ту же благодарность, что испытываю к вам? – писал Тесла Моргану. – Я устал от разговоров с ма­лодушными людьми, которые пугаются, как только я прошу дать мне 5000 долларов, и у которых начина­ется диарея, если я заговариваю о десяти».