Актуальные проблемы экономики, образования

Литература

1. 
   Всемирный доклад ЮНЕСКО по коммуникации и информации, 2000 г. – М. – 2000. – 168 с.
   
2. 
   Открытое образование – объективная парадигма XXI века / Под общ. ред. В.П. Тихонова. – М.: МЭСИ, 2000. – 288 с.
   
3. 
   Романов А.Н., Торопцов В.С., Григорович Д.Б. Технология дистанционного обучения в системе заочного экономического образования. – М.: ЮНИТИ-ДАНА., 2000. – 303 с.
   

Само понятие «деятельное раскаяние», используемое законодателем в ст.75 УК РФ, не ново для отечественного права. Мы можем обнаружить его еще в ст. 134 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г.), посвященной «обстоятельствам, уменьшающим вину и наказание». В более близком нам по времени законодательстве данное понятие также встречается (с теми или иными терминологическими модификациями).

Так, в п. 9 ст. 38 УК РСФСР 1960 г., сравнительно недавно утратившего силу, говорилось о «чистосердечном раскаянии» как об обстоятельстве, смягчающем ответственность.

Понятие «деятельное раскаяние» использовалось учеными (например, В.Н. Рябчуком) еще до принятия действующего УК применительно к специальным основаниям освобождения от уголовной ответственности, предусмотренным в Особенной части УК РСФСР 1960 г., т.е. фактически в том же аспекте, в котором оно используется сейчас в действующих уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве. Совершенно очевидно, что именно доктринальные разработки привели к появлению в новом УК и, как следствие, в УПК РФ понятия «деятельное раскаяние», которое использовалось для обоснования освобождения от уголовной ответственности и прекращения уголовного дела. Новая концепция деятельного раскаяния, нашедшая законодательное закрепление, заключается в том, что ныне это понятие стало институтом не только Особенной, но и Общей частей УК РФ, применимым ко всем преступлениям небольшой тяжести.

Термин «деятельное раскаяние» достаточно условен. В свое время В.Н. Рябчук, анализируя соответствующие положения УК РСФСР 1960 г. и критикуя тогда еще только формировавшийся взгляд на специальные случаи освобождения от уголовной ответственности как на особый институт деятельного раскаяния в уголовном праве, справедливо писал: «Сомнительно... что мы имеем дело с деятельным раскаянием лица, совершившего преступление, ... добровольное заявление о содеянном далеко не всегда свидетельствует именно о раскаянии субъекта. Как показывает практика, такое заявление вызывается не только раскаянием, но и любыми другими мотивами... Здесь для освобождения от ответственности основную роль играет не раскаяние субъекта, т.е. его сожаление о содеянном, которого может быть вообще не быть, не мотивы его социально одобряемых поступков, а сам факт добровольного заявления о случившемся в одном из предписываемых законом вариантов».

Сейчас институт деятельного раскаяния официально закреплен законом именно под таким названием, поэтому терминологический спор бессмыслен.

Освобождение от уголовной ответственности реализуется путем прекращения уголовного дела, решение о котором вправе (но не обязаны) принять суд, прокурор, а также следователь и орган дознания с согласия прокурора, при условии выполнения освобождаемым от уголовной ответственности лицом действий, перечисленных в ст. 75 УК РФ. Компетентные государственные органы до принятия соответствующего решения обязаны разъяснить этому лицу основания прекращения дела и указать на его право возражать против прекращения дела по данным основаниям.

Если право будет им реализовано и последует возражение, то прекращение уголовного дела не допускается, производство продолжается в обычном порядке. Что касается другого заинтересованного в исходе дела лица – потерпевшего, то он уведомляется о прекращении дела и получает право в течение пяти суток обжаловать соответствующее решение в вышестоящий суд (если решение принято судом) или вышестоящему прокурору (если оно принято прокурором, следователем либо органом дознания). О порядке применения ч. 1 ст. 75 УК РФ в законодательстве больше ничего не сказано. Новизна указанных норм, их относительный лаконизм и отсутствие устоявшейся практики применения порождают целый ряд вопросов, способных, на наш взгляд, вызвать определенные сложности при разрешении конкретных уголовных дел.

Как уже говорилось выше, в УК РСФСР 1960 года не было нормы, регулирующей освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. Деятельное раскаяние предусматривалось лишь в качестве смягчающего обстоятельства. Закрепление в российском законодательстве этой меры, заменяющей классическую форму реакции государства на преступление (т.е. наказание), создает возможность облегчить обнаружение и раскрытие преступлений и сократить сроки следствия и финансовые траты.

Объективными условиями являются: совершение преступления впервые (имеет место до осуществления преступления) и совершение преступления небольшой тяжести (возникает в момент совершения преступления).

Субъективными условиями являются: добровольная явка с повинной, способствование раскрытию преступления, возмещение причиненного ущерба, заглаживание иным образом причиненного преступлением вреда (они возникают только после совершения преступления).

Сущность деятельного раскаяния заключается в том, что лицо, совершившее преступление, признает свою вину и раскаивается в содеянном не только на словах, но и подтверждает это конкретными действиями и поступками.

Субъектом деятельного раскаяния является физическое, вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста привлечения к уголовной ответственности за совершение конкретного преступления. Им, естественно, может быть именно то лицо, которое совершило преступление, а не его «представители», родственники и знакомые или посторонние лица.

Признаки, характеризующие субъекта преступления, сравнительно немногочисленны, что обусловлено реализацией принципа равенства всех перед законом, закрепленного в ст. 4 УК РФ.

1. 
   Уголовный кодекс РСФСР 1926 года. Уголовный кодекс РСФСР 1960 года.
   
2. 
   Агапов П.В. Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем: проблемы квалификации.//Уголовное право.- 2004.- №2.-с.45-50
   
3. 
   Алихаджиева И.С., Даурова Т.Г., Лиценбергер О.А. Уголовное право: история и современность. Вопросы общей части: Учебное пособие/Под ред. Т.Г. Дауровой. - Саратов: Поволжская академия государственной службы, 2001.
   
4. 
   Быков В. Виды преступных групп. // Российская юстиция.- 1997. -№ 12.-с.89-90.
   
5. 
   Водько Н.П. Уголовно-правовая борьба с организованной преступностью. Научно-практическое пособие. М.: Юриспруденция, 2000.
   
6. 
   Галиакбаров P.P., Соболев В. Уголовный кодекс: поправки с пробелами // Уголовное право. 2004. № 2.
   
7. 
   Гаухман Л.Д. Уголовно-правовая борьба с терроризмом / Законность. 2001. №5.
   
8. 
   Головко Л.В. Прекращение уголовного дела в связи с деятельным раскаянием // 3аконодательство.- 1999.- № 1.-с.23-56.
   
9. 
   Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Уголовное уложение / Свод законов Российской империи. Т. 1. Пг. 1916.
   

Такое положение дел заставляет задуматься о том, приемлемо ли вообще создание партий по этническому принципу, запрет на членство в таких партиях представителям других этносов, а также о создании действенного механизма контроля за созданием и деятельностью партий и организаций, применяемыми их представителями средствами агитации и пропаганды.

К политической сфере (а не социальной, как это иногда делается) должны быть отнесены причины, условия и другие детерминанты преступности, возникающей на почве межнациональных отношений (конфликтов). Национализм, пробудивший межнациональную вражду и ненависть, лозунг суверенизации, нередко доводимый до абсурда, - это в сущности проявления политического экстремизма. Межнациональные конфликты могут быть первопричиной уже значительно более широкого круга преступлений: сугубо «политических»; «околополитических»; общеуголовных, бытовых.

В целях предупреждения рассматриваемых нами преступлений, в рамках принятия политических мер, необходимо преодолеть дезинтеграционные процессы в стране, преодолеть последствия конфликтов и урегулировать обстановку на Северном Кавказе разрешить проблемы беженцев, вынужденных переселенцев и «разделенных народов», проблемы оттока русского населения. При этом необходимо не нарушить «тонкий механизм сосуществования этносов, равновесие между общим и особенным».

Внешнеполитическая ситуация характеризуется возрастанием стремления зарубежных государств утвердить свое присутствие на Кавказе, интернационализацией конфликтов на этнической почве, наличием за границей, преимущественно на Ближнем и Среднем Востоке, значительных диаспор северокавказских народов, проявляющих как этническую, так и религиозную солидарность.

В стране, и особенно в некоторых ее регионах, крайне остро стоит проблема миграции. Многонациональный миграционный поток создает серьезную угрозу социально-политической стабильности: быстрыми темпами растут цены на недвижимость, продукты питания, товары первой необходимости, перегружены школы и больницы. Решение этих проблем, путем приоритетного создания рабочих мест в наиболее заселяемых мигрантами регионах, создания системы социального обеспечения, возможно, предотвратит появление новых межнациональных конфликтов - между местным населением и мигрантами.

Следует решить и проблемы казачества, наиболее болезненно воспринимающего происходящие демографические процессы, - определить его социальный и юридический статус. В связи с этим необходимо продумать меры более действенной поддержки конструктивных сил внутри казачьего движения, не приемлющих радикализма, действую в рамках закона.

Состояние преступности в северокавказском регионе характеризуется ростом числа преступлений, связанных с захватом заложников, похищением людей, террористическими актами, особенно в отношении русскоязычного населения республик Северного Кавказа и сопредельных с ними краев и областей, что порождает морально-психологический синдром взаимного отчуждения. Сегодня государству противостоят мощные, организованные, националистические и криминальные силы, которые упорно стремятся в высшие эшелоны власти.

Немаловажным остается вопрос кадрового обеспечения правоохранительных органов квалифицированными сотрудниками - следует усилить подготовку в учебных заведениях, специализацию подразделений и сотрудников, профильное обучение, переподготовку и повышение квалификации, проводить занятия и лекции для работников, обеспечивать необходимой литературой.

К организационно-управленческим мерам предупреждения преступности следует отнести создание в Ставропольском крае Этнического совета края и этнических советов в городах и районах Ставрополья, выполняющих экспертно-консультативные функции, работающие с представителями различных национальностей и их общественными организациями. Основываясь на этом опыте, необходимо применять такую практику и в других регионах. Необходимо также сформировать механизм демографического учета всех национальностей.

В настоящее время в России утвердилось восприятие нетерпимости, жестокости и агрессии как социальной нормы нашей общественной жизни. Это, может быть, самая большая опасность, подстерегающая страну. Если не принять энергичных, широкомасштабных мер, то мы можем оказаться на вулкане… Особая роль здесь отводится воспитанию толерантного сознания.

Назрела потребность в программах профессионального, информационного, образовательного, конфессионального сотрудничества, демонстрирующего культурное, духовное богатство народов России, их взаимную восприимчивость, что послужило бы восстановлению и укреплению взаимосвязей культур, исламской и православной традиций. Противодействовать духовной агрессии необходимо совместными усилиями органов государственной власти и местного самоуправления, национально-культурных объединений и движений. Значительную роль в миротворческих миссиях способны играть религиозные конфессии - требуются постоянные консультации, общение с их руководителями, совместная работа с населением.

1. Состояние правопорядка в ЮФО: Основные результаты оперативно-служебной деятельности ОВД в 2008г. - С. 11-14.

2. Алексеев А.И., Герасимов С.И., Сухарев А.Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. -М.: Норма, 2081.-С. 67.

3. Основные направления государственной национальной политики РФ на Северном Кавказе: Материалы Северо-Кавказского межнационального совещания 29.01.2007 г. / Под общ. ред. А. А. Чичановского. - М.: Статус, 2007. - С. 37.

4. Алексеев А.И., Герасимов С.И., Сухарев А.Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. -М.: Норма, 2081.-С. 67.

5. Основные направления государственной национальной политики РФ на Северном Кавказе: Материалы Северо-Кавказского межнационального совещания 29.01.2007 г. / Под общ. ред. А. А. Чичановского. - М.: Статус, 2007. - С. 37.

6. Основные направления государственной национальной политики РФ на Северном Кавказе: Материалы Северо-Кавказского межнационального совещания 29.01.2007 г. / Под общ. ред. А. А. Чичановского. - М.: Статус, 2007. - С. 115.
Греку В.П.

Ессентукский институт управления бизнеса и права
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕР МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
Проблема применения принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим преступные деяния, лежит на стыке уголовного права и судебной психиатрии.

Судебная статистика констатирует, что за последние 10 лет уровень прекращения уголовных дел в связи с применением принудительных мер медицинского характера стабилен от 0,7 до 1%. То есть, не всегда общественно опасные деяния совершаются лицами вменяемыми. Либо после совершения указанного деяния потрясенные содеянным, а еще более наступившими неблагоприятными последствиями, обвиняемые заболевают душевной болезнью, препятствующей им руководить своими действиями и отдавать себе в них отчет. В принудительном лечении нуждается до 83 % душевнобольных, совершивших преступление или иное общественно опасное деяние.

В Судном законе князя Владимира Мономаха в главе "О завещании" содержалось указание об исключении "бесных" из числа свидетелей. В Соборном уложении 1649 г. и «Новоуказных статьях о татьбах, разбойных и убийственных делах» 1669 г. психически больных освобождали от ответственности за убийство, однако лечение таких лиц законодательством не предусматривалось. Русская судебная хроника XVIII в. знает целый ряд случаев осуждения заведомо душевнобольных на смертную казнь, пожизненное или длительное тюремное заключение.

В Западной Европе душевнобольных, обвиняли в колдовстве или признавали одержимыми бесом, что влекло за собой жестокие пытки и мучительную казнь на костре. На Руси чаще всего такие лица, помещались в принудительном порядке в монастыри.

В последующее время правовое положение психически больных лиц, совершивших преступление, получило более определенное законодательное закрепление. В Своде законов 1832 г. при освобождении душевнобольных от уголовной ответственности уже не только за убийства, но и за любые другие преступления, а также впервые предусматривалось принудительное лечение.

Общество, защищаясь от внешних и внутренних врагов, находило приемы и методы для изоляции от себя лиц, потенциально опасных. К этому имеются примеры из истории карательной психиатрии в России и за рубежом.

Как известно, уголовный закон установил, что субъектом преступления может быть лишь вменяемое лицо. Вменяемость наряду с достижением установленного возраста выступает в качестве условия уголовной ответственности и является одним из общих признаков субъекта преступления. Она, означает способность нести ответственность перед законом за свои действия. В уголовном праве данное понятие употребляется как антитеза понятию "невменяемость". К примеру, ответить на вопрос, мог или не мог обвиняемый во время совершения инкриминируемого ему деяния «осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими» (ч. 1 ст. 21 УК РФ). Данная формулировка определяет глубину (тяжесть) поражения болезнью психической сферы обвиняемого в степени, которая исключает вменяемость и ответственность за содеянное.

Довольно часто в связи с совершенным противоправным деянием, мы слышим, что решается вопрос об ограниченной вменяемости. И даже лица, дающие свидетельские показания по смыслу статей 56 и 179 УПК РФ могут быть подвергнуты освидетельствованию когда необходимо оценить достоверность его показаний.

Против введения понятия ограниченной или уменьшенной вменяемости выступает Б. А. Спасенников, который обоснованно утверж­дает, что «у понятия “вменяемость” не может быть “степеней”, “градаций” и пр.». По справед­ливому мнению психиатра Д. Р. Лунца, «понятие уменьшенной вменяемости как промежуточного состояния неправомерно, так как оно неизбежно связано с переоценкой биологических моментов в общественном поведении человека и снимает качественные различия между вменяемостью и невменяемостью, уменьшенная вменяемость влечет обязательное уменьшение вины, а значит, и наказания…».

С другой стороны медицинская наука настаивает на этом термине. Ю.Н.Аргунова в статье «Признать не соответствующими Конституции…» пишет: «…проанализировав нормы законодательства, регулирующие производство о применении принудительных мер медицинского характера (ПММХ), а также некоторые решения Верховного Суда РФ на этот счет, в очередной раз выразили свою обеспокоенность бесправным процессуальным положением лиц, в отношении которых после проведения судебно-психиатрической экспертизы (СПЭ) ставится вопрос о применении ПММХ».

Подобного рода ситуации получили в теории уголовного права название «уменьшенной» или «ограниченной» вменяемости, что впервые было закреплено законодательно в ст. 22 УК РФ 1996 г.

В современной психиатрии подробно разработаны виды пограничных состояний между вменяемостью и невменяемостью. К их числу относятся группы хронических психических заболеваний, временных психических расстройств, олигофрении, иные болезненные состояния. Судебно-психиатрическая и судебная практика обычно сталкивается с уменьшенной вменяемостью при таких психических расстройствах, как эпилепсия, органическое поражение головного мозга, травматическая церебростения, травматическая энцефалопатия, сифилис мозга, психопатия, состояние ремиссии после перенесенных психозов, олигофрении, особенно в стадии дебильности.

Принудительные меры медицинского характера очень серьезные меры, т.к. хуже положения заключенного в колонии, может быть только положение заключенного находящегося в медицинском учреждении на принудительном лечении. Да эти меры, не являются уголовным наказанием, но обладают рядом сходств с ним: они принудительные; назначаются от имени государства, причем только судом.

Сложность процесса применения ПММХ осложняется размытым критерием для определения конкретной принудительной меры медицинского характера. В частности, амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра, обусловлен психическим состоянием лица, которое свидетельствует о том, что данное лицо не нуждается в помещении в психиатрический стационар. Такой «исключительный» метод определения вида мер медицинского характера должен предполагать достаточную определенность при формулировке оснований для выбора в качестве принудительной меры медицинского характера принудительного лечения в психиатрическом стационаре. Однако, законодатель и в том, и в ином случае ограничивается оценкой психического состояния лица, не давая ему сколько-нибудь осязаемых критериев на законодательном уровне.

Кроме того, положения статьи 100 УК РФ несколько расходятся с Федеральным законом, который называет в статье 26 в качестве видов амбулаторной психиатрической помощи консультационно-лечебную помощь и диспансерное наблюдение. Очевидно, при уяснении содержания меры, предусмотренной ст. 99, 100 УК РФ, следует опираться на ст. 26, 27 Закона (следовательно, было бы целесообразно избегать и разницы в терминологии). Выбор принудительного лечения в психиатрическом стационаре и конкретного его типа требует, помимо оснований, предусмотренных ст. 97 УК РФ, установление такого характера психического расстройства, преодоление которого возможно только в условиях психиатрического стационара.

Есть необходимость в уделении внимания процессуального положения лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера. Более точного определения его процессуального положения, а также законного представителя этого лица по ст. 437 УПК РФ лица. И наконец, не определено само название лица, к которому могут быть применены ПММХ (подозреваемый, страдающий психическими расстройствами, подследственный, подконтрольный, либо как-то ещё).

Конституционный Суд РФ принял в 2007 году к рассмотрению дело о проверки конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 ГПК РФ и ч. 4 статьи 28 З РФ "О психиатрической помощи и гарантии прав граждан при ее оказании", а так же ряда норм УПК РФ (402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445), в связи с жалобами граждан. Где в результате применения этих норм, - заявители, не будучи включенными в число участников уголовного судопроизводства, были лишаются возможности знакомиться с материалами уголовного дела, участвовать в судебном заседании, давать показания, лично осуществлять свою защиту, обжаловать решение суда и др.

Вывод, к которому пришел Конституционный Суд РФ от 27 февраля 2009: «Признать не соответствующими Конституции РФ, ее статьям 19, 45 (ч. 2), 46 (ч. 1) и 55 (ч. 3), находящиеся в нормативном единстве положения ст. 402, ч. 3 ст. 433, ст. 437 и 438, ч. 3 и 6 ст. 439, ч. 1 ст. 441, ст. 444 и ч. 1 ст. 445 УПК РФ в той мере, в какой эти положения – по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой…».

Рассматривая общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России, убеждаешься в правильной оргументации Конституционного суда РФ. Согласно Международному пакту о гражданских и политических правах «каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника (подпункт «d» пункта 3 ст. 14)».

Лица, в отношении которых осуществляется производство по применению ПММХ, непосредственно не упомянуты ни в разделе II УПК РФ в числе участников уголовного судопроизводства – в отличие от, например, подозреваемых или обвиняемых; ни в самой главе 51 УПК РФ – в числе тех субъектов, которым в соответствии с правилами данной главы разъясняется право знакомиться с материалами уголовного дела, которые уведомляются о прекращении уголовного дела или о направлении его в суд для применения ПММХ с вручением копии соответствующего постановления и которые наделены правом участвовать в судебном заседании при его рассмотрении (ч. 3 и 6 ст. 439, ч. 1 ст. 441); не отнесены они и к имеющим право обжаловать постановления суда в кассационном и надзорном порядке (ст. 402 и 444), не говоря уже о праве инициировать прекращение или изменение ПММХ (ч. 1 ст. 445). В силу ст. 437 и 438 УПК РФ перечисленные права осуществляются законным представителем и защитником лица, в отношении которого ведется производство о применении ПММХ.

1. 
   Конституция Российской Федерации: Официальный текст. – М., 2007.
   
2. 
   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. – Элит, М., 2007.
   
3. 
   Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации. – М., 2008.
   
4. 
   Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. В. М. Лебедева. М., 2007.
   
5. 
   Комментарий к Уголовно-исполнительному кодексу Российской Федерации / под ред. А.И. Зубкова. – 3-е изд., перераб. – М., 2007.
   
6. 
   Постановление Конституционного Суда РФ от 20 ноября 2007 г. № 13-П
   
7. 
   Постановление КС РФ от 27 февраля 2009 года № 4-П.
   
8. 
   Закон РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" от 2 июля 1992 г// Законодательство РФ. М., 2000.
   
9. 
   Временная инструкция "О порядке применения принудительных и иных мер медицинского характера в отношении лиц с психическими расстройствами, совершивших общественно опасное деяние". // Приказ МЗ СССР 225 от 21. 03. 88 г.
   
10. 
    Родинов А. С. Понятие невменяемости по Уголовному кодексу Российской Федерации, //Вестник Челябинского гос.университета, - 2009 г., - № 21 (159), с. 75.
    
11. 
    Спасенников, Б. А. Принудительные меры меди­цинского характера (теория, уголовно-правовое регулиро­вание, практика) // дис. … д-ра юрид. наук. Архангельск, 2004. С. 127.
    
12. 
    Батанов, А. Н. Принудительные меры медицинско­го характера (история, теория, законодательное регулиро­вание и практика применения) : дис. … канд. юрид. наук. Ульяновск, 2004. С. 89–90.
    
13. 
    Дмитриева А.С., Клименко Т.В. Понятие судебной психиатрии и история ее развития, //«Судебная психиатрия», М, 1998 .
    
14. 
    Аргунова Ю.Н., Признать не соответствующими Конституции…, // Независимый психиатрический журнал, № 4, 2007 г.
    
15. 
    Ткаченко В. И. Принудительные меры медицинского характера // Вопросы теории и практики применения советского и зарубежного уголовного права / Отв. ред. А. И. Рарог. М., 1979.
    

жүктеу/скачать 2.11 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: