Войско Аттилы прибывает в Галлию

19.Войско Аттилы прибывает в Галлию

Сенгир Аттила задавался два дня вопросом, почему эти две проложенные почти два столетия назад путевые трассы не были поименованы в честь какого-либо определенного румийского государственного деятеля. Но потом до его сознания дошло, что янтарь-то ценится дороже серебра и немногим дешевле золота. А когда в дело вступают такие драгоценные вещи, то имена простых смертных, будь они даже самыми знаменитыми императорами-цезарями семи пядей во лбу, отходят на задний план. Особенно у алчных, жадных и скупых румийцев, всегда готовых убить родного брата за кусок золота.

Через пятнадцать дней ускоренного конного марша по отличным румийским дорогам, с перекинутыми через большие реки и малые ручьи каменными и деревянными мостами (не пришлось даже не то что вплавь, а на паромах пересекать водные потоки), шесть с половиной гуннских туменов вышли в один из солнечных и теплых осенних дней на границу провинции Приморские Альпы и очутились в префектуре Галлия, которая включала в себя все земли на север до реки Рейна, на юге весь Иберийский полуостров, а на западе большую часть острова Британия.

По тому пути, который за половину новой луны смогли проделать гуннские войска, ведомые ханом восточного крыла туменбаши Аттилой, за одну неделю ранее прошли два с половиной тумена из западных кочевий под началом этельбера темника Усура. Старый однополчанин по 136-ому вспомогательно-техническому румийскому легиону, а в настоящее время один из видных военачальников западнорумийской империи Флавий Аэций, позаботился о дружественной встрече союзных степных туменов. Через каждые два дня пути около придорожных постоялых дворов были свезены и сложены высокие и объемные стога свежескошенного сена для гуннских лошадей, а для личного состава туменов под полотняными сводами шатров в деревянных ларях было приготовлено зерно нынешнего года: пшеница, рожь и ячмень. Также рядом паслись стада упитанных овец и табуны жирных подсвинков. Несмотря на постигший италийские земли неурожай прошлого года, наверняка, в этом году сельское хозяйство северных предальпийских провинций было на подъеме. Как сообщили сенгир-хану Аттиле, такой же дружелюбный и гостеприимный прием до этого был оказан и туменам жаувизиря Усура. Оно и понятно! Ведь гуннские степные войска, в сущности, шли сражаться за западнорумийское дело против враждебных им некоторых германских племен, пытавшихся отторгнуть богатейшие галльские провинции от румийской метрополии-орду.

На марше командующий восточными гуннскими туменами объезжал свое воинство, растянувшееся на три дня пути – все же у каждого из 65 000 нукеров было небольшое хозяйство: вооружение, экипировка, теплая одежда, запас провианта для себя и зернового фуража для благородных животных, которых у каждого было по три: подседельная, подменная и грузовая, а все это только растягивало верхоконный туменный строй.

Этот первый поход в ранге хана левого крыла гуннского каганата для Аттилы имел неоспоримо важное значение. Сейчас все гуннские ханы, беки, этельберы и тарханы¹⁶¹, да и простые незнатные степняки – харачу и харахуны – пристально следят за каждым действием, каждым поступком новоиспеченного правителя восточного крыла, а впоследствии будут сравнивать результаты сражений и количество добычи, распределенной среди нукеров левого крыла хана Аттилы и правого крыла кагана Беледы.

В тумене темноволосых и темноглазых неистовых сабиров, ханом и туменбаши которых являлся непосредственно сам восточный гуннский правитель Аттила, всеми текущими делами, в сущности, заправлял сенгир аба Айбарс, являющийся также одновременно и верховным шаманом всего левого крыла галльского похода. Главный шаман и знахарь дядя Айбарс оказался надежным помощником, сподвижником и советником молодого руководителя боевого сапари не только в деле лечения заболевших или занемогших воинов (раненых еще не было вследствие отсутствия пока еще боев), но и в различных других вопросах управления, снабжения войск и планирования наиболее краткого, экономного и безопасного передвижения. Кроме того, у старшего шамана левого крыла гуннских войск в прямом подчинении находились сотенные и тысячные музыканты, импровизаторы, певцы и сказители патриотических наигрышей, песен и легенд – бахши, оленерчи и ашуги, у вечерних костров воспевающие славу и доблесть как далеких гуннских предков, так и современных багатуров, которые способны сразить за один раз насмерть одной стрелой или одним ударом двухлоктевого прямого меча – шешке до трех врагов – жау.

Среди шестидесяти пяти воинских тысячников, непосредственно подчиненных хану левого крыла темнику Аттиле, только один из них имел воинский чин туменбашы, равный таковому самого командующего восточными туменами. Это был начальник антских и венедских джигитов, пожилой туменбаши Радомир, сверстник, соратник и хороший приятель отца главного военачальника восточного крыла Аттилы, сенгир-хана Мундзука. Гуннский курултай присвоил славянину Радомиру это уважаемое воинское звание еще во времена краткосрочного правления кагана Харатона, сына кагана Ульдина.

Все остальные начальники воинских туменов и полутуменов были с желтыми нашивками на головных уборах, в ранге командира тысячи – минбаши: командующий туменом акациров Манат¹⁶², предводитель полутумена утургуров Борула, вождь полутумена кутургуров Берики¹⁶³, глава полутумена кангаров Парлас¹⁶⁴, руководитель тумена роксоланов Каракончар¹⁶⁵ и херицога Лаударих¹⁶⁶.

Красный диск солнца в середине осени рано закатывается за горизонт. Его пурпурно-оранжевая краснота, ослепляющая человеческий взор своим нестерпимым свечением, предвещала на завтра прекрасную погоду. На пологом берегу быстрой реки под названием Дорентос¹⁶⁷ воины сабирской тысячи устанавливали свои многочисленные войлочные походные юрты, одну на три десятка, и один кожаный шатыр для тысячника и его боевых заместителей-жасаулов и грамотных помощников-каринжи.

Предупредив своего немолодого абу Айбарса, сенгир-хан Аттила гикнул «Чу!», издал боевой гуннский хуннагурский клич-уран «Барракельды!» и в сопровождении трех десятков охранных молодых сабиров взял с места в карьер вдоль течения широкого Дорентоса на юг, но скакал в бешеном темпе недолго, просто он проверял подменного саврасого скакуна, а не то ведь можно скоро утомить и запалить быстроходную лошадь.

Далее неспешной рысью он двинулся вдоль прибрежных отцветших белыми метелками камышей и тростников по мягкой грунтовой дороге. Настроение было великолепное. Все его тумены выдержали заданный темп движения и уже первые отряды располагались в этой, до сих пор по-летнему зеленой, речной пойме, где было вдосталь травы для верных четвероногих друзей, а также много дичи для пропитания. Вон взлетают крупные птицы: гуси, лебеди, цапли, журавли; они, по всей видимости, сбиваются в стаи, чтобы улететь куда-то очень далеко на юг. Также в предвечерних сумерках кричат чайки над речными волнами, а около недалекой рощицы снуют, также готовясь улетать далее на юг через Великое внутреннее море¹⁶⁸, более мелкие птицы: белые цапельки, удоды, щурки, сизоворонки, горлинки и ласточки. Они тоже собираются, с криком кружа над камышами, в небольшие стаи. Тут останутся, наверное, зимовать (ну прямо как на родном Дунае и на Тиссии) хохлатые жаворонки, трясогузки, галки, голуби и воробьи. Потом уже с первым снегом эти птицы появятся у человеческих жилищ, а вернее, будут сновать среди конских табунов, гуртов и косяков, где они смогут поживиться просыпавшимся зерном, которым в тяжелые для тебеневки времена подкармливают из торб подседельных, подменных и всегда готовых к срочному выезду дежурных лошадей.

Восточный гуннский хан Аттила едет к туменбаши старику Радомиру намеренно, тот ведь не раз ходил в походы на враждебных гуннам, антам и венедам германские племена. Он всегда может посоветовать нечто важное и нужное. Хан Аттила у него и заночует, хотя добираться всего расстояния в полконских перехода.