Каган Беледа советуется с тамгастанабаши Дерябой

42.Каган Беледа советуется с тамгастанабаши Дерябой

Верховному гуннскому хану Беледе представляется, что уже прошла вечность с тех пор, как он испытал неудачу в Южной Галлии под стенами города Толозы. О эти гнусные вестготы, какую они доставили большую неприятность великому степному кагану! Сенгир Беледа духовно уже оправился от испытанного бесчестия и сейчас все его помыслы направлены только на решение проблемы: куда двинуть свои неудержимые тумены, чтобы раз и навсегда смыть с себя нехорошее пятно отступления и бегства под вестготскими ударами? Наступать заново на земли Западного Рума? Но пока еще не было приглашения от румийского полководца Аэция. Вторгнуться во владения Восточного Рума – Византии? Но у них очень сильная и многочисленная армия, там нужно хорошо продумать маршрут вторжения, чтобы застать противника врасплох.

Поутру великий каган Беледа ехал верхом в сопровождении трех воинских сотен хуннагуров и остготов на охоту в верховья Тиссии, к видневшимся в далекой дымке высоким белоснежным Карпатским горам. Горячий вороной жеребец под седлом приплясывал от избытка молодых сил, приходилось постоянно натягивать удила и придерживать рвущегося вперед скакуна. Сопровождающие охранные нукеры рассредоточились кольцом вокруг верховного хана, демонстрируя постоянную готовность отразить внезапную вражескую вылазку.

Скачет великий каган Беледа совсем не по-степному, изредка привставая на ухабах на стременах во весь свой высокий рост (гуннский седок сливается с конским туловищем воедино), длинные усы развеваются на теплом ветру. Хотя правящий сенгир уже давно покачивается в низком кожаном готском седле в такт движению большого конского корпуса, но все же мыслями он до сих пор остается в своей юрте, рядом со своей новой, юной избранницей сердца, семнадцатилетней Хильдой³⁰⁹. Невысокая, стройная, не широкая в теле, с узкой талией и упругими маленькими грудями беловолосая бургундка не выходит из мыслей всеобщего гуннского хана. Германская красавица-блондинка постоянно стоит перед его глазами, скромно потупив взор своих ясных голубых очей и нежно опустив вниз свои длинные ресницы. Она представляется верховному гуннскому властителю неким воздушным созданием, могущим взмахнуть руками-крыльями и взмыть вверх к медленно плывущим в небе облакам.

Старшая жена остготка Бланка-доттер³¹⁰, которая моложе своего сорокалетнего мужа только на пять лет, конечно, недовольна появлением у своего благоверного очередной, четвертой по счету, юной жены. Но внешне она ничем не проявляет своего неудовольствия, она хорошо знает вспыльчивый и беспощадный нрав своего господина. Байбиче Бланка-доттер по традициям гуннов не имеет морального права претендовать на старшинство среди всех четырех жен великого хана, так как она родила своему властителю двух дочерей, а сына от нее нет. Сыновья есть от второй жены-биттогурки и третьей хайлундурки.

Младшая юная жена бургундка Хильда, несмотря на свою показную скромность и беспомощную воздушность, на самом же деле, как понял сенгир Беледа, очень тверда характером и не уступчива во многих своих желаниях. По всей вероятности, она никак не может изгладить из своей памяти недавнее поражение в войне своего бургундского народа и до сих пор не привыкнет к новым условиям жизни в широкой привольной степи. Сколько бы не запрещал ей муж-каган продолжительное отсутствие в каганском орду, но она все же продолжает посещать своих бургундских подружек и землячек, живущих на положении жен, наложниц, прислужниц или рабынь в главном гуннском стойбище. Иногда она отсутствует в своей юрте по полдня.

Намечаемая охота на диких кабанов будет продолжаться около пяти дней, сзади на грузовых лошадях подвезут походные шатры и все необходимые на охоте оружие, предметы и вещи. На эти дни верховный сенгир-хан просил свою байбиче Бланка-доттер присматривать за юной хатун Хильдой и внушать ей, что такое долгое отсутствие в своем орду не только возбраняется, но и даже может строго наказываться. Семнадцать зим проживает со своей старшей ханышой Бланкой-доттер сенгир Беледа и ей он твердо верит; она – надежная помощница по ведению хозяйства в каганском орду и верная жена, понимающая своего мужа с полуслова. За эти годы она уже наполовину забыла свой родной готский язык и говорит только по-гуннски.

Сегодня к вечеру великий каган Беледа вызвал всегуннского тамгастанабаши антского воя Дерябу в охотничий лагерь в буковом лесу в верховьях Тиссии. Он хочет побеседовать с ним наедине, без постороннего глаза. Необходимо посоветоваться с ним по поводу двух франкских вождей, родных братьев Меровига и Гундебауда. Младший из них, двадцатипятилетний Гундебауд, два года назад с несколькими тысячами своих верных воинов поддержал гуннов в их битве с бургундами. И второй хан Аттила, которому тогда была оказана эта непосредственная помощь, остался очень довольным и с тех пор выказывает, когда это возможно, свое дружеское расположение к младшему конунгу германских франков. Но недавно первый конунг Меровиг, он старше своего брата на шесть лет, прислал кагану небольшое посольство с богатыми дарами: рубинами, прекрасными конями и отличным дорогим оружием – и с изъявлением чувств: дружбы, покорности и верноподданности. Но последнее только в том случае, если он будет признан со стороны могущественного степного государства главным и единственным правителем рейнского франкского племени.

К вечерним звездам в белом просторном походном шатре расторопные нукеры накрыли скатерть, зажарили трех упитанных диких молодых свинок, подстреленных из лука сегодня на охоте в лесу, и расставили несколько небольших керамических амфор с узким горлом; обычно в таких сосудах хранится выдержанное прозрачное вино. Старый тамгастанабаши всех гуннов Деряба прибыл вовремя. После доброжелательных приветствий великий каган и начальник общегуннской таможенной службы удалились в походную юрту, сели на белые кошмы напротив друг друга, выпили кумыса, их обслуживали двое ловких хуннагурских джигитов. Последние подливали кагану и его гостю кобылий напиток и вино, раскладывали перед ними вареное мясо и копченые колбасы. По обычаю кочевников каган Беледа ожидал, когда его конак насытится.

Наконец, пожилой тамгастанабаши отставил в сторону свою чашу с напитком и приготовился к разговору.

– Ты был в Руме? – вопросил почему-то недовольно каган.

– Да, был, – спокойно отвечал начальник таможенной службы Деряба, не понимая причины недовольства гуннского правителя.

– А почему сразу не приехал ко мне? – уже гневно зашипел верховный хан, встал с места и заходил взад-вперед в небольшом помещении, освещаемом отблеском огня от подвесных румийских жировых ламп.

– А потому, что я следовал старинной гуннской традиции, предусмотренной степным адатом: сначала выслушай мнение младшего. Ведь на курултаях, военных советах и других совещаниях старшему по возрасту и рангу приличествует говорить последующим, – голос старого тамгастанабаши был абсолютно спокоен, ни один мускул не дрогнул на его лице, – иначе младший по годам и достоинству не скажет истину под воздействием и впечатлением мнения опытного и старшего. И потому я посчитал нужным заехать сначала ко второму, младшему, хану Аттиле. Я уже направлялся к тебе, когда в дороге мне повстречались твои срочные гонцы.

Искры злости все еще вспыхивали в синих глазах великого кагана, нос, казалось, стал еще острее и длиннее. Он отчеканил своим глуховатым голосом, размахивая правой рукой сплошь в золотых перстнях:

– Почтенный тамгастанабаши, это хорошо, что ты соблюдаешь наш благословенный адат, но есть вещи, которые я должен знать первым, а не вторым.

– Если такие новости будут, то я буду докладывать их тебе первому, – пожилой антский вой Деряба оставался невозмутимым, – а пока я не имею таких важных известий, достойных твоего слуха и требующих неотложного разрешения.

Великий каган Беледа взял себя в руки. Все же негоже шуметь и накидываться на этого немолодого вельможу, который верно служил еще его отцу, знаменитому правителю гуннов сенгир-хану Ругиле. Напуская на себя милостивый вид, он заговорил более ровным тоном:

– Я хотел услышать от тебя совета и потому послал за тобой. Есть два родных брата, оба германские франкские вожди-конунги: старший Меровиг и младший Гундебауд. Младший конунг был нашим союзником во время бургундского похода и отважно воевал со своими нукерами на нашей стороне. Старший же брат в это время воевал против дружественных нам западных румийцев. Но недавно старший Меровиг прислал ко мне послов, он хочет быть в числе наших преданных друзей и покорных вассалов, но мы за это должны признать его единственным и законным наследником франкского трона. Вот такая замысловатая задача. Скоро состоится общегуннский ежегодный курултай. И я должен на нем представить свое понимание, мнение и решение этого непростого вопроса.

– А что, эти братья уже воюют между собой? – тамгастанабаши Деряба наклонил свою седую голову, ожидая ответа.

– Пока еще нет, они ждут, я полагаю, нашего решения. Если мы предоставим свой однозначный ответ, то никаких распрей между ними не будет. Но если мы промолчим, то братья начнут смертельную вражду и смертный бой промеж собой.

– А каково же мнение румийца Флавия Аэция, мой хан?

– Франки не дорожат мнением Рума и румийских военачальников. Они без страха воюют против них за земли по южному берегу Рейна. Они хотят знать наше мнение.

– Мой каган, задача замысловатая и не из простых, как ты изволил сам выразиться. Если исходить из нашего адата, то Меровиг имеет первоочередное право стать правителем франков, ведь он старший. Но если исходить из интересов предстоящих дел, то для нас предпочтительнее поддержать Гундебауда, ведь он уже воевал за наше степное дело. А это много значит. Но в любом случае, мой великий хан, ты и только ты сам имеешь право принимать окончательное решение. А курултай что, он может только утвердить твое предложение.

– Тамгастанабаши-ага, – сказал уже миролюбиво каган Белела, – но случалось же и так, что курултай бывал против.

– Это бывало очень редко, на моем веку лишь один раз и то при кагане Харатоне, – ответствовал пожилой ант Деряба. – Но, в любом случае и при любом исходе, за нас будет только половина франков.