Аммиан фон Бек Хайреддин Барбаросса – легендарный османский адмирал Исторический роман

Глава XIII.Год 1545

1.Великий османский султан Сулейман Кануни снова беседует с выдающимся османским мудрецом Эвлиёй Челеби

Великий османский султан прочитал одну большую тетрадь-дефтери, содержащую множество сведений об ученом правителе Улугбеке, правившем в Самарканде около 100 лет тому назад, долго обдумывал прочитанное и, позвав пожилого, очень грамотного переписчика-каллиграфа, продиктовал ему свое мнение в целях письменной фиксации для потомков:

– Правитель и ученый суть различные возвышенные человеческие качества. Быть правителем – это значит нести ярмо заботы о своих подданных и о других доверившихся народах. Правитель есть не только гордо начальствующий господин – эффенди, а скорее заботливый управляющий огромным гражданским и военным хозяйством, он несет ответственность перед своими мирными работниками и военными людьми за результаты их общего труда. У достойного правителя остается мало времени для занятия другими видами человеческой деятельности. А быть хорошим ученым – это всецело и без остатка посвятить себя научным изысканиям, а значит, ему не остается времени для иных ненаучных деяний. Иногда ученый может давать советы о надлежащей форме правления, но сам великим правителем быть никак не может. Таким образом, правитель должен оставаться властителем и управителем своих подданных, лишь оказывая покровительство наукам и искусствам, но сам же он ученым быть не обязан и не должен, если не хочет нанести ущерб и вред своему народу.

Как-то однажды десятый османский властитель сказал, глядя прямо в глаза приглашенному к себе для беседы премудрому старцу Эвлия Челеби:

– Я прочитал последние листы об ученом эмире Улугбеке. Оказывается, после смерти своего отца, эмира Шахрука, этот Улугбек получил в наследство верховную власть во всем государстве Мавераннахр, до того времени он начальствовал лишь в Самарканде. Как вы пишите, многоуважаемый Эвлия Челеби, он не оказался готовым к управлению всей страной и очутился в сложном положении. Мусульманские муллы не одобряли его занятий науками и его покровительства искусствам. В 827 г. Хиджры (1449 г. х. л.) Улугбек проиграл битву своим политическим противникам. Вы, досточтимый мудрец Эвлия, пишите об этом так: «Вскоре Улугбек был вовлечен в вооруженную борьбу против своих непокорных вассалов, которых подстрекал его же собственный сын – наследный принц. После проигранного сражения эмир Улугбек был вынужден отказаться от престола. Дальнейшую его судьбу решал суд мусульманских кадиев. Эти кадии видели в нем лишь вероотступника, который некогда дерзнул написать: «Религии рассеиваются, как туман, царства рушатся, как сносимая большой водой плотина. Но труд ученых остается навеки вечные». Чтобы искупить свои проступки, бывший эмир должен был совершить хадж в Мекку. Но он не проехал и трех дней пути. На третий день к вечеру его нагнал палач. Дождавшись отъезда отца, дорвавшийся до власти негодный сын вынес ему смертный приговор».

Долго молчал Сулейман и потом тихо молвил своим глуховатым голосом:

– Такой трагический конец этого замечательного человека подтверждает мою точку зрения о том, что правитель должен быть правителем, а ученый – ученым. Насильное соединение двух этих человеческих качеств в одном лице приводит к такому печальному концу.

И здесь до многоведающего ученого-философа Эвлия Челеби дошло осознание такого негативного отношения султана Сулеймана к деяниям эмира Улугбека: ведь почти полтора столетия тому назад в 779 г. Хиджры (1401 г. х. л.) прославленный дед этого Улугбека Амир Темур, прозванный также Тамерланом или Темур Ленгом²³, одержал вверх над предком десятого правителя Дома Османов, его шестым отцом и четвертым османским правителем Баязидом I Молниеносным, который уже был славным победителем многих битв, например, над славянами-сербами на Косовом поле в 767 г. Хиджры (1389 г. х. л.), но имел несчастье проиграть одну-единственную битву при Анкаре, в которой он угодил в плен к Амиру Темуру.

– Для меня наши собратья мусульмане – дунгане представляют большой интерес в той связи, – высказал свое мнение великий султан, – в какой их деяния связаны с мореплаванием. Ведь вы, многомудрый Эвлия Челеби, как-то обронили фразу о том, что мусульмане-дунгане являются отменными мореходами и плавают по всем морям и океанам нашей бескрайней земли.

– Да, я говорил такие слова, – согласился старый мудрец-географ и путешественник, – я как раз заканчиваю диктовать очередную тетрадь-дефтери по этому вопросу, и если вам, мой султан, будет угодно, то в самом ближайшем будущем я предоставлю готовую тетрадь с записями вашему вниманию.

– Недавно при копании котлована для нового здания библиотеки в Третьем дворе Топкапы рабочие обнаружили различные дорогие предметы старины: подсвечники, лампы, тарелки, чаши и другие предметы домашнего обихода, – изготовленные из серебра. Там же нашли и древнее захоронение, вероятно, знатной женщины, поскольку на костях её рук и ног были надеты золотые браслеты, а на грудных костях лежали различные женские золотые украшения. Я повелел прекратить строительные работы в этом месте и найти другое место для сооружения библиотечного дворца… – молвил в задумчивости десятый османский властитель Сулейман Кануни.

– Мой султан, не дело простых смертных и подданных, к каковым отношусь я, судить о деяниях царственных особ – султанов, но мне представляется, что вы поступили в соответствии не только с человеческими законами, запрещающими находиться на костях умерших людей, но также и божественными, которые требуют бережного отношения к останкам людей, пребывающих в загробной жизни, и к их памяти. В этой связи, мой султан, позвольте зачитать мне вслух одну страницу из моих записей о моем путешествии и нахождении в стране Китай.

– Дозволяю, – кивком головы разрешил великий султан, его светло-голубые глаза взглянули на пожилого собеседника с большим интересом.

– Недалеко от прежней столицы Китая, называемого Поднебесной империей, города Сиань-Чаньань, была найдена знаменитая усыпальница воинов первого китайского императора Шихуанди из Дома Цинь, который правил страной около 17 столетий тому назад. В этот район под названием Хуа потянулись кладоискатели, которые принялись денно и нощно ковыряться в земле. Они просеивали ее горсть за горстью в поисках древних предметов из драгоценного металла, но тщетно. И вот однажды в деревню явилась целая компания таких «любителей старины». Это была хорошо организованная шайка грабителей, промышлявшая на ниве раскопок древних захоронений. Все члены этой банды были до зубов «вооружены» необходимым шанцевым инструментом. Через два дня земляных работ эти непрошенные «рабочие» обнаружили в земле светло-зеленый нефритовый меч. Они принялись копать с удвоенным усердием и вскоре обнаружили дорогое топорище из такого же нефритового камня. Грабители-мародеры поняли, что они находятся на верном пути. И неизвестно, чем бы закончились их раскопки, когда бы не началась цепь странных смертей. Первым скончался вожак шайки, крепкий и здоровый на вид мужчина в самом расцвете своих сил и лет. Выпивая вечером в деревенской таверне крепкое рисовое вино – цзю, он вдруг схватился за сердце, закатил глаза и внезапно скончался. Через три дня смертная участь настигла и его помощника – тот поперхнулся куриной косточкой и отправился в мир иной. Однако алчные до сокровищ кладоискатели, а их было семеро, не придали значения этим внятным знакам свыше и продолжали свое черное дело. Спустя трое суток от укуса ядовитой змеи умер еще один член этой банды мародеров. Теперь копатели не на шутку испугались и, рассудив, что таких совпадений просто так не бывает, решили больше не испытывать судьбу. Оставшиеся в живых четверо грабителей древних захоронений быстро собрали свое имущество и инструмент и приготовились было убираться восвояси, но один из них все же решил напоследок осмотреть северную часть кургана. Не успел он воткнуть лопату в мягкую землю, как у него неожиданно пошла горлом кровь и он упал бездыханным. Трое же поспешно убегавших с места «раскопок» оставшихся «любителей старины» утонули через три дня; паром, перевозивший их через реку, перевернулся, и из 12 пассажиров захлебнулись водой на неглубоком месте только трое этих бандитов-мародеров. И с тех пор более никто к этому кургану не приближается даже на расстояние пушечного выстрела.

– Здесь на месте нашей Топкапы раньше стояли, говорят, дворцы прежних румийских и византийских императоров… – отрешенно и тихо сказал великий султан Сулейман Великолепный, но встрепенулся и, став энергичным, проговорил своим глуховатым голосом: – А вы, мой достопочтенный мудрец Эвлия Челеби, скорее заканчивайте дефтери с жизнеописанием китайского мореплавателя Чжень Хе, который, якобы, имел такие огромные и вместительные корабли, каковых до сих пор еще не видывали на нашем Ак денизе.

До позднего вечера беседовали двое выдающихся людей: старый османский путешественник, могущий записать свои хождения за несколько морей высоким литературным слогом, и более молодой османский правитель, могущий пользоваться полученными сведениями и познаниями во благо управляемой им огромной Богохранимой Турецкой империи.