Анатолий Александрович Вассерман Нурали Нурисламович Латыпов Реакция Вассермана и Латыпова на мифы, легенды и другие шутки истории

Репутация по Безиковичу

Не бойтесь оказаться неумелыми

Несколько слов о необходимой небрежности. Замечательный англо-русский математик Абрам Самойлович Безикович сказал: «Репутация математика определяется числом данных им плохих доказательств». Ему ли не знать! Самому Безиковичу принадлежат десятки плохих доказательств — они и сделали его знаменитым.

Труды первооткрывателей всегда неуклюжи. Точки опоры, найденные то счастливыми озарениями, то «усильным, напряжённым постоянством», поначалу неизбежно слишком редки для создания сплошного пути. Промежутки приходится заполнять любыми подручными средствами. Многие врéменные мостки заменяет изящными стационарными конструкциями уже не сам творец, а кто-то из его последователей. Главное — чтобы проложенный маршрут был достаточно соблазнителен для дальнейшего движения.

Первый пулемёт Хайрема Стивенса Максима невообразимо сложен по устройству и неудобен в производстве по сравнению с давно освоенными картечницами — системами непрерывной стрельбы с ручным приводом. С момента первого выстрела в 1883 году история этого нагромождения рычагов, пружин, профилированных направляющих наполнена беспрестанными уточнениями допусков, заменами материалов, усовершенствованиями технологий…

Неизменным осталось главное: Максим первым создал действующую систему, свободную от главного недостатка картечниц — возможности принудительного отпирания затвора при затяжном выстреле. Порох, почему-то не вспыхнувший сразу, срабатывает уже при открытом стволе, а то и после попадания патрона в систему выброса стреляных гильз. Разрыв поражает всё окружающее пламенем и мелкими осколками. Повреждения механизма и ранения расчёта неизбежны. Поэтому привод картечницы крутили неторопливо — в расчёте на самые медлительные из тогдашних капсюлей — и боязливо, а страх в бою опаснее любого врага.

Десятки инженеров, включая самого Максима, постепенно усовершенствовали едва ли не все детали этого пулемёта. Общие же принципы — перезаряжение усилием отдачи, предложенное ещё металлургом Генри Бессемером, и запирание рычажной парой, найденное самим Максимом, — нашли куда более совершенное воплощение в конструкции Хуго Борхардта. Впрочем, и её вскоре радикально перекомпоновал Георг Иоганн Люгер — и по сей день она известна под торговой маркой Parabellum (si vis pacem para bellum: если хочешь мира — готовься к войне). Но и этот образец грозной эстетики смерти в конце концов уступил место иным конструкциям, зачастую заметно менее изящным, зато куда более простым в производстве и надёжным в применении.

Люгера с Борхардтом знают — за пределами тесного мирка создателей и фанатичных ценителей оружия — несравненно меньше, нежели Максима. Хотя его конструкция несомненно плоха на фоне почти любого последующего огнестрельного творения. Правило Безиковича работает!

И работает в любом деле. Джеймс Клерк Максвелл описал электромагнитное поле системой из 20 уравнений с 12 неизвестными. Практически пользоваться теорией стало возможно лишь после того, как Оливер Хевисайд преобразовал систему в 4 дифференциальных уравнения, создав для этого новые разделы в векторном исчислении. Но и новые уравнения носят старое имя Максвелла.

Хевисайду для славы хватило собственных находок. Так, он придумал способ сведения дифференциальных уравнений к алгебраическим, и математикам пришлось искать обоснование удобного открытия. Он же вычислил: на высоте 100–120 километров воздух так ионизирован, что достаточно длинные радиоволны отражаются от него и могут обогнуть всю Землю. Радисты доселе именуют распитие спирта, выданного для очистки многочисленных контактов, промывкой слоя Хевисайда.

Неуклюжи бывают не только творения, но и сами творцы. Крайне застенчивый Фрэнклин Уинфилд Вулворт не мог — по обычаю того времени — торговаться с покупателями. Потому и придумал открытое указание фиксированных цен. Это вызвало гнев его тогдашнего работодателя: нельзя выжать из каждого клиента максимум — значит, выгода упущена. Вулворт же основал собственное дело и стал одним из богатейших предпринимателей своей эпохи (не беднее Максима), ибо возместил потенциальный недобор реальным оборотом.

Сегодня неуклюжа вся мировая экономика. В ней накопились бесчисленные перекосы, породившие кризис. Он сделает невыгодными ещё многие привычные направления деятельности, а потому для его преодоления нужно найти и освоить иные изобильные поприща.

На каждом новом пути неизбежны новые сложности. Не только от нехватки личного опыта отдельных предпринимателей. Но и потому, что в деле, ещё вовсе никем не изведанном, не у кого получить полезный совет. Придётся действовать методом тыка, то и дело набивая шишки.

Никто не гарантирует, что в конце каждого тоннеля найдётся свет. Тупиковых путей всегда несравненно больше, нежели плодотворных. Правда, за битого двух небитых дают — но дадут ли самому битому новый кредит под залог опыта, обретённого столь дорогим путём?

Единственное, что заставляет идти вперёд, — твёрдое понимание: раз старые пути завели в тупик, поиск иных решений оказывается не просто выгоден, но жизненно необходим.

Пусть путь, найденный вами, мостят и обустраивают последователи — первооткрыватель тоже внакладе не останется. Не бойтесь выглядеть неуклюже!

Репутация ударника

В судьбе мелочей не бывает

В 1938 году в очередном конкурсе на винтовку для Красной Армии победил не Сергей Гаврилович Симонов, как все ожидали, а его давний — и куда менее удачливый — конкурент Фёдор Васильевич Токарев.

Винтовка Симонова лучше по всем статьям. На три четверти кило легче токаревской. На двадцать пять деталей меньше. Шестнадцать пружин вместо двадцати двух. Семь марок стали вместо дюжины. Её производство заметно быстрее и на пару процентов дешевле.

Вдобавок на вооружении с 1936-го уже состояла винтовка Симонова. Причём не самозарядная, какую требовал новый конкурс, а куда более сложная автоматическая. Таких произвели почти 40 тысяч. Они неплохо показали себя в испанской войне.

Хотя, конечно, и недостатков хватало. Главный из них выявил опыт боевого применения. Автоматический огонь мощными винтовочными патронами из лёгкого оружия — такая нагрузка на стрелка, что попасть в цель почти невозможно. Потому и решили вернуться к самозарядке — без стрельбы очередями.

У Токарева к моменту конкурса тоже были разработки, принятые на вооружение. Но в других категориях. Он переделал первый в мире станковый пулемёт Хайрема Стивенса Максима в ручной — но система всё равно осталась тяжеловата, поэтому облегчённых Токаревым машин выпустили меньше трёх тысяч, а затем появился полноценный ручной пулемёт Василия Алексеевича Дегтярёва. Пистолет «Тульский Токарев» хорош и по нынешним временам — но до винтовки ему далеко. А вот множество вариантов самозарядной винтовки, предложенных Токаревым раньше, отвергнуты по бесспорно серьёзным причинам.

Да и на новом конкурсе претензии к токаревской винтовке были заметно основательнее, чем к симоновской. Против самозарядки Симонова был только один важный довод. На испытаниях у неё поломался ударник. Дефект чисто производственный. Конструктор тут, в сущности, ни при чём. Недаром на дополнительных испытаниях — весной 1939 года — никаких нареканий к винтовке не было.

Неожиданный результат конкурса породил множество легенд. Многие обвиняют Токарева в доносе на конкурента. Но тогда бы Симонова просто арестовали. Раз он остался на свободе — значит, и винтовку ни в чём не обвинили.

Журнал «Оружие» уже больше года перепечатывает знаменитый труд «Материальная часть стрелкового оружия», созданный под руководством академика Анатолия Аркадьевича Благонравова и вышедший в двух томах в 1946 году. Я в юности прочёл его от корки до корки — но поскольку тогда знал об оружии очень мало, многие важные подробности просто не оценил по достоинству. Только сейчас обратил внимание, что в описании автоматической винтовки Симонова сказано: «В первых образцах ударник имел два боковых окна… Наличие двух окон в ударнике способствовало быстрому появлению трещин в этих местах и поломкам». Вроде техническая мелочь — а всё же ключ к исторической загадке.

В винтовке Симонова поломалась деталь, с которой и в предыдущей системе были проблемы. Естественно, члены конкурсной комиссии, знакомые с предысторией этого класса оружия, решили: конструктор повторил старую ошибку. А ведь были в автоматической винтовке Симонова и другие скрытые дефекты, выявленные и устранённые лишь на основе долгого опыта. Так не лучше ли взять изделие другого конструктора? Пусть оно похуже — но в предыдущих изделиях Токарева скрытых дефектов было меньше.

Симонов — хороший конструктор. Вскоре встали на вооружение ещё два его творения — самозарядное противотанковое ружьё в 1941-м и самозарядный карабин в 1945-м.

Восстановлению репутации Симонова изрядно поспособствовал и опыт винтовки Токарева. Уже в 1939 году её в пожарном порядке стали облегчать и с 1940-го выпускали новый вариант. Но и он не прижился в войсках. Самозарядка сложнее обычной винтовки, солдат не успевали обучать её обслуживанию — и в бою она давала сбои.

Это не в укор ни Симонову, ни Токареву. Задача создания автоматической винтовки под мощный патрон — на пределе возможностей тогдашней техники. Кроме Союза, самозарядку — Джона Кантиуса Гаранда — до войны ввели на вооружение только Соединённые Государства Америки: в том же 1936-м, когда в наши войска поступила автоматическая винтовка Симонова. У немцев — при всей их высочайшей технической культуре — приличная самозарядка получилась лишь в 1943 году — и то лишь под ослабленный патрон.

После удачного немецкого опыта автоматические винтовки делают в основном под сравнительно слабые патроны. Таковы наш автомат Калашникова, американская М-16, многие менее известные, но не менее качественные системы. Правда, сейчас — с появлением недорогих оптических прицелов — возродился интерес к винтовкам под патрон классической мощности. Но у них нынче компоновка другая — на штыковой бой их теперь не рассчитывают, зато отдача воспринимается легче, потому и огонь кучнее.

Перед войной объективно лучшей была, по мнению специалистов, самозарядка Симонова. Но от неё отказались, по сути, потому, что своей предыдущей разработкой конструктор сам себе испортил репутацию. Не зря учат: береги платье снову, а честь смолоду.