Андреас Эшбах Выжжено Предуведомление

Пробуждение было тяжёлым. Светлый прямоугольник загадывал загадку, в конце концов оказавшись окном. Обои в цветочек, которых он никогда не видел, хотя они уже пожелтели от времени. И телевизор. Который казался новеньким, словно только что из коробки.

Маркус сел. Мотель, всё правильно. Он не мог вспомнить название, перед глазами была только смутная картина, как он завернул сюда поздно вечером, потому что от усталости больше не мог ехать.

Будильник тоже был. Только он забыл его завести. Уже перевалило за восемь часов. Проклятье!

Приняв душ, Маркус пустился на поиски завтрака, который нашёлся в кафе основного корпуса, там были не только обычные кофейные помои, но и настоящий эспрессо, причём сколько хочешь. А поскольку в животе у него просто зияла дыра, он взял ещё два рогалика.

В кафе работал телевизор. CNN сообщали о продвижении американских войск, которому препятствовали разъярённые исламисты, из-за чего американцы мало что могли сделать, поскольку у них был приказ не применять силу против гражданского населения. В кадре подростки, замотанные в платки, швырялись камнями. Показывали также американских офицеров, дискутирующих с разгневанными демонстрантами. «Руки прочь!» и «Американской агрессии – нет!» – было написано на транспарантах. И всякий раз, когда в кадре появлялся комментатор, на заднем плане маячили снятые с воздуха нефтяные резервуары Рас-Тануры, содержимого которых жаждал мир.

– Давно бы уже следовало сделать это, – сказал Маркусу мужчина, собиравший грязную посуду и пополнявший буфет. – Захватить их поганые нефтяные поля – и все дела.

Маркус удивлённо взглянул на него.

– И по какому же праву? Ведь это их поля.

Мужчина сощурился.

– Так вы из левых, верно? Это из-за таких, как вы, наша страна пришла в упадок, если хотите знать моё мнение.

Десять минут спустя Маркус снова был в дороге.

Гостиная Блока выглядела так, будто в ней потерпел аварию грузовик с писчебумажными товарами. Все стены были в несколько слоев увешаны листами, диаграммами, эскизами и расчётами, то же самое было с каждым столом, с каждым предметом мебели, с каждой дверью и даже окном. Сам Блок был бледен как призрак.

– Боже мой, – воскликнул Маркус, – вы хоть спали в эти дни? И хоть что-нибудь ели?

Карл, казалось, его не слышал, погружённый в свои мысли.

– Я понял, в чём тут дело. – Он пошёл вдоль диаграмм, чуть ли не поглаживая их ладонью. – Фатально объединились против меня последние пробелы моей теории и саудовцы в своих попытках обвести меня вокруг пальца. Однако порода не обманет, а бактерии не врут. Надо только быть настойчивее. – Он остановился перед картой мира, подвешенной на гардеробную стойку: на ней были обозначены все известные крупные нефтяные поля. – Моя ошибка состояла в том, что я считал, будто в жарких странах микрошлоты залегают выше, чем в других местах. Но оказалось наоборот: они залегают ниже. Жара сверху препятствует их образованию. Они могут возникнуть только там, где устанавливается равновесие между жарой снизу и сверху. Совсем просто, если до этого однажды додумаешься.

Под большим, непонятно изрисованным листом бумаги Маркус увидел несколько термосов и чашек с засохшим кофе. Ну, хотя бы это. И одну тарелку. Может, Блок всё-таки что-то ел?

– Вот. – Старый австриец ткнул пальцем в карту, в одну точку в Канаде. – Смоляные пески на реке Атабаска. Пятнадцать тысяч квадратных миль нефтеносного ила. Нефти столько, что Канада была бы вторым номером после Саудовской Аравии, если бы её там было просто добывать. И никто не знает, откуда взялась эта нефть.

– Что, правда? – вырвалось у Маркуса.

Блок отмахнулся.

– Есть теории, конечно. Мол, она просачивается наверх из каких-нибудь подземных резервуаров. Но где эти резервуары? Ведь в них тогда должна быть нефть. И ни один человек, кажется, не додумывает эту мысль до конца! Давайте рассуждать: если бы нефть возникала так, как утверждают учёные геологи, в мире бы всё кишело областями смоляных песков. Ибо по классической теории хорошо изолированные, перекрытые слои нефти являются лишь счастливыми исключениями. – Он повернулся к Маркусу, поучающе воздев указательный палец. – Говорю вам, решающим пунктом является то, что в Канаде холодно. Я готов спорить, что найду под рекой Атабаска микрошлоты, причём на такой малой глубине, на какой они до сих пор ещё нигде не наблюдались.

Он отвернулся, начал рыться в бумагах на одном из столов, и извлёк листок.

– Или вот. Взгляните на это. Узнаёте местность? Немножко грубо нарисовано.

Маркус склонился над листком. Нарисованные фломастером береговые линии, несколько чёрных пятен, больше ничего. Но стоп, это похоже на…

– Это здесь. Саудовская Аравия, это Персидский залив, а это… Турция?

– Правильно, а вот Сирия, Ирак, Иран, вот – Кувейт, Оман, Эмираты… Практически весь Ближний Восток. – Блок указал на заштрихованные пункты. – Я просто нанёс все нефтяные поля, какие здесь есть. Всего лишь грубо, но этого достаточно. Просматриваете узор?

Маркус уставился на листок. Действительно. Нефтяные поля казались составными частями одного связанного региона, растянутого примерно на три тысячи километров, который начинался на востоке Турции, тянулся по прямой линии через Ирак и потом, слегка расширяясь, проходил насквозь под Персидским заливом, чтобы на северо-восточном конце Аравийского полуострова снова сузиться.

– Наподобие… ленты, что ли. Как будто под землёй есть громадное море, из которого тут и там что-то просачивается наверх.

– Это вы хорошо выразились. Я уверен, что так оно и есть. – Блок, казалось, пришёл в восторг. Он размашисто вытянул другой листок, вырванный из атласа, на этом листке тот же самый район был изображён в цвете и в подробностях: явно та самая карта, с которой он скопировал очертания для своего эскиза. – Штука в том, что местности, которые принадлежат к этому региону, не имеют ни одного общего геологического или топографического признака. В Турции: горы, результат экстремальной складчатости. В Ираке вдоль Тигра: равнинная наносная земля. Персидский залив: изрезанный ущельями спад. В Омане холмистое нагорье. Плоские пустыни в Саудовской Аравии. Нефть находится в различных видах пород различного возраста, под совершенно разными верхними слоями отложений. Эти местности все настолько отличаются друг от друга, что и в прошлом – когда нефть якобы возникала в отложениях – здесь должны были царить совершенно разные условия с точки зрения климата и растительности. И, несмотря на это, вся нефть, найденная в этом регионе, сходна по химическому составу. Странно, вы не находите?

– Верно, – подтвердил Маркус, совершенно убитый словесным напором своего партнёра. Он был под впечатлением, да. Он начал постепенно представлять, как это было, когда Блок у себя дома пробуривался к нефти, несмотря на все препятствия, с упорством, граничащим с безумием.

– И ещё… – Блок понизил голос. – То, что вам следует знать. Не помню, говорил ли я, – тогда, когда я учуял нефть на моём собственном дворе, я вёл нечто вроде дневника. То была первая попытка записать основные черты моего метода, облечь его в формулы и правила и так далее. Это всё ещё нужно довести до ума, я вам это уже говорил, но… – Он указал на хаос вокруг себя. – Мы стоим перед прорывом. Я это чувствую. В доступных данных прячется скрытый узор, и я близок к тому, чтобы открыть его. – Он сжал кулак и победно посмотрел на Маркуса. – Однако то, что метод в принципе функционирует, я ведь окончательно доказал в Южной Дакоте, не так ли? Это знание не должно быть утрачено, – настойчиво добавил он. – Даже если со мной что-то случится…

– Но… – начал Маркус.

– Нет, вы слушайте сюда. Помните тот день после моего доклада на той конференции идиотов в Чикаго? В тот вечер мы договорились в мотеле о нашей совместной работе, и на следующий день я попросил вас заехать в Кливленд. Не так ли?

Маркус кивнул.

– Да. У вас там были какие-то секретные дела.

– Я наводил в туристическом бюро справки насчёт фирмы, где можно арендовать сейф. В США такие есть повсюду. Там я поместил свои записки на хранение. – Блок извиняющимся жестом развёл руками. – Поскольку я был недоверчив, должен признать. Но теперь я хочу выдать вам этот тайник, на всякий случай.

– О-о, – протянул Маркус.

Блок нагнулся к нему.

– Вы должны мне обещать, что – если я сам не смогу это сделать – сохраните эти записи и доведёте метод до конца своими силами.

Маркус смотрел на него, потрясённый. Ему вдруг стало ясно, что он, должно быть, много значит для этого старика. А сам был готов так коварно злоупотребить его доверием.

– Я вам обещаю, что ваш метод не будет утрачен, – осторожно заверил он. Будто клятву произносил. – Я сделаю всё, чтобы этого не случилось.

Ещё не договорив, он почувствовал, что и для него самого доверие Блока значит много. Не только он был сыном, которого у Блока никогда не было, – Блок тоже стал для него отцом, какого только можно себе пожелать: человеком, который воспринимал его всерьёз и возлагал на него надежды. Не то что его родной отец, постоянно блуждавший где-то мыслями и занятый спасением абстрактного «человечества» настолько, что уже не замечал страданий собственной семьи…

– Хорошо, – сказал Блок и жестом поманил его ещё ближе. – Итак, запомните название фирмы, номер сейфа и, главное, пароль доступа…

Был уже вечер, когда Маркус прибыл в Кливленд. В поисках той парковки, к которой его тогда направил Блок, он ехал мимо фирмы «SecureBox» и увидел, что прямо перед зданием, напоминающим по виду крепость, было несколько свободных мест для машин клиентов.

Он припарковался, заглушил мотор и оглядел серый фасад. Два месяца. Столько в итоге ему потребовалось на то, чтобы проехать расстояние от Нью-Йорка до Кливленда. Во время полёта на самолёте он подсчитал, что его скорость составила бы полтора километра в час, даже если бы он ехал лишь по восемь часов в день. Пешком он добрался бы сюда быстрее.

Он посмотрел на окна, напоминающие бойницы, узкие настолько, что и человек не пролез бы, но тем не менее зарешеченные. Стены, казалось, были из массивного бетона и имели лёгкий наклон. Бункер, другими словами.

О'кей. Маркус вышел из машины.


Глава 29
Прошлое

На следующие переговоры с представителями «ARAMCO» Блок явился с картами, испещрёнными таинственными знаками и линиями, из этих карт он назвал пять новых мест, в которых они должны бурить. Бурение трёх уже начатых скважин должно быть продолжено до той глубины, какую только позволит техника.

Переводчик передал высказанное по-арабски возражение одного геолога:

– Он говорит, что это не имеет смысла. Там нет нефти.

– Откуда он это знает?

Короткий обмен фразами.

– Это следует из геологической формации.

– Мы будем бурить глубже этой формации.

На сей раз, как заметил Маркус, араб неприветливого вида не стал ждать перевода, а сразу же что-то сказал переводчику.

– Он говорит, – передал тот, – что это и вовсе не имеет смысла. Глубже шести тысяч метров нефти нет.

– И откуда он это знает?

– Это следует из того способа, каким возникает нефть. «Нефтяным окном» называют глубину между двумя и шестью тысячами метров.

Блок подался вперёд.

– В тех местах, которые я вам назвал, уже когда-нибудь бурили?

– Нет.

– Значит, это неизвестно, так? Это предполагается лишь на основании теорий. – Блок откинулся назад. – А у меня другая теория. По этой причине я и здесь.

Маркус сообщил Блоку о своих наблюдениях, на что тот ответил:

– Естественно, они же все понимают по-английски. В здешнем нефтяном университете преподавание ведётся по-английски; его нельзя закончить, не владея английским. – Он свернул свои карты в рулон. – Ничего. Я думаю, на сей раз получится. Мы должны только проследить, чтобы они бурили в нужном месте. Лучше всего, чтобы кто-то с ними поехал и удостоверился.

– Хорошо, – кивнул Маркус. – Я скажу нашим техникам.

– Может, даже лучше сделать это самим. – Блок достал из кармана конверт. – Эту идиотскую подборку Турбер и вам прислал? Отвратительно. Грязные, убогие публикации.

Маркус ничего такого не получал. То были копии вырезок из газет. Пресса всё негативнее отзывалась о «нефтяном гуру» и его неудачах.

– Откуда они вообще об этом знают? – удивился он. Сами же саудовцы с самого начала настаивали на строгом соблюдении секретности.

– Всегда найдётся обормот, который проговорится.

– Или это кампания. Хотят вас дискредитировать.

Блок разорвал копии и затолкал обрывки в конверт.

– В Бразилии мы бы уже давно нашли. В Атлантике у Рио-де-Жанейро находится огромное нефтяное поле, в этом я абсолютно уверен. А мы здесь топчемся…

Они уже несколько раз звонили по спутниковой связи, защищенной от прослушивания, своим конструкторам в США, и состояние дел было таково, что два образца оборудования были уже близки к готовности и могли быть поставлены в Бразилию самое позднее в конце сентября.

– Надо было всё же отказаться от этого контракта. С самого начала. Всякий раз, когда я не слушался своего инстинкта, ничего хорошего из этого не выходило.

Маркуса тревожило недоброе чувство, что он вот-вот поймёт, как оно есть на самом деле.

– Может, это всё-таки была ловушка. Саудовцы вас отвлекли, чтобы помешать вам найти нефть в другом месте.

Блок воинственно выдвинул челюсть.

– Это мы ещё посмотрим!
Однако новые бурения не обнаружили нефти. Ни одно из пяти.

Равно как и первые три, которые между тем достигли глубины семи тысяч метров.

Блок настоял на том, чтобы каждый день они лично ездили к одному из мест бурения, а эти поездки длились по нескольку часов. В испепеляющем зное он поднимался на буровую, контролировал состояние долота, выброс, буровой шлам.

Во время одной такой инспекции Маркус обратил внимание на одного саудовца, которого прежде никогда не видел и по отношению к которому все остальные, казалось, выказывали необычайное уважение, если не сказать страх. «Это принц», – шепотом объяснил ему переводчик. И даже имя назвал – не то Саид, не то Заид – и пробормотал что-то в том духе, что он личный ассистент министра нефти. Во всяком случае, этот принц Саид или Заид наблюдал старания Блока с серьёзной миной и даже имел такой вид, будто надеется на успех бурения.

Было тут и несколько геологов из «ARAMCO», но на сей раз никто из них не ухмылялся.

Странное чувство возникло у Маркуса. Они не походили на людей, которым удалась злая проделка. Они как будто в самом деле искали нефть, и прямо-таки отчаянно.

Блок закончил свою инспекцию и спустился с платформы в промокшей насквозь рубашке и с нездорово багровым лицом.

– Мне нехорошо, – сказал он. – Жара. Поеду назад.

И с этими словами прямиком пошёл к машине, не удостоив взглядом ни рабочих, ни геологов.
Маркус последовал за ним, во-первых, потому что не хотел, чтобы его вместо Блока донимали вопросами, а во-вторых, потому что беспокоился за здоровье старика.

В дороге Блок оставался неразговорчив, на вопросы Маркуса о результатах осмотра только неопределённо хмыкал, а всё остальное время смотрел в пустоту. Впервые с тех пор, как Маркус с ним познакомился, он по-настоящему казался старым.

В Дахране он попросил высадить его у дома. Не вызвать ли для него врача? – спросил Маркус.

Австриец бросил на него усталый взгляд.

– Вы думаете, я сам не смогу вызвать? Нет. Мне нужен лишь покой. Я должен подумать. – Он опять отпустил ручку дверцы и невидяще уставился перед собой. – Знакомо вам такое чувство, когда вы точно знаете, что вот-вот, сейчас? Уже вертится на языке?

– Да, – сказал Маркус. Он внимательно посмотрел на Блока. Его партнёр казался вялым и измотанным. Его слова не соответствовали его виду.

Блок нагнулся, открыл дверцу.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал он и вышел. – Мне всегда что-нибудь приходило в голову. Не вешайте носа, ладно?

И, не оглянувшись, скрылся в доме.

На следующее утро он не открывал дверь и к телефону не подходил. Маркус выждал час. Когда тот снова не отозвался, Маркус позвонил на сервис и велел взломать дверь.

Блока в доме не было.

Большая часть бумаг из гостиной исчезла. Столы были перевёрнуты, один стул сломан, в одной из дверей выбито стекло. На плитках пола виднелись тёмные пятна, и когда Маркус нагнулся и потрогал пальцем, это оказалась кровь.

– Ничего не трогать! – крикнул он людям из сервиса. – Вызовите полицию.

Блока похитили, в этом не было сомнений. И, судя по всему, он дался похитителям не так легко.

Люди из сервиса прокрались за дверь так осторожно, будто ступали по сырым яйцам. Один из них что-то взволнованно говорил по-арабски в телефон. Звонил, надо думать, в полицию или в приставленную от «ARAMCO» службу безопасности, которая здесь, в анклаве Дахрана, представляла собой верховную власть.

Маркус достал из кармана свой телефон и попытался припомнить номер, который стоял на карточке Таггарда.

Видимо, он правильно его запомнил.

– «American Agrofood Trading Company», – ответил мужской голос, – чем могу быть вам полезен?

Маркус сказал, что хочет поговорить с мистером Чарльзом Таггардом, мужчина попросил его назваться и после этого сразу соединил.

– Таггард.

– Уэстман. Это сделали вы?

– Что именно?

– Похитили Блока.

– Похитили? Да Бог с вами. – Звучало это искренне. Либо Таггард умел врать по телефону лучше, чем кто-либо из тех, кто пытался задурить Маркусу мозги, когда он работал в отделе продаж «Lakeside and Rowe», либо он и правда не был в этом замешан. Он лично не был; но ведь ЦРУ огромно.

Маркус рассказал ему, что произошло. Таггард расспросил его о некоторых подробностях, которые показывали, что ему не впервые приходилось сталкиваться с подобным: были ли заперты задние двери, не оставили ли похитители записку и так далее, – и пообещал заняться этим делом.

И Маркус остался стоять посреди хаоса, чувствуя себя неприятно беспомощным и потерянным. Он не знал, что ему теперь делать. А это было постыдно: как-никак, он вице-президент «Block Explorations», и множество людей теперь ждали его указаний.

Почём он знал, какие указания давать.

Он отдышался. Только спокойствие. Это, без сомнения, серьёзное испытание, но он намеревался выдержать его. Что предстояло сделать? Оставаться на своём посту. Давить на саудовскую полицию. Может быть, похитители Блока объявятся со своими требованиями; тогда кто-то же должен вести с ними переговоры…

Хотя – похитители Блока, скорее всего, адресуют свои требования напрямую к жертве. Ведь речь идёт о методе. Не о деньгах и не о политических мотивах. Уж в этом можно даже не сомневаться.

Маркус обошёл дом, и задняя дверь вывела его на маленькую, окружённую стеной террасу. В углу террасы стояла старая бочка с облупившейся надписью, а в бочке была – зола.

Запах совсем свежий. Что бы это значило? Маркус выудил из пепла обгоревший кусочек карты Саудовской Аравии, испещрённый линиями, цифрами и символами, нанесёнными от руки и, судя по всему, в большой спешке.

Маркус беспомощно разглядывал находку. Ничего из того, что Блок с трудом пытался преподать ему, он здесь не обнаружил: линии были совсем не те, какими Блок обычно изображал свои пресловутые «поля связи», таких символов Маркус ещё никогда не видел, а цифры не говорили ему ни о чём. Несмотря на это, вид был впечатляющий; от этого клочка исходила некая пассионарная энергия. Он мог живо представить себе, как Блок сидел ночью над картой и лихорадочно чертил на ней свои значки…

И кто-то всё это потом сжёг. Почему?

Он обошёл дом снаружи, держа свою находку кончиками пальцев. С улицы подъехало несколько машин. Мужчины принялись огораживать место преступления маркировочными лентами, один тащил к двери дома тяжёлый чемодан с инструментами.

– Мистер Уэстман? – К нему подошёл саудовец, одетый в белое, похожее на длинную рубашку одеяние, которое называлось здесь дишдаша, и с красно-белой куфиёй на голове. В его взгляде чувствовалась привычка отдавать команды.

– Да, – подтвердил Маркус.

Тот назвал своё имя, слишком быстро, чтобы Маркус успел его запомнить или хотя бы разобрать, но в начале имени стояло «Абдул», – и продолжил:

– Я здесь по поручению «ARAMCO», чтобы сообщить вам, что ваше задание с сегодняшнего дня закончено. Командировочные, равно как и ещё не возмещённые расходы, будут перечислены вам в ближайшие дни. – Он сделал жест, приглашающий его к автомобилю, который ждал с открытой дверцей. – Сейчас я провожу вас к вашему дому и помогу вам собрать вещи.

Таггард остался в Саудовской Аравии, чтобы выйти на след Блока и раскрыть тайну его метода. Указаний было мало, и в одну картину они не сводились. Интерес его начальства к этому случаю быстро иссяк, а среди людей, занятых в нефтяной индустрии, скоро уже никто не признавался, что когда-то интересовался Блоком.

Однако Таггард продолжал своё. Он собирал этот паззл деталь за деталью. Он использовал старые связи, взыскивал старые долги по услугам, даже попрошайничал, если надо. Постепенно складывалась картина, но она ему не нравилась. Последним неизвестным оставался вопрос, для чего Блока заманили в Саудовскую Аравию.

Возможно, он был единственным, кто задавался этим вопросом. Расследование случая Блока давно стало его частным развлечением. Просьба Таггарда о продлении его деятельности в Эр-Рияде была отклонена; от него ожидали, что он вернётся на свою прежнюю должность и снова займётся европейской экономикой.

За два дня до его уже забронированного обратного рейса случился взрыв, нанёсший порту Рас-Танура такие тяжёлые повреждения, что загрузка танкеров нефтью приостановилась на несколько месяцев. Таггарду казалось, что он чувствует на улицах Эр-Рияда тревогу, когда на следующий день он ещё раз отправился в семью своего друга Хамида Аль-Шамри, чтобы проститься.

Когда он пришёл, у отца Хамида, Мусахеда, уже был гость: его младший брат Тарик, который работал в саудовской нефтяной индустрии, стройный усатый мужчина, казавшийся сейчас очень взволнованным. По просьбе брата он объяснил «амрикани», которому брат явно доверял, что на самом деле стоит за взрывом в порту. С каждой фразой Тарика дополнялась та картина, над которой в последнее время бился Таггард. И, наконец, он всё понял.

У него болело сердце, когда они прощались. Он больше никогда не увидит этих людей, в этом он отдавал себе отчёт с болезненной ясностью.

Во время полёта он написал рапорт о своём увольнении. Заклеив конверт и надписав адрес – марку он наклеит и опустит письмо в ящик в аэропорту, – он откинул спинку кресла, закрыл глаза и размышлял о том, как бы устроить так, чтоб на некоторое время исчезнуть с экрана радара своих будущих экс-кормильцев. То, что сделать это будет не так просто, он понимал хорошо. С другой стороны, он знал приёмы. Нескольких месяцев ему бы хватило.

Всего-то и отдыха Маркусу выпало, что несколько часов беспокойного сна во время обратного полёта в Нью-Йорк. В аэропорту Кеннеди его ждал лимузин, а также двое широкоплечих посыльных, повадка которых не оставляла сомнений в том, что их вежливо высказанное приглашение есть приказ.

В офисе его встретили испуганные лица служащих, а напряжение в воздухе было такое, что металлические приборы на письменных столах того и гляди заискрят. Почти вся команда «PPP» собралась в комнате переговоров. Когда Маркус вошёл, там у всех ходили желваки, глаза сверкали молниями, а подошвы под столом шаркали. Это напоминало обстановку перед казнью.

Его попросили доложить, что произошло в Саудовской Аравии. Маркус рассказал о неудачных бурениях, о подозрении Блока, что саудовцы манипулировали их исследованиями, и, наконец, о злополучном похищении.

– По дороге сюда я ещё раз звонил в саудовскую полицию, – завершил он свой рассказ. – По-прежнему нет ни следов, ни известий, ни требований, выдвинутых похитителями. В настоящий момент неизвестно, чем всё это кончится.

Наступило неловкое молчание. Затем спикер «PPP» откашлялся и произнёс:

– Прискорбно, чрезвычайно прискорбно. Однако чем бы это ни кончилось, нас при этом уже не будет. – Его руки двигали бумаги по столу, а взгляд сверлил Маркуса. – Мистер Уэстман, засим мы воспользуемся своим правом, закреплённым за нами в договоре, ликвидировать фирму «Block Explorations» в любой момент, какой сочтём нужным, если увидим, что успех наших инвестиций больше не гарантирован. Сейчас как раз такой случай. Вы уволены, и это решение вступает в силу немедленно; то же самое касается мистера Блока, равно как и всех служащих. На последних, впрочем, распространяется действие предписаний закона. – Он сцепил пальцы. – Это всё.

Действие слов этого человека было сродни ударам кузнечного молота. Правда, Маркус на такой поворот рассчитывал и был к нему готов. Это была битва, вполне заурядное дело. Он против их вождя. И на поясе его противника уже висело немало кровавых скальпов.

– Это всё, что вы нашли нужным сказать? – ответил Маркус, надеясь, что произносит это тоном превосходства, а ещё лучше – заносчивости.

Спикер покачал головой.

– Если стремишься к экономическому успеху, приходится иногда принимать жёсткие решения. Мы делаем лишь выводы, которые давно напрашивались.

– Нет. Вы совершаете непоправимую ошибку.

– Непоправимую ошибку мы совершили, когда инвестировали в вас первый доллар, – ответил его противник.

Touche. Задел. Выманил из резерва. Царапнул кожу.

– Вы совершаете ошибку, – повторил Маркус, – впадая в панику и тем самым подыгрывая целенаправленной кампании, развернутой против нас. Поскольку саудовский контракт был не чем иным, как ловушкой. Он имел целью исключить саудовскую монополию на нефтяном рынке. Угрозу для них представлял Блок и его метод.

Уничтожающий взгляд.

– Вы провели в Саудовской Аравии почти четыре месяца. Ни одно пробное бурение за это время не увенчалось успехом. И мы знаем, что эти бурения были назначены в тех местах, про которые известно, что нефти там не может быть по определению.

– А теперь вы, помимо прочего, совершаете ещё и логическую ошибку, – заявил Маркус. – Ибо, как известно, метод Блока позволяет находить нефть там, где традиционная теория даже не предполагает её наличия. По логике, если следовать этому методу, как раз в таких местах и надо бурить.

– Однако нефти вы там не нашли.

– Потому что наши исследования саботировались, и Блок это обнаружил. – Маркус повернулся к остальным. – Дамы и господа, задумайтесь же: саудовцы не могут быть заинтересованы в том, чтобы потерять свою позицию, диктующую на мировом рынке цены на нефть!

– Этой позиции не повредила бы разведка новых месторождений на саудовской земле, – возразила невысокая блондинка с холодными зелёными глазами.

Маркус кивнул.

– Верно. Но повредил бы человек, который умеет найти нефть в других местах мира.

– Мистер Уэстман, – снова перехватил инициативу спикер, – мы, честно признаться, больше не уверены в том, что мистер Блок был или, может быть, есть как раз такой человек.

– Тогда кампания саудовцев подействовала на вас именно так, как они того и хотели.

Мужчина склонил голову набок.

– Вы вольны видеть это так, как вам угодно. Но нашего решения это не изменит.

Крепкий орешек попался Маркусу. Если уж выигрывать, то следует пойти на больший риск.

Почему бы и нет? Он подался вперед.

– Извините, сэр – не подскажете ли мне ваше имя?

Спикер наморщил лоб.

– Джордж Гардинер, – сказал он, помедлив.

– Спасибо. – Маркус встал, неторопливым шагом подошёл к окну, где лежали несколько карандашей и блоков для заметок, и стал под озадаченными взглядами представителей «PPP» записывать. – Гардинер через «и»?

– Да, через «и», – грубо ответил спикер. – Мистер Уэстман, я вынужден уже серьёзно попросить вас…

– Сейчас. Сейчас я уйду. Я хотел лишь убедиться, что правильно впишу вашу фамилию в свою автобиографию. Знаете, я считаю, вам будет отведено достойное место в галерее знаменитых опрометчивых решений. Ну, вы помните – тот менеджер студии грамзаписи, который отверг «Битлз». Или издатель, который не захотел опубликовать «Гарри Поттера». Босс программных продуктов, который отправил IBM к Биллу Гейтсу. Именно такого рода решения я имею в виду.

Гардинер быстро овладел собой. На его губах заиграла насмешливая улыбка.

– А вы погибаете с высоко поднятым флагом, Уэстман, надо отдать вам должное.

– Я не погибаю, я только начинаю оживать, – ответил Маркус, не отрывая взгляда от своих записей. – Вы ещё будете удивлены. Поскольку, безусловно, я продолжу дело Блока с того места, где его принудили его прекратить, а уж в инвесторах, поверьте мне, недостатка не будет…

– Хорошо, – ответил Гардинер, – тогда я предлагаю вам обратиться к ним, а нас впредь…

– Джордж, – перебил его худой седовласый мужчина, который был явно старше Гардинера. Маркус знал, что его зовут Джон Хей Элдрич. Он всегда подозревал, что именно этого человека слушали все в «PPP». – Ещё одну минуточку. Молодой человек, – обратился он к Маркусу, – до сих пор modus operandi было то, что метод на некоторое время останется коммерческой тайной мистера Блока. Этому он, насколько я припоминаю, придавал особенно большое значение. Могу ли я понимать ваше высказывание так, что теперь вы тоже посвящены в тайну метода?

Маркус кивнул не колеблясь. Теперь только не медлить.

– Он мне его доверил.

Элдрич посмотрел на Гардинера и сказал:

– Мы инвестировали столько денег, может, мы всё-таки дадим делу ещё один шанс, как вы думаете?

Спикер недовольно скривил лицо.

В это мгновение Маркус вспомнил одно выражение – его постоянно употреблял один из представителей немецкого отделения «Lakeside and Rowe», с которым Маркус ездил в командировки, старый зубр по части деловых переговоров: «Если хочешь чего-то добиться, требуй вдвое больше предельного». Ни в коем случае, понял он, нельзя довольствоваться тем, что готовы дать они сами. Сейчас он был в наступательной позиции, и ослаблять её нельзя.

– Стоп! – произнёс он со всей решимостью. – Вот только не так, это я вам сразу скажу. Теперь, когда я своими глазами видел, насколько вы боязливы и нерешительны, насколько ненадёжны и насколько скупы в сочувствии, договор должен быть основательно пересмотрен, если вы хотите, чтобы я работал дальше. – Говоря это, он прошёлся немного вдоль окна. Одна из гардин прикрыла его левое плечо, поскольку он небрежно оперся о подоконник. За гардиной стоял, почти невидимый, телефон. – Я настаиваю на гарантиях. На введении минимального срока действия. Прочных инвестиционных обязательств. Вот так.

Он видел, как люди из «PPP» переглянулись. Взгляды такого рода обычно означали, что они хотели бы обсудить это между собой.

Маркус, под прикрытием занавеса, потянулся левой рукой к телефону. Он снял трубку, чуть сдвинул её так, что при беглом взгляде казалось, что она лежит нормально. Затем он нажал кнопку короткого набора номера в своем собственном кабинете.

Элдрич произнёс:

– Спасибо за то, что вы прояснили свою позицию, мистер Уэстман. Не мог бы я вас попросить на некоторое время оставить нас одних, чтобы мы смогли обсудить между собой основные принципы?.. Потом я попрошу позвать вас.

Маркус отодвинулся от подоконника.

– Хорошо. Только не заставляйте меня ждать долго.

И он ушёл. Никто не произнёс ни слова, пока Маркус не закрыл за собой толстую звукоизолирующую дверь.

– Ну как, мистер Уэстман? – спросила Линн Эйерс, секретарша. Её обычно пышные локоны обвисли, пылающий махаон волос превратился в тусклый коричневый.

– Я пытаюсь спасти то, что ещё можно спасти, – услышал Маркус собственные слова. Не останавливаться. Борьба ещё не кончена. Люди встали шпалерой, и он шёл сквозь неё, ободряюще улыбаясь, хотя ему впору было кричать от отчаяния; говорил слова поддержки, хотя кто бы его самого поддержал; хлопал по плечу людей, которые сплошь были старше его самого. По крайней мере, согласно календарю. У него было такое чувство, что за последние дни он постарел на годы.

Телефон в его кабинете всегда был установлен на самый нижний уровень громкости, и звонки не были слышны через обитую дверь, это он знал по опыту. Поскольку звонок из переговорной комнаты был местный, соединение на экране телефонистки не высветилось. Ему достаточно было лишь снять трубку – и он оказывался свидетелем внутреннего обсуждения легендарного «Peak Performance Pools».

Маркус не смог подавить улыбку, когда, оставшись наконец один, поднёс трубку к уху и действительно услышал голоса. Ему невольно вспомнилось высказывание, которое висело у этих людей на стене их собственного переговорного помещения. На сей раз они оказались недостаточно параноидальны.

– …ему ни слова, – услышал он голос озлобленного Гардинера. – Уэстман – очковтиратель. Он хочет обвести нас вокруг пальца, и за одно это надо бы снять с него скальп, если вы хотите знать моё мнение.

Волна других голосов, перебивающих друг друга. Понять можно лишь обрывки фраз:

– …риск… метод решающий… удерживает дверь ногой… наличность… и куда большие суммы уходили в песок… возможный выигрыш превзойдёт всё, что мы себе…

«Звучит хорошо», – сказал себе Маркус. Может, ему и правда удастся втереть им очки и обвести вокруг пальца.

Не навсегда, конечно. Но ему нужна была финансовая свобода действий, чтобы реконструировать метод Блока на основе его документов. После этого потекут такие деньги – и нефть, что все грехи ему простятся.

– Я скажу вам, что мы сделаем, – услышал он слова Элдрича. Его никто не перебивал. – Этот геолог, Квинтон, должен предоставить нам несколько листов данных, а именно: об успешных и бесплодных бурениях. Данные, собранные Блоком в Южной Дакоте, ведь Квинтон по большей части присутствовал при этом. И предъявим их Уэстману. Я хочу посмотреть, что он будет делать с ними. Если он действительно владеет методом, то должен отличить нефтеносные места от глухих.

Маркус отвёл трубку от уха. Его бросило в жар. Чёрт! Если он пойдёт на это – он пропал.

А если не пойдёт – тоже.

Он почувствовал стеснение в груди. Бумаги Блока! Он должен их добыть – опередив других. Что бы там старик ни заложил в сейф в Кливленде, это был последний шанс Маркуса выйти из дела целым и невредимым.

Он положил трубку. Вот именно. Достать те документы и надеяться, что он сумеет разобраться в них. Ведь на что-то же Блок рассчитывал, когда выдавал ему этот тайник.

Он выдвинул ящик стола. Ключ от машины лежал на месте. Это значило, его машина всё ещё стоит в подземном гараже. Он сунул ключ в карман и, перед тем как покинуть кабинет, прихватил с собой несколько бесполезных факсов, чтобы иметь в руках хоть что-то и казаться занятым.

– Мисс Эйерс, – сказал он как бы между прочим секретарше, – дамы и господа из «трёх Р» ещё будут какое-то время заняты. Я пойду, сделаю кое-какие неотложные дела; если кто меня спросит, я вернусь через сорок минут. – Некруглые цифры времени, это он знал по опыту, действуют убедительнее, чем круглые. Если кто-то говорит, что у него всего десять минут, с ним можно спокойно проболтать и полчаса, но если он говорит, что у него только одиннадцать минут, то дело с большой вероятностью уложится даже в семь.

Секретарша посмотрела на часы и после этого, как всегда, поправила волосы, прежде чем кивнуть.

– Хорошо, мистер Уэстман.

Маркус тоже кивнул, стараясь делать вид, что всё в порядке. Никто и не взглянул, когда он направлялся к двери. Никто его не остановил. Он вошёл в лифт, нажал кнопку, и когда дверь снова открылась, он стоял в подземном гараже.

Было неправдоподобно буднично – сесть в машину, повернуть ключ зажигания и тронуться с места. Как ни в чём не бывало. Вверх по рампе, наружу и прочь.

Уличное движение было, как всегда, плотным, но Маркус всё же продвигался вперёд. На красном светофоре он достал из бардачка карту. Через сорок минут он уже будет на автостраде 80, и она выведет его из города.

Он достал свой телефон, включил его и позвонил в офис.

– Это Уэстман. Как там?

Вздох облегчения.

– Мистер Уэстман! Как хорошо, что вы позвонили. Эти люди из «PPP» спрашивают о вас каждые пять минут, – ответила секретарша. – Хотя я им сказала, когда вы вернетесь. Вы только за порог – и они явились…

Маркус выдохнул. Значит, ему повезло.

Если что-то в этой ситуации можно назвать везением.

– Отправьте их, – велел он.

Секретарша стала хватать ртом воздух.

– Что?

– Мои… планы на сегодня изменились, – объяснил ей Маркус. – Сегодня я уже не вернусь в офис. Дамам и господам из «PPP» на сегодня хватит; скажите им, я появлюсь в ближайшие дни.

– Не думаю, чтоб это им понравилось.

– Знаете, – сказал Маркус, – мне тоже многое не нравится. Можете им это передать. Бай!

И он отключился и вообще отключил телефон. Чтоб его никто не доставал. Ему надо как следует подумать, так, как ещё никогда в жизни. Выехать на автостраду, поддать газу и думать.

Выглядело это следующим образом: Блок исчез, а возможно, и убит. Если нет, то в этот момент преступники выпытывают из него знания, чтобы злоупотребить ими. Он, Маркус Вестерманн – единственный в мире человек, имеющий доступ к оригинальным записям Блока и, следовательно, шанс реконструировать метод, утерянный вместе с Блоком.

Но если он хочет попробовать это сам, ему понадобятся средства, которых у него нет – для пробных бурений, например. Уж это было никак не дёшево, а в настоящий момент он не смог бы профинансировать даже одну-единственную обсадную трубу. Напротив, как только жалованье перестанет поступать на его счёт, «First Atlantic Bank» немедленно объявится и спросит, как он намерен устранить образовавшийся на его счёте впечатляющий минус.

Значит, он должен добыть денег. Затем нужно было принять во внимание, что записи Блока означали только шанс. Гарантий не было. Может статься, то, что он найдёт в Кливленде, окажется совершенно непонятным. Однако в настоящий момент эти документы были его единственным козырем, и он старался не упустить его из рук. Другими словами, ему придётся играть ва-банк.

В таком состоянии раздумий Маркус снова достал телефон, включил его, набрал номер и ждал, когда пойдут гудки.

– Да? – услышал он голос Ханг Ванга.

Маркус назвался, и отец Эми-Ли подозрительно спросил:

– Откуда у вас этот номер?

– Такой же вопрос и я задавал себе, когда ваш звонок разбудил меня в Дахране, – ответил Маркус. – Будем считать, что у каждого из нас свои источники. – Разумеется, этот номер у него был из записной книжки Эми-Ли.

– Что вы хотите?

Маркус улыбнулся. Дорога как раз вела через горы Поконо, вид был грандиозный.

– Продолжаете ли вы интересоваться методом Блока?

– Хм-м… Сказать честно, это дело я уже списал со счетов. И, как я слышал, оно и не содержало того, что обещало.

– Это всё пропаганда. Если вы намекаете на события в Саудовской Аравии, там была целенаправленная кампания по дискредитации Блока.

– Надо же.

Маркус напрягся. Что это сейчас было? Ведь Ванг так жаждал этого метода! А если отец Эми-Ли откажется выступить в качестве инвестора? Какие возможности тогда останутся?

Он набрал в лёгкие воздуха. За дорогой приходилось следить, поскольку впереди начинался дождь. На горизонте громоздились густые, тёмные тучи. Сейчас он должен показать уверенность в себе. Потребовать чего-то, чтобы вернуть делу привлекательность.

– Если вам это больше не интересно, просто скажите, – заявил он. – Условия, однако, изменились, это прежде всего.

– А именно? – спросил Ванг.

Уже кое-что.

– Мне нужна твердая финансовая поддержка. Блок, как вы уже, наверно, слышали, бесследно исчез, и если он не объявится снова, остаётся единственный шанс – реконструировать метод по его оригинальным записям.

– И они у вас есть?

– Да.

Ванг, казалось, задумался.

– При этом все договоренности мы, естественно, зафиксируем письменно.

– Вы бы меня разочаровали, если бы не сделали этого, – заметил Ванг и засмеялся. – Хорошо. И это всё?

Маркус подумал об Эми-Ли, его кожа вспомнила её кожу, мягкую и электризующую, и ему почудилось, что он вживую ощутил её запах. Но только на мгновение. Вообще впредь ему следует строго разделять деловое и личное.

– Да, – ответил он. – В настоящий момент всё.

– Тогда считайте, что я согласен. Как мы будем действовать дальше?

Выдохнуть. Ему показалось, что он сдерживал дыхание несколько километров.

– Я должен кое-что оформить, – сказал Маркус, – потом снова позвоню.

– Не заставляйте меня долго ждать, иначе я начну думать, что этот разговор мне лишь приснился. Я не очень терпеливый человек, вы ведь это знаете.

А что было это? Игривая уловка? О нет, мистер Ванг, вы снова на крючке. Вы будете ждать, ждать и не сорвётесь с этого крючка, пока ад не подёрнется льдом.

– Я знаю, – сказал Маркус и отключился. Ах, как приятно быть тем, кто кладёт трубку первым!

И снова – адреналин, давно не испытанное чувство движения по дороге победы. Теперь он снова обрёл это чувство. Ванг попался ему на удочку, и, да, вот именно, он выторгует очень-очень выгодный договор, сформулированный так, что он в любом случае выиграет. Это потребует времени и будет непросто, Ванг ведь старый лис, но он просто лопается от вожделения. Он так жаждет получить метод Блока, что примет любой параграф из страха, что Маркус встанет и уйдёт к кому-нибудь другому.

Если сейчас он не провалит дело, то будет человеком, добившимся положения в обществе, чем бы это дело ни кончилось.

Для таких мгновений, как это, требуется соответствующее звуковое сопровождение. Маркус включил радио, поискал подходящую музыку, которая рвала бы его на части. Вот, отличный рок. Ни группа, ни композиция не были ему знакомы, но сразу пришлись впору; ударные зажигали, бас гремел, а гитара была чистым электричеством высочайшего напряжения.

И к чёрту дурацкое ограничение скорости! Маркус выехал на полосу обгона и дал газу. Ему хотелось откинуть верх и громко кричать, но первые капли дождя уже изукрасили лобовое стекло, размазав на нём пыль…

Ах, shit! Ну что это за мир такой, что так и норовит его затормозить?

Итак, снова вернуться в правую полосу, убрать ногу с педали газа. Дождь забарабанил вовсю. Совсем некстати в это время года. Музыка сменилась голосом диктора. Кажется, передавали новости. Китай опять заявил, что Тайвань является его мятежной провинцией и он сохраняет за собой право прекратить это непрочное состояние, сообщил диктор и связался по телефону с неким Биллом. Да, невозмутимо комментировал тот, это следует трактовать как выпад, направленный против США.

– Китайская Народная Республика видит себя в качестве будущего глобального противника Америки и такими заявлениями занимает определённую идеологическую позицию. Но самое интересное здесь – выбранный для этого момент. Китайская экономика на подъёме, собственных запасов нефти у них уже недостаточно, чтобы обеспечить энергоснабжение. Китайцы всё более зависимы от импорта, если не хотят, чтобы подъём остановился. Меньше всего они могут быть заинтересованы в военных акциях, которые повлекли бы за собой бойкот.

– Может, китайцы знают то, чего не знаем мы? – спросил радиожурналист.

– Может быть, но что именно? Придётся подождать.

– О'кей. Спасибо, Билл. А теперь мы продолжим…

Маркус выключил радио. Китай! Ванг был китаец. Мало того, своё состояние он нажил торговлей с Китаем. Не было ли то, чего не знал Билл, сделкой, которая позволяла китайскому правительству рассчитывать на метод Блока? Уж не продал ли его Ванг и не находился ли теперь в безвыходном положении, обязанный предоставить Китаю этот метод?

И получалось, он, Марк С. Уэстман, собирается предпринять нечто такое, что нанесёт ущерб интересам США? Страны, гражданином которой он надеялся когда-нибудь стать?

Может, бизнес с Вангом не был такой уж хорошей идеей?

В этот момент зазвонил мобильный телефон. Откуда, вообще, ведь он же его… Ах нет, не выключил. После разговора с Вангом он забыл снова отключить его.

Он глянул на дисплей: номер, который высветился, не говорил ему абсолютно ничего. Отсечь звонок и отключиться? С другой стороны, сейчас он далеко и всегда сможет отговориться тем, что была плохая связь… Он нажал зелёную кнопку.

– Да?

– Мистер Уэстман, слава Богу, что я до вас дозвонилась, – прохрипел ему в ухо голос Линн Эйерс. – Сюда прибыла полиция! У них ордер на обыск вашего кабинета.

– Вас подозревают в убийстве мистера Блока. – На заднем плане слышались какие-то шумы. – Я звоню из будки телефона-автомата; они про это не знают. Карточка уже на исходе… Что мне им сказать, где вы?

– А что вы говорили до сих пор?

– Что не знаю, где вы.

– Так и говорите. Всё скоро прояснится. – Маркус понятия не имел, каким образом, но он был шеф и в первую очередь обязан был внушать другим уверенность. – Обвинение, разумеется, абсолютно беспочвенно, ну просто взято с потолка.

– Хорошо. Тогда я просто ничего не знаю. Удачи и… – Соединение с хрипом оборвалось.

Маркус держал в ладони телефон и заметил, что проехал изрядный путь, вообще ничего перед собой не видя. Что всё это могло означать?

Сердце его колотилось, приходил запоздалый ужас. Полиция его подозревает?

Плохо дело. Очень плохо. Одно дело быть невиновным, и совсем другое – доказать это. Особенно когда приходится выступать против чьих-то невидимых козней.

Ему требовалась помощь.

Таггард! Он должен обратиться к Таггарду. Уж если кто и мог ему помочь, так только он.

И надо успеть воспользоваться рукописями Блока до того, как ему смогут в этом помешать. Сейчас это важнее всего.

Он схватил телефон. Какой там у него был номер? Только бы не ошибиться. Он набрал номер большим пальцем, половину внимания уделяя дороге. Впереди ехал тяжелый грузовик, один из тех гигантских, нескончаемых, крытых брезентом.

«Уж не обессудьте, мистер Ванг. Видимо, между нами всё бесповоротно кончено».

Шли гудки. Бесконечно. Ещё и это. И грузовик перед ним еле тащится.

Наконец отозвался скучающий женский голос:

– «American Agrofood Trading Company», добрый день, чем я могу вам помочь?

– Моя фамилия Уэстман, – крикнул Маркус. – Марк Уэстман. Я хотел бы поговорить с Чарльзом Таггардом.

Крохотная пауза. Тон не изменился ни на гран.

– Мне очень жаль, но мистера Таггарда сегодня нет на месте. Перезвоните в другой раз. – Казалось, она сейчас же сбросит его с провода.

– Погодите-погодите, не кладите трубку! – Чёрт, ну все на этой планете так и норовят не пустить его, затормозить или поставить подножку! Люди из «PPP». Эта телефонистка. Этот грузовик впереди него. Маркус начинал терять терпение.

Он выехал на встречную полосу.

– Поверьте мне, мистер Таггард ждёт моего звонка, – продолжил он.

И ускорился на последней капле бензина…